Текст книги "Неприкаянные души (ЛП)"

Автор книги: Джен Беннет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

– Я могу сосчитать веснушки на твоих сосках.

Аида поморщилась, с опаской посмотрела на гардеробщицу и попросила:

– Говори потише, и ты никак не можешь видеть мои соски.

– Что ж, возможно, недавние сверхъестественные беды усилили мое восприятие, так как теперь я вижу не только призраков, но и точный размер…

Аида шлепнула Уинтера по руке:

– Пора передать гардеробщице мое ужасно дорогое меховое пальто.

Он весело сверкнул глазами, протянул одежду служащей и сунул номерок в карман пиджака.

– Я благодарен Джу по гроб жизни.

– Надеюсь, платье шила не Сук-Йин.

– Она не умеет шить, так что не волнуйся.

– Может, его сшила одна из проституток помоложе. Надеюсь, не та, с которой ты спал.

– Осторожно, кошечка. И я не спал с молоденькими.

– Слава богу.

Губы Уинтера растянулись в ленивой улыбке, подчеркивая скандинавские скулы. Бутлегер протянул руку:

– Так что, мисс Палмер, пойдем ужинать?

Они прошли из вестибюля в Пальмовый двор – большой шумный зал, разделенный на гостиную с роялем на первом плане и рестораном в глубине. Метрдотель за кафедрой при виде Уинтера щелчком подозвал официанта неподалеку.

– Мистер Магнуссон, как всегда рад вас видеть. Ваш столик готов.

Хорошо одетые посетители отдыхали и ужинали рядом с раскидистыми пальмами под потолком-куполом из переливающегося стекла. Походя Аида отмечала реакцию гостей: сперва люди обращали внимание на гиганта-бутлегера, потом узнавали его и, наконец, с любопытством пялились на его спутницу. Одно и то же повторялось возле каждого столика, пока пара не устроилась сбоку под балконом, где благодаря пальмам в горшках и мраморной колонне они находились в неком уединении от остального зала.

– Ты всегда привлекаешь столько внимания? – спросила Аида после того, как официант принес меню. Она сняла длинные перчатки и сунула их под ручку сумки. Бутлегер следил за ней поверх меню, особо заглядываясь на ее ладони. Что его так заинтересовало? Аида решила проверить, не испачкалась ли в чернилах, но нет. Казалось, мысли спутника витали где-то далеко. Аида склонила голову и посмотрела ему в глаза: – Я о том, все ли тебя узнают?

Уинтер моргнул и стряхнул оцепенение:

– Да, в зависимости от того, куда я иду. Через минуту все закончится, когда они поймут, что я ничем особенным не занимаюсь. Ты ведь тоже привыкла к любопытным взглядам.

– Я никогда не остаюсь в одном месте надолго, чтобы завести поклонников. Меня иногда узнают у « Автомата» [23]  [23]«Автомат» – кафе, где еда и напитки приобретаются через торговые автоматы. Первый «Автомат» завезен из Германии фирмой «Хорн энд Хардарт» [Horn and Hardart] в 1902 г. и установлен на Честнат-стрит в Филадельфии, к 1911 появились в Нью-Йорке. Последний закусочный автомат был закрыт в 1991, первый выставлен в Смитсоновском институте.


[Закрыть]через дорогу от «Гри-гри». Здесь так темно, что я едва вижу меню. Посоветуй мне что-то вкусное.

Уинтер подтащил к себе поближе стул вместе с Аидой, не обращая внимания на перешептывания за соседними столиками. Теперь, почти касаясь друг друга руками, бутлегер вместе со спутницей рассматривал блюда, расхваливая любимую отбивную. Ему это кушанье так нравилось, что ресторану, пожалуй, следовало бы написать его фамилию прямо рядом с этой строчкой в меню. В итоге Аида сделала заказ по рекомендации официанта, включая французское вино, которое, как хвастливо заметил Уинтер, было одним из лучших в городе; самое лучшее бутлегер приберегал для своего погреба.

Ему принесли самую громадную отбивную, которую Аида когда-либо видела, определенно больше указанного в меню размера, а ей достался ростбиф с салатом, приправленные соусом под названием «Зеленая богиня». По слухам, именно этот соус и прославил гостиничный ресторан. За едой парочка разговорилась без особого труда, как будто поездки к Джу никогда и не было. Аида украдкой поглядывала на Уинтера: морщинки в уголках рта стали еще заметнее в мерцающем свете свечи на столе; гладкие, намазанные бриллиантином волнистые волосы казались почти черными, а искушающие разные глаза весело блестели.

Аида вспомнила слова Астрид, мол, брат прежде был счастлив. Вот, что она имела в виду, вот настоящий Уинтер. Теперь понятно, почему сестра так переживала, когда он сильно изменился. В последнее время Аида ни с кем не чувствовала себя так хорошо.

Их разговор прервался, только когда официант унес тарелки и пообещал вернуться с десертом. После недолгого молчания Уинтер вдруг выпалил:

– Я ее не любил.

Аида посмотрела ему в лицо:

– Сук-Йин?

– Нет, жену.

– А.

– Ты сказала, что мне не стоит винить себя в аварии, и я стараюсь. Но меня беспокоит, что когда мы поженились, ни я не любил Полину, ни она меня.

Неужели он правда об этом заговорил? Невозможно! Аида не издавала ни звука, опасаясь, что Уинтер замолчит, но, казалось, ему нужно было услышать что-то в ответ, поэтому ей пришлось спросить:

– Так зачем ты на ней женился?

– Хотел угодить матери и считал, что после свадьбы чувства усилятся. Но мы даже не могли толком поговорить. И чем сильнее отдалялись друг от друга, тем больше я помогал отцу с бутлегерством, что только ухудшило дело. Полина ненавидела этот промысел. Ее семья была из пятидесятников. Знаешь таких?

– Религиозные фанатики, впадающие в экстаз и несущие всякую тарабарщину.

– Святоши. Когда мы познакомились, Полина не была действующей прихожанкой, но, похоже, я оказался таким воплощением зла, что ей захотелось вступить в секту. Жена терпела подпольный промысел моего отца, но на то, что по ночам я заключал нелегальные сделки, закрыть глаза не смогла. Как-то Полина призналась, мол, не знает, что хуже: не спать по ночам и волноваться, как бы меня не убили, или выяснить, что я все-таки остался жив.

– Какой ужас!

– Вот поэтому я никогда особо не стремился домой, а бывал где угодно, только бы не встречаться с ней. Полина обвиняла меня в неверности, но это ложь. Аида, я никогда в жизни ей не изменял.

– Меня тебе убеждать не надо.

Уинтер поскреб щеку и замолчал на некоторое время, глядя на мерцающую свечу:

– Мы не просто делали друг друга несчастными. Хуже всего то, что мы понапрасну тратили время друг друга. Несколько месяцев ухаживаний и свадьба, влетевшая моей семье в копеечку. Мы переплюнули даже Уильяма Рэндольфа Херста [24]  [24]Уильям Рэндольф Херст (англ. William Randolph Hearst) (29 апреля 1863 – 14 августа 1951) – американский медиа-магнат, основатель холдинга «Hearst Corporation», ведущий газетный издатель. Создал индустрию новостей и придумал делать деньги на сплетнях и скандалах.


[Закрыть], но оказались полными противоположностями. Полина терпеть не могла жирную пищу, секс, ругательства, спиртные напитки… и шутки. Клянусь богом, я никогда не слышал ее смеха, ни разу. Не думаю, что она вообще умела смеяться.

– Уинтер, да она просто милашка.

– Я… – Бутлегер изумленно запнулся, затем расхохотался. – Да, пожалуй. Мне все это нравилось, а Полина лишила меня всех радостей жизни. Особенно когда решила вернуться в церковное общество и начала посещать богослужения каждые выходные. Я считал, что это сделает жену счастливее, но другие прихожане просто уговаривали ее развестись со мной, потому что я известный преступник.

Аида обвела рукой ресторанный зал:

– Мы тут все преступаем закон, так как на столах стоит спиртное. Ты скорее Робин Гуд, возвращающий то, что отобрало правительство, а вовсе не Джек Потрошитель.

Уинтер скрестил руки и оперся на край стола:

– В любом случае надо было просто ее отпустить. Даже не знаю, почему я этого не сделал. Наверное, считал неудачный брак личным поражением. Мы сильно поссорились, и я сказал, что о разводе не может быть и речи, что я никогда этого не допущу.

– Что же она сделала?

– Ничего. Это случилось за две недели до аварии.

– Ой.

– Если бы я просто отпустил Полину, то ее тетушка не пригласила бы нас на ужин, где вся семья моей жены пыталась нас убедить, будто мы катимся в ад, что и вызвало последний приступ ярости моего отца. Вот поэтому я чувствую себя виноватым: я не дал ей уйти, хоть и не любил. Отпустил бы – все бы остались живы.

Вернулся официант с бисквитным тортом и еще одной бутылкой вина. Подождав, пока обслуга уйдет, Аида ответила:

– Я понимаю, почему ты чувствуешь себя виноватым. На твоем месте я бы ощущала то же самое, но не стоит продолжать себя казнить. Нельзя, чтобы одно мгновение определило всю оставшуюся жизнь.

– Легче сказать, чем сделать.

– Полина решила выйти замуж, ты не вел ее к алтарю под дулом пистолета.

Уинтер поглаживал ножку бокала с вином.

– Верно, но не позволив уйти, я все равно принуждал ее.

– У нее были обе ноги и голова на плечах. Если бы хотела – ушла бы.

– Не каждая думает, как ты.

– К моему большому сожалению, разумеется, но ты не можешь винить себя в недостатках ее характера. Нельзя же и дальше жить, позволяя человеческим ошибкам определять твое будущее.

– Да, ну…

– Нет ничего важнее настоящего. Этой минуты. – Аида постучала ногтем по столу. – Не то, что случилось вчера, не то, что произойдет завтра. Как-то ты спросил меня, как я могу быть счастлива, переезжая с места на место. Вот ответ: я живу настоящим, наслаждаюсь тем, что есть, а не страдаю по тому, что потеряла или чего еще не имею.

Закончив свою пылкую речь, Аида увидела, как Уинтер пристально изучает ее со странным выражением лица. Что-то в его взгляде согрело ее.

– Давай заведем роман.

– Что?

– Роман, – повторил Уинтер. – На некоторое время ради общества друг друга и секса.

От жара в груди Аиды ее щеки порозовели.

– А…

– Мы друг другу нравимся, или, по-твоему, с ума сходим. Мы свободны, и я прошел проверку с поцелуем, – деловым тоном продолжил бутлегер.

Аида фыркнула:

– Ты так в этом уверен?

Уинтер вскинул бровь.

– Ты выдумал эту проверку, – возразила Аида. – Я всего лишь призналась, что мои бывшие любовники отвратительно целовались.

– Вот поэтому я привожу следующий довод: разве тебе не хочется быть с тем, кто хорош в постели? Я настоящий мастер.

– Да уж, от скромности ты не умрешь, – ответила зардевшаяся медиум, оглядываясь и убеждаясь, что никто рядом не подслушивает.

– Я просто говорю правду.

– Мне казалось, такие вещи происходят без всяких планов и переговоров.

Уинтер провел рукой по затылку:

– А может, и следовало их составлять. Ты сколько еще пробудешь в городе? Месяц?

– Да, около того.

– Времени маловато, но ты ясно дала понять, что тебя не интересуют долгосрочные отношения из-за переездов. И, бог свидетель, меня они тоже не привлекают после неудачного брака.

В голове раздался циничный голосок, и Аида озвучила возникшую мысль:

– Ты желаешь получить очередную Сук-Йин.

– Ни в коем случае. Сплошное притворство. – Уинтер глотнул вина. – Хотя не уверен, что у нас с Полиной было по-другому. Она тоже любила мои деньги.

– Деньги это хорошо, меня они привлекают. Я в восторге от здешней обстановки, – подначила Аида, разглядывая ослепительные люстры. – Да и пальто мне чертовски нравится.

Уинтер усмехнулся и отсалютовал ей бокалом:

– Но гордость для тебя важнее, вот в чем разница.

– Возможно.

– Я больше не хочу говорить о прошлом. Ты ведь только что посоветовала мне жить настоящим.

– Да, посоветовала.

– А сейчас я хочу тебя в своей постели. А ты меня хочешь?

Аида облизнула пересохшие губы. Никто еще так с ней не говорил, поэтому она не могла понять, нагрубил ли ей Уинтер или просто оказался удивительно честным.

Он опустил взгляд и провел большим пальцем по изгибу запястья Аиды:

– Я лежу по ночам и думаю о тебе, с самой первой встречи. А ты?

В сердце Аиды разгорелся пожар. Уинтер смотрел так пристально, что в голове у нее засверкали огоньки. Если он не прекратит говорить ей такое, то свет все затмит, она ослепнет и закричит что есть силы: «Да!»

Тем не менее, залпом выпив содержимое бокала в два глотка, Аида сумела произнести обычным голосом:

– Да.

– Можешь сейчас не отвечать, ты… – Он перестал ее поглаживать и застыл. – Да – в смысле ты обо мне думаешь, или да, ты согласна на роман?

– И то, и другое.

Уинтер расплылся в улыбке, словно кот на верфи, заметивший на суше извивающуюся рыбку. Аида поняла, что пропала.

Глава 16

Аида и Уинтер ушли из Пальмового двора, не съев десерт. Бутлегер словно парил над землей, но разум все еще на полшага запаздывал, не в силах воспринять происходящее. Пара остановилась в главном вестибюле, чтобы пропустить коридорного с двумя багажными тележками.

Аида почти прошептала:

– Как мы это устроим? Ко мне нельзя, миссис Лин не разрешает приводить мужчин.

Уинтер потянул Аиду в сторону:

– Мы могли бы поехать ко мне, но еще рано. Придется прятаться от Греты и Астрид, иначе попрекам не будет конца. Домашние все еще судачат, как ты заявилась ко мне в кабинет.

– Устроимся в твоей машине?

Уинтер посмотрел на нее сверху вниз. Ни за что он не возьмет ее в автомобиле.

– Мы, конечно, дали бы Йонте повод напрячь свой не такой уж острый слух, но я не согласен.

Аида осмотрелась:

– Мы ведь сейчас в гостинице.

Бутлегеру не надо было повторять дважды:

– Оставайся здесь и не шевелись. Ни с кем не говори. Я сейчас вернусь.

Он поспешил к стойке портье, а затем кинулся обратно с золотым ключом от номера и верхней одеждой. В глубине души Уинтер боялся, что спутница его не дождется, но она стояла на том же месте, словно экзотическая богиня с веснушками, вся такая золотая и блестящая. Вовсе не сон и не плод его слишком живого воображения. Не призрак. Уинтер дотронулся до ее голого плеча, чтобы убедиться, и жар нежной кожи едва не заставил его упасть на колени и вознести благодарственную молитву.

– Лифты вон там, – показал он, схватив ее за руку, будто Аида могла улетучиться.

Поднимаясь на верхний этаж, Уинтер наблюдал, как медиум смеялась над шутками лифтера. Внешне она была открытой и беззаботной, как обычно, но так сжимала сумочку, что невольно выдавала свою тревогу. Магнуссон тоже волновался.

Их номер находился на самом верхнем этаже в конце коридора. Соседнее помещение пустовало. Уинтер дрожащей рукой отпер дверь.

– О, отлично, значит, не только я нервничаю, – заметила Аида.

Он верил, что, коснувшись ее, сразу успокоится. Чересчур взвинченный, будто воодушевленный и переполненный энергией мальчишка, Уинтер распахнул дверь, завел спутницу в комнату, повесил табличку «НЕ БЕСПОКОИТЬ» и запер замок.

Аида включила лампу и положила сумочку с пальто. Под взглядом бутлегера она осматривала вместительные апартаменты. Номер чистый, но не готовый для гостей: ни свежих цветов, ни откинутых покрывал. Уинтер слишком торопился, чтобы ждать, пока уладят тонкости.

Подойдя к окну, Аида посмотрела на деловой район. Дымчатый туман окутал гостиничную крышу.

– Я никогда не устану от здешних видов. Куда ни пойдешь, везде есть на что посмотреть. Думаю, некоторые воспоминания остались у меня с детства, так как Восточное побережье мне совершенно не нравилось. Там все кажется плоским и вызывает приступ клаустрофобии.

Аида повернулась к Уинтеру, и тот заметил, как она сглотнула, как крепко сжимает одной рукой локоть другой, обнимая себя под грудью, будто пытаясь защититься. Ему это не понравилось. Она посмотрела на кровать и прошептала:

– Ах, Уинтер, я так нервничаю.

Аида не отличалась высоким ростом. Как же он раньше не заметил, какая она маленькая и хрупкая? Нахальство было лишь маской, а теперь она даже не могла посмотреть ему в глаза, напомнив о стеснительной и скрытной Полине. Нет, хуже. Напомнив ему, кем он чувствовал себя в обществе покойной жены: чудовищем и тираном. Злодеем.

Аида коснулась груди, будто в поисках чего-то и в панике опустила глаза, когда не нашла. Отдернув руку, она тяжело вздохнула.

Уинтера охватило беспокойство. Не так он себе представлял их первую близость, а ведь делал это много раз уймой способов. И уж тем более, не этого ждал, когда выпалил свое безумное предложение в ресторане. Возможно, Аида права, и так не делается. Нужно было проявить терпение и позволить событиям идти своим чередом.

Но, господи, как же он ее хотел!

Только желал он непосредственную Аиду, а не этого испуганного крольчонка.

Уинтер подошел и протянул ей руку:

– Давай просто посидим на диване. Дыши, кошечка, это всего лишь я.

Диван стоял напротив окна, возможно, вид ее успокоит. Бутлегер снял пиджак и положил на спинку, отстегнул заплечную кожаную кобуру с пистолетом и сел рядом с Аидой.

Та вздохнула и нервно хихикнула, разглаживая платье.

Уинтер быстро принял решение:

– Я передумал, сегодня мы не будем заниматься сексом.

Аида посмотрела на него большими карими глазами:

– Почему?

«Потому что ты меня боишься».

– Потому что нам надо привыкнуть друг к другу.

– Может, ты прав. В смысле, если ты правда так считаешь…

Довольно неловкости.

– Подвинься, я хочу тебя обнять. – Уинтер притянул ее к себе на колени боком, крепко обнял и хрипло прошептал: – Привет.

– Привет.

Такая теплая. Уинтер провел рукой по ее спине и бедрам и почувствовал, как напряжение покидает ее тело.

– Вот так-то лучше.

– Да, намного лучше. – Аида, дрожа, дотронулась до его бабочки, потянула за узел, посмотрела Уинтеру в лицо и улыбнулась. Всю помаду она стерла салфеткой за ужином. Теперь бутлегеру были видны все веснушки на ее губах, включая самую любимую в правом уголке рта.

– Клянусь жизнью, ты – самое прекрасное, что я когда-либо видел, – хрипло выпалил он, не подумав.

Аида расслабилась в объятиях Уинтера, тот притянул ее ближе, провел ладонью по руке, чувствуя на своей собственной мурашки. Дотронулся губами до ее лица, сдерживал себя, медленно расслабляясь и наслаждаясь тяжестью женского тела. Испытывая благодарность.

– Пожалуйста, Уинтер, поцелуй меня, – прошептала Аида ему в щеку. – Или мне снова придется на тебя наброситься.

Вот она, его Аида.

Магнуссон повиновался, пытаясь оставаться нежным, но ее губы были горячими и страстными, руками она ласкала его плечи. Член затвердел, пульсируя у ее ноги. Аида развернулась, поерзала в объятиях и прижалась теснее.

Уинтер уже и думать забыл о прежней натянутой атмосфере.

– Давай, сюда, вот так, – прошептал он Аиде в губы и приподнял ее ногу над своими, помогая оседлать себя. – О, да, так лучше.

Затем наклонился, притянул ее еще ближе, пока платье не задралось. Мягкие груди касались его груди, а губы слились с его губами. Он погладил бедра, подцепил указательными пальцами чулки под подвязками, затем добавил еще один палец, и еще один с каждой стороны. Уинтеру очень хотелось порвать тонкую ткань, и он почти это сделал, как вдруг Аида подвинулась и прижалась мягким жарким местечком к его члену.

– Ой, – пискнула Аида. Уинтер вытащил шаловливые пальцы из ее чулок и прижал к себе еще сильнее, пристраиваясь ко входу в ее лоно. Теперь их разделяло лишь несколько тонких слоев ткани.

– О-о, – громче застонала Аида.

Да, он был с ней согласен.

Уинтер начал толкаться, стремясь попасть в горячее лоно. Аида двигалась и терлась о него. Боже, он затвердел, как железо. И никак не мог остановиться, упоенный наслаждением, желая большего… желая оказаться внутри нее. Аида дернулась.

– Ай!

Он отодвинулся.

– Прости, у меня чувствительная кожа. – Аида хрипло рассмеялась, снова уселась на него и стала ласкать, изучая лицо Уинтера.

Он убрал челку и поцеловал Аиду в лоб.

– Больше не извиняйся. – Это он не мог себя сдержать. Если не снимет ее с колен, то через минуту уже окажется в ней. – Держись за меня. – Уинтер прижал ее к себе, поддерживая рукой за поясницу, и встал с дивана, подхватив Аиду с собой. Ее тело идеально устроилось в его объятиях. Уинтер прошел по номеру и залез на кровать со своей ношей. Аида застонала, когда он устроил ее на матрасе.

В ее глазах снова появилось беспокойство.

– Я только немного тебя поласкаю. Согласна? – спросил он и нежно поцеловал.

Она кивнула и ответила на поцелуй, гладя Уинтера по груди.

– Можешь раздеться? – спросила Аида, ухватившись за пуговицу на жилете.

Уинтер изумленно моргнул:

– Да.

– Я тогда почувствую себя лучше, – оправдывалась Аида, как будто он собирался возражать, а потом прошептала, сама невинность: – Я опять хочу тебя увидеть.

Бог знает, почему, но Аида получит все, что пожелает. Если бы она попросила переписать на нее «Пирс-Эрроу», бутлегер сделал бы это, не задумываясь. Он занялся верхней пуговицей, а Аида начала с нижней; посередине они встретились. Она стащила сперва жилет, а потом и подтяжки.

– Не торопись, – попросил Уинтер, развязывая бабочку, в то время как Аида уже расстегивала его парадную рубашку своими изящными пальцами. Он вытащил полы из штанов одной рукой, а другой пытался снять запонку.

– Как тебе помочь? – спросила Аида.

Уинтер показал, что делать, и вместе они справились с запонками, которые бутлегер сунул в карман, затем снял рубашку и бросил куда-то за спину, не прекращая целоваться. Теплыми руками Аида провела снизу вверх по оставшейся на нем майке. Мурашки от удовольствия побежали по коже. Аида задрала хлопковую ткань и сначала взглядом, а потом и рукой провела по полоске черных волос на животе, ведущей вниз к впечатляющему бугру члена под молнией штанов.

Красавица хрипло ахнула.

Уинтер мог себе представить, о чем она думает. Даже сам себе он казался огромным и распутным.

– О боже! – Аида посмотрела ему в глаза и приподняла уголок губ в полуулыбке.

Ну что ж.

– Пока не обращай на него внимания, – попросил бутлегер.

– Вряд ли у меня получится.

– Конечно, получится. Я ведь только этим и занимаюсь изо дня в день, особенно рядом с тобой. – Уинтер остановил ее руку. – Но я не смогу, если ты меня коснешься. – Господи! Неужели он ее останавливает? Ничего не поделаешь, иначе бы для него все закончилось, не начавшись, и оба оказались бы в неловкой ситуации. – Погоди, позволь мне… – Что? Мысли путались, наскакивая одна на другую, но Уинтер выбрал одну, отбросив все остальные. Ему пришло это в голову еще за обедом, когда он так хотел укусить Аиду за плечо. Платье держалось на золотых бретельках, завязанных бантами. Он потянул один раз, другой, и вся правая часть лифа опустилась, обнажив упругую грудь.

Во рту пересохло.

Здесь веснушки были светлее, но усыпали всю кожу. Даже персиковый затвердевший сосок. Уинтер обхватил ладонью соблазнительную округлость. Как раз по размеру, не слишком много и не мало. То, что надо. Услышав стон, Уинтер потер сосок большим пальцем и почувствовал, как Аида затрепетала. Это стало последней каплей: он быстро развязал бант на другом плече и обнажил желанное тело до талии.

И все мысли вылетели из головы при виде изгиба плеча и изящной ключицы.

– Черт побери, ты прекрасна, – прошептал Уинтер. Затем поцеловал Аиду, коснулся губами подбородка, заставив ее лечь на матрас. – Прекрасна, – повторил Уинтер, не сводя взгляда с поднимающихся и опускающихся грудей. Вытянувшись рядом с ней, он взял темную вершинку в рот, лаская губами и языком и прикусывая зубами.

– О… да, – пролепетала Аида и прижала теплую ладонь к его затылку, чтобы удержать на месте. Ей нравилось происходящее. Он почувствовал себя запыхавшимся жокеем, удачно взявшим барьер. В штанах дернулся член, будто подбадривая хозяина.

Уинтер с тихим хлопком выпустил сосок и провел языком дорожку до другой груди, лаская ее точно так же, одновременно перекатывая мокрый покинутый им бугорок между большим и указательным пальцем. Аида отклонилась назад, и от ее громкого стона по его рукам побежали мурашки. Уинтер дергал и сосал сильнее, наслаждаясь вкусом кожи, прижимаясь к мягкому бедру, как школьник, отчаянно жаждущий облегчения.

Он снова завладел ее губами, а рукой провел ниже по мягкому животу, полуприкрытому расстегнутым платьем, и, наконец, накрыл ладонью холмик между ног.

– Я только хочу дотронуться до тебя, – хрипло заверил Уинтер.

– Я… – начала Аида, но дальше пробормотала что-то неразборчивое.

Уинтер провел рукой сверху вниз по ее чулку, по внутренней стороне колена и обратно по бедру. И остановился на полпути к цели.

Прямо над подвязкой ее нога была на удивление скользкой. Уинтер прерывисто вздохнул и погладил выше. Аида была мокрой везде.

– Боже правый! – изумленно прошептал он.

«А ведь я еще ее не касался!»

– О господи, – простонала Аида, будто смутившись. Ее щеки под веснушками заалели.

– Аида, ты… Боже, ты – чудо! – Уинтер поцеловал ее, заглушая невысказанные возражения, и провел рукой до шелкового белья между ног. – Мокрая насквозь, – радостно заметил он, как будто Аида сама не знала. Затем проник под тонкую ткань, жадно лаская скользкую складку во влажных завитках, и принялся за другую. Легко нащупал большим пальцем упругий бутон между ними, сладкий, созревший и напрягающийся от прикосновения.

Аида вскрикнула и изогнулась под рукой Уинтера.

На него нахлынула безумная радость.

– Да, ты была права насчет чувствительности, – прошептал он ей на ушко. – А если я поглажу тебя вот так?

Аида прерывисто задышала, быстро что-то пролепетала и схватила Уинтера за руку. Она изгибалась, чертыхалась, двигала бедрами, пока он тер, обводил кругами, похлопывал, пробовал что-то новое… прислушиваясь к ее реакции, которая выражалась в ритме дыхания, издаваемых звуках и силе хватки.

Но ему хотелось большего.

Невзирая на недовольный стон Аиды, Уинтер на мгновение убрал руку, чтобы устроиться поудобнее, и снял ее шелковые шортики. Золотистые и кружевные, они подходили по цвету к персиковым соскам. Уинтер приподнялся на локте и спустил ее трусики до колен, но потом они зацепились за каблуки туфель. Аида, задыхаясь, смеялась, пока Уинтеру не удалось наконец снять проклятую вещицу.

Но когда он собрался поднять подол платья, Аида села, хлопнула его по руке и испуганно пояснила:

– Нет, я не хочу, чтобы ты видел мои бедра.

– Что? – едва выдавил бутлегер. С таким же успехом она могла признаться, что терпеть не может бекон. Кто же в здравом уме может его не любить? Никто, вот и все. Почему же она не хочет показать ему свои бедра?

– Из-за шрамов, – пояснила Аида.

– Что? – переспросил Уинтер.

– Шрамов от скальпеля. Не хочу, чтобы ты их видел. Пожалуйста, Уинтер.

Боже милостивый! Остались шрамы? Хотя чего удивляться, ведь бог знает, сколько Аида себя резала. Несколько раз за ночь последние пару лет? Конечно, остались шрамы. Но…

– Разве ты замечаешь мой поврежденный глаз? – спросил он.

– Это другое дело, я не готова, чтобы кто-то увидел мое несовершенство.

Уинтер не понимал, почему это его задело, но не собирался все испортить. Он высвободил руки, коснулся внутренней стороны ее бедер, раздвигая ноги, и солгал:

– Я зажмурюсь.

Приподнявшись на локтях, Аида наблюдала, как Уинтер поцеловал ее сначала под одним коленом, потом под другим. Затем совсем рядом с одной подвязкой и с другой. А потом перешел к скользкой покрытой веснушками внутренней стороне бедер.

– Что ты делаешь? – с изумлением спросила Аида.

– Хочу тебя попробовать. – Он опять посмотрел на прекрасную кожу в веснушках, золотисто-рыжие завитки и блестящую розовую плоть. Такая восхитительно влажная – и только для него.

Уинтер снова попытался задрать платье, но Аида упрямо натягивала наряд на бедра.

– Ты… я… никто никогда… – попыталась она пояснить.

Никто и никогда? Даже те два любовника-идиота? Новость безмерно обрадовала. Воодушевленный Уинтер зарылся носом в ее кудряшки и глубоко вдохнул терпкий женский аромат, застонав от удовольствия. Затем не спеша лизнул ее, и Аида закричала. Потом прижался губами и взял в рот нежную набухшую плоть.

Аида опустилась обратно на постель и выдохнула в потолок:

– Боже, да!

Уинтер целовал, посасывал и лизал.

Аида стонала, тяжело дышала и кляла его последними словами.

Но ничего не получилось. Он пробовал медленно и быстро, нежно и пожестче, быстро ласкал языком. Всеми известными ему способами. Аида больше не волновалась и, кажется, наслаждалась происходящим. Во всяком случае, громко стонала и извивалась. И была все такой же невероятно влажной. Большинство женщин, с которыми Магнуссон пробовал этот трюк, без проблем кончали. И вообще, большая часть его любовниц были удовлетворены. Кроме Полины, но сейчас ему вовсе не хотелось о ней думать.

Вспомнив признание Аиды о никудышных бывших любовниках, Уинтер понял, что она не получила удовольствия от тех встреч. А, следовательно, не испытала оргазма. Но она же совершенно не фригидна. Он готов был поспорить на свою жизнь, что Аида – настоящая дикая кошечка.

Женщины разные, ему надо просто направить усилия в нужное русло.

Не отрывая губ, Уинтер скользнул пальцем в лоно. Боже! Она была такой тугой, скользкой и мягкой, как лепесток. Аида резко вздохнула и вскрикнула:

– Боже, да… пожалуйста!

Намного лучше.

Уинтер ласкал ее изнутри, пока Аида не раздвинула ноги шире. Когда же добавил второй палец, она начала дрожать так сильно, что он едва не потерял рассудок. Забывшись, Аида отпустила платье и схватила Уинтера за голову, зарываясь пальцами в волосы. Попыталась притянуть его ближе, потершись о его рот, как будто это могло снять напряжение.

Она стала бесстыдной и беззастенчивой дикаркой.

И принадлежала только ему.

Когда ее бедра оторвались от матраса, Уинтер прижал ладонь к низу ее живота, давая Аиде возможность потереться о руку. Затем согнул пальцы и погладил небольшой губчатый участок кожи внутри, чувствуя, как сильно она напрягла мышцы. Вот оно!

– О, Уинтер. О боже! Уинтер!

«Вот так, то, что надо», – думал бутлегер, опьяненный своей властью.

Аида опустила руки и сжала покрывала. Она была на грани. Уинтер намеренно медлил, дразня и продлевая удовольствие.

На краткое мгновение Аида ошеломленно уставилась на него круглыми глазами.

А затем повернулась, прижавшись щекой к матрасу, и кончила, пронзительно и прерывисто всхлипывая.