Текст книги "Руководство по плохому поведению для девственницы (ЛП)"

Автор книги: Джессика Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Что она и делала. Слегка поцеловала его в шею, а когда ей захотелось лизнуть его, она лизнула его, пробуя на вкус его теплую, загорелую кожу. У него на шее была татуировка в виде ворона, и Элиза слегка укусила его, потому что его так и хотелось всего покусать и съесть. Она прижалась грудью к его груди и продолжала вращать бедрами, прижимаясь к его члену с каждым небольшим движением и наслаждаясь тем, как его дыхание, казалось, прерывалось и расслаблялось в соответствии с ее движениями.

Переместившись к его шее, она сцепила пальцы за его головой, чувствуя мягкие волнистые волосы у основания шеи. Элиза слегка поцеловала его в подбородок, затем коснулась губами его рта… и взяв его нижнюю губу между зубами, нежно потянула, помня о кольце там.

Он застонал, звук был грубым, а затем обхватил руками ее бедра и начал двигать ее настойчиво, с большей силой. Она последовала его примеру, отвечая на его движения покачиванием бедер. Роум приоткрыл глаза, и Элиза была очарована горячим желанием в них. Снова поцеловала его, скользнув языком в его рот.

Роум сосал его, толкая все сильнее и сильнее, пока она не подпрыгнула на его обтянутом джинсами члене. Тонкие хлопковые боксеры на ней не казались большим барьером, Элиза снова возбуждалась, трение бедер и давление его желания на нее заставляли ее задыхаться.

Но потом Роум зажмурился, его лицо исказилось, словно в агонии, и она замерла. Его поцелуй стал отчаянным, дыхание хриплым, и Элиза поняла… он тоже только что кончил. Элиза удивленно втянула воздух.

Роум испустил долгий, удовлетворенный вздох, держа ее в объятиях. Затем поцеловал ее в губы и сказал:

– Теперь мы оба кончили в штаны.

И что ей оставалось делать, как не смеяться?

Глава 7

Ну, черт возьми.

Роум прижимал к груди спящую Элизу и смотрел в потолок своей маленькой бревенчатой хижины. Несмотря на поздний час, он не спал. Его голова кружилась от всевозможных мыслей об этом вечере, и большинство из них были о женщине рядом с ним.

Он не сомневался, что Элиза была так же защищена, как и утверждала, а может быть, даже больше. То, как она отреагировала, когда кончила, сказало ему, что она не так хорошо знакома со своим телом, как думала.

Конечно, он был в чертовски приподнятом настроении. Когда Элиза призналась, что была девственницей, он подумал, что ему придется продвигаться с ней очень медленно. Элиза была чертовски пуглива, а когда ее запугивали или пугали, что случалось довольно часто, она замолкала. Но когда он почувствовал, какая она мокрая, как сильно возбуждена, игра изменилась. Это была не та девушка, страшившаяся секса, которую он мягко собирался познакомить с любовными ласками. Это была сексуальная женщина, только и ждущая, чтобы ее освободили от собственных оков.

Элиза была в его объятиях; она не могла подделать влагу в своей киске и не могла подделать брызги, когда кончила.

Раньше у него никогда не было сквирта. Черт, он ненавидел это слово, потому что оно звучало отвратительно. Роум был так же шокирован, как и она, когда это произошло… но, черт побери, это было потрясающе. Он заставил ее сквиртануть.

Он должен признать, что это очень нравилось его эго. Более того, ему хотелось посмотреть, сможет ли заставить ее сделать это снова. Ему хотелось знать, теряла ли Элиза настолько контроль каждый раз, когда занималась сексом, или это было от долго сдерживаемого возбуждения, вырвавшегося на свободу. Роум готов был поспорить, что она сходила с ума каждый раз, когда к ней прикасались.

Элиза Маркхэм была подарком, завернутым в красивую, невероятно застенчивую упаковку.

Роум ничего не понимал. Это ее пятно на щеке было едва заметно. Черт, он не думал, что вообще увидел бы его, если бы Элиза не указала на него. Он мог бы просто объяснить это игрой света. Он мельком увидел длинный шрам на ее спине, когда она вскочила с кровати и задумался об этом, но не спросил. Она была явно чувствительна к такого рода вещам.

Роум не дразнил ее из-за бабушкиных трусиков, висящих в его душевой, хотя отчаянно хотел этого. Он подозревал, что Элиза не совсем готова поддразнивать его. Она все еще была чувствительной и хрупкой.

И все же… она спала в его объятиях, как ребенок. Даже сейчас ее щека покоилась на его плече, а рукой она обнимала его за талию, как будто спала рядом с мужчинами всю свою жизнь. Ее голая нога переплелась с его ногой, и ему нравилось прижимать ее тело к своему. Одно ее прикосновение напоминало ему о том, как она сидела на его члене, целуя его, пока он не кончил в штаны.

Это было невероятно эротично, настолько эротично, что его намерения снова оттолкнуть ее отошли на второй план после удовольствия. Роум снова провел рукой по ее волосам, думая о ней. Элиза заслуживала лучшего, чем такой парень, как он.

Намного лучшего.

Такая девушка, как Элиза, была настоящим сокровищем. Она умна, элегантна и под всей этой застенчивостью обладает замечательным чувством юмора. Ей не терпелось лечь в постель, девушка жаждала внимания. Даже сейчас она цеплялась за него.

Элиза будет прекрасной девушкой для какого-нибудь парня.

К несчастью для него, это не мог быть он. Дело было не только в том, что ее брат искал повод надрать ему задницу. Роум прекрасно справлялся, чтобы этого не случилось. Пройдет несколько дней, а может быть и недель, прежде чем кто-то заподозрит неладное, проверит его биографию и выяснит его прошлое.

Тогда Гранту не понадобится повод, чтобы уволить его.

Тогда Элиза перестанет смотреть на него своим мягким, благоговейным взглядом.

Он будет только дерьмом у них под ногами, и ему придется снова двигаться дальше.

Роум снова провел рукой по шелковистым волосам Элизы, восхищаясь тем, как они скользили и падали сквозь его пальцы, словно вода.

Если бы он был хорошим парнем, то отпустил бы такую милую девушку, как Элиза, прежде чем ее чувства окажутся задеты. Он скажет ей, что это неправильно, что он дурачится с ней, что она заслуживает кого-то лучше, чем он. Ей будет больно несколько дней, но она справится с этим, и они разойдутся в разные стороны.

Жаль, что Роум не был хорошим парнем, потому что не собирался отпускать ее. Прямо сейчас Элиза Маркхэм была самым лучшим, что есть в его жизни. Он намеревался преследовать ее и монополизировать, пока она сама не откажется от него. Рано или поздно Элиза это сделает. Это был всего лишь вопрос времени.

Но до тех пор? Ах, быть с ней было бы превосходно.

***

Роум разбудил Элизу рано, еще до восхода солнца. Девушка была прекрасна во сне. Ее темные волосы были взъерошены и растрепаны, веки отяжелели. Роуму не нравилось будить девушку. Во сне ее лицо было таким открытым, таким умиротворенным, совершенно беззащитным. Но он знал, что Элиза захочет выйти из его домика до начала дня, поэтому нежно провел костяшками пальцев по ее подбородку, довольный, когда она повернулась к нему.

– М-м-м, – сказала она мягко, улыбаясь ему, застенчивость вернулась на ее лицо. – Сколько сейчас времени?

– До рассвета. Мы должны отвезти тебя домой, пока никто не заметил, что ты пропала.

– О. – Элиза резко села. – Да, это хорошая идея.

Он смотрел, как ее зад плавно двигается, когда Элиза направилась в ванную. Он довольно хорошо заполнил его боксеры и Роум сделал мысленную пометку отвезти ее куда-нибудь и купить ей какое-нибудь шаловливое нижнее белье. После того как ему заплатят, конечно.

Роум натянул рубашку и чистые джинсы, так как вчера вечером, дурачась с Элизой, испортил старые. Учитывая, что у него было всего две пары джинсов, это означало, что сегодня день стирки.

Элиза появилась через несколько минут. Ее волосы были собраны в беспорядочный узел на макушке, отчего она выглядела как после хорошего секса.

– Они еще немного влажные, но не слишком, – разгладила она джинсы руками.

Он закончил натягивать ботинки и зашнуровал их.

– Не хочешь где-нибудь позавтракать? Я угощаю. – У него было всего несколько долларов на банковском счете, но он мог бы купить своей девушке кофе, если бы она попросила.

– Я в порядке. – Элиза застенчиво покачала головой. – Я думаю, что просто пойду домой и приму душ. – Ее щеки снова порозовели.

– Хорошо. – Роум не мог понять, отшила ли она его. Сожалела ли она о прошлой ночи? С Элизой было трудно сказать – все, казалось, пугало ее. Но ему не нравилась мысль о том, что она оттолкнет его. – Когда ты хотела бы снова встретиться?

Элиза молча пожала плечами.

Это… определенно чувствовалось, как удар. Это потому, что она была смущена? Или потому, что при свете дня она поняла, что он просто какой-то дерьмовый неудачник с татуировками, и она могла бы найти лучше?

Роуму не нравилось неведение, поэтому он не мог удержаться, чтобы не надавить еще немного.

– Ты все еще хочешь сделать эту фотосессию?

– Ты хочешь это сделать? – На этот раз ее глаза загорелись.

– Для тебя? Да.

– С удовольствием. Когда для тебя удобно?

Взгляд, которым Элиза одарила его, был невероятно сладким.

– У меня сегодня выходной, а потом еще несколько рабочих дней, пока мы не откроем пейнтбольный курс. Как насчет тебя? – Роум положил ключи в карман и посмотрел на нее.

– Сегодня не очень удобно, – сказала она, покусывая длинный ноготь. – Я не видела Гранта несколько дней, так что мне нужно провести с ним некоторое время. Может быть, завтра вечером?

– Да, меня это вполне устраивает. – Он освободит все время в своем расписании, которое ей нужно.

– Замечательно. – Элиза практически сияла. – Ты хочешь встретиться в салоне после работы? Я снова принесу еду.

– Я не из тех, кто отказывается от бесплатной еды, – сказал он ей с усмешкой.

Она застенчиво опустила голову.

– Эй, – сказал Роум, дотрагиваясь до ее подбородка и заставляя посмотреть на него. – Ты ведь не чувствуешь себя странно из-за прошлой ночи?

– Просто интересно, почему ты проводишь свое свободное время со мной, вот и все. Я не могу быть веселой компанией. – Элиза немного приподняла свои губы и улыбнулась ему небольшой, нерешительной улыбкой.

– Ты моя лучшая компания за долгое время, – честно признался Роум. – И я бы проводил с тобой каждую минуту, если бы мог.

По крайней мере, пока Элиза не начнет смотреть на него с отвращением.

***

Когда Роум вернулся после того, как высадил Элизу у отеля, его настроение испортилось в тот момент, когда он заметил новый мотоцикл на стоянке.

Владелец байка сидел на нем, скрестив руки на груди и наслаждаясь сигаретой. Он посмотрел на Роума, когда тот остановил мотоцикл.

Его брат. Черт возьми.

– Что ты здесь делаешь? – Роум припарковал свой байк рядом с Иерихоном, но не заглушил его.

– Я решил зайти поздороваться. – Иерихон бросил сигарету на землю и одарил Роума знакомой улыбкой. – Проверить новые раскопки. – Он кивнул на ряд уютных домиков. – Ты что, в поход собрался?

– Я не хочу говорить с тобой здесь, так что, либо уходи, либо пойдем куда-нибудь еще.

– Завтрак? Дальше по шоссе есть «Вафельный Домик».

Роум отрывисто кивнул и выехал задним ходом с парковки, не потрудившись посмотреть, последует ли за ним Иерихон. Он был в ярости. Если Иерихон знает, где он, значит, его мать и отец не отстают. Они появятся со всеми своими проблемами и втянут в них и его.

И тогда его жизнь снова будет испорчена.

Роум кипел от злости всю дорогу до «Вафельного Домика». Он все еще кипел от злости, когда припарковал свой байк и вошел в закусочную, практически бросившись к первой же кабинке, которую увидел. Он знал, что официантка странно на него смотрит, но ему было все равно. Роуму не хотелось завтракать и вполовину так сильно, как хотелось покончить с этим.

Иерихон неторопливо вошел, всем улыбаясь. Это был его брат – легкие улыбки, предназначенные для того, чтобы успокоить людей, несмотря на его татуированное тело, затянутое в кожу. По какой-то причине он никогда не позволял себе волноваться. Расслабленный несмотря на неудачу, это был просто «И».

Но Роум не мог вести себя так же. Слишком много дерьма происходило за его спиной.

– Итак, давно не виделись. – Иерихон небрежно сел напротив него и взял карточку меню.

– Недостаточно давно, – сказал Роум, скрестив руки на груди. – Как ты меня нашел?

– Ты совершил ошибку выбрав маленький городок, – сказал Иерихон, пожимая плечами. – Я проезжал мимо, кто-то увидел мой байк и спросил, знаю ли я нового парня, работающего в школе выживания. Ты знаешь, люди думают, что все, кто владеет «Харлеем», знают друг друга. Забавно, но в данном случае они были правы. – Он улыбнулся, когда официантка принесла ему кофе, хотя он и не заказывал его, и Роуму стало интересно часто ли здесь бывает Иерихон.

Это была его собственная вина. Черт подери! Он должен был выбрать город побольше, чем Блубоннет, просто проехать мимо, пока не нашел бы место, где мог быть полностью анонимным. Ему просто придется снова встать и уехать, как он всегда делал.

Но в первый раз это его обеспокоило. Роум подумал о мягко улыбающемся лице Элизы, о том, как она прижималась к нему, когда спала и впервые ему не захотелось просто собраться и уехать из города. Гнев горел в нем.

– Так чего же ты хочешь?

– Хотел поздороваться с братом. Это так неправильно? – Иерихон поднял бровь, явно удивленный холодным тоном Роума.

– Просто знаю, что куда бы ты ни пошел, мама и папа не отстают, а я не хочу иметь с ними ничего общего.

«Большинство родителей были бы озабочены своими сыновьями. Большинство родителей имели бы приличный дом, поселились бы в пригороде и работали на нормальной работе, чтобы их дети могли ходить в школу и иметь хорошую, нормальную жизнь», – подумал Роум.

Только не семья Лозада. Сколько Роум себя помнил, они жили как хиппи, перескакивая из города в город и направляясь туда, куда их гнал ветер… или необходимость оплатить очередной большой счет. Эдна и Джон познакомились во время наркотического запоя и решили, что они идеально подходят друг другу. Они не поженились, в этом не было необходимости, и вели кочевой образ жизни двух байкеров, которым было все равно.

Двое их сыновей, Роум и Иерихон, были для них не столько детьми, сколько орудиями труда. Нужно запустить аферу, чтобы забрать деньги? Поставьте одного из парней на углу улицы с табличкой и смотрите, как катятся доллары. Нужен кто-то, чтобы отвлечь полицейского, пока Эдна и Джон обыскивают соседний дом чтобы найти вещи, которые легко заложить? Пусть Иерихон устроит диверсию в квартале отсюда.

Черт, Роум и Иерихон даже не были их настоящими именами. Иерихон был Джон Лозада… и Роум тоже. Его отец дал им свое имя. Позже он сказал, что не может решить как их назвать. Как оказалось, оттого что у его детей его имя, ему просто было легче украсть их личности и накопить тысячи долларов в долг. К тому времени, когда Роуму исполнилось восемнадцать, его кредитный рейтинг был дерьмовым, его список преступлений в несовершеннолетнем возрасте длиной в милю, и у него было образование только средней школы (трудно закончить школу, когда ваши родители-торчки обучают вас на дому).

Это был дерьмовый образ жизни, но это все, что знал Роум.

Хотя Иерихон был на два года старше и делал вид, что ему все равно, это, видимо, все же беспокоило его, потому что однажды Роум проснулся, а он ушел. Просто уехал от Роума с Эдной и Джоном. Он ожидал, что его родители разозлятся, но им, похоже, было все равно. Они просто выкурили еще немного травки, забрали его долю в деньгах на наркотики и свалили все дела на Роума, чтобы восполнить отсутствие Иерихона.

И Роум поймал себя на том, что тоже может сбежать. Что он не должен быть заперт в образе жизни, где спал на чужих диванах и менял удостоверения личности, пока не найдет нужное. Образ жизни, где он избегал конкретных округов из-за списка ордеров на его арест. Где срывался посреди ночи и выбрасывал документы и вещи на свалку, сбегая, чтобы не быть пойманным.

Поэтому, став достаточно взрослым, Роум тоже уехал. Нашел работу с минимальной зарплатой и работал. Он жил с друзьями, платил за квартиру и пускал корни в Хьюстоне. Он был нормальным.

Конечно, пустить корни означает, что прошлое тебя догонит. Вскоре появились Эдна и Джон, желая занять денег. И когда он чувствовал себя виноватым и давал им несколько долларов, они возвращались время от времени, потому что знали, что он снова им даст денег. Тем временем Роум построил себе достойную жизнь. Он работал в автомастерской, а когда расстался со своей девушкой, купил собственную квартиру. Купил себе мотоцикл.

Жизнь была в порядке.

И вот однажды Эдна появилась одна. Ей нужны были деньги на залог, чтобы вытащить Джона из тюрьмы. Или, по крайней мере, это была ее история. Оказалось, ей нужно было место, чтобы спрятать весь крэк, что она продавала, и Эдна спрятала его в ванной комнате Роума под счетчиком.

Через два дня к нему заявились копы, и он отправился в тюрьму.

Эдна приходила к нему в гости. Умоляла его взять вину на себя вместо нее. Это был не первый и не последний ее проступок, но она была старше и слаба здоровьем. Если молоток упадет, она отправится в тюрьму на долгие годы. Но это будет первое преступление взрослого Роума. Они не осудили бы его по всей строгости, не за первое преступление. Мог ли он взять на себя ответственность за свою мать только в этот раз?

И Роум хотел сказать «нет», но глядя на свою мать, дрожащую перед ним и плачущую от страха, у него не хватило духу отправить ее в тюрьму.

Он всегда был гребаным любителем слез.

Поэтому он взял на себя вину, и, конечно же, они не осудили его по всей строгости. Едва взглянув на него, на его татуировки и количество наркотиков, его адвокат предложил ему признать свою вину. Так он и сделал.

Роум получил всего шесть лет тюрьмы.

Благодаря хорошему поведению Роум вышел через четыре года. Это было восемнадцать месяцев назад, и он понял, что жизнь стала еще тяжелее после того, как он отсидел в тюрьме. Никто не хотел нанимать бывшего заключенного, покрытого татуировками, как бы он ни улыбался и как бы усердно ни обещал работать. Если Роум и получал работу, то всегда за минимальную зарплату, и, в конце концов, его увольняли по выдуманным причинам. Он менял работу за работой, не имея возможности зарабатывать приличные деньги. И каждый раз, когда его увольняли, он собирал свою маленькую сумку с вещами, переезжал в новый город и пытался снова. Если он был в пути, Джон и Эдна не могли его найти.

Однако Роум поддерживал контакт с Иерихоном. Последнее, что он слышал от своего брата, что тот работал в Западном Техасе. Водопровод, плотницкие работы или еще какое-нибудь дерьмо. Иерихон не был плохим парнем.

Но куда бы ни пошел Иерихон, Роум подозревал, что Эдна и Джон будут позади него. Если один Лозада искал его, то и остальные тоже.

В данный момент Иерихон улыбался ему за чашкой черного кофе, как будто наслаждался жизнью. Только не Роум. Он был чертовски несчастен в данный момент. Этим утром он в мгновение ока перешел от состояния удовольствия к страданию.

– Так чего же ты хочешь? – снова спросил Роум.

– Просто хотел посмотреть, как дела у моего младшего брата. – Иерихон пожал плечами. – И, вообще-то, я не просто так в этом районе. У меня работа одного парня в этой части штата, он застрял тут, встретив девчонку. У него ничего не вышло, поэтому я взял ее и в настоящее время пытаюсь снова встать на ноги. – Он пожал плечами.

– А Джон?

– Мне сказали, что он только что вышел из тюрьмы. Шестнадцать месяцев.

Отвращение грозило задушить Роума. Шестнадцать чертовых месяцев? Роума посадили на шесть лет из-за вдвое большего количества наркотиков, которые даже не принадлежали ему.

– А где они сейчас?

– Последнее, что я слышал, они были в Лафкине. Но если они узнают, что ты здесь и у тебя есть тепленькое местечко, не думай, что они не приедут поздороваться. Последнее, что ты захочешь узнать – что старые добрые мама и папа припарковали свой новый трейлер возле твоего дома.

Разве Гранту это не чертовски понравится? Роум застонал и потер лицо, пытаясь собраться с мыслями. Если Джон и Эдна появятся, ему придется потихоньку избавиться от них, чтобы они не подняли вонь. Конечно, проще всего было заплатить им за то, чтобы они уехали… но, он был разорен. Черт побери, сейчас у него в кармане было не больше десяти долларов. Если они появятся, Грант заподозрит неладное и не без оснований.

Все, что ему нужно будет сделать – это проверить прошлое и посмотреть кредитную историю Роума, его тюремное досье и его уголовное дело. Роум получит пинок под зад и снова отправится в путь. Ни тебе уютной маленькой хижины в лесу, ни работы на пейнтбольном поле.

Ни прекрасной Элизы, которая бы цеплялась за него во сне. Не будет нежной, милой, застенчивой девушки, которая смотрела бы на него так, словно он достал для нее луну с неба.

Никто никогда так не смотрел на Роума Лозада. Он уже пристрастился к этому.

– Мне здесь нравится, Иерихон, – предупредил его Роум. – Я просто возвращаюсь в нужное русло после отбытия срока.

– Я знаю, приятель. – Его брат вздохнул. – Вот почему я здесь, чтобы предупредить тебя. Затаись. Избавься от мотоцикла, если нужно. Люди помнят, что такой парень, как ты, проезжал здесь.

Роум кивнул, хотя ничего не мог поделать с мотоциклом. У него не было денег, чтобы арендовать машину.

– Они спрашивают обо мне?

– Конечно. Ты их маленький мальчик. – Иерихон печально скривил губы. – И я предполагаю, что им нужна помощь с какой-то аферой. Папа слишком много смотрел «Во все тяжкие»¹⁵ в тюрьме и теперь хочет создать лабораторию по производству метамфетамина или что-то в этом роде.

Роум фыркнул. Это было похоже на то, что сделал бы Джон Лозада старший.

– Я не хочу, чтобы они меня нашли.

– Тогда хорошо, что я сказала им, будто слышал, что ты в Остине.

– Ты это сделал? – Роум удивленно посмотрел на него.

– Конечно. Ты мой младший брат, и, несмотря ни на что, мы семья.

– Семья не имеет для меня особого значения. – Роум скептически посмотрел на брата.

– Не могу сказать, что виню тебя. Но ты сам виноват. Мама использует эти слезы на всех, кого она знает, чтобы для нее что-то сделали. Если они появятся снова, ты должен быть сильным… а потом тщательно проверь свое дерьмо. А в этот раз? Не принимай на себя ответственность за них. Клянусь Богом, это было чертовски глупо с твоей стороны в прошлый раз.

– Я это знаю. Я знаю. – Он разрушил свою жизнь ради того, кому было наплевать на этот факт.

Это съедало его каждый чертов день.

– Во всяком случае, я хожу по округе. – Иерихон пожал плечами. – Просто хотел убедиться, что у тебя все в порядке, вот и все. Скажи, если что-нибудь понадобится.

– Я в порядке, спасибо. – Роум вопросительно посмотрел на брата.

– Но даже если бы это было не так, ты бы мне не сказал, верно?

Роум показал пальцем, как бы говоря: «бинго».

– Я уже усвоил свой урок.

– Ну, по крайней мере, я угощу тебя завтраком. – Иерихон усмехнулся, допил кофе и поставил кружку на стол. – Без всяких условий. И ты можешь рассказать мне все о том, почему ты так привязан к этому месту. Ты работаешь с горячей девушкой?

– Даже если бы и работал, я бы тебе не сказал, – сказал ему Роум.

Меньше всего ему хотелось, чтобы кто-нибудь из его семьи узнал об Элизе.

– Ха. Ну, может быть, я останусь здесь ненадолго. Я думал о том, чтобы вернуться к Марфе, но это место как бы растет на мне. В городе есть гостиница типа «B&B». Я слышал, что это довольно разумно. – Иерихон перевернул меню, изучая его.

Роум напрягся, представив себе, как Элиза спускается по ступенькам «Мятного Домика», увидев подъезжающий «Харлей», предполагая, что это он.

– Держись подальше от этого места.

– Ой-ой, страсти накаляются. – Иерихон покачал головой и подозвал официантку. – Похоже, я вдруг понял, почему мой младший брат так заинтересован в том, чтобы остаться здесь.

Роум свирепо посмотрел на брата, когда тот заказывал еду. Он отмахнулся от официантки, когда она посмотрела на него, ожидая его заказа, и затем снова исчезла.

– Не сердись так. Я не тот, кто сдал тебя в прошлый раз. – Иерихон покачал головой, как всегда, забавляясь плохим отношением Роума.

Да, но он был членом семьи, а Роум на собственном горьком опыте научился им не доверять. За улыбающимися, знакомыми глазами Иерихона скрывался тот же мошенник, каким был и сам Роум.

***

– Так какие у тебя планы? – Грант пролистал фотографии Элизы, пока она играла с макетами на своем компьютере.

Она приняла душ, вздремнула, а потом проснулась как раз вовремя, чтобы пойти на обед с братом и Бренной. Они вернулись в домик, и Грант предложил ей занять стол Дэйна, чтобы она могла поработать над брошюрой, которую он хотел для курса пейнтбола. Поэтому она поставила свой макбук на гору бумаг на столе Дэйна между старыми пакетами чипсов и бог знает чем еще, и старалась не смотреть на дверь на случай, если войдет Роум.

– Хм? – спросила Элиза, взглянув на брата.

– Когда мы закончим с брошюрами, ты вернешься домой? Или ты собираешься остаться здесь? – Он просмотрел распечатки, что она сделала для него, отбросил одну в сторону, а затем взял другую и внимательно изучил ее. – Как ты думаешь, нам стоит сделать несколько выстрелов?

– Мы можем сделать несколько экшн-снимков, – согласилась Элиза, вставая из-за позаимствованного стола, чтобы заглянуть через его плечо на фотографии, которые он отбрасывал. – И я еще не уверена, что готова вернуться домой.

Жить дома с мамой и папой как двенадцатилетняя девочка. Ей давно пора было съехать, но спешить было некуда, и мать паниковала при мысли о том, что Элиза останется одна, будто она по какой-то причине не могла позаботиться о себе.

– Ну, если ты не собираешься возвращаться в ближайшее время, то можешь пойти со мной в благотворительный магазин, – сказала Бренна со своего стола. – Я хотела обдумать кое-какие идеи для свадьбы. Держу пари, мы могли бы найти несколько симпатичных платьев в Гудвилле.

Элиза оглянулась и увидела, что Бренна вместо того, чтобы работать играет в Сапера, держа щенка на коленях. Как обычно.

– Нет, – предупредил Грант. – У тебя не будет свадебного платья из благотворительного магазина.

– А почему бы и нет?

– Потому что моя мать умрет от сердечного приступа при этой мысли.

– О, она не станет этого делать. – Бренна фыркнул. – Элиза?

Элиза поморщилась и подняла руки. Она знала, что мать думает о старой одежде, но не собиралась вставать между ними.

– Я держусь от этого подальше.

– Мы всегда можем пожениться в футболках жениха и невесты.

– И все же нет, – сказал Грант, указывая на одну из фотографий Элизы. – Мне нравится вот это. Мы должны поставить ее на обложку.

Элиза взяла фотографию. Это был дальний снимок с холма долины, на котором был виден ландшафт, построенные форты и замок вдалеке.

– Мне он тоже нравится, но, если ты хочешь экшн-кадр, мы, наверное, должны поместить его на обложку. Это будет более динамично.

– Так как же мы получаем боевые снимки? – Грант кивнул.

– Пригласить кого-нибудь из горожан на репетицию?

– Пригласи Вагнеров, – посоветовала Бренна. – Братьям Кольт, вероятно, понравится возможность пострелять из ружей и им будет все равно, что из них ничего не вылетит, кроме краски.

– Здесь ты права. – Грант усмехнулся. – Я поговорю с Попом и посмотрю, когда он сможет привести их сюда.

– Не завтра вечером, – быстро сказала Элиза. – Я встречаюсь с другом в Хьюстоне. – Элиза покраснела и понадеялась, что Грант этого не заметит.

Грант и не заметил. Вместо этого он повернулся к своей невесте.

– Откуда идея одежды для свадьбы из магазина благотворительности?

– Это блестяще, – сказал ему Бренна. – Мы можем купить несколько платьев по дешевке и продать их обратно. Тебе не кажется, что свадьбы все равно до смешного завышены?

– Это должен быть особенный день, – возразил Грант, поднимая кружку с кофе.

– Если я захочу особенный день, я принесу домой большой фиолетовый фаллоимитатор. – Бренна закатила глаза, поправляя спящего щенка на коленях.

Грант поперхнулся кофе, который подносил к губам.

Глаза Элизы расширились, и она осторожно вернулась к своему столу, чтобы очистить фотографии на своем компьютере. Хорошо, что Бренна отвлекала Гранта от того, что происходило с Элизой.

За это она и любила ее нетрадиционный подход скоро стать невесткой.

Элиза открыла одну из фотографий курса пейнтбола в фотошопе и притворилась, что работает, и вместо этого мечтала о голубых глазах Роума.

Глава 8

На следующий день Элиза отправилась в салон Бет Энн пораньше, чтобы подготовить все необходимое для фотосессии. Она поиграла с драпировкой, поставила табурет и подставки, сделала пробные снимки, а затем снова и снова двигала вещи, пока не удовлетворилась углами. Затем отрегулировала освещение.

Когда больше возиться было не с чем, Элиза вышла, схватила пиццу и принесла ее в салон, взяла шесть упаковок содовой, на этот раз не пива, и стала ждать его прихода.

Элиза напряглась, когда услышала звук его мотоцикла, урчащего позади здания. Ее пронзили азарт и возбуждение. Осознание, что Роум пришел к ней было возбуждающим. Девушка мысленно представляла себе все это в течение нескольких часов подряд. Как она устроит фотосессию. Во что он будет одет в кадре. Выражение его лица, которое ей нужно.

В последний раз, когда они фотографировались вместе, Бет Энн, Миранда и Бренна стояли вокруг, наблюдая и делая комментарии. Роум был напряжен и чувствовал себя неловко. Элиза видела это по его лицу, когда смотрела на фотографии. Это был не тот Роум, которого она знала. На снимках он замкнутый, настороженный и чересчур бдительный. Ей же хотелось сфотографировать живого мужчину, который смотрел бы на нее тающими голубыми глазами, чьи длинные ресницы заставляли ее думать о чувственных вещах, чья челюсть казалась высеченной из мрамора. Чей пресс был разрисован симметричными татуировками, не скрывающими накачанное тело. Загорелая кожа вперемешку с серебряным пирсингом. Выражение его глаз, когда он был возбужден.

Именно это Элиза и хотела запечатлеть на пленку.

И это было не для того, чтобы она могла продать фотографии или попытаться передать другой макет Крисси. Это было для нее. Ей хотелось посмотреть, сможет ли она сфотографировать Роума таким, каким видела его в своем воображении. Ей хотелось увидеть это на пленке и доказать, что это не плод ее воображения.

Девушка просто надеялась, что Роум не будет трусить перед ней или считать, что это странно.

Элиза направилась к задней двери и открыла ее, чтобы поприветствовать его с улыбкой, как раз в тот момент, когда он снял шлем и перекинул ногу через байк.

– Привет.

– Привет, малышка, – сказал Роум таким непринужденным и чувственным голосом, что было вполне естественно услышать ласковое прозвище из его уст. – Ты хорошо выглядишь.