Текст книги "«Путь к счастью Эллы и Миши (ЛП)"

Автор книги: Джессика Соренсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Он улыбается, но его улыбка печальна.

– Просто она такая, Элла Мэй. И я действительно хочу верить, что она была счастлива, хотя и не показывала этого.

Странно слышать, как он меня так называет – это сбивает с толку, и с языка слетает вопрос, который мне не следовало задавать.

– За что ты ее любил? – спрашиваю я и на моем лице проступает раскаяние. – Прости, папа. Ты не обязан отвечать.

Он качает головой, в его глазах снова появляются слезы.

– Все в порядке. Ты можешь спрашивать меня. Я сейчас лучше справляюсь… с такими вещами. – Он выдерживает паузу, размышляя, а затем его дыхание прерывается. – Вначале я любил ее из-за эксцентричности и импульсивности, она могла сделать жизнь по-настоящему удивительной и…непредсказуемой. – Он смотрит через мое плечо, погруженный в воспоминания, и на короткое мгновение выглядит почти счастливым. Затем несколько раз моргает, и этот взгляд исчезает, прежде чем он снова обращает свое внимание на меня. – Я думаю, она была счастлива, когда у нее была ты. И Дин.

Не знаю есть ли в его словах правда или он лжет, но мне все равно. Возможно, он говорит так, чтобы осчастливить меня, пусть так и будет.

– Спасибо, папа.

– Не за что. – Кажется, он хочет сказать что-то еще, испытывает неловкость и хрустит шеей, словно внутри него разливается напряжение. – Элла, не хочу, чтобы ты злилась, но я... я действительно хочу, чтобы ты подумала о том, чтобы не спешить со свадьбой.

Что? Почему?

– Потому что ... – он потирает затылок и оставляет руку на нем, согнутую в локте вверх. – Ты так молода... и должна пожить для себя, прежде чем навесить на себя взрослые дела. – Он опускает руку.

Мне требуется время, чтобы заговорить: много злых слов готовы сорваться с моего языка. Я увешана взрослыми делами с четырех лет. Счета. Приготовление еды. Уборка. Забота о людях. Это не ново для меня.

– Я подумаю, – произношу я, но не имею этого ввиду. Направляюсь к двери и застегиваю куртку. – И, папа... спасибо, что поговорил о маме.

– Нет проблем, – откликается он. – Наверное, мне следовало больше говорить о ней.

Я ничего на это не отвечаю. В этом я с ним согласна, но предпочитаю промолчать, потому что мои слова причинят ему боль, разрушат всю созданную чудаковатую, но хорошую атмосферу отца-дочери. Я открываю заднюю дверь, в дом врывается ветер и присыпает пол снегом.

– И, Элла, – кричит он, когда я собираюсь выйти в снег и ледяной ветер.

Я останавливаюсь и оглядываюсь через плечо.

– Да.

– Если тебе понадобится помощь... я имею в виду, со свадьбой и всем остальным, если ты примешь решение выйти замуж ... я буду рядом, если понадоблюсь, – произносит он, переминаясь с ноги на ногу.

– Спасибо, – отвечаю я, смущенная его желанием помочь, а я к такому не привыкла. – Я дам тебе знать, но полагаю, что мама Миши лучше разбирается в таких делах. Она слишком воодушевлена этим событием.

Он выглядит немного разочарованным, и я открываю рот, чтобы еще что-нибудь сказать, но не могу ничего придумать, поэтому машу рукой и выхожу, закрывая за собой дверь. Я испытываю некоторую неловкость, потому что он выглядит расстроенным из-за моего отказа в помощи, но в конце концов мама Миши была для меня больше родителем, чем кто-либо из моих. С четырех лет Миша и она были моей семьей, а не папа, мама или Дин. Меня поддерживали Миша и его мама, но в основном Миша. Он был моим прошлым, и он – мое будущее.

Я останавливаюсь, намереваясь перепрыгнуть через забор – выпавший по колено снег пропитывает ткань джинсов, но на меня снисходит ошеломляющее прозрение. С того дня, как Миша впервые попросил меня перелезть через этот забор, мы не расставались, за исключением того времени, когда я сбежала в колледж. Он заботился обо мне. Он любил меня. Он показал мне, что такое любовь. В глубине души, хотя пару лет назад я не могла в этом признаться, втайне желала, что он всегда будет присутствовать в моей жизни всегда – что мы будем вместе. И в двадцать лет, когда буду носить его кольцо на пальце, я по-прежнему буду перепрыгивать через забор ради встречи с ним. Даже через пятьдесят лет мы не расстанемся – будем сидеть на качелях на крыльце, пить лимонад или что там еще делают пожилые пары.

Сердце колотится от волнения и ужаса: наверное, пришло время отпустить темные события, которые не дают мне покоя, отпустить то, что, возможно, не хочу отпускать, ради возможности устремиться к будущему с незамысловатым забором, упаковкой сока и игрушечной машиной.

Глава 14

Миша

– Ты правда хочешь, чтобы я его почитал? – спрашиваю я Эллу, уставившись на дневник ее матери у себя на коленях.

Она, роясь в сумки на полу, кивает головой.

– Да, я просто хочу знать, сумеешь ли ты отыскать в нем какие-нибудь счастливые моменты. – Она смотрит на меня, одетая лишь в красно-черный бюстгальтер и в тон ему трусики. – Если нет – то и не надо мне его читать. Но если что-то найдешь, тогда я почитаю – хочу узнать что-нибудь о той радостной стороне ее жизни, которую я никогда не знала.

Я потираю заднюю часть шеи, испытывая нервозность из-за чтения чего-то настолько личного.

– Ладно, если ты этого хочешь.

– Да. – Она выпрямляет ноги и поднимается с черным платьем в руках. – Но только если ты сам этого желаешь.

Мне хочется отказаться, но ни за что так не поступлю. Только не после вчерашнего, когда она зашла в дом после разговора со своим отцом и объявила, что готова двигаться дальше и не собирается дочитывать дневник, желая оставить все в прошлом. Без понятия, с чего вдруг такие заявления, но я не буду ничего предпринимать, чтобы повлиять на ее решение.

– Наверное, почитаю немного. – Перекладываю дневник с колен на кровать, затем наклоняюсь вперед и хватаюсь за край короткого, обтягивающего платья, которое она собирается надеть. – Сразу же после того, как ты мне скажешь, куда ты, черт возьми, идешь в этом?

– Потусоваться с Лилой, – отвечает она. – А что? Что не так с платьем?

– Оно короче, чем большинство моих рубашек, – со звенящими в голосе ревностными нотками говорю я ей. – Твоя задница будет торчать.

Она выхватывает у меня платье.

– Не будет, – упирается она, наклоняясь и надевая его. – Кроме того, Лила велела надеть именно это платье.

Я поднимаюсь на ноги, пока она натягивает обтягивающую ткань и просовывает руки через тонкие лямки. Оно идеально облегает ее тело, но низ едва прикрывает бедра.

– Зачем? – спрашиваю я.

Она взлохмачивает пальцами волосы.

– Не знаю. Тебе придется спросить у нее. Она только сказала, что это сюрприз.

– О, я так и сделаю, – уверяю ее и затем выхожу из комнаты на поиски Лилы.

Ее я обнаруживаю на кухне вместе с Итаном, перед ними по всей столешнице и столу разбросан целый арсенал красных и черных свечей, таких же цветов лент и другой декоративной фигни, а также оберточной бумаги, ленточек и пакетов, полной рождественских подарочных бантов. Лила, Элла и моя мама потратили полдня на покупки. Элла вернулась домой усталая, но с сумкой, полной свадебных украшений, и, полагаю, с рождественскими подарками. Она никогда не была любительницей шопинга, и могу предположить, что это Лила и мама приложили руку к такому изобилию свадебных украшений и подарков, нежели Элла.

– У меня к тебе вопрос, – обращаюсь я к Лиле, отодвигая стул и присоединяясь к ним за столом. Она заставила Итана завязывать ленточки, и, хотя он не выглядит счастливым, продолжает этим заниматься, что забавно.

– Ни слова, – предупреждает Итан, делая бант из черной ленточки. – Я постоянно наблюдал, как ты делал всякие глупости ради Эллы, и не говорил ни слова.

Я верчу в руке свечу.

– Нет, ты говорил много слов, которые меня чертовски раздражали.

Он качает головой и бросает бант, глядя на Лилу.

– Можно уже с этим закончить? – Он сгибает пальцы, словно испытывает судорогу. – Я больше не чувствую кончиков пальцев.

Лила обрезает ножницами кончик красной ленточки.

– Ни за что. У нас еще около сотни. – Она откладывает ленту и ножницы. На ней темно-синее платье, усыпанное блестками. Оно не такое облегающее, как у Эллы, но такое же короткое, если не короче. – Так что ты хотел спросить, Миша? И если речь идет о твоем рождественском подарке от Эллы, я не собираюсь говорить тебе, что это.

– Дело не в подарке, – говорю я, качая головой. – О чем ты говоришь? Мы с Эллой не дарим друг другу подарков. – За исключением прошлого года, когда я подарил ей обручальное кольцо, но это совсем другое.

– Может быть, раньше так и было, – улыбается она. – Но в этом году она сделает тебе подарок.

Дерьмо. Значит ли это, что мне тоже надо ей что-нибудь подарить? И если да, то что? Я качаю головой. Так я отклоняюсь от темы. Отодвигаю свечу в сторону и складываю руки на столе.

– Я не об этом хотел тебя спросить. Хочу знать, куда, черт возьми, ты ведешь Эллу сегодня вечером.

Лила пожимает плечами и тянется за очередным рулоном ленты.

– Погулять.

– Куда? – спрашиваю я.

– Какое это имеет значение? – отвечает она, распутывая кусочек ленты на руке.

– Потому что она одета как шлюха, – резко говорю я, стремясь выбить ее из колеи.

Но она не обращает внимание на тон моих слов.

– Она не выглядит как шлюха. Она приоделась для прогулки.

– Так не одеваются для прогулок, – замечаю я и указываю на ее платье.

– Что плохого в моей одежде? – Она невинно хлопает ресницами. – Я всего лишь надела платье.

– В этом я соглашусь с Мишей, – вмешивается Итан, хрустя костяшками пальцев. – Мне совсем не нравится это платье.

В глазах Лилы пляшут веселые огоньки.

– Прошлой ночью оно тебе нравилось.

– Да, когда я был единственным, кто мог тебя в нем видеть, – произносит он, протягивая руку к груде лент, которые Лила распутала.

Лила усмехается, отодвигая стул от стола.

– О, вы двое и ваша ревность. – Она гладит Итана по голове. – Это так восхитительно. – Она встает позади него и целует его в макушку. – Пойду гляну, готова ли Элла, – певуче произносит она. Итан не спускает взгляда с ее задницы, когда она направляется к выходу и выкрикивает через плечо, – Миша, не стесняйся сделать что-нибудь полезное и начни завязывать банты.

Я таращусь на Итана.

– Она это серьезно?

Он перерезает красную ленточку.

– Да. – произносит Итан и бросает ножницы на стол. – Но это твоя вина.

– Почему, черт возьми?

– Потому что ты не смог просто сбежать в Вегас и тайно жениться.

Я протягиваю руку через стол и беру рулон ленты.

– Все это больше смахивает на твою свадьбу, чем мою.

Он кивает в знак согласия.

– Да, и все же ты прав. Нам не пришлось бы сидеть здесь, завязывать ленточки, как пара подкаблучников.

Я тереблю ленту, сдерживая смех.

– Ладно, что я должен делать?

Вздохнув, он показывает мне, как завязывать ленту, и следующие двадцать минут до прихода Эллы и Лилы мы сидим за столом и завязываем бантики. Элла останавливается в шаге от стола и скрещивает руки на груди. Ее волосы свободно струятся по плечам, глаза подведены черной подводкой, губы тронуты розовым блеском. В этом коротком платье и в туфлях на каблуках, ремешки которых опоясывают лодыжки, ее ноги выглядят едва ли не бесконечными.

– Ну, посмотрите на себя, – нотки веселья звучат в ее голосе. – Такие хитрющие завязывают бантики.

Я поворачиваюсь на стуле и рассматриваю ее потрясающее идеальное тело, представляя, как позже ее длинные ноги будут обвиваться вокруг меня.

– Лучше ничего не говори, Элла Мэй, а иначе лишишься ленточек на своей свадьбе.

– Вот и хорошо, – отвечает она, оттягивая подол платья.

Лила толкает ее в спину.

– Эй, я думала, тебе понравилась идея с ленточками.

Лицо Эллы принимает извиняющееся выражение.

– Нет, я сказала, что из всех глупых, вычурных украшений, с которыми вы, ребята, на меня набросились, красные и черные ленты были наименее раздражающими.

Лила разочарованно хмурится.

– Значит, тебе не нравится?

Элла вздыхает.

– Нет, нравятся. Извини, я сейчас не очень хорошо себя веду. Ты помогаешь мне, и я должна быть тебе благодарна.

Теперь вздыхает Лила.

– Не лги мне. Если тебе не нравятся ленты, значит так и быть. Мы можем сделать что-нибудь еще.

Итан бросает на меня странный взгляд, а затем откидывается на спинку стула, сверху обхватив его рукой.

– Знаешь, если бы я не знал лучше, то подумал бы, что это вы двое собираетесь пожениться.

Каблуки Лилы стучат по полу, когда она подходит и целует его в щеку.

– Пора вам вернуться к работе и завязывать бантики, – приказывает она, направляясь к задней двери, и Элла следует за ней.

Когда Элла проходит мимо меня, я хватаю ее за локоть и притягиваю к себе так, чтобы она опустила голову, а затем прижимаюсь губами к ее уху.

– Пожалуйста, не попадайте в неприятности.

Она наклоняет голову и смотрит на меня.

– Когда это я попадала в неприятности?

– Если ты хочешь, чтобы я прошелся по списку, – отвечаю, – так и быть, но это, вероятно, займет остаток ночи.

Она бросает на меня сердитый взгляд, пытаясь сдержать улыбку, но та все же проскальзывает, и Элла крепко меня целует.

– Я приложу усилия, чтобы не ввязываться в драки, – заверяет она, отступая, немного задыхаясь от поцелуя. – Или любые другие неприятности.

– И постарайся не разбить мою машину, – кричу я, когда Лила открывает дверь.

– Ты разрешаешь им взять свою машину? – спрашивает Итан, глядя на меня как на сумасшедшего.

Я пожимаю плечами.

– А на чем еще они поедут?

– Лучше бы пешком, – бормочет он, а потом кричит Лиле и Элле: – не садитесь за руль пьяными и не засовывайте долларовые купюры в трусы всяким чувакам.

– Мы не собираемся в стрип-клуб, – уверяет Лила, но потом хихикает, снимая куртку с вешалки.

Элла надевает кожаную куртку, слегка прикрывая платье, отчего я чувствую себя немного лучше. Она открывает рот, намереваясь что-то сказать, но Лила хватает ее за руку и вытаскивает на улицу, захлопывая за собой дверь. Томас и моя мама отправились поужинать, и пока мы с Итаном сидим и осмысливаем только что происшедшее, в доме воцаряется тишина.

– Ты чувствуешь себя их сучками? – спрашивает он, кружась на стуле с лентой в руке.

Я смотрю на гору лент и свечей на столе.

– Да, вроде того.

Мы обмениваемся взглядами, а затем одновременно отталкиваемся от стола и вскакиваем на ноги.

– Итак, вопрос в том, – говорит Итан, снимая куртку со спинки стула, – хотим ли мы пойти в бар или в какое-нибудь шумное место, вроде вечеринки?

– Мы можем последовать за ними, – шучу я, подходя к вешалке у задней двери. – Поиграем вечерок в сталкеров. – Я хватаю куртку и надеваю ее, делая вид, что это шутка, но в глубине души абсолютно серьезен. Мне не нравится, что Элла ушла в таком виде. Она не только слишком красива и сексуальна, но в этом городе у нее есть своя история – люди, которые либо слишком любят ее, либо ненавидят. И если дерзкая Элла привлечет к себе внимание, особенно будучи в нетрезвом виде, может произойти много дерьма.

– Неплохая идея, – соглашается Итан, отвечая на мою шутку с серьезным видом. – Но у нас нет машины.

– Может пройдемся пешком? – уточняю я, открывая дверь.

На улице стемнело, на темном небе ни облачка и сияют звезды. Из соседней двери мерцает свет, отражаясь в покрывающем двор льду.

Итан застегивает куртку.

– Конечно.

Мы выходим на улицу и идем по заснеженной дороге, затем поворачиваем налево в сторону города. Под нашими сапогами хрустит снег, дыхание вырывается облачками пара. Становится холодно, но мы уже не в первый раз гуляем по ночам при минусовой температуре.

– Жду, когда ты запаникуешь, – неожиданно заявляет Итан, отбрасывая в сторону кусок льда.

Я засовываю руки в карманы куртки.

– Из-за чего паниковать?

– Свадьбы

– С чего бы?

Он изумленно смотрит на меня.

– Потому что всю оставшуюся жизнь ты проведешь с одним человеком, и все твои решения на всю оставшуюся жизнь будут основываться на том, что лучше не только для тебя, а для вас обоих. Ты больше не сможешь делать все, что пожелаешь.

– Я когда-нибудь с кем-то встречался? – спрашиваю я. – Я имею в виду серьезные отношения.

Он пожимает плечами.

– Нет, наверное, но все же. Это такая огромная ответственность, и вроде должна присутствовать легкая паника, хоть на минутку.

– Вообще-то ее нет, – отвечаю я. – Если это правильный человек.

Он с недоумением воспринимает мои слова, уставившись в землю. В конце концов качает головой и поднимает взгляд.

– А что, если Элла не захочет, чтобы ты отправился в этот «Слэм тур» или как там его?

– Значит я не поеду, – отвечаю. На днях, утром после вечеринки, когда мы убирались в доме желая сбросить камень с души, я рассказал Итану о своей дилемме.

– Ты просто откажешься от своей мечты? – спрашивает он.

Я киваю.

– Да, вполне.

– И что случится через пять лет, когда ты оглянешься назад и пожалеешь об этом?

Я пинаю снег носком ботинка.

– Чего ты так напираешь? Я знаю, что ты не фанат Эллы, но ты как будто пытаешься отговорить меня жениться на ней, а этого никогда не случится.

Он останавливается у края бордюра, отчего я резко торможу рядом с ним, поскальзываясь на льду. Развожу руки в сторону и быстро восстанавливаю равновесие.

– Я не советую тебе отказываться от свадьбы, – хмурится он. – Я лишь хочу сказать, что раз ты собираешься жениться, тебе следует поговорить с ней о турне и совместно принять решение о поездке. А иначе через пару дней женишься на ней, утаивая нечто важное, а это может привести к проблемам.

– Порой ты такой странный, – замечаю я, натягивая капюшон на голову. – Ты все время даешь советы по отношениям, а я никогда не видел, чтобы ты с кем-то встречался, за исключением Лилы, но каким-то образом в твоих суждениях есть смысл.

Он пожимает плечами, уставившись на одноэтажный кирпичный дом через дорогу, на котором развешаны переливающимися красными и зелеными цветами гирлянды.

– Много лет я наблюдал за ошибками родителей, поэтому знаю, где не прокатывает, – говорит он, когда мы переходим улицу. – Так вот, верен ли мой совет или нет, я понятия не имею.

Я запрыгиваю на бордюр, засовывая руки в карманы куртки.

– Я поговорю с ней завтра.

Он ничего на это не отвечает, но я знаю, что, по какой-то причине, он этому рад.

– Знаешь что? – Итан меняет тему. – Я думаю, нам следует сегодня вечером устроить мальчишник. Кажется, неправильным, что у нас не было настоящего.

– Да, полагаю ты забыл, какие здесь стрип-бары, – произношу я без энтузиазма. – Помнишь, как мы решили пойти в один из них сразу после выпускного? – Я содрогаюсь при этой мысли. – Мне кажется, я все еще немного травмирован тем зрелищем.

Его лицо кривится от отвращения.

– Да, как я мог забыть? – Когда мы сворачиваем за угол, направляясь на восток, он добавляет: – Но мы могли бы пойти напиться, просто по старой памяти. – Он выставляет кулак. – Что скажешь? Хочешь, еще раз нажраться в пабе до потери сознания?

Я стукаюсь с ним кулаками. Мы давно не общались, с тех пор как я переехал, так что у нас не так много возможностей позависать вместе.

– Конечно, почему бы и нет. В последний раз, по старой памяти.

Я не могу удержаться от улыбки, вспоминая, как мы с Итаном часто пробирались в паб с фальшивыми удостоверениями. Нам всегда было весело, и меня обескураживает, что мы вроде как покончили с этим. Немного грустно, но в то же время, я рад, что мы уехали из этого города ради лучшей жизни, потому что не многие местные поступают таким же образом.

Глава 15

Элла

– Не могу поверить, что ты привела меня сюда, – я перекрикиваю рев музыки, ритм которой отдается в груди, и обмахиваю рукой лицо – здесь жарко, пахнет потом несвежим сыром вперемешку с пивом. С потолочных балок свисают рождественские гирлянды, их свечение, переливаясь на наших лицах, придает коже розовое сияние.

Лила поворачивается на стуле, ее взгляд скользит по танцполу.

– Ну, я поспрашивала, и все назвали это место, куда можно сходить и немного развлечься.

Я качаю головой и беру свой стакан.

– О, Лила Дила, веселье в Стар-Гроув отличается от развлечений в Калифорнии или даже в Вегасе. Я поворачиваюсь на стуле, указывая рукой на толпу грубоватых людей, большинство из которых одеты в старые джинсы, клетчатые рубашки, футболки, ботинки. Мы не единственные, кто принарядился, но девушек, одетых в красивые платья единицы. Здесь нет ярких огней или украшений, только слабое освещение от нескольких лампочек, круглые столы и стулья не сочетающиеся друг с другом, а на полу валяются скорлупы от арахиса и обертки. Музыка доносится из колонок, а не проигрывается диджеем, но плюс в том, что напитки дешевые.

– Мне хотелось устроить тебе прощальную гулянку, прежде чем через пару дней ты свяжешь себя узами брака, – говорит она, потягивая «Маргариту» через соломинку, пока бармен, мужчина средних лет с редеющими волосами и усами, изучающе разглядывает нас. Он пялится с тех пор как мы пришли, но его легко удается игнорировать. – Я старалась быть хорошей подружкой невесты.

– Разве у нас не было девичника в Сан-Диего в ночь перед свадьбой? – спрашиваю я. – Когда ты меня пригласила в клуб выпить?

Она поднимает брови.

– Свадьбой, которая не состоялась?

– Твоя правда, – соглашаюсь я. – Но мы все еще можем гульнуть.

Она допивает свой напиток, откидывается на спинку стула и ставит его на стойку.

– Прощальных гулянок никогда много не бывает. – Она хмурится и выпрямляется. – Мы почти не виделись последние полгода, а после свадьбы вряд ли увидимся.

Я не из тех, кто любит болтать по душам, но ее слова заставляют меня чувствовать себя виноватой.

– Лила, мы по-прежнему останемся друзьями, несмотря ни на что. И ты встречаешься с лучшим другом Миши. Мы будем видеться чаще, чем ты думаешь.

Она поправляет несколько прядей волос.

– Нет, не будем. Вот увидишь. Ты двигаешься дальше, возможно, у вас появятся дети, а я по-прежнему буду жить в Вегасе, пытаясь понять, чего хочу от своей жизни.

– А я слышала иное, – произношу я. – Говорят, что у вас с Итаном запланирована большая поездка.

Она сжимает губы, наблюдая за танцующими.

– Да, полагаю таков план.

– Слышу неуверенность в твоих словах.

– Понятия не имею. Всякое бывает, знаешь ли. Порой все меняется.

Я делаю еще глоток.

– Что-то происходит между тобой и Итаном? Вы ссоритесь?

Она качает головой.

– Нет, но это не значит, что я не беспокоюсь насчет всего того, что может пойти не так.

– Например?

– Жизнь. – Она поворачивается ко мне, скрестив ноги. – Не у всех идеальные отношения, хотя не могу сказать, что у нас с Итаном все плохо. Все великолепно, но колечка на моем пальце нет.

– Пока нет, – замечаю я, и она закатывает глаза. Я откидываю голову назад и допиваю остатки своего напитка, чувствуя, как скользящая по горлу водка обжигает горло. – Кроме того, у меня не идеальные отношения. – Я ставлю стопку на стойку. – Нужно ли тебе напомнить, что пару дней назад я бросила Мишу.

– Да, но у тебя была причина, верно? Ты переживала из-за своего будущего. – То как подозрительно звучит ее голос, заставляет меня задуматься – а верит ли она моим доводам.

– Да, – отвечаю я. – И по другим причинам... причинам, о которых я не люблю говорить.

– О каких? Есть еще что-то, о чем ты мне не рассказывала?

Я накручиваю прядь волос на палец, чувствуя себя неловко. Только с Мишей я могу делиться личным, но он мой лучший друг, жених, все, что у меня есть – звучит слащаво, но это правда. Интересно, может мне включит эту фразу в клятву?

Алкоголь устремляется по моим венам, и я начинаю думать, что, возможно, настало время поговорить с Лилой. Она обычно дает хорошие советы и, возможно, сможет подсказать мне, что делать. Но я не хочу говорить о маме и посылке – хватит с меня разговора об этом и с отцом. Но есть кое-что еще.

– Мне трудно даются клятвы, – признаюсь я.

Она упирается локтем в столешницу и хмурит брови.

– Вы, ребята, пишете клятвы?

Я киваю.

– Это была идея Миши.

Лила барабанит ногтями по колену.

– Да, я так и думала. – Она умолкает. – Как считаешь, почему она тебе дается с таким трудом?

– Потому что я не писатель, – отвечаю я. – И потому что... ну, потому что я и в пустой комнате ненавижу выражать свои эмоции, не говоря уже в присутствии людей.

– Да, но нам уже известно о твоих чувствах к Мише, ведь ты не можешь держать свои руки подальше от него. – Она смотрит на свое отражение в зеркале на задней стене бара. – И меня охватывают эмоции, о которых не хочу никому говорить. Порой я тоже скрываю свои чувства.

– Неужели? – спрашиваю я, повышая голос, когда музыка становится громче. – На тебя не похоже.

Она смотрит на какого-то жуткого парня с конским хвостом, который не перестает улыбаться ей через весь бар.

– Может быть, дело не в том, что я скрываю свои чувства, а в том, что притворяюсь, будто чувствую что-то другое, но я стараюсь так не делать, это вредно.

По опыту знаю, что она права.

– Итак, как ты предлагаешь мне преодолеть мою неспособность к писательству?

– Ты просто прикладываешь ручку к бумаге и пишешь. – Она пожимает плечами. – Я уверена, что-то хорошее выйдет.

Я пытаюсь придумать способ получше, пока не начинает звучать ритмичная песня, Лила хлопает в ладоши, и ее глаза загораются от возбуждения.

– Обожаю эту песню, – восклицает она. – Давай еще по шоту и потанцуем.

– Я выпью шот, только если это будет егерь, – произношу я.

На лице ее появляется гримаса отвращения.

– Фу, какая гадость. Я остановлюсь на текиле.

Она заказывает напитки, мы выпиваем их залпом и направляемся на танцпол. Мы танцуем при слабом освещении, время от времени возвращаясь к бару, чтобы выпить еще по парочке шотов, пока не становимся разгоряченными, потными, изнуренными и готовыми отправиться домой. Я чувствую себя хорошо, не только потому, что пьяна, но и потому, что мне было весело, хотя меня пугает предстоящая свадьба и тревожит написание клятв.

Мы проталкиваемся сквозь толпу к выходу, берем со стула куртки, и оказавшись на улице, надеваем их. Мои голые ноги обжигает ледяной воздух.

– Бежим, – предлагаю я Лиле, под звуки ее смеха мы срываемся с места, пошатываясь и поскальзываясь на льду, устремляемся к «Шевель», припаркованной под фонарным столбом.

– Подожди. – Лила вдруг резко останавливается, когда мы почти добираемся до машины. Она оглядывается на клуб с растерянным выражением лица. – Может, нам стоит вернуться внутрь, где тепло, и позвонить ребятам, чтобы они забрали нас. Мы обещали не садиться за руль пьяными.

Не смотря на море выпитого алкоголя, я понимаю, что нам действительное не стоит садиться за руль: перед глазами все расплывается, да и сохранять равновесие удается с трудом.

– Да, хорошая мысль. – Я начинаю разворачиваться, чтобы вернуться обратно в клуб, но на стоянку въезжает синий «Камаро» и паркуется между нами и дверью клуба, блокируя нам путь.

– Ты, должно быть, издеваешься надо мной, – бормочу я, когда опускается стекло.

Из открывшегося окна вырывается облако дыма и высовывается голова Мики. В последнюю нашу встречу, я швырнула молочный коктейль в салон его машины, после чего он погнался нас преследовать. Зная Мики, могу предположить, что, скорее всего, он до сих пор точит на нас зуб.

– Элла, что случилось? – спросила Лила, проследив за моим взглядом, когда на лице Мики появляется ухмылка. – Кто это?

– Ну и ну, неужто это местная бунтарка. – С нисходящей с лица улыбкой он открывает дверь и выскакивает наружу. Для парня у него средний рост и благодаря тому, что я на каблуках наши глаза находились на одном уровне, но в весовой категории мне с ним не тягаться. Его черные волосы сливаются с темнотой ночи, нос искривлен, вероятно, он был сломан, а шею опоясывает татуировка в виде колючей проволоки.

Стуча ботинками по обледенелой парковке, он шагает к нам с ухмылкой на лице.

– Так что, это идиот Грегори с тобой, я умираю от желания надрать ему задницу за ту выходку с коктейлем.

– Что? – слишком громко спрашивает Лила, и я оглядываюсь через плечо, взглядом предупреждая ее держать рот на замке. Потом перевожу глаза на машину Мики и замечаю еще кого-то на пассажирском сиденье, кажется это парень.

Мики останавливается перед нами, оценивая Лилу с хитрым взглядом на лице.

– Ты его девушка или как?

– Чья девушка? – Лила прикидывается дурочкой и прячется за меня. Ее испуг выдает неровное дыхание в туманном воздухе.

Мики на некоторое время задерживает на ней взгляд, а затем сосредотачивается на мне. Мне не нравится, как он смотрит на меня: никак на Эллу, девчонку, которая зависала с парнями, хотя я не в его вкусе. Он смотрит на меня, как на девушку из-за моего наряда, и внезапно я жалею, что на мне это чертово платье и эти гребаные каблуки.

– Элла, я знаю, что ты не дура, – придвигаясь ближе, замечает он. И тебе известно, что здесь людям не сходит с рук метание коктейлей в машины. Придется за это ответить – око за око.

Я закатываю глаза и скрещиваю руки на груди.

– Точно также как мне известно, что тебя здесь никто не уважает.

Мышцы на его шеи напрягаются, он шагает в свет от фонарного столба. Во мне нарастает легкое волнение. Хотя Мики всегда старался выглядеть крутым, все это было притворством, и большинство из нас знали, что он всего лишь трепло. Но этот Мики выглядит иначе, чем тот, которого я помнила. Более оборванный, грубый, напряженный и менее трусливый. У него запавшие и покрасневшие глаза, и я задаюсь вопросом, не подсел ли он на наркоту, что было бы неудивительно. В этом городе подобное происходит постоянно.

– Следи за своим гребаным языком, – предостерегает Мики.

Лила хватает меня за руку, ее пальцы дрожат, когда она шепчет:

– Может стоит позвонить или написать Мише и Итану.

Я качаю головой и шиплю:

– Ни за что, иначе все закончится дракой.

Лила смотрит на Мики.

– Полагаю, что драка состоится, так или иначе, – нервно шепчет она.

– Нет, все в порядке, – успокаиваю я ее, хотя сама в этом не уверена. – Иди к машине и жди меня. – Я поворачиваюсь и смотрю на Мики, стараясь выглядеть круче, чем это есть на самом деле, Лила пятится к «Шевель».

Он хрустит костяшками пальцев и шеей, как будто это доказывает, что он крепкий орешек.

– Думаешь, что можешь напугать меня взглядом? – Он окинул руками по пустой парковке. – Нет никого, кто мог бы защитить твою задницу.

Та дерзкая, умеющая постоять за себя девчонка, которая скрывается внутри меня, вырывается наружу, и я делаю шаг вперед, приближаясь к нему.

– Ничего страшного. – Я раскидываю руки в стороны и оглядываюсь, насмешливо имитируя его движение и игнорируя тот факт, что это не приведет ни к чему хорошему. Но другого выхода нет. Я могла бы побежать, но тогда он последует за мной. – Я не вижу никакой угрозы.

На его шее вздувается вена, он начинает расхаживать из стороны в сторону, как другой парень выбирается из машины. Он высокий и грузный, с коротко остриженными волосами и руками размером с длины моих ног. Я пытаюсь рассчитать удастся ли мне добежать до машины на каблуках, а если получится, сумею ли быстро ее вести, ведь он точно последует за мной – будь то пешком или на тачке.