Текст книги "Год багульника. Тринадцатая луна"

Автор книги: Джен Коруна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Глаза Моав злобно сузились. Протиснувшийся вслед Кравой незаметно стал за ее спиной. Лагд продолжил:

– Скорее всего, они уже находятся далеко от города. Наша задача – не допустить, чтобы Белый список попал в руки Моррога, или же отобрать его, если он все же туда попадет – владея высокой магией, его можно использовать во зло, а в том, что Моррог ею владеет, сомневаться не приходится. Кроме того, без списка мы не сможем перевести Непробуждаемых.

– Значит, нужно его вернуть! – взволнованно воскликнула Моав, глядя то на отца, то на собравшихся. – Я верну его!

Лагд невольно улыбнулся молодой горячности дочери.

– Ну, если ты так говоришь, я не сомневаюсь, что они скоро вновь будут в храме Луны, даже если для этого придется перекопать весь Риан. Конечно, когда до него доберешься…

Сверкнув орлиными глазами, тут же выступил Рогдвэн – похоже, ему тоже не терпелось принести пользу.

– Мы не слишком смыслим во всех этих магических штуках, – словно извиняясь, признался он, – но я понимаю, что это важно не только для Рас-Сильвана, но и для всего Риана. А значит, свитки необходимо вернуть, что бы в них ни было написано!

Он порывисто отвесил глубокий поклон в сторону князя.

– Можете располагать мной, как вам будет угодно. Я и мои люди готовы сопровождать княжну в этом опасном путешествии.

– Очень благородно с твоей стороны, Рогдвэн, но думаю, у Моав есть кому о ней позаботиться, – с неожиданным вызовом вмешался Кравой. Он все еще не мог простить вольности, допущенной по отношению к его драгоценной Йонсаволь.

Моав поспешно встала между ними.

– Да будет мне позволено самой выбирать себе попутчиков! Тем более, что у нас еще есть некоторое время для размышлений. Отец прав: уже завтра утром я буду в сотнях лиронгов отсюда. Мы можем назначить время и место встречи – например, на пути между Милданасом и Рас-Сильваном, чтобы можно было быстро добраться до Бурых гор: уверена, что свитки направляются в Пропащие земли. Если же эльфам Рас-Сильвана удастся найти свитки раньше этого срока, дайте мне знать. В противном случае мы все встретимся и тогда решим, кому, с кем и куда отправляться. Вторая молодая луна лета – думаю, к этому времени я могу успеть перейти перевал… А пока – не будем ссориться!

Она встала между двумя мужчинами и протянула руку каждому из них. Правитель Лоргана радостно схватил ее пальчики и сжал так, что они чуть не хрустнули, Кравой – едва тронул маленькую ручку. На его загорелом лице отражалась жестокая внутренняя борьба любви и ревности. Но вот Моав улыбнулась ему, и его взгляд снова просиял – что еще надо влюбленному!

– Рад, что у Риана есть такие замечательные защитники, – заметил Лагд, окинув внимательным взглядом всех троих. – Я разослал конные отряды прочесать окрестности города – возможно, удастся обнаружить какие-то следы, – но, если честно, мне кажется, похитители успели скрыться. В таком случае ваша помощь будет неоценима – уверен, вы сможете вернуть нашу пропажу хоть из самых рук Моррога. Если свитки все же попадут к нему, их возвращение будет делом не одной луны – к этому времени Моав как раз успеет перейти перевал, и вы встретитесь на условленном месте.

На том и порешили. Всеобщий накал эмоций немного спал. Отряды были разосланы, кого надо уже расспросили, а после того, как Моав с Кравоем пообещали вернуть пропажу, все окончательно взбодрились. Шутка ли, старшая веллара и жрец солнца! Такой силе мало кто сможет противостоять. Не пожелав оставаться в стороне все время до назначенной встречи, Рогдвэн тоже вызвался направить отряды из Лоргана по следам похитителей, за что был удостоен благодарности Лагда. Зал собраний постепенно опустел. С позволения отца Моав удалилась в свою башню – ей было над чем поразмыслить. Взбудораженный всем происходящим, Кравой отправился к своим воинам, и вместе с ними долго разрабатывал самые невообразимые стратегии поиска пропавших свитков.

***

В этот же вечер Лагд, сидя у себя в покоях, позвонил слуге. Расторопный юноша вошел и низко поклонился.

– Попроси Моав, чтобы зашла ко мне, – сказал веллар.

Человек еще раз сложился в поклоне и быстро исчез. Эльфа не заставила себя долго ждать: вскоре в коридоре послышались легкие шажки.

– А вот и я!

Лагд нежно поцеловал дочь в белый лоб и, по-отечески пригладив и без того аккуратные пряди лунных волос, сказал:

– Моави, я так рад тебя видеть. Мне нужно серьезно поговорить с тобой.

– Я слушаю тебя, отец, – с веселой улыбкой ответила она.

Лагд умолк, подбирая слова. В нем чувствовалось непривычное напряжение, как если бы ему был не по душе предстоящий разговор.

– Моави… – начал, наконец, он, – одно твое присутствие вселяет надежду в сердца эллари. Дети луны уже и сейчас называют тебя Синтарэль – Благословенная Богиней, но все же высшие силы Эллар еще закрыты для тебя. Ты ведь знаешь закон…

Он отпустил дочь и нервно прошелся по залу.

– Я знаю, тебе не по нраву эти советы… Если бы не Кровавая луна, я бы никогда не стал торопить тебя… но ты ведь сама видишь, что творится, видишь, как важны твои силы для Рас-Сильвана!

Вновь подойдя к Моав, он ласково развернул ее ладонь, на которой бледным оттиском виднелась фигура лунной птицы, называемой Инсэлл?ар, или Око Богини – знак принадлежности к высшей лунной магии.

– Да и мне будет куда спокойнее, если ее крылья, наконец, засияют светом Эллар… – добавил он, пожав руку эльфы с изображенной на ней птицей.

Моав грустно опустила глаза. Лагд продолжал:

– Ты еще так юна, да и Кравой тоже. Вдруг ваших талантов не хватит, чтобы вернуть списки? Подумай, как бы пригодились тебе твои новые силы! Времени осталось так мало – завтра ты покинешь Рас-Сильван, и кто знает, что с тобой может случиться по дороге: лучше, чтоб ты была во всеоружии. Сейчас полнолуние – хорошее время до дочерей Эллар – время сердца…

Он ласковым отеческим жестом провел пальцами по щеке дочери.

– Ты знаешь, что я имею в виду – войти в Лунный круг может только тот, чье сердце отдано навсегда; лишь тогда она примет твою душу в свой свет, как ты приняла чужие беды и радости… Поэтому, чтобы по праву стать старшей велларой нашего народа и получить благословение Ока Богини, ты должна избрать достойного из эльфов и взять его на сердце. И если мне не изменяет виденье, я знаю, кто он – ваши сердца годами бились рядом, уже почти став единым целым…

Моав хотела возразить, но князь Рас-Сильвана с улыбкой прервал ее речь.

– Да-да, я знаю – он служит солнцу, а ты скоро станешь избранной дочерью луны. Но в душе его нет ни единого изъяна – она светла, как ясный день, и чиста, как источник Эллар! Он – высокий маг эльфийского народа, ровня тебе и твоим предкам. Только глупец станет искать различия между детьми солнца и луны! Мы – ветви одного дерева, птицы из одного гнезда, и только высота полета отличает каждого из нас… Пусть он еще только лишь пробует свои силы, что-то подсказывает мне, что еще никогда в солнечном круге не было более сильного мага. Мы вправе ждать от него великих дел, и ты, Моави, сможешь помочь ему в этом. Ты знаешь, много лет назад лунная княжна соединила свое сердце с воином солнца – вместе они принесли в земли эльфов мир и покой, годы их жизни стали золотым веком нашего народа, а судьба – светлой легендой… Пришла пора снова соединить светила дня и ночи.

Эльфа виновато отвела взгляд в сторону.

– Но есть и другая легенда, – проговорила она, немного помолчав, – о дочери Эллар, навсегда покинувшей свой дом и того, кто должен был стать ее кейнаром. Ее звали Эзури…

Лагд бросил на нее тревожный взгляд.

– Да, ты права – это грустная песня… А почему ты о ней вспомнила?

– Потому что теперь это и моя история.

Моав глубоко вдохнула.

– Отец, я знаю своего кейнара, – сказала она и, на миг умолкнув, добавила, – и его жизнь прошла не в Рас-Сильване…

Опешив, князь Рас-Сильвана ненадолго замолчал.

– Что ж, если ты так решила, пусть твое сердце достанется избранному тобой эльфу…

– Он – не из эльфийского народа.

Лагд пристально посмотрел на дочь.

– Мне не дано видеть, что происходит в твоем сердце, Йонсаволь, но я прошу тебя – подумай трижды, прежде чем связывать свою жизнь с человеком, – осторожно произнес он. – Люди слабы, а их сердца злы и завистливы…

Он увидел, как эльфа дернулась, будто пытаясь отстраниться от его слов. В следующий миг ее синие глаза медленно поднялись на князя Рас-Сильвана.

– Он не человек…

До Лагда не сразу дошел смысл сказанного – когда же он понял, какую участь уготовила себе его любимица, слова застряли в горле. Некоторое время отец и дочь стояли, молча глядя друг на друга. Наконец, Лагд тихо произнес:

– Ты ходишь по лезвию ножа, дочка – рано или поздно его природа даст о себе знать, и тогда не жди милости от сына Хэур-Тала. Сердце рыси не ведает пощады!

– Я ничего не жду, отец – я лишь иду по тому пути, что мне уготовила Эллар.

Старший веллар взглянул в глаза дочери и понял, что ее решение непреклонно. Он удивился тому, как она вдруг повзрослела или даже постарела за это недолгое время. Он решился на последний аргумент:

– Вопросы души и сердца каждый решает сам, но ты – старшая веллара Рас-Сильвана и не можешь как угодно распоряжаться своей жизнью. Твое место здесь, рядом со своими людьми!

– Отец, я знаю, что я делаю, – тихо ответила она, поднимая голову. – Прости, но я уже не передумаю.

И, помолчав, она быстро вышла из зала, оставив веллара наедине со своим горем. Поистине проклятым был этот день, принесший сразу две печальных новости, и не одному только Лагду…

Косое вечернее солнце уже заглядывало в окна, когда у двери зала раздались легкие шаги, и в следующее мгновение своей стремительной походкой в комнату вошел Кравой. Тени под высокими сводами побледнели, как будто спугнутые солнечным лучом.

– Ты звал меня, владыка – прости, что задержался!.. – его голос звучал молодо и звонко.

Лагд медленно поднял тяжелый взгляд – не хотелось ему причинять боль солнечному эльфу, не хотелось верить, что отеческим мечтам уже не суждено сбыться… Когда же он заговорил, каждое его слово было подобно упавшему камню.

– Кравой, я знаю, что ты давно любишь мою дочь…

Лицо краантль залилось краской при этих словах, он попытался что-то сказать, но Лагд продолжал, не обращая на него внимания:

– И я не мог желать для нее лучшей судьбы, как если бы ее взял на сердце старший жрец храма Краана.

Карие глаза Кравоя просияли. Увидев его радость, Лагд невольно отвел взгляд. Глубоко вздохнув, он продолжал:

– Но свет луны одинаково освещает пути радости и печали – воля богини бывает неисповедима… Ты должен забыть Моав – отныне ее сердце закрыто для тебя навсегда.

Под резными сводами повисла мертвая тишина – Кравою казалось, что бешеный стук его сердца эхом отражается от стен. Наконец, он заговорил, и слова его звучали хрипло и задавлено:

– Кто он?..

– Этого я тебе не могу сказать – Моав не пожелала назвать его имени… – веллар запнулся и бросил быстрый взгляд на краантль. – Он не из Рас-Сильвана. Больше я ничего не знаю, Кравой. Прости мою дочь, если сможешь…

Солнечный эльф ничего не ответил, неловко поклонившись, он развернулся к двери и быстро вышел из комнаты.

***

Весь вечер Кравой искал встречи Моав и в то же время боялся увидеть ее. Он не знал, что скажет ей – в один миг его всегда стройные мысли спутались, словно подхваченные порывом ветра. Как ему теперь говорить с той, с той, что скоро станет чужой кейнарой?! Столько лет жившие в едином порыве, за один вечер они вдруг стали такими далекими! Он не мог представить свою жизнь без Моав, ведь она была для него всем – другом, судьей, советчиком, а главное, женщиной – единственной, вобравшей в себя тайны всех женщин мира, бесконечно странной и в то же время такой близкой и родной. И вот теперь он должен был дать ей уйти…

Словно потерянный бродил солнечный эльф по дворцовому саду с этими невеселыми мыслями. Рассеяно свернув на очередную дорожку, он вздрогнул – он чуть не налетел на Моав: вооружившись большими ножницами, та срезала с куста белые розы. В лунном свете она казалась такой тонкой, такой прекрасной!.. Сердце Кравоя мучительно сжалось, но тут же снова заколотилось как бешеное – от него не смогло ускользнуть волнение Моав. Завидев солнечного эльфа, она вздрогнула и тут же низко-низко опустила голову. На негнущихся ногах Кравой подошел к ней, сглотнул.

– Что ты делаешь? – чужим, хриплым голосом спросил он и тут же сам осознал нелепость вопроса.

От его слов Моав как будто вся съежилась, маленькая ручка судорожно сжала ножницы.

– Лунные розы уже почти распустились… – чуть слышно проговорила она, не поднимая глаз, и неестественно машинальным движением протянула ему одну из роз.

Кравою показалось, он может расслышать, как часто-часто бьется ее сердце. Не в силах вымолвить ни слова, он взял из ее рук нежный цветок на колючем стебельке. Моав, точно заколдованная, не отрываясь, смотрела, как его тонкие пальцы крошат прекрасный цветок. Смятые перламутровые лепестки снегом упали под ноги краантль… Наконец, он собрался с духом.

– Это правда, что ты нашла своего кейнара и что он не из нашего города? – быстро спросил он, глядя в сторону.

Ножницы в руках Моав резко щелкнули, перекусив тонкий стебелек.

– Правда…

Несколько мгновений оба молчали. Резко отбросив остатки цветка, Кравой порывисто схватил руку лунной эльфы и сжал ее.

– Подумай еще раз! Не совершай ошибку, о которой будешь жалеть всю жизнь!

– Почему ты думаешь, что я буду жалеть? – дрогнувшим голосом спросила она.

– Не знаю! – с жаром выдохнул он, сверкая глазами.

В следующий миг он смутился, осознав, что затронул то, что касалось одной лишь Моав, но сердце его уже сорвалось и летело вскачь, словно конь, закусивший удила. Страстные слова сами сорвались с его губ:

– Я люблю тебя, Моави! Я любил тебя еще когда ты была маленькой девочкой, для которой я вырезал луки из орешника! Уже тогда я знал, что не возьму на сердце никого, кроме тебя!..

То, что годами молчанием витало между ними, наконец, было сказано… Моав вздрогнула, точно ее кто-то ударил, с ее губ сорвался быстрый резкий стон. В порыве страсти Кравой коснулся ее бледной щеки.

– Посмотри на меня… – тихо произнес он.

Ресницы эльфы дрогнули, она медленно подняла взгляд. Сердце Кравоя перевернулось – синие глаза были полны слез. Она сморгнула, сорвавшаяся слезинка прочертила на коже блестящую линию.

– Йонсаволь! – только и смог испуганно прошептать краантль.

Уже с трудом понимая, что он делает, он обхватил ладонями ее лицо; их губы встретились сами собой, еще прежде чем Кравой успел что-либо сообразить… Поднявшись на цыпочки, Моав обвила руками его шею и принялась быстро-быстро целовать его в губы, в глаза, в щеки. Кравой почувствовал, что вот-вот совсем потеряет голову! Шальная надежда шевельнулась в его сердце, он с силой сжал Моав в объятьях; она послушно подалась к нему, точно цветок, пригретый солнцем, – с огромным волнением Кравой почувствовал, как губы ее раскрылись под его губами. Однако в следующий миг она забилась в его руках, силясь высвободиться. Ничего не понимая, солнечный эльф отпустил ее. Она резко отступила на несколько шагов назад. Тело ее все дрожало, взгляд бегал. В каком-то внезапном ужасе Моав выкрикнула:

– Я не могу! Не могу!

Кравой тут же подскочил к ней.

– Моав, что с тобой?!

Но она словно не видела его и продолжала шептать:

– Нет, нет…

Тогда он ласково взял ее руки в свои и стал растерянно гладить их.

– Успокойся, Йонсаволь, умоляю тебя!

Она дернулась, вырвалась из его рук; ее глаза недвижно смотрели на вышитые узоры на его рукаве, плечи быстро поднимались и опускались от прерывающегося дыхания.

– Кравой, не мучай меня! – прошептала она с таким отчаяньем, какого он не слышал никогда в жизни. – У меня и так осталось немного сил – не отнимай их, прошу. Не уговаривай меня, я все решила – совсем скоро кейна свяжет мое сердце и тогда уже ничто не сможет освободить его… Понимаешь, ничто!

На мгновение Кравою показалось, что в ее глазах мелькнул страх. Ему захотелось защитить ее от неведомой опасности, уничтожить все, что могло пугать его маленькую Йонсаволь. Он быстро поднял взгляд; расходившееся сердце все еще металось в нем, ударяя в грудь, точно конские копыта.

– Послушай, Моави, – быстро начал он прерывающимся голосом, – сила солнца велика – я уверен, что смогу разомкнуть цепи Эллар…

Эльфа удивленно воззрилась на него.

– Ты бредишь! Никто не может разделить то, что соединила богиня!

Кравой порывисто схватил ее за плечи, его глаза пылали решимостью.

– Я еще никому не говорил об этом, но мне кажется, я разгадал тайну кейны – еще тогда, в затворничестве!.. – взволнованно заговорил он, сжимая ее плечи. – Я… я еще не пробовал, но, думаю, мне удастся добраться до самых глубин сердца и там разомкнуть ее!

Лунная эльфа испуганно взглянула в его лицо.

– Но гнев богини будет ужасен! – в ужасе прошептала она, отстраняясь. – Никому не дозволено идти против ее воли…

– Пусть гневается! Я не дам ей сделать тебя несчастной! Мне осталось учиться совсем немного – скоро у меня будет достаточно сил, чтобы справиться с кейной, и я сделаю это для тебя.

Моав быстро опустила глаза, но Кравой успел заметить в них характерный стеклянистый блеск.

– Кейна – не единственное, что связывает меня… – изменившимся голосом выговорила она. Казалось, каждое слово дается ей с огромным трудом. – Прости, я не могу тебе сейчас все объяснить.

Ее ресницы задрожали, Кравой заметил, как уголки ее бледных губ несколько раз дернулись. Словно через силу она подняла на него глаза. Их взгляды встретились.

– Отпусти меня, Кравой… – чуть слышно прошептала она. – Я должна уйти.

Несколько мгновений оба стояли неподвижно. По щекам Моав текли крупные слезы, и вкус их был горьким, как ядовитый сок полыни. Кравой молча сделал шаг вперед, подойдя к ней совсем близко, его губы коснулись ее волос.

– Ты уверена, что поступаешь правильно?.. – тихо-тихо спросил он.

– Да, – так же тихо ответила она.

– И ты обещаешь, что будешь счастлива?

Она вздрогнула – Кравой даже на расстоянии почувствовал, как заколотилось ее сердце. Не поднимая глаз, она чуть заметно кивнула.

– Тогда это все, что я хотел узнать…

Он осторожно привлек Моав к себе на грудь. Ее голова безвольно упала на золотое шитье, она тихонько всхлипывала в его объятьях. Неожиданно она подняла лицо – бледные губы дрожали, страдающий взгляд был полон отчаянья.

– Кравой…

– Что, мое счастье?!

Она заговорила торопливо, ее голос то и дело прерывался:

– Скажи, если бы у тебя было какое-нибудь желание… ну очень большое, и был бы лишь один шанс из тысячи, что оно сбудется, и ради этого призрачного шанса пришлось бы ждать – долго ждать! – что бы ты сделал?!

– Я бы ждал.

– Долго?

– Всю жизнь.

Моав сглотнула.

– А если бы ты понял, что надежды уже почти совсем не осталось?

– Я бы все равно продолжал ждать…

– Что ты говоришь?! Жизнь же не бесконечна, даже у высоких магов! – с болью в голосе воскликнула она.

– Это не повод делать ее к тому же еще и бессмысленной, – ответил он.

Моав порывисто прильнула к нему, уткнувшись в его одежду. Жрец солнца растерялся еще больше – он не знал, что сказать, что сделать, чтобы успокоить ее! До него донесся задавленный, чуть слышный голос, едва похожий на звонкий голосок маленькой веллары:

– Ты веришь в чудеса? В настоящие чудеса…

– Да, – тихо ответил он, целуя темнеющий пробор в ее волосах.

Больше она ничего не сказала. Лучи бледной зари уже разгоняли ночной холод, а Кравой все еще бережно гладил бело-лунные волосы эллари, уговаривал не плакать, хотя чувствовал, что даже само солнце не сможет развеять горе, которого он даже не знал.

Моав покинула Рас-Сильван на рассвете – через Лунные ворота, так же как и явилась. Не увидевшись напоследок ни с Кравоем, ни с кем другим из своих друзей – старшая веллара никогда не любила прощаться. В зале Лунного Света ее провожал лишь отец – без лишних расспросов и разговоров. Да и о чем было спрашивать дочь князю Рас-Сильвана, если она уже все ему рассказала… Когда Лунные ворота закрылись, Лагд еще долго стоял в опустевшем зале; те, кто давно его знал, наверняка заметили б, как всего за одно мгновение постарели синие глаза веллара.