Текст книги "Маленькая дрянь (ЛП)"

Автор книги: Дженнифер Джейнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Проведя несколько тревожных часов в торговом центре, Элли стояла одна в своей спальне и смотрела на свою новую одежду. По дороге домой она предупредила пожилую леди, чтобы та не выбрасывала ее старую одежду.

– Потому что в ту минуту, когда я выберусь отсюда…

– Я все сохраню, – заверила ее мисс Битти. – Ты можешь выглядеть так дерзко, как пожелаешь, когда уйдешь. Но сейчас я не содержу бордель и не позволю тебе разгуливать здесь в таком виде.

Элли моргнула, задаваясь вопросом, упоминалось ли в ее досье, что она выросла в доме шлюхи.

Или что она когда-то сама была шлюхой.

В торговом центре они купили майки и футболки, нижнее белье, бюстгальтеры, носки, джинсы, шорты, брюки, юбку, маленькое черное платье и купальник. Обувь, которая ей подходит: теннисные туфли, сандалии, шлепанцы, туфли на танкетке и пару каблуков. Несколько простых ожерелий, серёжки и часы. Они даже купили ей дорогую косметику в универмаге, чтобы заменить дешевые вещи, которые она всегда покупала в магазинах все за доллар.

Пока они ходили по магазинам, Элли дважды задремала на стульях с прямой спинкой, которые магазины держали рядом с примерочными. Она пыталась сдержаться, но ничего не могла с собой поделать. Она все еще была в летаргическом состоянии, и все возбуждение больших толп, гул сотен разговоров в широких проходах, обрушивались на ее мозг, как волны давления.

А еще бесконечные зеркала и резкое флуоресцентное освещение, все это пугало ее. Ее сердце так долго билось так сильно, что она была совершенно опустошена.

Несколько раз в течение дня люди подходили к пожилой женщине, чтобы поздороваться. Они всегда выглядели очень счастливыми, когда видели мисс Битти. Они разговаривали пару минут, затем пожилая леди возвращалась к своим покупкам, Элли неохотно следовала за ней. Позже мисс Битти объяснила, что эти люди были клиентами – некоторые нынешние, некоторые прошлые.

Когда они наконец вернулись в дом, Битти показала Элли, как аккуратно сложить часть ее одежды и как правильно повесить остальное. Но как только старуха вышла из комнаты, Элли заперла дверь и снова все вытащила.

Она не могла прийти в себя, увидев все это прямо там, в одном месте, на кровати. Все хорошо сидело и было совершенно новым… и все это принадлежало ей.

Элли позировала перед зеркалом в ванной, примеривая свою новую одежду, стараясь смотреть только на хорошую сторону своего лица. На этот раз она действительно выглядела хорошо сложенной. Почти как симпатичный психотерапевт, Рене.

«Я хорошо выгляжу. В кои-то веки я действительно выгляжу так, будто хожу в школу».

От нового образа самой себя у нее перехватило дыхание.

Но потом она вспомнила, кто она на самом деле.

Элли сбросила одежду, сложила все так же аккуратно, как и раньше, и забралась в постель. Но она позаботилась о том, чтобы оставить складные дверцы шкафа широко открытыми, чтобы, засыпая, видеть одежду.

Она любила их все, каждую частичку, но знала, что они никогда по-настоящему не будут принадлежать ей, потому что ее учили не доверять старухе. Она была слишком добра. Слишком щедра. Она даже ни разу не накричала на нее… И она действительно, искренне обратила на нее внимание. Все это, и она даже ничего не просила взамен.

«Она кажется слишком хорошей, чтобы быть правдой… Что может означать только одно: она такой и была».

***

Снаружи бушевала летняя гроза, когда что-то пробудило Элли от крепкого сна. Измученная, она испытывала искушение проигнорировать все, чтобы это ни было, и скользнуть глубже под одеяло.

Но она почувствовала чье-то присутствие.

Открыв глаза, она села и увидела мисс Битти, стоящую в дверях.

– Что случилось? – спросила Элли, раздраженная тем, что ее разбудили.

Мисс Битти не ответила.

Элли нахмурилась в темноте.

– Все в порядке?

Ничего. Только звук капель дождя, бьющихся в окно спальни.

Ее пульс участился, и она выпрямилась.

– Мисс Битти? Это ты? – Она прищурилась, пытаясь рассмотреть получше, но в комнате было слишком темно. Испуганная, она вцепилась в одеяло.

Снаружи вспыхнула молния, на мгновение осветив комнату. Но дверной проем был пуст. Элли выдохнула, задаваясь вопросом, не показалось ли ей, что там кто-то стоял.

Вдалеке прогремел гром, и ее хватка на одеяле ослабла. Она наблюдала за дверью еще несколько минут, пока не убедилась, что там никого нет.

«Я просто схожу с ума. Там никогда никого не было, – сказала она себе. – Боже мой, что со мной не так?»

Она снова легла и зажмурилась, желая, чтобы ее пульс пришел в норму. Она была просто измотана… и ее воображение разыгралось.

Поплотнее закутавшись в одеяло, она прислушалась к стуку дождя в окно и вскоре погрузилась в беспокойный сон.

Глава 15

Не в силах заснуть, мисс Битти вышла на очищенный дождем воздух. Она босиком вышла в сад, чтобы размять свои обветренные ноги в прохладной грязи. Эта практика называлась заземлением, и она часто делала это, когда чувство спокойствия ускользало от нее.

После того, как бросила пить, много лет назад, она обратилась к таким практикам, как заземление, чтобы обрести спокойствие, которое обеспечивала бутылка вина в те долгие годы, когда она напивалась в стельку.

Обычно это срабатывало.

Обычно.

Когда ночной ветерок взъерошил ее волосы, она изучала свой сад в лунном свете и позволила прохладной грязи просочиться между пальцами ног. Она играла со стратегиями, чтобы заставить Элли доверять ей. Из того, что она узнала до сих пор, девушка очень умна, так что не потребуется много времени, чтобы вызвать подозрения. Она должна хорошо все просчитать.

Но это было не все, что ее волновало. В начале дня в ее животе расцвело болезненное чувство. Что-то ужасное маячило на горизонте. Что-то, что может все разрушить.

Весь хорошо продуманный план.

У нее был дар, о котором знали немногие: она многое знала. Иногда она знала об этом до того, как происходили события. Иногда, когда они случались. И это знание всегда начиналось с одного и того же скрученного чувства в глубине ее живота.

Проблема заключалась в том, что она никогда не получала полной картины – и иногда это приводило ее в отчаяние, особенно когда она интуитивно чувствовала что-то, что было так опасно близко к дому… как сейчас.

Битти обошла дом, пока не оказалась у окна спальни девочки, и задумалась, спит ли она. Взглянув на часы, поняла, что уже почти половина четвертого утра, поэтому решила, что Элли спит.

Теплый ветерок щекотал ей шею, отчего волосы на руках и ногах встали дыбом. Она плотнее запахнула халат и пошла обратно в дом.

Глава 16

Десять минут спустя Элли приняла сидячее положение. Она перевела дыхание, пытаясь сориентироваться.

Что-то снова разбудило ее. Она украдкой взглянула на дверной проем. К ее облегчению, он все еще был пуст. Она взглянула на прикроватные часы: 3:40 утра. Основная сила шторма, казалось, прошла, и теперь ветви за ее окном раскачивались на ветру, отбрасывая длинные, жуткие тени на стены спальни.

В свете луны, светившей в окно спальни, она могла различить мягкие очертания некоторых предметов одежды, висевших в шкафу. Элли застонала и откинула одеяло.

Что-то было не так. Она не могла понять, в чем дело… Но она не думала, что должна оставаться здесь достаточно долго, чтобы выяснить это. Она слишком умна, чтобы поверить, что мисс Битти всего лишь пытается ей помочь. Никто в здравом уме не стал бы так сильно стараться, чтобы помочь ей. Кроме того, ей здесь не место.

Хотя понятия не имела, где (если вообще где-нибудь) ее место, знала, что оно не в безупречно чистом доме старухи, живущей в какой-то шараде, пока все не выяснят, кто и что она на самом деле. Даже если у этой женщины добрые намерения, это только вопрос времени, когда она поймет, что не хочет, чтобы Элли жила рядом. И Элли не думала, что сможет вынести еще большее одиночество.

Элли подошла к окну и прижала ладонь к теплому стеклу. Она была почти уверена, что найдет дорогу домой. Она привыкла знать лес как свои пять пальцев, побывав в детстве в приключениях со своим братом.

Подошла к шкафу, надела новые теннисные туфли и упаковала несколько своих новых вещей в рюкзак, так как мисс Битти убрала большую часть того, с чем Элли пришла. Затем, вернувшись к окну, она осторожно отодвинула сетку от стекла.

Выскочив наружу, она бросилась через задний двор и исчезла в темном лесу.

***

Элли сидела на цементных ступеньках, которые вели от задней двери дома ее детства.

Хотя ночной воздух был теплым, она поежилась, глядя в сторону пруда на краю участка. Будучи маленькой девочкой, она провела много лет, плавая в нем и бегая по его травянистому берегу. Это было, конечно, до того, как она поняла, что под его гладкой поверхностью разлагается несколько человеческих тел.

К сожалению, она узнала о них на собственном горьком опыте.

Это был жаркий день. Она стреляла в щитомордников из дробовика своего брата и только что сняла теннисные туфли и начала погружаться в прохладную воду, когда заметила первое: бледное, раздутое тело, похожее на мужчину. Он плавал на поверхности менее чем в ярде от нее. Но как только она начала кричать, чья-то рука схватила ее за плечо.

Это была рука ее матери.

«Ты будешь держать рот на замке, если хочешь, чтобы я любила тебя, – предупредила мать, крепко стиснув зубы. Она сильно ущипнула Элли за плечо, затем отпустила и вошла в мутную воду, направляясь к телу. Она крикнула через плечо: – И не смей даже думать о том, чтобы судить меня. Потому что ты станешь такой же, как я, Элли Кэт. Подожди. Вот увидишь. – Затем, как будто это была запоздалая мысль: – Конечно, тебе будет еще труднее… с твоим странным маленьким личиком. – Она поморщилась. – Как я родила такого уродливого ребенка, выше моего понимания».

Элли попыталась стряхнуть с себя воспоминания о словах матери. Слова, о которых она думала слишком часто.

Она еще не заходила в дом. Она не была готова. Ей потребовалось тридцать минут пешком, чтобы добраться до дома, и, пройдя через мокрые, заросшие деревьями овраги, она испортила свои новые туфли.

Поднялся ранний утренний ветерок, задребезжало разболтанное оконное стекло на кухне. Она все еще смотрела на свои забрызганные грязью шнурки, когда со стороны пруда донесся звук. Она замерла и внимательно прислушалась. Она снова услышала это: женский крик. Покрывшись мурашками на руках, Элли вскочила. Открыв сетчатую дверь, она поспешила через кухню и дальше по коридору.

Вернувшись в затхлую комнату брата, она забралась в кровать и свернулась в тугой клубок. Дрожа, она не в первый раз задумалась, была ли права ее мать. Она становилась такой же, как она? Она начала кое-что видеть… кое-что слышать. Вещи, в существовании которых она искренне сомневалась, действительно существовали.

«Я схожу с ума.

И я совсем одна».

Элли охватило острое одиночество, и она вдруг пожалела, что не вернулась в дом старухи. Слезы наполнили ее глаза, когда она наконец смирилась с тем фактом, что у нее нет выбора.

Она не смогла бы жить в доме без электричества и воды. У нее нет навыков, которые она могла бы предложить работодателю… и она никогда не смогла бы вернуться к тому, чтобы продавать себя.

Что-то загремело перед домом. Элли насторожилось и напрягла слух, но ничего не услышала.

Через несколько минут по другую сторону окна завыл ветер. Мысли Элли вернулись к тем многочисленным ночам, когда она лежала в одной постели, завернувшись в кокон под одеялом вместе с братом, стараясь не слышать, как в доме бушует непогода.

Она ненавидела себя, когда становилась слишком взрослой, чтобы лежать с ним в постели. Когда ей было тринадцать, он начал отказывать ей. «Ты слишком большая для этого, – сказал он. – Это просто неправильно. Иди спать в свою собственную кровать. Иди, сейчас же. До того, как мама узнает, что ты была здесь».

Но отказ был невыносим – и только привел ее к новым призывам. В конце концов ей пришла в голову блестящая идея попытаться подражать картинкам в грязных журналах: картинкам, которыми он был так одержим; картинкам, на которые он часами смотрел, а затем рвал. Только теперь она поняла свою ошибку. Девушки в его журналах, которых она копировала, были девушками, которых он ненавидел. Его привязанность к ним не имела ничего общего с обожанием или любовью. Это было связано с ненавистью… Которая, вероятно, стала большой частью того, почему он начал ненавидеть и ее. Она заставляла его чувствовать себя неловко. Даже несчастно.

То, что она делала, было невероятно неправильно.

Так невероятно глупо.

Следующие два часа она лежала, свернувшись калачиком, в грязной постели. Она будет лежать там до утра, пока не сможет решить, что делать дальше.

***

Ровное урчание мотора пробудило Элли ото сна. Ее глаза распахнулись под одеялом, и она вспомнила, где находится, и поняла, что сейчас произойдет.

Департамент по делам детей и семей появился там, чтобы снова принять ее, и на этот раз они найдут ей новую приемную семью. Вероятно, ту, которая была действительно ужасна, как и предупреждала ее социальный работник. Первым побуждением Элли было бежать, но она не сделала этого, потому что идти абсолютно некуда.

Сетчатая дверь в переднюю часть маленького дома со скрипом открылась. Затем послышались шаги и знакомый голос.

– Элли? Ты здесь?

Это была мисс Битти.

Пульс Элли участился. Она села и вытерла глаза.

– Элли? Это я, детка. Ты здесь?

«Не доверяй ей», – предупредило что-то в ее голове. Но Элли проигнорировала это. Она встала с кровати и вышла в темный коридор. Битти посветила фонариком на стену, чтобы осветить себе путь.

– Пошли, милая. Давай отвезем тебя домой.

Домой?

Элли даже не подумала, прежде чем заговорить дальше.

– Что, если я не хочу туда возвращаться?

– Я так думаю, ты понимаешь, – сказала женщина мягким голосом. – Не старайся быть такой ожесточенной. Пожалуйста. Прими мою помощь.

Элли сделала паузу.

– Если я вернусь с тобой, ты позвонишь им, чтобы они приехали и забрали меня? – спросила она.

– Что? Кому позвоню?

– Моей сотруднице социальной службы.

– Зачем мне это делать?

– Потому что ты злишься на меня.

– Почему ты так думаешь? Я не сержусь.

Элли уставилась на женщину.

– Но я доставила тебе неприятности. Почему бы тебе не рассердиться?

– Это всего лишь короткая поездка, детка, – сказала Битти. – Кроме того, я понимаю. Просто это займет некоторое время. А теперь пошли. Давай отвезем тебя домой, приведем в порядок и уложим в твою постель.

Что? Как она могла не злиться?

– Я все еще не понимаю, почему ты стараешься изо всех сил помочь мне, – сказала Элли, ее голос прозвучал гораздо более пискляво, чем она надеялась. – Что ты с этого получаешь?

– Я думаю, что каждый заслуживает некоторой помощи, когда ему плохо. Не так ли? И если тебе так будет удобнее, я без проблем заставлю тебя отработать это. – Женщина поднесла фонарик к своему старому лицу, чтобы Элли могла видеть, как она подмигивает.

«Что мне терять? – спросила себя Элли. – Ничего».

Но Элли покачала головой.

– Нет, я хочу, чтобы ты была честна со мной, – сказала она более уверенно, чем чувствовала. – Никакого дерьма. Почему ты мне помогаешь?

Мисс Битти долго молчала. Наконец, она вздохнула.

– Ты можешь хранить секреты?

– Да.

– Ладно, хорошо, если ты хочешь знать, я сделала кое-что плохое. Что-то действительно, действительно ужасное, и я пытаюсь компенсировать это единственным известным мне способом.

Элли обдумала слова старой женщины. Она говорила так искренне, что трудно было ей не поверить. Может быть, эта женщина сделала что-то действительно плохое. Если так, то все в порядке. Не было никакой возможности, что она сделала что-то хуже, чем Элли. Ведь Элли практически убила своего брата. Если бы она не была так ненавистна ему, он, возможно, все еще оставался бы жив.

Битти внезапно показалась Элли более настоящей. Может быть, она действительно собиралась помочь ей. Может быть, она действительно могла бы дать ей новую жизнь. Может быть, было бы хорошо поверить ей… по крайней мере, сейчас.

– А теперь давай, – сказала старуха. – Давай прекратим болтать и отвезем тебя домой. – Она потянулась, чтобы взять Элли за руку.

И впервые Элли позволила ей это.

Глава 17

Он привязался к ней. Он навещал Хоуп всего несколько раз, но уже все время думал о ней.

Неважно, где он был.

Неважно, с кем он был.

С Хоуп он вдруг почувствовал, что ему не придется убивать, чтобы избавиться от зуда. С Хоуп начал верить, что преследования, возможно, наконец-то будет достаточно, чтобы он справился.

Он должен был догадаться, что Хоуп куда-то собирается, когда она не вывесила новое расписание своей работы на холодильнике. Он должен был ее остановить.

Но сейчас ее не было в городе, а он находился в полном раздрае. С тех пор как она уехала, он не мог ни спать, ни есть. Он даже не мог ясно мыслить. Зуд вернулся, прямо под кожей. Прямо под кожей головы и между хрупкой кожей пальцев рук и ног.

Все казалось темнее.

Более безнадежным.

Мелочи начинали выводить его из себя. Практически все, что ОНА ему говорила, действовало на нервы. Он был почти уверен, что даже начинает ЕЕ ненавидеть. Но это будет не в первый раз. Он ненавидел ЕЕ раньше.

Зажмурив глаза, он попытался успокоиться. Он прокрутил в памяти хорошо заезженное воспоминание. Воспоминание о его первой охоте…

Одиннадцатый класс. Холодный октябрьский вечер, близкий к ужину. Солнце стояло низко в небе. Он шел домой по довольно оживленной велосипедной дорожке, когда мимо пронеслась девушка на розовой десятискоростной машине, а затем упала, столкнувшись с веткой дерева, которая валялась поперек асфальта. Он помнил, как будто это случилось вчера… Как она перелетела через руль, приземлилась с глухим стуком и затормозила. Когда он подошел, то понял, кто она такая. Кимберли Рибби. Довольно… популярная. Когда он изучил ее черты вблизи, его руки сжались в кулаки. Годом ранее она помогла подруге унизить его.

Он предложил проводить ее до дома. Он шел с ее велосипедом, пока она ковыляла рядом с ним несколько футов, прежде чем они срезали путь через лес, чтобы добраться до ее дома.

Он вспомнил, как вспотел, как только они вошли в лес. Как внезапно они оказались одни. Без особых раздумий он бросил велосипед на землю и схватил ее за горло. Затем он затащил ее поглубже в лес и задушил голыми руками.

Долгие семь лет после того вечера он чувствовал себя немного увереннее. Чуть менее бессильным. Он даже стал довольно продуктивным взрослым, тем, кто, казалось, нравился большинству людей достаточно сильно. На тот раз вписаться было не так уж трудно.

В течение этих семи лет гнев все еще приходил и уходил, но в конце концов он стал управляемым. И по большей части он чувствовал себя нормально. Он был уверен, что исцелился. Что остаток его жизни будет куском пирога. Но примерно через семь лет начался зуд. Желание сделать это снова…

Вернувшись в настоящее, он понял, что воспоминание больше не успокаивало его, как когда-то. На самом деле оно только разозлило его еще больше.

Он должен что-то сделать.

Внезапно его озарило. Он навестит девочку-подростка.

Он взвесил эту идею, зная, что это будет рискованно. В прошлый раз его чуть не поймали. Девушка проснулась и в темноте окликнула его, думая, что это та самая старая леди. Он почти попался, но готов сделать это снова.

Впервые в жизни он стал небрежным. Это было почти так, как если бы какая-то его часть, к которой у него нет доступа, хотела, чтобы ее поймали.

И это серьезно его беспокоило.

Было два часа ночи, когда он осторожно открыл дверь в комнату молодой девушки.

Он сильно вспотел и весь чесался.

Он отчаянно нуждался в облегчении.

Он пытался держаться подальше от девчонки, но потерпел неудачу. Она сильно отличалась от Хоуп. Отличалась от брюнетки. Ужасно отличалась от любой из них. Она не просто напоминала ему девушку того типа, которая презирала его, когда он был мальчиком, она казалась ее точной копией. Вылитая одноклассница, которая унизила его. В то время как другие мальчики были заняты фантазиями о том, как заманить такую девушку в постель, он только фантазировал о том, чтобы причинить ей боль.

Но в этой девушке было что-то еще. Что-то, что делало столь же заманчивым нахождение рядом с ней. Чтобы выяснить, как именно она повлияла на него.

Капельки пота выступили на его верхней губе, он дал глазам привыкнуть, прежде чем подойти ближе к кровати. Затем, глядя сверху вниз, он изучал ее черты.

Ее длинные темные волосы аккуратно рассыпались по подушке. Ее лицо казалось расслабленным. Она выглядела еще моложе, когда спала, и такой уязвимой с приоткрытым ртом, натянутым до подбородка одеялом. Абсолютно великолепна.

Пока он смотрел, стройная, загорелая нога выскользнула из-под одеяла и легла на простыню.

Он был удивлен, что, находясь так близко к ней, не злился.

По крайней мере, пока нет.

Выпрямив спину, он поклялся не причинять ей боли – во всяком случае, не намеренно, хотя иногда, конечно, казалось, что он не контролирует ситуацию.

Нет, на этот раз у него были особые планы. Его пульс учащался при одной мысли о них. Он еще немного понаблюдал за девушкой, пока она не застонала и не перевернулась.

К тому времени, как она снова устроилась, он ушел, еще более расстроенный, чем, когда появился.

Глава 18

В отчаяние он вернулся в «Шервуд Фудс». Часами разглядывал женщин, но никто даже и близко его не заинтересовал.

Пока не вернулась красивая брюнетка из «Патфайндера».

Та, у которой маленький сын.

Он стоял на своем обычном месте, испытывая тошноту и зуд во всем теле, когда она поспешила за сыном в магазин. Но когда она промчалась мимо, полностью игнорируя его, он понял, что ему нужно взять дело в свои руки.

Войдя в супермаркет, он издали наблюдал за ней и мальчиком, пока они делали покупки. Она только бросила несколько предметов в свою корзину, прежде чем отправиться к кассе, так что возможностей у него будет немного. Он не знал, что делать. Просто понял, что больше не может ждать. Ему нужно, чтобы что-то произошло.

Поэтому он вышел из супермаркета и направился к ее машине. Как только добрался до нее, развернулся и медленно направился обратно к дверям супермаркета.

Идеальное время. Женщина и ребенок как раз выходили из автоматических дверей. Он двинулся в их сторону, стараясь сдерживать дыхание. Чтобы выглядеть нормально.

Когда они были всего в нескольких футах, он поймал ее взгляд. Ухмыльнулся и остановился.

– Шерил? Шерил Робишо?

Он намеренно встал на пути женщины. Раздраженная, она остановилась и нахмурилась.

– Нет. Вы ошиблись.

Несмотря на тошноту, он улыбнулся так широко, как только мог.

– Нет? Да ладно! Но ты ее точная копия.

Женщина уставилась на него.

– Пошли, мам, – позвал мальчик.

– Извините. Мы торопимся, – сказала женщина. Она схватила сына за руку.

Вот тебе и заразительная улыбка. Его собственная соскользнула с лица.

– О, хорошо, простите, что побеспокоил вас, – проговорил он, отступая с пути женщины.

Она и мальчик продолжили путь к машине.

Вытирая влажный лоб, он попытался быстро собраться с мыслями. Ему нужно как-то заставить женщину улыбнуться.

В отчаянии он обернулся.

– Мисс?

Женщина повернулась, ее глаза сверкнули.

– Да?

– Сегодня прекрасный день. Наверняка у вас есть чему улыбнуться, верно? – спросил он, стараясь говорить беззаботно, несмотря на бурлящую в животе ярость. – Что-то есть, ведь правда? Что-нибудь?

Женщина сердито посмотрела на него. Однако прямо перед тем, как повернуться, чтобы сесть в свою машину, она бросила ему напряженную улыбку. Саркастичную.

Словно одолжение.

Но этого ему показалось достаточно. Он ведь был в отчаянии.

Поспешив к своей машине, он догнал их, когда женщина с ребенком выехали с территории торгового центра и помчались на юг. Он продолжал следовать за ними, не прошло и пяти минут, как она завела «Патфайндер» на подъездную дорожку.

Глава 19

После захода солнца он сидел, испытывая тошноту, в своей машине и наблюдал за маленьким ранчо брюнетки, ожидая, когда погаснут последние два огонька.

Вспомнил, какой грубой и нетерпеливой она была с ним, и у него перехватило дыхание. Он подумал о маленьких школьницах, когда был мальчиком, и о том, как безжалостно они обращались с ним тоже. Он не вписывался, и они позаботились о том, чтобы он не забыл об этом… Ни на секунду.

Воспоминания затопили его голову так быстро, что казалось, она вот-вот взорвется. Ненавистные дети, которые заставляли его чувствовать себя неполноценным, уродливым, неловким, неудобным, несущественным и отчужденным. Год за годом, снова и снова, происходило одно и то же. Он ненавидел их всех, но в основном девочек.

Именно они причинили ему больше всего боли.

Отвращение, которое он научился испытывать к самому себе, оказалось непреодолимым. Он был другим и не хотел таким быть. Он чувствовал себя неполноценным, и это приводило его в ярость.

Осознав, что мертвой хваткой вцепился в руль, он заставил себя думать о чем-то менее тревожном… и поймал себя на том, что размышляет о сыне брюнетки. О том, какой жизнью он жил. Приходилось ли мальчику сталкиваться с чем-то подобным тому, что он проходил в школе. А еще, был ли у него отец.

В супермаркете ребенок выглядел вполне нормально. Но он знал по опыту, что даже самые больные люди могут казаться нормальными.

Немного понаблюдав за мальчиком, он откинулся на спинку сидения и подумал о своей собственной семье.

Он вырос в хорошей семье по сегодняшним меркам. Никогда не подвергался насилию и не был жертвой инцеста. Никогда не подвергался хроническим насмешкам со стороны авторитетной фигуры. Живя в одном доме до девяти лет, он полагал, что всегда чувствовал определенную степень стабильности.

И жизнь стала еще лучше, как только его отец ушел, и он остался наедине с мамой. Когда его отец жил с ними, он всегда отвлекал их, так что ему едва удавалось даже поговорить с мамой. Вместо этого она настолько сосредоточилась на том, чтобы ее муж был дома, счастлив и в какой-то степени вовлечен в жизнь семьи, что потребности ее сына часто отходили на второй план, хотя его отец редко был эмоционально доступен для них обоих.

Он не мог вспомнить, чтобы перенес какую-либо серьезную детскую травму дома, если не считать нескольких шлепков от отца. Но их было немного, и они случились с большим интервалом по времени – и в долгосрочной перспективе не имели для него никакого значения. В любом случае, он никогда особо не заботился о своем отце. На самом деле, как бы он ни старался, когда был моложе, никогда не видел в этом человеке ни одного положительного качества.

Он закрыл глаза. Он прекрасно понимал, какие последствия имели эмоциональные (а иногда и физические) побои от его одноклассников в школе. Слова, которые неизбежно сформировали его собственное мнение о себе. Мнения, от которых он безуспешно пытался избавиться на протяжении всей своей жизни. Но все же в его опыте не было ничего уникального. Детей дразнили по всему миру. Некоторые дети имели низкую самооценку и, естественно, верили в худшее о себе. Так что по большей части его детство было вполне нормальным.

Но к пониманию, что в нем жило что-то другое… что-то ужасно неправильное, он пришел в очень юном возрасте. Может быть, другие дети почувствовали это раньше него, и именно поэтому они так плохо с ним обращались.

Он продолжал наблюдать за домом брюнетки. Ровно в двадцать три тридцать вечера погас последний свет, и дом погрузился в темноту.

Включив передачу, он поехал в уединенное место в трех кварталах отсюда, чтобы припарковаться. Затем вышел из машины и направился к дому.

Глава 20

Внутри дома брюнетки пахло бытовым чистящим средством и дешевыми духами.

Если не считать тусклого света лампы на прикроватном столике и настенного ночника в коридоре, весь свет был выключен.

Он посветил фонариком по комнате. На ковре в гостиной отпечатались свежие следы пылесоса, и в воздухе витал едва уловимый запах горелого старого агрегата. Женщина убралась перед тем, как лечь спать.

Маленькая блондинка Хоуп могла бы кое-чему у нее поучиться.

Приглушив фонарик, он прокрался через гостиную в коридор, схватив свой охотничий нож.

Дверь спальни справа от него была приоткрыта. Он заглянул внутрь и увидел очертания кого-то, лежащего на кровати. Крепче сжал нож и медленно вошел. Это оказалась комната мальчишки. Парень лежал на спине, его одеяло растеклось лужицей в конце кровати, рот был широко открыт во сне. Он смотрел, как грудь мальчика ритмично поднимается и опускается. Музыка играла с ноутбука на столе. Он узнал оптимистичную песню: «Teenage Dream» Кэти Перри.

Подходяще.

Мальчик пошевелился, затем облизнул губы и повернулся на бок. Мужчина наблюдал, пока не убедился, что парнишка снова крепко спит, затем вышел из комнаты и осторожно закрыл дверь.

Следующая комната оказалась кабинетом, со столом, заваленным папками, и компьютерным монитором с плоским экраном. В углу расположился высокий металлический шкаф для хранения документов. Там также стояли комод и кресло-качалка. Фотографии на стенах демонстрировали счастливые времена между матерью и ребенком. Он направил свой фонарик на все, пытаясь понять, кем была эта женщина.

Когда он перевел свет фонаря на другую сторону комнаты, его сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Собака молча сидела на полу, всего в нескольких дюймах от него, уставившись снизу-вверх.

Господи!

Он крепче сжал нож и приготовился. Но собака просто пялилась на него и, как ни странно, продолжала молчать.

Он моргнул в темноте… и вдруг понял, что собака ведет себя странно… Сидит слишком неподвижно.

Шагнул вперед, и снова собака ничего не сделала.

Она не настоящая.

Просто набитое чучело.

Он вытер пот со лба и потратил пару минут, чтобы успокоиться. Затем вернулся в коридор и проверил следующую комнату.

Эта комната выглядела в два раза больше. Хозяйская спальня. Комната женщины. Его синапсы загорелись с особой интенсивностью, когда он пересек дверной проем.

Охота была тем, ради чего он действительно жил… Именно охота удерживала его от ежедневного взрыва в неконтролируемой среде. Это то, что помогало ему сохранять маску нормальности в своей повседневной жизни. Охота действительно единственное, чего он всегда ждал с нетерпением. Он жаждал этого, как другие жаждали пищи.

Охота делала его тем, кем он хотел быть… на какое-то время.

Кем он притворялся.

Это единственное, что заставляло его чувствовать себя по-настоящему живым.

Он прошел вглубь комнаты и обнаружил женщину, спящую поверх одеяла. Подошел ближе и вдохнул ее запах. Уловив намек на цветочный лосьон, наклонился и попытался расшифровать запах под ним. Хотел узнать, как пахла ее кожа под всеми этими искусственными цветами. Но лосьон был слишком сильным.