Текст книги "Маленькая дрянь (ЛП)"

Автор книги: Дженнифер Джейнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Элли поднесла руку к щеке.

– Э-э, конечно, спасибо.

Клэр протянула ей миску, и Элли начала накладывать еду себе на тарелку.

– Имитация картофельного пюре? – спросила Ханна, ее слова звучали невнятно, когда она протянула еще одну большую миску. – Клэр использует поддельные хлопья. Это действительно вкусно.

Клэр бросила взгляд на Ханну. Затем ее холодные ореховые глаза вернулись к Элли. Они прощупывали, изучали. Конечно, Клэр не верила, что Элли достаточно достойна, чтобы дружить с ее дочерью. Чтобы есть «Гамбургер Хелпер» за ее красивым обеденным столом.

Усилием воли заставив свои руки не дрожать, Элли взяла миску и положила картофельное пюре рядом с макаронами и мясом. В животе зародилась паника, от которой стало кисло.

На часах уже шесть часов, и свет в комнате только начинал рассеиваться. Именно в это время суток у Элли портилось настроение. В это время она отправлялась на поиски своего брата, когда была ребенком. И снова она пожалела, что решила прийти. Что не вернулась к мисс Битти, где ей наконец-то стало уютно.

Ханна продолжала.

– «Гамбургер Хелпер», порошковое картофельное пюре, кукуруза из банки. Гормоны, пестициды, ГМО, смертоносные гидрогенизированные масла с добавлением бисфенола… все это, возможно, приведет к раку или двум, – заявила Ханна с ухмылкой. Ее взгляд переместился на Элли. – Тебе, наверное, захочется блевануть после того, как ты это съешь.

– Хватит, Ханна, – прошипела Клэр. Она переключила свое внимание на Элли. – В последнее время Ханна стала настоящим экспертом в области питания. Настолько, что очень трудно угодить ей нормальной едой.

Элли молча кивнула.

Клэр подняла бокал с вином и сделала глоток.

– Итак. Чем занимаются твои родители, Элли?

Ханна уронила вилку на свою тарелку.

– Мам, я только что, не далее, как пять минут назад, сказала тебе, что у нее нет родителей! Мисс Битти – ее приемная мать.

Клэр бросила на дочь еще один неприязненный взгляд.

– Я просто поддерживала вежливый разговор, Ханна!

– Но это глупо. Если ты уже что-то знаешь…

Тед прочистил горло, но ничего не сказал.

Клэр вздохнула. Взяла миску с кукурузой и пододвинула ее к Элли.

– Кукурузы, дорогая?

Элли покачала головой.

Миска с грохотом приземлилась обратно на стол.

Элли бросила взгляд на Теда. Тот смотрел на нее, жуя свою еду. Она отвернулась и переложила часть еды на свою тарелку.

Тон Ханны смягчился.

– Я ведь права, Тед? Особенно в том, что касается чего-то подобного. Я имею в виду, зачем вообще поднимать такой деликатный вопрос, когда ты уже знаешь…

Клэр перевела взгляд на мужа.

Тед снова прочистил горло.

– Ханна, дорогая, почему бы нам просто не сменить тему.

– Мне очень жаль это слышать, – сказала Клэр. – О том, что ты сирота. Мне правда жаль.

Элли дернулась на своем сиденье и так сильно прикусила нижнюю губу, что сразу почувствовала вкус крови.

В комнате повисла тишина.

Вздохнув, Ханна достала из кармана пару таблеток, сунула их в рот и запила стаканом воды.

– Что ты только что положила в рот? – потребовала ответа Клэр.

– Это аспирин. У меня болит голова. Можно ли меня винить?

– С каких это пор аспирин затрудняет речь?

– Я не говорю неразборчиво! – невнятно возмутилась Ханна.

Клэр вздохнула, но ничего не сказала.

– Так вот, Тед. Элли сказала, что никогда не занималась борьбой с аллигаторами. Видимо, это не так популярно, как мы думали, – заметила Ханна.

– Нет? Никогда? – удивленно спросил Тед, вытирая рот, его глаза снова были устремлены на Элли. – Я найду место, где мы сможем посмотреть, милая. Я знаю, как много это для тебя значит.

– Я все еще не понимаю, что тебя так привлекает, – проговорила Клэр. – Звучит очень глупо, если ты спросишь меня.

– Никто не понимает, – ответила Ханна.

Лицо Клэр дернулось, и она встала.

– Ладно, я выдержала столько, сколько смогла. Мне жаль, что тебе пришлось увидеть этот… этот… – она указала на Ханну – «цирк». – Она бросила салфетку на свою тарелку. – Приятно было познакомиться, Элли.

Она права. Это был цирк. Элли никогда бы не подумала, что семья Ханны настолько неблагополучна, просто глядя на них. Каким-то образом Ханна и ее родители заставили маленькую семью Элли в доме мисс Битти выглядеть более нормальной. Благодаря им Эли еще больше начала ценить свое положение.

Клэр подошла к двери, затем повернулась, ее глаза пылали.

– О, и Элли? Один совет. На твоем месте я бы не доверяла моей дочери. Просто не стала бы.

***

Элли вышла в прохладную ночь. Ужин только что закончился, и мисс Битти уже собиралась за ней. Ханна и ее мать снова спорили в гостиной, поэтому Элли удалось выскользнуть незамеченной.

Все, чего ей хотелось, это вернуться домой и забраться на мягкие, чистые простыни. Она чувствовала себя опустошенной.

У нее появились сигареты, благодаря Большому Джо, чью маленькую аккуратную спальню в гостевом доме она обчистила в начале дня. Элли потянулась в карман за сигаретой и прикурила ее. Долго затягиваясь, она смотрела на бледную луну, ожидая, когда рассосется узел в животе.

Когда она сделала вторую затяжку, то увидела, как что-то движется в темноте в нескольких ярдах от нее.

Она напряглась. Кашляя от едкого дыма, Элли сделала несколько шагов назад и приготовилась бежать обратно в дом.

– Эй? – позвала она. – Кто здесь?

Поначалу ничего. Затем, спустя долгое время, человек вышел из тени. Он был высоким, но его освещала голая лампочка, висевшая над гаражом, и Элли не смогла хорошо разглядеть его черты.

– Это всего лишь я, – сказал человек, его голос был глубоким, но мягким. – Не бойся.

Элли затаила дыхание, когда незнакомец вышел из тени. Но потом она поняла, что это просто Тед, отчим Ханны.

– Черт! Ты напугал… – Она остановилась, переводя дыхание. – Ты… напугал… меня, – закончила она.

– Мне жаль. Я, определенно, не хотел этого, – сказал он, протягивая руку, чтобы поддержать ее.

Элли отстранилась от него.

Тед наклонился, чтобы поднять сигарету, которую она уронила. И протянул ей.

– Ты в порядке?

Элли кивнула. Взглянув на сигарету, она поняла, что та затухла.

Словно прочитав мысли, Тед шагнул к ней с зажигалкой и щелкнул. Из зажигалки вырвалось пламя, и Элли, нехотя, наклонилась к нему и прикурила сигарету.

Быстро выпрямившись, она снова увеличила расстояние между ними, насколько это вообще возможно, чтобы не привлекать внимания. Он достал сигарету из пачки в кармане рубашки и прикурил ее. Затем они несколько минут курили в темноте, не произнося ни слова.

Через некоторое время Тед заговорил.

– Извини за сцену за ужином сегодня вечером. Это часто случается в последнее время между Ханной и ее матерью. Я даже не уверен, почему она пригласила тебя, зная, что что-то подобное, вероятно, произойдет.

Элли молчала. Почувствовав на себе его взгляд, она посмотрела на него, выражение ее лица стало жестким. Тед усмехнулся, его кривые зубы сверкнули в темноте.

Элли не доверяла его улыбке. Но, с другой стороны, в эти дни она не доверяла ни одному мужчине.

Уголек от сигареты Теда светился в темноте, пока он долго и упорно затягивался. Через несколько секунд он заговорил, его голос звучал хрипло.

– Знаешь, если бы был на десять лет моложе, я…

Она вспомнила, как он смотрел на нее за ужином… и вспомнила водителя грузовика, который пытался ее изнасиловать… и всех пожилых мужчин, которые в разные годы плохо обращались с ней и просили делать с ними грязные вещи. От одной мысли о том, что мужчина, особенно взрослый, снова прикоснется к ней, у нее свело живот. Элли почувствовала неожиданную вспышку гнева.

– Да? Ну, ты все равно останешься чертовски древним.

Тед на мгновение смутился, а потом усмехнулся.

– Дорогая, я как раз хотел сказать, что, если бы был на десять лет моложе, поборолся бы с аллигатором для Ханны. Она говорит об этом без умолку. Я думаю, что это странное увлечение, но мне бы хотелось снова увидеть ее счастливой. В последнее время она многое пережила из-за переезда. Это сильно на ней сказалось.

– Ох. Извини. Я подумала…

Его лицо растянулось в улыбке.

– Нет, я счастлив в браке.

Правда? Он называет это счастьем?

– К тому же, ты еще ребенок.

Поражённая, Элли ничего не сказала. Из-за угла показались фары. Это приехала мисс Битти.

Слава богу.

– Ладно, я пойду, – пробормотала она, бросая сигарету на цемент и растирая ее ботинком.

– Приятно было познакомиться, Элли, – сказал Тед, поворачиваясь, чтобы посмотреть, как Битти подъезжает к дому.

В темноте Элли показалось, что она снова увидела его ухмылку. Возможно, это его способ посмеяться над ней.

Вот тебе и хорошее впечатление.

Она бросилась к машине мисс Битти.

Глава 25

Вернувшись домой, Элли вымылась, а затем с удовольствием забралась в свою красивую, чистую постель.

Сильный дождь барабанил в окно, почти сразу же погрузив ее в глубокий и кошмарный сон о том особенно страшном летнем дне, когда ей было семь лет. Именно в тот день ее мать убила женщину, которая очень нравилась Элли: Нору Дюваль, молодую, начинающую писательницу.

Нора, писавшая роман о проститутке из маленького городка, заинтересовалась матерью Элли и тем летом несколько раз брала у нее интервью, чтобы узнать, как живет настоящая проститутка. Она приходила в дом с едой (а также небольшим количеством денег) и разговаривала с ее матерью, иногда записывая их интервью на кассетный плеер.

Элли часто пряталась в темном углу гостиной, чтобы изучать писательницу, пока та оставалась там, желая быть как можно ближе к ней. Иногда Нора ловила ее взгляд, и тогда Элли хмурилась и отводила глаза. Она боялась, если будет хорошо относиться к писательнице, ее мать рассердится и отправит одну из них – или обеих – прочь. Ее мать не одобряла, когда Элли любезничала с людьми. Она хотела, чтобы дочь росла циничной и злобной, как и она сама.

Но Элли с нетерпением ждала визитов Норы, отчасти потому, что та всегда приносила ей подарки: дешевые безделушки, шоколадки, книги Беверли Клири и Джуди Блюм. Но в основном Элли ждала этих визитов, потому что думала, что однажды эта женщина спасет ее. Когда Нора заходила к ней, Элли видела в ее глазах беспокойство. Писательница переживала, что Элли застряла в адском борделе, ставшем домом ее детства. Много раз днем Элли заставала женщину, грустно смотрящую на нее, и со временем она стала полагаться на то, что эта грусть однажды спасет и ее, и ее брата.

Но однажды днем что-то пошло совсем не так.

День начался как большинство других. Нора зашла к матери Элли и передала ей бумажный пакет с продуктами. Она также протянула ей конверт с четырьмя двадцатидолларовыми купюрами. Элли запомнила эту сумму, потому что мать очень старательно пересчитала купюры, прежде чем засунуть их обратно в конверт. Затем, казалось, удовлетворенная, она начала напевать, пока несла еду на кухню и наливала два виски.

Пока мать занималась своими делами в соседней комнате, Нора тихо передала Элли новую книгу, шоколадку и сложенную пятидолларовую купюру. Затем она прижала указательный палец к губам и подмигнула.

Обрадованная, Элли взяла подарки и поспешила в свою комнату, чтобы убрать свои новые сокровища. Не прошло и нескольких секунд, как она услышала сердитый голос матери. Элли поспешила в коридор, чтобы узнать, в чем дело.

– Думаешь, ты хитрюга, да? – пробурчала мать, подходя к Норе. – Ты притащила сюда свою уродливую задницу с высшим образованием и думаешь, что сможешь меня обмануть? Что? Думаешь, у меня нет глаз? Что я просто какая-то необразованная шлюха из захолустья, у которой не хватает здравого смысла понять, что ты замышляешь недоброе? – По мере того, как мать говорила, ее голос продолжал повышаться. – Ну так, ты ошибаешься по всем пунктам, маленькая мисс Всезнайка. И ты только что перешла дорогу не той проститутке!

Сначала Нора молчала. Когда наконец заговорила, она воскликнула:

– Я не понимаю, Дария. Что я сделала?

– Отвечай, что ты дала моей девочке за моей спиной!

– Ох. Всего лишь несколько подарков. Надеюсь, это нормально? Наверное, мне следовало сначала спросить тебя…

– Что ты дала ей за моей спиной? – прорычала мать.

– Только книгу и немного конфет, Дария. И пять долларов, чтобы она могла купить себе… ну, знаешь, что-нибудь, когда ты поедешь в город.

– Ты вмешиваешься в чужие дела! – шипела ее мать.

– Что? Я не пон…

Элли бросилась обратно в свою комнату, закрыла дверь и прыгнула в кровать. Набросив одеяло на голову, она зажала уши руками и начала напевать, как раз, когда раздался крик Норы.

Несколько часов Элли пряталась в своей кровати. Она оставалась там до конца дня и начало ночи. Наконец, в два часа она подняла одеяло и прислушалась.

Услышав громкий храп матери из коридора, она выскользнула из постели и подошла к ее двери. Затем прокралась в ванную комнату в коридоре, сходила в туалет и вернулась в свою комнату.

Но потом любопытство взяло верх, и она на цыпочках прошла по коридору и заглянула в темную гостиную.

Телевизор, включенный на рекламный ролик, пульсировал беззвучным синим и белым светом. Когда она уставилась на него, в ноздри ей ударил ужасный запах. Элли потребовалось всего несколько секунд, чтобы распознать его. Ее желудок сжался. Это был металлический запах крови и чистящего раствора с запахом хвои. Она уже много раз чувствовала эту комбинацию.

Она услышала шум позади себя.

Шум доносился из кухни.

Она повернулась на звук. Заглянув за угол, увидела, что ее брат стоит на руках и коленях. Даже в тусклом свете Элли заметила, что его кожа бледна.

Она замерла, когда поняла, что он делает. Перед ним стояло ведро. Он смотрел вниз, выжимая окровавленную ткань. Элли огляделась. Кровь покрывала линолеум и заляпала заднюю дверь.

Услышав ее, брат поднял голову, его глаза блестели и были полны решимости.

– Возвращайся в постель, Элли, – прошептал он. – Поторопись. Ты же не хочешь, чтобы она увидела тебя сейчас.

За окном прогремел гром, вырвав Элли из кошмара. Она открыла глаза и уставилась в потолок, пытаясь вспомнить, где находится. По мере осознания, ее бешеное сердцебиение стало замедляться.

Повернувшись на бок, она наблюдала за бурей, бушевавшей за окном, и пыталась вытеснить кошмар из головы. Она хотела сосредоточиться на том, насколько лучше живется в доме мисс Битти.

Как изменилась ее жизнь сейчас.

Насколько стала безопаснее.

Глава 26

Он метался и ворочался, слушая, как снаружи бушует гроза. Когда в небе прогремел гром, внутри него зародилась ярость.

То, что он не убил брюнетку, оказалось большой ошибкой. Он глупец, раз решил, что сможет обойтись простым преследованием.

Схватив вилку с тумбочки, он тихо подошел к окну и стал наблюдать за грозой. Провел вилкой по своей покрытой шрамами спине длинными, сильными движениями, отчаянно пытаясь успокоить зуд.

Этот зуд сводил его с ума.

Делал безумнее, чем он уже был.

Ему исполнилось семь лет, когда его ярость впервые стала проблемой. Мальчик в школьном автобусе насмехался над ним, как многие ученики в школьные годы, и в ответ он сильно воткнул карандаш в ногу задиры. Если бы мальчик был девочкой, он, вероятно, вогнал бы его еще сильнее.

Двадцать минут спустя, когда они с мамой пришли в кабинет директора, мама велела ему сказать директору, что он раскаивается.

Но он не раскаивался.

Поэтому ничего не сказал.

Директор уставился на него с красным лицом.

– В рану может попасть инфекция, и он может умереть. Что тогда ты будешь чувствовать?

Но он просто пожал плечами и сказал:

– Не думаю, что я бы вообще что-то почувствовал.

И он говорил серьезно.

Сказанная правда стоила ему двухнедельного отстранения от занятий, и целый месяц он провел дома под домашним арестом: ни телевизора, ни игровой приставки, ни пятничной пиццы, ни субботних посиделок. И в конце концов, после второй ссоры с другим учеником, в которой фигурировали заточенные ножницы, директор назвал его монстром и исключил из школы. Именно тогда он понял, что не ценит человеческую жизнь так, как ценят ее другие.

Он не сочувствовал людям так, как другие.

Он был болен, и знал это. Он стал тем чудовищем, каким его считал директор школы все эти годы.

ОНА – единственный живой человек, который знал, что он делал. Но она не знала и половины. Она знала только о двух женщинах несколько лет назад, но их на самом деле гораздо больше.

ОНА любила и защищала его, но также пообещала, что если он когда-нибудь сделает это снова, то это будет в последний раз.

ОНА хотела бросить его.

Он вздрогнул от этой мысли.

Чувствуя, как тонкие струйки крови стекают по спине, он смахнул сердитые слезы и наконец смирился с тем, что просто охоты на женщин больше не будет достаточно. Он пытался. Он действительно пытался.

Боль стала слишком сильной.

Глава 27

Пот струился по его спине, жаля открытые царапины. Его тело теперь напоминало большую открытую рану.

В начале дня он несколько часов наблюдал за домом и видел, как брюнетка приходила и уходила, каждый раз без сына. Теперь, убедившись, что она собирается остаться на ночь одна, он решил войти.

Обошел вокруг дома, наблюдая за светом, движением.

Свет не горел, все вокруг оставалось неподвижным. Он легко вошел в дом через заднюю дверь, затем тихонько закрыл ее. Сжимая нож в перчатке, прошел через кухню, в гостиную, затем по коридору, который вел в спальни.

Его сердце колотилось в груди. Он чувствовал себя настолько живым, что почти не мог этого вынести. Ни один наркотик в мире не смог бы сравниться с тем, что он переживал сейчас.

Заглянул в спальню мальчика и убедился, что кровать пуста; затем направился в прачечную и открыл рубильник. Переключив все выключатели в положение «выключено», он подошел к входной двери, отпер ее и приоткрыл на несколько сантиметров.

«Теперь… Я готов».

Он двинулся обратно по коридору и занял свое место.

Кровь забурлила от предвкушения, когда он с силой ударил по стене за дверью ее спальни.

Быстро шагнув в соседнюю комнату, он прислушался в темноте, услышав ее шевеление по ту сторону стены. Через несколько секунд она подошла к двери своей спальни и щелкнула выключателем.

Ничего не произошло.

– Джастин, это ты? – позвала она, ее голос звучал сонно. – Джастин? Детка, ты здесь?

Она распахнула дверь и пошла по коридору, ступая осторожно и неуверенно. Он последовал за ней, держась на несколько шагов позади. Просунув голову в комнату сына, она попыталась включить верхний свет. – Джастин?

Но ответа, конечно, не последовало. И света тоже.

– Черт, – выругалась она, прошла в гостиную и заметила, что входная дверь приоткрыта и свет уличного фонаря проникает внутрь. – Какого дьявола?

Она замешкалась, уставившись на открытую дверь на мгновение. Затем поспешила к двери и закрыла ее. В доме все было тихо, кроме звука задвигаемого засова входной двери, накладываемого замка с цепочкой и стука его сердца.

Когда она снова поспешила в прихожую, несомненно, за мобильным телефоном, он включил фонарик и направил луч прямо ей в лицо.

На секунду она оцепенела, ее темные глаза расширились. Затем задохнулась и побежала в коридор. Ослепленная ярким светом, она не рассчитала свой путь и ударилась о журнальный столик. Она вскрикнула, но он зажал ей рот рукой и оторвал от пола.

Она извивалась и кусала его ладонь, пока он нес ее в спальню, но он только улыбался. Он ей не по зубам. Она напоминала птичку, пытающуюся бороться с волком. Кроме того, во время охоты его сила и терпимость к боли возрастали во сто крат.

Повалив ее на кровать, он прижал ее к себе. Затем снова посветил в лицо.

– Пожалуйста, не надо, – умоляла она. Она легла спать с не смытой тушью, и теперь краска стекала по ее щекам.

– Зачем ты это делаешь? – плакала она.

Он задумался над этим вопросом и решил сказать правду. После того, через что он заставил ее пройти, она заслуживала этого.

– Потому что ничто другое не заставляет меня чувствовать себя хорошо.

Ее и без того широкие глаза расширились еще больше.

Он посветил на себя, чтобы она могла видеть его лицо.

– Ты узнаешь меня?

Она заколебалась, затем шумно выдохнула.

– Супермаркет.

Он улыбнулся.

– Я не понимаю. Что я сделала?

Его лицо ожесточилось.

– Ты вела себя со мной как сука, – объяснил он. – А потом ты улыбнулась.

Он снова направил на нее фонарик и смотрел, как она плачет.

– Пожалуйста… Я сделаю все, – всхлипнула она.

Но он не хотел всего. Он хотел одну конкретную вещь.

Она забилась в истерике, ее грудь вздымалась между долгими всхлипами.

– Почему я? – умоляла она.

Его горло сжималось и разжималось, как сердце.

– Потому что ты именно та женщина, с которой мне нравится это делать. Тебе нравится причинять боль людям, поэтому я собираюсь причинить боль тебе.

Краски исчезли с ее лица.

Подняв нож над головой, он покрылся холодным потом. Он улыбнулся женщине. Когда уголки его губ приподнялись, они заодно отступили от зубов. В пылу убийства он превращался в нечто иное.

Он становился чем-то больным.

Он становился самим собой.

***

Все остальное улетучилось, когда он смотрел, как брюнетка обмякла. Он испытывал головокружение от удовольствия, такое спокойствие. И ему казалось, что он погружается в транс.

Он понял, что наконец-то может свободно дышать.

Зуд наконец-то снова прекратился.

«Надеюсь, на очень долгое время».

Он решил не торопиться выходить из дома. Он был измотан. Он хотел немного полежать рядом с ней, вдохнуть ее запах и насладиться покоем, который наконец обрел.

Он лег, закрыл глаза и, не успев опомниться, погрузился в глубокую, роскошную дрему.

***

В какой-то момент он услышал голос.

– Мама? – Казалось, это голос маленького мальчика.

Вынырнув из глубокой дремы, он открыл глаза. Сморгнул сон и попытался сориентироваться. Он был с женщиной… и еще рядом раздавался голос.

Или нет? Возможно, это его воображение.

– Мама, что случилось? Что не так со светом? Эй, мам?

Внезапно верхний свет залил комнату умопомрачительной яркостью.

«Откуда он, на хрен, взялся? И как, черт возьми, включил этот свет? Я отключил его, черт возьми…»

Он увидел мальчика, стоящего у входа в комнату, и его сердце едва не выпрыгнуло из груди. Парень уставился, быстро осмысливая происходящее. Он нащупал свой нож и схватил его, как раз, когда парень исчез в коридоре… и бросился за ним.

Глава 28

Работа кассира не требовала много ума.

От такой работы можно чокнуться, думала Элли через несколько часов после начала своей первой смены в «Шервуд-Фудс». Ты просто здороваешься и улыбаешься покупателям, как будто искренне рада их видеть.

Затем, после приветствий и фальшивых улыбок, сканируешь продукты, укладываешь их в пакет, следя за тем, чтобы хрупкие товары, такие как яйца, были в целости и сохранности. Объявляешь общую сумму, даешь сдачу, отрываешь чек и говоришь: «До свидания, хорошего дня!» с широкой счастливой улыбкой на лице.

Затем делаешь все снова.

И снова.

И снова.

Работа сама по себе оказалась прекрасной. Настолько легкой, что Элли могла делать ее даже во сне. Самое сложное – это скука и долгое нахождение в общественном месте.

Слишком много людей толпилось вокруг. Слишком много глаз смотрели на нее, наблюдали. Пялились. Под любопытными взглядами людей она обычно терялась. Чужие глаза заставляли ее чувствовать себя неуверенно.

Как только мисс Битти высадила ее перед магазином, она поняла, что это ошибка. Затем, когда Элли начала работать на кассе, она могла поклясться, что море покупателей говорило о ней. Осуждали ее. Но, конечно, ей это только казалось.

Разве нет?

Она послушно выполняла команды менеджера, хотя с трудом могла сосредоточиться, когда его толстая рука лежала на ее спине. Много раз ей хотелось ударить его. Сказать ему, куда еще он может засунуть свою руку.

Но для нее сейчас важнее всего сделать все хорошо. Чтобы мисс Битти гордилась ею. В конце концов, Элли представляла насколько нелегко оказалось старой леди устроить ее на работу.

По крайней мере, мисс Битти нашла для нее работу за пределами Гранд-Треспасса, в месте, где меньше шансов, что люди узнают Элли и ее историю. Несмотря на то, что она всю жизнь прожила отшельницей, замкнувшись на своей семье, есть шанс, что в Гранд-Треспассе ее кто-нибудь да узнает. По крайней мере, здесь, в милях от города, эти шансы невелики.

После обеденного перерыва кто-то поставил на конвейер несколько товаров: сэндвич с яичным салатом, пакет «Фритос», банку кока-колы. Когда Элли подняла глаза, чтобы поприветствовать покупателя, то с удивлением увидела отчима Ханны, Теда.

– Я не знал, что ты здесь работаешь, – сказал он, улыбаясь.

– Я тоже. Ну, во всяком случае, до сегодняшнего дня, – призналась она, вспомнив, какой дурой выставила себя в последний раз, когда видела его. Она быстро просканировала товары.

– Это место немного в стороне от дороги?

Элли пожала плечами.

– Наверное.

– Сегодня я строю забор для одной семьи, – поделился он. – Решил перекусить.

Она пробила его последний товар.

– Хм, полагаю, с вас четыре доллара, пятьдесят пять центов, – проговорила она, глядя на него. Тед протянул ей хрустящую пятидолларовую купюру. Элли дала сдачу, и он взял свой пакет.

– Что ж, надеюсь увидеть тебя у нас дома. Ханне не помешало бы больше друзей.

«Он хочет, чтобы я стала подругой Ханны?

Он действительно одобряет меня?»

– Ну, ладно. Хорошо, – заикалась она. Возможно, Элли неправильно его поняла. В конце концов, если он одобряет ее, он ведь не может быть сильно плохим парнем?

– Хорошего дня, Элли.

– Вам тоже, мистер Ганновер, – сказала она и слабо улыбнулась ему.

Когда он ушел, кто-то бросил на ее конвейер коробку пончиков с сахарной пудрой. Она подняла голову, чтобы поприветствовать покупателя, и ее кровь похолодела. Мужчина смотрел на нее темными, жесткими глазами и шипел:

– Каково это – быть сестрой убийцы? – Он наклонился еще ближе и, сверкнув глазами, произнес. – Твоя мать тоже была убийцей. Разве не так? И убийцей, и шлюхой?

Адреналин захлестнул вены Элли. Слова, сказанные вслух и с такой яростью, испугали ее.

– Ты тоже больна? Знаешь, мне нужно защищать маленьких детей. Мне не нужны психи, работающие рядом с тем местом, где они ходят в школу и играют. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Отчаянно надеясь на помощь, Элли повернулась к автоматическим дверям, но увидела, что Теда уже нет. Она бросила взгляд на кабинет управляющего, но его там не оказалось. Наконец, она повернулась к мужчине, ее шея горела.

– Просто чтобы ты знала, я слежу за тобой, – продолжал мужчина. – Все мы следим.

Элли услышала голоса неподалеку. Оглянувшись через плечо, она увидела небольшую группу девочек-подростков в футбольной форме, в спортивных носках до колен, которые смотрели на нее из восьмого прохода. Пять пар холодных глаз наблюдали за ней, осуждали ее. Она внутренне содрогнулась, представив, о чем они, должно быть, думают.

Элли повернулась к мужчине и сжала коробку с пончиками так сильно, что та затрещала. «Не плачь… не плачь… не плачь», – твердила она себе, на верхней губе выступили капельки пота.

Она пыталась придать своему взгляду свирепость. Она пыталась играть в крутость, как всегда делала, но была слишком напугана.

К тому же, помещение начало кружиться.

Она уперлась ладонями в стойку перед собой, чтобы удержаться на ногах.

– Просто знай, что тебе здесь не рады, – сказал мужчина. – Так что будь осторожна. И не надо повторять то, что сделал твой брат. Больной сукин сын.

Элли вздрогнула. Теперь она покраснела.

– Мой брат в десять раз лучше тебя, невежественный придурок из глухомани!

– Нет, твой брат был больным куском дерьма, – выплюнул мужчина. – И знаешь, что? Ты тоже выглядишь как никчемный кусок дерьма.

– Ты меня не знаешь.

Менеджер Элли появился рядом с ней, покрасневший, смущенный, со смутным запахом спиртного.

– Элли? В чем дело? Что происходит?

Но Элли даже не взглянула на него.

Она была слишком занята тем, что собирала слюну во рту.

Глава 29

Битти везла Элли домой из «Шервуд-Фудс» и, нахмурившись, молча слушала, что та говорит. Она ни разу не перебила. На самом деле, она вообще ничего не сказала по дороге домой. Ни слова.

Но каждый раз, когда Элли смотрела на старуху, та, казалось, еще крепче сжимала руль.

Она понимала, что подвела старую леди, особенно после того, как Битти приложила все усилия, чтобы устроить ее на работу. Да еще и в первый день работы. Плюнуть в лицо клиенту. Такое поведение не могло остаться без внимания.

«Парень в супермаркете прав: я – кусок дерьма».

Быть новой и улучшенной Элли оказалось гораздо сложнее, чем представлялось. Может быть, у нее не все в порядке с головой?

Чем злее выглядела Битти, тем быстрее Элли говорила, позволяя словам вылетать изо рта. Она говорила так быстро, что напомнила себе Ханну. Все двадцать минут, что длилась поездка, Элли тараторила. Она рассказывала о том, что произошло в «Шервуд-Фудс». Она говорила о том, что никогда не нравилась людям. Как она никогда не вписывалась в общество. О том, каким сумасшедшим мать сделала ее брата. О том, как сильно она по нему скучает. О том, как она всегда боялась. О том, как трудно чувствовать себя такой отвратительной и ненавистной.

Большинство слов вырвалось прежде, чем она даже поняла, что собирается их произнести. Элли просто не могла вынести молчания между ними. Ей было досадно, что она только что потеряла контроль над собой и все испортила. Она дрожала от отчаяния и чувствовала, что ей больше нечего терять, поэтому и начала говорить.

А Битти слушала.

Молча.

Элли все еще говорила, когда они вошли в заднюю дверь дома.

Мисс Битти бросила ключи от машины на кухонную стойку и прошла через кухню в гостиную. Элли последовала за ней, наконец-то замолчав. Ей больше не чего сказать. Кроме того, она чувствовала себя опустошенной и одинокой. И очень боялась.

– Садись, – приказала Битти. Телевизор в гостиной показывал серию сериала «CSI: Место преступления», голубой свет мерцал в темной комнате. Очевидно, Большой Джо оставил телевизор включенным. Она слышала, как Битти просила его не делать этого по крайней мере три раза. Одно из домашних правил, которое Битти соблюдала: не тратить ресурсы впустую.

– Ох уж этот Джо, – пробормотала Битти, включая лампу. Она поискала пульт. Найдя его между двумя диванными подушками, уменьшила громкость и повернулась к Элли.

Элли села, ее горло пересохло. Она все разрушила. В мире нет ничего, чего бы она хотела больше, чем жить с мисс Битти. Заниматься с репетитором, получить аттестат зрелости, может быть, пойти в колледж. Быть подружкой Ханны. Чтобы у нее появился шанс на настоящее будущее. На счастье.

Она ошибалась насчет старой леди. Совершенно очевидно, что мисс Битти очень добрый человек. Из тех, о ком ее мать всегда говорила, что их не существует. Такой человек, с которым люди хотели быть рядом. Тип людей, которых принято уважать.

Именно таким человеком хотела видеть себя Элли, а не тем, кем она была сейчас: своенравным подростком, трагической неудачницей, проституткой, которая не могла найти достойную работу, потому что у нее не хватало здравого смысла не плевать в лицо клиентам.