Текст книги "Угрозы любви"
Автор книги: Дженнифер Эшли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
Глава 3
Мисс Клеменс покраснела, быстро отвернулась и, отступив от него, сдвинула полы жакета.
– О, я знала, что моя грудь не вызовет у вас восторга. Вы с самого начала знали, зачем я пришла, правда? И вы позволили мне продолжать… Вы, должно быть, все это время смеялись надо мной.
Остин покачал головой:
– Нет, не смеялся.
– Вы собираетесь бросить меня в тюрьму?
Он медлил с ответом. Этот воробышек погибнет в его тюрьме, если ей придется спать в веревочном гамаке и питаться морскими сухарями и водой. Но ему придется сдержать свое обещание и запереть ее. Только так он сохранит свои секреты. Да и душевное равновесие тоже.
– Нет, если вы скажете мне правду. Вас послали сюда против вашей воли?
– Да. Я знала, что у меня ничего не получится. Глупо было думать, будто такой человек, как вы, соблазнится мной.
Господи, как она может сомневаться в том, что она красивая, чувственная, интригующая?..
– Откуда вы знаете, что не очаровали меня?
– Потому что они у меня – безнадежно маленькие.
– Кто вам это сказал?
– Ну… я так полагаю.
Он внимательно посмотрел на нее. Неужели она такая хорошая актриса? Или тот, кто послал ее сюда, безнадежно глуп?
– Вы позволите мне решить это самому?
– Са… самому?
Снова шагнув к ней, он взял ее за руки и отвел их от жакета. Оцепенев, она наблюдала, как он расстегивал оставшиеся крючки и распахивал жакет.
Груди у нее были круглые и гладкие, а кожа – бледная, почти прозрачная. И от нее исходил опьяняющий аромат.
Остин откашлялся.
– Уверяю вас, эта грудь прекрасна.
– Вы правда так думаете?
Он тут же кивнул:
– Да, конечно. Она такая очаровательная, что мне хочется увидеть побольше.
– Может быть, вы просто слишком долго были в море? Возможно, вы очень давно не видели женскую грудь.
Подавив смех, Остин взялся за ленточку ее сорочки.
– У меня была жена, мисс. И у меня была… – Он помолчал. – В общем, я видел груди. Сравнение в вашу пользу.
Она улыбнулась ему так, что у него кровь загорелась в жилах.
Бантик развязался, и сорочка распахнулась. Остин осторожно ее раздвинул – и у него перехватило дыхание.
Кружевная отделка образовала достойную рамку для ее грудей, зрелых и сладких, гладких, как белый атлас. Розовые соски напряглись, и Остин представил, как терзает их своими губами.
– А теперь, мисс, – с трудом проговорил он, – давайте обсудим, почему вы считаете свою грудь недостаточно привлекательной.
– Харли она не нравилась, – едва слышно прошептала девушка.
– Кому?..
– Харли, моему жениху. Я застала его в своей постели со служанкой. У нее – огромная грудь.
– Ему это не нравилось? – Остин погладил кончиками пальцев ее грудь. – Какой дурак… Надеюсь, вы расторгли помолвку.
– Да. Но мой отчим и моя мать очень рассердились.
– Во всем виноват этот Харли.
– Вы очень добры, сэр. Не знала, что вы окажетесь таким добрым.
Добрый?.. Она называет это добротой?
Он обнял ее за талию. Обнаженная грудь девушки прижалась к его жилету, и желание Остина тотчас возросло.
Что ж, возможно, он действительно слишком долго был в море. У него не было любовницы в каждом порту, как у некоторых капитанов. Немногие связи, которые у него случались после смерти жены, длились недолго. В каждом случае женщине не нравилось, что он оставляет ее одну на длительное время. Его первая любовница развлекалась в постели с собственным слугой, когда он отсутствовал. Остин обнаружил это, неожиданно вернувшись домой однажды вечером. Следующая женщина постоянно ныла и умоляла его оставить службу ради нее. А третья просто устала ждать и оставила его.
«Жизнь на море, – думал Остин, – исключает длительные связи». И после несчастья с его женой жениться снова не захотел.
Он возненавидел короткие интрижки, но теперь был готов заключить в объятия эту молодую очаровательную женщину. Он решил, что займется с ней любовью, а потом заставит сказать, кто послал ее. Он заставит своих врагов понять, что их попытка провалилась. Пусть даже следующая попытка будет более изощренной.
Остин взял лицо девушки в ладони, и ее шелковистые пряди заструились меж его пальцев. О Боже, в ней была такая странная смесь невинности и чувственности!.. Это интриговало его и заставляло желать большего.
Он наклонился и провел языком по ее чуть раскрывшимся губам. Ее горячее дыхание манило его, и он впился поцелуем в ее губы. Она неумело ответила на его поцелуй, и сразу стало ясно: у этой женщины нет опыта с мужчинами. Но все же он хотел ее, безумно хотел. Более того, ему хотелось, чтобы она растаяла в его объятиях, чтобы умоляла о поцелуях и ласках. И хотелось отнести ее на койку и научить, как нужно любить его. Он даст ей понять, что ее уловки бесполезны. Она никогда не получит его бумаги, но сможет оставаться с ним и быть его любовницей.
Он прикусил шелковистую мочку ее уха. Она прижалась к нему с тихим стоном, и Остин словно обезумел.
– Я схожу с ума, – прошептал он. – Ты сводишь меня с ума, моя сирена.
Она ничего не ответила и обвисла в его объятии, прикрыв глаза. Ее очки съехали с переносицы, а пряди блестящих волос скользнули по щеке и упали на обнаженную грудь.
Бог с ней, с койкой! Остин смахнул со стола карты и секстант. Затем приподнял девушку, усадил на край стола, наклонив голову, стал целовать ее грудь. Потом вернулся обратно к ее губам, к наслаждению их жаркой сладостью и к…
Кто-то стремительно пробежал по палубе. Топот донесся до Остина сквозь туман желания, и он поднял голову. Во время всего происходящего капитан не переставал воспринимать звуки своего корабля – потрескивание корпуса, глухой стук сапог, когда офицеры и матросы заступали на вахту, и резкие команды лейтенанта Фостера. Эти звуки были такие привычные, что он, слыша их, никак на них не реагировал, так как мысленно видел каждый уголок «Авроры».
Но сейчас Остин понял: что-то изменилось. Скорость и курс оставались прежними, но атмосфера на корабле изменилась. В шагах бегущего по палубе явно ощущалось волнение. Дэвис пропустил мисс Клеменс, и она…
Она появилась минут десять назад. Но этого оказалось достаточно, чтобы…
Остин обернулся к двери.
– Дэвис!
Молчание.
Если бы Дэвис был на посту, он ответил бы. А если бы наверху произошло что-то непредвиденное, поднял бы тревогу.
– Минутку, мисс Клеменс, – непринужденно сказал капитан, как будто они находились в гостиной.
Он шагнул к двери, но мисс Клеменс тотчас схватила его за руку:
– О, пожалуйста… Вы не должны ходить туда.
Он посмотрел в ее глаза, полные ужаса. Ее упругие груди виднелись в распахнутой сорочке, и соски все еще подрагивали от возбуждения.
– Не должен?.. Но почему?
– Этого я вам сказать не могу.
Он высвободил свою руку.
– Дэвис!
Девушка снова схватила его за руку:
– Сэр, пожалуйста!..
Остин схватил ее за плечи и наклонился над ней.
– Что происходит на корабле, моя сирена? Скажи мне, и, возможно, я прощу тебя.
– Нет! Она убьет вас!
– Она?..
– Мисс Адамс.
Желание растворилось в сокрушительном гневе. Будь прокляты ее серые невинные глаза и чувственное тело, которые пробудили его от долгого и мучительного сна. Да, желание исчезло, сменившись гневом, но он тотчас взял себя в руки, подчинил себя строгому контролю.
Уложив девушку на стол, капитан низко склонился над ней и тихо проговорил:
– Объяснитесь, мисс Клеменс. Почему мисс Адамс хочет убить меня?
– Я не могу этого сказать.
Он отпустил ее и заявил:
– Нет, скажешь, сирена. Или нам придется обсудить это в тюрьме, где тебя не спасет твоя притворная невинность. Ты меня понимаешь?
Эванджелина смотрела в его темные глаза, полные злости. Всего миг назад эти глаза обещали ей несказанное наслаждение. Теперь это был взгляд палача.
Она считала его красивым. У него были резкие черты лица и глаза цвета ночи. В свете фонаря выделялись рыжие пряди в его темных волосах, гладко зачесанных назад. Тонкие же морщинки – он, наверное, часто прищуривался на ярком солнце – веером расходились от уголков глаз. А скулу пересекал тонкий белый шрам. И ей почему-то вдруг захотелось провести по нему языком.
Она также чувствовала в нем страсть, скрытую за суровой внешностью. Но злость унесла прочь всю его страсть, как штормовые волны уносят несчастные корабли.
– Анна Адамс сказала, что если я предупрежу вас, то она вас застрелит и бросит на съедение акулам.
– А если вы не расскажете мне все, то я брошу ваше очаровательное тело на съедение этим же акулам.
– Мое… мое тело совсем не очаровательное.
– Это ваше мнение.
– Сэр, пожалуйста!.. Я не хочу увидеть, как вы умрете.
– Вы скорее умрете сама?
Эванджелина не знала, что ответить. Конечно, у капитана хватит сил, чтобы перекинуть ее через плечо, отнести на палубу и бросить в море. Сделав это, он потрет руки, довольный собой. Но угроза Анны…
– Думаю… скорее это.
Капитан холодно улыбнулся:
– Ваша храбрость восхитительна. Но я не позволю мисс Анне застрелить меня, какие бы у нее ни были на то причины.
Его губы почти касались ее губ. Ее же губы все еще горели от поцелуя и от вкуса бренди, что он пил. Когда мисс Пейн с гордостью говорила, что все юные леди, окончившие ее академию, готовы к жизни, эта добрая леди не ожидала ничего подобного. И конечно же, Эванджелина не была подготовлена к ощущениям, которые пронзали ее, когда капитан прикасался к ней, когда шептал, что она свела его с ума.
Но сейчас в его голосе прозвучала угроза.
– Мы поступим вот как, мисс Клеменс… Я буду задавать вопросы, а вы будете правдиво отвечать на них. Начнем?
Эванджелина молча смотрела на него.
– Что ж, отлично. Вопрос первый: Дэвис мертв?
– Не знаю. Мисс Адамс сказала, что они его усыпили.
– Посмотрим. А мисс Адамс хочет… – Он помолчал. – Чего именно хочет мисс Адамс?
– Ваш корабль.
Капитан в удивлении приподнял брови:
– Мой корабль? Весь?..
– Да, весь.
Он нахмурился, и она почувствовала, что ее ответ очень его удивил.
– Но… с какой целью?
Она наконец-то соскочила со стола.
– Чтобы повести его в Гавану.
– В Гавану?
– Да. Поэтому я и спросила, далеко ли она.
– Но зачем ей Гавана?
– Она хочет спасти Себастьяна.
Капитан стиснул зубы.
– А кто этот Себастьян?
– Ее любовник. – Эванджелина прикусила губу, потом выпалила: – Он пират. В тюрьме. В Гаване.
Остин немного расслабился.
– Понимаю. Значит, эта женщина решила захватить мой корабль ради такой глупости…
– Уверяю вас, она настроена очень серьезно. И она убьет вас, если вы будете сопротивляться.
– Не сомневаюсь. А какова ваша роль во всем этом?
– Я должна отвлечь вас, чтобы дать им время все устроить.
– Что ж, свою роль вы сыграли замечательно. – Он провел пальцами по ее щеке, но его прикосновение было холодным. – У мисс Адамс есть сообщники? Кроме вас, я хочу сказать.
– Лейтенант Фостер. И мой сводный брат.
– Хм… Он действительно ваш сводный брат?
– Томас? Да. Почему бы ему им не быть?
– Но если мисс Адамс пустилась через Атлантику, чтобы спасти своего любовника, то, возможно, вас сопровождает ваш любовник…
Эванджелина вздрогнула.
– Господи, нет! У меня нет любовника! Я даже не знаю, что это такое.
Глаза капитана утратили всякое выражение.
– Вы так хорошо играете роль невинной девушки… Я почти верю в вашу невинность. Но сюда вы пришли, чтобы стать моей любовницей, верно?
– Только в одном случае. Если это было бы неизбежно.
– И ведь почти сработало, не правда ли? Вы обвели меня вокруг пальца своей соблазнительной улыбкой и своей очаровательной грудью, которую обнажили для моего удовольствия. Когда вы собирались выплюнуть меня, дорогая?
– Не понимаю, о чем вы.
Он взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза.
– Вы опасны, сирена. Опасны со своим невинным видом и этими очками… Мужчина может чувствовать себя в безопасности с вами… пока вы не опутаете его своей ложью.
О чем, ради всего святого, он говорит?!
– Пожалуйста, не смейтесь надо мной. Знаю, я поступила дурно, но у меня не было выхода.
– Я?.. Смеюсь над вами?..
Эванджелина молча смотрела на капитана. Его пальцы больно сжимали ее подбородок.
– За вами нужно присматривать, мисс Клеменс. И самое подходящее место для этого – корабельная тюрьма. Но у меня нет времени сейчас, чтобы проводить вас туда. Он выпрямился и отпустил ее. – Оставайтесь здесь до моего возвращения.
Она в испуге пробормотала:
– Вы не должны идти туда.
– Это мое судно. Ия не буду прятаться в своей каюте, пока Фостер и больная от любви женщина пытаются захватить его.
– Она сказала, что отпустит вас, если вы не будете сопротивляться. Она мне обещала…
Остин подошел к шкафу, открыл его и достал пистолет. Шагнув к фонарю, тщательно осмотрел оружие.
– Обещала? В самом деле? Простите, но я ей не верю.
Эванджелина дрожащими пальцами завязала ленточку на своей рубашке.
– Я буду молиться за вас, капитан.
Он внимательно посмотрел на нее:
– Молитесь, если хотите. Но оставайтесь здесь. Позже я решу, что с вами делать.
– Если вы вернетесь, – прошептала она.
Остин бросил на нее жесткий взгляд:
– Я всегда возвращаюсь.
Он отвернулся и открыл дверь. Холодный воздух ворвался в каюту, принося с собой острый запах моря. Эванджелина услышала выстрелы наверху, но в коридоре было тихо.
Не оглянувшись на нее, капитан решительно шагнул за порог и закрыл за собой дверь.
Дэвис был мертв. Остин выпрямился, кипя от гнева. Молодой матрос лежал неподвижно. Лежал с закрытыми глазами. Было ясно: он не сопротивлялся. Возможно, они собирались просто усыпить его с помощью лауданума[3]3
Настойка опия.
[Закрыть], но дали ему слишком большую дозу. Хотя Остин не очень-то верил в это.
Кроме мертвого Дэвиса, в коридоре никого не было. И было тихо. С палубы же доносились выстрелы, быстрые шаги и визгливый смех. И ругался какой-то мужчина. Но никто не появлялся на лестнице, ведущей к каюте капитана.
Остин крепче сжал пистолет. Он подумал о женщине, оставшейся в его каюте, и ужасно разозлился. Он был уверен: она пришла за бумагами. На уме у него были только эти документы, и он совсем не подумал об опасности, которая могла грозить ему с другой стороны. Но возможно, мятеж Фостера имел отношение также и к этим бумагам. Возможно, лейтенант использовал намерение мисс Адамс в своих целях. Как бы то ни было, он остановит их. Он обещал доставить бумаги своему наставнику в Бостон, и он их доставит.
Остин дошел до конца коридора и спрятался в тени рядом с лестницей, чтобы успокоиться. Он никогда не терял контроля над собой, имея отношения с женщинами. А тут вдруг едва не овладел мисс Клеменс, женщиной, не умевшей даже толком целоваться.
И он все еще желал ее. Кровь кипела в его жилах, и он представлял, как именно овладеет ею. Может быть, она и шпионка, но это не делало ее менее соблазнительной, менее очаровательной, менее желанной.
Но его гнев был не менее жарким, чем его желание. И он займется мисс Клеменс, как только подавит мятеж Фостера. Она заплатит ему, о, она дорого ему заплатит… Эта женщина пробудила в нем такое сильное желание, какого он не испытывал уже очень давно. А она… Она всего лишь смеялась над ним. Что ж, она заплатит ему и за это.
Остин медленно поднимался по трапу, держа пистолет наготове.
Наверху же царил хаос. Мисс Адамс с улыбкой на красивом лице стояла недалеко от трапа, наблюдая, как трое матросов избивали палками одного из лейтенантов. Сводный брат мисс Клеменс, худосочный молодой человек с выпученными глазами, стоял рядом с мисс Адамс, уставившись на нее с идиотским видом.
Лейтенант Фостер держал штурвал на юте, величественно наблюдая за происходящим внизу. У грот-мачты кучка угрюмых матросов и офицеров стояла под охраной еще одного лейтенанта и нескольких мятежников. Остальные моряки были на мачтах, они поднимали и крепили паруса.
Остин взглянул на звезды. Теперь судно изменило курс и направлялось на юг, точнее – на юго-запад, в Гавану.
Если бы ему удалось незаметно пробраться на главную палубу, к левому борту, он мог бы застрелить Фостера. Этот человек руководил мятежом, что бы там ни думала мисс Адамс. И если его убить, то ему, Остину, будет легче взять все под свой контроль.
Он вдруг вспомнил, как был молодым лейтенантом во время войны против англичан. Тогда ему пришлось впервые отдавать команду стрелять по британскому фрегату. Он тупо смотрел на языки пламени, лизавшие вражеский корабль и отправлявшие его на дно моря. Люди, объятые пламенем, падали с такелажа в безжалостный океан. Они сгорали, они умирали… А он, Остин, оставался в живых.
Капитан крадучись стал отходить от лестницы, прячась за штабелем бочек, держась в тени. Неподалеку матросы с усталыми лицами, ворча, тянули канаты. Другие же, смеясь, толпились вокруг бочки с ромом, которую открыли.
Идиоты! Фостер ничего не понимает! Только рутинная работа и строгая дисциплина помогают избавиться от тоски и не болеть. А пьянство ведет к гибели. Лейтенант не успеет и оглянуться, как на судне воцарится хаос. Остин вообще не хотел брать его в рейс – этот человек никогда ему не нравился, – но компания настояла на своем. Теперь им придется расплачиваться за это жизнью Дэвиса и других…
Остин внимательно осмотрел группу тех, кто не подчинился Фостеру, и обнаружил там людей, которых выбирал сам. Осборн, лейтенант Джеймсон, молодой Сьюард… Очень хорошо. Он может рассчитывать на них. Это был первый рейс лейтенанта Сьюарда, но он уже успел доказать, что у него есть характер.
Остин медленно выпрямился. Моряки, занятые тем, что меняли паруса или напивались до одурения, не заметили его. Он вскинул пистолет, вытянул руку, прицелился.
Один из моряков открыл фонарь, и золотистый свет блеснул на дуле пистолета. Мисс Адамс повернула голову, в испуге вытаращив глаза. И громко закричала.
– Проклятие, – пробормотал Остин.
Фостер обернулся и вздрогнул, увидев его. Анна Адамс подняла свой пистолет и навела его прямо на капитана. И тотчас же все притихли.
Остин понимал, что сейчас сможет попасть в Фостера, не промахнется. Но через мгновение Анна Адамс убьет его. Он мог бы нырнуть в укрытие, но тогда упустил бы свой шанс лишить мятежников их главаря.
Лейтенант Сьюард увидел капитана и в испуге вытаращил глаза.
Остин сделал свой выбор. Он выстрелил. Пуля попала в Фостера, но не в грудь – тот успел увернуться, – а в бедро. Фостер покачнулся, пытаясь удержаться на ногах. Потом покачнулся еще раз, когда корабль поднялся на волне.
А потом, потеряв равновесие, ухватился за перила, но руки его соскользнули, и ноги подкосились. Он перевесился через перила, потом медленно, очень медленно соскользнул вниз. Его крики доносили порывы холодного ветра.
Анна Адамс пронзительно вскрикнула и выстрелила.
Глава 4
И тут же раздался еще один пронзительный крик.
Мисс Клеменс выскочила на палубу и наткнулась на мисс Адамс в тот момент, когда та взвела курок. Раздался выстрел, оружие упало на палубу и покатилось по влажным доскам. Пуля просвистела мимо Остина и исчезла в море.
– Вы обещали! – закричала мисс Клеменс. – Вы клялись на Библии!
Мисс Адамс влепила ей увесистую пощечину, и она упала на палубу.
Остин выхватил из сапога нож и ринулся к Анне. Схватив ее, прижал спиной к себе и приставил к ее горлу нож.
Томас Эджвуд испуганно завопил и вытащил пистолет из кармана.
Остин еще сильнее прижал нож к шее Анны.
– Она умрет, если вы выстрелите, Эджвуд.
– Отпусти ее, ублюдок!
– Нет. Бросай пистолет.
Молодой человек некоторое время молча смотрел на Остина, и губы его дрожали. Потом он медленно опустил пистолет на палубу.
Краем глаза Остин увидел, что мисс Клеменс ринулась поднимать пистолет. Он остановил ее, упершись коленом в ее бедро.
– Осборн! – окликнул он своего рулевого. – Возьмите оружие!
Осборн, невысокий молодой человек с рыжими волосами, отошел от мятежников. Он поднял пистолеты и, взглянув на пистолет Эджвуда, неодобрительно заметил:
– Даже не заряжен как следует, сэр.
– Отличного сообщника вы себе нашли, – сказал Остин мисс Адамс.
Та посмотрела на него и грязно выругалась. «Только такой дурак, как Фостер, мог попасться на удочку этой женщины, – подумал капитан. – Она похожа на гнилое яблоко, сверху твердое и румяное, а внутри – черное».
Остин толкнул ее к Эджвуду. Потом схватил за руку мисс Клеменс и потащил за собой на капитанский мостик. Подтолкнув девушку вверх по лестнице на опустевший ют, он поднялся следом за ней. Затем усадил ее на скамью у борта судна и ногой остановил штурвал, который продолжал вращаться после того, как Фостер упал за борт.
Люди капитана радостно закричали.
– Чего вы ждете?! Хватайте его! – завизжала Анна.
Мятежники колебались. Осборн же действовал; он отдавал приказы тем членам команды, которые не подчинились мятежникам, и они ему повиновались. Из нерешительных рук было вырвано оружие и обращено против мятежников.
Кучка людей Фостера предприняла атаку. Схватка была короткой, но отчаянной. Осборн, Сьюард и Джеймсон дрались саблями и палками. Многие из мятежников перешли на сторону Остина. В этой сумятице Эджвуд пытался спасти Анну и увести ее.
У Остина была репутация жесткого капитана; о дисциплине на его судне ходили легенды. Но он всегда был справедливым, и его люди знали это. Ни один человек не был наказан незаслуженно. К тому же капитан был очень щедр на довольствие и всегда следил за тем, чтобы команда ни в чем не нуждалась. И теперь его репутация сослужила ему хорошую службу: его люди слушались приказов Осборна, и мятежники сдались.
Пока Остин сражался со штурвалом, возвращая корабль на прежний курс, мятеж был подавлен. Вскоре Джеймсон с нижней палубы крикнул:
– Все закончилось, сэр!
– Отлично, лейтенант. Сообщите всем, кто сражался за меня, что они будут награждены.
– А как быть с остальными?
– Тех, кто просто побоялся не участвовать в мятеже, запри в кубриках. А верных псов Фостера – в бриг.
– Да, сэр. – Лейтенант посмотрел на мисс Клеменс, в страхе вцепившуюся в перила. – А как быть с дамами и мистером Эджвудом?
Остин перевел взгляд на девушку. Та с вызовом вскинула подбородок, как будто говорила: «Ну, брось меня акулам, как грозился».
– Запри мисс Клеменс в ее каюте. Мисс Адамс помести в каюту мистера Эджвуда, а того отведи в тюрьму. Это сделает из него мужчину.
– Слушаюсь, сэр! – засмеялся Джеймсон.
– Обыщи их багаж, их каюты и их самих. Проверь, нет ли у них оружия или чего-нибудь подозрительного. Потом принеси все их вещи ко мне в каюту, и пусть Сьюард обыщет леди.
Джеймсон, казалось, смутился. Остин слышал шутки насчет молодого лейтенанта Сьюарда, но решил сделать вид, что ничего не знал. Пока у него с этим парнем никаких проблем не возникало.
Наконец Джеймсон кивнул:
– Слушаюсь, сэр.
– Идите с ним, мисс Клеменс, – сказал капитан.
Девушка встала в нерешительности. Ей все еще не удалось застегнуть корсаж, и полы его распахнулись.
Джеймсон покраснел и, откашлявшись, пробормотал:
– Пройдите сюда, мисс.
Она посмотрела на Остина:
– Вы вернете мои вещи после того, как обыщете их?
– Нет.
– Но…
– Я сказал «нет».
– Даже если…
– Мисс Клеменс, покиньте палубу! Я от вас устал! Вы будете оставаться в своей каюте, пока мы не придем в Бостон и я не решу, что мне с вами делать. До тех пор я не хочу вас ни видеть, ни слышать. Вам понятно?
Она молча смотрела на него. Лицо ее было в грязи, а очки – в пятнах смолы и каплях морской воды. Она совсем не походила на пышную красотку, подбивавшую на мятеж его первого лейтенанта. Но от этой кроткой на вид девушки исходила опасность, которая могла поразить его вернее, чем выстрел из пистолета. Остин чувствовал: с ней он еще не закончил; она вполне могла подвергнуть опасности его корабль, его миссию… и его здравый смысл.
Девушка раскрыла рот, как будто собиралась что-то сказать, но тут же закрыла его. Потом махнула ему рукой, повернулась и спустилась по лестнице следом за Джеймсоном.
Остин заставил себя не смотреть ей вслед. Кровь его все еще кипела от ее чувственности и неумелых поцелуев, от ее теплого дыхания и вида ее груди. Подавление мятежа не вычеркнуло из его памяти те ощущения, что переполняли его в каюте.
Он подавил стон и начал корректировать курс корабля. Ему доводилось переживать сильные штормы на море, но никогда еще не доводилось видеть такие яркие серые глаза, как у мисс Клеменс.
Поднявшись на палубу, Эванджелина с жадностью глотала морской воздух. Яркий лунный свет заливал корабль, и она выискивала самые темные места, пробираясь к борту.
Два дня она сидела взаперти в своей каюте. В крошечном пространстве к ней снова вернулась морская болезнь. Она с трудом могла есть бульон с сухарями, который ей дважды в день приносил лейтенант Сьюард. Сегодня днем она спросила вежливого молодого лейтенанта, нельзя ли ей подышать воздухом на палубе. Он пообещал поговорить с капитаном, но не вернулся, чтобы сообщить ей вердикт своего командира.
Эванджелина долго пыталась уснуть, потом оставила эти попытки и стала расхаживать по каюте. Поскольку она могла сделать не более трех шагов в каждом направлении, это только вызвало у нее головокружение. И тут она вдруг обнаружила, что дверь ее каюты не заперта как следует.
Защелка была опущена, но щеколда едва держалась на опоре. Эванджелина вытащила гвоздь из своей койки и принялась за дело.
Гвоздь скрежетал по дереву и железу, и она опасалась, как бы эти звуки не услышал проходящий мимо офицер. Он захлопнет дверь, запрет ее как следует и сообщит капитану. А капитан Блэкуэлл бросит ее в бриг. Ей представились темные клетки, полные соломы и крыс. Там будут и другие мятежники, которые станут злобно смеяться над ней.
Но никакой офицер не появился, чтобы проверить дверь в ее каюте.
Наконец защелка отскочила, и Эванджелина, отбросив гвоздь, открыла дверь.
Помещение рядом с ее каютой служило гостиной для пассажиров и офицеров. В центре стоял полированный стол, вокруг него – кресла, а вдоль стен – шкафы. В гостиную также выходили и каюты офицеров. Но сейчас в этом небольшом помещении было пусто.
Эванджелина на дрожащих от страха ногах прошла к лестнице и поднялась на палубу. И даже если Сьюард схватит ее и отправит назад в каюту – попытка того стоила.
Ночь была ясная, на темном небе сияли яркие звезды. Нос корабля разрезал океанские волны, и пена светилась жемчужным блеском. Чистый воздух заполнил ее легкие и заставил быстрее биться сердце.
Корабль взобрался на высокую волну, потом опустился. Соленые брызги укололи ее лицо и руки. Она ухватилась за перила и засмеялась.
Вдруг чья-то рука накрыла ее руки, пригвоздив их к перилам.
– Что вы тут делаете?
Эванджелина обернулась. Капитан Блэкуэлл возвышался над ней, и в лунном свете особенно четко вырисовывались резкие черты его лица. А темные, как ночь, глаза сверкали.
– Если вас выпустил Сьюард, то он у меня до конца рейса будет таскать воду.
– Я сама открыла задвижку.
Взгляд его немного смягчился.
– Мне придется приказать, чтобы вашу дверь забили гвоздями. Иначе вас не удержать в каюте.
– Мне просто нужен был свежий воздух. Мне сделалось плохо… Лейтенант Сьюард пообещал узнать, можно ли мне подняться наверх, но…
– Он так и сделал. Я сказал «нет». Вы же мне говорили, что морская болезнь у вас прошла.
Она покачала головой:
– Я поправилась, однако не смогла больше находиться в запертой каюте без свежего воздуха. И все время качает…
Ей стало дурно при одной мысли о качке.
– И вы решили самостоятельно выйти из каюты?
– Только ради глотка свежего воздуха. Я не сделала ничего дурного.
– Прошлый раз, когда вы бродили по моему судну, моя команда взбунтовалась. Поэтому я хочу, чтобы вы оставались взаперти.
– Всего пять минут, капитан, прошу вас… Позвольте мне подышать воздухом всего пять минут, и я вернусь в свою каюту. Обещаю.
Он прищурился:
– Я не верю в ваши обещания. Вы смотрите на меня своими сияющими глазами, и мне хочется поверить каждому вашему слову, но… – Он со вздохом покачал головой.
Она сглотнула и отвела взгляд. Его тяжелая рука оставалась на ее руках, и даже на свежем воздухе ей стало трудно дышать.
– Капитан, а что будет, когда мы придем в Бостон?
– Что будет с вами?
– С мятежниками. И моим братом. И с мисс Адамс.
– Будет суд над мятежниками и мисс Адамс. К ней, поскольку она женщина, проявят снисходительность. Но я хочу, чтобы ее арестовали и судили вместе с остальными. А ваш сводный брат – он просто идиот. Я посоветую, чтобы его с позором вернули в Англию.
– А что будет… со мной?
Капитан долго молчал, и в его молчании ей слышался лязг тюремной двери.
– Я еще… не решил. У меня еще не сложилось о вас окончательного мнения. То ли вы действительно невинная старая дева, то ли законченная лгунья и отличная актриса.
– Я действительно старая дева. И я направляюсь в Бостон, чтобы стать гувернанткой.
– Гувернанткой?.. – Он недоверчиво посмотрел на нее. – Неужели вы в самом деле полагаете, мисс Клеменс, что можете сесть на мой корабль, участвовать в мятеже, а потом спокойно удалиться, чтобы стать гувернанткой?
Она прикусила губу.
– Мятеж вовсе не входил в мои планы.
– А какая семья оказалась настолько глупа, что наняла вас гувернанткой?
– Не знаю… Но моя кузина миссис Фэрли написала, что она все устроит. В Бостоне она найдет для меня место, я в этом не сомневаюсь.
Темные брови капитана сошлись над переносицей.
– Я пошлю ей сообщение, что вы больше не нуждаетесь в работе. Если вы будете спокойно сидеть в своей каюте, я просто посажу вас на пакетбот, направляющийся в Англию, и вместе с вашим сводным братом отправлю домой.
Ее сердце болезненно сжалось.
– Ах нет! Я не могу вернуться в Англию!
– Почему? Вы скрываетесь от закона?
– Боже мой, нет, конечно. Я покинула Англию, потому что там у меня нет никаких перспектив.
Эванджелина снова ощутила унижение, которое испытывала, когда ее отчим кричал, что такая невзрачная женщина, как она, никогда не найдет другого джентльмена, который захочет жениться на ней. Она, по его словам, ужасная дура, если отвергла Харли, и не важно, что именно он сделал. А ее мать, как всегда, сидела молча, она никогда не возражала своему супругу.
– Никаких перспектив… для чего?
– Для замужества. Точнее говоря – для всего. Мои родители рассердились на меня, когда я расторгла помолвку с Харли. Он не был такой уж хорошей партией, но он брал на себя заботу обо мне, понимаете?
В глубине темных глаз вспыхнули искры.
– И они позволили вам отправиться в путь с этим вашим сводным братом в качестве защитника?
– Да.
Он взял ее за подбородок и заглянул ей в лицо:
– Думаете, я вам поверю? Да ведь в английских семьях дочерей охраняют, как золото. А вас так просто отпустили?
Эванджелина почувствовала, как слезы подступили к ее глазам.
– Они были рады отделаться от меня.
Капитан долго смотрел на нее, потом сказал:
– Вы очень хорошая.
– П… простите…
Ухватившись за канат над ее головой, капитан склонился над ней, и ее тотчас окутало тепло его тела.
– Вы такая невинная и очаровательная… Эти ваши очки и ваша внешность… они просто околдовывают. Скольких еще мужчин вы поймали в свою ловушку?
