Текст книги "Пламя и Пыль"

Автор книги: Джеймс Алан Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Рука Иезекии вцепилась в мой рукав.

– Здесь правда нет привидений? Ноябрь же говорила.

– Слушай, Иезекия, – произнес я, – поправь меня, если я ошибаюсь, но ты прошел испытания в Палатах Света, так?

– Мне не хочется о них говорить, – пробормотал он.

– И в конце, – продолжил я, – вошел в столп огня в окружении сотен живых мертвецов всех мастей. И ты еще беспокоишься о том, что тут могут быть какие-то привидения?

Парень стеснительно прочистил горло.

– Ну, не совсем вошел. Меня как бы завели туда.

– Завели?

– Ну, ладно, затащили. Три вампира, два упыря и такая большая белая штука, которая все время стонала.

– Представляю себе эту картину, уважаемый Простак, – пробормотал Уизл.

– Вот-вот, я еще так орал, что и баньши бы прослезилась. И теперь я как-то не испытываю дружеских чувств к живым мертвецам и надеюсь, они тут нигде не болтаются.

Судя по всему, их здесь и не было. Не считая нескольких жуков, вялых от холода, ничто в часовне не говорило о том, что в ней обитает кто-то живой или мертвый. Мы осторожно прошли по проходу между скамьями, но все было спокойно. Так же спокойно было и на душе – без всякого трепета перед сверхъестественным.

Мягкое свечение портала было трудно увидеть даже во тьме. Как и сказала Ноябрь, он лежал в дверях между главным святилищем и небольшой ризницей в дальнем конце часовни. Мне показалось, что верующим было очень некстати иметь в самом сердце монастыря портал, который реагирует на изображение змеи. Будь у священника татуировка или брошка в виде наги, или даже детский рисунок змейки, войдя в святая святых, он оказался бы посреди Сигила. Неудивительно, что этот культ так и не преуспел.

– Как ты думаешь, куда он нас приведет? – послышался из темноты шепот Иезекии.

– С нашей-то удачей, – ответил я, – это может быть домна Большой Литейной.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, – сказал Иезекия раздражающим тоном, – но ты вошел в столп огня в окружении сотен живых мертвецов всех мастей. И ты еще беспокоишься о какой-то там домне?

– Да ну тебя, пень, – сказал я с досадой и, стиснув набросок кобры, ступил в портал...

* * *

...и оказался в пустой комнате с заплесневевшими стенами и единственным окном за решеткой. Мебели не было, а напротив окна лежала куча мягкой соломы. Мой нос подсказывал, что она находится здесь так долго, что начала превращаться в труху. К острому запаху гнили примешивался бьющий в нос аромат ночного горшка, который не опорожнялся несколько дней.

И все же, несмотря на зловоние, комната поразила меня одним примечательным зрелищем. На куче гнилой соломы в совершенном спокойствии сидела почтенных лет женщина орк в богато украшенном, атласном подвенечном платье. Когда-то это платье, наверное, стоило уйму денег – его корсаж был искусно украшен бисером и изящной вышивкой. Однако от времени ткань пожелтела и приобрела множество пятен самого разного происхождения.

Старая женщина орк была ничуть не расстроена состоянием своего наряда. Напротив, лицо ее украшала кроткая улыбка, а руки мирно покоились на коленях, как у дебютантки, невозмутимо ожидающей приглашения на танец. Когда позади меня из портала вышли Уизл и Иезекия, женщина встала и сделала вежливый реверанс, как будто люди материализовались в ее нищенском будуаре чуть ли не каждый день.

– Ваши величества, – промолвила она. – Я столько времени ждала вашего появления. Столько времени. Вы решили, кто из вас будет на мне жениться?

Иезекия чуть не прыгнул обратно в портал, но я успел его остановить.

* * *

– Вы ошиблись, уважаемая госпожа, – Уизл отвесил женщине поклон с изяществом, достойным ее реверанса. – Мы не из королевского рода и не годимся в супруги.

– Ах, так вы здесь инкогнито, – улыбнулась она. – Как это мило. Но я так долго ждала вас... и так трудно было хранить присутствие духа все эти мучительные дни и ночи. Вне всякого сомнения, вас задержали драконы?

– Что-то вроде того, – пробормотал я, однако, мое внимание было приковано к виду, который открывался из грязного окна за решеткой. Там находилась широкая, мощеная булыжником улица, пара ветхих домов и очередь человекоподобных и прочих существ, мрачно стоящая в первых сумерках у самого здания. Что-то в этой очереди мне показалось знакомым: молодые пары с детьми, которые бились в припадке; более пожилые с носилками, на которых лежали тихие, как покойники, старики; мужчины, которые умоляли видимых только им чудовищ; и женщины, которые дергались при любом звуке, будто он вонзался в них, как игла...

И тут я узнал ее и сразу понял, где мы находимся.

– Это Привратная Обитель, – сказал я Уизлу.

Гном кивнул, словно тоже подумал об этом, но Иезекия переспросил:

– Привратная Обитель?

– Пристанище тех, чей разум поврежден, – ответил Уизл. – Значит, мы и вправду вернулись в Сигил, – добавил он, но голос его выдавал, что Привратной Обители он бы предпочел пропитанные кровью улицы Плэйг-Морта.

Выражение лица Иезекии сказало, что он почувствовал что-то похожее.

– Лучше уйти отсюда, – пробормотал он.

– Ваши величества, прошу вас! – воскликнула старая женщина. – Вы не можете... – Ее взволнованный голос оборвался, и на лице вновь появилась спокойная улыбка. – Ну конечно, вы возьмете меня с собой.

– Уважаемая госпожа, – начал Уизл, но она прикрыла ему рот своей морщинистой рукой, заставив его замолчать.

– Я все понимаю, – сказала она. – Длинные языки разболтают, что юная и беззащитная девушка путешествует без эскорта, в компании трех статных принцев. Но я ждала... Я так долго ждала... и люди уже наговорили столько жестоких вещей. Они пытались сказать мне... они утверждали, что я... глупа. – Ее руки были по-прежнему сложены впереди, но костяшки пальцев побелели, когда она сжала ладони. – Прошу вас, ваши величества... Ведь я так ждала... Я носила это платье... Оно... я откладывала на него каждый фартинг, ведь я знала, что вы появитесь... и женитесь на мне.

Я не мог смотреть в ее глаза, полные слез. Опустив взгляд, я вдруг осознал, что моя одежда была белого цвета, так же как и мантия Уизла и пижонский костюмчик Иезекии. Неудивительно, что она приняла нас за принцев, наряженных как на свадьбу. При виде нас, бедная старая женщина, верно, решила, что мы пришли осуществить ее самые тайные мечтания.

– Как ваше имя, юная госпожа? – спросил я со всей учтивостью.

– Ирэн, если вам это будет угодно, ваше величество, – ответила она в очередном реверансе. Имя было не орочье, но ведь и белое атласное платье не орочий подвенечный наряд. Или она воображала себя человеком, или ее воспитали люди в обычаях, чуждых ее природе. Такое часто бывает в Сигиле.

– Ирэн, – сказал я ей, – меня и моих товарищей принцев ждет рискованное предприятие. Оно будет небезопасным для такой деликатной...

Прежде чем я смог договорить, она схватила меня за руку.

– Прошу вас, не оставляйте меня, – прошептала она. – Если после всего этого вы меня бросите, боюсь, я могу... потерять разум... Пожалуйста, не заставляйте старую женщину лишиться рассудка...

Я повернулся к Иезекии и Уизлу. Они оба уставились в пол.

– Хорошо, – сказал я ей. – Вы можете пока пойти с нами.

* * *

Иезекия подал руку Ирэн. Судя по всему, ему было неловко: он держался скованно, будто столб, и не позволял себе смотреть в ее сторону, но при этом парень явно старался соблюсти этикет. Ирэн, похоже, не заметила его напряжения, она пристроилась к нему со спокойствием опытной куртизанки, принимающей руку барона.

В комнате была всего одна дверь, что служила порталом во Внешние Земли. Перед выходом я выкинул свой набросок кобры, в противном случае меня вновь ждала бы часовня. Уизл повел нас по коридору, Иезекия и Ирэн следовали за ним, а я шел в арьергарде, то есть последним, кому открывалась вся грязь и нищета Привратной Обители.

От этого места разило отчаянием. О нем говорили все запахи: плесень, нечистоты и тонкий привкус крови. Но над всем этим висела гнетущая безысходность, столь ощутимая, что мурашки бежали по коже. Половина комнат по коридору была закрыта и заперта на чугунный замок. Двери других были нараспашку, и из-за них доносилось хныканье и стоны жильцов. Некоторые пациенты вышли из комнат, чтобы прислониться к стене, безучастно уставившись вдаль, или стоять и мычать, раскачиваясь и закрыв глаза. На одном была расстегнутая смирительная рубашка, на остальных – грязная, нестиранная одежда, а то и просто лохмотья.

Уизл направился к двери в конце коридора. Большинство пациентов не обращали на нас никакого внимания; те же, кто замечал, закрывали глаза руками и начинали дрожать, пока мы проходили мимо. Ирэн коснулась плеча одного из дрожащих и тихо сказала:

– Ты можешь занять мою комнату, Мази. Мне она уже не понадобится.

За дверью мы наткнулись на нечто вроде поста сестры-сиделки: это был шаткий деревянный стол, за которым сидел грузный молодой дварф, ковырявшийся в зубах осколком кости. Он мельком взглянул на нас, и его глаза округлились.

– Я тебе говорила, что за мной придут, – с ликованием заявила Ирэн. – Я ведь тебе говорила.

Он еще пару секунд пристально нас рассматривал, затем пожал плечами и снова стал ковыряться в зубах.

* * *

Комната Ирэн находилась на третьем этаже, и когда мы, наконец, нашли лестницу, оказалось, что она спускается лишь на второй. Это означало, что нам снова придется пройти через все крыло, прежде чем мы попадем на нижний этаж. Наверное, такая планировка была задумана с тем, чтобы затруднить побег сумасшедшим; она заставляла их пробежать весь коридор, затем этажом ниже обратно, и вынуждала дольше находиться внутри... Впрочем, это могло помочь лишь в том случае, если их кто-то задерживал. Но как я видел, никто из персонала не проявлял к нам ни малейшего интереса. Никто не спрашивал, кто мы такие и куда идем; ни один даже не показал, что заметил наше присутствие.

Ни один из тех, кто находился тут по работе – однако мы привлекали большое внимание здешних жильцов. Кто-то пытался спрятаться, кто-то заговорить с нами на языках, на которых, наверное, не разговаривает больше никто в мультивселенной. Некоторые шли за нами, жестикулируя в такт своему бормотанию и указывая на всякие вещи: трещины в стенах, свои зубы, одинокую красную туфлю, оставленную кем-то посреди коридора. Через какое-то время все они утратили интерес и разбрелись кто куда, по-прежнему что-то говоря и бесцельно размахивая руками.

Мы снова спустились вниз и увидели выход – стеклянную дверь, заляпанную следами носов ротозеев, что заглядывали внутрь, и местных обитателей, глазевших наружу. Пара охранников в сильно помятых доспехах, привалившись к стене у двери, передавали друг другу бутылку. При виде нас они тут же выпрямились.

– Да? – сказала та, что была повыше, словно мы задали ей вопрос. Волосы на голове ей заменяла лоснящаяся корона из черных перьев, то ли головной убор, то ли часть ее тела.

– Мы уходим, уважаемая охранница, – произнес Уизл. – И да ответит ваша смерть упованиям вашим.

– А? – спросила женщина с перьями. Должно быть, устраиваясь на эту работу, она сразила всех своим навыком общения.

– Не обращайте внимания, – поспешно сказал Иезекия. – Он Упокоенный. Они всегда говорят что-нибудь этакое.

– Упокоенные носят серое, – заметил второй охранник. У него была голова панцирного кота и, судя по виду, проблемы с выпадением шерсти. В отличие от большинства котов, он не уделял внимания своей чистоте уже довольно давно.

– Увы, – сказал охраннику Уизл, – моя серая мантия сгорела, когда рыцарь смерти провел меня через столп священного пламени. Эта одежда была воссоздана для меня нагами.

Я напрягся. Если Уизл выболтает все, что произошло с нами за последние дни, охранники тут же бросят нас в камеры с мягкими стенами. Магические мельницы, проживание с демонами, общение с умертвиями на Плане Пыли, затем сражение с ними в Плэйг-Морте... такая история мало кого убедит в нашей нормальности.

– Нам надо идти, – сказал я, сделав шаг в сторону двери.

Женщина с перьями вскинула ногу и уперла ее в противоположную стену узкого коридора, преграждая выход.

– А пропуск? – буркнула она.

– Прошу прощения?

– Она хочет видеть ваш пропуск, – объяснил Панцирный, – бумагу, где говорится, что вы можете выйти.

– Нет у нас пропуска, – ответил Иезекия, прежде чем я успел ему помешать.

– Нужен пропуск, – сказал Панцирный. – Пациенты берут его у врача. Посетители получают при входе.

– Проблема вся в том, – начал Уизл, – что мы вошли в здание через портал из Плэйг-Морта. Ну, не из самого Плэйг-Морта, а из часовни за городом, посвященной нагам.

– Вот дались ему эти наги, – заметила женщина с перьями. – Его врачу, поди, есть, что рассказать об этом.

– Нет у меня никакого врача, – отрезал Уизл. – Мы просто идем по своим делам, чтобы сразиться со злобной альбиноской.

– Нага-альбиноска? – с интересом спросил Панцирный. – Прямо скажем, вызывающий образ.

– Да нет, альбиноска не нага, – перебил Иезекия, – она псионик и уже дважды высасывала всю силу из моего разума, но больше я ей этого не позволю.

– Вот тут ты прав, – сказала женщина с перьями. – Терпеть не могу, когда альбиноски высасывают силу из моего разума.

– Если вам так дались эти альбиноски, – спросил Панцирный, – то почему вы все в белом? Или вы так наказываете себя через отождествление с врагом?

– В белом они потому, что это три королевских принца, – объявила Ирэн, – которые пришли на мне жениться.

– Что, все трое разом?

– Они же принцы, – ответила Ирэн, – и могут делать, что захотят.

– Вот такое вот отношение и создает королевской власти дурную славу, – заметил Панцирный. – Позор вашим высочествам.

– Величествам! – поправила Ирэн.

– Вообще-то принцы это «высочества», – сказала женщина с перьями. – «Величества» для королей и королев.

– Так вот оно что, – промолвил Иезекия. – А я все время гадал.

– А я говорю, что они «величества», – не оступалась Ирэн, – потому что женятся на мне и сделают королевой.

– Даже если они всего лишь принцы?

– А что, – предположил Иезекия, – если выйти за троих принцев сразу, пожалуй, можно стать королевой. В совокупности.

– Ну, все, хватит! – рявкнул я. – Пускай мои спутники и похожи на ненормальных, – сказал я охранникам, – но нам нужно выйти отсюда. И вот мое доказательство, что к местным обитателям мы не относимся.

Через миг острие моей рапиры оказалось на волосок от правого глаза Панцирного. Кот сглотнул и замер. Женщина с перьями сделала то же самое.

– Будьте любезны, следите за моей мыслью, – сказал я. – Пациентам, разумеется, не позволено иметь оружие, верно?

– Верно, – ответили охранники в один голос.

– А у меня есть крайне острый и чрезвычайно опасный для жизни меч, верно?

– Верно, – снова ответили они хором.

– Стало быть, я точно не пациент?

– Убедил, – выдавил Панцирный, проглотив комок в горле.

– Проходи, друг, – добавила женщина с перьями. Она осторожно опустила ногу, что преграждала нам путь, и толчком открыла дверь.

Уизл улыбнулся и засеменил на выход, следом за ним вышел Иезекия. Царственно проплывая мимо охранников, Ирэн остановилась и прошептала:

– Прошу извинить принца Бритлина за его горячность. Он из них самый старший и провел долгие годы в целомудренном воздержании, ожидая нашего союза.

– Прекрасно его понимаю, – ответил Панцирный, покосившись на острие моего клинка. – Когда проблема становится такой острой, я всегда могу посочувствовать.

– Теперь и с нагами все понятно, – согласилась женщина с перьями. – Приятного медового месяца.

Я попятился к двери, не опуская меча, но охранники так и не сделали ничего, чтобы задержать нас. Спеша прочь от приюта, я увидел, как Панцирный поднял бутылку и, сделав ей жест в нашу сторону, выпил за наше здоровье.

* * *

Привратная Обитель осеняла своим скорбным присутствием один из наименее приятных районов Улья, а поскольку человек умный скорее сыграет в чехарду с единорогом, чем появится в лучших его кварталах, можете представить, по каким гнусным местам нам пришлось прогуляться. Группа кобольдов посмотрела нам вслед, с ненавистью сжимая и разжимая костистые кулаки. Но, видимо, что-то в нашей компании – величавость Ирэн, небесная белизна одежд или же блеск рапиры, – произвело на них впечатление, и их враждебность ограничилась злобными взглядами. Через несколько минут мы уже стояли в относительной безопасности, у клочка болезненного вида травы, что росла рядом с укрепленным отделением Гармониума.

– Зайдем внутрь? – спросил Уизл.

– Лучше доложить прямо госпоже Ирин, – сказал я. – История наша слишком необычна, чтобы посвящать в нее первого же дежурного сержанта Твердолобых. Хотя можно попросить их проводить нас до Праздничного Дворца. Скоро ночь, и оставаться в этой части города небезопасно.

– Я мог бы телепортировать нас туда, – предложил Иезекия.

– Кажется, в Плэйг-Морте ты говорил, что никогда не пробовал телепортировать двоих сразу?

– Теперь я чувствую себя сильнее, – ответил он. – После того, как вышел из огня Шекинестер...

– Побереги силы, – прервал я. – Не время пока рисковать. Найдем стражей, они проводят нас через город, и мы расскажем госпоже Ирин все, что узнали. Не будем ничего усложнять.

Как правило, отделение вроде этого всегда охраняет пара крепких ребят на случай, если в него ворвутся какие-нибудь местные отморозки. Однако к тому моменту, когда мы вошли внутрь, стражи покинули пост, чтобы принять участие в драке, которая происходила прямо в дежурке. Причиной шума был огромный минотавр, восьми футов ростом, изрыгавший пьяные проклятья, в то время как четверо рослых стражей пытались повалить его на пол. Пятый, дежурный сержант, оставил борьбу и молотил по башке минотавра дубинкой; но поскольку создания эти знамениты своими рогами, а не умом, действия сержанта не имели почти никакого эффекта.

– Может помочь? – шепнул Иезекия, уставившись на свалку с раскрытым ртом.

Я помотал головой. В Гармониуме не любят, когда в его дела вмешиваются посторонние; и потом, в драке уже участвовало много народа, и мы бы только мешали.

– Подождем, когда они закончат, – сказал я парню. – Много времени это не займет.

Скоро, как мне казалось, минотавр поднимет на рога одного из стражей; а как только будет пролита кровь Гармониума, Твердолобые вынут мечи и заколют его, как быка на бойне. Но каким бы пьяным ни был минотавр, к моему удивлению, в нем еще оставалась капля благоразумия. Он не пускал в ход рога, не давая стражам повода изрубить себя на куски. Более того, рвение сержанта с дубинкой преобладало над точностью его ударов – его товарищам по службе доставалось не меньше, чем минотавру, и это обстоятельство откладывало завершение схватки еще на несколько минут.

Когда, наконец, стражи стали одолевать, Иезекия вдруг дернул меня за куртку.

– Бритлин...

– Не сейчас, – сказал ему я. – Мне нужно поговорить с сержантом.

Сержант, услышав мой голос теперь, когда шум схватки стал затихать, обернулся, чтобы посмотреть, кто пришел. Его глаза стали круглыми от удивления. Похоже, мой белоснежный наряд все же производил впечатление.

– Бритлин, это важно, – сказал Иезекия, продолжая дергать меня за куртку.

– Подождет, – отрезал я, улыбнувшись сержанту в знак извинения за заминку.

– Уважаемый Кэвендиш, – прошептал Уизл, – возможно, это заслуживает вашего незамедлительного внимания.

Я вздохнул и сделал знак сержанту:

– Секундочку, – сказал ему я и обернулся к своим спутникам. – Что такое?

Иезекия указал на шесть объявлений «РАЗЫСКИВАЮТСЯ ЖИВЫМИ ИЛИ МЕРТВЫМИ», которые висели в ряд на стене отделения. Лица были слишком знакомыми, но рисовало их, должно быть, бесталанное шимпанзе, учитывая ужасное качество этих портретов. Почему у меня такой выпуклый лоб? И зачем Уизлу сделали такие волосатые уши? И как можно было изобразить красавицу Ясмин в виде какой-то потрепанной девки?

Хотя, с другой стороны, портрет Иезекии им явно удался.

Там были все мы... включая Мириам и даже Ноябрь. Над головой у нас была написана приличная сумма вознаграждения с санкции «Ее чести Ирин Даркфлейм Монтгомери и Досточтимого Команд. Сэрина (Факт. Гармониума)». Судя по всему, я и мои товарищи обвинялись в "многочисленных подстрикательствах, убийствах и злостном поджоге издательства «Искатель жемчуга».

– Похоже, кто-то обвиняет нас в преступлениях Риви, – сказал я со вздохом.

– Риви всех нас подставила, – сказал Иезекия. – Она могла захватить разум каких-нибудь важных людей...

– Я знаю. И легко могла сшить на нас дело.

– Но откуда она узнала, что мы будет здесь? – спросил Уизл.

Я пожал плечами.

– Скорее всего, она проверила тот дом в Плэйг-Морте, когда рассеялась пыль. Не обнаружив тел, Риви решила, что мы все еще живы, а расспросив в округе, узнала о нашей связи с Ноябрем и догадалась, что мы направляемся в Сигил. Ловко же она использовала свое время, чтобы устроить теплый прием к нашему...

Мое ухо сзади пощекотало острие меча.

– ...возвращению, – закончил я.

* * *

Стражи определенно решили, что арест трех убийц, за которых назначено вознаграждение, куда выгоднее возни с дебоширом. Более того, минотавра они завербовали себе во временные помощники; все еще опасный в кулачном бою, он снова был на ногах и горел желанием уложить любого из нас, если за это ему перепадет часть награды.

Меч, уколовший меня в ухо, принадлежал дежурному сержанту, который проявил неукоснительное знание «Книги штампов Гармониума», заявив:

– Одно движение – и ты труп.

– А почему нам просто их не убить? – спросил один из стражей. – Тут ведь написано: «ЖИВЫМИ ИЛИ МЕРТВЫМИ».

– Потому что эти кретины могут знать, где остальные трое. И если они скажут это прямо сейчас, мы пообещаем не убивать их.

– Убивать? – повторила Ирэн. – Да как вы смеете угрожать трем королевским принцам?

– Эй, Сол, сколько принцев ты уже убил? – спросил один страж другого.

– Включая гоблинов, кобольдов и мефитов – где-то дюжину. И потом еще эти, князьки всякие с Прайма – да кто их считает?

Иезекия нервно сглотнул.

– Мы влипли, мы точно влипли, да? – сказал он сквозь слезы. Жалостно всхлипывая, он схватил меня за рубашку, опираясь на плечо Уизла. – И это после всего, что нам довелось пережить...

Парень шумно высморкался в лацкан моей рубашки.

– Простите, – извинился я перед рядом стоящим стражем. – Он Простак.

– Он мой принц! – сказала Ирэн, сделав шаг вперед и взяв его за руку, чтобы утешить. – И я всегда буду рядом с ним.

– И я тоже, – объявил Уизл. – Куда бы мы ни пошли, мы всегда будем вместе.

Таким образом, Иезекия получил лишнее подтверждение, что он находится в физическом контакте с каждым из нас. В следующий миг мы уже были где-то очень далеко от отделения.

Иезекия расправил грудь с ехидной ухмылкой.

– Я же говорил, что смогу телепортировать всех сразу. Ты уж прости за рубашку, Бритлин.

– Отстирается, – снисходительно сказал я.

* * *

Иезекия телепортировал нас в то место, которое хорошо знал – на улицу напротив Мортуария. Вот только выглядела она уже не так, как несколько дней назад; от домов остались одни лишь угли, из которых кое-где торчали деревянные обломки, не успевшие превратиться в золу. Большая часть дороги была омыта дождем – без дождя в Сигиле не проходит и дня – но в некоторых местах она была покрыта крошащейся коркой, похожей на куски кожи... остатки гиганта и Сборщиков, которые его несли, пригоревшие к мостовой во время взрыва.

Сам Мортуарий с виду не пострадал; на его черной каменной кладке подпалины были не заметны. Однако со всех сторон здание окружали клетки строительных лесов, а деревянные брусья и балки подпирали разные части крыши и стен. Пускай пока ничего не обрушилось, Упокоенным не следовало больше доверять прочности сооружения.

– Прямо слезы наворачиваются, – тихо произнес Уизл.

– Не хочешь зайти? – спросил я. – Поискать кого-нибудь из друзей?

– Это было бы неразумно, – ответил он. – Если Риви убедила весь город в том, что я виновен в поджогах и этом взрыве, у меня теперь мало друзей. И потом, полагая, что мы вернемся, Риви могла внедрить в наши фракции шпионов. Хотя не думаю, что она могла украсть разум фактола Скалла...

– Согласен, – сказал я, припомнив свой краткий опыт общения со Скаллом, когда тот исторгнул жизнь из умертвия-отступника.

– Но, – продолжил Уизл, – я не смогу попасть к фактолу, не поговорив сначала с его помощниками, а любой из них может быть скомпрометирован Риви.

– То же самое и у меня с Сенсатами, – произнес я. – Кому же нам теперь верить?

– Вы можете верить мне, ваше величество! – воскликнула Ирэн, припав на одно колено. – Я ваша скромная слуга.

– Спасибо, – улыбнулся я, взяв ее морщинистую руку. – Твоя преданность мне приятна.

Она просияла.

– Тогда, как я понимаю, – сказал Иезекия, – мы сами должны найти Риви. Найти и победить ее.

– Вместе с Кирипао? – поинтересовался я. – Вместе с Ки и Чи? И сотней умертвий?

– Ну да, – пожал плечами парень. – И их тоже.

– Но, уважаемый Простак, – заметил Уизл, – ведь мы даже не знаем где ее искать.

– Проще простого, – ответил он. – На Вертикальном Море. * * *

Иезекия объяснил нам свое предположение, пока мы пробирались через Улей к Морю.

– На Стеклянном Пауке есть портал, так? А Паук – это опорный пункт Риви. И пускай на рыбном питомнике ее сейчас нет, могу поспорить, что этот портал она использует постоянно. Нам надо лишь подкараулить момент, когда она там появится.

– А зачем ей его использовать? – спросил я. – Разве она не могла занять в городе какой-нибудь особняк? Просто промыть мозги одному из богатых владельцев и присвоить его имущество.

– Это лишь привлечет внимание, – ответил парень. – У богачей есть прислуга, любопытные соседи, не говоря уже про деловых конкурентов, которые всегда вынюхивают, как обойти соперника. Риви может обработать пару богатых клиентов, но ей ни к чему, чтобы кто-то знал об их связи. До тех пор, пока она не наберет силу, ей по-прежнему нужно быть очень осторожной. И потом, ей нужно охранять Вертикальное Море, пускай сейчас она и не пользуется этим порталом. Это ее лазейка, запасной выход из города и доступ ко всем умертвиям, которые могут понадобиться...

– В том, что вы говорите, есть смысл, – согласился Уизл, – но я не понимаю, как Риви удалось попасть в Сигил. Все порталы контролируются Госпожой Боли, а она до сих пор безупречно соблюдала равновесие сил в городе и не допускала в него никого, кто мог бы его нарушить. Почему Госпожа просто не закрыла перед Риви все двери? Тогда альбиноска взялась бы за другой город.

– Я думал об этом, – сказал я, – и есть у меня одна мысль. Если не пустить Риви в Сигил, она попробует свои силы где-нибудь в другом месте, где может как победить, так и проиграть. Победив, она станет серьезной угрозой, а в случае проигрыша, мельницы сменят владельца, и вся эта заваруха продолжится. На самом деле, будет лишь хуже, если новым хозяином мельниц окажется могущественный демон или вроде того. Возможно, Госпожа Боли предпочла держать Риви и ее мельницы поближе к себе.

– Тогда почему Госпожа не убьет Риви прямо сейчас? – спросил Иезекия. – Думаешь, она опасается мельниц, как сказала Риви? Или Госпожа не знает, где они?

– Может быть, – ответил Уизл, – но, скорее всего, она не желает восстанавливать против себя богов. Как я уже говорил Бритлину, мельницы так опасны, что могут объединиться целые пантеоны, чтобы уничтожить любую из Сил, которая рискнет завладеть ими. Такой угрозы Госпожа определенно постарается избежать.

– И кроме того, – добавил я, – не в обычаях Госпожи Боли выступать в открытую. Она ждет, что ее люди сами наведут порядок на улицах города.

– Ее люди? – переспросил Иезекия. – У нее что, есть специальная команда, чтобы разбираться с такими, как Риви?

– А как же, – сказал ему я. – В данный момент эта команда – мы. И лучше нам, парень, не облажаться – ведь, как известно, Госпожа не прощает тех, кто ее подводит.

21. Три вычитаем, один в уме

Добравшись до Вертикального Моря, мы увидели, что оно набито умертвиями. Выряженные в одежду рабочих, они катали тачки с одного яруса на другой, и глаза их пылали бешеной яростью от презрения к подобному маскараду.

Мне не хотелось думать о том, что случилось с настоящими рабочими. Интересно только, не улучшилась ли кормежка рыб за последние несколько дней?

Мы прятались за курятниками на той самой крыше, что я использовал раньше, и смотрели, как нежить расхаживает по своим делам. В основном они держались уровней выше третьего этажа, где их пылающие глаза не привлекали внимание прохожих. Ниже работали наемники Риви, что обслуживали повозки, прибывающие за своим грузом морепродуктов. По всему сооружению были равномерно развешаны фонари, они висели на лестницах, пандусах и мостиках через баки. Света на башне хватало для того, чтобы разглядеть ее кварталов за тридцать, и чтобы лишить ночного зрения всякого, кто попытается взглянуть в нашу сторону.

Учитывая, что все двадцать этажей здания осмотреть было попросту невозможно, к исходу часа я так и не увидел ни одного знакомого лица: ни Кирипао, ни гитзерая, ни тем более Риви. Нам оставалось лишь ждать, когда они себя обнаружат.

– Итак, уважаемый Кэвендиш, – прошептал Уизл, – какова наша стратегия?

– Дождаться врага, – хладнокровно ответила Ирэн, – напасть из засады и собрать добычу.

– Ого, – сказал Иезекия, – вот это уже по-орочьи.

Я ласково похлопал Ирэн по плечу.

– Хороший план. Когда появится Риви с мельницами и Разумертвителем, мы телепортируемся позади нее и перережем ей глотку. Потом заберем мельницы и прыгнем назад.

– Как-то это не по-геройски, – пробурчал Иезекия.

– Ровно так же, как позволить ей захватить город.

– А может просто телепортируемся перед ней и предложим сдаться?

– Ты хотел сказать, предложим ей в подарок наши мозги, – поправил его я. – Парень, такую щедрость мы не можем себе позволить.

Иезекия не ответил, но я видел, что ему не нравится идея бить в спину. Я и сам хотел иметь другой выбор, но ставки были слишком высоки, чтобы полагаться на случай. Может быть, если мне ничего не помешает, и угроза промахнуться будет мала, я тресну Риви рукоятью меча вместо того, чтобы вогнать клинок ей под ребра. Лишив Риви сознания, мы сможем взять ее в плен живой; но если первый удар не достигнет цели, я пущу в ход клинок, а там уж плевать, сколько прольется крови.

* * *

Время шло. Где-то вдали, возле городской тюрьмы, Колокола Непреклонности пробили противопик: наступила полночь. Пятьсот лет назад один из магов Убийц Милосердия по имени Кулак Правосудия наложил на эти колокола чары, чтобы их было слышно по всему Сигилу. Он не усилил их звук, лишь заставил его разноситься по всей окружности города. Уроженцы Сигила могут определять свое местоположение в нем по временной задержке, с которой звон долетает до них по той и другой стороне кольца.