Текст книги "Незабываемые ночи"
Автор книги: Дженнифер Эшли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
Глава 14
Лондон с возмущением услышал о разрыве между шотландским лордом и его леди. Лорд удалился на континент, а леди больше не живет на Маунт-стрит. Есть поговорка, к которой многие невесты и женихи должны прислушаться: жениться не воды напиться.
Январь 1878 года
На террасе Мак назвал Изабеллу смелой, но свое настоящее лицо он показал Изабелле по дороге в Лондон. Они уехали на следующий день после похорон Мирабель на промокшем от дождя церковном кладбище.
Эйми прилипла к Маку с удвоенной силой и почти никому больше не позволяла прикасаться к себе. Изабелле она разрешала подержать себя, сообразив своим крошечным умом, что Изабелла была вместе с Маком. Но при этом она совершенно четко обозначила, что предпочтение отдает Маку. Тот охотно соглашался и позволял Эйми прыгать у него на коленях, играть с карманными часами, таскать себя за волосы и хватать за нос.
Изабелла никогда не думала, что Мак так хорошо управляется с детьми. Будучи беременной, она тайком переживала, что он не проявит интереса к их ребенку, когда тот родится. Теперь, наблюдая за ним со своего места в купе, Изабелла с восхищением отмечала, что обращаться с детьми у него получается даже лучше, чем у нее. Он накормил Эйми молоком из чашки, позволил ей раскрошить хлеб, оставшийся от его обеда, и устранился только в тот момент, когда пришло время сменить подгузник.
– Всему есть предел, – сказал Мак, передавая ребенка Эванс.
Служанка сразу как-то подобрела, увидев его играющим с Эйми, и все время снисходительно ему улыбалась.
Когда поезд тронулся, Мак заснул, прислонившись к стене в купе, а Эйми уснула у него на руках. Вид крупного мужчины в килте, который спал, прижимая к груди ребенка, растопил сердце Изабеллы.
Когда на следующее утро они приехали в Лондон, Мак дал указание своему кучеру везти их в дом Изабеллы. Выйдя из экипажа на Норт-Одли-стрит в сопровождении мужа, с которым они жили врозь и который теперь нес на руках ребенка, Изабелла кожей ощущала взгляды соседей. Она чувствовала, как поднимаются занавески и в окнах появляются лица. Мак прав: слухов не избежать.
Прислуга в доме Изабеллы, наоборот, оказалась на высоте. Мортона о приезде хозяйки предупредил телеграммой Беллами, и тот освободил спальню, где жил Дэниел, чтобы сделать из нее детскую комнату. Он также взял на себя смелость связаться со своей племянницей – у нее был опыт работы няней, и она в данный момент искала место. Мортон пригласил мисс Уэстлок приехать на собеседование в этот же день, если так будет удобно ее светлости.
– Вот поэтому я и говорю, что ты сманила моих лучших слуг, – засмеялся Мак. – Мортон – бог среди дворецких.
– Я стараюсь делать все, как нужно, милорд, – невозмутимо ответил Мортон.
– Знаю, Мортон, что все так и есть, но только я уверен, что ты бросил бы меня, ни секунды не раздумывая, если бы пришлось выбирать между мной и моей женой. Скажи Беллами, чтобы приготовил мне хорошую порцию дарджилинга, [4]4
Сорт черного чая.
[Закрыть]приятель.
Изабелле понравилась мисс Уэстлок, хотя она не сомневалась в этом и до встречи с ней, потому что ее рекомендовал Мортон. Она сразу взяла ее на работу. Мисс Уэстлок, серьезнай женщина лет тридцати пяти, посчитала само собой разумеющимся, что ей не откажут, и сразу взяла с собой вещи. Она быстро поднялась наверх в приготовленную для нее комнату рядом с детской и приступила к выполнению своих обязанностей.
Остаток дня Изабелла планировала посвятить распаковыванию чемоданов и походу по магазинам. Предстояло купить очень многое: детскую коляску, подгузники, детскую мебель, одежду, игрушки. Мак предоставил эти заботы ей, сказав, что они с Беллами отправляются в дом Мака, чтобы посмотреть, что там успели отремонтировать. Все закончилось тем, что ему пришлось взять с собой Эйми с мисс Уэстлок, потому что девочка не отпускала Мака от себя.
Изабелла чувствовала приятное изумление и грусть одновременно, когда наблюдала, как Мак садится в экипаж с ребенком на руках, а следом за ним – мисс Уэстлок с большой сумкой детских принадлежностей. Покинув Лондон, Изабелла и Мак все время находились рядом; теперь было как-то непривычно, что он поехал, а она осталась и не поехала вместе с ним.
«Три с половиной года я жила без него, – напомнила себе Изабелла. – Три с половиной года». А теперь – один день без Мака, и дом кажется пустым. Она решила, что самый лучший выход – заняться делом, поэтому попросила заложить экипаж и отправилась на Риджент-стрит.
Она обнаружила, что ей нравится покупать детские вещи и игрушки, и посетила столько магазинов, что Эванс начала бормотать что-то про стершиеся подошвы башмаков. Изабелла успокоила ее и нагрузила служанку детскими книгами с картинками, кубиками, крошечным чайным сервизом и куклой высотой с Эйми. Знакомые, которых Изабелла встречала по пути, не скрывали своего любопытства, и она прямо говорила им, что планирует усыновить ребенка. Рано или поздно они все равно узнают, размышляла она. А делать из Эйми тайну она не собиралась.
Когда Изабелла вернулась домой, лакеи ворчали не меньше Эванс, пока носили в дом несметное количество коробок. На столе в холле она обнаружила письмо от Эйнсли Дуглас. Мак еще не вернулся, и Изабелла поспешила в свою спальню, чтобы почитать его.
Она дважды прочла послание и, поцеловав его, сунула в лиф платья.
– Дай тебе Бог здоровья, Эйнсли.
Когда Мак вернулся домой со спящей Эйми на руках, он нашел Изабеллу в детской. Мисс Уэстлок необходимо было решить кое-какие вопросы, поэтому Мак сам принес Эйми, чтобы уложить в кроватку.
Изабелла стояла у окна, смотрела на угасающий день, гладя золотистые волосы куклы, посаженной на подоконник. Мак положил Эйми в кроватку, укрыл одеялом и подошел к Изабелле.
Она не обернулась. Случайный луч солнечного света коснулся ее лица, и Мак заметил, каким грустным оно было. У него разрывалось сердце.
– Изабелла, – коснулся он ее плеча.
Она повернулась к нему с глазами, полными слез, собралась что-то сказать, словно хотела извиниться за слезы, но не смогла, слова застряли в горле. Мак распахнул объятия, и она шагнула прямо в них.
Мак крепко обнял ее, и тут же на нее нахлынули воспоминания.
«Не думай об этом. Не делай себе больно».
Но воспоминания были немилосердными.
Словно все это было вчера, Мак увидел себя заходящим в спальню Изабеллы в доме на Маунт-стрит после того, как у нее случился выкидыш. Он был пьян до такой степени, что еле стоял на ногах, несмотря на все усилия Йена запретить ему пить.
В поезде, следовавшем из Дувра в Лондон, он не выпускал из рук фляжку с виски, чтобы заглушить страшную боль, которая грызла его изнутри. Он никогда ничего подобного не ощущал, даже когда умерла мать. Они не были особенно близки с матерью, он едва знал ее. Отец держал братьев подальше от хрупкой и болезненной герцогини: ревность старого герцога распространялась даже на сыновей. Герцогиня и умерла из-за этой излишней ревности.
Горе, которое пережил Мак в связи со смертью матери, ни в какое сравнение не шло с тем отчаянием, какое овладело им в тот момент, когда Йену наконец удалось втолковать ему, что Изабелла потеряла ребенка и сама находится на грани жизни и смерти. Виски, поглощаемое в огромных количествах, ничуть не облегчало ни чувства вины, ни печали, но Мак отчаянно продолжал напиваться.
Он ввалился в дом и поднялся в спальню Изабеллы. Мак помнил, что нашел ее в кресле у камина, где она сидела с распущенными волосами, с побледневшим и осунувшимся лицом. Когда Мак вошел, она подняла на него красные от слез глаза.
– Мне жаль, – упал перед ней на колени Мак и уткнулся лицом в подол ее халата. – Мне очень жаль, – прохрипел он.
Каждую секунду он ждал, что ему станет легче, она погладит его по голове и прошепчет, что все в порядке, она его простила.
Но Изабелла так и не дотронулась до него.
И только спустя несколько мрачных и унылых недель Мак понял, каким бессердечным эгоистом он был. А пока он ломал голову и переживал, что Изабелла не утешила его, не успокоила его боль. Он смотрел на нее и видел, какие суровые у нее глаза, а лицо было настолько белым, что казалось высеченным из мрамора. Мак попытался заключить ее в объятия, но был настолько пьян, что вместо этого упал на четвереньки и его стошнило прямо на ковер.
Йен, который редко выражал какие-то эмоции, схватил Мака в охапку и выволок из комнаты, бросая на него мрачные взгляды.
– Изабелла плакала, хотела тебя видеть, – сердито выговаривал ему Йен, пока Беллами чистил его одежду. – Поэтому я искал тебя. Не знаю, зачем ты ей нужен, ты же вечно пьян.
Мак и сам не знал. Почувствовав себя лучше, он опять отправился на ее поиски, зная, что ему необходимо извиниться перед ней.
Мак нашел Изабеллу в детской комнате, ее рука лежала на резной колыбельке, которую они вместе выбирали, как только узнали, что Изабелла беременна.
Он подошел к ней сзади, обнял, положив голову на плечо.
– Я даже выразить не могу, как я сожалею, что это случилось, когда меня здесь не было. Я пьяный хам. Я просто умру, если ты меня не простишь.
– Думаю, я прощу тебя, – ответила Изабелла, проведя пальцем по полированной спинке кроватки. – Я обычно прощаю.
Мак почувствовал, что у него словно гора с плеч свалилась, и он зарылся лицом в ее восхитительные волосы.
– Мы попытаемся снова. Попытаемся зачать другого ребенка.
– Это был мальчик.
– Я знаю, Йен сказал мне. – Мак поцеловал изгиб ее шеи и закрыл глаза от вновь нахлынувшей боли. – Может быть, другой ребенок тоже будет мальчиком.
– Пока нет, – так тихо ответила Изабелла, что Мак почти не расслышал.
Ему показалось – он понял смысл ее слов. Ей потребуется время для восстановления. Познания Мака о женских недомоганиях исходили от его натурщиц. Он знал, что каждый месяц в течение нескольких дней они не могли позировать полностью обнаженными и иногда не могли работать по нескольку недель после родов или случившегося выкидыша. Их не очень устраивало это, потому что вечно нужны были деньги. Некоторые натурщицы приносили своих детей в студию, потому что у них не было средств, чтобы нанять няню ребенку. У них часто не было мужей и даже преданных любовников. Мак никогда не возражал против присутствия детей, и он им, похоже, тоже нравился.
– Когда будешь готова, скажи мне, – сказал Мак, коснувшись ее щеки. – Скажи, и мы все начнем сначала.
– Как ты можешь говорить об этом с такой легкостью? – Изабелла отшатнулась от него, на бледном лице ярко горели зеленые глаза. – Этот ребенок умер, ну подумаешь, мы постараемся завести другого.
– Я не это имел в виду, – растерялся Мак, столкнувшись с ее яростью.
– Зачем ты вернулся из Парижа, Мак? Там тебе было бы лучше с друзьями, соревновались бы, кто сколько выпьет, пока не свалится с ног.
– Я не пьяный сейчас.
Поразившись, Мак отступил назад. Изабелла была права.
– Не настолько пьяный, как в ту минуту, когда пришел утешить меня и запачкал ковер.
– Это была случайность.
– Зачем ты вообще вернулся? – сжала кулаки Изабелла.
– Йен сказал, что ты этого хотела.
– Йен сказал. Йен сказал. Так ты только поэтому вернулся домой? А вовсе не потому, что хотел быть со мной рядом? И не потому, что случилось несчастье?
– Перестань переворачивать мои слова, Изабелла. Ты думаешь, я ничего не чувствую? Ты думаешь, у меня не болит душа? Почему, как ты считаешь, я пью? Я пытаюсь заглушить боль и не могу.
– Бедняжка…
Если бы она ударила его, ему не было бы так больно.
– Что с тобой? – спросил Мак. – Я никогда такой тебя не видел.
– Просто мы потеряли нашего ребенка. – Изабелла почти кричала. – Но ты не приехал домой, чтобы утешить меня, Мак. Ты приехал сюда, чтобы я утешила тебя.
Некоторое время Мак смотрел на нее с недоумением, потом сказал:
– Конечно, мне нужна твоя поддержка. Мы должны поддерживать друг друга.
– У меня не осталось сил на поддержку. У меня ничего не осталось. Я совершенно пустая. А тебя не было рядом. Господи, ты так был мне нужен, а тебя не было!
Изабелла отвернулась, прижав руки к животу, в угасавшем свете дня ее яркие волосы горели, как пламя.
– Я знаю, – выдавил Мак. – Знаю. Но это произошло так неожиданно, любовь моя. Впереди еще было много месяцев; никто из нас не мог знать, что это случится.
– Ты бы знал, если бы был тогда на балу вместе со мной. Если бы ты был в Лондоне. Если бы несколько недель назад ты не исчез, даже не потрудившись сказать мне, куда собрался.
– Так что, меня теперь на привязи держать? – вскипел Мак. – Ты же знаешь, почему я уехал: мы почти все время ссорились. Тебе необходимо было отдохнуть от меня.
– Это ты так решил. В полночь, не сказав ни слова. А может, мне надо было, чтоб ты остался. Может, я бы предпочла ссориться с тобой, чем прислушиваться к тишине в доме и знать, что ты за сотни миль отсюда. Ты когда-нибудь спрашиваешь меня? Нет, ты просто исчезаешь и пытаешься помириться со мной, привозя глупые подарки, когда вообще соизволишь появиться дома.
О Господи, она довела его до безумия сильнее, чем любая другая женщина за всю его жизнь. Нет, сильнее, чем любой другой человек, женщина или мужчина, и это даже не обсуждается.
– Изабелла, мой отец убил собственную жену. Тряс до тех пор, пока у нее не сломалась шея. Почему? Потому, что они спорили, а он был пьян и не контролировал свой гнев. Ты думаешь, я хочу, чтобы это случилось? Ты думаешь, я хочу в один прекрасный день выйти из ступора и понять, что ударил тебя?
– О чем ты говоришь? – Изабелла в ужасе смотрела на Мака. – Ты никогда даже пальцем до меня не дотронулся.
– Потому что я всегда исчезал, прежде чем это могло случиться.
– Господи, Мак, ты говоришь, что уезжаешь всякий раз, потому что хочешь ударить меня?
– Нет!
Мак никогда не мог даже представить себе такого, но он всегда боялся, что в нем проснется ярость отца, который избивал и унижал его и братьев. Он отправил Йена в приют, потому что тот был единственным свидетелем истинной причины смерти матери, и наказывал Мака за желание – за потребность – писать картины.
– У меня нет желания ударить тебя, Изабелла. И никогда не было.
– Тогда почему?
– А что, каждое свое действие муж обязан объяснять жене?
К Маку вернулось прежнее раздражение.
– Обязан, если женился на ней.
– Ох, моя маленькая дебютантка, – Маку вдруг захотелось смеяться, – какие у тебя коготки.
– Спасибо большое. Я не хочу, чтобы ты дразнил меня или оставлял одну для моей же пользы. Я хочу, чтобы у меня была нормальная семья. Разве я прошу слишком многого?
– Ты имеешь в виду такую семью, когда я целый день провожу в клубе, а за ужином ворчу, прикрывшись газетой? Мне потребуется любовница, потому что у тебя не будет никакого интереса к низменным удовольствиям жизни. Ты станешь тратить все мои деньги на покупки бесполезных вещей и будешь рада, что я не путаюсь под ногами. Такую семью ты желаешь иметь?
Мак выдохся, надеясь, что Изабелла наконец улыбнется, но, судя по ее лицу, она рассердилась еще больше.
– Это твоя обычная позиция: все или ничего. По твоему, у нас должен быть либо бурный и скандальный брак, либо ты можешь совсем не обращать на меня внимания. А ты никогда не думал, что у нас может получиться что-то другое, более разумное?
– Нет. – Мак сжал кулаки, стараясь успокоиться. – Понимаешь? Мы спорим обо всем. Мы или любим друг друга, или кричим на весь дом. Я уезжаю, потому что для тебя это должно быть слишком утомительно. Если ты волнуешься, что я убегаю к другим женщинам…
– Об этом я не волнуюсь. Йен сказал бы мне.
– Ах да, Йен. Твой охранник и мой стражник. Дорогой Йен, который всегда рядом с тобой.
– Ради Бога, Мак, я надеюсь, ты не ревнуешь меня к нему? У него даже в мыслях никогда не было предать тебя.
– Ну конечно, я не ревную.
«Или все-таки ревную?» – подумал Мак. Он не боялся, что Йен попробует соблазнить Изабеллу, потому что брат был человеком другого склада. К тому же естественные потребности собственного тела Йен удовлетворял с куртизанками, но никогда не испытывал влюбленности ни в одну женщину. Мак сомневался, что Йен знал, что это такое. Но для Изабеллы он был хорошим другом, возможно, даже лучшим, чем сам Мак. И это терзало его.
– Кажется, ты предпочитаешь, чтобы рядом с тобой был он.
– Потому что он – здесь. Тебя никогда нет рядом, за исключением тех случаев, когда это удобно тебе. И то лишь затем, чтобы попытаться шокировать меня или показать своим друзьям, что у твоей прелестной дебютантки есть мужество принимать твоих друзей такими, какие они есть. С тобой нет… спокойной жизни.
– Упаси меня Боже от спокойной жизни. Это ассоциируется с трясущимися стариками в клубах и безликими комнатными туфлями. Но для этого я и уезжаю, дорогая, чтобы позволить тебе пожить спокойно.
Во время спора Мак понял, что на этот раз легкого прощения добиться не получится. Изабелла не подойдет к нему, не улыбнется и не скажет, что рада видеть его, несмотря на обстоятельства. Не будет жарких объятий в постели, женского смеха рядом, пока он будет вспоминать, как хорошо ему вместе с женой.
На этот раз прием будет холодным.
Мак отступил назад и поднял руки, демонстрируя полную капитуляцию.
– Я попросил прощения, Изабелла. Мне искренне жаль. Если бы существовал способ знать, что так случится, я был бы рядом. Тебе необходимо отдохнуть и прийти в себя, я понимаю. Пошли за мной опять, когда захочешь видеть.
С этими словами Мак повернулся и ушел. Он спустился по лестнице, вышел из дома и, дойдя пешком до станции, сел на поезд в Шотландию. Там он стал активно заливать горе виски и ждать письма от Изабеллы.
Но это письмо так и не пришло.
Мысли о прошлом наконец отпустили Мака, и он вернулся в настоящее. Он стоял в детской комнате Эйми, удерживая Изабеллу в своих объятиях и видя, как даже слабый солнечный луч заставляет блестеть мягкие завитки волос у нее над ухом.
– Изабелла, – прошептал он, – я такой эгоист, такой подлец. Ты веришь, когда я говорю тебе, что теперь понимаю это?
– Это было давно.
Изабелла рассматривала налет сажи на подоконнике снаружи.
– И ты обо всем забыла? Сомневаюсь, любовь моя.
– С этой частью нашей жизни покончено. Гнев, взаимные обвинения, боль… Я не хочу переживать это заново.
– Я тоже не хочу пережить это еще раз. – Мак тихонько поцеловал ее за ухом. – И не хочу, чтобы тебе приходилось прощать меня. Ты поняла? Никогда не прощай меня.
– Мак…
– Выслушай меня. Когда я сказал, что хочу, чтобы ты опять была в моей жизни, я имел в виду, что хочу вернуть все, что я забрал у тебя.
– Но ты ничего у меня не забирал.
– Я любил и обожал тебя, но выжимал из тебя все соки, заставлял тебя страдать. Я любил то, что ты мне давала: твое восхищение, твое признание, твою любовь, твое прощение. Я забывал любить тебя ради тебя самой.
– А теперь ты изменился?
– Мне хотелось бы думать, что это так, – серьезно ответил Мак, услышав скептические нотки в голосе Изабеллы. – И хочу исправить все то, что я успел натворить.
– Давай не будем говорить об этом прямо сейчас, Мак, – с блестящими от слез глазами попросила Изабелла. – Пожалуйста, не сейчас.
Мак кивнул. Нет, все-таки какой же он идиот! Ждать восхищения от Изабеллы произошедшими в нем переменами, когда ее явно тревожит что-то другое. Не это ли истинное наказание для него? Видеть, как женщина, с которой он обошелся так низко, остается равнодушной к его попыткам загладить собственную вину?
– Эйнсли прислала мне письмо, – сказала вдруг Изабелла. – Оно уже ожидало меня, когда я вернулась из поездки по магазинам.
В эту минуту Маку было наплевать на все, кроме Изабеллы, но он все же заставил себя отреагировать:
– И как идут дела?
– Она решила устроить мне встречу с Луизой. После стольких лет разлуки я наконец снова смогу увидеть свою сестру.
– Отличная новость. – Мак еще крепче прижал Изабеллу, зная, как это важно для нее. – Когда и где состоится эта встреча?
– Завтра днем в Холланд-парке. Только не думай, тебя не приглашают. На эту встречу я должна пойти одна, – сурово отрезала Изабелла.
– Ну хорошо, дорогая, – улыбнулся Мак, – я исчезну.
Он не собирался исчезать совсем, но Изабелла не должна этого знать.
– Спасибо, Мак.
Мак наклонился, чтобы поцеловать ее, но тут проснулась Эйми. Изабелла резко отстранилась от Мака, схватила куклу, подошла к малышке и, широко улыбаясь, показала девочке ее новую игрушку.
Встреча с сестрой должна была состояться в четыре часа, но Изабелла прибыла в Холланд-парк задолго до назначенного времени. Она ходила взад и вперед по тропинке, представляя себе разные причины, по которым ее сестра не сможет приехать сюда. Возможно, их отец пронюхает об этом плане и запрет Луизу в спальне. А может, и сама Луиза передумает, по-прежнему сердясь на Изабеллу за ее побег.
Но Изабелла верила Эйнсли. Она может очаровать кого угодно и уговорить любого, а тот факт, что она придворная дама королевы, окажет влияние на мать Изабеллы. А еще Эйнсли отличается изобретательностью. Если кто и мог организовать тайную встречу Изабеллы с Луизой, то только Эйнсли Дуглас.
И все-таки Изабелла беспокойно ходила туда-сюда по тропинке, нервно сжимая и разжимая руки. Что сказать Луизе при встрече? «Как ты жила последние пять лет? Вот это да, как ты выросла?»
Когда Изабелла последний раз разговаривала со своей сестрой, Луиза носила косы. Она восхищалась Изабеллой, без конца забрасывала ее вопросами об одежде и прическах, о браке и мужчинах, как будто наивная Изабелла была в этих вопросах признанным авторитетом. Выйдя замуж за Мака, Изабелла мельком видела сестру издалека, отметив, что она превратилась в красивую молодую девушку. Но она с грустным сердцем понимала, что может видеть ее только на расстоянии.
Изабелла услышала шорох за спиной и почувствовала, как ускоряется ее пульс. Она шагнула на узкую тропинку между часто растущими деревьями и увидела широкую спину мужчины с темно-рыжими волосами, удаляющегося от нее.
– Мак, – раздраженно окликнула его Изабелла и застыла на месте, когда тот обернулся.
Это был не Мак. Изабелла успела сделать всего пару шагов, когда незнакомец схватил ее за талию и сбил с ног. Она хотела закричать, но грубая рука успела зажать ей рот.
– Изабелла, – горячее дыхание незнакомца коснулось ее уха, – моя дорогая, никогда не бросай меня снова.
