Текст книги "Спасение Келли и Кайдена (ЛП)"

Автор книги: Джессика Соренсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Кажется, я подобрала какие-то волшебные слова, и он неожиданно идет к грузовику, медленно, но идет.

Потом я слышу слова Калеба: «Ого, так она не бросила тебя. Я уж подумал, она превращается в маленькую шлюшку».

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – повторяю я словно мантру, когда он начинает шагать вперед. – Пожалуйста, не делай этого. Ты нужен мне. Ты нужен мне. Ты нужен мне.

Я закрываю глаза, когда слышу скрип открывающейся двери, а затем еще один скрип. Внезапно становится шумно.

Сначала я слышу голос Люка:

– Почему бы тебе не закрыть свой поганый рот и не вернуться внутрь, прежде чем ты получишь очередного пинка.

– О, я собираюсь выдвигать обвинения, – отвечает Калеб. – Грандиозный, любимейший, и очевидно самоубийственный футболист пойдет на дно.

А затем я слышу свою маму:

– Келли Лоуренс иди сюда сейчас же. Я говорила тебе держаться от него подальше.

Я чувствую, как грудь Кайдена вздымается вместе с моей, когда он пытается вздохнуть вместе со мной, шагая то вперед, то назад, словно не может решить куда идти или что делать.

– Келли Лойренс! – кричит мама, и голос эхом разливается по улицам, что собаки начинают лаять. – Это рождественские каникулы. Ты должна быть здесь со своей семьей.

Но я и так со своей семьей. Я взываю к каждой последней крупицы храбрости, что до этого цвела внутри меня, отрываюсь от плеч Кайдена и уверенно встречаю его пристальный взгляд.

– Пожалуйста, забери меня отсюда, – умоляю его срывающимся голосом. Гнев быстро затухает в его зрачках, когда он прикрывает глаза. – Я не смогу без тебя.

Мы как будто снова сливаемся вместе, и наши сердца стучат в унисон, хаотично и дико, но все равно вместе. И это все, что имеет значение. Только он и я, защищены от криков и воплей, окружающих нас. Он отступает к грузовику, держа меня, и открывает дверцу. Не отрывая от меня взгляда, забирается внутрь и закрывает дверь. Теплый воздух окутывает нас, пока мы держимся друг за друга. Через несколько секунд дверь со стороны водителя открывается, и Сет запрыгивает в салон, за ним Люк. Крик наполняет кабину, но звук печки и стерео заглушают их. Когда мы отъезжаем, я понимаю, что не одинока в этом мире. Я в грузовике, полном людей, которые заботятся обо мне достаточно, чтобы не спрашивать из-за чего была вся эта суета. В один прекрасный день я им все объясню.

Кайден начинает поглаживать своей рукой мой затылок, и его пульс отдается через кончики пальцев. Он продолжает целовать мою голову и бормотать, что все будет хорошо. Только не уверена, он говорит это мне или себе.

Когда чувствую, что грузовик выезжает на дорогу, я наконец, оглядываюсь на дом. Мама стоит посередине подъездной дорожки на снегу без куртки и обуви. Ей должно быть холодно, но ее лицо выглядит красным в тусклом свете крыльца. Папа стоит на ступеньках, одетый в джинсы и его любимый свитер, почесывая голову. А Калеба нигде не видно.

Я хочу, чтобы так оно всегда и было. Хочу, чтобы он просто исчез, а мама и папа махали мне на дороге, позволив жить той жизнью, которой я должна была жить давным-давно.

Кайден

Могу сказать, что она беспокоится обо мне, и я уверен, что если бы мы были одни, она бы сказала мне, что мы не обязаны ехать. Она думает, что я могу развалиться на части, но единственное время, когда я не сломлен полностью – это когда нахожусь рядом с ней. По крайней мере, я так думал, пока с Люком ждал, когда она с Сетом выйдут из гаража.

Люк курит сигарету, пока мы ждем. Никто не произносит и слова, Люк вдыхает и выдыхает, после того, как делает затяжку, печка приглушает холодный воздух, проникающий через открытое окно.

– Ладно, – произносит он, высовывая руку в открытое окно и стряхивая пепел. – Я просто хочу знать одну вещь.

Я всматриваюсь в гараж перед нами, а свет фар освещает следы шин на снегу.

– И, какую же? – спрашиваю, не уверенный, хочу ли слышать его ответ.

Он снова берет сигарету в рот, бросая пачку на приборную панель. Делает глубокий вдох и выдыхает дым, расслабляясь на сиденье.

– Стоило ли оно того?

– Драка с Калебом?– уточняю, не глядя на него.

Запах дыма становится сильнее, потому что он делает еще одну затяжку.

– Да.

Мой пристальный взгляд устремляется к комнате над гаражом. Откуда льется свет, и я вижу фигуры Келли и Сета двигающиеся взад и вперед перед окном. Я помню, что мы с Келли сделали в прошлый раз, когда были там, как она себя чувствовала, когда я был внутри нее – как я себя чувствовал.

– Да. – Это маленькое слово, которое в действительности ничего не значит, но все же что-то означает. На самом деле, думаю, оно означает нечто большее, чем я готов признаться самому себе.

Люк снова кладет сигарету в рот, и бумага увядает в оранжевом свечении, потому что он делает затяжной вздох.

– Так…у тебя все хорошо?

Я барабаню пальцами по верхней части дверной ручки.

– Да, я в порядке.

Он зажимает сигарету между пальцами и убирает ее изо рта, выдыхая дым, что заполняет кабину.

– Ты уверен потому… потому что, если тебе когда-нибудь понадобиться поговорить или что-нибудь еще, я рядом.

Это наш самый серьезный разговор, который был у нас когда-либо, и думаю, что знаю почему он его завел. Старшая сестра Люка – Эми, покончила с собой. После того как это произошло, однажды ночью, он был полностью опустошен и плакал передо мной, обвиняя себя, что не замечал никаких признаков.

Я киваю.

– Правда, я в порядке.

Люк и я затихаем, пока Келли и Сет не выходят, и я вновь начинаю расслабляться. Но тогда весь Ад вырывается из Преисподние, потому что боковая дверь дома распахивается.

– Да не может быть, – говорит Люк, когда Калеб шагает наружу. – Дерьмо, Кайден…

Я уже вылезаю. Мои кулаки сжаты, адреналин зашкаливает в теле, и я не представляю, что собираюсь сделать. Все эмоции с той ночи вновь поглощают меня, и хорошие и плохие. Калеб видит меня и подливает масло в огонь, бушующий внутри меня. Я собираюсь сделать то, что, вероятно, разрушит мою жизнь навсегда, когда Келли кидается на меня. Она продолжает умолять меня остановиться, ради нее. Но Калеб не останавливается, называя ее шлюшкой, и мне хочется убить его. Я на самом деле чувствую это, мне нужно забить его до смерти, и все чувства «за», чтобы это произошло.

Тогда Келли смотрит на меня своими красивыми голубыми глазами и выглядит так, будто вот-вот заплачет. Она произносит 5 маленьких слов, что меняют мою жизнь и оставляют шрам в моей душе навсегда.

– Я не смогу без тебя, – шепчет она, держась за меня, словно я ее спасательный круг.

Внезапно я осознаю, что ничего не смогу сделать с ним, потому что это причинит ей большую боль, нежели Калебу. Поэтому я отхожу и забираюсь в грузовик, хватаясь за нее, чтобы удержать себя от падения в темноту.

~ ~ ~

Никто не говорит на протяжении большей части дороги. Кажется, что каждый из нас боится первым подать голос, а еще больше боимся услышать, что именно покинет наши рты. Голова Келли лежит у меня на плече, а ее пальцы двигаются по внутренней части моего запястья. Знаю, что она может почувствовать заживающие шрамы на коже, и это вызывает у меня чувство неловкости, но я не отстраняюсь. Если ей нужно прикоснуться ко мне, то она может сделать это.

Ее телефон постоянно звонит, играя Blue October “Hate Me”, но она не отвечает.

– Все будет хорошо, – шепчет она, а спустя минуту погружается в сон, практически сворачиваясь в клубок у меня на коленях, потому что тут едва хватает места, чтобы передвигаться с четырьмя людьми, забившимися в одной кабине. Но это все что у нас есть, а большего и не надо.

Люк за рулем уже половину ночи, полный решимости добраться как можно быстрее. Я предлагал ему смениться несколько раз, но он постоянно отказывался. На радио звучат Шевелл, облака рассеиваются, когда мы приближаемся к океану, а звезды усеивают небо. Интересно, возможно ли изменить себя и стать кем-то другим? Тем, кого я не знаю. Тем, кто не режет себя и не хочет скрывать эмоции за болью, тем, кто может быть достоин того, чтобы держать ее в своих руках, как я сейчас.

Я смотрю вниз на Келли в своих руках. Волосы спадают на лицо, одна нога перекинута поверх моей. Одна из ее рук лежит на моих коленях, а другая напротив ее груди. Знаю, что должен рассказать ей все, но не уверен, как она справится с этим. Она поделилась своими тайнами, поэтому я взял дело в свои руки и избил Калеба, и был готов избить его снова по щелчку пальцев.

Я не сожалею о содеянном.

И никогда не буду.

~ ~ ~

– Проснись и пой, Спящая красавица. – Что-то тяжелое ударяет меня по голове. Я подскакиваю, вскидывая руки в воздух. Солнечный свет попадает в глаза, и я моргаю несколько раз от его резкости. Люк стоит в стороне от меня с открытой дверью и с самодовольной улыбкой на лице. – Черт, я думал, ты никогда не проснешься.

Я смотрю в сторону на сумку, которой он, очевидно, стукнул меня, а затем бросил на песок, расстилающийся передо мной и соединяющийся с океаном. Цвет ярко-синего неба отражающегося от воды, чертовски слепит мне глаза. Я бывал на пляже несколько раз раньше, когда мать с отцом решали, что нам стоит попытаться быть семьей. Это всегда заканчивалось хреново, когда кто-то с кем-то ссорился, и вся поездка длилась недолго.

– Сколько мы уже здесь? – Зеваю я и ставлю ноги на землю, поднимаясь и разминая руки над головой.

Люк наклоняется в салон, забирает сумку и захлопывает дверь, размахивая ключом на пальце.

– Минут десять. Келли сказала мне не будить тебя, но в этом не было ничего забавного.

Я рад, что он ведет себя как задница, а не обращается со мной, как с суицидальным уродом.

– Ну, спасибо тебе.

Он приподнимает брови, направляясь к передней части грузовика.

– Нет проблем.

Пляжный домик принадлежит отцу Люка – это то, что я знаю. Но, то, чего я никогда не мог понять – как его отец мог позволить это себе, и быть не в состоянии заплатить за обучение Люка. Я спрашивал его об этом однажды, но Люк лишь пожал плечами. Он не любит говорить об отце, и даже до развода родителей не нравилось. Я встретился с ним только раз, когда мне было шесть и когда мы с Люком стали друзьями. Он казался каким-то отстраненным, как будто не знал, что делать с Люком или с самим собой. Неделю спустя, после нашей встречи, он упаковал свои вещи и уехал. Люк очевидно ездил к нему, где-то раз десять с тех пор, и каждый раз, возвращаясь, он никогда не рассказывал о своей поездке. А я никогда и не спрашиваю.

Деревянное крыльцо слегка вибрирует, когда я ступаю на него, направляясь к боковой двери дома. Сетчатая перегородка закрыта, но дверь позади распахнута, чтобы теплый воздух мог проникать внутрь. Я слышу, как волны океана бегут по песку и музыку, смешивающуюся со звуком смеха Келли.

– Предупреждаю, – говорит Люк, распахивая перегородку. – Сет уже потребовал комнату, где есть кровать. Келли сказала, что будет спать с ним, но я ни за что не буду делить ее с тобой.

Я иду внутрь и закрываю после себя дверь.

– Я нормально посплю на диване. – Мне бы хотелось спать вместе с Келли, держать ее, провести с ней ночь, но так вероятно будет лучше, потому что не уверен насколько близко я хочу быть с ней.

– Отлично, потому что я ненавижу спать на диване. – Он движется через кухню в коридор с сумкой на плече, а я остаюсь стоять в одиночестве. Тут есть несколько барных стульев окружающих импровизированный стол возле окна, что открывает вид на пляж. Я сажусь на один из них, ставя ногу на подставку и кладя руку на колено. Помню, когда был маленьким, океан казался мне одной из самых удивительных вещей, которых я когда-либо видел. Я был очарован тем, как волны скручивались и смывали песок, оставляя свой отпечаток. Иногда мне хотелось встать на краю и почувствовать их удары о мои ноги, а после сделать шаг и двигаться вперед. Еще один шаг, и он бы поглотил меня…

– Кайден. – Голос Келли проскальзывает над моим плечом. Я слышу, как она подходит ко мне, и чувствую тепло тела, когда она останавливается у меня за спиной. – Ты в порядке? – Она кладет руку мне на плечо, и в ее пальцах чувствуется дрожь.

Я помню, как в первый раз поцеловал ее на детской площадке во время ярмарки, на мосту, прижимая к сетке. Она дрожала от моего прикосновения, и я наслаждался этим каждую секунду и в тоже время ненавидел, потому что это заставляло меня чувствовать такие вещи, к которым я был не готов.

– Все хорошо. – Я надеваю на лицо фальшивую улыбку и оборачиваюсь. – Просто задумался.

Я беру ее руку с моего плеча, переплетая пальцы, и встаю на ноги.

– О чем? – спрашивает она, склоняя голову так, что прядки каштановых волос попадают в глаза. – О том, что случилось прошлой ночью…с… – Она изо всех сил пытается произнести его имя, и я быстро даю ей сорваться с крючка, чтобы убрать боль в ее глазах.

– Нет, не об этом. – Я откидываю ее волосы назад свободной рукой, а затем позволяю ей скользнуть к щеке и насладиться ощущением кожи. – О том, как в последний раз был на берегу океана.

Она кладет свою руку на мою, пока та задерживается на ее щеке.

– Сколько тебе было лет?

– Двенадцать. – Мои мысли окунаются в прошлое к ощущениям океана и власти сильных волн. Я избавляюсь от воспоминаний в голове – Знаешь, что? Я, правда, не хочу говорить об этом. – Я убираю свою руку вместе с ее от лица и опускаю вниз. – Чем хочешь заняться сегодня?

Похоже, это глупейший вопрос, когда между нами такое напряжение в воздухе.

Но она лишь улыбается, раскачивая наши руки и давая то, что мне нужно.

– Наверное, нам надо пройтись по магазинам, чтобы тебе не пришлось носить одну и ту же одежду все время.

– Шоппиг, да? – Мои брови взмывают, и я вздыхаю. – Ладно, давайте пройдемся по магазинам.

Келли

Думаю, мы выглядим как безумцы, идя по оживленной улице, огражденной зданиями и магазинам неонового цвета, среди толпы людей, одетых в пляжную одежду. Я чувствую себя слишком разодетой в своей синей рубашке и джинсах. Мои конверсы не приспособлены для песка, и я продолжаю жалеть, что не привезла свои сандалии, про которые говорил Сет, когда мы собирались.

Я думала, что это бред, но теперь, глядя на весь этот песок, мне хочется зарыться в него пальцами. Я пялюсь себе под ноги, когда иду и проскальзываю сквозь толпу. Мне всегда некомфортно в толпе, потому что это всегда заканчивается прикосновениями, независимо от того как я этого избегаю. Но получая постоянные толчки в плечо от мужчин и женщин, я понимаю, что мой внутренний съеживающийся инстинкт со временем подуспокаивается.

– Я говорил тебе, – шепчет Сет мне на ухо.

Я гляжу на него, с его огроменной улыбкой на лице. Его глаза скрыты за серебряными очками, на нем тонкая красная футболка, джинсы и сандалии.

– Говорил мне о чем?

– О том, что будешь жалеть, что не взяла сандалии. – Он подает мне руку, и я берусь за нее, словно мы двое обычных людей, прогуливающихся по тротуару. Только это не так, и я вспоминаю об этом, когда он снова открывает рот.

–Ты… ты хочешь поговорить об этом? – спрашивает он, когда мы проходим мимо магазина с выставленной коллекцией солнечных очков на витрине в окне.

Я качаю головой, задерживая внимание на магазине возле меня, стараясь не думать о том, что почувствовала, увидев Калеба вновь, как пережила все то, что он сказал или то, что моя мама звонила и отправляла мне сообщения сотню раз, которые я отказываюсь проверять.

– Я в порядке, – отвечаю ему. – И не смотря на то, что у меня нет шорт и сандалий, я наслаждаюсь солнцем и песком.

Он с улыбкой смотрит на меня, добавляя еще лучей в этом солнечном свете.

– Хорошо, я рад. – Улыбка вдруг исчезает. – Но если тебе нужно поговорить…

– Тогда я приду к тебе. – Я указываю на леденцы, висящие на уличных фонарях чуть выше наших голов. – Странно видеть елочные украшения там, где нет снега.

– Да, это точно. – Его телефон звонит в кармане, он протягивает руку, чтобы отключить его, даже не глядя кто это.

Я слежу за ним, но он только улыбается в ответ, и я не давлю, не задавая лишних вопросов, потому что это то, что он делает для меня.

Кайден и Люк идут чуть впереди нас, разговаривая и смеясь. Люк заглядывается на девушек, особенно тех, которые одеты в обтягивающие платья.

– Не понимаю, как им может быть удобно в этом, – говорю я, когда Сет рывком тянет меня в сторону от человека, одетого, как тако и раздающего ярко-розовые листовки.

– Кому и в чем? – Он уводит нас назад к центру тротуара.

– Людям. – Я смотрю вокруг на оживленную улицу, ссутулившись. – Я имею в виду большинство девушек, едва одетых.

Сет смеется надо мной, а затем притягивает ближе к себе.

– Думаю, тебе нужно попробовать одеваться так же.

Мои глаза расширяются, и я начинаю паниковать, глядя на небольшое количество ткани практически на всех. Не то что бы они голые или даже в купальниках, на многих короткие платья, но и от этого мне становится не по себе.

– Сет, нет ни единого шанса, что я смогу надеть платье. – Я вспоминаю Калеба и как он назвал меня шлюшкой на крыльце. Знаю, это не должно беспокоить меня, но это не так.

– Я так не считаю, – заверяет он меня с уверенностью. – Думаю, в один прекрасный день тебе будет комфортно в собственной коже, как и всем этим людям в своей.

Я хмурюсь, сомневаясь.

– Сомневаюсь.

Он осматривает улицу, и его глаза останавливаются на высокой женщине с распущенными светлыми волосами цвета подсолнуха в бледно-розовом сарафане. Ее волосы пляшут на слабом ветерке, который пахнет солью и рыбой, и всем, что связано с океаном.

– Если что-нибудь подобное?

Я качаю головой, вдыхая свежий воздух, ускоряющий мое сердцебиение.

– Ни в коем случае.

Он стреляет в меня убийственным взглядом своими карими глазами.

– Почему нет?

– Мне было двенадцать, когда я в последний раз была в платье, – отвечаю тихо с низкоопущенной головой, пока стыд омывает меня. Оно было розовое с цветочками, и я любила кружиться в нем.

Вдруг он все понимает.

– О, Келли, я сожалею.

Он кладет пальцы мне под подбородок и заставляет оторвать глаза от ног.

– Все нормально. – Я скольжу ступнями по доскам слегка изогнутого моста, когда мы проходим по нему. – Ты же не знал.

Он замолкает на некоторое время, и я снова возвращаю свой взгляд к ногам.

– А как на счет того чтобы просто попробовать?

Я смотрю на него пораженно.

– Я думала, мы закрыли эту тему.

Он качает головой, крепко вцепившись в меня взглядом. Его светлые пряди поблескивают на солнце, и он выглядит бледнее, чем большинство окружающих нас здесь людей.

– Я не хочу, чтобы ты перестала двигаться вперед.

Я машу рукой перед собой.

– Но мы движемся вперед.

Он улыбается.

– Я не это имел в виду.

– Я знаю. – Вздыхаю тяжело, в то время как тепло солнца ласкает мои щеки. – В любом случае, это не имеет значения. У меня нет платья.

Улыбка на его лице становится шире, и он начинает взволнованно подпрыгивать и размахивать руками.

– Боже мой, я просто обязан купить тебе одно.

Я осматриваюсь вокруг, смотря на витрины. Некоторые из них магазины одежды, с полураздетыми манекенами на витринах. Другие с пляжными прибамбасами, а на углу улицы стоит пляжный зонтик, и человек в майке и шапке Санты расхаживает под ним с открытками.

– Сет, я правда думаю, что не смогу.

Он подталкивает меня плечом.

– Мы можем хотя бы попробовать. – Он тянет меня в сторону за руку, и мы пересекаем улицу, направляясь к ярко-розовому магазину с нарисованными ромашками на окне и с платьями, весящими на вешалках внутри. – Мы купим тебе одно, и если тебе понравится, то сможешь его носить.

– А если нет?

– Тогда мы просто насладимся покупкой платья.

Я вздыхаю, но не спорю, и он воспринимает это как согласие. Он ускоряется и проводит нас через людей, а я сгибаю плечи так, чтобы избежать касаний.

– Эй, куда это вы направляетесь? – Кричит Люк на тротуаре, сложив руки в импровизированный рупор.

Кайден смотрит на нас так, словно думает, будто мы бежим от него. На нем пара темных джинсов и облегающая черная рубашка. Его челка спадает на глаза, уши и шею. Он все такой же заросший на лице, и мне интересно, сколько еще пройдет времени, прежде чем он сможет побриться снова, вновь оказаться возле бритвы.

Он громко спрашивает: «Ты в порядке?»

– Да, иди найди себе одежду, – кричу я, махая, и затем Сет тянет меня назад, и мы шагаем на бордюр противоположного тротуара. – Мы вас догоним.

Люк выглядит озадаченным, но потом пожимает плечами и движется по тротуару с Кейденом позади себя. Я отрываю пристальный взгляд от них и оборачиваюсь, запутываясь в своих развязавшихся шнурках. Я стряхиваю песок, когда мы оказываемся у главного входа в магазин с ромашками. Вдали слышатся шепчущие звуки волн, ударяющиеся о берег.

– И сандалии тоже, – добавляет Сет, подтягивая меня, когда я спотыкаюсь о ямку в тротуаре.

Я киваю, восстанавливая равновесие.

– Сандалии – звучит неплохо.

Мы роемся в стойках снаружи некоторое время, но не находим ничего, что удостоилось бы звания «Первое достойное платье Келли», как выразился Сет. Мы бродим внутри, подальше от солнца, в прохладно воздухе от кондиционера. Продавщица читает журнал за прилавком и поднимает глаза на нас, прежде чем вернуть внимание чтению.

Сет размахивает рукой перед лицом.

– Здесь жарко и пахнет вишней.

– Думаю, что такая температура здесь это нормально, – уточняю я. – Просто мы приехали из одного из самых холодных мест в мире.

Он бросает на меня сомнительный взгляд, а затем начинает просматривать стойку с футболками.

– В мире?

Я направляю к одной из круглых стоек в центре небольшого магазина и пробегаю пальцем вдоль верхушек вешалок.

– Ладно, может быть в стране.

Он смеется, и я присоединяюсь, пока мы разглядываем вещи. Каждый раз, когда он достает платье, я качаю головой и отказываюсь. Не то что бы они все уродливые, дело во мне – мне правда не хочется носить ни одно из них. Я хочу остаться в своей одежде и остаться спрятанной, за исключением, может быть, ног. Кажется, если я надену платье, то могу вернуться в тот день.

Я подхожу к секции со шлепанцами-вьетнамками и подбираю себе пару с фиолетовыми камушками на вершинах. Я проверяю размер, и они идеально походят. Я собираюсь пойти в кассу и заплатить за них, когда Сет вышагивает ко мне, спрятав одну руку за спиной.

– Ладно, думаю, что нашел его, – говорит он, останавливаясь передо мной. Во рту у него леденец на палочке, и мне интересно, где он достал его, но я не спрашиваю, потому что Сет больше запутывает, чем объясняет. – Но, прежде чем я покажу его тебе, я хочу, чтобы твоя голова была ясной.

– Собраться с мыслями. – Я проскакиваю через одну стойку, заполненной кучей сандалий.

Он кивает, вынимая леденец изо рта. Его губы окрашенный в красный цвет, так же как и зубы.

– Закрой глаза, отчисти голову от того места и продолжай двигаться, думаю, если ты сделаешь это, то оно сможет тебе понравиться.

Магазин пустует, за исключением продавщицы, которая очень увлечена журналом. Я рада, что никого нет, иначе бы чувствовала себя глупо. Я закрываю глаза, вдыхаю через нос и выдыхаю через рот.

– Ладно, попытаюсь опустошить голову за пять секунд до назначенного времени.

Он смеется надо мной, а затем сжимает мою руку.– Не пытайся отчистить голову. А отчисти ее. – Чувствую, как он движется, приближаясь. – Сделай это. Представь Кайдена.

Я приоткрываю один глаз.

– Не думаю, что это поможет разобраться в мыслях. На самом деле, думаю, это лишь еще больше омрачит их.

Он качает головой и кладет леденец обратно в рот.

– Нет, этого не будет. Я обещаю. – Его речь звучит смешно, когда он заталкивает сладость за щеку.

Я вздыхаю и закрываю глаза, представляя Кайдена и его великолепные зеленые глаза. Его поразительную совершенную улыбку и нежные, восхитительны на вкус, губы. Да, его губы могли бы быть моей любимой частью. Моя голова проясняется.

– Ладно, я думаю о нем.

– Теперь подумай о том, насколько ты ему доверяешь.

– Хорошо… – Мои мысли быстро плывут обратно в ту ночь, когда я лежала под ним беспомощная, но не сопротивляющаяся, потому что он держал меня, неистово целовал, прижимался ко мне полностью с головы до пят, соединяя воедино наши потные тела. Он довел меня до того, о чем я даже не подозревала, и заставил меня чувствовать вещи, которые, как я думала, не смогу почувствовать.

– Он не позволит чему бы то ни было случиться с тобой, Келли, – говорит Сет спокойным голосом, успокаивая мои нервы. – И никто не позволит, ни Люк, ни я. У тебя есть три сильных парня. Ты не одна, и не должна больше скрываться.

Я понимаю, о чем он говорит, и это переполняет меня. В течение шести лет я чувствовала себя самой одинокой в мире, прячась в своей комнате. Но теперь я здесь, у меня есть Кайден, Сет, и даже Люк. Я не одна. У меня есть друзья. Слезы начинают жалить глаза, и одна капелька стекает по моей щеке.

– Ты лучший друг во всем мире, – говорю я, сдерживая слезы и открывая глаза. – Я имею в виду, что…

– Я знаю, о чем ты. – Улыбка играет на его губах, и он выставляет руки перед собой, показывая платье, которое выбрал. – Та-да.

На нем есть тонкие ремни с различными оттенками фиолетового, вроде как окрашенные в ручную, и есть кружевная отделка вдоль верхушки и низа. Похоже, что оно из шелка с неглубоким вырезом и, кажется, с длиной до колен.

Я пробегаю пальцами по мягкой ткани и проверяю размер.

– Ты думаешь это оно? Вылечит меня от страха?

– Нет, думаю, что тебе самой надо излечиться от страха, – отвечает он, размахивая передо мной платьем. – Оно будет просто восхитительно смотреться на тебе, и оно сочетается с обувью.

Я смотрю вниз, на фиолетовые сандалии в руке, а затем обратно на платье.

– Да, они действительно сочетаются, – говорю я, и он ждет, чтобы я взяла платье. Наконец, я выхватываю его и направляюсь к прилавку.

– Разве ты не собираешься примерить его? – крутится Сет вокруг сойки позади меня.

Я складываю платье и обувь рядом с кассой и стаканчиком с кучей ручек с пушистыми наконечниками.

– Ни в коем случае. Пока не вернусь домой.

Он закатывает глаза, а затем отходит в сторону к разделу с шортами. Продавщица не торопясь поднимается со стула и направляется к кассе, зевая. Затем звонит телефон, и она обращает свое внимание на него.

– Секундочку. – Говорит она, выставляя указательный палец, и направляется к телефону на углу стола.

Я терпеливо жду с одной рукой на прилавке и с другой на платье. Помню, когда была маленькой, то носила платья все время. Я бегала в них и играла в мяч, и всегда сдирала кожу с колен.

– Может тебе не стоит играть в мяч, – говорила мама мне все время. Но я не хотела слушать, потому что мне нравилось чувствовать себя принцессой, которая могла заниматься спортом. Я бегала вверх и вниз по футбольному полю, позволяя крошечным ножкам нести меня, пока волосы и платье развевал ветер. Я была так счастлива, и понимаю, что это, скорее всего, был один из последних раз, когда я чувствовала себя настолько беззаботно.

Продавщица смеется, говоря что-то в трубку, – Ни в коем случае. Ты издеваешься надо мной? Он этого не сделал.

– Да, кстати, он так и сделал, – бормочет Сет и насмешливо кладет груду одежды на прилавок. Девушка впивается в него взглядом, наматывая шнур вокруг пальца. Сет гримасничает ей в ответ, а она поворачивается к нему спиной.

– Теперь мы пробудем здесь вечность. – Я просматриваю различные ожерелья на маленькой подставке около кассы. На большинстве навешаны морские ракушки, и у каждого есть миниатюрная бутылочка с песком.

– Ну, я собираюсь подать жалобу ее менеджеру, – говорит Сет достаточно громко, чтобы продавщица услышала.

Я беру верхнюю вещь, что выбрал Сет – пара джинсовых шорт.

– Ты собираешься носить это? – спрашиваю я с сарказмом.

– Ха-ха, ты, должно быть, чувствуешь себя лучше, излучая сарказм. – Он кладет майку на прилавок. – И нет, это для тебя.

Я поднимаю майку.

– У меня с этим все нормально. – Потом подбираю пару черных кружевных трусиков, а затем откидываю их в сторону, словно они ядовиты. – Этого слишком много.

Я направляю руки к стопке вещей, чтобы зачерпнуть ее и унести, но он кладет свои руки сверху.

– На всякий случай, – говорит он, а затем хитро улыбается. – Это как если бы ты почувствовала себя скандальной.

Мои щеки пылают так горячо, как черный асфальт мерцает в солнечном свете недалеко от магазина. Но я улыбаюсь и на мгновение сдаюсь. Видимо мне придется взять одежду, а затем поспорить, когда мы вернемся домой, где никто нас не увидит.

– Хорошо, – говорю я, а после улыбаюсь, указывая на человека, идущего по улице в паре мини розовых шорт и футболке. Я пытаюсь действовать непринужденно и контролировать свой румянец, но это трудно, когда кругом так много оголенной кожи. – Но если мне придется надеть эти вещи, ты должен одеваться в одни из тех.

Он смотрит туда, куда я указываю и усмехается.

– Согласен, но только на синий цвет. Розовый плохо на мне смотрится.

– Боже, ему должно быть холодно. Они не кажется теплым. – Я начинаю смеяться при мысли о Сете в них, а затем мой смех усиливается, когда он присоединяется ко мне. Мы истерически смеемся, в то время как продавщица кладет трубку. Слезы текут по нашим щекам и морщинки играют вокруг наших ртов. Мы продолжает смеяться даже после ее неодобрительных взглядов, потому что мы на пляже, пытаемся развлечься. И смех – первый шаг к веселью.

К тому моменту, как мы покидаем магазин, на улице становится жарче, но может быть это из-за тех последних вещей, которые Сет бросил поверх кучи одежды. В руке у меня сумка, а Сет несет еще несколько. Сейчас солнце находится на своем пике и освещает всех. Но я чувствую себя ужасно. Виновато. Грустно. Я гуляю под солнцем и смеюсь, в то время как Кайден носит так много тьмы внутри себя.