Текст книги "Пламя и Пыль"

Автор книги: Джеймс Алан Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

– В Плэйг-Морте, – проворчала Мириам, – последние почести мертвым оказывают, выворачивая их карманы. – Но она не помешала Простаку войти в дом.

* * *

Иезекия прошел через дверь. Имея свежую рану, он мог снова оказаться в Бездне, так как в двери был портал, и кровь служила для него ключом. Однако за последние дни этот счастливчик умудрился не получить ни единой царапины, и поэтому вошел в дом без каких-либо происшествий. Остальные залезли внутрь через выбитое окно, наступая на хрустящие под ногами осколки стекла. Крысы шмыгнули по углам, едва заслышав шум; в Плэйг-Морте даже грызуны не теряют бдительности.

Иезекия направился в глубину дома, а Кирипао поднялся по лестнице на второй этаж. Остальные вздохнули и разделились, чтобы уберечь обоих от неприятностей... и я заметил, как Ясмин подождала, пока я не пошел за Иезекией, прежде чем выбрать себе Кирипао.

Все для того, чтобы меня избегать.

В доме было темно, но мы не рискнули зажечь фонарь, который могли увидеть с улицы. Мы с Мириам неуклюже пробирались через переднюю, ожидая, когда глаза свыкнутся с темнотой. Вся мебель была разбита, та же участь постигла и коллекцию фарфора, что стояла раньше на полках под потолком. От ковра разило мочой; я посчитал, что в этом тоже виновны солдаты, решившие изгадить каждый дюйм этого дома... но я не думал, что люди на такое способны.

Мириам заметила, как я принюхиваюсь.

– Гончие, – тихо сказала она. – Бойцы Архи-Лектора зовут себя Гончими. Иногда они ведут себя как настоящие псы.

– Как мило, – буркнул я. – Теперь придется брать с собой в город ведро воды – вдруг кто-то из них решит облюбовать мою ногу.

* * *

В дальней половине дома находились кухня и помещения для слуг, хотя в Плэйг-Морте такие «слуги» на деле бывали рабами. Выяснить их положение, судя по виду комнат, было теперь невозможно. После того, как Гончие все разнесли, покрыв нечистотами, кто мог сказать, что здесь располагалось, уютные комнаты ценной прислуги или жалкий загон для рабов. Так или иначе, все слуги исчезли. Впотьмах я не мог разобрать, что за пятна виднелись на стене кухни: кровь или всего лишь подливка; но тел нигде не было, ни живых, ни мертвых.

– Дым идет из подвала, – чуть слышно шепнул Иезекия. Он отворил заднюю дверь кухни, за которой были видны уходящие во тьму ступени. Сразу же потянуло сыростью.

– Ты видишь, что там внизу? – спросил я. Наполовину эльф, Иезекия видел в темноте лучше обычного человека.

– Какой-то слабый свет, – сказал он, спустившись на пару ступеней. – Вон в том углу. Это остатки костра.

Я осторожно пошел за ним. В темноте я мог разглядеть лишь тлеющие угольки примерно шагах в двадцати. Запах дыма внизу был еще сильнее, и мне это вдруг показалось странным. Других костров Гончие после себя не оставили, возможно, потому что Архи-Лектор приказал им не сжигать ценное имущество (а заодно и половину домов по соседству). Тогда зачем они решили разжечь огонь в углу подвала, оставив его без присмотра? Или они опасались того, что там находится?

– Осторожно, – шепнул я Иезекии. – Тут что-то не так.

– Здесь никого нет, – ответил он, приближаясь к рдеющим углям. – Я бы почувствовал тепло любого теплокровного существа.

– А если оно холоднокровное...

И в этот момент гигантская змея восстала из останков костра. Сотни острых серебристых игл спускались рядами по ее спине. С яростным шипением змея поднялась на полных шесть футов... и я мог поклясться, что в тусклом свете разглядел женское человеческое лицо.

Иезекия издал бессвязный вопль и внезапно исчез: на этот раз бестолковый Простак телепортировался, забыв про меня.

– Славная змейка, – пробормотал я, надеясь, что мой голос звучит успокаивающе. – Я к тем, другим, отношения не имею. Что они с тобой сделали, подожгли? Да они просто подонки, я совсем не такой.

С этими словами я медленно тянул руку к рукояти меча; и вдруг застыл, когда змея заговорила нежным женским голосом:

– Пожалуйста, добрый господин, помогите, – промолвила она и рухнула прямо на горячие угли.

* * *

Спустя мгновение Иезекия вновь появился позади меня.

– Извини, – шепнул он. – Это я рефлекторно. – Парень поглядел на лежащую посреди углей змею и добавил: – Похоже, моя помощь тебе уже не нужна.

– Нет, нужна, – сказал я. – Надо вынести ее из костра.

– Ты что, с ума... в смысле, блажной что ли? – удивился Иезекия.

– Просто помоги мне, ладно?

Несмотря на свои опасения, парень подошел к змее вслед за мной. По-видимому, она была без сознания... но это было и к лучшему, принимая во внимание угли, на которых она лежала. Я ступил в догорающий круг, не обращая внимания на запах паленой кожи, поднявшийся от моих сапог. Просунуть руки под змею было никак нельзя, поскольку она лежала на горячей золе; но я смог подцепить ее за бока и, немного приподняв, перехватил снизу.

Змея была длиной футов девять и весила все двести фунтов, но поднапрягшись, мы с Иезекией вынесли ее из костра и потащили вверх по неосвещенной лестнице. Чешуйчатая кожа легко отслаивалась под нашими руками. Хотелось надеяться, что это последствия линьки, которая случается у рептилий, но я опасался, что такое могло быть из-за ожога.

Уже на последних ступенях выдохшийся Иезекия пропыхтел:

– Дядюшка Тоби... говорит, змеиное мясо... на вкус как курица. Для этого мы ее и... Бритлин, смотри, ее голова!

Звездного света, проникшего в грязные окна кухни, хватило, чтобы показать то, что так поразило парня. У змеи была человеческая голова и лицо девочки лет двенадцати, нежное и беззащитное. У нее была светло-зеленая кожа и длинные волосы цвета блестящего золота. Правда изо рта у нее торчало два острых клыка, но они не портили мягкие черты лица.

– Кто она такая? – выдохнул Иезекия.

– Нага, – сказал я. – Она из змеиного народа. Я встречал в Сигиле пару взрослых особей, но не таких молодых. У нее едва закончилась первая линька; в детском возрасте их головы совсем не похожи на человеческие.

– А что она здесь делает?

– Не знаю. Наверное, служила домашним питомцем. Или рабом. Они ведь разумны, как люди, и у них есть магические способности. Когда их берут в детском возрасте и растят, как члена семьи, из них получается неплохое подспорье. – Я коснулся ее щеки; кожа была холодной, но дыхание все же ощущалось. – По крайней мере, она еще жива.

– Ну, и что нам с ней делать? – Вопрос пришел от Мириам, что стояла на пороге кухни. Неизвестно, где она пропадала все это время, возможно, осматривала другие комнаты в поисках того, что плохо лежит.

– Будем с ней подобрее, – ответил я. – Некоторые виды наг очень злобные от природы, но в основном они довольно цивилизованы.

– И все равно это змея, – проворчала Мириам, как будто остальное ее не волновало.

– Кто змея? – спросила Ясмин, входя в комнату с Уизлом на руках.

– Вот, – указал я. Несмотря на тусклое освещение, было видно, как расширились ее глаза.

– Действительно, змея, – согласилась Ясмин.

– Она приходит в себя, – сказал Иезекия.

Веки наги задрожали, и с ее губ сорвался слабый стон. Мириам напряглась, Иезекия попятился, но я остался на месте, надеясь, что благовоспитанность (и слабость) не позволит наге пустить в ход свои устрашающие клыки.

– Кто вы? – прошептала она.

– Друзья, – произнес я. – Меня зовут Бритлин.

– Мое имя в яйце – Зирит, – ответила она. – Но скоро я должна выбрать себе имя клыка, вот только... простите. Я так устала.

– Зирит, что здесь случилось? – мягко спросила Ясмин.

– Пришли люди, – ответила нага. – Я не знаю, зачем. Я весь день провела внизу, заканчивая свое... изменение. Семья оставила меня в уединении, они всегда были так добры ко мне с тех пор, как подобрали меня за городом. – Она заморгала, и на глаза у нее навернулись слезы. – Скажите, что с ними стало?

– Ничего хорошего, – буркнула Мириам.

– Боюсь, она права, уважаемая змеедева, – сказал Уизл. – Мы обыскали весь дом, но никого не нашли. Но еще остается надежда...

– Только не в Плэйг-Морте, – оборвала его Мириам.

Зирит закрыла глаза. По ее щеке медленно пробежала слеза.

– Это несчастливый город, – пробормотала она. Снова открыв глаза, она продолжила: – Солдаты решили, что я простая змея. Трусливые люди, они боялись подойти посмотреть, кто я такая.

– Считай, что тебе повезло, – сказал я ей. – Узнай они правду, тебя бы здесь сейчас не было.

– Может быть, – согласилась Зирит. – Поэтому солдаты просто швыряли в меня горящие палки, пока я не притворилась мертвой.

– Притворилась мертвой! – фыркнула Мириам. – Я-то думала, наги могут использовать магию.

– Я еще не знаю своих способностей, – ответила Зирит. – Я как будто заново родилась. Когда эти люди бросали в меня огнем, я была на последней стадии линьки. Я... простите меня, я так слаба...

Ясмин протянула ей флягу с водой. В ней была тошнотворная вода из умбральской деревни, но Зирит с благодарностью стала пить. Когда она закончила, я позволил ей опуститься на пол и посоветовал отдохнуть. Иезекия остался возле нее, а я отошел переговорить с Ясмин и Мириам.

– Ну? – тихо произнес я.

– В доме никого нет, – ответила Ясмин. – Можно здесь переждать, пока Мириам будет разыскивать эту свою подругу... Ноябрь, кажется?

– А если вернутся Гончие? – спросила Мириам.

– Выйдем через запасной выход и заберем с собой Зирит, – ответила Ясмин. – Гончие прикончат ее, если найдут, а сама она далеко не уйдет.

– Оригинально, – скривилась Мириам. – Таскаться по городу с удавом в обнимку.

Я улыбнулся и похлопал ее по плечу.

– А ты все еще не усвоила, в чем суть штуки под названием дружба?

* * *

Зирит попросила еще воды. Иезекия отыскал дождевую бочку в саду за домом и принес пару кварт воды в котелке. Прикладывая холодный компресс к обожженной коже наги, он вдруг поднял голову и спросил:

– А где Кирипао?

– Да вот он, за мной стоит, – ответила Ясмин. Она обернулась и гневно выдохнула: – Проклятье, нет его.

– Может, он просто где-то в темноте бродит, – предположил я. – Ясмин, осмотри дом. Ты, Иезекия, оставайся с Зирит, а я пойду, проверю снаружи.

– Ну, а я разыщу Ноябрь, – объявила Мириам. – Нутром чую: этот долбаный Кирипао еще накличет беды. Пока этого не случилось, я хочу найти путь для отхода в Сигил.

– Если мы отсюда уйдем, – сказал я ей, – ищи нас в ближайшей таверне.

Она кивнула и поспешила к выходу. Я посмотрел за окно в сад, но не увидел там никаких следов Кирипао. Оставалась улица. Когда я вышел на мостовую, Мириам быстро удалялась направо, поэтому я пошел налево, рассчитывая на то, что один из нас сможет заметить пропавшего друга.

Если, конечно, он все еще друг нам. С самого начала ему было нелегко доверять; а теперь, с этой умбральской заразой, поразившей его рассудок, он может пойти против нас. Падет ли он до того, что наведет на нас Гончих? Или просто предастся безумию на темных улицах Плэйг-Морта?

Я вышел на Т-образный перекресток, но ни в одном из направлений ничего не увидел и наугад повернул налево. Пройдя половину улицы, я услышал вдалеке шум таверны – гул толпы, крики служанок и нестройную игру неумелых музыкантов: барабана, скрипки и флейты. Мне пришло в голову, что Кирипао могли привлечь сюда звуки флейты, несмотря на то, что она совсем не походила на умбральские дудки. Скрестив пальцы, чтобы таверна не оказалась притоном, где околачиваются отпускники из Бездны, я толкнул дверь заведения.

В помещении стоял дух несвежести во всех смыслах: несвежего пота, несвежего пива, несвежих мечтаний. Не то чтобы здесь было тихо, напротив, массе народа не сиделось на месте, все кричали друг на друга, заигрывали с персонами подходящего пола. Не было только чувства, что кто-то получает удовольствие от происходящего. Когда один посетитель ущипнул проходившую мимо служанку, я не нашел в этом никакого заигрывания; просто ему нужно было чем-то занять свои руки, каким-нибудь бесцельным жестом, давно избитым, но снова идущим в ход, поскольку ничего другого он придумать не мог. Все это походило на «сцену в баре» в тысячном представлении нескончаемого спектакля... каждый следовал своей роли, но мыслями был далек отсюда.

Хозяин забегаловки не видел смысла расходовать деньги на свечи. В дальних углах были слишком темно, чтобы рассмотреть их, стоя у входа, поэтому я прошел мимо расставленных как попало столов и отыскал свободное место у стойки. Я положил на нее монету, и бармен поставил взамен кружку чего-то пенящегося. После первого же глотка я отодвинул кружку, не собираясь к ней больше притрагиваться. Может, и есть где-то в мультивселенной кабатчик, который знает, как разбавлять эль еще неизвестным мне способом... но это был не тот случай.

Я окинул помещение взглядом в поисках Кирипао. Если он здесь, то должно быть где-то в тени, что только усложняет дело – вся пивная была одной большой тенью, а из-за постоянной беготни посетителей к стойке или уборным было трудно рассматривать лица. Я уже проверил большую часть левой стороны помещения, как вдруг кто-то протиснулся справа от меня, призывая бармена.

– По кружке твоего лучшего для меня и моего друга!

Я лениво направил взгляд в сторону подошедших... И сразу же отвернулся, чувствуя, как кровь застывает в жилах. Рядом со мной, у стойки, привалились те самые гит'янки и гитзерай, Ки и Чи, как звала их Мириам.

Без паники, сказал я себе. Они не видели тебя ни в Городском Суде, ни на Стеклянном Пауке, нигде вообще. Ты им не знаком... а после изматывающей прогулки по Нижним Планам ты теперь такой же небритый и грязный, как и все вокруг. Они даже не взглянут на тебя дважды, если ты не наделаешь глупостей.

Я взял свой разбавленный эль и все-таки сделал еще глоток; постоянные посетители не уходят, не осушив кружки до дна. Я спокойно прикончу пойло и выйду за дверь. Если где-то в углу и прячется Кирипао, он сможет сам о себе позаботиться.

Еще глоток, настолько неспешный, насколько позволяет движение руки. Лишь бы Ки и Чи оказались здесь случайно. Ведь Мириам говорила, что команда со Стеклянного Паука приходит в Плэйг-Морт, чтобы расслабиться и отдохнуть, а эта таверна стоит на улице Богачей и значит в городе одна из лучших. Я здесь уже минут пять, но так и не увидел ни одной драки – для такого места, как Плэйг-Морт, это признак высшего класса. И потом, Мириам узнала улицу Богачей сразу, как только вошла в портал, значит, она провела здесь немало времени. Может, портал со Стеклянного Паука тоже выходит где-то поблизости, а Ки и Чи просто зашли сюда выпить.

А может, они все знают, и я получу кинжал в спину, едва окажусь на улице.

Я залпом допил остатки пива, вытер рот жестом, который мне казался естественным для Плэйг-Морта, и непринужденно отвалил от стойки. Меня одолевало желание мельком взглянуть на Ки и Чи, не идут ли они за мной, но я ему не поддался. По мере того, как я лавировал между столами, большинство посетителей в раздражении поднимали глаза, но стоило мне пройти мимо, как они вновь опускали головы. Ки и Чи не могли следовать позади – тогда глядели бы на троих, а не на меня одного.

Дверная ручка лежала у меня в руке, и я уже собирался вздохнуть с облегчением, когда неожиданно лязгнул засов. Я нервно отшатнулся... на пороге стоял Кирипао. Он тихо зашипел и указал на музыкантов в углу заведения.

– Это флейта моя.

– Что ты несешь? – прошептал я.

– Моя флейта, моя, моя.

– Да нет, – сказал я. – Она, наверное, даже не принадлежит той, кто на ней играет. Эта бездарность, скорее всего, нашла флейту в канаве, в которой они вместе валялись.

– Ты что, не слышишь? – прошипел Кирипао. – Что за нечестивость она играет?

– Больше похоже на «Девицу и голодного свинопаса», – я взял его за предплечье. – Давай пойдем...

Он оттолкнул меня, уставился на флейтистку и прокричал:

– Нечестивица!

– Ну, все, хватит! – резко сказал я... однако позади меня уже притихла вся таверна. Небольшой участок спины сразу же зачесался при мысли, что Ки и Чи глядят прямо на нас. Но я все равно не стал оборачиваться – Кирипао мог заметить, как я на них смотрю. Воры его не узнают, однако эльфу их лица знакомы; он шел за ними по Сигилу, от Мортуария до Вертикального Моря. Я не знал, что выкинет Кирипао, увидев прихвостней Риви. Но мне точно этого не хотелось.

– Ну-ка, идем со мной, – сказал я эльфу со всей возможной строгостью. Поскольку в таверне было тихо, и каждый посетитель мог слышать наш разговор, я добавил: – Твоя мать чуть с ума не сошла, когда ты перегрыз свою смирительную рубашку. Сейчас же идем домой, а то доктор Увула снова будет кормить тебя известью.

Несколько человек позади меня рассмеялось. Это хорошо.

Но у брата Кирипао не было чувства юмора. Это плохо.

Помню, как я схватил его за ворот и потащил в сторону улицы. Помню, как сказал «Уфф!», когда кулак Кирипао встретился с моим солнечным сплетением. После этого не помню почти ничего, но надеюсь, что он врезал мне еще пару раз, а может, даже заехал по голове ногой – обидно все-таки, когда тебя отправляют в нокаут одним ударом.

* * *

Процесс «прихода в себя» растянулся на десять секунд: сперва, как из тумана, выплыл мой мозг, затем дали о себе знать и прочие части тела, жалуясь на причиненный им ущерб. Несколько ребер взывали к жалости громче всех, за ними шли обширная пульсация вокруг левой скулы и глаз.

Подо мной расстилался деревянный пол, усеянный щепками мебели... такой мебели, которую, уверяю вас, очень непросто превратить в щепки. Ни одна таверна в Плэйг-Морте, включая приличные заведения с улицы Богачей, не купит себе табуреты, которым нужна замена всякий раз, когда посетители распускают руки. Все столы и все стулья, сделанные из дуба, были солидными и тяжелыми; сейчас они представляли собой солидного вида обломки, разбросанные вокруг меня по полу.

Зная, что будет больно, я приподнялся и сел. Ага... так и есть. Не один я был повержен в драке – бесчувственные тела валялись в причудливых позах, куда ни глянь. Однако лишь я пытался пошевелиться, за что я решил отдать должное своей физической форме. Похоже, без сознания я пробыл недолго; кошелек находился при мне, а значит у воров не было времени проверить мои карманы. Снаружи было еще темно, насколько я мог судить, глядя сквозь дверной проем – сама дверь каким-то образом была начисто сорвана с петель.

Я попытался встать на ноги... Но стоило мне пошевелиться, как сила тяжести вдруг подскочила на несколько сотен процентов, и я снова сел на пол. От такого места как Плэйг-Морт можно всего ожидать – законы физики играли со мной грязные шутки. Я решил повторить попытку чуть позже и на этот раз резко, чтобы застать силу тяжести врасплох, но секунды превращались в минуты, а подходящее время все никак не наступало.

В дверях появилась какая-то фигура – худощавая женщина с костяными гребнями на руках. Сидя на полу, я помахал ей и, найдя это по какой-то причине очень забавным, начал хихикать.

– Бритлин? – прошептала она.

– Привет, – громко произнес я. – Привет, – повторил я потише, затем прикинул, как это будет звучать низким голосом. – Привет, – глубоким басом. – Привет, – фальцетом. – Прии-вееет! – неудачное сочетание того и другого.

Ясмин присела рядом со мной на колени.

– Ты что здесь делаешь?

«Пытаюсь справиться с сотрясением мозга, вот что я делаю». Именно эти слова возникли у меня в голове, но с языка сорвалась какая-то мешанина слогов. Моя бессвязность так меня поразила, что я громко рассмеялся. Фиолетовые всполохи взорвались перед глазами, и боль, словно булава, шандарахнула меня по голове изнутри; но я не мог перестать смеяться, несмотря на страдания.

– Тсс, – прошипела Ясмин.

Она зажала мне рот ладонью и тут же ее отдернула. Похоже, она дала себе некий обет не прикасаться ко мне, и я собирался сказать ей, что это глупо, сразу, как только ко мне вернется способность вразумительно разговаривать. Меня посетила еще одна мысль, и я взял себя в руки, чтобы сказать:

– Ки и Чи.

– Тсс, – повторила она, сочтя это продолжением моего лепета.

– Ки и Чи, – сказал я ей. – Ки и Чи, Ки и Чи, Ки и Чи-ди-дии-ди-дии.

Ясмин оставила мои слова без внимания. Она обвела взглядом разруху в таверне, словно кто-либо из бесчувственных посетителей мог подсказать ей, как поступить, затем взяла меня под руку и рывком поставила на ноги. Комната пошла кувырком, и еще больше фиолетовых вспышек расцвело у меня перед глазами.

Помню, как я подумал, что стоит ей меня крутануть, как я почувствую нечто такое, что запомнится мне надолго. Но она не сделала этого. Порой Хранители Рока бывают излишне сдержаны.

* * *

Ясмин выволокла меня из таверны, ноги мои подгибались, как у марионетки. Снаружи, на мостовой лежало еще несколько тел, все они были мне незнакомы. Кирипао опять куда-то пропал... как будто без него в Плэйг-Морте было не так опасно. Ки и Чи тоже исчезли. Интересно, подумал я, им удалось уклониться от боя, или они дрались до последнего вместе со всеми?

Все это были вполне понятные мысли, но когда я снова попробовал обратиться к Ясмин, получилось что-то вроде: «Ки Чи там-там». Я вынужден был признать, что это не лучший способ общения.

Видимо для того, чтобы я помолчал, Ясмин заговорила сама.

– Я тебя целый час искала, – сказала она. – Сегодня ночью в городе тихо, на улицах ни души. Наверное, люди узнали, что Гончие вышли в набег, и попрятались по домам.

– Риви Ки Чи, – ответил я. – Тут, Риви Ки Чи.

– Тише, – шикнула она, – у тебя бред.

– Беги, прячься. Риви Ки Чи...

Ясмин зажала мне рот ладонью.

– Не шуми, – прошептала она. – Здесь могут быть Гончие. Пожалуйста, Бритлин... не разговаривай.

Последние слова она произнесла, глядя в упор, и мы посмотрели друг другу в глаза впервые после Моря Утопленников. Я попытался выдержать ее взгляд, несмотря на головокружение, обволакивающее мозг... попытался стать тем человеком, которого она целовала во мраке умбральской деревни. Должно быть, она поняла что-то по моим глазам, потому что быстро отвернулась и прошептала:

– Не надо.

Я ничего не сказал. Возможно, и в лучшие времена я не нашел бы правильных слов.

Спустя какое-то время Ясмин снова принялась мне помогать. Глядя в сторону, она промолвила:

– Я говорила, что у меня был брат. То есть два брата, если считать тебя... ладно, не будем об этом. Джейдон был на восемь лет старше меня и всегда попадал в неприятности. Пил, играл, бил пьяниц ради забавы...

Она пнула камешек, лежавший на дороге. Камешек проскакал по мостовой и глухо плюхнулся в полную дождевой воды канаву.

– Мне было десять, – продолжила Ясмин, – когда умерла мать. Она плавала в Канале, когда я ее нашла. Никто не знал, что это, личные счеты с жизнью, убийство или несчастный случай, да никого, кроме меня, это и не волновало. С тех пор за мной стал «присматривать» Джейдон. Знаешь, что это значит? Мой родной брат. Он выставил меня в десять лет на улицу и пользовался мной при любом случае.

Я подумал о своей матери. Меня бросило в дрожь.

Ясмин этого не заметила.

– Четыре года в аду, – сказала она. – Пока как-то ночью Джейдон не избил женщину, за внешностью которой скрывалась суккуб. Для Джейдона это было ударом; и хвала Госпоже за то, что в Сигиле может такое случиться. В общем, той же ночью я присоединилась к Служительницам Энтропии, думая, что они сделают из меня беспощадную машину смерти... именно этого я тогда больше всего желала. Я сильно ошибалась насчет того, как надо служить Энтропии, и я сильно ошибалась насчет желания убивать. Служительницы дали мне то, чего мне не хватало, и вот я здесь.

– Но Бритлин... если ты и вправду мой брат, сводный брат, я не могу позволить, чтобы мои старые раны снова открылись. Не могу. И это не твоя вина, это вина Джейдона... и, наверное, моя тоже. Наверное, для меня не должно ничего поменяться. Ведь еще вчера мы были счастливы вместе, так в чем же дело? В том, что теперь все иначе. Когда я думаю, что ты можешь быть моим братом, меня прямо выворачивает наизнанку... даже дыхание перехватывает. Я и говорю-то тебе все это лишь потому, что ты не понимаешь ни слова.

Она склонилась и поцеловала меня в щеку – это был прощальный поцелуй. И пусть она по-прежнему была рядом, Ясмин оставила меня так же верно, как будто исчезла в портале навеки.

* * *

Спустя несколько минут мы добрались до разрушенного дома. Иезекия где-то раздобыл старую лохань, и Зирит погрузилась в нее, чтобы унять боль от ожогов. Ее змеиное тело было слишком большим, чтобы поместиться в корыто, поэтому она опускалась туда понемногу, а остальная часть ее тела свисала с краев. Со стороны казалось, что это неудобно, но вода явно облегчила боль, что было заметно по лицу Зирит.

Уизл сидел, прислонившись спиной к одному из сервантов, его руки мирно покоились на коленях. Потерявший год жизни, парализованный ниже пояса, он по-прежнему был спокоен как сама смерть... но едва гном заметил меня, его глаза распахнулись, и он воскликнул:

– Уважаемый Кэвендиш!

– Я нашла его на месте драки, – сказала Ясмин, опустив меня на пол. – Даже не знаю, как его угораздило... наверное, там был Кирипао.

– Ки Чи – объявил я всем. – Риви Ки Чи.

– Он все время это говорит, – пробормотала Ясмин. – Видимо у него сотрясение и он бредит. – Она сердито фыркнула. – Если бы не эта поганая пыль в легких, я бы его быстро поправила!

– Ему очень плохо? – тихо спросила Зирит. Приподнявшись фута на три от земли, нага посмотрела сверху, как я оседаю на пол.

– Он ничего не соображает, – ответила Ясмин. – Все чувствует, но не соображает. Меня это пугает. С его с мозгами что-то совсем неладно.

Мне захотелось сказать ей, что соображаю-то я нормально, но язык отказался повиноваться. Я подумал, что, наверное, в голове у меня что-то нарушилось, порвались какие-то связи между рассудком и речью. И это было плохо, ужасно плохо.

– Может быть, – стеснительно начала Зирит, – я смогла бы... – Она смущенно опустила глаза. – Все считали, что у меня есть магические способности, но я никогда еще... хотя у меня уже закончилась линька...

– Стоит попробовать, уважаемая змеедева, – сказал Уизл. – Возможно, мы сможем помочь вам советом, как сфокусировать энергию...

– Мы поможем, – заверила нагу Ясмин. – Если ты чувствуешь в себе силу, мы подскажем, как ее использовать.

– Вот здорово, – оживился Иезекия. – Урок магии!

– Риви Ки Чи, – проговорил я. Но никто не обратил внимания.

* * *

Глубоко сконцентрировавшись, Зирит посмотрела мне в глаза. Она обвила меня своим чешуйчатым телом, сжав несильной, но уверенной хваткой. Я собрал волю в кулак, подавляя не только страх быть раздавленным в объятиях удава, но и возбуждение от объятий девушки, только достигшей зрелости. Ты бредишь, сказал я себе; такие чувства тебя недостойны. Однако ее лицо было единственным, что я видел перед собой... ее серьезное, очаровательное лицо, что встречало мой взор с напряжением возлюбленной.

– Расслабься, – шепнула Ясмин наге на ухо. – И припомни какой-нибудь случай, когда окружающий мир приводил тебя в трепет.

Зирит по-детски закусила губу.

– Вы хотите, чтобы я о нем рассказала?

– Если это поможет тебе вспомнить.

Она прикрыла глаза, затем снова открыла их и пристально посмотрела на меня... прямо в меня. Ее лицо было не просто прекрасно, оно казалось самим совершенством.

– Однажды, когда я была маленькой, – начала она, – на город обрушилась гроза – не огненная буря, которая приходит из Дурного Места, а настоящая гроза с ливнем и страшным ветром. Ветер мне запомнился больше всего; он носился по улицам, стучал ставнями, срывал листья с деревьев. Все свечи и лампы погасли, даже в самом доме, потому что сквозило из каждой щели и задувало в трубу. Все вокруг бегали, пытаясь заткнуть дыры и придержать ставни, чтобы не хлопали. И вдруг посреди всего этого распахнулась дверь. Открытая дверь – прямо передо мной.

– Я никогда раньше не выбиралась на улицу. Мне говорили, что там есть люди, которые могут сделать мне больно, и я знала, что это так. Но дверь была открыта, на улице было пусто, а ветер дул так, что дождь стелился по самой земле... и я даже не поняла, как сползла по ступенькам и заскользила по мостовой.

– Ветер толкал меня, но я прижималась к земле. Мостовая казалась грубой и жесткой, и было так здорово ощущать ее животом, чувствовать, как бьют по коже струи дождя, слышать, как завывает ветер, срывающий кровлю с домов... Той ночью я была единственным живым существом на улице. Никто из ходячих не мог устоять на ногах от ветра, а я легко могла двигаться. Город стал моим. Ночной, грозовой город, без единого огонька.

– Весь мой.

Ее голос упал до шепота, глаза сверкали. Она по-прежнему смотрела на меня, но видела лишь мрак той штормовой ночи.

– Ты прикоснулась к магии, – произнес Уизл. – Теперь пусти ее в свою душу.

Он так тихо это сказал, что я не понял, услышала ли его нага. Но вдруг я почувствовал, как вздыбились волосы на моей коже, отзываясь на присутствие незримой энергии. Глаза Зирит широко распахнулись, губы открылись в беззвучном "О": удивления, ощущения чуда, благоговейного трепета. Она сделала отрывистый вдох, и меня накрыло мягким теплом, что разлилось из ее тела, заструившись из каждой ее чешуйки. Оно проникло в мой мозг и было настолько сильным, что превратилось в острую боль, но лишь на секунду. Фиолетовые вспышки снова расцвели у меня в глазах и тут же рассыпались на слабые искорки.

Тело Зирит обмякло и стало оседать на пол вокруг меня. Ясмин подскочила к ней, чтобы не дать девушке удариться головой, но нага удержалась без посторонней помощи и слабо улыбнулась.

– Это и есть магия? – спросила она.

– Да, – сказал я. – Уверяю тебя, это была она. – На миг я позволил пальцам пройтись сквозь ее локоны. Но затем заставил себя убрать руку. – Спасибо тебе, но сейчас мы должны отсюда убраться. Ки и Чи где-то рядом, и оставаться здесь небезопасно.

– Проклятье! – прорычала Ясмин. – Так вот что значило твое «Риви Ки Чи»?

– Именно это и значило. Давайте пошевелимся, пока...

– Ну, здравствуйте, миленькие мои, – злорадно произнес голос с улицы. – Соскучились без меня?

16. Три спящих красавца

– Хватай Уизла! – прокричал я Ясмин. Затем тихо спросил у Иезекии: – Скольких ты можешь телепортировать за один раз?

– Больше двух я никогда не пробовал, – ответил он, – но, наверное, смогу... а-а-ах!

Парень с воплем упал на колени, прижимая руки к лицу.

– Она снова пытается меня вырубить! – закричал он. – Ненавижу!

– Сопротивляйся! – прорычал я, схватив увесистый котелок, валявшийся на полу. – Я попробую сбить ее концентрацию. Как только появится шанс уйти, меня не жди, забирай остальных.

Не выслушав ответа, я выбежал во мрак прихожей. Сквозь разбитые окна я увидел проклятую альбиноску, что стояла на улице. Ее лицо было раскрашено больше прежнего: щеку пересекали кровавые полосы, похожие на следы от когтей, а из глаз расходились лучи синего цвета. Она была в том самом облегающем платье из черного шелка, тонкость которого открывала все интимные подробности ее безупречного тела; хотя эти виды не пробуждали во мне ничего, кроме горячего желания врезать ей по башке котелком.