Текст книги "Кроме Стоунхенджа"

Автор книги: Джеральд Хокинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

13
Цивилизация в наши дни

Сколько времени у нас в распоряжении?

Барри Коммонер. которого одни считают глашатаем грядущих достижений экологии, а другие – гласом рока, предсказывает, что в следующем десятилетии наступит тяжелый экологический кризис. Многие виды животных и растений должны исчезнуть из-за вредных изменений в среде обитания, вызванных деятельностью человека. Причиной этого явится научный, технический просчет, быть может, «решающий» просчет. Ну, а вид «гомо сапиенс»? Один-единственный вид биологического рода «гомо»?

Тридцать три ученых объединились в группу Движения за выживание. Они собираются выдвигать политических кандидатов на экологической платформе. Эта группа, включающая, в частности, именитого биолога сэра Джулиана Хаксли, считает, что опасность очень велика и что под угрозой могут оказаться все мировые цивилизации: «…если допустить дальнейшее развитие некоторых нынешних тенденций, то к концу века – и, во всяком случае, еще при жизни наших детей – может произойти крах нашего общества и необратимые нарушения в системах, обеспечивающих существование жизни на нашей планете» (курсив мой. – Дж. X.). «Необратимые» и «во всяком случае» – слова достаточно сильные для публичного заявления известных ученых. Они считают, что на всей планете уже нет уголка, который остался бы незатронутым. Движение за выживание предрекает грядущее роковое, тягчайшее потрясение примерно в 2000 г. В результате может возникнуть безжизненный мир, совсем не похожий на кинематографическую «Космическую одиссею 2001 года» и напоминающий скорее развязку радиопостановки «Войны миров» (режиссер Орсон Уэллес), которая в 1938 г. вызвала панику по всей стране.

Чарлз Сноу, выступая в Итакском университете вместе с Гарвеем Бруксом, деканом факультета техники и прикладной физики Гарвардского университета, оплакивает судьбу общества, в котором наука утрачивает жизненность. Мы сеем семена упадка, гибели и социального распада. «И не так уж важно, что явится непосредственной причиной – какой-либо экологический кризис, упадок и деморализация технологической структуры или пожар войны» (курсив опять мой. – Дж. X.).

Это представители пессимистического взгляда на вещи. Песок времен иссякает, говорят они. Будущее выглядит унылым.

Научный журнал «Нейчер» критикует Движение за выживание, как «достойное порицания», а их теории – как «верхоглядство» и «чисто умозрительные построения». Английский редактор этого журнала писал оптимистически: «Кто же посмеет утверждать, будто те силы, которые все последние две тысячи лет помогали человеческому обществу становиться все более и более гуманистичным, можно теперь сбросить со счетов только потому, что ясновидящие нового толка видят в кофейной гуще предзнаменование катастрофы?»

Герберту Уэллсу, ученому и философу, когда он незадолго до смерти, в разгар кровопролитнейших и опустошительнейших сражений второй мировой войны готовил к печати последнее издание своей «Краткой истории человечества», общая картина мира представлялась поблекшей, лишенной сил, которые могли бы ее обновить. «Человек не может замереть в неподвижности, не двигаясь ни вверх, ни вниз, и как будто гораздо больше шансов на то, что он будет двигаться вниз, пока не исчезнет». Уэллс, как древле Валтасар, видел на стене вещие письмена: «Приспосабливайтесь или погибнете»! Мы, «возможно, не столь доступны новым идеям, как… сознание тех, кто жил ранее нас». Может быть, признается плодовитый мыслитель, мы не сумеем «идти в ногу с расширением и усложнением человеческого общества и его установлений. Такова самая черная тень, омрачающая чаяния человечества». Но заключительные его слова исполнены неукротимого оптимизма. Какого бы сокращения народонаселения ни потребовала природа, какие бы трудности ни вставали перед человечеством, Герберт Уэллс всей душой верит, что Homo sapiens не исчезнет до скончания времени.

Перед нами две точки зрения – оптимистическая и пессимистическая. Этот дуализм является источником силы, оселком сознания, творческим катализатором, своего рода перекрестным опылением.

Шпенглер и Тойнби в определенном смысле воплощают эту двойственность: цивилизация обречена на гибель, потому что она достигла своей материальной вершины (Шпенглер), или же она имеет возможность выжить благодаря силе творческого руководства (Тойнби). Обе стороны, обе точки зрения предполагают, что важнейшая проблема будущего прямо касается среды обитания; со сходной проблемой, хотя и менее быстро, сталкивались и предшествовавшие нам виды, которые свой краткий час занимали авансцену, пока экология не опускала занавес. Это проблема появления в природе вида, подчиняющего ее себе. И то, что мы осознаем возможность будущего кризиса, ставит нас на особое место среди прочих видов. Благодаря уменью посмотреть на себя со стороны человек получает огромные преимущества в игре за выживание.

Цивилизация – довольно туманное понятие, которое нелегко определить или истолковать, тем более что, существуя внутри нее, мы неизбежно воспринимаем ее с той или иной степенью предвзятости. В главе 5 упоминались некоторое материальные предметы, которые, согласно мнению археологов, характеризуют цивилизацию, – чеканка монеты, керамика, ткани, письменность, искусство. В свое время Льюис Дуглас, американский финансист, даже прямолинейно связал это понятие с одной-единственной магической цифрой: когда в результате рузвельтовского Нового курса цепа на золото в долларах изменилась, он объявил: «Это конец западной цивилизации».

Роберт Хейзер. антрополог из Калифорнийского университета, видит основной ориентир в осознанном желании: «Вместе с цивилизацией приходит осознанное желание оставить память для будущего». Мегалитические сооружения, с его точки зрения, – это показатели цивилизации. Доставка и установка огромных камней требовала общественной организованности, планирования, умелого политического маневрирования и творческого руководства. Неолитический человек использовал свой главный материал – камень, осознавая его способность противостоять воздействию времени. Он передвигал недвижимые камни для того, чтобы их не передвигать впоследствии. Он посылал астрономические и геометрические вести на 4 тысячи лет вперед. Его мегалитические сооружения – это машина времени, доставляющая в будущее его мысли.

Быть может, сердце цивилизации нельзя выкопать из земли, быть может, оно нематериально и заключено в мышлении, которое нельзя откопать лопатой. Для своего существования цивилизация нуждается в своде идей. Это могут быть моральные понятия, религия или высокие философские цели. Но только не сложные и запутанные философские системы. Эти последние, как указывает Грехем Кларк, понятны лишь немногим. А основная система идей должна восприниматься сознательно всеми или хотя бы верхними слоями суммарного коллективного сознания. Идеи формируются по мере развития культуры, и их система всегда должна находиться в гармонии с окружающей средой; только в этом случае возможно выживание. Когда идея сходит на нет, цивилизация рушится.

Это, разумеется, всего лишь предположение, а какие-либо обобщения можно сделать лишь в процессе его проверки. Но сам я не представляю себе, каким образом характеризующаяся определенной культурой группа способна оставаться чем-то единым, если ее не будет связывать общность идей, устремлений и целей – своего рода матрица понятий. Человек ледникового периода делился мыслями с себе подобными, хотя и не умел писать. Искусство каменного века указывает на общий интерес к животным, растениям, небу, к окружающей природе. Общение осуществлялось через устное слово, через действие и через искусство. Несомненно, пещерный художник верил в магию и в потусторонние силы (впрочем, об этом мы можем лишь строить смутные догадки), но его система идей и понятий сохраняла полную гармонию с природой на протяжение многих тысячелетий, и его культура выживала. Судя по единообразию искусства и символики характер мышления, матрица понятий не менялись на протяжении жизни тысяч поколений – срок, в сто с лишним раз превосходящий время существования Соединенных Штатов.

Неолитический человек отмежевался от палеолитического. Его основная идея заключалась в том, чтобы развивать сельское хозяйство и скотоводство, оказывая содействие природе в двух ее царствах – животном и растительном. В древней Британии система идей содержала сложный мистический компонент – исследование чисел, который мы не в состоянии постигнуть. Их внимание приковывала крайне специализированная геометрия и числовые закономерности, скрытые в циклах небесных явлений. Разрушенные кольца камней и монолиты сообщают нам некоторую часть этих сведений. Но за геометрией и числами, несомненно, должна была стоять какая-то глубокая система мышления. И было бы интересно узнать, не выплеснулись ли эти идеи, каковы бы они ни были, с течением времени в последующие культуры. Возведение астрономических сооружений Стоунхенджа, как показано тут, продолжалось в том же направлении поочередно энеолитической, бикеровской и уэссексской культурами. Эта астроцивилизация исчезла еще до римского завоевания. Отказались ли они от своих целей, утеряли ли эту систему идей, религиозное рвение, увлеченность магией?… Дело ведь не в названии.

То же самое произошло и в Юкатане. Система строительства храмов находилась в постоянно восстанавливавшейся гармонии с окружающей средой; предоставленная сама себе, природа обновляла почву покинутой области за сто лет, и население ее могло без конца продолжать круговую миграцию, не сталкиваясь ни с каким риском разрушения среды обитания. Но эта могучая система пришла в упадок. Перед эпохой испанского завоевания индейцы майя обитали в маленьких примитивных селениях, беспорядочно разбросанных среди джунглей. Крушение цивилизации могло в какой-то степени усугубиться и ускориться внутриплеменными войнами, но представляется более вероятным, что население просто утратило веру в прежнюю систему. Матрица понятий разрушилась.

Как замечает Глинн Дэниэл в «Идее предыстории», существуют «несомненные свидетельства упадка Египта». После тридцати династий фараонов Египет стал тенью своего былого могущества. «Он не взирает в небеса, в нем астрономия мертва, иными стали циклы знаний» (Томас Браун, XVII в.). Однако тому, кто знает современный Египет, слово «упадок» представляется довольно неуместным; страна на Ниле поистине опирается на свое великое наследие.

Распространение цивилизации по Европе после падения Римской империи принято объяснять новыми верованиями. Прежняя тевтонская идея силы племени, верховенства интересов группы, связанной кровным родством, могла бы существовать неограниченно долгое время, превратившись в оплот современной групповой динамики. Однако идеи христианства начали проникать в Римскую империю еще за несколько веков до ее реального упадка. Миссионеры предлагали племенам нечто такое, чего нельзя было добиться силой оружия, – гарантированную жизнь после смерти. А именно это было и оставалось вечной грызущей тревогой тевтонских и англосаксонских вождей – тревогой, против которой все сложности внутригрупповой иерархии не давали никакого противоядия. Рим не сумел окончательно цивилизовать Европу с помощью своих легионов, но этот процесс завершило христианство. По сути религия представляет собой систему идей. Евангелие получало власть над людьми там, где сила терпела неудачу. Новая вера контролировала жизнь каждого отдельного человека и обеспечивала то территориальное сплочение, которое было необходимо для возникновения западной цивилизации.

Идеи бывают опасны. Фред Хойл сказал как-то в своей лекции, что распространение одной-единственной ошибочной идеи может уничтожить мир. Когда его попросили назвать такую идею, он ответил, что к большой радости ему в голову не приходит сейчас ни одного подходящего примера. Однако, добавил он, мировая история могла бы оказаться совсем иной, если бы в 1930 г. Адольф Гитлер и японские военно-феодальные круги получили в свое распоряжение 30 страниц с изложением одной идеи – теории атомной бомбы. А если бы эти 30 страниц содержали чертежи и расчеты пока еще не пускавшейся в ход смертоносной радиоактивной кобальтовой бомбы, то человечество теперь, возможно, состояло бы из нескольких семей, ютящихся в пещерах.

Научная революция далеко продвинула человека в его стремлении к материальному прогрессу и пониманию природы. Научное мышление придало новое, второе измерение зрелым гуманитарным наукам. Изобилие новых идей поистине поразительно! Нам теперь приходится осваиваться с гипотезами, что в нашей Галактике существует свыше миллиарда планет, пригодных для обитания; что на планетах, сходных с Землей, также возникает «первичный бульон» из сложных органических веществ, из которого развивается жизнь; что возникновение разумных видов представляет собой закономерный естественный результат эволюции; что гигантские расстояния между обитаемыми планетами обеспечивают им нечто вроде космического карантина и если одна система уничтожает сама себя, другие системы остаются в безопасности; что звездные цивилизации могут пытаться вступить с нами в общение, используя радиосигналы; что разумная жизнь, какую бы форму она не имела, подразумевает развитие науки и техники; что эти экзобиологические системы могут оказаться более развитыми, чем мы; что они могут ввести астрономические идеи в земное мышление.

За рубежами современной науки простираются туманные области ясновидения, оккультизма, телепатии, великовскизма. Одна из новых идей, возникших в этой туманной области, сводится к тому, что неопознанные летающие объекты (НЛО) представляют собой машины, прилетающие к нам из будущего, – машины времени с рожденными на Земле человекообразными существами, генетическими наследниками (в далеком будущем) нынешнего Homo sapiens. Сидящие в этих НЛО любители истории берут курс на даты, которые они считают критическими для нашей цивилизации, дабы провести в качестве очевидцев кое-какие «полевые» исследования. (Если бы какой-нибудь джин предложил мне исполнение одного желания, я попросил бы у него машину времени, чтобы посетить такие эпохи, как 1776 и 1066 гг. и. а. и 2000 г. до и. э., просто чтобы самому посмотреть, как все это было на самом деле, и сравнить мои личные наблюдения с текстами школьных учебников. Научно говоря, машина времени, путешествующая в прошлое, противоречит теории относительности: если бы она была возможна, то потребовался бы минус в подкоренном выражении уравнения, описывающего замедление времени.)

Лично я никогда не сталкивался ни с одним убедительным свидетельством существования НЛО. С моей точки зрения, они вообще не подходят под понятие идеи. Те немногие случаи, которые я сам исследовал, все оказались вполне объяснимыми естественными явлениями. Однако право и привилегия каждого желающего – заниматься свободным построением гипотез за пределами науки.

Идеи человека XX в. переполняют печатную литературу, ложатся на ленты видеозаписи и со времени изобретения радио уносятся с Земли на радиоволнах со скоростью света. Идеи, которые неизбежно воздействуют на будущее.

Взять хотя бы идею роста. Понятие роста и расширения было заложено еще в трудовой этике пуритан в те времена, когда отцы пилигримы отправились на «Мейфлауэре» в Новый Свет. Оно вошло в современную деловую систему как «планирование на будущее» и является необходимым условием существования нынешней экономической системы, опирающейся на получение прибыли. Это тот элемент американской цивилизации, который в конечном счете обязательно должен исчезнуть. Иначе не может быть. Бесконечное расширение производства при ограниченных ресурсах невозможно. Нельзя вылить литр из полулитровой бутылки. Закон спроса и предложения, который в прошлом считался фактором стабильности, создает не столько здоровое равновесие, сколько инфляцию. Экономические факторы необходимо приспособить к стабилизированной системе без резких всплесков уходящих вверх кривых. Ровный уровень прибылей, ровный уровень производства, ровное потребление.

Пауль Эрлих рекомендовал Англии снизить численность своего населения до 30 миллионов человек, запретить употребление двигателя внутреннего сгорания на автомобилях (катастрофических пожирателях ресурсов) и планировать стабилизированную среду с нулевым ростом. Барри Коммонер считает, что человеку следует побыстрее вернуться в экологический круг, вызвав при этом минимум нарушений. В современном мышлении наблюдается отход от механицизма ньютоновской науки. Существует точка зрения, что человек, несмотря на могучую технику, несмотря на увеличивающийся объем знаний, тем не менее не является полным господином положения. Природа, быть может, сильнее человека. На заре современной научной эры, три века тому назад, Фрэнсис Бэкон сказал: «И над природой можно властвовать не иначе, как повинуясь ей, и вот так эти две цели – человеческое знание и человеческое могущество – на самом деле соединены в одном…»

Теперь мы живем в очень сложном мире. По данным Движения за выживание, полмиллиона видов изготовленных человеком химических веществ в настоящее время переполняет окружающую нас среду, нанося тяжкий вред рекам и воздуху. Их воздействие на экологический цикл непредсказуемо. Даже следы некоторых из этих веществ способны нарушить равновесие. Удобрения, инсектициды, добавления, вводимые в пищевые продукты, аэрозоли. Вызвавшая панику ртуть, которую обнаружили в тунцовых консервах, атмосферного происхождения. Она высвобождается из земли при каждом новом нарушении целости почвенного покрова, а с расширением строительства дорог и зданий, а также из-за воронок, оставляемых снарядами и бомбами, ее содержание в атмосфере за последние полвека удвоилось. Ртуть вызывает психические расстройства. В прошлом веке она бесконтрольно применялась в шляпной промышленности, и процент душевных заболеваний среди рабочих, обрабатывавших фетр, был очень высок; отсюда старая английская поговорка: «Сумасшедший, как шляпочник». Загрязнение среды обитания в соединении с исчезновением привычных условий жизни поставило в настоящее время на грань вымирания 280 видов млекопитающих, 350 видов птиц и 20 000 видов растений. Сжигание ископаемого топлива приводит к обогащению атмосферы двуокисью углерода, которая задерживает солнечную радиацию,[52]52
  Речь идет о развитии так называемого «парникового эффекта». – Прим. ред.


[Закрыть] что должно привести к постепенному потеплению климата и к затоплению городов мировым океаном, уровень которого повышается за счет таяния полярных льдов. Запасы металлов, продолжает свои прогнозы Движение за выживание, полностью истощатся через пятьдесят лет, если потребление их будет расти по-прежнему. Медь станет дороже золота. Разрыв между промышленными и развивающимися странами увеличится, и уровень жизни «имеющих» повысится по сравнению с уровнем жизни «неимеющих», так что Африка, Индия, Китай никогда не обретут того материального изобилия, которое было характерно для Соединенных Штатов 70-х годов. И социально, и политически это не может не усугубить международную напряженность.

Авторитетный Римский клуб – собрание 70 ученых и бизнесменов, пользующихся международной репутацией, возглавляемое Аурелио Печчеи, бывшим директором концерна «Оливетти» (пишущие и конторские машины), – попытался с помощью компьютера прогнозировать на будущее загрязнение среды обитания, численность населения и обеспеченность продуктами питания. Детище технического прогресса должно было оценить его же катастрофические последствия. Компьютер обнаружил в магическом кристалле, показывающем будущее, те же темные тучи, что и Движение за выживание. Выданные им кривые достигают максимальной крутизны, максимальных экологических изменений к 2020 г. («Возможно, к концу века и, во всяком случае, при жизни наших детей»). Кризис перенаселения, согласно этим данным, предполагается к 2050 г. Томас Мальтус, английский экономист и друг поэта Колриджа, утверждал, что размножение всякого биологического вида имеет тенденцию обгонять предоставленные ему природой возможности. Численность видов периодически меняется. Кролики размножаются – и запасы корма истощаются. Голод сокращает численность кроликов – растительный покров восстанавливается. Кролики опять размножаются.

Для человека этот процесс является односторонним. Он использует естественные ресурсы – минералы и т. и., – которые вновь не вырастают. Сократившееся после 2050 г. население Земли будет испытывать недостаток во всем. Деннис Медоус, возглавлявший вычислительную группу Массачусетского технологического института, испробовал тысячи различных моделей. Все прогнозировавшиеся «будущие» завершались крахом, если в прогноз включался фактор роста. Кроме одной кривой – когда были приняты коэффициент роста, равный нулю, и вторичное использование всех материалов.

Не требуется компьютера, чтобы продемонстрировать те изменения, которые загрязнение среды обитания вызвало за последние десять лет. Летчики пассажирских авиалиний теперь видят туманную дымку на высоте до 1,5 км там, где ее прежде не было. Из архивов обсерваторий извлекаются старые фотопластинки, которыми астрономы прошлого в тиши кабинета пользовались для изучения редких элементов в составе звезд. Теперь с их помощью ищут спектральные линии веществ, загрязняющих атмосферу. Один житель Новой Англии, вернувшись из поездки в Лос-Анджелес, сказал: «Я видел будущее, и оно мне не понравилось».

Корнем проблемы называют науку и технику, главным образом последнюю. Но ведь они в свою очередь созданы разумом человека. Многие сигналы, предупреждающие об опасности, невидимы и могут быть обнаружены только с помощью приборов, – стронций-90 в стакане молока, сахарин, циклические углеводы, йод-131 на зеленом пастбище, ртуть и углекислый газ в воздухе, ДДТ в организме птиц. Все это не так очевидно, как детергенты, пенящиеся в сточных водах, или ЛСД, калечащее мозг. Средний гражданин пребывает в недоумения: он привык полагаться на науку и технику, как доисторический человек полагался на магию. Возникает недоверие и подозрительность: а нет ли тут заговора ученых и инженеров? А вдруг компьютер – чародей, а они – всего лишь его ученики и подручные?

Рис. 39. Будущее, рассчитанное с помощью компьютера для Римского клуба.

Все прогнозы на будущее определяются логикой. Если исходные предпосылки одинаковы, логика предскажет один и тот же исход, а будет ли он сформулирован человеческим сознанием или компьютером, никакого значения не имеет. Ученые и дельцы исходили из предположения, что тенденции, наметившиеся на протяжении жизни последних поколений, будут сохраняться и развиваться в прежнем направлении. Они не ввели в свою программу никаких изменений указанных тенденций, так как не могли представить себе эти изменения. Но предложили внешний контроль с помощью долларов и фунтов: человек, имеющий детей, облагается особым налогом (пособие на детей шиворот-навыворот), цена на топливо после определенного строгого лимита резко повышается, оборудование также облагается высоким налогом в зависимости от предусмотренного периода его амортизации – налог этот уменьшается обратно пропорционально сроку оборудования с тем, чтобы продукция, предназначенная для функционирования в течение ста лет и более, вообще налогом не облагалась.

Но, конечно, все эти расчеты могут быть опрокинуты непредвиденными изменениями. Предположим, возникнет какая-то новая могущественная идея, предположим, в моду войдет семья с одним ребенком, поскольку такое положение обеспечивает всей семейной ячейке более высокий жизненный уровень, более широкие возможности в смысле образования для ребенка и (безусловно, в полном противоречии и со старыми, и с новым положениями детской психологии) оптимальную семейную атмосферу. Благодаря современным разнообразным средствам контроля над рождаемостью такую тенденцию, если бы она возникла в обществе, легко было бы осуществить на деле. Распространение подобной идеи смешало бы все прогнозы. К 2000 г. население США упало бы до 100 млн. человек, а в 2020 г., предполагаемом году катастрофы, эта цифра снизилась бы до 50 млн. человек – числа, едва-едва достаточного, чтобы поддержать жизнеспособную цивилизацию в 50 штатах. Во время экономического спада 1957 г. президент Эйзенхауэр призвал американцев «почаще покидать дом и тратить!» Будущий президент, возможно, обратится к стране по объемному топографическому суперцветному телевидению с призывом: «Ради благополучия страны сидите дома и размножайтесь!» Если с каждым поколением население будет сокращаться вдвое, то в 2020 г. президент будет обращаться к нации с очень высоким процентом пожилых и стариков. Менее четверти его слушателей окажутся способными выполнить это пожелание. Его призыв к увеличению народонаселения, подобно усмешке Джона Олдена, одного из «отцов пилигримов», когда он «сказал о себе», потребует для своего осуществления многих лет, а тем временем кривая населения будет по экспоненте приближаться к нулевой оси графика.

Ральф Уолдо Эмерсон был пылким и мудрым натуралистом. Оптимист, он видел силу бога в природе и силу идей в человеке. «Берегитесь топ минуты, когда великий бог даст волю мыслителю на этой планете», – сказал он. Берегитесь Эмерсона! Это он привил идею неограниченного роста запыхавшемуся пуританизму прошлого века, когда Америка жаждала создать культуру выше европейской: «Человек вскармливается неиссякаемыми источниками и черпает, сколько ему нужно, у неистощимой мощи». «Кто может поставить предел возможностям человека?» Век спустя, в наши дни, он, вероятно, первый внес бы изменения в эту философию самодостаточного роста и приспособил бы свои чаяния к возможностям экосистемы. Его соученик по Гарварду, тоже живший в Конкорде, Генри Торо был более практичен. Он подчеркивал важность равновесия в природе. Он был экологом задолго до того, как появилось это слово, задолго до того, как идеи экологии зазвучали по всему миру.

Торо взял взаймы топор и построил хижину в шт. Массачусетс, у Уолденского озера; согласно сообщению в конкордской городской газете, он ориентировал диагональ фундамента по календарной линии на точку солнечного восхода в дни равноденствий, 21 марта и 22 сентября. Два года он жил так же независимо от человеческого общества, как живет птица в гнезде, и писал свой вдохновенный «Дневник» натуралиста. Птицы слетались на его зов и рыбы проплывали между его пальцами. Торо ставил своей целью вывернуть наизнанку пуританское понятие недели – шесть дней для обогащения разума и духа, один день для труда. Он был полностью удовлетворен этой жизнью на том уровне, который предъявляет минимальные требования к экосистеме.

Если глашатаи экологии правы, гражданам промышленных (переразвитых?) стран предстоит пережить значительный процесс приспособления как в материальном, так и в психологическом отношении. Возможно, нам придется привыкнуть к идее семьи без автомобиля, к энергетическому уровню с бюджетом тепла на уровне фермы XVII в. и к небольшим городкам, расположенным поближе друг к другу для сокращения перевозок. (Никакой «золотой молодежи», шляющейся по планете на личных реактивных самолетах!)

Рис. 40. Символический рисунок Аллена Гинзберга.

В числе первых выразили беспокойство перед грозящим катаклизмом различные студенческие общества и объединения. Мы с женой в течение «Недели Земли» в 1970 г. присутствовали на ряде их заседаний. Аллен Гинзберг, поэт нового стиля («Оммммммммм…»), с которым мы там встретились, нарисовал для нас классическую картину трех рыб с одним общим глазом внутри круга – это должно символизировать взаимозависимость всего сущего. Появилось множество неофициальных клубов, которые ставят своей целью обсуждение, планирование, сплочение, а также регистрацию вредных мнений – пульса загрязнения среды обитания. Это и есть те «наши дети», о которых говорило Движение за выживание, то поколение, которому придется лицом к лицу встретить все эти проблемы – истощение запасов топлива и полезных ископаемых, загрязнение среды начиная от морского дна и вплоть до стратосферы, уровни шума и радиации, психологическое перенапряжение, создаваемое темпом современной жизни, противоестественностью резкого перехода человека от устойчивой среды обитания к непрерывно и быстро меняющейся, в которой большинство окружающих предметов созданы техникой и были неизвестны еще поколение назад.

Все это приводит к огромным сложностям. Экосистема Солсберийской равнины и долины Нила была проще и управлялась легче. Экология находилась в равновесии, потребление естественных ресурсов было минимальным. Окружающая среда осознавалась, вызывала благоговение, почиталась, и в те доисторические времена, несомненно, существовало вполне удовлетворительное представление о месте человека во Вселенной. В той древней устойчивой системе человек достиг самой сути тех целей, которые ставятся перед цивилизацией в наши дни.