Текст книги "Невинная оговорка (ЛП)"

Автор книги: Джессика Хокинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

набрала Натана, его телефон не отвечал.

Еда уже остыла. Я съела немного салата, остатки отправила в измельчитель. Неужели он,

правда, остался на работе допоздна? Или он снова застрял в баре внизу? Где ещё он может быть?

Я уставилась на чёрное отверстие, в котором исчез салат, и вдруг меня осенило, как же я раньше

не догадалась. Сегодня же среда, а по средам он играет в боулинг. Но вместо облегчения, меня, как пламя пожара, охватила ярость. После того, что случилось прошлой ночью, и, учитывая в

каком состоянии, находится наш брак, ему следовало знать, что не стоит пропускать семейный

ужин ради встречи с друзьями. А он не только не потрудился предупредить меня, он ещё и

выключил телефон.

А я сижу здесь, как дура, и волнуюсь.

Нанесла макияж, накрасила ногти, полагая, что это поможет что–то изменить.

Я надела для него самое лучшее бельё, специально пошла и купила его любимые цветы,

постирала одеяло, только лишь потому, что он накрывался им без меня. Я так сильно сжала

барную стойку, что побелели костяшки пальцев. Всё, с меня хватит. Хватит ходить вокруг него на

цыпочках, хватит гладить его по шерсти.

Знаю ли я этого человека, который является моим мужем? Я никогда не могла

предположить, что он сможет предпочесть Бруклинский Боулинг работе над нашим браком,

временем, проведённым со мной. Это не тот Натан, за которого я выходила замуж, но это тот

Натан, с которым приходится иметь дело сейчас. Может даже теперь Сияние больше не его

любимая книга. Может ему уже всё равно, как я питаюсь. Может он уже израсходовал всю свою

доброту, и прямо сейчас там, в боулинге, он смеётся надо мной и над моими жалкими

рёбрышками.

Я потратила весь день на готовку, а он даже не потрудился прийти домой и поужинать.

Несколько месяцев я мирилась с этим дерьмом и пыталась всё делать правильно. Несколько

месяцев я молчала в тряпочку.

Я резко развернулась, опрокинув пластмассовую салатницу и всё, что встречалось на её

пути. Рывком я открыла духовку и достала еду. Я сильно побледнела, и так сильно была сбита с

толку, что подняв противень, я хотела швырнуть его на пол, но в последнюю секунду замерла. Вот

мой способ проявить любовь к Натану – я готовлю для него. Но он больше не хочет есть мою еду.

Что ж, я знаю человека, который хочет.

٭٭٭

Держа в руках холодный и нетронутый ужин, я пяткой постучала в дверь Финна. Ему

потребовалась целая минута, чтобы открыть. Волосы растрёпаны, футболка наполовину одета.

– Сэди? – он окинул взглядом коридор, взглянул мне за спину. – Боже, что…?

– Ты любишь рёбра барбекю? – я потрясла едой между нами. – Вот. Возьми. Они вкусные.

Ну, по крайней мере, были такими часа два назад, когда были с пылу с жару. Я готовила их для

Натана, но ты… – меня обуревали эмоции. Лицо исказилось от злобы. А от чувства потери на

глазах выступили слёзы. – Но я подумала, что ты сможешь оценить их по достоинству.

– Сэди, – грустно произнёс он, взяв противень и поставив его на скамейку в прихожей.

Финн крепко меня обнял. Я разревелась. Всё то время, которое я потратила на макияж было

бессмысленным, время, прожитое в браке, было потрачено впустую. Была ли в этом моя вина?

Может это я позволила Натану ускользнуть сквозь пальцы, даже если и так, когда он успел

отдалиться так далеко, что теперь был в зоне недосягаемости? Может уже слишком поздно для

того, чтобы его вернуть? Неужели его любовь прошла, или, ещё хуже, превратилась в

безразличие?

173

– Ш–ш,– Финн дал мне возможность выплакаться. Он гладил меня по спине, но не

заметил, как я зашипела, когда он дотронулся до того места, где Натан меня укусил. – Всё хорошо.

Такое случается, – сказал Финн.

Я хлюпнула носом. Когда я немного успокоилась, я посмотрела ему в глаза.

– Что случается?

В его глазах плясали смешинки, он утёр мне нос своей футболкой.

– Извини,– я скривилась от того, что перепачкала его слезами, соплями.

Но, несмотря на это он улыбался.

– Всё начинается с мелочей, – его лицо стало серьёзным. – С того, что забываешь о

годовщине или оставляешь мокрый след от чашки на дорогом кофейном столике. Со временем

всё только обостряется. Незначительное недовольство перерастает в значительное и начинает

сводить тебя с ума. Иногда ты взрываешься, иногда чахнешь, тебе становится всё равно.

Я посмотрела на мокрое пятно на его футболке. Я не могла поверить, что три месяца

ощущались целой жизнью. Натан превратился в совсем другого человека практически за одну

ночь и без предупреждения. Но Финн мог ссылаться лишь на свой опыт.

– Это то, что произошло с тобой и Кендрой?

Он вздохнул.

– Полагаю, все мы обречены. В наших отношениях с Кендрой я был тем, кто забывал

памятные даты, не думал о том, о чём она просила, например, использовать подставку для чашек.

Не специально, я просто не думал о том, что делает её счастливой. Очень похоже на то, как ведёт

себя Натан.

Его слова были пугающе ошибочны, будто он случайно перепутал меня с Натаном и назвал

его имя. Финн знал Натана только как мужа, который пренебрегает мной, но это я забываю о

мелочах. Я редко выбрасываю старый кофейный фильтр. Я не покупаю гель для душа, когда он на

исходе. Я сразу же съедаю вишенку на мороженном с сиропом, в то время как Натан сперва

предложит свою мне. Но это не значит, что я не задумываюсь о том, что делает его счастливым. Я

по–другому проявляю свою любовь.

– Но моё отношение к тебе будет иным,– снова возвращая разговор к нам и читая мои

мысли, произнёс Финн. – Конечно, то моё поведение было связано с динамикой развития наших с

Кендрой отношений, а не с тем, каким мужем я могу быть.

Моё внимание привлекла уверенность в его высказывании.

– Для меня?

– Но ведь ты здесь для этого, ведь так? – он скорее предполагал, чем был убеждён. – Не

нужно приходить ко мне всякий раз, когда ты расстроена, если ты не хочешь моей поддержки.

Лучший способ из тех, что я знаю, это сказать тебе, как всё будет, если ты выберешь меня.

Лифт дзынькнул, оповестив о прибытии на этаж. У меня перехватило дыхание. Должно

быть это Натан. Я хотела разорвать объятия, но Финн крепко меня держал.

– Просто скажи, и я отпущу тебя,– сказал он. – Всё снова вернётся к норме, но ведь этой

нормы для тебя не достаточно.

Я снова взглянула на него. Он не просто хочет меня в физическом плане, он ещё и хочет

любить меня, но и я хочу снова быть с ним. Несмотря на все трудности. Такое случается очень

редко, встретить хотя бы раз в жизни человека, с которым посчастливится испытать такую

глубокую связь, но я встретила уже второго, и им оказался Финн. Я прекратила попытки вырваться.

Мужчина из квартиры 6Д вышел из лифта. Проходя мимо, он не скрывал тот факт, что

заметил наши объятия. Он живёт в этом здании намного дольше всех нас, и он знает, что Финн не

мой муж.

Финн полностью его проигнорировал.

– Пойдём внутрь,– сказал он, когда мы снова остались одни.

– У меня ведь ничего с собой нет.

– А что тебе нужно?

– Ну, во–первых, я босиком.

174

– У меня найдётся для тебя обувь, – он обнял меня за плечо. Я тотчас же успокоилась, почувствовала себя в безопасности, в укрытии посреди бури. Моё сердцебиение успокоилось. –

Ты взяла ключи от квартиры?

Я раскрыла ладонь, на которой остались следы от зубцов ключей, так сильно я их сжимала.

Он улыбнулся.

– Что ещё? Ты поела?

Я покачала головой.

– Нет.

– Тогда входи, и я накормлю тебя.

175

30

Финн отнёс тарелку с рёбрышками, приготовленными для Натана, на кухню. По крайней

мере, та любовь, с которой я готовила их, не будет потрачена впустую. Несмотря на то, что Финн

уже несколько недель живёт в этой квартире, пол был всё ещё завален коробками. Некоторые

кухонные шкафчики были открыты, я их прикрыла.

– Финн, ты практически ничего не распаковал, с тех пор как я в последний раз была у тебя.

– Я делаю всё, что могу. У меня сейчас переходный период, – произнёс он безучастно,

будто хорошо заученную фразу, и вышел из комнаты. Затем вернулся с парой шерстяных носков в

руках. – Садись.

На одном стуле были свалены в кучу руководство по фотографии, биография Джорджа

Штейнбреннера [Джордж Штейнбреннер – знаменитый американский миллиардер, удачливый

предприниматель, владелец известной бейсбольной команды] и диск с фильмом Таинственный

сад [Таинственный сад – экранизация произведения Френсиса Бёрнетта]. Второй приютил

проигрыватель, коробку с конструктором “Лего” и зелёную армейскую куртку.

– Куда?

Он подошёл ко мне, поднял меня за талию и усадил на рабочую поверхность кухни.

Я захихикала, а его лицо озарила улыбка. Он надел на мою ногу носок, спустив верхнюю

его часть до лодыжки. Я ощущала себя, будто скользнула под тёплое одеяло после долгого и

холодного дня, и меня не заботило, пострадает ли от этого мой свежий педикюр. Я осознала, что

не чувствовала удушающей жары.

– Ты починил обогреватель?

Он мне подмигнул.

– Сегодня утром. С тех пор я в раю. Такое чувство, что этот день может стать лучшим в

моей жизни.

Я видела это в его глазах – прямо сейчас он был счастлив.

Он надел на меня второй носок.

– Вот. Или эти носки, или мои кроссовки 44 размера.

– О, я буду в них как на лыжах.

– Да, а в носках – нет, – он широко улыбнулся.

– Это мило, – я обняла его за шею и притянула его к себе для поцелуя. – Спасибо.

– Нет проблем, принцесса, – сказал он и подошёл к тарелке с рёбрами. Хорошо, что он

отошел, потому что не уверена, что смогла бы скрыть когда–то очень милое, но на данный момент

наводящее уныние воспоминание, которое отразилось на моём лице.

– Я не Принцесса.

– Тогда ты Горошина.

Финн открыл микроволновку, но тарелка была слишком большой и не поместилась бы в

ней. Его взгляд молил о помощи.

– Может, съедим только половину?

Закатив глаза, я спрыгнула с рабочей поверхности, игриво оттолкнула его с пути.

– Я не для того часами над ними ворковала, чтобы потом просто подогреть их в

микроволновке, – сказала я включив духовку. – Всего пару минут, и они снова будут тёплыми.

– Понятно, – произнёс он, почесав шею сзади. – Я же говорил тебе, что кухня меня

ненавидит.

– Кухня подобна женщине, – сказала я, облокотившись на кухонный шкафчик. Не знаю,

откуда я это взяла, но продолжила, развивая эту мысль. – Ты не можешь просто завалиться на

туда и сразу же успешно приготовить изысканное блюдо. Потребуется время, чтобы исследовать

её, изучить её содержимое, поэкспериментировать с приправами и пропорциями.

Он стоял в другом конце комнаты с улыбкой на лице.

– Значит, судя по твоему примеру, ты – изысканное блюдо?

176

– Нет…– я уже хотела пуститься в более подробные объяснения, но, запнувшись, поняла, что он надо мной шутит. – Я просто тебе говорю, не мешаться под ногами и не бренчать попусту

кастрюлями и сковородками.

Он пожал плечами.

– Просто иногда кастрюли и сковородки хотят немного побренчать, иногда к ним

присоединяется даже кухонная лопатка…

– Ага, всё понятно, – смеясь, сказала я. –Ты хотя бы знаешь, что из себя представляет

кухонная лопатка?

– Хм, – он пошёл прямо на меня, у меня задрожали колени. Воспоминание о том, что

случилось в прачечной, всплыло в памяти слишком быстро. Он потянулся за мою спину, и затем

продемонстрировал мне его кухонную лопатку. С улыбками на лице мы смотрели то на эту

кухонную утварь, то в глаза друг друга.

– Это она? – уточнил он.

– Да.

– Повернись.

– Нет. Давай сначала закончим с едой.

Он не сдвинулся с места, выражение его лица было игривым, но намерения

решительными.

– Ладно, – согласилась я и повернулась лицом к рабочей поверхности. – Только будь

нежн…

Он шлёпнул меня по попке, не очень больно, я захихикала.

– Лучше? – спросил он.

Я честно ему кивнула.

–Благодарю. Ты вправду знаешь, как порадовать девушку.

– Всегда к твоим услугам, – подмигнул он. – Хочешь, устрою тебе экскурсию по квартире?

Несмотря на то, что мы здесь занимались сексом, я так и не видела его спальни. То, что я

прямо сейчас находилась у Финна, уже само по себе подразумевало, что моё решение принято.

– Ладно…только…

– Просто экскурсия. Обещаю, – сказал он, подняв ладони вверх.

Я кивнула, испытывая благодарность, что он смог прочесть мои мысли. Я отправила

рёбрышки в духовку и проследовала за ним. Он открыл одну из дверей в маленьком

коридорчике. Я сразу же ощутила резкий запах. Пол был застелен клеёнкой и завален банками с

краской. Одна стена была наполовину расписана, на ней были изображены лошади.

– Марисса хотела лошадей, – объяснил он.

– Ты сам их нарисовал? – спросила я. Конечно, это не была фреска Микеланджело, но это

показывало, насколько Финн предан своей дочери.

– Она делала наброски вместе со мной. Некоторые её вещи уже здесь. Я планировал

перевезти остальное после Дня Благодарения.

Я в задумчивости почесала бровь.

– Но теперь уже нет.

– Наш дом продан, поэтому им в любом случае придётся переехать. Ну, то есть,

безусловно, я помогу Кендре найти…– какое–то время его взгляд блуждал по комнате. – Мы ещё

не обсуждали детали.

Мне стало любопытно, и я заглянула в коробку у двери. Всё это было реальностью:

раскраска Холодное сердце, Шопкинсы [Шопкинсы – коллекционные игрушки для девочек, которые представляют собой фигурки маленьких забавных персонажей в виде овощей, фруктов и

сладостей], розовые носочки.

– Не надо, – сказал он, пристально вглядываясь в меня.

– Не надо, что?

– Это бы в любом случае произошло, Сэди. Это не твоя вина.

177

Я заправила прядь, выбившихся волос, за ухо. Однажды я была маленькой девочкой, у

которой были хреновые родители. Пока я росла, я пришла к выводу, что лучше бы мой отец

развёлся с матерью и положил конец страданиям их обоих.

– Может, тебе следует немного притормозить? Дать Кендре возможность свыкнуться с

этой мыслью?

Он покачал головой.

– Она убедит себя, что я изменю своё решение. Она всегда так делает. Ты бы хотела, чтобы

тебя водили за нос?

Если не брать в расчёт последние месяцы, я не сталкивалась с двусмысленностью в наших

отношениях с Натаном.

– Думаю, нет.

Он закрыл дверь.

– Не самом деле, тут особенно не на что смотреть, ни в этой комнате, ни во всей остальной

квартире.

Стены следующей комнаты были чисто белыми. Справа от письменного стола три большие

картины. Это были фотографии, они стояли, прислонившись к стене.

– Это твои работы? – спросила я, входя внутрь.

– Я не настолько претенциозен, чтобы повесить их на стену, – а затем добавил.–Честно

говоря, не знаю, куда их пристроить.

На первом фото был изображён солнечный пейзаж и ступеньки Юнион–сквер. Размытый

силуэт мальчика–подростка, взмывшего в воздух на своём скейтборде и перелетевшего перила.

Его друзья тоже на скейтах застыли в движении. Женщина, сидящая на ступеньках с сэндвичем в

одной руке и электронной книгой в другой. Кто–то из прохожих говорил по телефону, кто–то

наблюдал за подростками, кто–то общался между собой. Справа мужчина сидел на складном

стульчике в окружении картин с ценниками. Финн сумел в точности и деталях запечатлеть

обычный день в парке на станции метро 14 улица.

– Это мой босс в день, когда я уволился с работы,– сказал Финн, привлекая моё внимание

к следующей фотографии. Седовласый мужчина сидел, опираясь локтем о стол, он удивлённо

приподнял бровь, его губы были плотно сжаты в тонкую линию, а лицо представляло собой

топографическую карту его жизни, оно было усеяно оспинами и глубокими морщинами.

Я уставилась на Финна.

– Ты уволился…а потом сфоткал его?

– Я хотел запомнить этот день на всю оставшуюся жизнь. Я принёс камеру с собой в офис и

щёлкнул его без разрешения. Технически это не самый лучший мой снимок, потому, что был

сделан очень быстро, но выражение лица моего босса говорит само за себя.

– Он выглядит злым и раздражённым.

– Так оно и было, из–за фото и моего ухода. Я, было подумал, что он разобьёт мою камеру,

но он просто сказал мне выметаться.

– А тебе не было страшно увольняться? – поинтересовалась я. Кабинет его босса был

роскошным, абсолютно белым с остроугольной мебелью и видом на реку. Его наградами была

завалена целая полка.

– У меня в крови бушевал скорее адреналин, чем страх.

– Почему ты это сделал?

Он не ответил, я повернулась, посмотреть на него.

– Я просто хотел перемен.

– В последнее время в твоей жизни случилось много перемен.

Он пожал плечами.

– Кендра любит постоянно указывать на это. Я работаю сам на себя, сам себе хозяин. Я не

понимаю, в чём проблема.

– Ну, я думаю, когда у тебя есть семья и маленький ребёнок…

– Я никогда их не подведу. Финансово так точно. Я прилично зарабатывал и смог многое

отложить. Я не поддался соблазну покупать всякую материальную ерунду, как мои коллеги, –

178

доказывая свою правоту, он указал на практически пустую комнату. На полу стояли две коробки, подписанные инструменты и офис. – Ты сама прекрасно всё видишь.

Наши взгляды медленно переместились к последней фотографии, на которой молотый

кофе был рассыпан на, казалось, знакомом полу.

– Этот снимок был сделан здесь?

– Ага, – усмехнулся он. – Подтверждение того, что на кухне я, как слон в посудной лавке.

Кендра обычно готовит мне кофе.

– Также поступает и Натан. Даже когда кофе на две кружки не хватает, он варит одну и

оставляет её для меня.

Несмотря на то, что все эти три фотографии вызывают те или иные эмоции, ярко

выраженной связи между ними не было. На письменном столе лежала ещё кипа фотографий 10

на 15 см. На верхней, был изображён терьер, привязанный к скамейке в парке. Что было

изображено на остальных, можно было определить по торчащим кончикам – палец, покрытый

морщинками, ржавая велосипедная цепь, лепесток розы.

Я заметила, что Финн на какое–то время умолк.

– Извини, – сказала я, осознав, что мой последний комментарий был о Натане. – Мне не

следовало углубляться в детали.

– Почему нет?

– Это странно.

– Всё, что с нами происходит, довольно странно. Если мы не сможем об этом

разговаривать, это может навредить нашим отношениям.

– Это зрелое замечание.

– Ведь это логично?

Мне стало бы легче, если бы отпала необходимость задумываться и редактировать каждое

моё высказывание.

– Логично, – согласно кивнула я.

Он подошёл поближе и крепко меня обнял.

– Я хочу, чтобы ты чувствовала себя комфортно и могла говорить о том, что чувствуешь.

Даже если сначала будет трудно это сделать. Я понимаю, любовь не может испариться за одну

ночь.

– Ты всё ещё любишь Кендру?

– Я говорил о вас с Натаном.

– Понятно, – моргнув, произнесла я. Даже если это не совсем приятно, не думаю, что

хотела бы, чтобы он внезапно разлюбил Кендру. Любовь не может резко угаснуть после стольких

лет брака. – Так любишь её или нет?

Он отвёл взгляд. Ему понадобилось время, чтобы ответить, будто он не знал, что сказать,

или ещё недостаточно над этим поразмыслил.

– Конечно, люблю. Она же мать моего ребёнка. Она моя жена уже почти восемь лет. Но

мои чувства к тебе совершенно иные, к Кендре я никогда такого не испытывал, – он сжал меня в

объятиях.

Ткань нашей короткой истории с Финном блестящая, сотканная из новых жизненных

переживаний, романтики, похоти – но больше всего из открывающихся возможностей. Как новое

начало. С Натаном же меня связывают нити более крепкие, но поблёкшие. Они долгое время

удерживали нас вместе. Они выдержали споры, несчастье, разочарование, но были также и

приключения, и минуты абсолютного счастья. Как, например, в тот день, когда Натан с боем

вытащил меня из постели после снежной бури на прогулку. Всю дорогу до Центрального парка я

на него дулась, укутанная в шарф, вязаную шапку и перчатки. Натан на этом настоял, а я ворчала.

Каким–то чудом, он знал, что этот день окажется волшебным. Мы катались на коньках, взявшись

за руки, глазели в витрины магазинов на Пятой авеню и устроили бой снежками, в котором я

проиграла из–за безудержного смеха. У нас с Финном пока ещё не было таких воспоминаний.

Очарование состояло в том, что они ждут нас впереди, но будут иными. И само по себе это новое

179

начало может превратиться в прекрасное воспоминание. Ничто из того, что было или будет не

является лучшим, я понимаю, что Финн имел в виду сказав об ином.

Финн выпустил меня из своих объятий.

– Осталась ещё одна комната…

– Ванная что ли? – пошутила я.

Духовка просигналила, мы рассмеялись.

– Вмешательство Всевышнего, – прокомментировал он, поцеловав меня в макушку. –

Давай поедим. Пахнет чертовски вкусно.

Идя на кухню, я думала о том, что Финн употребил слово отношения всего минуту назад. Я

не сразу заострила на этом своё внимание, значит, меня оно не испугало.

Финн освободил стол и стулья. Я достала тарелки и столовые приборы. Я была знакома с

его кухней, так как помогала здесь всё расставлять. Вполне вероятно, что я знаю её даже лучше, чем жена Финна.

– Чем я могу помочь? – спросил он, пока я накрывала на стол.

– Садись. Позволь я обслужу тебя.

Он ни на секунду не отрывал свой взгляд от меня. Я достала две бутылки пива. Я бы лучше

выпила ещё вина, но вина у Финна не было, а мысль о том, чтобы сходить к себе за вином,

отозвалась болью в груди. Я разложила еду по тарелкам.

– Извини, что без зелени, мне пришлось выбросить салат.

Он схватил меня за руку и усадил к себе на колени.

– Скажи это снова.

Я удивлённо приподняла бровь и задумалась. Я поняла, о чём он просил, но вслух не

произнесла.

– Мне пришлось выбросить салат?

Он покачал головой, довольный, ожидающий.

– Позволь я обслужу тебя.

– О да, – он разместил свою руку у меня между ног. – Скажи это снова.

Я стала извиваться, но он крепко меня держал.

– Позволь я обслужу тебя.

Кончиками пальцев он стал дразнить мой клитор. Я резко вдохнула, его взгляд метался от

моих губ к глазам и обратно.

– У меня на примете несколько способов, как я хочу, чтобы меня обслужили.

Бедром я почувствовала, как он затвердел. Я накрыла его руку своей, они стали двигаться в

унисон. Это было так замечательно, так легко.

Он перевернул свою руку, переплёл свои пальцы с моими и поцеловал костяшки моих

пальцев.

– Тебе нужно поесть. Если мы продолжим в том же духе, не могу обещать, что у нас будет

возможность поужинать.

Он отвёл от меня взгляд. Его самоконтроль мог рухнуть в любой момент, это было

написано у него на лице. Но я ценила то, что он остановился, чтобы сперва меня накормить, поэтому поцеловала его в щёку. Я попыталась встать, но он удержал меня за талию.

– Можешь остаться здесь. Просто сильно не крутись.

Я улыбнулась, легонько толкнув его локтем под рёбра, и перенесла вес своего тела на

одно его бедро.

– А как мне кушать и не двигаться?

– Сейчас увидишь, – он взял рёбрышко в руку и сначала дал мне откусить.

Я с удовольствием ещё и слизала сок барбекю с его пальцев.

– Мм–м.

Он же со стоном удовольствия поглощал мясо. А проглотив, пошутил.

– Я не жалею, что обездвижил тебя.

Я хрипло рассмеялась его неожиданной шутке.

– Врунишка.

180

Мы съели ещё немного рёбрышек. Я уже наелась, поэтому прислонилась к его твёрдой

груди, пытаясь устроиться поудобнее, она была каменной.

– Полагаю, ты уже нашёл тренажёрный зал.

– Я записался в Equinox. Я подумал, что будет не совсем разумно записываться туда, куда

ходите вы.

Я в удивлении приподняла бровь, но Финн не мог видеть выражение моего лица. Мы с

Натаном ещё шутили на эту тему, в этом тренажёрном зале всё было таким же, как и в том,

который посещали мы, оборудование и всё прочее, только абонемент стоит в два раза дороже.

– Как часто ты туда ходишь?

– Прямо сейчас почти каждый день. Навёрстываю упущенное.

– Что ты имеешь в виду?

– Мотаясь между работой, Кендрой и Мариссой, в Коннектикуте я не мог уделять

тренировкам столько времени, сколько хотел, – он запил еду пивом. Когда он сделал глоток, его

тело качнуло меня вперёд–назад. – Я ещё бегаю по набережной Ист–ривер. А ты бегаешь?

– Нет, – ответила я, умолчав о том, что Натан пытался привлечь меня к бегу, но бег меня

изматывает, не зависимо от выбора местности.

– Давай завтра вместе побежим. Если выйти пораньше, там будет практически безлюдно.

Там такая красотища!

– А сейчас не холодно для бега?

– О, там чертовски холодно, – сказал он, издав смешок. – Но не волнуйся, малышка, я тебя

согрею.

Кончиком пальца я выписывала восьмёрку на его бедре. По какой–то причине, когда Финн

говорил о беге, он уже не казался таким уж изматывающим, наоборот, очень даже весёлым

занятием.

– И что потом?

Он не замешкался ни на секунду.

– Потом мы закажем весь завтрак в закусочной. Набьём желудок картофельными

оладьями до отказу, пока нам не станет совсем плохо. Мы будем мило макать их в яичницу–

глазунью и кормить ими друг друга, пока нашей официантке не станет совсем плохо.

Я очень широко улыбнулась, меня распирало от радости, я уже почти смеялась.

– А потом?

– Ну, возможно, нам всё–таки удастся вернуться сюда. Мы будем наевшимися и потными.

– Наевшимися и потными? – я сморщила нос. – Вот какой парочкой мы будем в твоём

представлении?

– Оставайся со мной, – сказал он и посмотрел в направлении гостиной. – В прихожей я с

радостью сорву с тебя всю одежду, закину тебя на плечо и отнесу в душ. Я возьму тебя там, потом

на кухне, потом по всей квартире. А потом уже наступит обеденное время, и мы пойдём куда–

нибудь развлечься. Тебе нравится Музей Естествознания?

– Думаю, да. Я уже давно там не…

– Он самый лучший. Там очень интересно, совсем не претенциозно. А потом купим на

улице хот–доги и немного прогуляемся пешком.

– Хот–доги? После такого–то завтрака?

– Счастливые люди едят очень много, знаешь ли.

Мы одновременно рассмеялись. Когда его дыхание пришло в норму я спросила.

– Что дальше? – я повернулась посмотреть на него. – Подожди, дай угадаю. Пицца?

Он чмокнул меня в носик.

– Если это то, чего ты хочешь.

Я снова повернулась лицом к столу. Его тарелка была уже почти пустой, моя – всё такая же

полная.

– Это просто замечательная фантазия, Финн. Спасибо.

– Ей не обязательно оставаться фантазией. Только скажи.

181

Меня не удивило его предложение, но в каком же мире живёт Финн, если считает, что мы

можем осуществить это уже завтра? Мне нравится, что он хочет провести со мной целый день, но

мы говорим о серьёзных вещах, и нужно реально на них смотреть.

– Я говорю о том, что мне завтра нужно на работу. Ты же знаешь об этом? Завтра ведь

четверг.

– А мне нужно ехать в Коннектикут, – он пожал плечами. – Я могу всё отменить, а ты

можешь взять выходной.

– Допустим, – уступила я, хотя это было невозможно, ведь я уже взяла выходной сегодня. –

А что дальше? Я же не могу постоянно брать выходные.

Он притих. Я ждала его ответа, но вскоре стало ясно, что он не собирается отвечать.

Я разрушила то весёлое настроение, в котором мы только что пребывали, но это к

лучшему. Нам следует подумать, как сложится наша жизнь за пределами этой квартиры, не за

закрытыми дверями.

– Как обстоят дела с твоей работой? – спросила я.

Он передвинулся подо мной.

– Если ты волнуешься о финансах, то не стоит, я и раньше распоряжался семейным

бюджетом, так что с этим я разберусь. А пока у меня есть сбережения и инвестиции.

– Я не волнуюсь, просто мне интересно, – своей ступнёй я погладила его по ноге, чтобы

показать, что я не собираюсь его пилить по этому поводу. – Ты хочешь зарабатывать на

фотографиях? Как идут дела с тех пор как мы в последний раз говорили об этом? А что с тем

заказом, который ты получил?

– Эта работа связана с книгами, – ответил он уже веселее. – Хотя я в ней не уверен.

– Почему? – моя голова уютно устроилась под его подбородком.

– Я хочу всё делать правильно, а для этого мне нужно более новое оборудование, если я

хочу быть более конкурентоспособным. Я хочу превратить тот офис в студию. Уже прошло много

времени с тех пор, как я занимался этим профессионально, сейчас я чувствую себя любителем.

Я посмотрела ему в глаза. Я была одновременно рада и обеспокоена тем, что он хотел

осуществить свою мечту. Я не много знала о биржевом рынке, но слышала, что иногда случаются

обвалы, и если он вложил туда деньги, надеюсь, он знает, что делает. Не так–то просто отказаться

от такой стабильной работы. Я, например, никогда не смогу так поступить. Но я прекрасно помню

того длинноволосого художника, которого я повстречала в кофейне, и моё сердце наполняется

радостью. Я поцеловала его подбородок.

– Сделай это. Когда ты снимал меня, ты был великолепен.

Он улыбнулся. Внешне он оставался спокойным, возможно волнение бушевало где–то

внутри. Вся его жизнь в одночасье перевернулась с ног на голову: он ушёл с работы, его браку

пришёл конец. Но и не менее значимые вещи также меня интересовали, например, то, что он

посещает чрезмерно дорогой тренажёрный зал при отсутствии доходов.

Я немного отодвинулась.

– Могу я задать тебе вопрос, который может тебе не понравиться?

– Валяй.

– Может, у тебя кризис среднего возраста?

Он издал сдавленный смешок, погладил меня по волосам и притянул меня для поцелуя.

– Я люблю, когда ты ошарашиваешь меня такими вещами.

Я подождала, пока он прекратит ухмыляться.

– Так да или нет?

Он возвёл взгляд к потолку и вздохнул.

– Вообще–то я даже и близко не прожил половину жизни. По крайней мере, я на это

надеюсь.

– Ты знаешь, о чём я.

– Ну, если ты хочешь это так обозвать, то полагаю, что да. Хотя я не рассматриваю это с

данной точки зрения. Я думаю, что раньше я ходил во сне, а теперь я, наконец, смотрю на мир

открытыми глазами. Я никому не обязан своему счастью, даже Мариссе. Когда она увидит, что я

182

не стал жертвовать своей мечтой ради сохранения брака, когда придёт время и настанет её черёд, она будет знать, как это делается.

Я изучала его лицо, оно было гладким, но всё же контуры первых морщин уже

проглядывали. По правде говоря, я не понаслышке знаю, какие перемены коснулись его жизни, но ведь так легко забыть, что все эти преобразования начались ещё до того утра, когда мы

встретились в коридоре.

– Что подтолкнуло тебя открыть глаза? – спросила я. – Этому поспособствовало какое–то

событие?

– Что–то вроде того,– фыркнул он. – Я могу, конечно, тебе рассказать, но ты можешь

подумать, что я какой–то святоша.

– Я вообще не в праве никого судить.

Он коротко кивнул и погладил меня по бедру.

– Мой босс со своими партнёрами несколько раз в год делали “вылазки в свет”, чтобы

зажигать. Они напивались, заваливались в стрип–клубы, кутили, курили сигары, в общем,

отрывались по полной. И они нанимали этих…, ну эскорт, на ночь. Эти женщины поднимали их

самооценку и их…– он замолк. – Ты сама всё поняла.

Я подавила порыв поднести руку к лицу от изумления. Я не могла представить себе Финна

с его романтическими идеалами, участвующего в таком. Я была уверена, что он никогда не

присутствовал в компании таких женщин. Такое поведение ему не свойственно.

Он покачал головой.

– В любом случае, если кто–то вроде меня получал приглашение поучаствовать в таком,