Текст книги "Модельное поведение"
Автор книги: Джей Макинерни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Поклонник теории реинкарнаций, Джереми верил в спиральность своих возвращений на бренную землю.
– Я имею в виду, о чем я думал? Неужели в момент слабости я вспомнил, как приятно прикосновение теплой воды к коже, когда принимаешь душ? Так, что ли?
Я не мог перестать смеяться. Литературная компашка уставилась на меня.
С одной стороны Тина старалась убедить Джереми найти в этой жизни приятные стороны и относиться к ней проще:
– А не может ли быть так, что вам просто любопытно посмотреть, что будет дальше? Я имею в виду, что я вот просыпаюсь каждое утро или, там, каждый день – и это новый день в большом городе, и даже если у меня похмелье, я не могу дождаться того момента, когда выбегу за дверь, чтобы посмотреть, что там…
– А там наркоман-головорез.
– Нет, я имею в виду, что там может произойти.
– Может переехать машина, после чего вас ограбят и оставят умирать.
– Ну типа как сегодня вечером, у меня не было ни малейшего представления, что я встречу одного из самых любимых писателей…
– По-о-о-о-о-ожалуйста, – простонала Рейчел, поднимая свой мартини, пока я задумчиво рассматривал пустой стакан.
– Мне кажется, они абсолютно счастливы, – заметила Тина, взглянув на Лайма и Наташу. – Хотя я слышала, что он все еще крутит что-то с Джулией.
Джереми закатил глаза:
– Я определенно родился не в том веке. Все идет к тому, что в какой бы вселенной ты ни обитал, разница лишь в том, как ты расшифровываешь две буквы Д и В. Здесь и перекресток между «Диана Бриланд» и «Део Валенте».
– Кто такой Део Валенте? – спросила Тина.
– Это значит «божья воля» по-латински, – прошипел Джереми сквозь стиснутые зубы.
– Здесь только что был Дино Валенти, который что-то типа фолкпевец, – подсобила Рейчел.
Критик
Подняв глаза, я обнаружил Кевина Шипли, который пристально изучал наш столик, и выражение его лица было еще более унылым и раздраженным, чем у Джереми, – если только это возможно. Несмотря на то что я едва знаю его, мне всегда хочется спросить: «А вам известно, что существует слово „радость“? Знакомы ли вы с такой дефиницией?» Впрочем, Тина рассказала мне, что у него есть кот, к которому он испытывает привязанность. Я как-то подавал резюме на его должность, до того как он заполучил ее. К резюме была приложена парочка обзоров – о свежих публикациях и японцах в придачу, оба были весьма положительны. О невозможности позитивного подхода при обзоре книг меня мог предупредить любой читатель этого журнала. Это абсолютно противоречит оптимистическому взгляду на жизнь знаменитостей.
Я взглянул на Тину. Казалось, она слишком пренебрегает испытующим взглядом Кевина: ее рука блуждала где-то в районе спинки стула Джереми.
Главное, чтобы не было глаз
Джереми еще раз бросил сердитый взгляд на соседний столик, где плотоядный банковский служащий пытался прикончить ребрышки как раз в тот момент, когда нам поднесли антимясные закуски, – никто не рискнул заказать порцию животных протеинов, если не считать моих водных гадов.
– А вы едите рыбу? – поинтересовалась у Джереми Тина.
– Я не ем никого, у кого есть глаза, – прорычал в ответ Джереми.
Я понял, что мой выбор моллюсков не вызвал осуждения.
– А что если надеть темные очки? – задала вопрос Тина.
– Тот кусок плоти, что распластан на тарелке у нашего соседа, тоже счастливо пощипывал траву на пастбище всего пару дней назад.
Вряд ли сейчас подходящее время объяснять Джереми, что вкусовые достоинства мяса зависят от возраста животного.
– Простите, – обратилась к нам подруга банковского работника. – Мне кажется, вы недопустимо грубы.
Она внезапно выросла около нашего стола, вперив в Джереми суровый взгляд, вся такая в костюме от Ральфа Лорена, с прилизанными волосами.
– Вы таращились на нас так, что мне и моему коллеге стало даже неловко.
Мясные разборки
И тут вступил Джереми:
– Знаете ли, если даже отставить в сторону вопрос о страданиях, которые вы причиняете беззащитным животным, зверски их убивая, существует еще один, менее важный тезис о том, что вы творите со своими несчастными организмами.
Голос Джереми наполнил помещение ресторана, который, казалось, съежился на мгновение.
– Как практикующий плотоядный хищник, вы можете быть уверены, что в этот самый момент десять или пятнадцать фунтов непереваренного мяса уже отложились в вашем кишечнике, что вполне объясняет, почему вы двигаетесь так, будто вам в задницу засунули бейсбольную биту.
– Верно, – заметила Тина в тот самый момент, как дама отвесила Джереми пощечину. Вышла промашка, густая шевелюра Джереми приняла удар на себя. Звезды шоу-бизнеса, которые осторожно оглядывали зал из-за своих столиков, не могли предвидеть такого поворота событий.
– Типичная жажда крови, – пробормотал Джереми, когда метрдотель, обнаружив бунт на корабле, ринулся отражать агрессию.
Партнер дамы вскочил со своего стула, но был остановлен предупреждающей его следующий шаг фразой, которую произнес Джереми, приподнимаясь со своего стула:
– А ты, ты вообще сядь на место, если не ищешь приключений на свою жопу!
Для меня, пожалуй, анальной темы было слишком много этим вечером.
Отбой
В конце концов мне и метрдотелю удалось уговорить Джереми подождать снаружи, пока Блейн разбиралась со счетом. Тина на глазах у Шипли, которого она якобы так и не признала, успела подсунуть Джереми свою визитку.
С тротуара я наблюдал, как Рейчел мучается, должна ли она выразить свои соболезнования «звездному» столу. К счастью для нее, Джереми вылетел из помещения раньше, чем она решила рискнуть.
– Мои поздравления, – злобно прокомментировала Блейн, присоединившись к нам на улице. – Ты умудрился выпендриться перед знаменитостями. Должно быть, ты очень доволен собой.
– А что, кто-то просил мой автограф, когда я ушел?
– Когда ты вырастешь, Джереми? – вздохнула Рейчел.
Слившись в экстазе раздражения по поводу своего автора, девушки анонсировали, что собираются поймать машину на Аппер-Уест-Сайд.
– Единственное, чем я могу объяснить вашу озабоченность, это тем, что вы не считаете меня достаточно знаменитым, чтобы быть сложным, – прокричал им вслед Джереми.
– Что ты скажешь о стаканчике на сон грядущий в «Олимпе»? – предложил я, пока мы пытались выловить хоть одного добровольца из армии желтушных таксистов в сторону Шестой авеню.
– Да нет, думаю, для меня достаточно развлечений на этот вечер.
Мне кажется, что мир делится пополам: на тех, кому необходимы свидетели их горестей, и тех, кто предпочитает обсасывать их в одиночку. Хотя, возможно, Джереми и оспорил бы мой постулат: мол, мир делится на тех, кто уважает принципы или предпочитает этикет.
Весточка от Фил
– Привет, это я. Ты там?.. Похоже, что нет. Я тороплюсь. Мы сейчас в Санта-Барбаре, в доме нашего директора, и я должна уже возвращаться в Лос-Анджелес. Я не совсем уверена, что укладываюсь в расписание. Оно у нас сумасшедшее. Позвоню тебе, когда буду знать, где нахожусь. Целую.
Таково содержание сообщения, которое я обнаружил на моем автоответчике по возвращении с ужина. Что-то было в ее тоне, что очень обеспокоило меня. Фальшь, этакая залихватская ветреность на грани нервного срыва.
Реакция Коннора
Все это время он не мог освободиться от волнений по поводу Фил. И, услышав ее голос, убедился, что подозрения его обоснованны. Он знает теперь это. Ребра обручем сдавили легкие, заставляя опасаться за работоспособность пульсирующей мышцы, что зовется сердцем.
Как раненый пес, он мечется по комнате, бьет кулаком пальму.
Санта-Барбара?
Может, еще не поздно. Если он успеет поймать ее в Лос-Анджелесе, может, он сумеет уберечь ее от того, что, как он подозревает, она уже совершила.
Поиск
Пока искал сигареты, с которыми завязал еще год назад, обзвонил все отели: «Шато Мармон», «Сансет Маркиз», «Фор Сизонз», «Бел Эйр», «Бел Эйдж», «Пенинсула». В конце концов обнаружил пачку старых «Ньюпортс», которую кто-то позабыл в его квартире. Прикурив от духовки, внезапно сообразил: минуточку, а кто это курит «Ньюпортс»? Он не знает никого, кто бы курил эту марку сигарет. Фил никогда не курила. Господи, неужто она развлекалась здесь с черными парнями? Нет, обожди, может, есть какая-нибудь подружка. Какая еще подружка? Есть ли у нее подружки, друзья? Кому, черт возьми, он мог бы позвонить?
Он позвонил ее подружке Патти из Санта-Моники. Поздравил ее с выходом рекламного ролика, пытаясь говорить обыденным тоном, спросил, не слышала ли она новостей от Фил.
– У вас, ребята, проблемы или типа того? – спросила та с подозрением, и Коннор догадался, что он причислен к категории неверных мужей. В самых неубедительных выражениях Коннор уверил ее, что, мол, ничего подобного. Просто Фил поехала в Лос-Анджелес, а он потерял номер ее телефона, автоответчик зажевал кассету, а ему нужно поговорить с ней прямо сейчас.
– Я не общалась с Филоменой уже шесть месяцев.
– Ладно, если она позвонит, попроси ее перезвонить мне, о’кей?
Кому бы еще позвонить? Он вдруг осознал, что у его возлюбленной слишком мало друзей, и странно, что он не замечал этого раньше. Неожиданно ему это показалось так безответственно и даже опасно – не иметь друзей. Кому должен звонить твой парень, когда он не может найти тебя? Поначалу отсутствие приятелей списывается на жизнь в чужом городе, потом на их крепкую связь – вспомнить что ли, как они трахались дни напролет и он вовсе не заботился о том, встанет ли когда-нибудь снова с кровати…
Женщина опасается женщины
Коннор вспомнил, что Брук как-то сказала ему: «Опасайся женщин, которые не любят других женщин. Возможно, проблема кроется в ее характере».
Идеальное поведение
Иногда Фил была особенно дружелюбна с другими моделями. Она вдруг расцветала, как нарциссы – ненадолго… длинные ноги, обтянутые джинсами, длинные руки, темные брови… ужины у «Раул» и в «Бэр»… Привет, это Линда и Кайл… Как все прошло в Милане? Так жалко Ричарда и Синди. Водку «Кристалл» и сигареты и, может, щепотку героина… А где Кейт? Еще сигарет! Делает пластическую операцию, убирает свои щеки, да еще ее глаза… Вообще-то, я больше не притрагиваюсь к кокаину… Все это плохо заканчивается.
– Что случилось с Вероникой? – спросит было Коннор только ради того, чтобы в ответ получить информацию, что Вероника стала настоящей сукой. Не очень-то он и жалеет о тех великолепных вечерах, на которых выступал в роли молчаливого бойфренда, неуклюжего аксессуара, анонимного компаньона. «Так приятно было с вами познакомиться, Колин!.. А чем вы занимаетесь, Куллин?.. Вы, должно быть, очень гордитесь Филоменой, Курран?.. О чем вы пишете, Киран?.. Конечно, вы должны знать об этом, Курт?..»
Воспоминание
– Почему бы нам не пригласить Катринку и ее дружка на ужин? – предложил ты в один прекрасный весенний день.
– Вот ты и пригласи. Вы вполне можете втроем куда-нибудь сходить. А лучше вы вдвоем, ты и Катринка.
– Мне казалось, тебе нравится Катринка.
– Нравилась, пока я не обнаружила, что она лгунья.
– О чем же она солгала?
– Много о чем.
– Например?
– Например, она сказала, что ты приставал к ней.
– Она так сказала?
– Угу.
В такой ситуации тебе было трудно придумать что-либо в защиту Катринки. Вообще-то, однажды она пыталась флиртовать с тобой, и ты чувствовал себя несколько виноватым, что не пресек ее попытки на корню (возможно, из признательности, что хоть кто-то заметил тебя). Тебе следовало бы получше следить за подобными вещами, ведь ты обещал Филомене, что она будет всегда чувствовать себя в безопасности. И в итоге она бы поняла, что ты любишь только ее.
Конечно, существуют несчастья и пострашнее, чем ночь наедине с Филоменой Бриггс. В данный момент ты бы с удовольствием бросил всех своих друзей ради этой ночи.
Паника
Сигарета была паршивой на вкус, но он прикурил следующую.
Нагрянул момент озарения, и он рванул в ванную, чтобы проинспектировать раковину, ящики комода, ее косметичку и коробку для драгоценностей, обтянутую шагреневой кожей, что он подарил ей на двадцатишестилетие. Ящик с нижним бельем, сложенные трусики и лифчики, пахнущие ею. Заглянул под кровать, рванул обратно в ванную, проверил мыльницу, все места, где он раньше находил ее диафрагму. Ее нет в квартире. Он сполз на пол по стенке, до сих пор влажной после вечернего душа.
Она знала, что он будет ужинать с Джереми, когда звонила сегодня вечером. Абсолютно точно. В вечер ее отъезда Коннор спрашивал ее, вернется ли она к этой вечеринке. Фил сделала пометку в своем ежедневнике и сказала, что постарается. Эта крошечная деталь, едва замеченная им тогда, приняла теперь ненормально преувеличенные размеры. Она знала, черт побери. И ждала, пока он не уйдет, чтобы позвонить.
Санта-Барбара?
Ища спасения, он проверил электронную почту с упорством верблюда, тщетно пытающегося пролезть в угольное ушко.
Еще одно письмо от поклонницы
Кому: Бумагомарателю.
От кого: От Дженрод.
Тема: Вы стоите того!
«Дорогой Коннор,
Офигительно было получить письмо от Вас, но я поражена, как пессимистично Вы звучите. Мне кажется, часто бывает, что лучшие люди так строги к себе. Как Вы можете утверждать, что Вы ничего не стоящий человек? Посмотрите на себя!!! Вы успешный автор журнала национального масштаба!
Мне кажется, Вы слишком прислушиваетесь к мнению нестоящих людей. Очень важно окружать себя людьми, которые помогают расти, а не подавляют Вас. Вот я. К примеру, иногда мне кажется, что я связалась с совсем неправильным окружением. Все они думают о том, что слава-тебе-Господи-уже-пятница и ты-только-глянь-на-того-парня-в-„БМВ“. Я уверена, что Вы называете нас бандой. В старших классах я была счастлива, что я с ними, но сейчас я хочу быть сама по себе, особенно когда у меня не все гладко с работой. Я хочу сама построить себя. Тяжело общаться с людьми, настолько не амбициозными, что единственной целью в жизни для них является парень, которого они хотят заполучить, который, может, добывает себе средств на жизнь каким-то не совсем легальным способом. Например, моя подружка Тина – она прикольная, но она отделала в прошлом году резаком одну девицу, которая выступает с Джимми Ортега, и теперь у той пятьдесят восемь швов на лице. Иногда она говорит, что я задаюсь, но на самом деле я просто хочу для себя будущего посветлее. В любом случае, мне пора идти. Если мой босс поймает меня в Интернете, у меня будут проблемы.
Если это имеет какое-то значение, я правда верю в Вас. ПРАВДА! Пишите мне!
Р. S. Вы любите танцевать? Вы когда-нибудь были в „Хаосе“? Или в „Латинском квартале“? Может, мы могли бы встретиться. Как насчет вечера в пятницу? Я и Тина будем в „Хаосе“ около полуночи. Увидимся там!»
Надежный друг
Коннор вылез из почты и позвонил сестре. Может, она сможет убедить его в беспочвенности его страхов, скажет что-нибудь, что утихомирит эту непрекращающуюся, пульсирующую боль.
Впервые в жизни Брук сняла трубку.
– Она меня оставила, Брук.
– Да, ты говорил, она уехала в Сан-Франциско, если я правильно помню.
– Она забрала свою диафрагму, Брук. Господи Иисусе, я не выдержу этого! Я не могу сидеть, я не могу стоять, я не могу оставаться в квартире ни минуты, и я не могу уйти, потому что боюсь пропустить ее звонок.
– Почему бы тебе не прийти ко мне? – предложила Брук. – Ты можешь оставить мой номер в сообщении на своем автоответчике.
По счастью, она – не он, она знает, что есть люди, оказавшиеся в еще худших обстоятельствах, чем он.
_____
В такси он стучал по спинке сиденья в те минуты, когда сердцебиение вдруг исчезало.
– Ты что, Джин Крупа? Успокойся уже! – нормальная реакция старого нью-йоркского таксиста.
Как только Коннор увидел лицо сестры, он развалился на части, как трехдолларовый зонтик на ветру. Брук сгребла в кучу поломанные металлические спицы и разорванный черный нейлон и втащила весь этот мусор в квартиру. Килограмм успокаивающих, пустых, фальшивых и бессмысленных лозунгов. Всё в порядке и т. д.
Когда он наконец успокоился, она принесла с кухни горячий чайник.
– Я не знал, что ты умеешь кипятить воду.
– Это ты о маме думаешь, а меня научили в лаборатории. Вообще, это не так уж сложно, как кажется.
– Только не говори, что мне лучше без нее.
– Не буду, потому что это разбудит твои рыцарские инстинкты. Когда-то давно я выучила, что самый простой способ оскорбить парня – это пренебрежительно отозваться о его даме. Я вовсе не хочу спровоцировать тебя броситься защищать ее.
Брук выглядела на удивление спокойной и уверенной – в этом слишком большом свитере, который Коннор отдал ей лет двенадцать назад, с волосами, убранными в «хвост», и чайником в тонкой, веснушчатой, покрытой шрамами руке. Если бы только он мог влюбиться в собственную сестру. Вообще-то, Фил уверена, что он влюблен в Брук.
– Почему бы тебе не переспать с твоей сестрой? – один из типичных вопросов, рефреном проходящих через ночи с Фил.
Коннора посетило вдруг чувство вины: ведь его опекунство над Брук тесно связано с заботой о его хрупкой подружке.
– Ее диафрагма, Брук.
– Мне казалось, что вы – поколение, выбравшее презервативы.
– Я ненавижу презервативы. То же самое, что плавать в плаще. Кроме того, у нас была полная моногамия на протяжении трех лет.
Она приподняла бровь в сомнении.
– Боже, ты воняешь, как Линчбург, штат Теннесси.
– Я пил.
– Я шокирована.
– Это не помогает.
– Хотела бы я, чтоб ты сообщил это папе.
– Я чертовски паршиво себя чувствую.
– Я знаю.
Погладив его по боку, она вручила ему кружку с портретом Бетховена, полную кипятка, в котором плавал чайный пакетик, на бирке значилось: «Лапсанг сушонг».
– Ты где так промок? – спросила она, убрав руку с его попы.
– Я сидел в душе.
– Давай-ка я найду тебе халат.
Коннор ударил кулаком в стену.
– Я не понимаю, неужели ей так хотелось сбежать потрахаться с другим, когда мне приходилось умолять ее об этом раз или два в неделю!
– Ш-ш-ш.
– Это нечестно!
– Я знаю.
Справедливость и математика
Однажды Брук занималась несправедливостью и отрицательными числами. Она совершала арифметические подвиги в классе мисс Толлитсон в начальной школе Винтерхэвен. Мисс Толлитсон была свирепой поборницей уравниловки, которая почувствовала, что Брук несколько переросла предлагаемые ей штанишки – Мисс Умная Задница. Брук же сияла в любом окружении, а особенно среди деток переженившихся вонючих фермеров, церковных попрошаек и ремонтников ломаных тракторов из центральной Флориды, из которых происходила и сама мисс Т. Однажды утром Брук успешно решила невероятно сложную серию примеров на сложение и вычитание, это раздосадовало мисс Толлитсон, и она изрекла: «Хорошо, мисс Макнайт, сколько будет семь вычесть десять?» Она сложила руки на своей тощей груди, преждевременно празднуя триумф (так об этом рассказывает Брук), ее худое лицо разрумянилось. Конечно, Брук знала, что это был подвох, но она упрямо не хотела оказаться побежденной старой бой-бабой. Ответ показался ей очевидным. В ее мозгу ярко осветился ряд чисел и отчетливо защелкали костяшки счетов.
– Минус три, – ответила Брук.
Резкое покраснение кожи мисс Толлитсон подтвердило ее открытие.
– Но мы еще не учили этого, – зашипела она, – это неслыханная дерзость, Брук Макнайт. Немедленно иди вниз в кабинет мистера Брента, и там мы посмотрим, какая ты умная!
Так Брук вернулась домой из школы, имея на совести преступление: она узнала об отрицательных числах до того, как земля Флориды решила открыть для нее этот ящик Пандоры.
Нежданный гость
Затрещал домофон, оповещая о приходе доктора Дата Халливелла.
– О черт, – сказала Брук, сконфуженно улыбаясь.
Возможно, это был самый последний человек, которого я хотел бы видеть в этот момент.
– Я избавлюсь от него, обещаю.
– Я тебе месяцами советовал сделать это.
– Коннор, пожалуйста!
– И только попробуй сказать ему, что меня бросила подружка. Мне не нужна его жалость.
– Поздновато, – заметила Брук.
Я мрачно удалился на диван и начал листать номер «Математической мысли», прислушиваясь к происходящему у дверей…
– Я только что закончил в… э-э-э… в больнице и подумал, может, ты… я не знаю… захочешь перекусить… я имею в виду, что мы не должны… о, я не знал… привет, Коннор!
Я безразлично кивнул в его сторону, притворяясь поглощенным статьей о теории узлов.
– У нас тут с Коннором небольшое семейное совещание. А ты можешь выпить с нами чашку чая.
Я гневно глянул в сторону Брук, но она не захотела встретиться со мной глазами.
– Я не хотел вам помешать…
– Ничего-ничего. Все в порядке.
Я чувствовал, что псих-доктор маячит где-то за моей спиной, опасаясь войти в комнату, стыдливо переминается в прихожей, пока Брук грохочет на кухне. Я могу себе представить, как он раскачивается из стороны в сторону, голова глубоко утоплена в плечи, волосы падают на лоб. Меня почему-то раздражает его застенчивость, хотя я и не так уж крут, чтобы начать его третировать. Может, это отражение своей застенчивости я вижу на его лице, оттого и недолюбливаю и не могу от встречи к встрече запомнить его черт.
И все же, определенно, он стоит в своих штанах цвета хаки и анораке именно так, как я себе и представлял. Теперь я вспомнил, как он выглядит. Эта его чуть наклоненная вперед осанка, его выпученные глаза и римский нос – он напоминает грифа на ветке.
– Присаживайся, – предлагаю я, будто хозяин. Или врач.
Он кивает и осторожно проходит в комнату, изучая скудную обстановку.
– Как продвигается, э-э-э, писательство? – спрашивает.
– Не знаю, тебе следует задать этот вопрос писателям.
Он все больше раздражает меня. Я смутно догадываюсь, что Даг вряд ли подозревает, как я ненавижу то, чем зарабатываю на жизнь, и ненавижу себя за то, что делаю со своей жизнью. А он только что вернулся со своей шестнадцатичасовой смены, во время которой штопал пулевые ранения и воскрешал задыхающихся сердечников. Я знаю, что веду себя по-детски, – проницательная догадка, которая заставляет меня быть противным самому себе. Очень трудно понять, как себя следует вести. Все эти золотые правила и категорические императивы. И естественно, есть правило, которое гласит: «Веди себя с другими так, как будто они без пяти минут знаменитости».
Визит врача
Брук внесла чашку без ручки, которую Даг принял с благодарностью и сжимал страстно (как будто в ней заключался ответ на извечный вопрос, что же ему делать со своими руками в отсутствие скальпеля и зажимов), но только до тех пор, пока не обнаружил, насколько она горяча. Тогда он начал неистовые поиски нейтральной поверхности, на которую можно было бы поставить чашку.
– Но ты ведь все еще работаешь, э-э-э, для журнала, разве нет? – продолжал он упорствовать, дуя на свои обожженные пальцы.
– Немного.
– Как прошел твой день, Даг? – защебетала Брук.
Я не мог поверить, что она настолько воспряла духом из-за присутствия этого вялого субъекта.
– Неплохо.
По счастью, он не стал вдаваться в подробности, прерванный писком пейджера.
– Ты можешь позвонить из спальни, – сказала Брук и зашипела на меня, когда он исчез: – Не мог бы ты хоть раз попытаться не быть таким засранцем, хотя бы ради меня!
Меня как обожгло. Я – засранец? Я тут же напомнил, что вообще-то она собиралась избавиться от него.
Возник Даг и объявил, что его требуют в больницу. Кто-то при смерти. Он даже вроде бы оживился оттого, что оказался кому-то нужен, или оттого, что возвращался туда, где комфортно себя чувствовал. Я-то уж точно обрадовался такому исходу. Он притормозил еще ровно на столько времени, сколько нужно было, чтобы облиться чаем. Брук вытерла его и поцеловала у двери.
– Я не понимаю, что ты нашла в этом мужлане.
– Он милый, и добрый, и порядочный, то есть обладает тремя качествами, которые никто не приписал бы тебе. У меня был чертовски трудный год, и я очень признательна Дату за его заботу.
– У него отсутствует индивидуальность.
– Что у него отсутствует на самом деле, так это осанка.
Я не выношу, когда Брук сердится на меня. Мы очень редко расходимся в наших мнениях, поэтому я был подавлен собственной ограниченностью и неспособностью оценить добродетельного доктора Халливелла по достоинству. Но я видел, как она разозлилась, и, чтобы привести ее в чувства, извинился. Я даже не стал имитировать, как смешно он сопит вместо того, чтобы просто дышать, зная, что ее не заинтересуют мои наблюдения, а он все равно не сможет исправиться.
Притча
Позже, сидя на кровати, Брук гладила брата по волосам и вспоминала очередную историю из их детства. Историю об ирландском терьере и пятнистой кошке.
– Помнишь старого Ружа? Как мы не могли заставить его есть собачью еду. Он ненавидел ее, переворачивал свою миску и раскидывал все по полу. Но стоило только положить кошачий корм для Клио в его миску, как он сходил с ума, лаял, рычал и нарезал вокруг круги, пока она ела свой корм. А затем кидался к миске и жадно поглощал все, что там оставалось.
Коннор слишком хорошо знал свою сестру, чтобы не уловить, к чему она клонит, но сейчас он был слишком несчастлив, чтобы полемизировать.
– Ты провел с ней три года и все это время даже не пытался продемонстрировать ей свою любовь. А теперь, когда кто-то сунул нос в твою миску, ты начал лаять. Я не хочу так говорить. Но это типично мужская фигня. Вы, парни, думаете, что вам нужны девственницы, но я уверена, что на самом-то деле вам больше всего хочется засунуть свои письки туда, где уже побывали другие.
Это напомнило мне шутку, рассказанную Филоменой в такси по дороге в «Бэйби долл лаундж» за ночь до ее отъезда, и хотя это должно смягчить меня, но я еще больше начинаю тосковать по ней, вспоминая тепло ее тела.
Филомена шутит
– Короче, был один парень, – начала она. – Заткнитесь и слушайте! И этот парень потерпел кораблекрушение и оказался на необитаемом острове.
– Это та шутка про добермана и овцу? – поинтересовался гений парикмахерского дела Ральф.
– Нет, не та! Тихо! Короче, этот парень сидел на острове недели и месяцы, пока однажды не случился очередной шторм и еще один корабль не разбился о рифы. Через какое-то время он увидел на гребне волны тело и поплыл, схватил за светлые волосы и вытащил тело на берег… Тихо! В общем, выяснилось, что это Шерон Стоун. Ну он сделал ей искусственное дыхание рот в рот… Нет! Заткнитесь! Он ее оживил, и понятно, что она очень ему признательна и все такое прочее… Нет, она не до сих пор голая, Коннор, это не важно!.. Хорошо. Она голая, раз вам так хочется. В любом случае, она благодарна и даже больше того. По прошествии пары недель она понимает, что влюбилась в этого парня. И она, типа, рада, потому что круто, если бы не это кораблекрушение, она никогда бы не встретила мужчину своей мечты, и все чудесно, и они решают пожениться, если только им удастся вырваться с этого гребаного острова. Но через некоторое время он загрустил, и все уже не так, как прежде. Она пытается убедить себя, что все вернется, но он, похоже, погрузился в полную депрессуху. И тогда она спрашивает его: «Что с тобой, милый? Я сделаю все, что ты захочешь, только вернись ко мне!» А он твердит, что, мол, ничего-ничего…
– Пидор! – восклицает Алонсо, тот, который зовет себя «феей пудры».
– Заткнись, Лонс!
(И Филомена на твоих коленях, глядя на ее профиль так близко, ты чувствуешь себя неисправимым гетеросексуалом.)
– И в конце концов он ей говорит: «Ты и вправду сделаешь все, что я попрошу?» «Конечно!» – отвечает она. И тогда он говорит, что хочет, чтобы она оделась, как мужчина, а мужской одежды куча – ее выкинуло на пляж волнами…
– Я ж вам говорил!
– Ну конечно, Лонзо, если б ты там был!.. Короче, Шерон думает: «Черт, я так и знала, что все слишком хорошо, чтобы быть правдой, а он оказывается извращенец». Но она так его любит, что делает то, что он просит. После того, как она переоделась, он просит ее дойти до другого конца острова и пойти ему навстречу: «И когда ты встретишь меня, сделай вид, что ты знакомый мне парень, и спроси, как у меня дела». Она делает, как он просит, и, когда они встречаются на полпути, говорит: «Привет, Фрэнк! Как твои дела?» – и он отвечает: «Офигенно, чувак. Ты не поверишь, кого я трахаю…»
Назад в настоящее
– И почему я не могу просто на тебе жениться? – спрашивает Коннор.
– Из меня получается плохая жена. Спроси Джерри.
– Да пошел этот Джерри. Джерри – придурок. Расскажи мне еще какую-нибудь историю, пожалуйста. Что-нибудь, за исключением описания катастроф и массовых боен в разных уголках света.
Еще одна история
– Я тебе рассказывала когда-нибудь историю о стратегиях поиска простых чисел?
– О Боже. Только не эту!
– Как ты уже знаешь, простые числа делятся без остатка сами на себя и единицу. Они как строительный материал для теории чисел, как элементарные частицы в физике или базисные элементы в химии. Все остальные числа могут быть записаны как производные простых чисел. Существует неопределенное количество простых чисел, и, конечно, ты можешь подумать, что их очень просто обнаружить. Уверена, что именно так ты и подумаешь, но я клянусь тебе, что это не так просто. В общем, это весьма сложно, даже с помощью компьютера…
Пока она говорит, я разглядываю тонкие шрамы, выглядывающие из-под рукава ее ночнушки.
– Они ведут себя непредсказуемо и прячутся среди остальных чисел в непредсказуемой последовательности. Поиск больших чисел – я говорю о таких, как два на, скажем, семь тысяч шестьсот в тринадцатой степени – поиск таких больших чисел похож на ловлю гигантской марлини в океане. Тебе необходимо как бы разметить обширную территорию охоты и постепенно сужать круг поиска…
Так продолжалось еще какое-то время. Оставив большие простые числа Брук, я размышлял о стратегиях поиска маленьких моделей.
Блуждающие мысли Коннора
Выборка:
Тоска по телу Филомены сродни вечному стремлению лосося вернуться на место нереста, где он появился на свет. Он знает, что ему всегда будет не хватать ее, что никто не сможет стать ему ближе, почувствовать его стремления, понять его потребность плыть против течения. Он навечно отлучен от дома, как блуждающие тощие изгнанники, столпившиеся у разрушенной плотины.
Права ли Брук, утверждая, что мужчины как вид постоянно требуют подтверждения желанности объектов их любви или страсти? И что единственным неоспоримым доказательством для них является интерес со стороны другого индивида мужского пола. Интерес, который обкрадывает любовника в его уверенности обладания и провоцирует сводящее с ума чувство ревности.
Повинен ли Коннор в том, что ему льстит статус его подружки-модели? Вместо того чтобы поддерживать ее, он подстрекает ее к безумствам? Вместо того чтобы, скажем, жениться на ней? Не сам ли он предлагает ей сбежать в лапы какого-нибудь рогатого фотографа, или манекенщика, или кого там еще, кто заставил ее прихватить с собой диафрагму?
