Текст книги "Руководство по плохому поведению для девственницы (ЛП)"

Автор книги: Джессика Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

С другой стороны, с такой экономикой Роум даже не мог получить работу, переворачивая гамбургеры. Теперь ему приходилось соревноваться с людьми с учеными степенями и студентами колледжа за такие вещи. Если вы собирались нанять кого-то, чтобы приготовить вашу картошку, вы бы захотели парня со степенью бакалавра в области гуманитарных наук или парня, отсидевшего четыре года в Хантсвилле? Это было нетрудно, и Роум не мог найти работу, любую работу в течение нескольких дней.

Он бесцельно проехал на своем мотоцикле через несколько городов в поисках дешевого мотеля и любого места, где можно было бы работать… и однажды рано утром наткнулся на группу парней, стоявших перед магазином на углу. Он узнал такую группировку. Все эти люди, которые не могли устроиться на нормальную, прилично зарабатывающую работу? Они стояли перед магазином на углу и ждали, когда кто-нибудь придет и предложит низкооплачиваемую, непосильную работу, которая будет предлагать деньги под столом и вне записей. Это была ужасная работа, и они платили мало.

Но это была работа.

На следующее утро Роум стоял с ребятами, и они получили работу, все в порядке. Какая-то богатая шишка хотела себе дом у озера и хотела построить его по дешевке, так что Роуму пришлось тащить лес через участок, передвигать каменную кладку, чтобы проложить нелепую дорожку из кварцевого камня к беседке, и каждый вечер измученным возвращаться в свой дерьмовый номер в мотеле. Он съедал что-нибудь из долларового меню в ближайшей закусочной, принимал душ и падал в постель.

Роум и раньше вел такой образ жизни. Черт, он делал это в течение двух лет, прежде чем проехать через Блубоннет. Он сказал себе, что сможет сделать это снова, но по какой-то причине…теперь все было по-другому.

Теперь это было похоже на пытку.

Он знал, чего ему не хватает. Он знал, каково это – иметь работу с приличными друзьями (ну, за исключением Гранта) и приятелями, которые не смотрят на тебя, гадая, сможешь ли ты каким-то образом забить им их следующий удар. Иметь собственную крышу над головой и место, где он мог бы зарабатывать приличную зарплату.

Роум знал, каково это – просыпаться рядом с женщиной, которой не можешь насытиться, с женщиной, которая тоже тебя обожает, и прижимать ее к себе. Целовать ее, заниматься с ней любовью и думать, что, может быть, только может быть, в мире все-таки есть хоть капля надежды.

Роум покачал головой и сделал еще один большой глоток пива. Кажется, он просто становился сентиментальным.

Его телефон зажужжал, и он внутренне поморщился. Единственным человеком, писавшим ему, была Элиза.

Он думал, на самом деле надеялся, что как только уедет, ей будет достаточно больно, чтобы смириться с его уходом на несколько недель. Роум надеялся, что это даст ему достаточно времени, чтобы сделать ментальный перерыв и не чувствовать себя каждый день самым большим придурком в мире.

Но она писала ему каждый день, желая поговорить с ним. Хотела узнать, все ли с ним в порядке. Просто хотела его, в общем.

И часть его была расстроена тем, что Элиза, казалось, не обращала внимания на его грандиозный план «люби ее и оставь». Она, кажется, не понимала, что он бросил ее ради ее же блага, потому что постоянно звонила, просто пытаясь связаться с ним.

Другой его части втайне нравилось, что она не отказалась от него. Так часто поступали многие люди. Несмотря на то, что Роум никогда не отвечал ей, он чувствовал себя немного лучше, зная, что Элиза была там, ожидая его.

Что было дерьмово с его стороны, конечно. Он освободил ее, чтобы она нашла кого-то нового. Кого-то лучше него. Кого-то, кого она заслуживала. Его рука крепко сжала бутылку пива. Не то чтобы он хотел, чтобы какой-нибудь засранец прикасался к ней…кто-то, кроме него.

Да, Роум был очень расстроен.

Однако он не взял телефон, чтобы прочитать сообщение. Он задержался, чтобы проверить его, поэтому, вернувшись к себе домой в свою ветхую комнату в мотеле, он смог насладиться им, мысленно представляя ее красивые губы, формирующие слова. Просто думая о ней и зная, что она была там, думая о нем, Роум снова почувствовал боль в груди. Черт возьми, он скучал по ней.

Впервые за много лет он не чувствовал себя одиноким рядом с ней. Он не чувствовал себя полностью, абсолютно брошенным на произвол судьбы. Элиза приняла его – нищего, покрытого татуировками и пирсингом парня, который ездил на потрепанном Харлее, и она любила его. На мгновение Роум страшно обрадовался, что не дал Гранту Маркхэму повода рассказать Элизе, кто он на самом деле. Он не хотел видеть, как любовь в ее глазах вспыхнет и погаснет, как только она поймет, что он бывший заключенный.

Поэтому Роум допил пиво, расплатился и вышел. Он перекинул ногу через байк и заколебался. Телефон прижался к нему в заднем кармане, напоминая о том, что его ждет сообщение. Элиза звала его. Не в силах ждать, Роум вытащил телефон и щелкнул по экрану, ее сообщение засветилось.

Элиза: «Я беременна».

Яростная радость пронзила его насквозь, а за ней последовал душераздирающий ужас. Боже.

Он разрушил ее жизнь.

Сунув телефон в карман куртки, Роум повернул мотоцикл на шоссе, направляясь в противоположную сторону от своего отеля, прямиком к крошечному городку Блубоннет.

Глава 17

Через несколько часов Роум въехал на стоянку отеля. Было уже за полночь, свет был выключен. Ему было все равно. Ему нужно было поговорить с Элизой, а она заслуживала большего, чем просто сообщение. Он перебирал все в уме.

Так или иначе, каким-то образом, он сделает все правильно для нее… не важно, что она решила. Он поддержит ее несмотря ни на что, даже если ее ответом будет просто пощечина.

Дверь в гостиницу была заперта, и на мгновение Роум растерялся. Почему она была заперта? Эмили никогда не запирала это чертово место. Он постучал в дверь, а затем нажал пальцем на кнопку звонка. Он не станет дожидаться утра, чтобы поговорить с Элизой.

Через минуту зажегся свет. Роум услышал шаги, приближающиеся к двери, и все его тело напряглось в ожидании.

Он не был готов увидеть своего брата Иерихона, стоящего в дверях с сонным выражением лица, одетого только в пару фланелевых боксеров и белую футболку.

– Привет, чувак. Тебе нужна комната? – Брат устало улыбнулся ему.

– Кто там? – раздался голос за спиной Иерихона, и через секунду взъерошенная Эмили подошла к нему, застегивая халат. Она выглядела удивленной, увидев Роума, а затем ее лицо стало пунцовым. – О, привет. – Она коснулась рукой своих растрепанных волос.

Ясно, что его брат крутил роман с милой Эмили. Роум бы это понял… позже. Сейчас все, что имело значение – это Элиза.

– Мне нужно поговорить с Элизой. Ты можешь разбудить ее и сказать, что я здесь?

– Ее здесь больше нет. – Эмили растерянно посмотрела на него и зевнула.

Его сердце на секунду остановилось. Элиза вернулась домой к родителям? Неужели он каким-то образом пропустил это сообщение? Неужели нет никакой возможности увидеть ее сегодня вечером?

– Ее нет?

– Нет. Сейчас я свободна от гостей. – Эмили посмотрела на Иерихона, и ее щеки снова порозовели. – Хм. Что-то вроде того. Во всяком случае. – Ее глаза сосредоточились на Роуме. – Сейчас она живет на ранчо Дотри. Что-то типа запасного домика.

По его лицу пробежала усмешка.

– Прекрасно. Спасибо. – Роум повернулся и поспешил вниз по лестнице.

– Увидимся, брат, – протянул Иерихон со смехом в голосе. – Не забудь написать.

Он бросил брату неприличный жест и потащил свою задницу обратно на мотоцикл.

Элиза все еще была в городе.

На самом деле она спала в его старой кровати. Эта мысль заставила его напрячься, но Роум подавил ее, свернув на фермерскую дорогу, ведущую к ранчо Дотри. Сейчас было не время для гребаного стояка. Сейчас самое время подумать о детях, их обязанностях и о том, что, черт возьми, они собираются делать.

Но его член не слушал. Он стоял прямо, представляя Элизу, мягкую и сонную, свернувшуюся калачиком в его одеялах.

Перед тем как въехать на стоянку, Роум заглушил мотоцикл, свернул с дороги и прошел остаток пути пешком. Было уже поздно, и, если бы он с ревом ворвался внутрь, глушитель объявил бы всем, что кто-то прибыл, а ему хотелось поговорить с Элизой наедине. Один на один.

Роум подошел к ряду домиков и направился к своей старой хижине. На мгновение ему захотелось заглянуть в окно, но это означало бы, что он извращенец, не так ли? Очень осторожно он повернул дверную ручку, проверяя.

Не заперто. Он осторожно открыл дверь, проскользнул внутрь и закрыл ее за собой.

И посмотрел на женщину, спящую в постели.

Элиза была одета в старую футболку для сна, ее длинные волосы рассыпались по подушкам. И она выглядела такой болезненно красивой, что у него защемило сердце. Роум подошел к кровати, еще немного понаблюдал, как она спит, а потом присел на корточки рядом с кроватью и провел пальцами по ее щеке. В полоске лунного света, проникавшего сквозь занавески, ее щека казалась идеальной.

Черт, что он говорит? В его глазах она всегда была совершенством. Всегда.

Элиза начала просыпаться, ее взгляд автоматически обратился к нему. Ее взгляд был расфокусирован, а затем улыбка расцвела на ее лице, когда она узнала его.

– Эй, детка, – прошептал Роум, его голос был полон желания.

Боже, он хотел эту женщину. Не только ради секса, но, чтобы она была его, навсегда.

– Роум, – выдохнула Элиза, садясь.

К его удивлению, она тут же потянулась к нему и притянула его лицо к своему. Ее губы опустились на его губы, и она начала жадно целовать его.

Мгновение спустя его потрясение прошло, и он поцеловал ее в ответ, скользнув языком в ее рот, как будто никогда и не покидал ее. Как будто недели депрессии и отвращения к себе за то, что игнорировал ее, были забыты. Его Элиза целовала его, и в этот момент мир был совершенен.

Он зарылся руками в ее волосы и прижал к себе, его рот ласкал ее, отдавая ей каждую унцию своей страсти и желания. Его язык скользил по ее снова и снова, и Элиза издала мягкий мяукающий звук признательности, сделавший его член еще тверже. Она была так сексуальна, даже когда только что проснулась.

– Роум, – выдохнула она между поцелуями. – О, Роум. Ты вернулся. Я так рада.

Он неохотно оторвался от ее губ, хотя и не смог удержаться, чтобы в последний раз не пососать ее нижнюю губу.

– Боже, я скучал по тебе, – вздохнул он.

– Я тоже скучала по тебе, – тихо сказала Элиза. – Почему ты меня так бросил?

– Я просто… Я не подхожу тебе. Это дерьмовый ответ, знаю. Я подумал, что будет не так больно, если я просто встану и уйду.

Однако он ошибся. Он страдал из-за этого каждый час, каждый день, даже когда пытался забыться в бессмысленной работе.

– Ты действительно, действительно причинил мне боль, – сказала Элиза, накрыв ладонями его руки, обхватывающими ее лицо. – Я не знала, то ли я просто представляла, как все было между нами, то ли ты действительно заботился обо мне. – Из ее глаз брызнули слезы.

Роум чувствовал себя самым подлым человеком на Земле за то, что заставил ее плакать.

– Мой отъезд не имеет ничего общего с тем, что я чувствую к тебе. Это все из-за меня. – Он наклонился и снова нежно поцеловал ее в губы. – Мне так жаль, что я причинил тебе боль, детка. Но сейчас я здесь, и мы все исправим, хорошо?

Выражение ее лица стало настороженным, тревожным.

Он ненавидел это. Он ненавидел, что Элиза чувствовала себя настороже рядом с ним. Как будто она не знала, можно ли ему доверять. Роум не винил ее, ведь он сбежал от нее, не так ли? Как гребаный засранец.

– Роум…

– Ш-ш-ш, – сказал он ей, снова целуя ее сладкий рот.

И еще раз. Он мог целовать ее целыми днями и никогда бы не уставал.

– Я просто хочу, чтобы ты знала: что бы ты ни решила, я поддерживаю тебя. С этого момента я здесь ради тебя. – Роум не сказал ей, что хочет ребенка, хотя и надеялся, что Элиза захочет сохранить его.

Чтобы иметь с ним семью.

Элиза закрыла глаза, словно от боли.

– Я найду где-нибудь работу. Везде. Я буду зарабатывать деньги для тебя и ребенка. Я обещаю. Ты можешь на меня рассчитывать. Знаю, что это звучит смешно, учитывая то, что только что произошло, но я хочу, чтобы ты знала, что я серьезно отношусь к этому.

– Я не беременна, Роум. – Девушка облизнула губы, открыла глаза и вздохнула.

Дыхание со свистом вырвалось из его легких.

– Ты… потеряла его? Уже? – Он пристально посмотрел на нее.

Поэтому она выглядела такой несчастной?

– Нет. – Элиза коснулись его, пытаясь успокоить. – Я никогда не была беременна. Я сказала это, чтобы ты вернулся, и мы могли поговорить. Извини.

Она что?

Роум отпрянул от нее, поднимаясь на ноги. На него нахлынул гнев, смешанный с облегчением и смятением. Он провел рукой по своей шапочке волос, пытаясь разобраться в своих мыслях, и зашагал.

– Черт побери, Элиза, это ужасная ложь. – Шок уже начал охватывать его, и Роум впился в нее взглядом. – Как ты могла так поступить со мной? Я всю ночь был в панике, думая, что разрушил твою жизнь!

– Я знаю, – сказала она, прижимая ладони ко лбу и выглядя такой же расстроенной, как и он. – Я знаю, что это было ужасно, но я не знала, как еще вернуть тебя сюда, чтобы мы могли поговорить о тебе и обо мне!

– О тебе и обо мне? – А, черт. Если не будет ребенка, у него вообще не будет повода находиться рядом с ней. – Не может быть тебя и меня, Элиза. Тебе нужно сдаться и найти кого-то получше.

– Перестань так говорить, Роум! Мне так надоело слушать, как ты говоришь о себе свысока. – Элиза ударила кулаком по кровати.

– Это адская шутка, чтобы играть с мужчиной, Элиза. – Он покачал головой и снова направился к двери.

– Нет! – сказала она испуганным голосом и, к его удивлению, пронеслась мимо него, прижавшись всем телом к двери своего домика. – Ты не уйдешь, пока мы не поговорим.

Роум посмотрел на нее сверху вниз, на ее спутанные волосы, рассыпанные по плечам, на ее груди, вздымающиеся под тонкой тканью футболки, на соски, прижатые к ткани. Он едва мог разглядеть проблеск ярко-розовых трусиков. Его член снова отреагировал на ее близость, и ему пришлось заставить себя не обращать на это внимания.

– Я не хочу говорить с тобой, если ты просто пытаешься манипулировать мной. Я этого не вынесу.

– Потому что люди постоянно так с тобой поступают, да? – ахнула Элиза, поднеся руку ко рту. – Вот дерьмо. Я сделала все еще хуже, не так ли? Боже, какая же я дура!

– Остановись. – Роум покачал головой. – Элиза, просто дай мне уйти, хорошо? Очевидно, это была плохая идея.

– Нет, – сказала она, цепляясь за его рубашку и преграждая ему путь к двери. – Я не собираюсь сожалеть, потому что это привело тебя сюда ко мне, ладно? Тебе просто придется смириться и сделать это.

Мужчина удивленно посмотрел на нее. Его сладкая девушка злится и ведет себя жестко? Это было что-то новенькое.

– Ты воплотила дерьмовую идею.

– Было дерьмово с твоей стороны бросить меня и игнорировать все мои звонки, так что теперь мы квиты.

К своему удивлению, Роум обнаружил, что улыбается ей сверху вниз. Его застенчивая Элиза стояла перед ним и давала ему отпор? Это было так… сексуально.

– Роум… я знаю о твоем прошлом. – Элиза смотрела на него, ее взгляд был серьезен.

Тошнота скрутила его внутренности, но он каким-то образом он сумел изобразить гримасу, которая, как он надеялся, была похожа на улыбку.

– Думаю, в какой-то момент, это должно было выйти наружу.

Элиза ничего не сказала, просто смотрела на него сияющими глазами.

Роум отпрянул, повернулся и зашагал по комнате. Отлично. Именно тогда, когда он думал, что все не может быть более испорчено.

– Как ты узнала? Ты проверила мою биографию или что-то в этом роде? – Вот тебе и доверие.

– На самом деле это сделал мой брат. И он показал ее мне. – Элиза прислонилась к двери.

– Досье, – пробормотал Роум.

Надо было догадаться. В конце концов, Грант ждал, чтобы прижать его этой информацией. Роум мерил шагами комнату, уставившись в пол, в стену, куда угодно, только не на нее. Он не мог смотреть на нее. Только не сейчас.

Черт побери, он чувствовал себя неловко. Зачем Элиза позвала его сюда? Чтобы она могла втереть его ему в лицо?

– Ты должен был сказать мне.

– Это не то, что делает разговор непринужденным. – Роум рассмеялся и покачал головой. – Привет, как дела? Ты знала, что я отсидел четыре года в Хантсвилле? Надеюсь, это не изменит твоего мнения обо мне. – В его голосе звучали сарказм и горечь.

– Я не пыталась совать нос не в свое дело, – тихо сказала Элиза. – Я узнала об этом только потому, что не была уверена, почему именно ты… оставил меня. – Ему было неприятно слышать дрожь в ее голосе. – Грант хотел, чтобы я поняла… всю картину. – Она сделала глубокий, прерывистый вдох. – Он пытался убедить меня, что ты не подходишь мне, что ты опасен, но я просто продолжаю говорить ему, что люблю тебя и твое прошлое не имеет для меня значения.

Роум замер. Элиза все еще любила его?

– Элиза…

– Я знаю, что ты хочешь сказать, – перебила она. – Что ты недостаточно хорош для меня, и все та же старая песня, которую ты постоянно исполняешь. Я знаю, что ты сидел в тюрьме четыре года. Я знаю, что твоя кредитная история полное дерьмо. Я знаю, что у тебя есть досье. И я знаю, что на бумаге это выглядит очень, очень плохо. – Она помолчала, а потом тихо добавила: – И я знаю, что это не ты. И никогда не был. И никогда не будешь. Ты не дилер и не мошенник. Ты всего лишь человек, очень одинокий, пытающийся найти свое место в мире. И я знаю, каково это.

Роум уставился в стену, не в силах повернуться и посмотреть на нее. Его глаза подозрительно горели, но он быстро заморгал, чтобы подавить слезы. Он был мужчиной, черт возьми. Он, бл*дь, не плакал.

Особенно когда девушка сказала ему, что верит в него. Что самое худшее в нем было неправдой.

Никто никогда в него не верил. Всем достаточно было взглянуть на его внешность, его послужной список и предположить самое худшее. Тот Роум Лозада, он же Джон Лозада Третий, был именно тем говнюком, каким его показывали на бумаге.

– Элиза, – сказал Роум, ненавидя свой хриплый голос.

– Я никогда не думала, что это ты. Ни на мгновение. И когда я разговаривала с Иерихоном… – Она обняла его сзади руками, сомкнув их вокруг его торса, и он почувствовал, как ее щека прижалась к его спине.

– Черт возьми, я так и знал… – начал он.

– Тише, – сказала Элиза с легким шлепком по его груди, который удивил его и в то же время позабавил. – Я отказалась принять ответ «нет». Его нельзя винить. Он рассказал мне об этом… о твоей семье. О твоем детстве и твоей матери, о том, что ты взял на себя ее вину. Это только подтвердило все, что я знала о тебе. Что ты хороший парень, родившийся у людей, что пытались затащить тебя вниз. И ты пытаешься перестроить себя в кого-то нового.

Роум с трудом сглотнул.

Элиза продолжала ласкать его руками, обвиваясь вокруг него, ее щека покоилась на верхней части его спины.

– Если я стесняюсь, это не значит, что я не знаю, чего хочу, Роум. Когда сказала, что люблю тебя, я не шутила. Это никогда не менялось.

– Ты заслуживаешь лучшего, чем я. – У него болело горло.

– Мы оба знаем, что это не так, – пробормотала Элиза, скользя руками вверх и вниз по его груди, словно не могла насытиться прикосновениями. Это было странно интимно, когда она стояла позади него, лаская его, когда он не мог видеть ее лица, не мог знать, о чем она думает. – Как я могу хотеть кого-то лучшего, чем мужчина, который сексуален, добр, терпелив, прекрасен и заставляет покрытую шрамами девственницу с кривыми плечами чувствовать себя самой красивой женщиной в мире, когда она с ним?

Роум застонал и повернулся в ее объятиях, обхватив ее лицо руками. Он смотрел в ее сияющие глаза, полные любви и доверия, и его сердце снова заныло. Очень медленно, очень нежно он наклонился и поцеловал ее в кончик носа.

– Как я могу не думать, что ты самая красивая женщина в мире, когда ты рядом со мной?

– Ты всегда видел меня, Роум. Ты даже не представляешь, как это редко бывает. Как я могу не видеть тебя? Как я могу не любить тебя всем сердцем? – Элиза быстро заморгала, и он понял, что блеск в ее глазах был вызван слезами.

– Боже, я так тебя люблю, – сказал ей Роум, наклонился и нежно поцеловал в губы. – Так сильно. Я хотел сказать тебе, что чувствовал, но это было бы так дерьмово с моей стороны, когда я планировал уйти.

– Но зачем уезжать? Зачем бросать меня? – Элиза ответила ему неистовым поцелуем, ее рот был таким же настойчивым, как и его.

– Грант хотел, чтобы я оставил тебя в покое, – сказал он между жаркими, яростными поцелуями. Ликование разлилось по нему, когда ее рот смягчился под его губами, приветствуя его прикосновения, а руки потянулись к его одежде, словно она хотела его раздеть. – Был вариант либо оттолкнуть тебя, либо уйти. И я ушел.

– Но ты все равно оттолкнул меня, – задыхаясь сказала Элиза, потянувшись руками к пряжке его ремня и расстегнув ее. – Неужели ты не понимаешь? Ты все еще делаешь мне больно. Кроме того, я собираюсь убить своего брата.

– Ты не можешь злиться на него, – сказал Роум, зарываясь руками в ее шелковистые пряди. Боже, как он любил ее волосы, подумал он, наклоняя ее голову так, чтобы скользнуть языком по ее уху. – Он просто присматривал за тобой, как хороший брат. Я не сержусь на него. Если бы ты была моей сестрой, я бы сделал то же самое.

– Если бы я была твоей сестрой, я бы не стала совать руку тебе в штаны, – пробормотала Элиза задыхаясь, и сделала именно это. – Так что давай больше не будем говорить о семье.

Девушка обхватила рукой его член и сжала. Роум застонал. Это было потрясающе.

– Идем в постель, – тихо сказала она ему и начала отступать назад к кровати.

Ну, учитывая, что она обхватила руками его член, он последует за ней куда угодно. Роум сорвал с себя рубашку и направился к кровати, наслаждаясь тихим звуком удовольствия, который она издала, когда он обнажил свою грудь.

Когда они добрались до кровати, Элиза еще раз сжала его член, а затем вытащила руки из брюк и начала стягивать их вниз по его ногам.

– У меня есть презервативы. Я купила их, когда впервые пригласила тебя на свидание. – Она робко улыбнулась ему. – Я очень рада, что сделала это.

– Я тоже рад, что ты это сделала, – признался он. – Я ничего с собой не взял. Я не представлял… это. Ничего из этого.

Честно говоря, это было больше, чем он мечтал. Знать, что Элиза знала его всего и все еще любила? Роум чувствовал себя самым счастливым сукиным сыном на свете.

– Тогда ты раздевайся, а я принесу презервативы. – Элиза улыбнулась ему и похлопала по ноге.

– Да, мэм, – ответил он, стягивая штаны и наблюдая, как она идет в ванную.

Когда она шла, ее бедра сексуально покачивались, и он удивлялся, почему никогда не видел этого раньше.

Все, что делала Элиза Маркхэм, было сексуально. Она даже спала сексуально. Черт, ему повезло.

Элиза вернулась через мгновение и подняла презервативы, как раз, когда Роум скользнул голый под одеяло.

– Нашла.

– Тогда иди сюда, – сказал он ей, раскрывая объятия.

Ее лицо озарила ослепительная улыбка, в лунном свете девушка казалась такой красивой. Элиза подошла к кровати и скользнула под одеяло рядом с ним, обхватив ногой его обнаженное бедро.

Роум притянул ее к себе и снова начал целовать, его рот лихорадочно работал над ее губами горячими, покусывающими поцелуями. Он потянул ее за рубашку, поднимая ее вверх и обнажая грудь.

Горячие, восхитительные всхлипы вырвались из ее горла, когда он поцеловал ее. Элиза вцепилась в него руками, отчаянно нуждаясь в нем. Ее рот открылся под его губами, горячий, влажный и требовательный.

Роум притянул ее бедра к своим, обхватил руками ее зад и раздвинули ноги так, что она оседлала его. Затем он прижался к ее лону толчком бедер и ему понравился ее ответный стон. Ее рубашка мешала, поэтому он задрал ее повыше. Провел большим пальцем по крошечным соскам, затем взял в рот ближайший и стал сосать его.

Элиза задохнулась, ее бедра надавили на его член, и она издала стон, когда скользнула киской вниз по его длине.

Роум застонал, дразня сосок во рту, даже когда потянул за пояс ее трусиков. Он хотел, чтобы она была обнаженной, хотел почувствовать этот скользкий жар на своем члене.

Затем Элиза откатилась в сторону, стягивая трусики с такой скоростью, что это потрясло его, а затем стянула через голову рубашку. Элиза была обнажена, вся великолепная рядом с ним, и он двинулся, толкая ее на кровать и накрывая ее восхитительное тело своим более тяжелым.

– Дай мне презерватив, – сказал Роум и снова поцеловал ее в губы. – Я хочу быть внутри тебя.

– Я тоже хочу, чтобы ты был внутри меня, – застонала Элиза.

Он взял у нее презерватив и сел, открывая упаковку и быстро раскатывая его вниз по члену. Роум бросил обертку на пол, а затем снова навалился на нее, жадно целуя. Но сначала должен был убедиться, что Элиза готова принять его. Мужчина коснулся рукой между ее ног и провел пальцами по складкам ее киски. Она уже была мокрой для него.

– Черт возьми, Элиза. Как можно так быстро промокнуть?

– Твой рот, – сказала она, целуя его в подбородок. – Твое прикосновение. Все. Ты делаешь меня мокрой.

– Я люблю тебя, – повторил Роум и прижался всем телом к ее бедрам. Он водил своим членом вверх и вниз по ее гладкости, размазывая влагу по ее плоти. – Мне нравится, как ты всегда готова ко мне. Мне нравится, как ты смотришь на меня. Люблю то, что ты чувствуешь, когда рядом со мной.

– Я тоже тебя люблю, – тихо сказала Элиза, прикасаясь пальцами к его губам. – Ты делаешь меня такой счастливой.

Роум снова поцеловал ее, даже когда обвил ее ноги вокруг своих бедер. Расположил свой член у ее входа, а затем глубоко вошел.

– О, да. О, я скучала по тебе, Роум. – Девушка выгнулась над кроватью, ее дыхание дрожало.

Он тоже скучал по ней. Скучал по ее сладкому телу, ее прекрасной улыбке, ее сияющим глазам. Роум снова завладел ее ртом, даже когда начал входить в нее с каждым ударом ударяясь в тугую хватку ее киски. Это не было долгим, нежным обольщением. Это было заявление, он ставил свои права на Элизу. Элиза принадлежала ему.

Ее бедра яростно поднялись навстречу его, она задыхалась с каждым ударом.

– Да, – говорила она ему каждый раз, когда он погружался глубже. – Да, да.

Роум протянул руку между ними и положил большой палец на ее клитор, ее движения вызывали трение в самых чувствительных местах.

Крики Элизы стали громче, Роум накрыл губами ее рот, заглатывая пронзительные крики «Да, да!» когда яростно вонзался в нее, требуя себе. Как только он почувствовал, что она начала судорожно сжиматься вокруг него от собственного оргазма и стала еще более влажной, чем прежде, Роум кончил, простонав ее имя и свою любовь ей в ухо.

Некоторое время спустя они лежали, прижимаясь друг к другу в постели, сплетая пальцы и разговаривая. Ее голова покоилась на его груди, и Роум мог честно сказать, что никогда в жизни не был так доволен.

– Ты должен был сказать мне, – пробормотала Элиза, рисуя круги на его груди кончиком пальца. – Я показала тебе свои шрамы. Ты должен был показать мне свои.

– Просто… мне трудно доверять людям. – Роум вздохнул, прижимая ее к себе.

– Неужели? – поддразнила она. – Расскажи мне, на что это похоже.

– Я серьезно. – Он пощекотал ее бока, и Элиза извивалась, смеясь. – Думаю, когда ты облажался так много раз, то просто начинаешь ожидать, что все подумают, что ты мусор только из-за того, кто ты есть. – Роум пожал плечами. – Люди слышат «бывший заключенный», и их разум отключается. Не имеет значения, кто я в этот момент или даже то, что я сделал. Я грязное животное, которое не должно быть на улице.

– В общем, люди ведут себя как мой брат, – нахмурилась Элиза.

– Я все еще не могу винить твоего брата, – сказал Роум, поглаживая ее мягкую кожу. – Он думал, что делает самое лучшее для своей юной, красивой, невероятно наивной младшей сестры. Я бы сам спрятал тебя от себя.

– Это не значит, что он попытается завладеть нашими жизнями. – Элиза скорчила ему рожу. – Есть разница между заботливым и властным, и Грант должен это понять. Он слишком заботливый, даже когда мне это не нужно. Хотя отчасти это его личный багаж. Его бывшая жена оставила его с несколькими проблемами. – Она поцеловала его кожу. – У всех нас есть проблемы. Это не значит, что мы можем использовать их как оружие.

– Мне все равно, пока у меня есть ты, и ты хочешь меня.

– Я всегда хочу тебя, – сказала Элиза, скользя рукой вниз по его животу, чтобы обхватить его теперь уже покоящийся член. От ее прикосновения он тут же зашевелился, и девушка издала негромкий звук благодарности. – Но не беспокойся о моем брате. Я с ним разберусь.

– Почему это меня беспокоит?

– Потому что ты никогда не видел меня на тропе войны. – Элиза погладила его быстро удлиняющийся член, дразня его до полного стояка.

– Я не хочу вставать между тобой и твоим братом, детка, – сказал Роум. – Давай просто оставим это в прошлом, хорошо? – На самом деле, он даже не хотел думать о ее брате, пока Элиза держала руку на его члене.

– Нет. Он был несправедлив к тебе, и я заставлю его понять это, – сказала она.

В ее голосе прозвучала упрямая нотка, заставившая его разочарованно вздохнуть.

– А что, если он втянет в это дело твоих родителей, и они все пойдут против меня? Я не хочу становиться между тобой и твоей семьей.

Элиза скользила кончиками пальцев по головке его члена в рассеянном движении, сводя его с ума. Роуму потребовалось все его самообладание, чтобы не схватить ее за руку, сжать в кулак и не начать трахать ее тугое тепло.

– Мои родители?

– Да. Разве они не будут возражать, что их милая, невинная дочь встречается с бывшим заключенным? – У Роума и раньше были стычки с родителями.

Они всегда заканчивались плохо.

– Они будут просто в восторге, что я с кем-то встречаюсь. Не знаю, заметил ли ты, но я пережила немного сухой период, – поддразнила Элиза. – Как бы то ни было, моя мать сейчас топит свои горести по поводу моего отъезда в шопинг-пьянке, а отец в восторге от моей давно назревшей независимости. Больше всего они будут рады, что я счастлива. В конце концов, они любят Бренну, а к ней нужно немного привыкнуть.

– У тебя на все есть ответ, не так ли? – Роум перекатился на кровати, перевернул ее на спину и прижал к себе.

– Да, – ответила она, глядя на него сияющими глазами. – Они увидят, как ты меня радуешь, и ничего не смогут с собой поделать. Они будут обожать тебя, как и я.

– Подожди, – замер Роум. – Ты сказала, что переехала сюда навсегда?

– Я купила студию в центре города. Я собираюсь делать семейные фотографии и пин-ап снимки, – кивнула ему Элиза.

– Я думал, ты хочешь делать фотографии для журнала?

Она говорила об этом несколько раз, когда они обсуждали ее будущее.