Текст книги "Невинная оговорка (ЛП)"

Автор книги: Джессика Хокинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

этих мелочей между нами образовалась такая пропасть. Может всё, о чём он говорит и правдиво, но у него было предостаточно возможностей всё это мне высказать. Вместо этого он позволил

ситуации усугубиться, а потом и вовсе отгородился от меня. – И из–за этих глупых причин, ты

подвёл наш брак к краю?

Он указал на меня.

– Именно поэтому я не торопился обсуждать это. Ты себе даже не представляешь, каким

бараном я себя чувствовал, когда расстроился из–за грёбаного пончика. Но суть–то лежит намного

193

глубже. Суть в том, что ты даже не паришься узнать и запомнить то, что мне нравится. Вот какие

мысли занимали мою голову.

– Но я столько раз пыталась вызвать тебя на разговор, чтобы всё выяснить. И ты мог бы

рассказать мне о том, что тебя тревожило, но ты предпочёл меня игнорировать. И в этом Натан ты

зашёл слишком далеко. Может я и не была такой внимательной, как ты того хотел, но я такой и

была, когда ты женился на мне. Ты же, напротив, полностью изменился и оставил меня в

неведении и одиночестве.

– Я был обижен, я был в замешательстве.

– Но я не намеренно обидела тебя,– внезапно в моей груди разбушевалась буря эмоций, и

мне стало просто необходимо дистанцироваться от него. Слишком долгое время я была очень

уязвима. Он злоупотребил этим моим положением, больше я ему этого не позволю. – Ты не

любил меня в темноте, когда сумерки сгустились, как обещал.

Его глаза удивлённо расширились, он, несомненно, был ошеломлён тем, что я

процитировала его клятву. Я буду любить тебя как при свете солнца, так и в темноте.

– Любить? Я ни на секунду не переставал любить тебя. Мне было так больно, потому что я

очень тебя люблю.

– Всё должно быть не так, – я схватила вазу с каллами и протянула её ему. – Я купила их

потому что люблю тебя, они твои любимые. Я приготовила тебе рёбрышки барбекю, я нарядилась

в то, что тебе нравится. Я не посторонний человек, я – твоя жена.

Он взял вазу из моих дрожащих рук.

– Они не мои любимые.

– Нет, это не так.

– Каллы – твои любимые цветы, именно по этой причине я их и люблю.

Я нахмурилась от внезапно нахлынувших воспоминаний о том вечере, когда мы впервые

встретились, который мы провели на пляже под сияющими звёздами. Он интересовался, какие

мои любимые цветы, книги, города. Он помнит всё это и по сей день, а вот вспомнить,

спрашивала ли я о его любимых, я не смогла.

– Я этого не знала. Полагаю, это значит, что я люблю тебя не так сильно, как ты меня. Если

тебе не нравится такая жена, как я, тогда уходи.

– Это не то, что…

Я развернулась и направилась в спальню.

– Мы ещё не закончили,– сказал он.

– Я закончила. У меня была тяжёлая ночь, сейчас я хочу побыть одна,– я захлопнула за

собой дверь в спальню, но он открыл её. Я направилась в ванную, он следовал за мной по пятам.

Я обернулась, начав расстёгивать штаны. –Тебе здесь больше не место. Выйди.

– Нет,– ваза всё ещё была у него в руках, он поставил её на раковину. Джинджер металась

меду нами, смотрела то на меня, то на Натана, будто посредник. –Да, я совершил ошибку, но ты

тоже. Я готов закрыть глаза на те решения, которые ты принимала без меня, но не в этот раз.

Теперь я не позволю тебе поступить эгоистично.

– Я не понимаю, что ты от меня хочешь. Между нами всё кончено. Назад пути уже нет,– я

была “загнана в угол”, поэтому забралась в душ в одежде и задёрнула занавеску. Он дёрнул её

обратно.

– Я говорю не об аборте.

Находясь в нерешительности, рукой я опёрлась о плитку. Сперва, я подумала, что

ослышалась. Решение, которое я приняла за нас, но не аборт. Какое тогда? Потом я вспомнила о

нашем уговоре. Мы договорились, что если у кого–то из нас появится соблазн изменить, то мы не

будем этого скрывать друг от друга.

Он всё знает о Финне. Но как он узнал?

Мы с Финном были неосмотрительны. Нью–Йорк не такой уж и огромный, как многие

думают. Нас могли увидеть где угодно: в прачечной, на Таймс–сквер. Вчера он звонил Джил,

может быть она ему что–нибудь сказала.

194

У меня в животе что–то сжалось, но не от того, что он всё знает. А от того, что я не знала, расстроен ли он от того, что я совершила или от того, что нарушила наш договор и ничего ему не

сказала. Наименее болезненная часть моей измены состоит в переплетении и соединении частей

тела. Наибольшие страдания и муки заключены в душе, в причинах, кроющихся внутри. Подпустив

к себе Финна, я не предпочла его Натану, я выбрала себя.

Я посмотрела Натану прямо в глаза, даже после всего этого, его взгляд был открытым.

– Как давно ты об этом знаешь?

– О чём?

– О Финне.

Он склонил голову и свёл брови к переносице.

– О Финне? Нашем соседе?

В ту же секунду, как он выпрямился, я всё поняла. Натан ничего не знал о моей измене. Но

он не глуп и, услышав имя Финна, обо всём догадался. Он отступил от меня на несколько шагов, качая головой из стороны в сторону.

– Нет.

Моё сердце бешено заколотилось, наблюдая, как осознание отразилось на его лице.

– Натан…

Сначала его рот лишь немного приоткрылся, но затем его нижняя челюсть отпала, и он

стрельнул в меня взглядом своих карих глаз.

– Финн? – спросил он так, будто никогда раньше не слышал этого слова.

Впервые в жизни я не могла предугадать его реакцию. Я видела напряжение, пронзившее

его руки, выражение его лица сменялось от замешательства, гнева до отчаяния.

– Ты была…с…как долго это продолжается? – задыхаясь, спросил он. – Стоп. Не говори,–

его взгляд пробежался по комнате, он посмотрел на рулон туалетной бумаги, на корзину для

мусора, на мыло для рук с морским запахом. –Когда он фотографировал тебя.

Я скрестила руки и на вдохе произнесла.

– Да. Мы этого не планировали…

– Когда это было? Всего две недели спустя как он сюда въехал? – ноздри Натана

раздувались, как у огнедышащего дракона. –Думаю, всё могло быть намного хуже. Ты могла

сделать это прямо в день его переезда.

Он молча сверлил меня взглядом, его лицо и шея начали потихоньку краснеть.

– Так вот, где ты ночевала?

Чувство вины, которое я думала мне не присуще, зародилось внутри. Я не могла

подобрать правильных слов, не уверена, что такие вообще существуют. Несмотря на то, что вчера

вечером я сделала свой выбор в пользу Финна, для меня было, как ножом по сердцу видеть

страдание, отразившееся на лице Натана. Я собиралась в ближайшее время всё ему рассказать о

Финне. Но я не хотела, чтобы он обо всём узнал таким образом. Я была в состоянии лишь кивнуть.

– Значит ты была с ним, а потом всё равно вернулась сюда.

– Прошлой ночью между нами ничего не было,– произнесла я, будто это могло меня

оправдать. – Мы не…

С каждым вздохом его грудь вздымалась.

– Я не понимаю, если ты с ним не спала, ты изменила мне или нет.

– Да, но вчера вечером ничего не было, время было неподходящим, ведь…– я закрыла

лицо руками. – Я не могу это объяснить. Ты всё равно не поймёшь. Дело не только в сексе…

– Ага,– презрительно фыркнул он. – Нет. Я, блядь, не хочу это слышать.

– Натан, я была в полной растерянности, в смятении, совершенно одна. Тебя не было

рядом, а он был,– я опустила руки. – Я обратилась к нему. Я плакала у него на плече – о тебе, он

мне позволил. А теперь…

Его челюсть сжалась, подбородок напряжён. Весь его внешний вид говорил о том, каких

усилий ему стоило сдерживаться.

– Теперь? Что теперь?

195

Мне было трудно выдавить из себя хоть что–нибудь. Я ещё не до конца привыкла к тому, что приняла решение остаться с Финном. Но я должна произнести это вслух. Я должна рассказать

Натану правду, если ожидаю от него того же.

– Ты уже знаешь, между нами всё кончено,– произнесла я, и, наконец, на моих глазах

выступили слёзы. Я не ожидала, что моя любовь к Натану будет отзываться такой сильной болью в

груди, казалось, она может меня даже убить, раскрошить моё сердце на части. Я никогда не

хотела другой судьбы для себя или кого–то другого, только его, но он заблокировал свои чувства

ко мне, чем ранил меня очень больно. И ради чего? Для меня причины, по которым он это сделал, обоснованные, но они не оправдывают его поведения. И вот, где мы оказались, это не должно

было случиться. Теперь у меня есть кое–кто другой.– Всё слишком сложно.

– Брак вообще штука сложная, знаешь ли.

– Не говори мне, что из себя представляет брак,– произнесла я на повышенных тонах,

раздражённо. Джинджер жалобно заскулила, толкаясь в ногу Натана. –Ты полностью от меня

отвернулся.

– А ты переспала с другим.

Я отшатнулась.

– Он мне не безразличен.

– И что ты собираешься делать, а, уйти от меня? К нему? К человеку, которого знаешь

меньше месяца?

Я покачала головой.

– Мне жаль, что ты узнал обо всём при таких обстоятельствах. Я собиралась тебе всё

рассказать. Просто, когда ты сказал, что зол не из–за аборта, я подумала, что ты говоришь о

Финне.

– О Финне? – выдавил он, его ноздри раздулись, а лицо стало красным, как помидор. – Ты

что думала мы просто сядем, ты расскажешь мне об измене, и я приму это как должное?

– Нет, я думала, ты будешь…

– Каким? Злым? Взбешённым? – он схватил вазу. –А ты не думала, что моя реакция может

быть вот такой,– он запустил вазу с лилиями в стену. Стекло разбилось и разлетелось на

множество осколков. У меня зазвенело в ушах. От испуга я прикрыла рот рукой.

Ошеломлённая, я замерла, будто он запустил её в меня. Но Джинджер запаниковала, она

отскочила и в испуге поскользнулась на плитке. Я выпрыгнула из душевой.

– Натан.

Он уже был рядом с ней, она стремглав бросилась к двери и пробежала как раз по стеклу.

Осколки разлетелись в разные стороны из–под её лап.Выругавшись, Натан бросился за ней из

ванной, я тоже поторопилась вслед за ними, на носочках перепрыгивая весь этот беспорядок, двигаясь на звук её завывания.

В спальне Натан руками обхватил Джинджер и пытался повалить её на спину.

Пятна крови были повсюду, особенно ярко они выделялись на белом ковре. Я заплакала.

Наконец, взяв себя в руки, я поймала одну из её лап, я хотела её осмотреть, но Джинджер стала

ещё больше извиваться.

– Отойди. Я сам всё сделаю, – приказал мне Натан.

– Но там могут быть осколки. У неё такое сильное кровотечение.

– Я это, чёрт возьми, вижу,– рявкнул он. – Я всё сделаю. Просто отойди.

Я выпрямилась и дрожащими руками прикрыла рот. В её глазах был такой страх, что меня

начало терзать чувство вины.

–Тише, тише, Джиндж,– произнёс он, уговаривая её лечь на бок. Её глаза метались по

комнате, будто она плохо нас видела. –Выйди из комнаты,– это уже мне, произнёс он, даже не

повернувшись в мою сторону. – Она не может сосредоточиться. Ты делаешь только хуже.

Я отступила на шаг назад, больше от шока. Он выгонял меня в тот момент, когда

Джинджер так во мне нуждалась, это было неприятно, болью отдавалось в груди. Натан зарылся

носом в пушистую шею Джинджер, и спустя несколько секунд её завывания притихли.

Когда они оба ещё немного успокоились, я обратилась к Натану.

196

– Нат…

– Ш–ш. Всё хорошо,– мягко произнёс он. –Мне просто нужно осмотреть твою лапку. Будь

хорошей девочкой.

Она вся дрожала, мне так хотелось её обнять. Вместе мы могли оказать ей больше

помощи, я бы придержала её, а он осмотрел бы лапы.

– Натан,– я снова предприняла попытку. –Давай я…

Джинджер вздёрнула голову и стала вырываться из хватки Натана.

– Чёрт возьми, Сэди. Мне нужно её успокоить, чтобы ветеринар смог её осмотреть.

– Как ты её довезёшь?

– Если потребуется, донесу. Это недалеко.

– Через десять кварталов. Тебе понадобится…

– Мне ничего не понадобится. Ветклиника ещё не открылась, позвони на линию

экстренной помощи, и скажи, что мы приедем. И отойди с дороги, ты нам не нужна.

Комок в моём горле вырос до громадных размеров, я с трудом его сглотнула. Я вышла из

спальни, не имея ни малейшего представления, куда иду. А, да, позвонить в ветклинику. В

сумочке моего телефона не оказалось, я не могла вспомнить, куда его положила. Я взяла телефон

Натана с кофейного столика. В письменном столе мы храним список с номерами телефонов

экстренных служб. Я нашла его и позвонила в ветклинику предупредить, что Натан приедет.

Натан вышел из спальни с Джинджер на руках.

– Открой дверь.

– Я поеду с тобой.

– Нет. Я не могу сражаться с вами обеими прямо сейчас.

– Натан…

– Господи, Сэди. Мне нужно снести вниз 27–ми килограммовую собаку и загрузить её в

такси. Мы можем отложить разборки на потом?

Рассерженная, но больше всего обеспокоенная состоянием Джинджер, я пошла и открыла

дверь для Натана.

– Где мой мобильник? Ключи? – спросил он выходя.

Я засунула мобильник, ключи и кошелёк в карман его джинсов, которые он смог каким–то

образом напялить, пока её усмирял.

– Ты позвонишь мне, когда её осмотрит врач? – спросила я.

Он уже был практически у лифта. Мне пришлось побороть желание броситься за ним. Моя

душа болела за Джинджер, за Натана. Я знаю, что причинила ему боль и страдание, но, несмотря

на то, что инстинктивно я хотела всё исправить, я не была уверена, что мне следует это делать.

Или даже, что в данный момент для меня это осуществимо.

٭٭٭

На работу я приехала рано, но Гови уже восседал на своём стуле, соседствующим с моим.

Его лицо было наполовину скрыто огромными наушниками.

– Круто выглядишь,– саркастически отметил он, едва на меня взглянув.

В любой другой день я бы рассмеялась. Его замечание было “верным”. После ухода

Натана и Джинджер я убрала беспорядок в ванной, приняла душ и упаковала свои вещи.

Одевалась я на автопилоте, и, не высушив волосы, собрала их в пучок. На сегодня у меня не было

назначено встреч, поэтому я не стала заморачиваться по поводу своего внешнего вида.

Открыв приложение Outlook, я на автомате стала отправлять электронные письма

клиентам, содержащие статьи их блога с прошлой недели. Я нажимала копировать, вставить,

копировать, вставить до тех пор, пока не доказала себе, что могу выполнять свою работу, по

крайней мере могла, до событий, произошедших на этой неделе. Я должна была обрадоваться,

потому что одна из звёзд Инстаграма выставила фото, сделанное в эти выходные, на котором она

красила глаза тушью IncrediBlast. Вместо этого я стала выяснять, для кого она так

прихорашивалась, замужем ли она, если да, то выставляет ли она своего мужа на всеобщее

обозрение также, как и ресницы. Или может она ходила куда–то с подругами цеплять парней и

197

попивать мартини. После десяти минут прочёсывания ее ленты в Инстаграме я была в курсе всего

и даже больше.

Без пятнадцати одиннадцать Амелия приехала с утренней встречи. Я единственная в офисе

была настолько невнимательной, что не заметила её появления, хотя все сотрудники, и я в том

числе, уже выпили по две–три чашки кофе. Бегло на меня взглянув, Амелия кивком указала мне

на свой офис.

Войдя в него, я закрыла дверь, чтобы нам никто не мешал. Я, скорее всего, сделала что–то

не так, просто пока не знала, что именно. Возможно я первая, с кем она сегодня встретилась

взглядами.

– Что это? – спросила она, вешая свой красный плащ в шотландскую клетку на покрытую

латунью вешалку.

Я переминалась с ноги на ногу.

– О чём ты?

– О твоём внешнем виде, причёске,– она присела на край стола. – Ты нанесла хоть какой–

то макияж? Такой вид в этом офисе неприемлем, Сэди.

Я могла бы с этим поспорить, что я работаю с одинаковой отдачей как с макияжем, так и

без, но ведь я сама подписалась на эту должность. Этим утром я составила рекламное объявление

для US Weekly о поп–звезде, которая всегда готова к встрече с камерой, потому что всегда носит с

собой в ложбинке груди блеск для губ с эффектом объёма.

– Я сейчас же уединюсь,– сказала я, намекая на небольшую комнату с дизайнерской

одеждой на случай крайней необходимости и пробниками косметики.

– Будь так любезна. Я уже думала, может тебе снова следовало сказаться больной. То, что

происходит у тебя с мужем, также будет сказываться и на твоей работе, как и на твоей внешности?

Я ответила не сразу, что стало моей ошибкой.

– Я легко распознала все признаки. Я сама была такой же,– Амелия пальцем указала на

меня сверху вниз. – В тот день, когда я узнала, что муж мне изменяет, я тоже была полностью

раздавлена. Твой внешний вид – это самое важное в той сфере, где мы работаем.

– Я всё поняла. Я пойду переоденусь. Это никаким образом не скажется на моей работе.

Я направилась к двери.

– Подожди.

– Что? – повернувшись, спросила я.

Она очень внимательно на меня посмотрела. Несмотря на её прямоту, я знала,что ей не

всё равно.

– Я надеюсь, ты поступила правильно и послала его куда подальше.

Я уставилась в пол. Ведь это я планировала уйти от Натана, почему тогда у меня было

такое чувство, что это меня послали куда подальше.

– Не надо опускать взгляд в пол, Сэди. Нужно быть сильной. Если ты простишь ему этот

проступок, он обязательно поступит также снова, поверь мне. Мужчины, которые изменяют,

любят только себя, они эгоисты. Ты дашь ему ещё один шанс, а он будет вытирать о тебя ноги, на

протяжении всего брака.

Мне следовало её остановить, но, наверное, я заслужила услышать правду о нашем с

Финном поступке. Амелия же была более чем счастлива, вещать об этом.

– Сделай одолжение себе и ему, пакуй вещи. Вот увидишь, он будет умолять, но грош ему

цена. Он любит тебя, не её. Этому сукину сыну следовало помнить об этом, когда он был на ней в

моей кровати.

– Это случилось всего пару раз,– вставила я, защищаясь.

– Какая разница сколько раз это было, один или сто. Какая разница были ли они

незнакомцами или делились сокровенными мыслями и секретами друг с другом. Он одурачил

тебя. Он предал тебя на самом примитивном уровне.

Я с большим трудом выслушала её речь. Она никогда не была особенно скрытной, но

найдя в моём лице пострадавшую от того же врага, она стала более искренней. Откуда же ей

было знать, что я воюю по другую сторону баррикад.

198

– Это самое худшее, да? Враньё, прятки по углам? – спросила я, по–настоящему желая

получить ответ. Я хотела попытаться понять Натана. Почему ему кажется, что он мне не нужен. Как

и то, что я не всегда принимала его мнение в расчёт, дало ему ощущение, что он находится за

бортом нашего брака.

Амелия фыркнула.

– Все так говорят. Самое худшее, что он сунул свой член в другую женщину.

Амелия описала всё более чем понятно. И, если бы всё было наоборот, и Натан переспал с

кем–то, я уверена, что стала бы рвать на себе волосы, только чтобы выбросить эту картину из

головы.

– Меня сейчас стошнит.

– Я тебя понимаю,– Амелия всегда рада уколоть при первой же возможности. –Сейчас

самое время воспользоваться помощью подруг. Да ты можешь поговорить и со мной, если

хочешь. Я не ем мороженого, но с радостью могу напиться Гленливета с тобой,– она скрестила

руки на груди. – Предприми всё необходимое. Если ты останешься с ним, это к добру не приведёт.

Из–за того, что на улице похолодало, обогреватель жарил на полную. Я потянула за

горлышко своего свитера и подумала о Финне, который принял решение расстаться с Кендрой,

потом подумала о своём брате, который был отцом–одиночкой. И, наконец, я вспомнила о том, как мои родители постоянно и бесконечно ссорились, о том, как я мечтала, чтобы всё это

прекратилось любым способом, включая развод.

Но разве это может относиться ко мне и Натану? Я всегда думала, что мы не такие, я

думала, наш брак совершенен. Ели бы Натан не подвёл меня к краю, и мне бы не к кому было

обратиться, не было бы Финна, ждущего с распростёртыми объятиями, наш брак никогда бы не

распался.

– Я не знаю, смогу ли с этим согласиться. Должны же быть пары, которые пережили

измену.

Она не выглядела удивлённой.

– Ты так думаешь? – спросила она, разглядывая свой маникюр.

– Может, пережив такое, отношения лишь крепнут. Я не говорю, что именно так и будет,

но ведь мы столько лет прожили вместе, и будет лучше, если…

Она ждала, что я продолжу.

– Если что?

– Уже ничто не сможет разрушить наш брак.

– Полагаю, такое может случиться. А если снова настанут тяжёлые времена, то он снова

тебе изменит. И что тогда?

– Ну,– ладонями я потёрла бёдра,– это больше не повторится, он больше никогда так не

поступит.

Она рассмеялась, но в её смехе не было ни грамма радости.

– Конечно, конечно. И вы оба уйдёте вместе под заходящее солнце. Ты никогда не будешь

зудеть, что он не достал посуду из посудомойки или слишком много времени проводит с

друзьями. Он никогда больше не взглянет на красивую женщину, – Амелия безапелляционно

взмахнула рукой, её глаза так и сияли от восторга. – Позволь ей пожить с ним, она очень скоро об

этом пожалеет.

– А Регги всё ещё встречается с той женщиной, с которой он тебе изменил?

– Конечно нет! –Амелия откинула голову назад и разразилась смехом. – Через две недели

подонок снова появился у меня на пороге. Она, скорее всего, отказалась стирать его вонючие

трусы. А с чего ей это делать? Она же его не любит. А мне лучше без него.

Амелии лучше без него. А Регги без неё? Для Натана вообще не будет проблемой

повстречать другую женщину, а у меня будет Финн. Так будет лучше для всех нас, ведь так. Я не

знаю почему, но представив Натана с другой женщиной и их детьми, я испытала физическую боль.

– Сэди, если ты не хочешь услышать ничего другого, то услышь хотя бы это. Такой

мужчина, как он, никогда не будет любить тебя больше, чем себя. Если же он,правда, тебя любит, он это поймёт и отпустит тебя.

199

Её слова тяжёлым грузом легли на мои плечи. За последние несколько недель Натан часто

употреблял слово эгоистичный. Вплоть до того момента, когда он отвернулся от меня, я впитывала

его обожание без зазрения совести. Но его всё устраивало, ему всё нравилось. Рядом с ним я

всегда ощущала себя особенной. Для меня было ударом, что именно по этой причине он

отвернулся от меня. Но, если это то, чего он хочет – моей самоотверженности – может, как раз

уйдя от него, я смогу ему это дать. В ближайшее время я не собираюсь меняться, а со мной такой

Натан несчастен. Возможно, Амелия была права на счёт моего решения уйти от Натана, так будет

лучше для всех нас.

200

34

Когда дверь дома Эндрю открылась, мне пришлось опустить взгляд, потому что её открыл

не он, а моя племянница Белл. Она без сомнений была одной из нас, Беквитов, у неё были такие

же фиолетово–синие глаза и чёрные волосы, как у меня и у Эндрю.

– Тетя Сэди, – её громкое восклицание заставило Эндрю всё бросить и примчаться с кухни.

– Что я говорил тебе насчёт открывания входной двери незнакомцам, особенно по

вечерам? – спросил Эндрю, подтягивая вверх свои сползшие треники.

Кивком головы она указала на меня.

– Если человек окажется мне не знаком, я должна дать ему пинка под…

– Хорошо, хорошо,– прервал он её пламенную речь, погладив своей ладонью её по голове.

Наконец он взглянул на меня, приподняв брови, и спросил.

– А ты что здесь делаешь?

– Ищу местечко, где можно переночевать,– ответила я, опустив свою сумку на пол.

– Ты в курсе, что Натан разыскивает тебя?

Я глубоко вздохнула. С тех пор, как Натан с Джинджер вышли из квартиры, я с ним не

разговаривала. Хотя я звонила в ветклинику до того, как ушла с работы. По всей видимости, Джинджер дали болеутоляющее и отпустили домой.

– Нет, не знаю. Сегодня утром я не смогла найти свой мобильник, он затерялся где–то в

квартире.

– Тётя Сэди, давай я тебе помогу,– предложила Белл и схватила мою сумку за ремешок.

Сумка была ей по пояс, поэтому она перетянула её за порог.

– Это папочка научил тебя хорошим манерам? – спросила я, сдерживая улыбку.

– Нет. Он говорит, что ты не гость – ты просто родственница. Хотя я с ним не согласна.

– Понятно,– я посмотрела на Эндрю, пождав губы. –Значит просто родственница?

– Предательница,– пробормотал он.

В последний раз я видела Эндрю на Хэллоуин, я взяла Белл, и мы вместе с ней

отправились выпрашивать сладости. С тех пор столько всего произошло. Не то, чтобы мы с Эндрю

всегда обнимались при встрече, но в этот раз я подошла к нему, и он раскрыл свои объятия для

меня.

– Что случилось, Сатанюка?

Я рассмеялась в его грудь. Эндрю всегда защищал меня и поддерживал, даже когда мы

были детьми, но иногда ему просто не нравились мои поступки. Например, когда я шпионила за

ним и его друзьями, или, когда я предупредила девушку, с которой он встречался в старшей

школе, что он собирается её бросить. Тогда вместо Сэди я становилась Сатанюкой, его зловредной

сестрёнкой.

Я немного отстранилась и посмотрела на него. Эндрю был точной копией нашего деда,

такие же высокие скулы и гладкие чёрные волосы. Наш дедушка умер, когда я была совсем

маленькой. Так как наш отец не мог быть примером для подражания, то им для Эндрю стал наш

дедушка.

Белл что–то напевала себе под нос, пока тащила мою сумку в комнату для гостей.

– Поговорим об этом позже,– сказала я, кивнув в её сторону. Он закрыл за мной дверь.

– Ты голодная? Я только что закончил с ужином. Яичница с овощами и специями.

Расстегнув пальто, я проследовала за ним в дом. Несмотря на все трудности, мой брат

преуспел в жизни. Вместо колледжа он пошёл работать в White Castle [White Castle –одна из

первых сетей быстрого питания в Америке, знаменита своими маленькими квадратными

гамбургерами] за гроши, но вскоре он уже управлял многими филиалами на северо–востоке. Все

вечера напролёт он проводил в гараже, обучаясь ремонту машин и восстановлению классических

авто у друга нашего дедушки, который уйдя на пенсию, продал свой гараж Эндрю.

Белл появилась за нашими спинами и забралась на барный стул, который выглядел

слишком для неё высоким. Эндрю говорит, что она лучшая на своих занятиях по гимнастике. Хотя

я думаю, что в этом возрасте не стоит сравнивать достижения детей.

201

– По четвергам у нас завтрак на ужин,– пояснила она,– потому что у нас здесь нет правил.

– Ну, некоторые правила всё–таки есть,– возразила я, стрельнув взглядом в Эндрю. – Я

права?

Он пожал плечами. Эндрю совсем не подходит под описание обычного,

среднестатистического отца, но он лучший из тех, кого я знаю. Когда несколько лет назад мать

Белл ни с того ни с сего собрала свои вещи и уехала,бросив их одних, мы с Натаном сразу же

приехали к ним. Натан отвёз Белл во все доступные места развлечений, чтобы отвлечь

трёхлетнюю малышку. А мы с Эндрю остались дома, и я его всему научила – готовке, стирке,

уборке. Он был хорошим учеником, но, честно говоря, у него просто не было другого выхода.

Попробовав яичницу, я пробормотала.

– Ты проделал долгий путь, кузнечик. Что это такое?

Он одарил меня своей фирменной, сражающей женщин наповал улыбкой.

– Ученик превзошёл своего учителя.

Я метнула в него хрустящей картошкой. Поймав её, он отправил её в рот.

– Тебе до меня ещё ой как далеко,– сказала я, защищаясь, отправив ещё кусочек яичницы

в рот.

– Тётя Сэди, я знаю все песни Rolling Stones наизусть.

Я удивлённо уставилась на Эндрю.

– Серьёзно? Ты заставляешь её их слушать?

– Это её любимая группа. Правда, Колокольчик [Bluebell – название цветка, и

уменьшительно–ласкательное имя девочки]?

Она выглядела напряжённой.

– Я пыталась слушать то, что слушают мои друзья,– серьёзно произнесла она, – но “I can’t

get no satisfaction [“I can’t get no satisfaction” – “Я не получаю от этого удовольствия” слова из

песни группы Rolling Stones]”.

Мы с Эндрю разразились смехом. Она тоже старалась не рассмеяться, но один уголок её

губ всё–таки приподнялся. Вполне возможно, что Эндрю сказал ей, смеяться над своими шутками, это не круто. Он мог такое зарядить.

После ужина я помогла Белл сделать уроки, пока Эндрю мыл посуду.

– Я пойду позвоню Натану, – сказал он, вытирая руки. – Я знаю, он беспокоится. Хочешь

поговорить с ним?

Я почесала висок. Я не знала, о чём говорить с ним по телефону. Натан, должно быть, устал

ещё больше, чем я, учитывая, что он совсем не спал этой ночью. У нас будет достаточно времени, чтобы выяснять отношения, когда я вернусь домой.

– Нет. Только спроси его, как Джинджер.

Голова Белл взметнулась, но прежде чем она успела что–либо спросить, это сделал Эндрю.

– А что с ней случилось?

Я погладила шёлковые волосы Белл и посмотрела на Эндрю.

– Ничего. С ней всё в порядке.

Он удивлённо приподнял брови, будто говоря “что, чёрт возьми, происходит”, но я не

собиралась вдаваться в подробности, пока малышка Белл рядом. Она сама невинность, и пока мы

с Эндрю рядом, она такой и останется.

Он вышел из кухни, но вернулся уже через минуту.

– Сэди.

Я взглянула на него, он протянул мне свой мобильник.

– Это тебя.

Поцеловав Белл в макушку, я встала и решила ответить на звонок на заднем дворике. Я

прошла вглубь сада, сухая трава кололась через носки, но я этого не замечала.

– Привет,– произнесла я в трубку.

– Ты ему не достанешься.

Моё сердце пропустило удар. Я уставилась в темноту, пока до меня доходил смысл

сказанного.

202

– Что?

– Я сказал,– тут он сделал паузу,– ты…ему…не достанешься.

– Натан, это не какое–то соревнование. Всё слишком сложно.

– На самом деле всё просто,– в его голосе безапелляционно присутствовала твёрдость, и

вопреки моим ожиданиям, совершенно отсутствовал гнев. –Да я покорю самую высокую вершину, преодолею любое расстояние. Я водружу мир на свои плечи,– он перевёл дух. –Ты что думаешь, я

буду сидеть сложа руки и смотреть, как кто–то у меня тебя заберёт? Да, я совершил много

ошибок, но я ни за что не позволю тебе ускользнуть из нашего брака. Я буду бороться за нас, и ты

тоже, даже если мне придётся тебя заставить.

Закрыв глаза, я проглотила образовавшийся ком в горле. Так долго я мечтала, чтобы он

вернулся ко мне. Всё это время я жила, как в пустыне в поисках воды. Сперва я шла пешком, затем

обессилев, ползла на четвереньках. Но не он, другой протянул мне воды. Всё, что мне было так

необходимо, я получила от Финна.

– Мне очень жаль,– тихо произнесла я. – Если бы ты знал, как мне было тяже…

– Я это знаю. Я тоже сильно переживаю. Я бы приехал и забрал тебя, но не могу оставить

Джинджер одну. Я нужен ей здесь.

– Как она?

– В порядке. У собак капилляры находятся слишком близко к поверхности подушечек лап,

поэтому они так сильно кровоточат. Но порезы не так страшны, как выглядят.

– Слава богу, – сказала я.

– Ей дали обезболивающее, – он прочистил горло. – Я пытался дозвониться до тебя.

– Я забыла телефон дома.

– Я думал, что ты с ним. Я битых полчаса барабанил в его дверь, но этот трус так и не

открыл.

Я посмотрела на свои носки, на тени на траве. Я даже не подумала о том, что Натан может

меня разыскивать. Мне даже не хотелось представлять, что бы могло произойти, если бы они

столкнулись лбами.

– Я не с ним, но даже если бы и была, то что? Натан. Я ухожу. Ты получишь то, что хотел.

– Сэди, ты думаешь, я этого хочу? Ты очень сильно заблуждаешься,– казалось, он говорил

искренне, будто это был неоспоримый факт. – У меня сегодня было достаточно времени всё

обдумать, и мне очень жаль, что всё зашло так далеко. Я не слишком хорошо умею объясняться, но это не значит, что я готов тебя отпустить. Я облажался, но я хочу всё исправить, и я так и