Текст книги "Сезон обольщения"
Автор книги: Дженнифер Хеймор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)
Глава 15
Немного погодя Джек пошевелился, чтобы сменить позу.
– Хочешь пойти наверх? – Голос Бекки прозвучал звонко в тишине комнаты. Даже огонь в камине почти совсем затих, лишь тихонько пошептывая. Видимо, дрова уже устали трещать, отдав всю свою смолу.
– Немного попозже.
Бекки кивнула.
– Ты расскажешь мне об Уильяме Фиске? – попросил Джек. – Я должен знать, что случилось между вами.
Бекки медленно вдохнула:
– Я была восемнадцатилетней девушкой. Да-да, тоже очень молодой восемнадцатилетней девушкой. Меня привезли в Лондон на мой первый сезон, чтобы представить королевскому двору. И вот это случилось.
– Что случилось?
– Я встретила Уильяма.
– А кто он был? Откуда появился?
– Приехал с континента вместе с Гарреттом. Они были хорошими друзьями. Во всяком случае, Гарретт так думал. – Бекки закрыла глаза. – Я очень скоро увлеклась им. Он был так добр и красив. У Гарретта был непростой период, и Уильям оказался самым близким ему человеком. Брат верил ему, как никому другому на свете. Я тоже. В нашем доме он жил как гость. Потом начал по секрету приходить ко мне в спальню ночами. Сперва мы только говорили, но потом он меня поцеловал. Он был ласков. – Она вздохнула. – Он так легко вскружил мне голову. Я совершенно влюбилась.
Лежа у нее за спиной, Джек молчал. Бекки провела пальцами по крепким рукам, скрещенным на ее груди.
– Он предложил мне стать его женой, а я к тому моменту – заметь, что прошло всего лишь несколько недель с нашей первой встречи, – была настолько очарована им, что сказала «да, конечно». Казалось, невозможно достичь большего счастья, – Бекки горько усмехнулась. – Уильям обратился к моему брату, и Гарретт обрадовался за нас, хотя София сразу сказала, что Уильям ей не нравится.
– Почему?
– Она ему не доверяла. Изо всех нас она первая его раскусила. Она и Тристан.
– Понятно, – проговорил Джек.
– Однажды ночью Уильям опять пришел ко мне. Он сказал, что Гарретт и София собираются отложить нашу свадьбу, но он меня любит настолько сильно, что не может ждать больше ни дня. Уверял, что хочет жениться на мне как можно скорее, и предложил сбежать в Гретну, чтобы там поскорее обвенчаться.
Джек как-то неопределенно хмыкнул у нее за спиной.
– Я согласилась, и мы сбежали той же ночью. София, Гарретт и Тристан бросились за нами, чтобы успеть остановить, но мы ухитрились улизнуть. Мы поженились, как только добрались до Гретны. – Она помолчала. – Ой, Джек, мне даже дурно стало! Так тяжело говорить об этом…
– Все хорошо, дорогая, все уже прошло.
Иногда ей действительно казалось, что это грязнее болото до сих пор затягивает ее, что она по-прежнему страдает и одиночество тех первых дней после свадьбы с Уильямом снова покрывает ее жутким саваном. Но не так было с Джеком. С ним одиночество казалось просто немыслимым.
– Уильям вскоре отдалился от меня. А между тем мы переезжали с места на место, пока не осели в Кенилворте, в Уорикшире. Там он стал совсем холоден со мной. Я чувствовала: что-то не так, – и начинала понимать, что совершила ужасную ошибку. Однажды ночью я проснулась и увидела, что Уильяма нет. Я ужасно хотела вернуть себе его любовь. Думала спуститься вниз, разыскать его, напоить чаем или согреть ему ноги, показать, что могу быть хорошей женой. Все, чего я хотела тогда, – это сделать его счастливым.
– Как бы то ни было, – тихо молвил Джек, – в этом нет твоей вины.
Бекки прикрыла глаза.
– И вот я спустилась вниз и услышала, как он говорит со своим лакеем. Они не заметили моего присутствия. Уильям называл меня неинтересной и скучной, жаловался, что встреча со мной – это ужасное несчастье для него. – Голос Бекки перешел в напряженный шепот. – Он собирался убить и Гарретта, и меня, а потом, завладев моим приданым, уехать в Париж и жить там по-королевски со своей любовницей.
Она почувствовала спиной, как тело Джека напряглось.
– Боже правый! – ахнул он.
– Уильям ненавидел Гарретта. Винил его за гибель своего брата на войне. И весь этот план был его местью Гарретту.
– Он, должно быть, ненормальный.
– Ты знаешь, боюсь, что так.
– И что же дальше?
– Гарретт застрелил его.
– Но все считают, что твоего мужа убили бандиты.
– Да. Так считают все. Но общее мнение чаще всего бывает ошибочным. В данном случае вымысел послужил защитой герцогу Кантону. На самом деле человеком, который убил моего мужа, был мой брат.
– Господи, Бекки! – Джек был потрясен.
Она повернулась к нему лицом и заглянула в глаза, пораженная его слезами.
Джек крепко сжал ее плечо:
– Он был сумасшедший, Бекки. Только сумасшедший мог сознательно тебя обидеть. – Бекки смотрела ошарашенно, недоуменно. – Только идиот и полный дурак способен считать тебя неинтересной и скучной. Ты прекрасна. Ты умна и полна жизни. Он попытался отнять это у тебя, но ему не удалось.
– А мне иногда кажется, что удалось.
– Нет. – В голосе его звучало горячее убеждение.
Она вздохнула, Джек прижал ее крепче.
– Спасибо тебе.
– За что же?
– Прежде всего за то, что рассказала мне свою историю. Но главное… – его рука соскользнула с талии Бекки ниже, – спасибо за то, что подарила мне свое доверие. Теперь я понимаю, как это было трудно для тебя.
Бекки попыталась улыбнуться ему, но губы дрогнули.
– Теперь уже все сказано, и больше совсем не трудно. – Подавшись вперед, она крепко поцеловала его в уголок губ. – Ты же не подумаешь, что я глупая дура, потому что сделала это?
– Нет. Ты была молода. Невинна. Он заставил тебя поверить кто, что любит, воспользовался твоей впечатлительностью и желанием быть любимой.
– Но я навредила своей семье. Подвергла ее опасности. Чуть не стала: виновницей гибели моего родного брата.
– Он просто заморочил тебе голову. Даже если бы он убил Гарретта, в этом не было бы твоей вины.
– Ты правда в это веришь?
– Да. Он тебя обидел. – Джек склонил голову, прижался лбом к ее лбу и закрыл глаза. – Невыносимо думать, что кто-то мог тебя обидеть.
На другое утро Бекки и Джек рано проснулись и, проведя в постели еще около часу за разговорами и любовными играми, наконец поднялись и оделись. Они собирались прогуляться до Ричмонда, потом нанять коляску и поехать к вечеру в Лондон.
После быстрого завтрака, состоявшего из хлеба со сметаной, Джек написал письмо хозяйке, поблагодарив за гостеприимство и сообщив, что больше ее услуги не потребуются. Бекки тем временем расчесала волосы и соорудила самую простую прическу, потому что с более сложной сама бы не справилась.
Он смотрел с улыбкой, как она пытается застегнуть перламутровые пуговки на своих перчатках.
– Дай-ка я угадаю, – сказал он. – Ты еще ни разу не застёгивала перчатки сама.
– Эти не застегивала, – призналась она. – С ними труднее, чем с остальными.
Джек протянул руку:
– Иди. Я помогу.
Ему пришлось снять свои перчатки, чтобы помочь ей управиться с пуговицами. Пока он пыхтел и ворчал, что придется провозиться до полудня, Бекки давилась беззвучным смехом.
– Обычно это не занимает столько времени, – тихо заметила она. – Но, увы, у меня для этого только одна рука, а твои пальцы слишком большие. Придется найти служанку.
– Или избавиться от этих проклятых перчаток.
Бекки готова была расхохотаться, но не успела, потому что он поднес затянутую в перчатку ручку к своим губам и приложился к гладкой лайковой коже.
– Вот.
Бекки отняла у него руку и крепко обняла за шею, прижимаясь губами к его губам.
– Я не смогу делать это при людях. – И, снова поцеловав Джека, добавила: – Поэтому хочу в последний раз поцеловать и обнять тебя…
– Не говори глупостей. – Знакомая хитрая улыбка появилась на его устах. – Уже сегодня вечером в доме твоего брата…
– В доме моего брата?! – ахнула Бекки, удивленно округляя глаза.
– И еще много, много раз, каждую ночь в будущем.
Губы их снова встретились в огненном поцелуе, от которого у Бекки перехватило дыхание. Наконец Джек оторвался от нее, оглядел всю с ног до головы и снова прильнул губами к ее рукам.
– Черт возьми, – проворчал он. – Хотел бы я снять с тебя всю эту одежду и овладеть тобой прямо здесь, на этом полу, но ведь и вправду наступит полдень, а мы так и не выйдем из дома. Одни только проклятые перчатки отнимают целых четверть часа.
Улыбаясь, она просунула ладонь между их телами и провела по возбужденному месту Джека, после чего неожиданно упала на колени и поцеловала сквозь брюки.
– Бекки, что ты делаешь?..
Она уже расстегивала его пояс. Быстро управившись, спустила брюки вместе с панталонами с его узких бедер и взглянула на Джека из-под ресниц:
– У нас есть еще время.
Проклятые перчатки больше не беспокоили Джека. Их нежная кожа теперь даже нравилась ему. Сделанные из тончайшей лайки, они оказались не просто ее любимыми перчатками, но и самыми удобными.
Бекки обхватила отвердевший член пальцами и начала ритмичные движения, гладя мягкой поверхностью вверх и вниз. Через несколько мгновений тяжелые ладони опустились ей на плечи.
– Бекки…
– А? – Она уже коснулась губами его вершины, и Джек ахнул, качнувшись бедрами вперед.
Бекки слегка отпрянула, прикусила губу. Хочет ли он?.. Может ли она?..
Гладя пальцами, она снова поцеловала его и приоткрыла губы ему навстречу.
Джек глухо и продолжительно зарычал, обхватив ладонью ее затылок, призывая взять его глубже.
Она послушалась: взяла так глубоко, как только могла, – твердый орган скользил меж губ шелковистой поверхностью. Вкус у него был соленый, мускатный, мужской. Бекки подержала его так, пока Джек не отодвинулся немного, освободив ее рот.
Но как только она попятилась, затылок наткнулся на крепкую ладонь Джека, и она послушно подалась снова вперед. Лайковая перчатка, скользнув по нежной коже члена, снова указала путь к ее губам.
Джек снова немного отпрянул – эти движения поразительно напоминали происходившее меж ними при соитии. Этого он и хочет? Проверяя свое предположение, Бекки повторила все сначала – подалась назад, почти совсем освободив его, а когда пальцы Джека снова окрепли на шее, – вперед, забирая его на всю доступную глубину.
Джек издал неясный звук. Под нежной кожей перчатки и чуткими губами Бекки его член наливался и напрягался все сильнее.
– Да.
Бекки повторила еще раз, теперь уже без всякой помощи с его стороны: отодвинулась назад и, не дожидаясь легкого толчка его ладони в затылок, снова подалась вперед, скользя кончиком языка вокруг головки.
– Да, Бекки, – прохрипел Джек, – да.
Она повторяла снова и снова, ритмично работая губами, экспериментируя с силой и глубиной ласки, и вскоре поняла, что чем глубже она его поглощает, тем сильнее он волнуется. А когда, отодвигаясь, она гладила языком головку, пальцы Джека хватали ее за волосы, и он стонал.
Его гладкость, форма, вкус – она уже изучила их, и когда он шел вглубь, двигалась навстречу.
Вдруг он сжал пальцы, запутавшиеся у нее в волосах, а бедро, за которое она его обнимала, окаменело.
– Я сейчас… – Но он не смог договорить.
Все было кончено, Джек замер, не отпуская Бекки. Она не могла продолжать – вообще не могла двигаться. Горячий орган пульсировал под ее пальцами, между губами, на языке. В глубине ее рта разливалось теплое семя.
Бекки закрыла глаза и сглотнула. Потом еще раз.
Наконец он замер. Отпустив ее волосы, Джек освободился. Она все так же стояла перед ним, потрясенная, и он упал перед ней на колени и обнял, целуя в волосы и дрожа.
– Господи, Бекки. Ты не обязана была делать это. Я не собирался тебя заставлять…
– Но… мне так хотелось. Тебе понравилось?
– Ты сказала слово «понравилось»? – Джек отпрянул и слегка встряхнул ее за плечи. – Да я чуть с ума не сошел. Ни одна женщина… да ладно… – Он умолк, покачал головой: – Не важно.
Она взяла его лицо в ладони и повернула к себе. Она была явно смущена.
– Что? О чем ты говоришь?
– Еще ни одна женщина не делала этого для меня, – он шумно втянул воздух, – без… компенсации.
Бекки сдвинула брови:
– Почему?
– Ну, женщины обычно… в общем, кажется, они не очень любят именно это.
Бекки облизнула губы – все еще соленые и пахнущие им.
– Я покажусь тебе очень развратной, если скажу, что мне это понравилось?
Джек громко расхохотался и крепче обнял ее:
– О, скорее уж я покажусь себе самым счастливым мужчиной на свете.
– Надо идти, – прошептала она ему в плечо, хотя все ее существо желало, чтобы он продолжал держать ее в объятиях.
Вздохнув, он поднялся с пола и помог подняться Бекки. Оделся, натянул свои перчатки, а Бекки завязала ленты бархатной шляпки. Но как только они распахнули дверь на улицу, тут же замерли на пороге от неожиданности, увидев перед собой знакомую фигуру.
Порыв холодного осеннего ветра мгновенно остудил их лица.
В тот же миг загорелый кулак Гарретта угодил Джеку в челюсть.
Глава 16
От удара Джек выпустил руку Бекки и качнулся назад. Гарретт шагнул за ним через порог маленькой прихожей, собираясь снова ударить Джека в лицо.
Но к этому моменту Джек был уже готов – он увернулся от второго удара и в ответ ткнул Гарретта кулаком в живот.
– Остановитесь! – крикнула Бекки. – Прекратите сейчас же!
Она ухватилась за руку Гарретта, которая снова поднялась на ее возлюбленного, и, изо всех сил упираясь пятками, дернула брата назад – прочь от Джека.
– Гарретт, что ты делаешь? Остановись!
Тот метнул на Бекки быстрый взгляд и снова повернулся к Джеку, уже приготовившемуся обороняться кулаками.
– Жди меня за дверью, Ребекка! – прорычал Гарретт, высвобождаясь от нее.
– Но нет же!
На этот раз, готовясь к нападению, он даже не оглянулся.
– Я отвезу тебя домой, как только покончу с ним.
Бекки зашипела от возмущения:
– Нет, ты этого не сделаешь! Если я и выйду отсюда, то только вместе с Джеком!
Гарретт попытался еще раз ударить противника в лицо, но Джек опять увернулся.
Повиснув на руке брата, Бекки изо всех сил потащила его прочь. С тем же успехом она могла бы двигать ствол огромного дуба: Гарретт даже не шелохнулся, – однако ее усилия обратили на себя его внимание. Он поглядел на сестру через плечо. При этом шрам над бровью сморщился и покраснел.
– Не надо больше драк, Гарретт! Все кончено. Я решила выйти за него замуж. Мы только что собирались ехать домой.
Бекки чувствовала, что брат стоит неподвижно и твердо, не собираясь ей уступать. Он снова перевел глаза на поднявшего кулаки, готового к следующему удару Джека.
– Он похитил тебя у леди Деворе. Она приехала ко мне…
– Но Джек предупредил ее, что я с ним! Я поехала по собственной воле: Я же сама попросила его увезти меня!
– Она знала, что ты с ним, но ждала твоего возвращения той же ночью. А ты исчезла. Поэтому она заволновалась.
– Я же сказал ей… – начал Джек, но, скрипнув зубами, покачал головой. – Правда, она была… была с кем-то. Видимо, не могла выслушать внимательно.
– Незачем было беспокоиться, Гарретт, – сказала Бекки. – Я по своей воле оказалась здесь. И мы уже собирались домой.
Гарретт повернулся к сестре и обнял за плечи.
– Это правда, Ребекка? Если он тебя как-то принудил, если он угрожал тебе… ты только скажи мне, ладно? Только скажи правду. Я не допущу, чтобы он причинил тебе вред. Ты действительно сама все решила?
Бекки взглянула на Джека. Тонкая струйка крови текла у него из ноздри – последствия первого удара Гарретта.
– Да. Я сама. – Она улыбнулась, и, как только их взгляды встретились, Джек опустил кулаки, слегка улыбнувшись в ответ. – Я хочу выйти за него, – прошептала Бекки. – Больше всего на свете.
Немного спустя все трое в одном экипаже ехали в Лондон, храня напряженное молчание. Гарретт то и дело хмурился, как только Джек и Бекки, качнувшись на ухабах, сближались. К тому времени, когда они добрались до Мейфэра, Бекки уже тосковала по Джеку. Тело жаждало его прикосновений, хотя они провели порознь всего лишь несколько часов.
Тем не менее, когда они добрались по извивающейся дорожке до дома Гарретта, Бекки с облегчением почувствовала себя дома. Всю дорогу от Ричмонда холодный ветер дул в щели экипажа, а ее домино вовсе не было приспособлено для долгих прогулок в такую непогоду. Локоть ныл, пальцы щипало, и вся она озябла до мозга костей. Ей так хотелось выпить вместе с Джеком по чашке горячего шоколада, сидя у камина в гостиной.
Но когда она вышла из кареты, Джек взял ее руку, быстро поцеловал и попрощался. Не успела Бекки возразить, как он уже выпустил ее руку из своей и широко зашагал прочь от дама.
Изумленная этим неожиданным уходом, Бекки проводила его взглядом, пока он не исчез за углом, после чего обернулась, чтобы задать вопрос Гарретту. Однако карета к тому времени уже отъехала. Бекки спросила у лакея, куда ушел господин.
– Его милость на конюшне распрягает лошадей, миледи.
Покачав головой (упрямый Гарретт всегда все делал сам), Бекки стала подниматься по парадной лестнице, одновременно расстегивая пуговки на перчатках. В доме было тихо. Даже слишком тихо. Странным показалось, что Кейт и тетушка Беатрис не вышли поздороваться. Продолжая возиться с перчатками, Бекки приостановилась перед лестницей, ведущей на второй этаж, и с любопытством склонила голову.
Пахнув холодным воздухом, входная дверь у нее за спиной раскрылась настежь и впустила Гарретта. Не потрудившись прикрыть ее за собой, брат ринулся мимо Бекки к ступеням. Она, подхватив юбки, побежала за ним.
– Что такое? – спросила она, чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.
– Кейт, – коротко отозвался Гарретт. – Сэм сказал, она рожает.
– О Боже! – Сердце Бекки отчаянно заколотилось – перескакивая через ступеньку, она мчалась следом за Гарреттом.
Брат резко распахнул двери в спальню. Бекки вошла с Ним плечом к плечу. Женщины, стоявшие возле постели, удивленно посмотрели на вошедших. Полог был отдернут, так что Кейт была на виду. Она лежала на спине. Живот ее колыхался. Услышав, как распахнулась дверь, она повернула к ним пылающее лицо.
– О, Гарретт, Бекки, как ж рада, что вы пришли! Я знала, что вы придете.
Через несколько часов Бекки уже сидела на краешке постели, держа на руках новорожденного племянника. Это был пятый ребенок Гарретта. Первые двое были дочери: одна – от Софии, вторая – от Кейт. Потом появились Реджинальд, маленький сводный брат Кейт, Ги Шарлотта, незаконнорожденная дочь Гарретта. Их обоих супруги растили как собственных общих детей.
Когда Гарретт женился на Софии, у них долго не было потомства, так что он уже и не думал, что когда-нибудь станет отцом. Теперь же детей было пятеро, а сегодня наконец-то родился наследник. Крошечный сын Гарретта спал на руках у Бекки, посасывая свой маленький кулачок.
Кейт много лет мечтала подарить Гарретту сына и вот наконец сумела сделать это. Сейчас она дремала на постели с умиротворенной улыбкой. Сам же Гарретт так бурно радовался, что не дал бы заснуть ни матери, ни младенцу, поэтому тетушка Беатрис предусмотрительно спровадила его из комнаты.
Мальчика решено было назвать Генри. Маленький Генри Джеймс, маркиз Уинтерберн, родившийся немного раньше срока, был крошечным, однако выглядел совсем здоровым – кругленьким, с розовыми складочками на ручках и ножках.
Бекки погладила пальцем его маленькую бархатную щечку, и малыш тихо причмокнул. Волна счастья сладко колыхнулась у нее в груди. Это было самое красивое зрелище из всех, которые она видела в жизни.
В комнату заглянула служанка.
– Миледи, – позвала она шепотом.
Бекки взглянула на спящую Кейт, поднялась и подошла к служанке, чтобы та не разбудила невестку.
– Что такое?
– Там к вам пришел джентльмен.
Сердце у Бекки заколотилось.
– Это мистер Фултон?
– Да, мэм.
Она поглядела на, маленького Генри, и ей показалось малыш не хочет, чтобы она передавала его кому-то другому.
– Я пойду с ним. Если ее светлость проснется, немедленно мне скажи.
Служанка в белоснежном чепце кивнула.
– Где он?
– В гостиной, мэм.
– Не покидай ее светлость, пока она не проснется.
Служанка снова кивнула. Бекки медленно вошла в гостиную, стараясь ни в коем случае не потревожить Генри. Джек оглянулся, и глаза его удивленно обуглились, когда он поднимался из кресла.
– Что это?
Она Широко улыбалась. Если бы не младенец на руках, от бросилась бы в объятия Джека.
– Это ребенок Кейт и Гарретта, – тихо сказала она. – Прелесть, правда?
– О-о… так герцогиня уже родила?
– Да. Ему всего только два часа. Мы очень вовремя приехали.
– Вижу-вижу. – Джек смущенно переступил с ноги на ногу. – А где твой брат?
– У себя в кабинете. Пишет письма, чтобы известить всех о рождении наследника. – Бекки снова улыбнулась. – Я еще ни разу не видела Гарретта таким счастливым.
Несмотря на усталость и на то, что даже не успела переодеться с тех пор, как они приехали, она была возбуждена не меньше брата. Роды прошли довольно легко, насколько легко могут пройти роды, и оба, мать и младенец, чувствовали себя великолепно. И, как при рождении Джессики, Бекки не только удостоилась чести присутствовать здесь, но и от души наслаждалась красотой всего происходящего. Да и что может быть прекраснее первого крика здорового младенца, его голубых глаз, впервые увидевший свет! Ведь нет ничего отраднее, чем счастье на лице матери, впервые взявшей на руки своего новорожденного ребенка.
Но Джек – мужчина. Как знать, понимает ли он такие вещи. С блаженной улыбкой Бекки прошла к одному из диванчиков с пальмами на обивке и поудобнее устроилась на нем вместе с младенцем.
Джек сел напротив, то и дело бросая вопросительные взгляды на сверток в руках Бекки.
– И куда же ты бегал? – спросила она.
Он приподнял бровь:
– А ты думала, я останусь?
– Конечно.
– Эго было бы неблагоразумно.
– Ноты же явно не хочешь жить со своими.
– Нет, не хочу. К счастью, отец и брат уехали из Лондона в Кент до конца сезона. Я был у Стрэтфорда. Останусь у него на несколько дней. – Он снова глянул на младенца. – Ты хорошо управляешься с детьми.
Бекки с улыбкой посмотрела на маленький сверток в своих руках.
– Я очень люблю своих племянниц и племянников.
– Но ты не думаешь, что тоже станешь матерью?
– Признаться, нет. – Она подняла глаза на Джека. Сердце в груди трепетало как бабочка. – А ты… не будешь… ты не станешь несчастным, если я не смогу забеременеть?
Он пристально посмотрел на нее.
– Никогда не думал об этом. До встречи с тобой я вообще не задумывался о женитьбе. И уж тем более об отцовстве.
– Но если у тебя не будет сына… наследника…
– Да что может унаследовать мой сын? – Джек покачал головой. – Нечего и говорить. Просто… Я не знаю. Женитьба, дета… Я вообще перестал ждать этого, с тех пор как… – Джек умолк, но Бекки знала, что он хотел сказать: «…с тех пор как Анна вышла за другого».
Ревность судорогой прошлась по ее телу. Пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы подавить ее. Она не могла просить его, не могла даже произнести это вслух, но так хотела, так жадно хотела, чтобы он любил ее сильнее, чем Анну.
Эта мысль была настолько эгоистичной, что у Бекки от стыда вспыхнули щеки. Но сознание собственного эгоизма никак не помогло истребить эту мысль. Она жаждала любви Джека. Безраздельно. Не хотела делить ее даже с ушедшей женщиной. Готова была хранить ее долгие годы, начиная с этого дня, невзирая на время и возраст.
– А вдруг потом ты поймешь, что для тебя очень важно иметь наследника, сына, а я так и не смогу родить его тебе?
Джек поднялся со своего места и присел рядом с Бекки. Не забывая о младенце на ее руках, он обнял ее за плечи и привлек ближе к себе, целуя в висок.
– Я постоянен в чувствах. И никогда не отвернусь от тебя из-за подобных пустяков.
– Но для многих это вовсе не пустяк, – тихо произнесла она.
– Но это не в нашей воле. Если у нас будут дети, я буду счастлив прежде всего потому, что это сделает счастливой тебя. Но если нет, то мы ничего не сможем тут исправить и ни один из нас не должен из-за этого страдать.
У Бекки даже дух перехватило – так сильно ей захотелось зачать от него. Но она была почти уверена в том, что никогда не сможет сделать Джеку такой подарок.
– Спасибо. – Она чуть крепче обняла малыша Генри. – По крайней мере у нас с тобой всегда будут рядом племянники, которых мы сможем любить.
Джек с сомнением взглянул на новорожденного.
– Да, – сказал он, но голос дрогнул и Бекки тихо рассмеялась:
– Кажется, ты его боишься.
Джек с видимым трудом подбирал слова:
– Нет. Я… просто это так редко бывает… когда видишь младенцев, и… в общем, этот еще более-менее… не такой сморщенный и красный. Оно… он похож на боксера.
Бекки улыбнулась, глядя на Генри:
– Он похож на своего папу. Хочешь подержать его?
Джек мгновенно отпрянул:
– Нет-нет… не думаю.
Бекки усмехнулась:
– Но попробуй, это совсем не страшно.
– Да я не боюсь.
– Давай свои руки.
Джек долго смотрел ей в глаза, потом неуклюже вытянул вперед напряженные руки. Бекки уложила крохотный сверток ему в ладони и осторожно согнула Джеку локти, чтобы было удобнее. Генри что-то пробулькал, открыл глазки, посмотрел на Джека и снова заснул. Джек умиленно смотрел на ребенка.
– Вот видишь, совсем не плохо.
Джек поднял глаза, криво улыбнулся, потом снова перевел взгляд на новорожденного. В этот миг Бекки вдруг представила себе, как он смотрит на другого ребенка – их ребенка, – и сердце ее тоскливо сжалось.
В дверь постучали, Бекки отозвалась. Вошел лакей:
– Миледи, вам велено передать, что ее светлость проснулась.
– О, спасибо. Можешь идти. – Когда лакей закрыл за собой двери, Бекки посмотрела на Джека. Ей так не хотелось покидать его, но сегодня первой своей обязанностью она почитала Кейт. – Я должна идти к ней.
Джек кивнул:
– Конечно. Но прежде чем ты уйдешь, хочу тебе сказать кое-что.
– Что же?
– Я уже назначил день свадьбы.
Она так и ахнула:
– Когда?
– Первого декабря, в девять часов, в церкви Святого Георгия. – С этими словами он поднял голову, и в глазах его блеснул вызов, как будто он ждал, что она станет возражать против такой поспешности.
Но, напротив, внутри у нее все словно размякло – так приятны были эти слова. Первое декабря – это через шесть дней. Всего через каких-то шесть дней она станет его женой.
– Я так счастлива, – проговорила Бекки. Взгляды их встретились и долго не отрывались друг от друга.
Но Генри завозился, и чары рассеялись. Бекки забрала ребенка.
– Я буду готова, Джек. Я уже готова. Следующая суббота – это отлично.
Он улыбнулся:
– Прекрасно.
– Но я увижу тебя до этого, не так ли?
– Конечно, увидишь. Я и сам не смогу без тебя так долго.
Он еще раз прикоснулся губами к ее виску, и Бекки, улыбаясь, ушла.
Щелк, щелк.
Бекки открыла глаза. Вот опять: щелк, щелк… Тук.
Звуки раздавались со стороны окна.
Она подождала немного затаив дыхание, полежала с широко раскрытыми глазами, прижимая одеяло к груди. И еще раз: щелк.
Она вскочила с постели, забыв набросить пеньюар, и, подбежав к окну, рывком отодвинула персиковые занавески.
Прижавшись лбом к стеклу, она вгляделась в темноту, и на лице у нее заиграла радостная улыбка.
Джек! Это он бросал мелкие камешки с гравийной дорожки под окном. Камешки то со звоном попадали в стекло, то с тихим стуком – в деревянную раму.
Никого на свете она не хотела бы видеть больше, чем его. Она тосковала по нему со вчерашнего дня, с той минуты, когда оставила его в гостиной. Всю ночь пролежала, не в состоянии уснуть, и, кажется, долгие часы думала о том, как холодна и одинока без Джека ее постель. Как одинока без него она сама.
Джек стоял под окном; прижимая шляпу к груди. Смотрелся он как настоящий жених, наполненный нетерпением ожидания, теплоты и страсти, и всё это – к ней. Кровь в жилах Бекки закипела от нарастающей смеси волнения и счастья.
Она поторопилась отпереть раму и распахнуть окно.
– Поднимайся.
Джек надел шляпу на голову и, не теряя времени, стал подниматься. Спальня Бекки была угловой комнатой лондонского дома Гарретта, стены которого заросли вьющимися розами, поднимавшимися от самой земли до окон с деревянными рамами и могли послужить отличной лестницей. Четыре года назад именно по этой решетке Бекки спустилась из окна вместе с Уильямом Фиском, чтобы сбежать в Гретну; этой ночью Джек Фултон поднимался к ней тем же самым путем.
Через несколько секунд он уже перекинул ноги через подоконник и, очутившись внутри, быстро закрыл окно.
– Боже правый, да ты почти совсем нагая. Замерзнешь ведь.
Но Бекки не ощущала ничего, кроме внутреннего тепла, с той самой минуты, как увидела Джека.
– А ты лазаешь не хуже обезьяны, – задиристо отозвалась она.
– Это годы тренировки на вантах «Глорианы». – Заперев оконную раму, он повернулся к Бекки, снял шляпу и бросил в персиковое кресло. Он ни разу перед этим не был в ее спальне, но ему не потребовалось много времени, чтобы освоиться, и все свое внимание он сосредоточил на Бекки, и только на ней одной.
Окидывая томным взором всю ее фигуру, он как будто оставлял глазами приятный след на коже – словно мурашки пробежали.
– Господи… – Голос надломился, и Бекки заметила, как Джек судорожно сглотнул. – Я так по тебе скучал.
– Я тоже по тебе скучала.
Они потянулись друг к другу одновременно. Его рука, холодная с улицы, обхватила ее за шею. Другой рукой он взял ее пониже поясницы, крепко прижав к себе.
– Не могу без тебя, – признался Джек, теплом дыхания обдавая мочку ее уха. – Вчера в вашей гостиной… Боже мой! Яне могу тебе передать, как… просто не знаю, как пережил этот миг, когда ты уходила от меня. Не хочу, чтобы ты вообще от меня уходила. Хочу, чтобы ты была со мной. Всегда.
Нотка беззащитности, прозвучавшая в голосе Джека, заставила ее снова покрыться мурашками, и от всего сердца она пожелала себе в этот миг никогда не уходить от него снова.
– Для меня это тоже невыносимо. – Бекки погладила прохладные пряди. – Невозможно быть без тебя.
– Ты нужна мне, – прошептал он.
Губы Джека согрели дорожку от ее уха ко рту, и мягкое прикосновение расцвело властным поцелуем. Как только он завладел ее губами, объятия, в которые она была заключена, окрепли. Бекки обвила его руками, обхватила ногой его ногу и стала чувственно тереться о его тело. Одежда и кожа у него были холодны, но она, не обращая внимания, сражалась с его брюками, тоща как Джек, подняв подол ее ночной сорочки, гладил обнаженное бедро.
– Ты нужна мне, Бекки. Так нужна…
Она отпустила его на мгновение, чтобы только сбросить сорочку, и тут же снова занялась завязками панталон, пока Джек расстегивал ворот рубахи.
– О, – поразилась она, прижавшись грудью к его груди. – Ты совсем замерз.
– Это ненадолго.
Наконец ей удалось победить брюки, и они упали на пол вместе с панталонами. Джек отбросил их заодно с башмаками и чулками и оторвал Бекки от пола. Ее грудь по-прежнему прижималась к его груди. Господи, как же он силен! Кажется, даже не заметил, что она уже висит в воздухе.
Обвив его ногами вокруг бедер, руками – за шею, Бекки снова его поцеловала. Он действительно согревался, причем очень быстро. И вкус у него был такой славный. Солоноватый, мужской. Такой вкус – только у Джека.
