Текст книги "Угрозы любви"

Автор книги: Дженнифер Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Покончив с туалетом, она повернулась к серебряному подносу, стоявшему на столе, и подняла крышку. На нее повеяли запахи жареного бекона и свежего хлеба, и в желудке у нее заурчало. Очевидно, любовные утехи возбуждали аппетит.

После завтрака Эванджелина уселась в кресло у письменного стола и задумалась. Чем же ей теперь заняться? Она могла бы выйти на палубу и подышать свежим воздухом – утро наверняка славное. Но ведь все на корабле – включая лорда Рудольфа, – должно быть, знали, что она провела здесь ночь. Так что, наверное, не следовало с ними сейчас встречаться.

Она машинально открыла ящик стола и увидела там молитвенник в красном переплете. Невольно улыбнувшись, Эванджелина достала свою книгу и раскрыла наугад. Погладив страницу с хорошо знакомыми словами, она начала читать.

Но слова не успокаивали ее, как обычно бывало. Она увидела слишком много жестокости, слишком много зла за несколько прошедших недель и теперь сомневалась, что сможет когда-нибудь воспринимать эти слова.

Мисс Пейн однажды сказала, что женщина должна не путешествовать, а довольствоваться своим местом дома. Эванджелина находила такой совет глупым и скучным. Теперь же она сочла его мудрым. С того самого дня, когда Харли обманул ее, жизнь ее пошла под уклон. Будь Харли верным и благородным, она мирно проводила бы дни дома, в Котсуоддсе. И никогда бы не открыла для себя радость плавания на корабле или ужас бунта. А также страстное желание, вызванное прикосновением темноглазого мужчины…

Эванджелина листала страницы, отыскивая псалом, который обычно ее успокаивал, – двадцать третий, ее любимый. Она начала читать слова, которые знала наизусть. Читала, молча шевеля губами. Перевернув страницу, вздрогнула и застыла.

Она перевернула только одну страницу, а перевернулись две. Бумага же на ощупь была толстая и твердая, и она поняла, что произошло. Две страницы, вероятно, пропитались влажным морским воздухом и слиплись. Эванджелина попробовала разъединить их ногтем, но они склеились прочно. Она скорчила гримасу. Ей ужасно не хотелось рвать свою любимую книгу, особенно страницу с любимым псалмом.

Девушка положила книгу, подняла листы и провела пальцем по кромке. Никакой щели не было. Она выдвинула следующий ящик стола. Внутри царила чистота, как и во всей каюте. Все лежало в маленьких отделениях, сделанных для того, чтобы вещи не выскальзывали при качке корабля. В своих гнездах лежали листы бумаги, перья, чернильница, промокательная бумага, песочница, воск для печатей и маленький нож для бумаги, которым пользуются для разрезания книжных страниц.

Эванджелина вынула нож. Острие блестело, отполированное, ручка же была черная. Она задвинула ящик и в задумчивости уставилась на свою книгу. Затем снова взяла страницы и, склонив голову к плечу, стала изучать их. Наконец надрезала бумагу. Если она проведет ножом по самой кромке, то, возможно, сумеет разделить страницы, не повредив книгу.

Лезвие было очень острое. Эванджелина медленно провела кончиком ножа по кромке, оставляя тонкий как бритва след. Она разрезала бумагу очень медленно, не желая ее порвать.

Наконец девушка отложила нож и разъединила страницы. Оказалось, что между ними находились три тонких листа. Эванджелина посмотрела на них, потом взяла в руки. Сухая бумага захрустела, когда она расправила листы и разгладила на столе.

Почерк был наклонный, незнакомый. Ни она сама, ни ее сводный брат, да и никто из их семьи не мог написать это. Но почему тут эти бумаги? Загадка.

Эванджелина внимательно рассматривала страницы. Это был просто список имен, записанных без определенного порядка.

П.К. Честерфилд (Конкорд, Массачусетс).

Адольф Мэннеринг (Филадельфия, Пенсильвания).

Джордж Уиттингтон (Бостон, Массачусетс).

К. Шеридан Бартлетт (Уилмингтон, Делавэр).

Но зачем Остину понадобилось прятать список имен в ее молитвеннике? Все было выполнено очень умело, так что обнаружить список смог бы только тот, кто вознамерился бы читать книгу страница за страницей. А если бы кто-нибудь стал искать список и потряс бы книгу за корешок, то из нее ничего бы не выпало. Страницы были склеены так плотно, что ничего не обнаружишь, даже если просто перелистывать книгу.

Эванджелина вспомнила ту ночь, когда пришла сюда за книгой, решив почитать ее перед сном. Но Остин забрал у нее книгу. Тогда его действия показались ей всего лишь бесцеремонными, но теперь она все поняла. Он не хотел, чтобы эти бумаги кто-нибудь нашел. В ту ночь в темных глазах его пылал такой огонь, который жег насквозь. Он хотел запугать ее, но только разжег в ней пламя. И она бессовестно попросила его о поцелуе…

Кожу у нее и сейчас покалывало, как будто он снова уставился на нее пылающими глазами.

Эванджелина подняла голову. Остин стоял в дверях, держась за ручку, и в его глазах были холод и враждебность.

Глава 20

Он закрыл за собой дверь. В каюте царило гнетущее молчание.

Остин был при полном параде – воротничок и шарф, синяя куртка с капитанскими планками на плечах, кожаные перчатки и высокие начищенные до блеска сапоги. Он резко отличался от того красивого мужчины, который этой ночью склонялся над ней, впиваясь в ее губы страстными поцелуями. И его волосы сейчас блестели от бриллиантина, а хвостик был аккуратно перевязан ленточкой.

Капитан медленно пересек комнату. Подошел к девушке и вырвал бумаги из ее онемевших пальцев. Затем осторожно сложил страницы и сунул их в карман куртки.

– Остин, что это такое?

Его взгляд был твердым как сталь.

– Это – опасность.

– Не понимаю.

– Ты их читала, – сказал он утвердительно.

– Но это просто список имен.

Он посмотрел на нее, как кошка на мышь. Эванджелина облизнула пересохшие губы.

– Джордж Уиттингтон… Он кузен лорда Рудольфа Уиттингтона? Нашего лорда Рудольфа?

– Не знаю.

– Ты его спрашивал?

– Нет. – Остин уперся кулаками в стол. – И ты не спрашивай. Ты никому не назовешь имена, которые увидела в этом списке. Ни словом не обмолвишься.

– Почему?

– Потому что я прошу тебя об этом.

Капитан отвернулся, собираясь уйти.

– Остин…

Он остановился и медленно повернулся к ней. Под его пылающим взглядом нервы Эванджелины напряглись до предела.

– Если ты хочешь приказать мне чего-то не делать, я должна знать почему.

Его лицо словно окаменело.

– Ты сделаешь это, потому что я прошу тебя как человек, который станет твоим мужем.

– Но пока ты еще не мой муж.

Он стиснул зубы, едва сдерживая гнев.

– Пойми, Эванджелина, опасно знать об этих бумагах. И не важно, знакомы тебе эти имена или нет. Поклянись, что не будешь говорить об этом ни с кем.

Она еще никогда не видела у Остина такого взгляда. Он смотрел на нее очень серьезно, и она почувствовала: он просит ее не просто так.

– Обещаю. Клянусь.

– Мы поженимся, как только придем в порт.

– Да?..

– Да, ты выйдешь за меня, а не за этого беспутного англичанина.

В этом вопросе, однако, она могла возразить ему.

– Я не считаю его беспутным. Он джентльмен. Всегда вежливый и почтительный.

Остин вскинул подбородок.

– Ты выйдешь за меня, Эванджелина?

– Да.

Выражение его лица стало еще более жестким.

– Рад, что ты согласна.

– Ну… я ведь вынуждена сделать это, правда? Я теперь падшая женщина.

Глаза у него заблестели, в них блеснула насмешка.

– Ты будешь падшей женщиной, если не выйдешь замуж за меня.

– Я это и имела в виду.

Остин тяжело вздохнул. Потом протянул ей свою крепкую руку:

– Идем со мной.

– А куда? – Она боялась встречи с матросами, а также с мистером Сьюардом и лордом Рудольфом.

– В тюрьму.

Эванджелина отпрянула:

– Нет, Остин. Я обещаю, что ни слова никому не скажу про список. Можешь запереть меня в моей каюте, если хочешь, только не бросай меня в клетку, пожалуйста.

– Черт побери, о чем ты там бормочешь?

– Я не хочу в тюрьму!

Он снова протянул ей руку.

– Я не собираюсь запирать тебя там. Мы идем повидать Олбрайта.

Она тяжко вздохнула:

– О, кстати… а почему мистер Олбрайт в тюрьме, в клетке? Разве преступление – прыгать за борт?

Остин насупился:

– Клетка, говоришь?

– Да, конечно… Разве у тебя в тюрьме нет клеток?

Капитан усмехнулся:

– Ты начиталась глупых романов. Идем!

Эванджелина обошла стол и взяла его за руку. Ладонь Остина была мозолистая и твердая. И он сам был такой же – жесткий и суровый, огрубевший за годы пребывания в море и от трудностей, которые она, Эванджелина, даже вообразить не могла. И этот мужчина станет ее мужем, человеком, который будет направлять ее, вести, командовать ею…

Но она не могла решить для себя, огорчает ее это или радует.

Остин открыл перед ней дверь, и она, подобрав юбки, выскользнула из каюты.

– Ублюдок! Проклятый предатель!.. – кричал Олбрайт, вскинув руки в наручниках.

Эванджелина побледнела. Остин же схватил парня за ворот и швырнул на пол.

– Не ругайся при леди. Отвечай на мой вопрос. Кто тебя послал?

– Иди к черту!

– Я уже там побывал. Теперь меня этим не испугаешь.

Олбрайт закрыл глаза. Казалось, молодой человек уже пришел в себя после того, как чуть не утонул, и по его сжатым кулакам было видно, что он полон сил.

Остин приказал держать его отдельно от остальных бунтовщиков. Парень сидел в углу, образованном переборкой и ящиками с грузами. Его приковали к стене, но цепь была достаточно длинная, чтобы он мог лежать и добраться до ночного горшка, стоявшего в другом углу. Толстый слой соломы покрывал пол, и ему дали одеяло.

– Сколько тебе лет? – спросил капитан.

Олбрайт искоса взглянул на него:

– Шестнадцать.

– Значит, во время войны ты был еще мальчиком. Ты ее не помнишь.

– Но я помню, как мой отец ушел на войну и не вернулся.

Эванджелина всхлипнула, на ресницах у нее заблестели слезы.

– Выходит, тебя возмущали те, кто вернулся домой?

– Мой отец погиб из-за глупости! Если бы эти проклятые джентльмены из Филадельфии не решили начать войну, мы все жили бы мирно. Как англичане.

– Мы и живем мирно. Наконец-то. Или ты хочешь, чтобы все началось сначала из-за твоего проклятого высокомерия? – Остин поставил Олбрайта на ноги, но продолжал настойчиво вглядываться в лицо молодого человека. – Я видел, как рядом со мной гибли люди, разорванные в клочья пушечными ядрами. Я видел, как они тонули, как горели. И я ни за что не хочу снова увидеть это. А если парни из Филадельфии захотели сражаться за славное дело, то чем же это отличается от того, чего хочешь ты? Ты так стремишься к идеалу, что не можешь представить себе реальную действительность – умирающих солдат и молодых парней, чьи отцы уходят и не возвращаются. Вот это я и хочу предотвратить. Скажи мне, кто тебя послал?

Олбрайт облизнул пересохшие губы.

– Нет, ни за что.

– Пытки – вещь плохая, парень, но я знаю, что они хорошо развязывают язык.

Глаза Олбрайта расширились, но он упрямо молчал.

Остин пожал плечами:

– Подумай над этим. Я поговорю с тобой позже. Идемте, мисс Клеменс.

Остин жестом предложил ей следовать за ним, но через мгновение понял, что не слышит ее шагов. Он быстро обернулся. Боже милостивый! Оказалось, что она подошла к Олбрайту и положила руку ему на плечо.

– Все будет хорошо, – шептала Эванджелина. – Капитан Блэкуэлл – добрый человек, несмотря ни на что.

Сердце Остина замерло: он ждал, что Олбрайт сейчас схватит ее, сделает заложницей и потребует своего освобождения в обмен на ее безопасность.

Но парень смотрел на нее. Эванджелина же потрепала его по плечу, потом отвернулась и пошла к Остину. Тот крепко схватил ее за руку и потащил прочь.

Они поднялись наверх, где их встретило яркое солнечное утро. Свежий бодрящий бриз раздувал юбки Эванджелины и куртку Остина. Волосы девушки выбились из косы и струились на солнце, словно полоски золотистого шелка.

– Эванджелина, ты поступила необдуманно. Это было опасно. Я не для того взял тебя с собой, чтобы ты опекала его.

– А зачем же тогда?

Он отвел ее к борту, чтобы не мешать матросам, готовившим корабль к прибытию в Бостон, и тихо сказал:

– Я хотел показать тебе, насколько опасен этот список. Олбрайт мог бы убить тебя ради того, чтобы заполучить эту информацию, кто бы его ни послал. Он чуть не убил меня из-за этого. Дважды.

– Так это он напал на тебя с ножом?

– Да, он. Для него слова «предатель» и «лоялист» – это как черное и белое, славные слова, за которые можно и погибнуть. Я видел, как люди умирали. И не хочу увидеть это снова. – Остин обвел взглядом горизонт, где можно уже было рассмотреть темную полоску земли. Вытянув вперед руку, сказал: – Вот это – Кейп[8]8
  Полуостров Кейп-Код вблизи Бостона.


[Закрыть]. А там, в его северной части, будет твой новый дом.

Эванджелина посмотрела в указанную сторону:

– Так близко?..

– Да, очень: Я доставлю тебя в мой дом, как только мы причалим. Мы поженимся после того, как я покончу с делами, связанными с рейсом.

– Нет-нет!

Ветер посвистывал в такелаже, завывая в туго натянутых канатах. На корме лейтенант Осборн отдавал приказы матросам, спешившим подготовить корабль к причаливанию.

– Нет?..

– Я тут подумала, Остин, и… В общем, есть множество причин, по которым мне не нужно становиться твоей женой.

Он нахмурился и проворчал:

– Есть две очень веские причины, по которым ты сделаешь это.

Она уставилась на него вопросительно:

– И что же это за причины?

– Первая – прошедшая ночь. Ты разделила со мной постель. Возможно, я сделал тебе ребенка.

Она покачала головой:

– Я слышала, что это не всегда происходит… хм… с первого раза.

– Большую часть своей жизни я провел на море, Эванджелина. Я заботился о молодых матросах и лейтенантах, и я знаю, что это происходит довольно часто. Мне пришлось заключать множество поспешных браков.

Щеки ее вспыхнули.

– Ну… мне уже двадцать шесть, и я не восемнадцатилетняя девочка. Может быть, мои лучшие дни остались позади.

– И все же я не намерен рисковать.

– Ну а вторая причина?..

– Если я не женюсь на тебе, то не смогу присматривать за тобой. Ты слишком много знаешь, и ты не будешь в безопасности, если останешься одна.

– А вот это – совсем не причина для женитьбы.

– Не причина? Почему?

– Потому что… нельзя жениться, если нет любви.

Он не сводил взгляда с ее губ.

– Значит, ты считаешь, прошлой ночью была не любовь?

Эванджелина снова покраснела.

– Прошлой ночью была просто похоть.

– С твоей стороны? Или с моей?

– С обеих. Ты был чрезмерно рад, что спас мистера Олбрайта и не утонул сам. Тебе нужно было расслабиться. Вот почему ты захотел меня.

– Да, признаюсь, я рад, что остался в живых.

– Вот видишь? Но это не причина, чтобы жениться.

– А я считаю это причиной.

– Боже, какой ты упрямый!

– Упрямый, потому что ты несешь вздор.

– Я не хочу выходить за вас замуж, капитан Блэкуэлл, – заявила Эванджелина, подбоченившись.

– Ты хочешь вместо этого стать моей любовницей?

У нее челюсть отвисла.

– Что?.. Господи, конечно, нет! Как ты мог так подумать?

– Если женщина проводит ночь страсти с мужчиной, а потом отказывается стать его женой, то он может подумать только одно: она хочет свободных отношений.

Она быстро осмотрелась.

– Потише, Остин. Ради Бога…

Эванджелина, я… я запрещаю тебе отказываться выходить за меня замуж.

– И на каком же основании ты можешь мне это запрещать? Ты мне не отец и не брат, вообще не родственник.

– На том основании, что я тот мужчина, который станет твоим мужем.

– А теперь ты несешь вздор.

С капитанского мостика послышался крик. Два матроса начали поднимать флаги, чтобы оповестить начальника порта о том, кто они такие – какой корабль, какой компании, из какого государства.

– Для дискуссий больше нет времени. Идем. – Остин взял девушку за руку и потащил назад к трапу, который вел в его каюту. Она семенила рядом с капитаном, бросая на него мрачные взгляды.

Он повел ее вниз по лестнице и чуть ли не втолкнул в каюту. Она тут же высвободила руку и резко обернулась к нему.

– Насильный брак – это не брак, Остин.

Он отрицательно покачал головой:

– Нет, это будет не насильный брак. Ты будешь счастливой невестой.

– Но я ни за что не втяну тебя в неприятности.

– В неприятности?.. О чем ты говоришь?

– Ах, Остин, я разрушу твою жизнь. Тебе будет не хватать твоего корабля и твоих людей, и ты снова захочешь в море.

Остин тяжело вздохнул:

– Я все уже объяснял тебе… Я устал от этой жизни. Я хочу остаться на берегу и отдохнуть.

– Твоя первая жена сделала тебя несчастным. И я тоже сделаю тебя несчастным.

Перед Остином возникла картина: очень молодая темноволосая женщина стоит рядом с ним во время брачной церемонии десять лет назад. Он тоже был тогда молод и доволен тем, что нашел себе такую хорошенькую жену. В их первую брачную ночь она его очень боялась. Остин старался быть с ней нежным, но ему это не удалось. Так что можно сказать, у них с самого начала не сложилась совместная жизнь.

Потом он вспомнил Эванджелину в своих объятиях на его узкой койке. Вспомнил ее неподдельную страсть, ее губы, ждущие поцелуя, и ее тело, выгибающееся ему навстречу. Вспомнил, конечно же, и удовольствие, которое они вместе получали.

– Неудача с моим первым браком – это целиком моя вина. Моя жена хотела иметь самого обычного мужа, а я оставлял ее ради своих обязанностей на море. Когда же я буду оставаться дома, как и все другие, никто из нас не будет чувствовать себя несчастным.

Эванджелина со вздохом покачала головой:

– Разве ты не понимаешь, Остин? Ты оставлял ее дома, потому что чувствовал, как она душит тебя, как заманивает в ловушку привычками повседневной жизни. Вот почему ты сбегал в море. И вот почему ты с тех пор никогда не связывался надолго ни с одной женщиной.

Она ошибалась. Он «связывался» с женщинами снова и снова. Но каждый раз сбегал.

Так что, возможно, она права. Ведь всякий раз, как он оказывался на суше, проходило примерно два месяца, и он становился беспокойным, казалось, городские стены начинали давить на него. А его любовницы требовали от него внимания, подарков… Это сначала наскучивало ему, потом начинало раздражать, а под конец доводило до бешенства. И тогда он придумывал бегство в море, где мог чувствовать, как свежий ветер дует в лицо и как пахнет океан, где мог избавиться от городской вони, от тесных улиц, от надоевших объятий любовниц.

Но на этот раз все будет по-другому. На этот раз рядом с ним в длинные летние дни и в долгие зимние ночи будет Эванджелина. И ему не захочется сбежать. Грусть, которую нагоняет на него город, он забудет в ее объятиях…

А если нет?

Возможно, он не тот человек, который может стать для женщины постоянным и удобным мужем. Даже для такой красивой, желанной, веселой и очаровательной женщины, как Эванджелина.

Он молча посмотрел на нее, потом вышел из каюты и закрыл за собой дверь. Вынув из кармана ключ, вставил его в замочную скважину и провернул.

Остин уже был на лестнице, ведущей на палубу, когда услышал ее громкий крик. И он не смог удержаться от улыбки.

– Выпусти меня! – Эванджелина барабанила ладонями по двери, и ее удары эхом отзывались в коридоре. – Остин, выпусти меня отсюда! Сейчас же!

Она приложила ухо к замочной скважине и услышала поскрипывание такелажа, трепетание парусов на ветру и глухие удары волн о борт судна. И еще она слышала мужские голоса, вернее – пение матросов, устанавливавших паруса. Но никто не поспешил ей на помощь, никто не откликнулся.

Она прислонилась спиной к двери, скрестила руки на груди и стиснула зубы.

Упрямство доведет этого человека до гибели! Разве он не видит, что ему нужна свобода – неограниченная свобода? Разве он не понимает, что не сможет жить без моря? Он сбежал из объятий одной жены и, без сомнения, сделает это снова.

Ей нужно принять предложение лорда Рудольфа и вернуться вместе с ним в Англию. Не в качестве его жены – это было бы странным мезальянсом, – а в качестве друга, как он и предлагал вначале.

Обоих мужчин, должно быть, опоил морской воздух. Как только они прибудут в Бостон и увидят других женщин, их помешательство пройдет и они образумятся. Самое же лучшее для нее, Эванджелины, исчезнуть. Она попросит свою кузину помочь ей уехать в другую колонию, возможно, даже изменит имя.

Эванджелина Клеменс перестанет существовать и сможет начать жизнь сначала. Она читала про многих людей, которые отправлялись в прежние колонии, чтобы начать там новую жизнь, похоронив свое прошлое. Хотя многие из них были преступниками, романтика этих историй пришлась ей по душе.

А потом, в один прекрасный день, она, возможно, вернется в Бостон и отыщет капитана Остина Блэкуэлла, старого вдовца, и они вместе посмеются над прежними временами.

Корабль качнуло на волне, и это вернуло ее к действительности. Вряд ли ей удастся убежать в другую колонию, если она сейчас заперта в этой каюте на борту судна, идущего в Бостон.

Эванджелина стиснула зубы и пробормотала себе под нос несколько нелестных слов об Остине Блэкуэлле.

В кормовые иллюминаторы струился солнечный свет, солнце ярко сверкало на море. При виде этой красоты девушка немного остыла. Возможно, где-то был спрятан запасной ключ… Впрочем, это ей не очень поможет, поскольку она все еще на корабле, которым командует Остин. Но она не намеревалась сидеть без дела!

Эванджелина подошла к письменному столу, села в кресло и начала вытаскивать ящики. Ключа не оказалось ни в одном из них. Зато она обнаружила миниатюру молодой женщины с черными кудрями. У женщины были розовые щеки, черные глаза, вздернутый нос и круглый подбородок. Даты на миниатюре не было.

Эванджелина держала картину в ладони. Должно быть, это его жена, женщина, с которой он расстался. Женщина, от которой он сбежал в море. И все-таки он до сих пор хранил ее портрет.

Она положила миниатюру обратно в ящик и задвинула его. Потом поставила локти на стол и тяжко вздохнула. Ах, этот человек сведет ее с ума!

Солнце клонилось к западу, тени становились длиннее, а корабль медленно входил в Бостонский залив. Тщательный обыск каюты не дал ничего, ключей она так и не нашла. Эванджелина смирилась с тем, что ей придется оставаться узницей, пока Остин не придет за ней.

Она немного вздремнула на его койке, пытаясь не вспоминать об их страстных объятиях прошлой ночью. Потом встала и снова подошла к иллюминаторам по правому борту' – только отсюда можно было видеть открытое море.

В заливе же она увидела множество кораблей – тут были и большие шхуны с грузами, и узкие пакетботы, державшие курс в дальние страны. И тут над судами реяли самые разные флаги – флаги Англии, Франции, Нидерландов, Италии, Испании и еще каких-то неизвестных ей стран. Все страны отправляли свои корабли через океан, чтобы торговать с новой американской нацией, готовой вести дела со всем миром.

Эванджелина снова уселась в капитанское кресло; она наблюдала в иллюминатор за судами, восхищаясь тем, как искусно они скользили по воде, не сталкиваясь друг с другом. А матросы, как пауки, взбирались по такелажу, привычно балансируя на вантах и исполняя приказы капитанов. Она слышала, как наверху отдавали приказы мистер Сьюард и мистер Осборн – так что «Аврора» тоже присоединяется к этому танцу кораблей.

Прошло довольно много времени, прежде чем судно развернулось и Эванджелина наконец увидела то, что приняла за Бостон. Длинный низкий берег протянулся у самой воды, и дома виднелись и на зеленых склонах, и среди деревьев. В лучах заходящего солнца это зрелище казалось прямо-таки идиллическим. Облака же высоко в небе были окрашены в розовый, золотой и оранжевый цвета.

Такой простор! Америка – огромная страна, и никто еще не исследовал все ее просторы. А Ливерпуль ютится в крошечном уголке Англии, и ее родную деревушку в Глостершире окружают такие же деревушки. Тут же все бесконечное, огромное, необъятное…

Эванджелина почувствовала тревогу, но вместе с тем к ней пришло и чувство восхищения, а также любопытство. Ей страстно захотелось увидеть эти странные новые места, растянувшиеся под бескрайним небом, захотелось узнать, что же за люди здесь живут.

Она смотрела в иллюминатор, пока небо не потемнело, а судно не сделало еще один поворот. Судовые огни, казалось, помигивали ей в темноте. Когда же корабль подошел к берегу, впереди, между темными пятнами, засияли огни порта, а небо над головой, словно распустившиеся цветы, усеяли яркие звезды.

Но Остин все еще не шел за ней. Наверху слышалась какая-то возня, однако по трапу никто не спустился.

Вскоре чистый морской бриз сменился зловонием порта, и Эванджелина вернулась на койку. Она репетировала, что скажет Остину, – конечно, если он когда-нибудь придет и не оставит ее гнить здесь. Она даст ему понять, что ей лучше всего отправиться к своей кузине – или назад в Англию с лордом Рудольфом. И пусть думает о ней что хочет.

Когда склянки пробили первую ночную вахту, покачивание корабля прекратилось, и он плавно вошел в бухту. Эванджелина вскочила с койки, она не могла больше сидеть и ждать. Она вернулась к иллюминатору, разглядывая корабли, многие из них проходили на расстоянии вытянутой руки от нее.

Склянки пробили во второй раз, и теперь судно замедлило ход, почти ползло. Медленно, очень медленно «Аврора» прошла вдоль длинного причала и, наконец, после долгих недель плавания остановилась.

Шум наверху усилился; на палубе раздавались какие-то глухие удары, а также крики и звон колокола.

Девушка по-прежнему сидела у иллюминатора; она и сама не знала, как долго там просидела. Было уже очень поздно, когда за дверью наконец послышались шаги.

Эванджелина встала, подбежала к двери и заглянула в замочную скважину. В темноте она не могла рассмотреть, кто пришел, но кто бы там ни был, шел этот человек крадучись.

– Остин? – шепнула девушка.

– Это я, мисс, – тихо ответил Сьюард.

И Эванджелина шепотом ответила:

– Мистер Сьюард, он меня тут запер.

– У меня есть ключ, мисс.

Эванджелина отошла от двери. Ключ тотчас звякнул в замке – слишком громко, как ей показалось, – и провернулся. Затем дверь распахнулась.

– Мистер Сьюард, как я рада вас видеть. А где капитан?

– Встречается с начальником порта…

– Отлично. Вы должны мне помочь, мистер Сьюард. Вы…

– Нас ждет экипаж, мисс. Соберите свои вещи.

– Да-да, конечно.

Эванджелина подхватила свой саквояж и плащ, затем сунула под мышку молитвенник. Мистер Сьюард подал ей знак следовать за ним, и девушка, с облегчением вздохнув, шагнула к двери – наконец-то она покидала свою каюту-тюрьму.

Сьюард вывел ее наверх и повел по палубе к спущенным сходням. Внизу царило шумное оживление – отсеки с грузом уже открыли, и мужчины сновали туда и обратно с ящиками и тюками на спинах. Среди них стоял мистер Осборн, наблюдавший и дававший указания. Но капитана Блэкуэлла нигде не было видно.

И вдруг она почувствовала укол в сердце. Она никогда больше его не увидит! Последнее воспоминание о нем – внимательный взгляд его темных глаз перед тем, как он захлопнул за собой дверь. Взгляд, который означал, что он только сейчас понял, какой ошибкой может стать для него еще один брак.

Что ж, хорошо, что он это понял.

Эванджелина крепче ухватилась за свой саквояж и проглотила ком в горле. Со временем он забудет ее. А она забудет его. И каждый из них пойдет по жизни своим путем. Так и должно быть.

– Сюда, мисс, – прошептал мистер Сьюард. Он взял ее за руку и повел по сходням.