Текст книги "Чарли Бон и Пустынный волк"

Автор книги: Дженни Ниммо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Дженни Ниммо
ЧАРЛИ БОН И ПУСТЫННЫЙ ВОЛК

ПОТОМКИ АЛОГО КОРОЛЯ, ИЛИ ОДАРЕННЫЕ

Все одаренные ведут свой род от Алого короля и его десяти отпрысков. Алый король был африканским правителем – чародеем, который уехал из Африки в двенадцатом веке в сопровождении троих верных леопардов.

Манфред Блур – бывший староста, а теперь младший преподаватель в Академии Блура. Ужасно противный парень, да к тому же еще и гипнотизер. Главный отрицательный персонаж. В пятой книге теряет дар гипноза, но взамен получает способность воспламенять, как и его предок Борлат, который был жестоким тираном и старшим сыном Алого короля.

Нерен Блур – приемная дочь Бартоломью Блура. Может передавать мысли на большие расстояния. Она является потомком внука Алого короля, которого пираты захватили в плен, а затем увезли в Китай.

Чарли Бон – обладает даром проникать в картины и фотографии, а также слышать голоса изображенных на них людей. По линии отца происходит от Алого короля, по матери – от Мейтонвея – Уэльского чародея и друга Алого короля.

Эдит и Инес Бранко – близнецы – две совершенно одинаковые девочки с ровными челочками и голубыми глазами; бледные, как восковые куклы. Владеют даром телекинеза, как и их дальняя родственница Зельда Добински, которая больше не учится в Академии Блура. Улыбаются только тогда, когда у кого-то случаются неприятности.

Дагберт Эндлесс – сын Лорда Гримвальда, обладающего способностью контролировать моря. Мать мальчика – безымянная русалка собрала золотые зубы утопленников и сделала из них защитные талисманы для сына. Дар – утопитель. Он может управлять водой и топить людей.

Доркас Мор – девочка, наделенная талантом заколдовывать одежду.

Уна Комшарр – пятилетняя племянница г-на Комшарра, ее дар держат в секрете, пока он окончательно не разовьется. Предполагается, что она способна исчезать, становясь невидимой.

Аза Пик – оборотень. Ведет свой род от племени дикарей, обитавших в северных лесах и державших странных животных. На закате Аза может превращаться в волколака.

Билли Гриф – понимает язык зверей и птиц. Дружит с Чарли, хотя еще не давно был шпионом Блуров. Один из его предков любил общаться с грифами, которые в свою очередь любили сидеть на виселицах и кушать повешенных. За этот талант его навсегда изгнали из родной деревни.

Лизандр Вед – друг Чарли и Танкреда Торссона. Потомок африканского колдуна. Обладает невероятно сильной способностью вызывать духов своих предков – воинов.

Габриэль Муар – происходит из рода медиумов. Через предметы одежды людей определяет их судьбу и ощущает их переживания.

Джошуа Тилпин – потомок Лилит – старшей дочери Алого короля и ее мужа – графа Харкена, злого чародея. Наделен даром магнетизма, то есть может притягивать предметы, а также привязывать к себе людей. Другими словами, люди становятся его друзьями, если он того пожелает.

Эмма Толли – умеет летать, превращаясь в птицу. Ее фамилия происходит от фамилии испанского рыцаря из Толедо, чья дочь стала женой Алого короля. Таким образом, испанский рыцарь является общим предком всех одаренных детей по материнской линии.

Танкред Торссон – повелитель бурь. Умеет вызывать ветер, гром и молнию. Боится пауков. Его скандинавский предок был назван в честь бога – громовержца Тора.

Оливия Карусел – происходит от Гуанхамары – очень доброй старшей дочери Алого короля, которая бежала из замка своего отца и вышла замуж за итальянского принца. Оливия обладает даром создавать иллюзии, но Блуры об этом пока не знают.

^{Алый король.}

ПРОЛОГ

Чарли Бон живет в городе, который таит много секретов.

Они спрятаны в стенах и похоронены под вековой пылью. История города началась с замка, построенного девять столетий назад предком Чарли, Алым королем, названным так из-за алого плаща и эмблемы сияющего солнца на щите. Алый король был африканцем и чародеем.

Когда его обожаемая королева Береника умерла, он ушел горевать в лес. Король думал, что его десять детей будут в безопасности в окружении мудрых советников и добрых нянек. Кроме того, каждый ребенок был наделен необычной магической силой.

Но во время его отсутствия страна превратилась в жестокое и беззаконное место, стали частыми грабежи и убийства. На пути домой король обнаружил, что нужна вся его сила и власть, чтобы помочь бедным и угнетенным. Он облачился в боевую кольчугу и шлем с красным плюмажем. Затем, создав непобедимый меч, отправился на защиту несчастных и обездоленных людей.

На протяжении пяти лет Алый король сражался с тиранами, убийцами, и грабящими свой народ дворянами. Когда он, наконец, вернулся домой, то обнаружил, что пятеро из его детей ушли, спасаясь от пяти оставшихся, которые встали на путь зла, и использовали свой дар для опустошения земель вокруг фамильного замка. С этих отступников и их потомков началась новая страница в истории города. Наступило время ужасной магии и жутких злодейств. Неспособный сражаться со своими детьми, разбившими его сердце, король навсегда покинул родной замок.

Прошло несколько столетий.

Бабушка Чарли по отцовской линии и три ее сестры приняли сторону зла. В то время как отец Чарли – Лайелл Бон был зачарован заклятием забвения, они отправили Чарли в Академию Блура, которой управляла семья с особенно страшным прошлым. Несмотря на то, что Чарли боялся Блуров и их союзников, он успешно сопротивлялся всем их попыткам сломить его, тем более, что у него были друзья среди потомков Алого короля, которые использовали свой необычный дар, чтобы помочь ему.

С помощью своего таланта путешествовать в картины Чарли начал постепенно узнавать запретные городские тайны. Это очень опасное занятие, но у него есть друзья, готовые поддержать его и помочь в трудную минуту, а также твердая вера в несокрушимую власть Алого короля.

^{Дом, в котором родился Чарли Бон.}

Глава 1
НЕ СОВСЕМ ЛЮДИ

Вы, наверное, думаете, что со стороны Чарли Бона было довольно беспечно потерять своего отца во второй раз, особенно после того, как он только что нашел его. Разлука продолжалась целых десять долгих лет, десять лет магического заклятья для Лайелла Бона. Это было время, которое он провел в глубоком забвении, ничего не помня из своего прошлого, даже собственного имени.

Но на этот раз Чарли прекрасно знал, куда отправился его отец – он взял маму Чарли во второе свадебное путешествие. Что могло быть лучше, чем уехать подальше от темных и холодных февральских дней туманного Альбиона на солнечное побережье, туда, где поют киты и играют дельфины. Они предлагали, конечно, Чарли присоединиться к ним, но он вежливо отказался. Его родители должны были побыть вместе, и, кроме того, дома его ждали неотложные дела. Необходимо было прояснить несколько таинственных загадок.

В данный момент Чарли стоял у ворот дома, в котором он когда-то появился на свет. Старинное здание из красного кирпича украшала черепичная, отвесная крыша в готическом стиле. Возле голубой парадной двери стояло крыльцо с четырьмя ступеньками. Мать Чарли покинула этот дом вместе с сыном, когда ему исполнилось всего два года, поэтому он не мог помнить этой части своего прошлого. Даже название на указателе было ему не знакомо: Алмазный Тупик. Он находился на углу Алмазной улицы и Лимонного проспекта.

Теперь Чарли был двенадцатилетним подростком среднего роста с темными, прямыми волосами и глазами цвета грецкого ореха. В общем, обычный мальчик, за исключением одной особенности: он умел проникать в картины – дар, полученный им в наследство от легендарного Алого короля.

Рядом с Чарли стоял высокий мужчина с волевыми чертами лица, словно высеченными из камня. Прямые волосы почти касались плеч. На нем было длинное темное пальто и черная шляпа, надвинутая на глаза для защиты от солнца, хотя в этот мрачный воскресный полдень на небе не было ни малейшего проблеска солнечного света.

– Нуждается в хорошем ремонте, – заметил он, глядя на темные дыры в тех местах, где с кровли выпали куски черепицы.

– Я думаю войти внутрь прямо сейчас, дядя Патон, – сказал Чарли.

– Да, ждать больше нельзя, – ответил тот. – Через неделю начнутся ремонтные работы. Скоро здесь будет толпа народа: строители, маляры, водопроводчики и кровельщики.

– Ну что ж, давайте посмотрим, – Чарли открыл ворота и пошел вверх по заросшей дорожке. Его дядя следовал за ним, позвякивая связкой ключей. Подойдя ближе, они заметили свет в одном из нижних окон.

– Внутри кто-то есть, – Чарли подбежал к дверям. Дядя Патон, идущий на шаг позади него, взлетел по ступенькам и вставил в замочную скважину один из своих ключей. Голубая дверь со скрипом отворилась, и Чарли шагнул внутрь.

^{Не совсем люди.}

В прихожей стоял тяжелый запах застарелой пыли и плесени. Сырые и потертые половицы, полосы рваных обоев, свисающих со стен, покрытых грязными пятнами, дополняли картину. Мальчик старался ступать как можно тише, но ничем не покрытые доски предательски скрипели при каждом его шаге. Он быстро открыл ближайшую к нему дверь слева и заглянул в комнату, в которой он увидел свет. Там уже никого не было. Дядя Патон кивком головы указал на приоткрытую на четверть дверь с другой стороны комнаты и прошептал:

– Кухня.

Раздался шедший непонятно откуда звук шаркающих шагов. Чарли бросился к приоткрытым дверям. За ним следовала тяжелая дядюшкина поступь. Но кухня тоже оказалась пустой. Резкий звук хлопнувшей наружной двери заставил Чарли метнуться через кухню обратно в прихожую. Дверь черного хода, предназначенного для прислуги, широко распахнулась, с грохотом врезавшись в стену дома. Порыв свежего холодного воздуха чуть не сбил Чарли с ног. После темной комнаты свет снаружи казался слишком ярким. Он прищурился, вглядываясь вдаль, и успел заметить две фигуры, ускользающие через сломанный забор в конце двора.

– Эй! – крикнул он, кинувшись в погоню через море высокой сухой травы и колючих сорняков.

Добравшись, наконец, до забора, Чарли с трудом протиснулся в узкую щель между досками, но незваные гости уже испарились.

– Может быть, это были обычные бродяги, – дядя Патон от души пнул ногой пачку старых газет, лежавших в углу, – пошли отсюда, Чарли.

– Можно мне подняться наверх на второй этаж? – спросил мальчик, – хочу проверить, смогу ли я вспомнить свою спальню.

– Конечно, иди, – дядя Патон последовал за племянником. Добравшись до верхней площадки, он увидел, что Чарли стоит, задумавшись, и внимательно смотрит на две двери прямо перед ним, пытаясь понять куда дальше идти. Он выбрал правую.

– Ты вспомнил, Чарли?!

– Скорее догадался, – ответил тот, и распахнул дверь, – ой!

Дальше нельзя было сделать ни шага – пол был вскрыт – одни половицы стояли вдоль стен, другие лежали в беспорядке на узких планках, которые составляли основу напольного покрытия.

– Очень странно! – дядя Патон рассматривал комнату через плечо Чарли, – я и не знал, что строители уже начали ремонт.

На всякий случай они заглянули и в другие комнаты, но все они оказались в таком же состоянии: наспех вырванные, небрежно разбросанные по углам и лежащие на планках половицы.

– Выглядит так, как будто кто-то что-то искал, – заметил Чарли.

– Довольно отчаянный поиск, – согласился с ним дядя, – полагаю, внизу они сделали то же самое, но доски вернули на прежнее место на тот случай, если кто-нибудь заглянет в окна.

– Мне больно даже представить, как незнакомцы заходят в мой старый дом, хозяйничают здесь, громят и разрушают его, – заявил Чарли.

Спускаясь вниз по ступенькам, они внимательно всматривались в поисках любого знака, говорящего о том, что половицы были вскрыты. И на этот раз им удалось заметить щепки, вынутые кривые гвозди и немного расшатанные перила.

– Думаю, было бы неплохо сменить все замки, – выйдя на улицу, подвел итоги дядя Патон, – я скажу агентам.

^{Патон Юбим – внучатый дядя Чарли Бона.}

Они направились домой на улицу Филберта, дом номер девять. Патон размышлял о злоумышленниках и не заметил, как появились уличные фонари. Прежде чем Чарли успел его предостеречь, дядя беспечно взглянул вверх, и лампочка над его головой с треском взорвалась.

Патон поспешно пригнулся, спасаясь от дождя осколков, обрушившихся на его голову.

– Тьфу ты! Скорее! Бежим! – выкрикнул он.

Патон Юбим, еще один потомок Алого короля, унаследовал неудачный дар: стоило ему взглянуть на горящую лампу, будь то в окне здания, или на фонарном столбе на улице, нагревательный элемент тут же раскалялся добела, и лампочка неизбежно взрывалась. Поэтому Патон редко покидал свой дом и старался выходить только в дневное время. Светофоры, стоп-сигналы, фары машин и витрины постоянно находились под угрозой его несчастного таланта.

Но на этот раз происшествие с дядей Патоном помогло кое-что обнаружить. В яркой вспышке, которая на мгновение осветила всю улицу, были отчетливо видны две фигуры, спрятавшиеся возле ограды. Вспышка длилась не более секунды, но их лица отчетливо запечатлелись в памяти Чарли. Они выглядели… не совсем людьми.

Чарли зажмурился, спасаясь от осколков, летящих во все стороны после взрыва лампочки. Когда он снова открыл глаза, фигуры уже исчезли.

– Пошли, Чарли, пора выбираться отсюда, пока нас никто не заметил, – дядя Патон взял его за руку и потащил прочь от места преступления.

– Кое-кто уже видел нас, дядя, и похоже это были ОНИ – взломщики, и не совсем люди, если ты погашаешь, что я имею в виду.

– Я понимаю, – дядя Патон сжал руку Чарли еще крепче, – давай быстрее! Сюда.

Он потащил мальчика через улицу. Быстро приближавшаяся машина дала предупреждающий сигнал, и дядюшка вытащил племянника на тротуар.

– Так что ты там говорил про не совсем людей? – дядя Патон надвинул край шляпы пониже на лицо, чтобы защитить электролампы от своего убийственного взгляда. Теперь не было видно даже его носа.

– Они странные, необычные, – мальчик перевел дыхание после вынужденной пробежки, – я не знаю, как объяснить.

– А ты попробуй, – настаивал дядя, – я хочу знать, какого рода существам мы противостоим.

Дядя Патон снова отправился в путь с его обычной головокружительной скоростью. Чарли старался не отставать.

– Это не честно, – возмутился он, наконец, – твои ноги в два раза длиннее моих.

– Я просто хочу поскорее уйти подальше от уличных фонарей, лампочек и витрин, – отмахнулся дядя Патон. Он повернул за угол и сбавил скорость:

– А теперь объясни мне еще раз, мой мальчик – чем отличаются эти твари от людей?

– Они покрыты шерстью, – снова начал рассказывать Чарли, – а их глаза – ну, их глаза…, я думаю, они скорее собачьи, или, или…

– Волчьи? – предположил дядя.

– Может быть, – сдержанно ответил Чарли, – если у волков глаза желтого цвета.

– Х-м-м-м. Мне почему-то кажется, что Блуры имеют к этому самое непосредственное отношение. Скажи мне, твой отец никогда не упоминал, что он что-то спрятал в старом доме?

– Он никогда не говорил об этом, по крайней мере, при мне. В его памяти почти ничего не сохранилось после наложенного на него колдовства, – Чарли улыбнулся самому себе – хорошо еще, что отец вспомнил свою жену и сына.

– Его память понемногу восстанавливается. Каждый день он вспоминает что-то новое из своего прошлого. Может быть, когда отец возвратится домой из поездки, он будет полностью здоров.

– Этого они как раз и боятся больше всего, – дядя Патон резко остановился.

– Кто это – они? И чего они боятся? – спросил Чарли.

– Послушай меня внимательно. Мы думали, что Манфред Блур наложил заклятье на Лайелла Бона, потому что считал его виновным в несчастье, произошедшем со старым Иезекиилем. Но я пришел к выводу, что за этим стоит нечто большее. Предполагаю, что твой отец прятал у себя то, что желали заполучить Блуры. Возможно, они рассчитывали, что под заклятьем он выдаст свой тайник. Но у них ничего не вышло. А теперь они боятся, что он все вспомнит и найдет ЭТО раньше них.

Чарли не мог представить, что могло привести его дядю к такому выводу. Но Патон Юбим имел пытливый ум. Он писал историю Красного Короля, и его комната была заполнена множеством книг, которые охватывали не только те области знаний, о которых Чарли когда-либо слышал, но и те, о каких он не имел ни малейшего представления.

Алмазная улица находилась на окраине города, поэтому Чарли и его дяде понадобилось около часа, чтобы добраться домой. К тому времени уже наступили сумерки, и на улицы опустилась густая пелена тумана. В воздухе почему-то ощущался свежий морской запах, хотя море находилось, по меньшей мере, в тридцати милях отсюда.

Мэйзи – бабушка Чарли со стороны матери встретила их в дверях. У нее был вид человека, получившего неприятную новость:

– Бабушка Бон вернулась, – опасливо оглядываясь, прошептала она и выключила в прихожей свет, чтобы лампочки не взорвались от взгляда Патона.

– Как это вернулась? – громко повторил Патон, – какого лешего… Зачем?!

– Ш-ш-ш! – Мэйзи приложила палец к губам, – идите за мной.

Они последовали за ней на кухню, где их уже ждал накрытый стол, и, пока Мэйзи наливала грибной суп в три тарелки, она успела рассказать им о неожиданном приезде бабушки Бон.

Бабушка Бон была сестрой Патона, старше него на двадцать лет. Они никогда не ладили между собой. Она терпеть не могла даже своего единственного сына – отца Чарли. Как только тот вернулся домой после десяти долгих лет заключения в Академии Блура, бабушка Бон сразу же покинула их дом, переехав к своим трем сестрам, жившим в конце зловещего и темного переулка, известного под названием Мрачный Тупик. Чарли надеялся, что больше никогда с ней не увидится.

– У нее ведь остался ключ, – продолжала рассказывать Мэйзи, – она вошла, нарочно громко топая по полу широкими каблуками тупоносых туфель, бросила свою сумку в прихожей, и объявила во всеуслышание:

– Я вернулась!

– Зачем? – спросила я.

– Ну, это было неправильно с самого начала, – ответила она, – можно подумать, что Вы жалеете о том, что я Вас покинула.

– О том, что Вы вернулись, я жалею намного больше, – возразила я, – я так надеялась, что Вы ушли навсегда.

Чарли начал хихикать.

– И все-таки, по какой причине она вернулась, Мэйзи? – спросил Патон.

– Свадьба! – ответила та.

– Чья свадьба? Говори яснее! – взмолился дядя.

– Ваша младшая сестра Венеция собирается выйти замуж на следующей неделе.

Чарли чуть не подавился супом:

– Внучатая тетя Венеция? Кому вообще может придти в голову жениться на ней?

– Никто и не говорит о браке по любви, – возразила ему Мэйзи, – но на свете есть бедняки, которые не знают, как свести концы с концами.

– Слишком надуманно и неправдоподобно. За всем этим что-то кроется, – Патон задумчиво взглянул на Мэйзи.

– Бабушка Бон весьма решительно настроена против этого брака, – продолжала рассказывать та, – но ее милые сестры, по всей видимости – за.

– Тьфу-у, – Патон возмущенно дунул, или скорее фыркнул в свою тарелку, хотя его суп вовсе не нуждался в охлаждении и давно уже остыл; ведь за разговорами он успел проглотить всего пару ложек. Он пытался скрыть свое состояние, но кто угодно понял бы, что дядя совершенно сбит с толку и чрезвычайно шокирован.

Четыре сестрицы дяди Патона были одна хуже другой. Они ненавидели своего единственного брата и постоянно мучили его, потому что он не только не соглашался с их моральными принципами, но и не считал нужным это скрывать. Все четверо были грубыми, властными, злобными, надменными, заносчивыми, непорядочными и жадными фуриями. Фактически, у Чарли не хватало слов, чтобы до конца описать, какими они были ужасными. Никто из них никогда не порадовал его добрым словом, не говоря уже о настоящем дне рождения, даже бабушка Бон.

Мэйзи приберегла самую интересную часть своего повествования напоследок.

– Но хуже всего то, у него есть дети, – произнесла она драматично, – что вы на это скажете?

– Дети! – содрогнулся Чарли, – бедняжки. Вы можете себе представить, чтобы внучатая тетя Венеция стала вашей матерью?

– Это невозможно представить, – Патон резко поднял голову.

Чарли сидел спиной к дверям и не заметил бабушку Бон, тихо и незаметно подошедшую сзади.

– Я рада, что не являюсь вашей матерью, – с раздражением заявила она.

Затем направилась к холодильнику и резко распахнула дверцу:

– Пусто, впрочем, как и всегда. Нет ничего, кроме сухого сыра и старых костей. Ни тебе паштета, mi майонеза, ни креветок, не говоря уже о лососе и осетрине.

Мэйзи глубоко вздохнула, чтобы не вспылить:

– Откуда я могла знать, что Вы придете сюда на промысел с Вашим привередливым желудком и изысканным вкусом? Присаживайтесь к столу, Гризельда, и я угощу Вас грибным супом.

– Спасибо, обойдусь как-нибудь, – бабушка Бон брезгливо поджала губы и уселась в кресло – качалку возле теплой плиты.

^{Бабушка Бон в кресле.}

Патон нахмурился. Он давно уже собирался избавиться от этой вещи. Им пользовалась только Гризельда, и оно постоянно всем напоминало об ее мрачном и незримом присутствии. Если бы он только мог предвидеть заранее ее возвращение, то изрубил бы качалку на дрова еще вчера.

– Скрип! Скрип! Скрип! – Бабушка монотонно раскачивалась в кресле, закрыв глаза и свесив двойной подбородок на грудь.

– Кр-рык! Кр-рык! Кр-рык! – Этого звука было достаточно, чтобы грибной суп не только совсем остыл, но и прокис.

– Итак, – Патон обрел, наконец, голос, – я слышал, что ты поссорилась со своими сестрами, Гризельда.

– Между прочим, они и твои сестры тоже, – фыркнула она, – ох уж мне эта свадьба. Я никогда не слышала ничего более вздорного. Венеции пятьдесят два года. Она должна была отказаться от вещей подобного рода много лет назад.

– Какого рода вещей? – заинтересовался Чарли.

– Не наглей, – оборвала его бабушка Бон.

Чарли доел суп и встал из-за стола.

– Держу пари, что ты, бабуля, уедешь отсюда, как только мой отец вернется, – съязвил он.

– Ой, как страшно, я прямо вся дрожу! – она смерила Чарли ледяным взглядом, – ну а вы всей семьей скоро вообще переедете отсюда в ваш старый фамильный дом в узеньком и укромном Алмазном Тупике! Хотя наблюдение за китами тоже может быть очень опасным. Твой папаша может никогда…

Чарли не собирался ждать окончания фразы.

– Я иду навестить Бена, – крикнул он срывающимся голосом и бросился в зал, глотая на ходу слезы и хватая куртку.

– Чарли, дорогой, уже темно, – попыталась остановить его Мэйзи, – не обращай внимания на слова бабушки Бон. Она не имела в виду ничего такого.

– Имела, – тихо ответил Чарли.

Он выскочил на улицу, перебежал через дорогу по пути к дому под номером двенадцать и резко позвонил в колокольчик. По воскресеньям в это время суток на улице Филберта всегда было тихо, пустынно и мало автомобилей. И все же у Чарли появилось какое-то неприятное чувство, что за ним следят. По его спине пробежал холодок страха.

– Скорее, пожалуйста, открывай же, – мальчик звонил снова и снова и переминался с ноги на ногу от нетерпения.

Наконец дверь открылась. На пороге стоял Бенджамин Браун. Он был на несколько месяцев моложе Чарли и немного меньше него ростом. Его растрепанные светлые волосы по цвету мало чем отличались от шерсти стоявшей возле них и дружелюбно вилявшей хвостом крупной собаки.

– Можно мне войти? – спросил Чарли, – бабушка Бон вернулась.

Бенджамин понял его с полуслова:

– Вот несчастье. Ты знаешь, я как раз собирался выгуливать Спринтера-Боба. Составишь нам компанию?

По любому это было лучше, чем провести этот вечер под одной крышей с бабушкой Бон. Друзья направились в сторону парка. Радостно лая, Спринтер-Боб бегал кругами вокруг мальчиков, а затем бросился вниз по улице.

^{Бенджамин Браун и Спринтер Боб.}

Бен не любил терять из виду свою собаку. Он знал, что напрасно беспокоится. Его родители всегда советовали ему относиться к этому проще, но Бенджамин не мог измениться и оставался таким, каков есть.

По улице начал расползаться необычный соленый туман.

Чарли передернул плечами. Это началось снова. Неприятное, странное чувство покалывания между лопаток. Он остановился и резко оглянулся назад.

– Что случилось? – заинтересовался Бен.

Чарли рассказал другу о «не совсем людях», которых он видел возле Алмазного Тупика.

– Этой ночью все не нормально, – голос Бенджамина заметно дрожал, – раньше туман никогда не был с привкусом соли.

А затем они услышали жуткий далекий вой. Он был похож на человечий, но больше напоминал вой волка – одиночки. Впервые после отъезда родителей Чарли захотел, чтобы они никуда не уезжали.

Спринтер-Боб примчался обратно. Его густая шерсть стояла дыбом, как колючки у ежа.

– Это все из-за воя, – объяснил Бенджамин. – Я уже слышал его раньше. Он нервирует Спринтера, хотя обычно мой пес никогда ничего не боится.

И только спустя очень долгое время Чарли обнаружил связь между далеким воем и не совсем людьми, которые, казалось, следовали за ним.

Что же касалось соленого тумана, то это была уже совсем другая история.

^{Здание Академии Блура.}