Текст книги "Кроме Стоунхенджа"

Автор книги: Джеральд Хокинс

14
Заключительные мысли

Я снова сидел за моим письменным столом, работая на этот раз над проблемами ионизации верхних слоев атмосферы под воздействием метеоритных частиц. Внизу под окном виднелись теннисные корты, а дальше вставали дома Кембриджа.[53]53
  Пригород Бостона, в котором находится Гарвардский университет. – Прим. перев.


[Закрыть]

В дверях показалась массивная фигура Иммануила Великовского. Обаятельная улыбка, крепкое рукопожатие, солидная профессорская седина, мягкий, но зычный голос. Привел его наш общий знакомый из одного бостонского высшего учебного заведения, а цель его визита заключалась в том, чтобы обсудить со мной «Разгадку тайны Стоунхенджа». Он сел перед книжным шкафом по ту сторону моего настольного арифмометра. Его спутник закрыл дверь и сел рядом с ним.

Великовский весело пошутил, что вот довелось ему таки попасть в окрестности Гарвардской обсерватории. Он имел в виду ее участие в бурном споре 50-х и 60-х годов, получившем затем название «дело Великовского». У меня имелся экземпляр его «Миров в столкновении», на титульном листе которого он написал: «Проф. Джеральду Хокинсу – о камнях и звездах». И добавил две цитаты из библии – из главы 24 Книги Исайи и из псалма 96.

Скорее всего Великовский уже прочел мою статью, которая только что была напечатана в журнале «Physics today». Там, в частности, говорилось:

«Мои товарищи-астрономы проверили расчеты, и результаты по-прежнему не вызывают у них особого волнения: ученый, занимающийся главным образом Солнечной системой и тем, что лежит за ее пределами (предпочтительно последним), принимает как нечто само собой разумеющееся те особые внутренние ощущения, которые как будто вызывают Солнце и Луна у всех живых существ, будь то древние британцы, перелетные птицы или голубые крабы (тут имеются в виду лабораторные крабы, которые под приливным воздействием Луны скучиваются в одном конце аквариума). Точно так же величины, найденные в Стоунхендже тля наклона земной оси и наклонения лунной орбиты примерно в 2000 г. до и. э., не слишком потрясают астрономов, поскольку они вполне согласуются с современными экстраполяциями. Эти полученные в Стоунхендже цифры, быть может, являются наилучшим опровержением тезиса Великовского о катастрофических смещениях земной оси в первом тысячелетии до нашей эры, но, впрочем, тезис Великовского не получил теплого приема и по другим причинам».

В частности, насколько мне удалось уловить, Великовский предполагает две крупнейшие катастрофы: в 1500 г. до и. э., подгоняя ее под предполагаемую дату исхода евреев из Египта, и в 687 г. до и. э., в эпоху второй кампании Синаххериба в Палестине. Первую из них он объясняет тем, что вблизи Земли прошла Венера, которая позже, после нескольких сотен возмущений орбиты, вышла на свою нынешнюю орбиту, почти точно круговую. Вторая катастрофа была якобы вызвана приближением Марса. В результате первой катастрофы Земля, по мнению Великовского, начала вращаться в обратную сторону. Кроме того, после обеих катастроф наклон земной оси заметно изменился. Опирались эти гипотезы главным образом на библейские цитаты, на легенды и на своеобразное истолкование современных научных данных.

Я отнюдь не противник новых идей, – наоборот, я считаю их важнейшим орудием в борьбе за знание, – но идеи эти должны зарождаться, проверяться, развиваться и предлагаться на рассмотрение ученому миру в строгой системе научных формул. Каждая из гипотез Великовского потребовала бы от ученого нескольких лет изысканий и проверок, вполне сопоставимых с работой над объемистой монографией или над докторской диссертацией – работой сложной и трудоемкой. Однако пока еще никто, включая и самого Великовского, даже не пробовал разработать математическое обоснование всех этих катаклизмов в небесной механике, как с гравитационными полями, так и без них. Собственно говоря, научные исследования выявили ряд количественных фактов, которые свидетельствуют против этих гипотез, и в том числе новая область астроархеоло-гии, о которой идет речь в вышеприведенной цитате из «Physics today». Другой пример – обратный расчет движений небесных тел. Орбиты можно рассчитывать во времени вперед (так рассчитываются в эфемеридах будущие положоппя Солнца. Луны и планет) или назад (неизвестное место запуска первых спутников было установлено путем обратного расчета их орбитального движения). Расчеты для Солнечной системы со всеми ее девятью планетами были проведены в обратном направлении на тысячи лет. Если отбросить небольшие цикличные колебания, все орбиты в ней устойчивы. Ни Марс, ни Венера не приближались к Земле ни в 688, ни в 1500 г. до и. э.

У меня не было ни малейшего желания оказаться втянутым в «дело Великовского». Полноценный научный отклик потребовал бы времени, достаточного для написания настоящей книги, а то и больше, но при этом любой специалист, еще не перевернув очередной страницы, заранее будет знать, что она содержит. Великовский – великий мастер дискуссий, но он работает на другой длине волны, нежели физика, за ее количественными пределами. При сохранении подобного положения вещей его теория никогда не будет доказана, как не будет и обоснованно принята.

Великовский понимал, что Стоунхендж в настоящее время функционирует точно так же, как в первые дни своего существования – восходы Солнца, восходы Луны, 56-летний цикл, 30-летний цикл и т. д. Если он действительно был построен в 2000–1700 гг. до и. э., это доказывает, что никаких катастрофических смещений земной оси с тех пор не происходило. Насколько я понял его рассуждения у меня в кабинете, он относил постройку Стоунхенджа к заметно более поздней дате, а конкретно – позже 687 г. до и. э., доказывая, что археологические данные неверны, датировка методом анализа радиоактивного углерода очень ненадежна, а древнее костяное орудие могло быть брошено в яму, вырытую, когда была начата постройка, т. е. гораздо позднее его изготовления. Перенесение постройки Стоунхенджа в 600 г. до и. э. должно было означать, разумеется, что он строился в эру нынешнего наклона земной оси, уже после завершения последней великой катастрофы. Я указал, что изменение наклона земной оси – процесс медленный и в 600 г. до и. э. арки были ориентированы так же точно, как в 2000 г. до и. э. и как в наши дни. Но, добавил я. установление места Стоунхенджа в доисторической хронологии Западной Европы – задача крайне трудная и требующая специальных знаний; сам же я в моих исследованиях предоставлял ее решение профессиональным археологам. И если бы он пожелал изложить свои доводы им…

Позже один из критиков теории Стоунхенджа назвал ее «легковесной» и «неубедительной». Великовский, по-видимому, тоже прочел эту статью и пошел еще дальше, вообще отрицая, что арки и монолиты ориентированы астрономически значимым образом.

В Перу и в Египте я работал уже после визита Великовского. Собственно говоря, время перестройки храма Амона-Ра совпадает с моментом первой из его гипотетических катастроф или непосредственно ему предшествует. Я не говорил с Великовский на эту тему (полный отчет об этих исследованиях еще только готовится), но он вполне способен возразить, что храм перестраивался в ту эпоху, чтобы указывать на точку восхода Солнца в день зимнего солнцестояния, именно потому, что в этом возникла необходимость после изменения наклона земной оси. Я с таким мнением согласиться не могу. Направление, отмеченное в храме Амона-Ра, как и направления, отмеченные в Стоунхендже, вполне действительны и сейчас, с небольшим отклонением в полградуса, предсказанным астрономической теорией, но этот факт исключает смещение земной оси в 687 г. до и. э. К тому же существуют все основания считать, что до перестройки, произведенной царицей Хатшепсут и Тутмосом III, старые храмы тоже располагались точно по той же оси. А ведь имеется еще кость из Гонцов, Вудхендж, Баллахрой и десятки других астрономически ориентированных сооружений, не говоря уже о пирамидах в Гизе, которые ориентированы точно по странам света и, несомненно, были построены задолго до 1500 г. до н. э.

На противоположной от Египта стороне земного шара, на западных берегах Тихого океана, поклонение солнечному божеству тоже было хорошо известно. «Страна восходящего солнца» во второй мировой войне опиралась на идеологию синтоизма – религии, возникшей из культа Солнца. В пантеоне «восьмисот мириадов божеств» старого синто, возникшего две тысячи лет назад, если не раньше, господствующее место занимала Аматерасу-Омиками, богиня Солнца. В эти «мириады» включались духи гор, ручьев, деревьев, несколько напоминающие ваку древнего Перу. Мне как-то попался старинный рисунок, изображающий восход Солнца слева от священной горы, – вид, открывающийся от храма Футамигаура. Направление на точку восхода Солнца фиксируется двумя скалами и деревянными воротцами (трилитом).

Рис. 41. Мнимый астронавтический «уако» из Перу с космическим кораблем и четырьмя сигнальными огнями.

Кстати о власти, которую может приобрести над сознанием система идей. Синтоизм в довоенной Японии утверждал: японское государство создано богиней Солнца; император ведет свое происхождение от Солнца; он и его потомки благодаря божественному родству с силами неба и природы будут править Японией вечно; японцы храбрее, доброжелательнее и умнее всех прочих народов; их мораль находит опору в самой себе и неизменна; волей богов императору предназначено распространить свою власть на весь мир.

Если вернуться с Дальнего Востока в священную землю западных религий, то мы находим в Библосе (Ливан) посвященный Солнцу обелиск с наконечником из листового золота. Там же, в гробнице II в., было найдено золотое изображение солнечного бога в виде ястреба. В Хазоре, на берегу Тивериадского озера, найден камень, посвященный лунному богу. На стеле ханаанского святилища, датируемой XIII в. до и. э., две руки тянутся к полумесяцу. Астрономически говоря, диск в полумесяце может обозначать «старую луну в объятиях молодой», когда свет Земли чуть освещает лунный диск, край которого (серп) озарен Солнцем. Ханаанское влияние прослеживается в Ветхом завете, в Книге Иова, в псалмах, и мировоззрение ханаанеев глубоко влияло на иудейскую мысль. Святилище в Хазоре больше, чем все известные храмы, напоминает по планировке храм Соломона в Иерусалиме, который был ориентирован на Солнце.

Рис. 42. Руки, тянущиеся к лунному богу в храме Хазор у Тивериадского озера.

Интерес к астроархеологии не угасал, порождая все новые и новые отклики. Материалы исследований и переписка заполнили уже пять ящиков картотеки. Теперь каждый день после работы я посвящал несколько приятных часов тому, чтобы читать письма и отвечать на них. Некая американская туристка прислала открытку из Солсбери. «Я знаю, где находятся исчезнувшие камни, – сообщила она. – В Эйвбери, на кладбище XVII в.». По ее мнению, могильные плиты грубо пирамидальной формы когда-то служили исчезнувшими поперечинами арок. «Ваш таинственный Иоганнус Людовикус Де Ферре был резчиком по камню: буквы на надгробиях выполнены в том же стиле!» Интересное умозаключение, но скорее всего лишенное фактической основы. И. Л. Де Ферре действительно вырезал свое имя на камне трилита № 53 в Стоунхендже, но, по моим данным, он был «антикваром», а не резчиком по камню.

Суиндонский музей получил сообщение о каком-то «голубом камне» в одном из садов деревушки Ротон и навел справки. Розыски не привели ни к чему, никаких сведений об истории этого «голубого камня» не сохранилось.

Житель Ситтингбориа (Кент) записал местную легенду, «возможно», как-то связанную с Пяточным камнем, который называли иногда «Пятой монаха». Священник застиг дьявола в ту самую минуту, когда он собирался украсть церковные колокола. Дьявол свалился на землю, и отпечаток его сапога «и посейчас виден на камне у церковных ворот».

Дьявол, женщина и игра в числа фигурируют в народном сказанье в «Прививальщике оспы» Джона Смита:

«Дьявол оделся знатным господином, взял набитую деньгами мошну, явился к старухе, которая сидела у стола, и предложил ей купить камни, а сам высыпал деньги перед ней на стол и сказал, что даст ей за камни столько, сколько она сумеет отсчитать, пока он будет перевозить камни.

Монеты были мелкие и необычные – в четыре с половиной пенса, в девять пенсов, в тринадцать с половиной пенсов и так далее, но сделка, предложенная дьяволом, все же показалась старухе такой выгодной, что, несмотря на трудности со счетом, она согласилась… Однако едва она придвинула к себе монету в четыре с половиной пенса, как дьявол громким голосом крикнул: «Стой!» и объявил, что камни уже увезены. Старуха не поверила и посмотрела в окно на задний двор, но к ее несказанному удивлению все вышло по слову Сатаны, ибо враг рода человеческого во мгновение ока собрал камни, обвязал их веревкой и перенес на Солсберийскую равнину…»

Сам доктор Смит питал больше доверия к другой легенде, утверждавшей, что Стоунхендж был построен великанами. Он приводит рассказ Томаса Эллиота: «Я сам… в трех-четырех милях от Стонэнджа видел человеческие кости, кои были найдены глубоко в земле, а будучи сложены воедино, имели в длину 13 футов 10 дюймов (4 м 20 см. – Перев.), и родитель мой взял себе зуб величиной в добрый каштан. Пишу же я о сем, поелику находятся люди, которые чего не знают сами, в то верить не хотят».

Рис. 43. Солнечный восход, видимый через ворота синтоистского храма.

Сторонник философии трансцендентализма Эмерсон был «готов утверждать, что эти камни снесли в одно место и уложили друг на друга какие-то умнейшие слоны или милодонты. Но только эти почтенные животные должны были знать способ, как высекать хорошо подогнанные друг к другу шипы и гнезда и обрабатывать поверхность камней».

Из перуанского города Ики мне «без объяснений» прислали газетную вырезку. Еще один насканский загадочный сосуд с (предполагаемым) лицом звездного скитальца (марсианина?), космическим кораблем и четырьмя межпланетными ориентирами. Признаюсь, однако, что я лично увидел на нем всего лишь насканское лицо позднего типа, стрелу и четыре пятнышка.

Бывший метеоролог сообщил мне точные сведения о состоянии видимости на рассвете. Обычно облачный покров, температуру и видимость, связанную с прозрачностью атмосферы, измеряют в определенные часы суток, а потому солнечные восходы с этой точки зрения специально не описываются. Вот почему это письмо было для меня особенно интересным и ценным. Живет мой корреспондент в 30 км от Стоунхенджа и в течение 48 лет наблюдал солнечные восходы в дни солнцестояний и равноденствий – подлинный рекорд, особенно если учесть, что в день летнего солнцестояния Солнце восходит в 4 часа 30 минут утра. Такие же наблюдения вел до него его отец, тоже метеоролог, и вместе они описали 281 восход в «хендже» за период свыше 80 лет. Общий итог таков: Видимость солнечного восхода в день:

летнего солнцестояния: 15 – превосходная, ясное безоблачное небо; 26 – частичная, высокие дождевые облака; 14 – плохая, густой туман, еле виден диск; 27 – отсутствует, дождь, низкие кучевые облака.

зимнего солнцестояния: 26 – превосходная, ясное небо, полосы высококучевых облаков; 9 – частичная, тонкие разорванные облака; 18 – плохая, туман; диск виден после восхода; 20 – отсутствует, облака, дождь, густой туман, снег, туман,

весеннего равноденствия: 36 – превосходная, чистое небо, высокие кучевые облака; 15 – плохая, туман, короткие дожди; 8 – отсутствует, дождь, туман, низкие облака;

осеннего равноденствия: 48 – превосходная, ясность высокого давления; 11 – плохая, частичная, в облаках или в тумане; 8 – отсутствует, густые облака, туман.

Из этого можно сделать вывод, что Солнце было видно в 78 % случаев – поразительно высокий средний процент! – а в 125 случаях (45 %) видимость была превосходной. Мой корреспондент указал на еще один поразительный факт: шанс увидеть солнечный диск в момент восхода в дни равноденствий был на 20 %) выше, чем в дни солнцестояний, и зимой погодные условия оказались благоприятнее, чем летом! Для него Стоунхендж был метеорологической станцией. Прогнозы на будущую зиму составлялись в дни осеннего равноденствия, а на лето – весной. Святой Суизин, сказал он, которого пьяные датчане предали мученической смерти под Винчестером, родился и вырос в 8 км от Стоунхенджа, и «не так уж случайно» день святого Суизина слывет днем, предсказывающим погоду: если в Англии на святого Суизина идет дождь, значит, ближайшие сорок дней тоже будут дождливыми.

Материал по 281 восходу как будто показывает, что шансы на успешное наблюдение восхода в наши дни очень высоки. В эпоху же постройки Стоунхенджа климатические условия, по-видимому, обеспечивали ясность неба, почти не уступающую средиземноморской, но трудно сказать, был ли реальный облачный покров меньше.

Для сравнения я провел такие же наблюдения зимой 1967–1968 гг. в Испании, где проводил отпуск. Я жил на южном побережье – Коста дель Соль,[54]54
  Солнечный берег (исп.). – Прим. перев.


[Закрыть] где горизонт чист и видимость предположительно должна быть чрезвычайно высокой. Я наблюдал восходы Солнца, Луны и также самой яркой звезды небосклона – Сириуса. И вот какая в результате получилась видимость:

восходы Солнца: 15 – превосходная, ясное небо, весь восход виден с момента первого проблеска до появления всего диска над горизонтом (в 4 случаях наблюдался «зеленый луч», о котором говорилось в главе 3); 7 – плохая, облачность; 1 – отсутствует, сплошная облачность;

восходы Сириуса: 1 – превосходная, видимая величина звезды на горизонте +4; 13 – плохая, Сириус становился видимым только поднявшись над горизонтом примерно на 1°, затем мерцание делало его временами невидимым; 6 – невидим.

Эти наблюдения проводились в ноябре и декабре – вероятно, в самые пасмурные месяцы на Коста дель Соль. Нетрудно вычислить, что шанс увидеть какую-то часть восхода равен 95 %, т. е. он примерно вдвое выше, чем на Солсберийской равнине.

Что меня поразило, так это плохая видимость восходящих звезд. Сириус, самый многообещающий, был виден на горизонте всего один раз из 20. Шанс увидеть восходящую звезду в пределах 1° над горизонтом был на 25 % меньше, чем для Солнца. Но даже когда звезда и была видна, она оказывалась малоудачным объектом: видимая яркость Сириуса колебалась от – f-4 до полной невидимости. Это вызвало у меня серьезные сомнения относительно того, что доисторический человек наблюдал звезды над самым горизонтом, будь то в британских каменных кругах или в перуанской пустыне. Это зрелище не только не обладает внушительностью, но его вообще заметить очень трудно.

Восходы Луны наблюдались четко и по видимости не уступали солнечным, однако в таблицу они не включены, потому что в декабре благодаря смещению точки восхода Луна вставала уже не из Средиземного моря, а из-за дальних зубцов Сьерры-Невады, горного хребта с видимой высотой около 1–1,5°. Я с интересом обнаружил, что накануне полнолуния и вечером в полнолуние Луну можно было увидеть уже тогда, когда она поднималась из-за морского горизонта. Эта возможность была бы крайне важной для Стоунхенджа, если, как я предполагаю, время восхода Луны служило последним предупреждением о близящемся затмении. Восходящая Луна была видна совершено ясно, хотя восходила она более чем за час до захода Солнца.

Один из восходов Сириуса, как ни был он слаб, я наблюдал в обществе двух местных жандармов. В конце концов, по внешним признакам астроном, взирающий на звезды, не так уж отличается от контрабандиста. Я рассказал, чего я жду, и указал место, где должен был взойти Сириус. Мои новые знакомые в форменных фуражках u мундирах выслушали мои объяснения весьма скептически. К большому моему облегчению Сириус взошел с хронометрической точностью. Но он мерцал, словно подмигивающий фонарик! К чести жандармов надо сказать, что они целых пять минут наблюдали, как звезда (или сигнал контрабандистов?) встает из моря вместе со своим созвездием.

Один морской капитан в отставке ответил утвердительно на мой вопрос, можно ли было использовать Стоунхендж для предсказания приливов. Да, конечно. Приливы вызываются притяжением Луны и Солнца, а потому (с учетом «прикладного часа» для данного порта) находятся в определенном соотношении с восходом и заходом ближайшего из этих небесных тел – Луны. Квадратурные приливы, то есть приливы во время четвертей Луны, и так называемые весенние приливы в новолуния и полнолуния можно предсказывать, производя отсчеты по 30 камням capсенового кольца или же (с большей точностью) по 29 и 30 лункам колец Y и Z. Особенно высокими приливы бывают, когда Солнце и Луна оказываются на одной прямой с Землей на определенной долготе эклиптики. Эти приливы следуют циклу продолжительностью 18,61 года, и в принципе их можно предсказывать с помощью лунок Обри. Лично я не считаю, что имеющихся данных достаточно для подтверждения этой гипотезы, но Александр Том убежден, что шотландские лунные круги должны были иметь и такое назначение, поскольку при плавании в проливах между островами состояние приливов – это вопрос жизни и смерти.

Одна весьма начитанная дама указала мне на отрывок в произведении… Вольтера, не более и не менее! В «Задиге» этот сверхъестественный идеал героя становится главным министром и с обычной своей дипломатической ловкостью разрешает весьма щекотливый вопрос:

«Столь же удачно прекратил он тяжбу белых магов с черными. Белые маги утверждали, что кощунственно, вознося молитву богу, обращать лицо к тому месту, где Солнце встает зимой, а черные настаивали, что бог не приемлет молитвы людей, поворачивающих лицо туда, где Солнце заходит летом. Задиг постановил, что люди должны поворачиваться туда, куда хотят».

Среди вопросов, которые задавались мне после лекции, не раз упоминались белтейнские костры. В Шотландии, в Ирландии и в других местах Британских островов в определенные астрономические даты на протяжении года зажигались огромные костры – знаки препинания во времени, зависящие от склонения Солнца. Обычай этот сохранился чуть ли не до середины XIX в. Письменные свидетельства о нем довольно путаны, так как христианские проповедники пытались положить конец этому древнему обряду, связать соответствующую дату с церковным календарем или же, когда это не удавалось, незаметно слить новую религию со старым обычаем. Этнологи связывали этот обряд с друидами, и белтейнский костер считался символом кельтского друидического солнечного бога. Обычно костры зажигались парами, и между ними проходили люди (а также проводились домашние животные). Костры зажигались по всей стране в ночь накануне летнего солнцестояния, зимнего солнцестояния, а также накануне весеннего и осеннего равноденствий. Норидже (Англия) в день летнего солнцестояния вниз с холма скатывали горящее колесо, которое изображало солнечный диск, опускающийся горизонту.

Кроме того, костры зажигались еще четыре раза в год – когда склонение Солнца составляло 16,3° к северу или к югу. Эти склонения фиксируют календарные даты примерно через каждую восьмую часть года после солнцестояния или равноденствия, условно говоря, 4 февраля, июля, 8 августа и 8 ноября по нынешнему грегорианскому календарю. Таким образом, год делился на восемь примерно равных частей. Это деление очень близко к датам тех солнечных направлений, которые Том, а до него Локьер обнаружили в мегалитических сооружениях. Поскольку мегалиты древнее кельтских друидов, белтейнские костры, возможно, пришли к нам из мрака доисторического периода.

Теперь зимние белтейнские огни заменены елочными свечами (электрическими). Быть может, свечи иудейского праздника обновления тоже играли календарную роль. Февральское пылание белтейнских костров было поглощено сретеньем – крупным церковным праздником, во время которого полагалось зажигать свечи. Шестое мая затерялось в народных майских гуляньях, а затем его окончательно заслонил Майский день международной солидарности трудящихся. Ноябрьское празднование белтейнских костров опять-таки слилось с кануном церковного Дня всех святых. В Англии существует обычай 5 ноября жечь костры и устраивать фейерверки под предлогом сожжения чучела мистера Гая Фокса за его адский Пороховой заговор (он сложил в подвалах парламента 1.2 т пороха в 32 бочках, чтобы 5 ноября 1605 г. взорвать обе палаты вместе с королем Яковом І). Но скорее всего этот обычай возник из смутно сохранявшихся в народной памяти воспоминаний о кострах друидов, зажигавшихся в ознаменование дня, когда склонение Солнца, равное – 16,3°, возвещает наступление зимы.

Рис. 44. В Карнаке (Бретань, Франция) ряды камней и отдельно стояче менгиры отмечают крайние положения Солнца и Луны на горизонте

Почитание деревьев и кустов и обряды, обеспечивающие плодородие, также отразились в церковных праздниках. Майскому дню была посвящена рябина, а летнему и зимнему солнцестоянию – остролист. Поцелуй под веткой остролиста в сочельник – не отзвук ли это древних обрядов плодородия? А весенние обряды, столь шокировавшие церковь?

Вблизи каменных колец имеются источники и колодцы, которые слыли священными, друидическими. Фольклорная традиция считает их заколдованными, волшебными, как перуанцы – свои вака. У колодца Святого Элиена в Денбишире (Уэльс) «жрица» налагала проклятие на того, кого ей называли; она возглашала имя жертвы и бросала в колодец булавку. В наши дни поверья заметно изменились. Колодцы проклятий превратились в колодцы исполнения желаний, и вместо булавок в них теперь кидают монеты.

Легенды и мифы – загадочное духовное наследие прошлого; их рациональные корни, если они вообще существовали, давно забыты. Но они все еще воздействуют на сознание и вплетаются в литературу; например, легенда об Атлантиде и ее царе Целии, которую использовал Иниго Джонс для доказательства своей теории о том, что Стоунхендж был посвящен богу неба. Джонс цитирует Диодора Сицилийского:

«Они пишут (Диодор сам цитировал других творцов легенд. – Дж. Х.), что первым над атлантами царствовал Целий и что он повелел людям, прежде обитавшим поодиночке среди полей, собраться и жить вместе, призвал их строить города и вывел их из варварского и дикого состояния, приобщил к установлениям общественной жизни… был он усердным звездочетом и предсказывал людям то, чему предстояло случиться, и год, прежде путаный, он упорядочил по движению Солнца и разбил его на месяцы по движению Луны, а также обозначил времена года. А потому многие, кому неведомы извечные пути звезд, поражены были его провиденьем будущего и уверовали в его божественную сущность…»

Нэнси Уэстерфилд передает современное настроение в своем стихотворении «В Стоунхендже»:

 
Ромула Бетт из Бивер-Фоллса, одна,
Стоя под Пяточным камнем, читает
В путеводителе, что друиды здесь ни при чем
Как теперь взять назад то, что она
Сказала питому классу в Бивер Фоллсе?
 
 
Шум иностранной речи оглушает мисс Бетт
(На праздники Англия едет во Францию,
Французы – в Стоунхендж),
Звон иностранных монет оглушает мисс Бетт
 
 
Она пересчитывает шиллинги;
Рев иностранных моторов оглушает мисс Бетт:
Над Олд-Сейремом американский воздушный гигант
Рвет небо,
Диктуя условия компромисса Старой Родине.
О Матерь Великая! Когда же вымерли друиды?
 
 
Время было.
Обрываясь, мгновение закрывает прошедшее.
(Где был поворот ритуальной Аллеи?
Где Западный Эйвон течет?)
Время есть.
Люди в современных костюмах
Бродят, смотрят буклеты, описывают круги,
Круг за кругом, до внешнего – из проволоки колючей.
И, как Тэсс, мисс Бетт в кругах словно схвачена камнем.
Время будет.
Оно уводит мисс Бетт;
Будет: Англия стает в дали;
Будет: город родной;
Будет: одинокая старость.
Солнца луч на Алтарном камне
Разрывает сердце, как нож.
Мисс Бетт надо спешить на автобус до Солсбери.
Обветшалый астрономический круг («Закрывается в семы»)
Отмечает течение лет.
 

Мысли Томаса Гарди вновь обратились к Стоунхенджу в «Выстрелах над Ламаншем» – стихотворении, которое увидело свет в апреле 1914 г., за четыре месяца до того, как в августе загремели орудия первой мировой войны:

 
Басы могучих пушек с моря
Нежданно грянули, грубы,
И стекла звякнули в притворе,
И наши дрогнули гробы.
 
 
Гремели громы страшной силы,
Сметая прочь ночную тишь;
Могильный червь уполз в могилы,
И в алтаре притихла мышь.
 
 
«Нет, то не светопреставленье, —
Был с неба к нам господен глас. —
Проводит флот свои ученья.
Все так, как было и при вас».
 
 
И вновь чрез горы и болота,
Покой тревожа мертвых тел,
Орудий рев до Камелота
И Стоунхенджа долетел.
 

Томас Карлейль, величественный утес английской литературы, пригласил Эмерсона поглядеть вместе с ним «непостижимые камни». Они отправились в Стоунхендж из эймсберийской гостиницы «Георг» в пятницу, 7 июля 1847 г., – философ Старого Света и философ Нового Света среди доисторических камней. Карлейль отпустил несколько ядовитых замечаний по адресу «путешествующих американцев», а Эмерсон ответил залпом[55]55
  Английские черты» – лекции, читанные Эмерсоном в 1848 г. и изданные в 1856 г.


[Закрыть] восхвалений Соединенных Штатов:

«Я твердо уверен, что, возвратись в Массачусетс, я вновь проникнусь тем ощущением, которое неизбежно вызывает география Америки: что мы имеем в этой игре огромное преимущество, что там, а не тут, находится оплот и средоточие английской расы, что никакая сноровка и энергия не способны долго соперничать с гигантскими выгодами, которые дает наша страна в руки той же самой расы, и что Англия, старый, истощенный остров, должна будет в один прекрасный день, подобно всем родителям, остаться сильной лишь в своих детях и удовольствоваться этим».

Карлейль бросил взгляд на прошлое, на золотой век интеллекта, заметив, что люди, обитавшие в Англии, когда она еще не знала письменности, были более велики, чем любые из ее писателей.

Эмерсон в «Английских чертах» продолжает излагать свои впечатления – впечатления человека XIX в.: «После обеда мы отправились пешком к Солсберийской равнине. Среди широких просторов под серым небом нигде не виднелось ни единого строения; ничего, кроме Стоунхенджа, который в этой необъятной шири походил на толпу бурых карликов; ничего, кроме Стоунхенджа и могильников, которые зелеными горами вставали над равниной, да еще кое-где виднелись большие столбы. Древний храм на горной вершине не произвел бы такого внушительного впечатления. Кое-где по равнине бродили пастухи со своими овцами, и по дороге полз фургон бродячего торговца…»

Они проверили, действительно ли на попытку пересчитать камни наложено заклятие. «Мы пересчитали и измерили шагами крупнейшие из камней и вскоре уже знали об этом загадочном сооружении все, что за короткое время способен узнать о нем человек. Камней сейчас 94, а прежде их было около 160». (Обе эти цифры на самом деле неверны.) Мы обсудили народное поверье о направлениях на Солнце: «Когда легенды молчат, этот единственный намек на науку обретает большую ценность, но мы предпочли оставить камням их загадку». (А ведь Карлейль мог бы заняться этим намеком. Он мог бы вычислить эти направления, поскольку был не только философом, историком и писателем, но еще астрономом и математиком и даже когда-то просил предоставить ему пост астронома в Эдинбургской обсерватории).