Текст книги "Бал Сатаны"
Автор книги: Джеки Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)
ГЛАВА 2
МАЙКЛ. 1945
Хорошенькой девушкой была Анна-Мария. Темноволосая, с заостренным подбородком. И почти не говорила по-английски. Ее муж, Винни Кастеллино, безуспешно пытался ее обучить. Впрочем, это было неважно, для него недостатков у Анны-Марии просто не существовало. И что с того, что она не знает английского? Он позаботится и о ней, и о ребенке, которого она носит под сердцем.
Во всем квартале не было мужчины счастливее Винни. Он не мог глаз отвести от жены. Такая юная. И такой большой живот.
С Анной-Марией он познакомился случайно в конце войны, на окраине Неаполя. Она была сильно напугана и совсем одна – вся родня погибла, у нее никого не осталось. Винни с ней подружился, сначала стал дарить ей шоколадки, а потом и спать. Уезжая, он пообещал не пропадать, твердо зная, что не выполнит обещания.
Он вернулся в Америку, где у него имелась постоянная девушка, и попытался забыть о маленькой итальяночке с печальными глазами и изумительной фигуркой. Его подружка, Мейми, вульгарная парикмахерша, жившая по соседству с ним в Квинсе, моментально заподозрила неладное.
– Признавайся, там, в Европе, ты небось изменял мне направо и налево? – стала она допытываться, занимаясь с ним оральным сексом на заднем сиденье старого «Понтиака» своего двоюродного брата.
– С чего ты взяла? Конечно, нет! – виновато произнес он.
– Точно? – не отставала Мейми.
– Точно, – солгал Винни.
– Ну смотри у меня! – пригрозила Мейми. – Если что узнаю – яйца оторву!
У Мейми была своеобразная манера выражаться. Но Винни к этому давно привык.
– О… да, да! – закричал он от удовольствия.
На самом деле он никак не мог выбросить Анну-Марию из головы. Она продолжала жить в его мечтах, и чем дальше, тем сильней ему хотелось с ней снова повидаться, несмотря на все угрозы Мейми, которая явно была настроена на брак.
Прошло несколько месяцев, а память об Анне-Марии никак не исчезала. И в конце концов Винни объявил своей матери Лани, ширококостной даме родом с Сицилии, что возвращается в Италию.
– Зачем? – спросила Лани, уперев натруженные руки в крутые бока. – В Европе пока неспокойно. Война ведь только—только закончилась.
– Мам, мне надо, – попытался объяснить сын. – Мне нужно повидаться с одним человеком. Это судьба.
– Судьба! – Лани закатила глаза. – У тебя там девушка, что ли?
– Нет-нет, что ты… – пробормотал Винни.
– Ха! Не ври! – Мать вытерла руки о передник. – А на какие шиши билет собираешься покупать?
– У тебя одолжу, – без тени сомнения ответил сын.
И одолжил. Лани не стала противиться – ведь Винченцо был у нее единственный, и с тех пор, как несколько лет назад умер ее муж, она почти ни в чем не отказывала сыну. Кроме того, она терпеть не могла Мейми с первого знакомства у нее возникло убеждение, что эта горластая блондинка – не пара ее драгоценному сыночку. Может, теперь они и расстанутся.
И вот с благословения матери Винченцо вылетел в Италию, где мгновенно отыскал Анну-Марию. Та была на седьмом небе от счастья, что он снова с ней.
Месяца через полтора, к вяшему изумлению Лани, сынок вернулся из Италии с беременной женой – семнадцатилетней итальянкой, ни слова не говорившей по—английски.
Лани была разочарована, что сын женился, не посоветовавшись с ней, но ее утешал тот факт, что он взял жену с исторической родины. Правда, ей было неприятно сознавать, что Анна-Мария позволила себя так быстро обрюхатить. Однако… они были мужем и женой, Мейми исчезла с горизонта, так что Лани решила, что все к лучшему. Вскоре она всей душой полюбила Анну-Марию. Ее все любили. Перед этой кротостью и беззащитностью никто не мог устоять.
Когда умер отец Винни – как Лани говорила, что от сердечного приступа, хотя на самом деле он просто перебрал пива, впал в прострацию и ударился головой о стойку, – жене пришлось взять на себя бизнес – небольшой продовольственный магазинчик на углу. Она сама стала управлять делами, делала заказы поставщикам, вела бухгалтерию. Чаще всего сама и за прилавком стояла, хотя у нее был один работник, Эрни, старикашка лет шестидесяти с гаком, на которого Лани не слишком-то рассчитывала.
Вскоре после возвращения Винни из Америки с молодой женой мать пристроила обоих к делу. В конце концов, они жили у нее, и это было только справедливо. Она поручила Эрни смотреть за магазином утром, Анне-Марии – днем, а Винни досталась последняя смена.
– Но, мам! – заныл тот поначалу. – Разве мне не следовало бы завести собственное дело? У меня теперь жена, а скоро и ребенок появится!
– Это и есть твое дело, – отрезала Лани. – Когда меня не станет, магазин отойдет к тебе, так что ты уж давай получше за ним смотри.
Винни любил мать, однако не мог дождаться, когда дело действительно отойдет к нему. Он не желал ей зла, она была лучшая из мам, а самое замечательное было то, что они на удивление поладили с Анной-Марией. О таких отношениях могли мечтать любые свекровь с невесткой.
Начало февраля выдалось студеным и ветреным. Анна-Мария была уже на сносях, живот у нее прямо—таки налезал на нос. Но она упорно продолжала работать в магазине, героически вышагивая сквозь снег и пургу, чтобы, не дай бог, не опоздать на свою смену. Она не могла подвести свекровь. Жизнь была несладкой, и Анна-Мария прекрасно отдавала себе отчет, как ей повезло. Ничто в жизни она не воспринимала как само собой разумеющееся. К тому же тяжелый труд был ей не внове: до знакомства с Винни она служила горничной в гостинице, полной немцев, потом и кровью зарабатывая свой кусок хлеба. Дважды ее насиловали, несколько раз били, и, несмотря на свой беззащитный вид, она научилась о себе заботиться. Потом явился Винни и вытащил ее из этого ада, и теперь для него она готова была пожертвовать всем. Она боготворила мужа. Для нее он был воплощением американской мечты. Высокий, красивый, добрый. Что еще нужно девушке?
По выходным Эрни не работал, и в ту роковую февральскую субботу Анна-Мария хозяйничала одна. Она долго возилась с ключом от задней двери – он никак не хотел открывать ржавый замок. Пальцы у нее отекли, и немного подташнивало. Анна-Мария пообещала Винни, что выходит на работу в последний раз – ведь до родов оставалось всего ничего. Лани уже договорилась с Эрни, что тот возьмет на себя смены Анны-Марии.
По соседству находился бар, так что в лавке постоянно пахло застарелым пивом и прогорклым сыром. Анна-Мария поежилась. Открыть заднее окно, чтобы избавиться от запаха, не позволяла погода, и она потерла руки, чтобы согреться, включила свет, установила кассу, открыла переднюю дверь и стала ждать покупателей.
У магазина были свои постоянные клиенты, Анна-Мария их всех уже знала по именам. Первым появился мистер Рустино, он всегда покупал две буханки хлеба и дюжину яиц. Миссис Беллимор взяла три бутылочки содовой и направилась в винный магазин за квартой джина – можно подумать, что мысль об алкоголе только сейчас пришла ей в голову. Потом пришла вдова Сильвана, та никогда ничего не покупала, зато любила посудачить.
Покупатели обожали Анну-Марию. Интересовались самочувствием, похлопывали по животу и спрашивали, когда ей рожать. Вся округа давно знала, когда у нее срок, и все равно люди охотно задавали один и тот же вопрос, с удовольствием общаясь с маленькой итальяночкой, которая напоминала им об их корнях.
Время шло, небо затянули тучи, и повалил снег. Чтобы не терять времени, Анна-Мария в промежутках между покупателями наводила чистоту в подсобке.
В самом начале третьего в лавку ввалилась намалеванная блондинка в сопровождении двух неопрятных ларней. Всех троих Анна-Мария видела впервые, что не помешало ей вежливо поздороваться и спросить, чего господа желают.
Блондинка густо накрашенными глазами оглядела Анну-Марию с головы до ног.
– Ага, стало быть, ты и есть та самая заграничная шлюшка, которая заарканила моего Винни? Никакая ты не хорошенькая, да еще и жирная, как свинья!
– Простите? – переспросила Анна-Мария, уже чувствуя беду. – Я не очень хорошо понимаю по-английски…
– Ну еще бы! – с насмешкой проговорила Мейми, откидывая назад крашеные волосы.
Анна-Мария перевела взгляд на подозрительных парней, которые бесцеремонно шарили по магазину, хватая все, что ни попадет под руку. Один листал журналы и при этом небрежно загибал страницы, другой переставлял на полке консервные банки, так что они чуть не падали.
– Пожалуйста… Я могу вам помочь? – спросила девушка, выходя из-за прилавка.
– Можешь, можешь, дорогуша, – протянула Мейми. – Верни мне парня, которого ты у меня увела. Хотя, если подумать… Он мне сто лет не нужен, хоть ты его долларовыми бумажками обклей и доставь мне прямо на дом. Кретин недоношенный! – Она рассмеялась над собственной шуткой. – Валим отсюда, ребята, – скомандовала она и направилась к выходу. – Здесь итальяшками воняет. Мне надо на воздух.
Троица отчалила, оставив Анну-Марию в недоумении.
К тому моменту, как ее пришел сменить Винни, она уже забыла о происшествии. Муж обнял ее, поцеловал, сказал, что красивее девушки на всем свете нет, и предупредил, чтобы домой шла осторожно, потому что под ногами скользко и надвигается буря.
– Пожалуй, я запру лавку и провожу тебя до дома, – предложил он. – Все равно никого нет.
Анна-Мария покачала головой:
– Я сама дойду, не волнуйся.
– Точно?
– Точно, Винни.
Он снова ее обнял и прижался подбородком к ее щеке.
Ей нравилось чувствовать его сильные руки, особенно когда ребенок толкался и Винни тоже мог это слышать. Втайне она мечтала о мальчишке. Для девочек жизнь слишком сурова, Анна-Мария это знала не понаслышке.
На полпути домой ей вспомнились злая блондинка и двое ее приятелей, похожих на бродяг. Что-то в них внушало недоверие – тем более что девица называла имя Винни. Анна-Мария вспомнила, что, когда только начинала работать в лавке, свекровь наказывала ей сообщать обо всем подозрительном. Подозрительное в этой троице точно было, и она пожалела, что не предупредила Винни.
Не обращая внимания на пронизывающий ветер, Анна-Мария повернула назад, чтобы сказать мужу об инциденте. В этот момент ребенок больно ткнул ее пяткой. Прижав ладони к животу, она с улыбкой пробормотала:
– Мой малыш. Бамбино.
Вдалеке послышался гром, но Анна-Мария была уже у самого магазина. Улица погрузилась во тьму, не видно было ни души: зная о надвигающейся грозе, люди попрятались по домам.
На крыльце, загораживая выход из магазина, стояла давешняя блондинка, замотанная шарфом. Заметив Анну-Марию, она вздрогнула от неожиданности.
– Простите, пожалуйста, – проговорила Анна-Мария, сделав попытку просочиться мимо девицы внутрь.
– Не спеши, дорогуша, – ответила Мейми.
– Подвиньтесь, пожалуйста, мне нужно войти, – нахмурив брови, повторила Анна-Мария свою просьбу.
– Вот это вряд ли, – огрызнулась блондинка и нахально выставила подбородок.
– Нет, мне правда нужно! – повторила Анна-Мария, твердо решив добиться своего. С этими словами она протиснулась в дверь.
То, что она увидела, заставило ее похолодеть. Винни стоял за прилавком с поднятыми руками. Один из приятелей девицы приставил к его лицу пистолет, а второй тем временем рылся в ящичках кассы.
– Подонок! – прокричала Анна-Мария на родном языке. На нее разом нахлынули воспоминания обо всех подлостях, с какими приходилось сталкиваться в жизни, и она страшно разозлилась. – Bastardo! Bastardo! – повторяла она, а потом с искаженным от гнева лицом бросилась на вооруженного бандита.
– Нет! – закричал Винни, желая ее остановить. – Нет, детка, не надо!
Он опоздал. Тот, что был с пистолетом, среагировал мгновенно. Он направил пистолет на Анну-Марию и закричал:
– Отвяжись, сучка!
Но она продолжала колотить его, не обращая внимания ни на собственное бешеное сердцебиение, ни на то, что ребенок кувыркается в животе.
Винни ринулся в бой, забыв всякую осторожность: он спасал свою жену и дитя.
И тут произошло непоправимое. Прогремел выстрел. Второй. Третий.
Парень сгреб деньги и бросился наутек.
«Нью—Йорк таймс», 10 февраля 1945 года
Вечером в субботу врачи успешно приняли роды у Анны-Марии Кастеллино, смертельно раненной во время ограбления магазина, случившегося незадолго перед этим. Ее муж, Винченцо (Винни) Кастеллино, также получил огнестрельное ранение и в данный момент находится на операционном столе, где врачи извлекают пулю из его спины. Перестрелка произошла в магазине «УЛани» в Квинсе. Полиция ищет двоих подозреваемых в ограблении и их сообщницу—блондинку.
Новорожденный мальчик, появившийся на свет примерно на месяц раньше срока, весит два килограмма семьсот граммов. По словам врачей, его состояние стабильно.
Так Винченцо Майкл Кастеллино вошел в этот мир. Не совсем обычным образом.
ГЛАВА 3
ДЭНИ. 1948
У Дэшела Ливингстона бьшо три жены, хотя законом штата Невада это и не позволялось. Дэшелу было плевать: он называл себя «свободным мормоном» и любому собеседнику готов был доказать, что мужчина имеет право завести себе столько жен, сколько ему хочется. У Дэшела было семеро детей, все – девочки, но это его нисколько не смущало, поскольку он справедливо рассуждал, что в старости будет кому за ним ухаживать. От девочек пользы больше – они не разбегутся и не бросят его на произвол судьбы.
Дэшел, крупный мужчина под шестьдесят, с обветренным лицом и гривой седых волос, ниспадающих до плеч, был безнадежным игроком. Его старенькое ранчо находилось всего в нескольких милях от Лас-Вегаса, и в свободное от выращивания лошадей время он то и дело наведывался в Вегас, где всякий раз ему удавалось выиграть денег, чтобы содержать свою разрастающуюся на глазах семью в течение еще нескольких месяцев. В Вегасе он обычно захаживал и в бордель – позволял себе девчонку-другую. Дэшел был крайне охоч до женского пола.
Первой женой Дэшела была Оливия, которая родила ему четверых детей и весь дом держала в ежовых рукавицах. Распоряжения в этом доме отдавали два человека – Дэшел и Оливия.
Второй женой была Мона, маленькая, хрупкая женщина с постоянно испуганным выражением лица. Своему медведеподобному мужу Мона родила троих.
И наконец, была еще двоюродная сестра Оливии – Люси, двадцати одного года от роду. Самая молодая и самая красивая, с длинными волосами пшеничного цвета и ярко-синими глазами. Люси приехала на ранчо после неудачного брака с мужланом, который не только поносил ее на словах, но и частенько пускал в ход кулаки. Приехала она измученная и исхудавшая кроме двоюродной сестры, деваться ей было некуда.
Дэшел и две его жены предоставили девушке кров, и хотя Люси не находила зятя особенно привлекательным, она быстро смекнула, что с ним ей будет надежнее.
Вскоре молодая жена номер три забеременела. Это было неудачное развитие событий, поскольку, едва новость стала известна, отношение к ней окружающих разительно изменилось. Дэшел остыл и отдалился, Оливия, властная и своенравная, стала усиленно нагружать ее домашней работой, а Мона, которой никогда-то не нравилось присутствие Люси в доме, вовсе перестала ее замечать.
Очень скоро Люси поняла, что, наверное, решение войти в обширное семейство Дэшела было большой ошибкой. Но дороги назад не бьшо. Она никогда не имела собственных денег, даже уехать бьшо не на что, тем более что ранчо находилось в страшной глухомани. И главное, она была беременна.
Вскоре Люси узнала, что докторов Дэшел не признает.
– Вымогатели! Гоняются только за нашими денежками, – ворчал он. – Мы тут сами о себе в состоянии позаботиться.
Люси умоляла его отвезти ее к врачу и поверить не могла, что он не собирается этого делать.
– Нет! – отрезал суровый муж. – И перестань ныть, женщина.
Люси сделала попытку заручиться поддержкой двух старших жен.
– А чем ты нас—то лучше? – возмутилась Оливия, презрительно поджав губы.
– Я… Я подумала…
– Нечего тут думать! – рявкнула Оливия, а Мона бесстрастно наблюдала эту сцену. – Обойдешься как-нибудь. Здесь у нас роды принимает Дэшел. Уже семерых принял.
Роды у Люси начались ночью. Ни разу за всю беременность не показавшись ни врачу, ни акушерке, она понятия не имела, как себя вести, когда отошли воды, и сразу впала в панику. А когда начались схватки, она начала кричать в голос и разбудила Мону, которая вместе с младшей дочкой, Эмили, спала с ней в одной комнате.
Мона села на кровати.
– Тише! – рявкнула она. – Прекрати орать, ты весь дом поднимешь!
– Я… Мне кажется, я рожаю, – пролепетала Люси, испуганная и смущенная одновременно.
– Не можешь ты сейчас рожать, – отрезала Мона, как будто словами можно бьшо заставить ребенка не рваться на свет божий. – Дэшел уехал в город. Вернется только утром.
– Тогда вызовите мне врача! – задыхаясь, попросила Люси, и новая схватка накрыла ее с такой силой, что помутилось в глазах. Ей казалось, будто ее тело разрывается пополам.
– Не можем, – равнодушно возразила Мона. – Дэшел забрал машину.
В комнату, на ходу завязывая тесемки халата, влетела Оливия с мрачным выражением на некрасивом лице.
– Пожалуйста… – прошептала Люси, не в силах терпеть боль. – Ты… ты должна отвезти меня к врачу.
– Обойдешься, – огрызнулась Оливия и стала стаскивать с постели простыни, а Мона тем временем увела малышку Эмили в другую комнату. – Ты не первая, кто рожает.
– Прошу тебя! – взмолилась Люси. – Мне… мне нужен врач…
– Расставь ноги и тужься, – сурово скомандовала Оливия. – И не устраивай спектакль.
Через двадцать пять минут на свет появилась крошка Дэни. Ее мама умерла от потери крови.
ГЛАВА 4
МАЙКЛ. 1960
– Сколько тебе лет? – спросила девушка.
Ей самой было девятнадцать, Майкл это точно знал. Девятнадцать. Большая грудь, черные волосы с начесом и чуть заметный темный пушок над верхней губой. Звали ее Полли, она жила в нескольких кварталах. Майкл задался целью вызнать о ней побольше, поскольку она казалась ему самой сексуальной женщиной на свете.
– Восемнадцать, – солгал он. На самом деле ему было пятнадцать, но выглядел он намного старше и сейчас был уверен, что его вранье пройдет.
– Да? – с сомнением спросила она.
– Да, – повторил он и быстро заморгал. Длинные черные ресницы так и запорхали над темно—зелеными глазами.
– Хм-м… – произнесла Полли и оценивающим взглядом смерила его с головы до ног. Пускай ему и не восемнадцать, но большего красавчика она в жизни не встречала. Ее прежний приятель Сирил ему и в подметки не годился.
Они стояли на углу неподалеку от квартиры ее подружки Сэнди. Та сегодня устраивала день рождения. Услышав об этом, Майкл быстренько сориентировался и явился в гости без приглашения. Никто не задал ему никаких вопросов, и он довольно скоро приступил к окручиванию Полли. Когда она стала уходить, он выскочил следом.
Из окон Сэнди лились звуки «Ты сегодня одна» Элвиса Пресли – возможно, это был знак свыше.
– Послушай… – начал Майкл. – Мороженого не хочешь?
– Мороженого! – презрительно фыркнула Полли и сморщила нос. – Тебе все-таки нет восемнадцати.
Дела сильнее слов. Схватив Полли за руку, Майкл прижал ее к стене и принялся целовать, просовывая язык глубоко ей в рот.
Она попробовала отпихнуть его, но Майкл не сдавался. Повинуясь инстинкту, он быстро нашел ее грудь, нащупал соски, как делали ребята в грязном порно, которое ему доводилось смотреть в компании приятелей.
Есть! Она перестала сопротивляться и легонько застонала.
Майкл почувствовал, как у него набухает в штанах, и стал молиться, чтобы нашлось куда его сунуть. Все равно куда, ему так надоело делать это в кулак! Да еще и бабушка Лани вечно торчит под дверью туалета и орет: «Чем ты там занимаешься? Гляди у меня, ремня получишь!»
Майкл прижался к Полли, чтобы она почувствовала, как он возбужден. Одновременно он продолжал стискивать ей грудь одной рукой, соображая, не пора ли вторую руку запустить ей под свитер или еще рановато?
Полли уже отвечала на его поцелуи, демонстрируя изрядный энтузиазм. Хорошо!
Майкл решил, что терять нечего, скользнул рукой ей под свитер, стянул лифчик и захватил ладонью мягкую, теплую плоть.
– Прекрати! – хихикнула она, отдуваясь. – Мы же на улице, увидит кто-нибудь.
– Не увидит.
– Увидит.
– Тогда пошли в другое место. – Он сглотнул и стал молиться, чтобы не кончить прямо в трусы.
– Куда, например? – усмехнулась Полли, одернула свитер и тряхнула головой.
– Может, в отель? – предложил Майкл.
– Ты меня за кого принимаешь? – возмутилась она. «За ту, которую я хочу трахнуть, – подумал Майкл. – Любой ценой».
Она снова взглянула на него, нужно, все при нем. Полная противоположность Сирилу.
– У тебя, может, на отель и деньги есть? – спросила она. – Я живу с родителями, так что моя квартира отпадает.
– Деньги у меня есть, – похвалился он, возбужденный предстоящим.
– Тогда чего же мы ждем? – снова усмехнулась Полли и взяла его за руку.
Черт побери! Наконец-то он трахнется! Невероятно. Весь его прежний опыт ограничивался одноклассницей Тиной, и хотя она была симпатичная и пользовалась успехом у парней, на эксперименты Тина не шла. От нее пока удалось добиться лишь нескольких французских поцелуев и мимолетного ощупывания груди – которая была куда меньше, чем у Полли, и вечно закрыта кучей одежек.
– Секс – только после свадьбы, – частенько заявляла Тина с серьезным выражением лица. – Надо подождать.
Можно подумать, что он уже собрался жениться. Черта с два! А ждать ему до смерти надоело. Майкл знал, чего ему хочется, и если он быстро этого не получит, то, пожалуй, свихнется.
Ему было пятнадцать. И он уже был мужчиной. Секс был ему необходим как воздух.
Как-то раз он затронул эту тему с отцом, который, увы, был прикован к инвалидному креслу. Винни долго молча смотрел на него, а потом угрюмо мотнул головой.
– Постарайся не влюбиться, – предостерег он. – Иначе разобьешь себе сердце.
Майкл понимал, что отец ожесточился, и не обижался на него. У Винни ни для кого не находилось добрых слов. Он целыми днями сидел в своем кресле – будь то дома или в лавке и почти ничего не говорил. Дома он обычно накрепко прилипал к телевизору, это было его любимое занятие.
«Разве это жизнь? – думал Майкл. – Нет, мне такая жизнь не нужна».
Свою мать, Анну-Марию, он не знал, хотя внешне себе ее хорошо представлял. В центре гостиной, над камином, у них висел ее большой портрет в окружении свечей. Каждую субботу ровно в шесть отец зажигал свечи и читал молитву.
Лани рассказывала, что какие-то мерзавцы застрелили его мать как раз перед тем, как он появился на свет. В раннем детстве он не придавал этой истории большого значения, но по мере взросления все болбше задумывался. Вместо любящих родителей, как у Тины, у него была бабка, у которой редко хватало времени на что-то еще, кроме работы, и отец, прикованный к инвалидной коляске. Он думал о матери, о том, насколько лучше могла бы быть жизнь, будь она жива.
В последнее время он все чаще ловил себя на том, что хочет знать подробности трагического происшествия. В один прекрасный день он отправился в полицейский участок и попросил поднять это старое дело.
Дежурным инспектором оказался веселый мужик, хорошо знакомый с Лани, так что он сразу согласился и принес досье.
– Данных немного, – сказал он. – Налетчиков так и не нашли. Прости, сынок.
– И кто они, тоже никто не знает? – спросил Майкл.
– Не-а. – Детектив помотал головой. – Боюсь, очередной висяк.
Майклу показалось странным, что в районе, где все друг друга знают, не нашлось человека, который догадался бы, кто застрелил его мать, изувечил отца и ограбил лавку.
Они шагали по улице, Полли висла у него на руке. От нее пахло цветами. «Интересно, чем она будет пахнуть без одежды?» – подумал Майкл.
У него имелся план. Идея с гостиницей не была высосана из пальца – его лучший друг Макс работал в одном небольшом клоповнике помощником ночного портье. Он вечно хвастал, что, если понадобится номер, это всегда можно устроить.
«О'кей, – думал Майкл. – Вот и посмотрим, не треп ли это».
У гостиницы был угрюмый вид, в воздухе витал неистребимый запах тушеной капусты. Крепко держа Полли за руку.
Марк прошел к обшарпанной конторке, за которой сидел старик в очках и листал потрепанный журнал с девочками.
«Везет так везет! – вздохнул про себя Майкл. – В кои-то веки собрался, а Макс, похоже, не работает».
Он еще не оправился от разочарования, как вдруг в фойе появился Макс с двумя кружками дымящегося кофе. Макс всегда отличался сообразительностью, он мельком взглянул на приятеля и его подружку и протянул одйу кружку старику за стойкой.
– Держи, Берт, – сказал он дружелюбно. – Ты бы передохнул, что ли. Вид у тебя усталый.
– Что ж, это можно, – ответил Берт, поднялся и скрылся в комнате персонала.
– Привет, – поздоровался Майкл с приятелем.
– Привет, – отозвался тот, стараясь не показывать виду, что они знакомы.
Все оказалось на удивление просто. Через две минуты они уже вошли в номер и огляделись. Комната была выкрашена в темно—зеленый цвет и производила унылое впечатление. Посредине стояла узкая кровать, застеленная видавшим виды лоскутным покрывалом. Маленькое оконце выходило на какие—то задворки.
– Хм-мм… – промычала Полли, озираясь. – Не «Плаза», верно?
– Вот уж не думал, что ты сюда пришла, чтобы любоваться финтифлюшками, – съязвил Майкл, горя от нетерпения.
– Ха! Сейчас полюбуемся на твои финтифлюшки, – ответила она и похотливо облизнула губы.
Дыхание у него участилось. Это было настоящее событие. Он с девчонкой, да к тому же с той, о которой мечтал! Вот она стоит перед ним, в номере отеля с кроватью. И тут его осенило, что он, вообще—то, не вполне знает, что и как должен делать. Ну да, похватал ее за сиськи. Ну поцеловал как следует. А дальше-то что? Брать и засовывать? Именно этого она ждет?
Жаль, что отец его ничему не научил. Мог бы хоть в общих чертах намекнуть, как это делается. От школьных дружков тоже толку мало. Все, как один, еще не расстались с девственностью, хоть некоторые и хвалились. Он это сделает первым! Полли удалилась в крохотную ванную.
– Я мигом! – покричала она и закрыла за собой дверь.
Майкл судорожно стянул с кровати покрывало. По простыне бежал таракан. Он шлепнул его башмаком и смахнул за кресло. Девчонки этой дряни не терпят, это уж известное дело.
Снять штаны или нет? Вот в чем вопрос. Майкл решил не снимать.
Спустя несколько минут Полли вернулась. Она успела снять свитер, но осталась в белых сапогах по колено, миниюбке из кожзаменителя и белом лифчике.
– Ну? – с вызовом пропела она, не спуская с него глаз. – Отвезешь меня на луну или как?
Майкл с силой притянул ее к себе и бросился целовать, проводя языком по ее зубам, одной рукой растирая грудь, а другой нащупывая застежку лифчика между лопаток. В нетерпении Полли пришла ему на помощь. Лифчик щелкнул, высвободив ее груди, большие и круглые, с огромными сосками.
Черт! Он снова чуть не кончил в штаны, но сумел удержаться и, валясь на постель, успел подумать, что надо подольше продлить это наслаждение. Это же что-то совершенно новое и неизведанное, нельзя его скомкать! Но осуществить это «подольше» оказалось не так просто.
– Ты где был? – набросилась на него бабушка Лани, едва Майкл переступил порог.
Вечно она его допрашивает, поносит его дружков и все вынюхивает, чем он занимался. Как она его достала!
– Что? – рассеянно пробубнил он, не имея настроения вступать в разговоры. На уме у него было только одно – побыстрее укрыться в своей комнате и заново прожить все мгновения, только что пережитые с Полли.
– Я спрашиваю, где ты был, молодой человек? – повторила Лани и скрестила руки на груди.
Неужто учуяла, что он только что трахался? У бабули интуиция – дай бог каждому.
Винни сидел у телевизора и смотрел передачу Энди Гриффита. Он даже ухом не повел.
– Я был… с ребятами, – соврал Майкл.
– Не доведут тебя до добра твои дружки, – проворчала бабка. – Лучше бы дома с нами сидел.
«Как же, – подумал он. – Вот весело—то будет!»
– Ладно, – продолжала Лани. – К тебе девчонка заходила, принесла печенье. Миленькая такая.
– Кто это? Как зовут?
– Тина, что ли…
– А-а, – протянул Майкл и вдруг вспомнил, что не позвонил Тине, как обещал. Теперь небось приходила разнюхать, с кем он, – девчонки вечно тебя проверяют, им все надо знать. – И что? Спрашивала, где я?
– Спрашивала, – ответила бабка. – А мне-то откуда знать? Ты же мне не рассказываешь.
– Я был с ребятами, – повторил Майкл. – С Максом и Чарли, ты их знаешь.
– С этими оболтусами? – Лани не одобряла приятелей внука. – Надеюсь, ты не курил?
– Кто, я?! – возмутился Майкл.
– Все мальчишки курят, – проворчала Лани. – Не думай, будто я не знаю, что у тебя на уме, молодой человек. Молись, чтобы я тебя не застукала. Курение – вредная привычка. А я не выношу вредных привычек.
«Это я знаю», – подумал он и попробовал ускользнуть в свою комнату.
– А печенье что же, не будешь? – последовала за ним бабка.
– Нет, – буркнул Майкл.
– И не забудь, завтра ты работаешь в лавке!
– Сколько раз тебе говорить? – Винни наконец оторвался от телеэкрана. – Майкл не работает в магазине по субботам.
– Что за чушь! – рассердилась Лани. – Вечно ты со своими дурацкими предрассудками!
– Никакие это не предрассудки! – Винни повернулся к сыну. – Ты меня слышал, Майкл? Ты никогда не станешь дежурить в лавке по субботам. И не слушай ее.
– О боже! – застонала Лани, воздев руки к небу. – Спасите меня от этих несчастных!
– Бабуля, не беспокойся. – Майклу стало жалко старушку. – Я сделаю все, как ты захочешь.
– Нет, не сделаешь! – оборвал Винни сердито. – В знак уважения к своей покойной матери ты к этому месту в субботу и близко не подойдешь! Ты меня понял?
– Да, да, – раздраженно ответила за внука Лани. – Он понял. Если вы так ставите вопрос, я найму еще работника. Дела у нас и без того из рук вон плохо, но вам ведь наплевать на то, что мне придется платить еще за одну пару рук!
– Вот и правильно, – произнес Винни и вернулся к телевизору.
Майкл убежал к себе и захлопнул дверь. Комната у него была маленькая, но зато своя. На стене висел большой плакат с изображением Элизабет Тейлор, возлежащей в соблазнительном белом купальнике на диване с обивкой под шкуру леопарда.
Сегодня ему не нужно было черпать вдохновение в этом снимке.
Сегодня он уснет мужчиной – ведь он им наконец стал!
