Текст книги "Спасение Келли и Кайдена (ЛП)"

Автор книги: Джессика Соренсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

– О чем ты пишешь? – спрашивает он, разглядывая мой дневник, спихнутый на край кровати.

– Ничего, – отвечаю я. – Ну, ничего невероятного. На самом деле, я писала статью для творческого писательского клуба. Это, предполагается, должно быть в научно-популярном стиле, но у меня не очень хорошо получается.

Он приподнимается и выходит из меня. Плюхаясь на свою сторону, он тянет пальцы к дневнику. Я быстро сажусь и выхватываю его из рук, прижимая к груди.

– Ни за что. Это личное.

Он садиться, его кожа блестит от пота. Его голая грудь покрыта неровными рубцами, маленькими и большими, темными и светлыми. Иногда я разглядываю их, пока он спит, задумываясь, по какой причине появился каждый из них. Это вроде, как жуткая картина его воспоминаний, которая никогда не исчезнет, несмотря ни на что.

Он скрещивает руки на груди, его мускулы напрягаются и он хмурится.

– Ох, да ну, Келли. Дай почитать мне одну страницу. Мне любопытно, что ты пишешь там все время.

– Это личное... Некоторые вещи... ты наверно думаешь, что я сумасшедшая.

– Я уже думаю, что ты сумасшедшая. – Шутит Кайден, опуская руки на колени. Он приближается ко мне по кровати, пока не ложиться на против меня, и его лицо не смягчается.

Вздыхая, я пролистываю страницы, пока не натыкаюсь на научный рассказ, с которым я боролась, пытаясь выкинуть его из головы и последовавшие за ним решения.

– Это рассказ, над которым я работаю. Я не очень далеко продвинулась в нем и даже не уверена, имеет ли смысл продолжать это.

Он берет дневник из моих негнущихся рук. Он первый, кому я позволяю читать то, что написала и это ощущается так, будто я разрешаю полный доступ к моей голове. Держа его в руках, он прочищает горло и начинает читать вслух.

– Куда уходят листья. – Он смотрит на меня и улыбается. – Милое название.

Я качаю головой и ложусь на спину, уставившись на трещины в потолке и пытаясь успокоить неукротимое биение моего сердца.

– Пожалуйста, поторопись. Ты заставляешь меня нервничать.

Он посмеивается себе под нос и начинает читать.

– Я помню, когда была ребенком, то была очарована листьями. Они всегда менялись: зелено-розовые, оранжевые, желтые, коричневые. И потом, в конце концов, когда воздух менялся и становился холоднее, они превращались в ничто. Они опадали с веток деревьев, либо крошились, становясь частью земли, или были сдуты ветром. У них никогда не было власти над своим ходом. Они просто уходили с погодой, и где бы ни подбирал их ветер, они были беспомощными, слабыми и бесконтрольными.

Я помню, когда была подростком, лет 13. Был дождливый весенний день, капли дождя яростно брызгались против земли, а ветер завывал. Я сидела на окне, наблюдая за уличным потопом и за листьями унесенными яростью воды. Они все были цветуще-зелеными, в расцвете сил, только зацветшие, но дождь и ветер уничтожили их.

Но были два листа, которые прилипли к окну моей комнаты, не сдвигаясь. Они продержались на месте сквозь бурю и темперамент дождя, даже через воду, которая стекала так сильно, что я не могла видеть сквозь стекло.

Я продолжала следить за листьями, неспособная оторвать взгляда от них, очарованная их решимостью, даже, когда небо потемнело и ветер дул с такой силой, что стекло окна трясло. Я все еще думала о том, какими сильными они оставались, при этом они только листья. Частичка дерева, растения, мелочь, которая не может думать, выбрала сделать все для их свободы, не поддаваясь ветру и дождю, и не покидая этого чертового окна. Странным образом, я завидовала им, их решимости, страсти, ярости, не подчиняясь и не позволяя решать кому-то их судьбу.

Под конец шторма, я заснула в своей постели. Когда проснулась, солнца не было, но земля высыхала. Листья, которые устояли на ветках дерева, были зелеными и свежими. К моему удивлению, листья с окна пропали, и это заставило меня почувствовать грусть и безнадежность. Идея того, что они могли выжить против шторма, приносила мне чувство комфорта.

Однако, когда теперь я оглядываюсь на окно, мне интересно, куда они делись. Возможно, они не сдались и позволили ветру и дождю унести их. Возможно, они как-то смогли вернуться к деревьям. Возможно, что они заново соединились с ветками, продолжают расти и процветать даже после их временного перерыва. А может быть, они были достаточно сильными, чтобы вновь взять контроль над их жизнями, оживить себя вблизи смерти и заставить себя начать снова дышать...– Кайден заканчивает чтение и смотрит на меня с непонятным взглядом.

Я забираю дневник из его рук и прижимаю к груди.

– Я знаю это история ненастоящая, просто мои мысли. Но это все, что я могу придумать на данный момент.

Он кивает и не произносит ни слова. Он оборачивает руку вокруг моего плеча и тянет меня к себе, в то время, как ложиться на кровать и кладет голову на мою подушку. Я прижимаю лицо к его груди, вдыхая запах и обнимая дневник. Я слушаю его сердцебиение в груди и закрываю глаза, вдыхая и выдыхая параллельно с этим звуком.

– Келли, – говорит он, после долгого молчания.

Я поднимаю лицо ближе к нему и целую его грудь.

– Да?

– Я думаю, что листья возвратились к деревьям.

Эпилог
Тремя неделями позже...

Кайден

Вирджиния довольно милое место ‒ очень зеленое, с множеством деревьев и дикой природой вокруг. Здесь немного теплее, чем в Вайоминге. По крайней мере, так мне кажется. Я здесь всего около часа и большую часть времени проторчал в аэропорту. Полетел один, даже при том, что Келли хотела со мной. Но как бы я не хотел, чтобы она полетела со мной, я не должен разрушать ее жизнь и прогресс, которого она добилась.

– Я пробуду там только неделю, – уверяю ее. – Думаю, это то, что мне следует сделать в одиночку. – Она казалась немного задетой, но после поняла и отпустила мня без дальнейших обсуждений.

После очень странного, довольно неловкого воссоединения с моим братом в зоне выдачи багажа, мы садимся в его внедорожник среднего размера и направляемся к автостраде. Он выглядит практически также как я, только взрослее с редеющими волосами и с меньшим количеством шрамов на лице. На нем слаксы и рубашка поло, а внутри машины пахнет фаст фудом.

Мы ведем легкую беседу первые десять минут, обсуждая школу и его семью, и внезапно я хочу узнать:

– Почему ты никогда не звонил? – спрашиваю я, сжимая ручку двери для поддержки.

Он смотрит на меня такими же зелеными глазами, как мои.

– Я пытался, но мать и отец изменили номер, когда я ушел. И после, когда я смог его заполучить, они либо не отвечали, либо бросали трубку. Хотел связаться с тобой, после того как ты уехал.... Но не знаю... жизнь только отчасти мешала этому. – Он делает паузу и сжимает руль, проглатывая комок в горле. – Насколько плохо это было?

Пожимаю плечами, уставившись на дорожную разметку.

– Не знаю.

Он не требует у меня деталей, но он может сказать по моему тону, что это было плохо. И он знал о случае на кухне, когда отец пырнул меня ‒ эта история говорит о многом.

– Ты слышал о них что-нибудь с тех пор, как они уехали?

Качаю головой и прикасаюсь к последнему шраму, который отец нанес мне.

– Нет, но мне интересно почему... и куда они отправились. Такое ощущение, будто они бегут от чего-то.

Дилан кивает с задумчивым взглядом.

– Да, знаю... Думаю, они беспокоятся о том, что ты расскажешь кому-то.

– И какая разница, если я бы сделал это? – задаю вопрос. – Даже если и рассказал кому-то, я бы не смог добиться много. Даже если бы полиция поверила мне, и я смог бы выдвинуть обвинение о нападении, отец смог бы избежать этого, уплатив штраф. И вероятнее всего, он знает это.

Дилан качает головой, поворачивая машину к съезду.

– Попробуй покушение на убийство или даже непредумышленное убийство. Он избивал тебя, Кайден... выбивал из тебя дерьмо. Выбивал дерьмо из нас обоих. – Он прикасается к скуле и пробегает пальцами по маленькому ровному шраму на щеке. – Кто-то должен был рассказать давным-давно об этом и не спускать ему это с рук.

Тишина заполняет пространство, когда мы окунаемся в наши детские воспоминания. Странно находиться с кем-то, кто понимает какого это.

– Мы были напуганы, – говорю я спокойно и он кивает в знак согласия, его глаза сфокусированы на дороге. – Как ты справился с этим? Как смог двигаться вперед?

Он трясет головой и замедляет внедорожник на знаке стоп.

– Я до сих пор не переступил через это, но становится легче, когда находишься так долго вдали от него. Его гребанная сила, что он имеет над тобой ‒ уйдет прочь.

Я глубоко вздыхаю и выдыхаю. Впиваюсь пальцами в дверь, наблюдая за домами проносящимися в тумане и мне интересно, как выглядит его дом. Знаю, что он женат и не имеет детей. Его жена тоже учитель. Это так нормально и странно для меня, учитывая, кем стал Тайлер . Но предполагаю что эта жизнь. Она не заканчивается для всех одинаково, даже если ее обстоятельства одни и те же, потому что не каждый думает и реагирует как все.

В конце концов, он поворачивает автомобиль к дороге по краю поля и толкает рычаг переключения передач, заезжая на парковку. Я удивлен тем, где мы ‒ не перед домом, а возле тюрьмы, что скрыта за высоким сетчатым забором с витками колючей проволоки.

– Ммм... – Я смотрю на Дилона, ошеломленный. – Что мы здесь делаем?

Он убавляет звук стерео и отцепляет ремень безопасности. Смотрит на здание долгое время до того как заговаривает.

– Ты помнишь, отец иногда упоминал своего, и это всегда звучало так, как будто тот был таким же жестоким отцом, как и наш?

Киваю, уставившись на охранников снаружи.

– Да, припоминаю.

– Ну, ты хочешь узнать правду? – спрашивает и глядит на меня. Его глаза поблескивают и мне интересно, собирается ли он заплакать или что-то типа этого.

– Полагаю, да.

– На самом деле он был хуже, если ты можешь поверить в это. У нашего отца был брат и его отец... наш прадед... убил его... забив до смерти.

Мое сердце останавливается в груди, и на мгновение я переношусь сквозь время на кухню. Нож, входящий в меня. Это больно. Но не только физически. Больно духовно, от того, что это мой отец. Он не должен делать это со мной. Он должен защищать меня, а не уничтожать.

– И сейчас он здесь, – продолжает брат, указывая подбородком на тюрьму.

Делаю паузу, осматривая здание и ограждение вокруг.

– Как ты это выяснил?

– Хотел знать... откуда мы. Почему у нас такая дерьмовая жизнь. Было ли это случайность то, что мы родились в ужасном доме с ужасными родителями? Или это было неизбежным? – Дилан делает паузу, глядя на забор и острую колючую проволоку. Тогда, наконец, он поворачивает колеса и разворачивает машину, шины взвизгивают, когда он давит на педаль и выезжает на дорогу.

Не уверен, что делать с тем, что он открыл мне или можно ли что-то сделать с этим, но я должен задаться вопросом, закончу ли я как мой отец, также как и его отец. Интересно, Дилан думает о том же? Предпочитает ли физическую боль испытанию эмоциям? Предпочитал ли мой отец? Мне интересны многие вещи в данный момент, и это начинает копиться в моей груди. Все над чем я работал так усердно, избавляясь в течение нескольких месяцев вернулось, тихое штормовое побуждение.

Но потом, мне становится интересно, смог бы отец изменить его жизнь, зная исход? Он мог заставить чувствовать и быть лучшим человеком, как смог я. Не знаю, почему я выбрал именно этот момент, чтобы сделать это. Возможно, я немного облажался и увиливал от этого, но потребность, чтобы сказать это, подавляло меня больше, чем все остальное. Вместо того, чтобы потянутся к чему-то острому, я достаю свой телефон. Набираю номер Келли, и, когда слышу ее голос, шторм в груди утихает.

– Тебе там весело? – спрашивает Келли с надеждой в голосе, желая, чтобы я был счастлив.

Вдыхаю глубоко и произношу это с эмоциями, бурлящими во мне.

– Я люблю тебя.

Она затихает на мгновенье, и я слышу ее вдохи и выдохи.

– Я тоже тебя люблю.

На мгновение все в мире имеет смысл. На мгновение темнота в моей жизни освещается. На мгновенье все становится идеальным и прежним.

Келли

У меня на лице глупая ухмылка, когда я возвращаюсь к лавкам. Я только что поговорила с Кайденом по телефону, и он признался мне в любви. Я сомневалась, отпуская его одного в Вирджинию. Беспокоилась о его встрече с братом, который оставил его и позволил навредить ему. Но очевидно все прошло хорошо. Потому что он сказал, что любит меня. Любит. Я чуть не запрыгала от радости.

Грейсон, Сет, Люк и я на баскетбольном матче. Толпа шумная, свист и крики заполняют стадион, вместе со звуком кроссовок скрипящих по полу. В воздухе витают ароматы арахиса, попкорна и пота.

– Где Грейсон и Люк? – спрашиваю я, садясь на стул напротив Сета.

Сет указывает на низ нашей секции, где Люк и Грейсон стоят около перил, болтая о чем-то. Грейсон размахивает оживленно руками, а Люк качает головой в знак несогласия.

Карие глаза Сета сканируют мое лицо, пока его рука копошится в ведерке с попкорном.

– Что за глупая ухмылка, моя дорогая Келли?

Моя ухмылка растет, когда хватаю горстку попкорна.

– Кайден только что сказал мне, что любит меня.

Сет роняет ведерко попкорна на пол и оборачивает свои руки вокруг меня.

– Я так рад за тебя, – произносит он, обнимая меня.

Обнимаю его в ответ, смеясь, когда он просовывает ведерко попкорна между нами.

– Я тоже рада за себя.

Он отстраняется с улыбкой на лице, собирая рассыпанный попкорн с колен.

– Знаю, что ты рада, и это очень хорошо. Я действительно не хотел надирать ему зад.

Я тихо смеюсь от этой идеи.

– Уверена, Кайден благодарен.

Огромный мужчина позади нас начинает орать на Люка и Грейсона "сядьте блять!"

– Заткни свой рот. – Вмешивается Сет, стреляя в него глазами через плечо, в то время как Люк, оборачиваясь, показывает ему средний палец.

Задерживаю дыхание, пока напряжение не рассеивается, и Люк с Грейсоном не возвращаются к разговору. Люк гулял с нами последние три дня и всегда вписывался в компанию и никогда не был не к месту.

– Иногда... мне кажется, что Люку... – Наклоняюсь к Сету и понижаю голос. – Что Люку... нравятся... парни.

Сет сидит мгновение, громко хрустя попкорном. Затем он начинает хохотать, да так громко, что почти заглушает толпу. После останавливается и шепчет.

– Люк не гей, Келли.

– Уверен? Может он просто боится открыться, как боялся Брейдан.

– Ага, уверен. – Плечи Сета опадают, когда он выдыхает и качает головой. – Хочешь знать, что я думаю?

Киваю и хватаю горсть попкорна.

– Да, пожалуйста, поделись своими всезнающими мыслями.

Он посылает мне улыбку, наклоняется и выдает.

– Я думаю, что он прошел через что-то, что сделало его более понимающим и принимающим, чем среднестатистический человек. И думаю, иногда люди неверно истолковывают понимание и принятие во что-то другое, чем это не является.

Он определенно прав и я чувствую себя ужасно.

– Ты прав, мне жаль. Я никогда не должна пытаться угадать что-то в людях.

– Не извиняйся, – отвечает он, тыкая меня игриво локтем в бок. – Кроме того, ты одна из таких людей.

– Что? Понимающих и принимающих? – Закидываю горсть попкорна в рот.

Улыбка освещает все его лицо.

– Ты человек, который может видеть вещи с другой стороны, который был в аду и вернулся оттуда. Человек, который искупился и искупил других.

Счастливо улыбаюсь ему в ответ, в то время как толпа сходит с ума вокруг нас, свистя, хлопая и подпрыгивая со своих мест от трехочкового броска. Сет начинает хлопать, и я присоединяюсь к нему, когда мой телефон начинает играть в кармане “Cumbersome” Seven Mary Three.

– Это мой брат! – перекрикиваю толпу, вставая на ноги. – Сейчас вернусь. Он должно быть пытался дозвониться до меня весь вечер.

Я спешу вниз по лестнице, убедившись, что двигаюсь в другую сторону, когда мимо проходит топа парней. Даже после восстановления, толпы и незнакомые ребята действуют мне на нервы. Но самое важное, что я здесь и не прячусь.

Быстро отвечаю, входя в торговую зону, и крики постепенно затихают.

– Привет, – говорю я.

– Привет, – он не звучит радостным, но вообще это его обычный тон. На самом деле я подметила, что у моего брата очень сварливый голос, но это просто он и это не должно приниматься близко к сердцу.

– Прости, что не ответила раньше. – Я направилась к одному из пустых металлических столов в середине помещения, опускаясь на скамью, и опускаю руку поверх стола. – Я на игре и здесь очень шумно.

– Ничего страшного. – Он затихает и вздыхает. – Келли, я не знаю, как тебе это сообщить... мама думает, что мне не следует говорить тебе это... но ты дружишь с Люком и все равно узнаешь.

Комок начинает расти в горле и его тяжело проглотить.

– Что случилось?

Он шумно вдыхает и выдыхает.

– Ладно, полиция обыскала дом Калеба и кое-что обнаружила... заметки, дневники и вещи... и, ну... помнишь Эми Прайс? Сестру Люка? Она была старше тебя на несколько лет и совершила самоубийство, когда ей было 16.

– Я не знала, что она... я не знала этого. – Моя грудь сжимается, вспоминая момент, когда Люк однажды упомянул сестру.

– Она сделала это, и никто не знал почему. – Произносит он. – Помню, как ребята из моего класса говорили, что она шлюха, суперстранная и была укурком, но никто толком не знал ее.

Измени несколько слов и история Эми станет схожей с моей.

– Джексон, что было в этих дневниках, которые они обнаружили?

Он продолжает выдувать воздух, и мне стало интересно, курил ли он?

– Заметки о людях, о тебе, о ней... и все те вещи, которые он проделывал с тобой... с ней... другими девушками.

Присаживаюсь, застывая, как статуя с трещинами и со сколами.

– Откуда ты узнал про это?

– Друг отца Денни ‒ коп, пришел на ужин прошлым вечером и рассказал отцу, хотя он не должен был рассказывать об этом, пока расследование не закроют. Он думает, отцу следуют знать, в дневниках были записи... о тебе.

Джексон продолжает говорить, но я едва слышу его. Я не слышу ничего, кроме биения моего сердца. Даже не уверенна, задевает ли меня это за живое. Вызывает ли во мне чувства, что Калеб действительно писал обо мне, о тех вещах, которые он совершал, или о том, что сестра Люка убила себя... и возможно... возможно она сделала это из-за внутренних страданий. Возможно, она не могла больше жить с этим.

Коротко заканчиваю разговор и направляюсь к стадиону. Иду к скамейке, и мои глаза мгновенно находят Люка. Он смотрит на меня, изогнув брови с интересом, я чувствую, как мое сердце перемещается к нему. Не знаю, что думать или чувствовать. Потому что даже я получила спасение, сестре Люка так не повезло.

Хватаю клевер, висящий на моей шее, и удерживаю его с каждым пятнышком надежды, которое у меня есть и говорю себе, какая я счастливая. Да, я прошла через много боли, страданий и сломленности. Но я здесь, дышу, и мое сердце бьется. Я процветаю. Я не одинока. И Любима.

Продолжение следует…

Плейлист :

1.“Hate Me” Blue October

2.“Running Away” Hoobastank

3.Dexy's Midnight Runners "Come On Eileen"

4."Wonderwall" Oasis

5."Hands Down" Dashboard Confessionals

6.“Cumbersome” Seven Mary Three