Текст книги "Разбитое окно"

Автор книги: Джеффри Дивер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 35 страниц)

Глава пятьдесят первая

В одиннадцать утра Амелия Сакс стояла, чуть покачиваясь взад-вперед, на захламленной стоянке в Бруклине, и, глотая слезы, скорбно созерцала груду стальных останков.

Женщина-коп, не раз бывавшая под пулями бандитов и чуть не погибшая при исполнении служебных обязанностей, взявшая на понт и повязавшая вооруженных преступников, захвативших заложников, теперь не могла пошевелиться от горя.

Она уже до крови расковыряла указательным пальцем под ногтем большого, но, даже увидев малиновую каплю, не могла остановиться. Сила привычки…

Вот и отыскался ее любимый «шевроле-камаро-СС» производства 1969 года.

Только полицейские, сообщившие ей о находке, очевидно, не знали одного – машина была не просто конфискована за якобы просроченные платежи по несуществующему кредиту, но и продана на металлолом. Автомобильное кладбище, где сейчас находились Сакс и Пам, могло бы послужить площадкой для съемки нового фильма Скорсезе или очередной серии «Клана Сопрано». Оно больше напоминало мусорную свалку, провонявшую отработанным моторным маслом и дымом сгоревших покрышек. В воздухе парили злые, громко галдящие чайки, похожие на белых стервятников. Сакс захотелось разрядить в них обойму своего «глока», чтобы разогнать ко всем чертям.

Прямоугольная заготовка расплющенного металла – это все, что осталось от автомобиля, на котором Сакс ездила с подросткового возраста. Он достался ей в наследство от отца вместе с двумя другими ценными для нее принадлежностями – волевым характером и любовью к полицейской работе.

– У меня есть все необходимые документы. Тут, это самое… все в порядке.

Владелец автомобильного кладбища неловко потряс стопкой бумаг, превратившей огненно-красный «камаро» в неузнаваемый металлический куб.

«Продан в корзину» – так на профессиональном языке называлась продажа автомобиля на запчасти, а что осталось – на металлолом. В данном случае это звучало будто издевка: ну что за гроши можно выручить, если загнать на сером рынке в Южном Бронксе кучу изношенных деталей сорокалетней двухдверной малолитражки? Но Сакс после расследования дела «5-22» знала даже слишком хорошо: указание, отданное через компьютер, выполнится беспрекословно.

– Мне очень жаль, леди.

– Она из полиции, – резким тоном заметила ему Пам Уиллоуби. – Детектив!

– О! – произнес хозяин, с неудовольствием прикидывая возможность дальнейшего осложнения ситуации. – Простите, детектив.

Но в целом он особенно не расстраивался. У него есть надежный щит – правильно оформленные документы. Мужчина постоял еще немного, переминаясь с ноги на ногу, и потихоньку удалился.

Душевная боль намного пересиливала ту, что причинял ей зеленоватый ушиб на животе от удара вчерашней 9-миллиметровой пули.

– Тебе плохо? – заботливо спросила Пам.

– Вообще-то да.

– Я думала, тебе не так-то просто сделать плохо.

Да, не просто, мысленно подтвердила Сакс. Но сегодня сделали.

Девочка принялась теребить в пальцах концы пронизанных красными прядями волос, видимо, переняв нервную привычку от старшей подруги. Сакс опять перевела взгляд на жалкий металлический брикет, основанием примерно три на четыре фута, затесавшийся среди полудюжины других, таких же уродливых.

На нее нахлынули воспоминания. Вот она, девочка-подросток, вместе с отцом возится в субботний день в гараже, регулируя карбюратор или сцепление. Они сбежали из дома по двум причинам: во-первых, им приятно бок о бок заниматься механической работой, а во-вторых, прячутся от третьего члена семьи – матери Амелии, часто пребывающей в плохом настроении.

– Зазор? – вопрошает Герман Сакс, между делом экзаменуя дочь.

– Свеча, – не колеблясь отвечает она. – Ноль, тридцать пять. Опоздание зажигания от тридцати до тридцати двух.

– Молодец, Эми!

А еще Сакс припомнилось свидание на первом курсе университета. Она сидит вместе с юношей, откликавшимся на инициалы Си-Ти, в какой-то бруклинской забегаловке, где кормили гамбургерами. Их знакомство состоялось, потому что каждый удивился, увидев автомашину другого. «Камаро» был тогда ярко-желтого цвета, с черными как смоль полосами для контраста; юноша ездил на «хонде-850».

Поскольку всего в нескольких милях имелся заброшенный аэродром, гонка была неизбежна, а потому и гамбургеры с содовой исчезли быстро.

Он первым ушел со старта, так как Амелия управляла полуторатонным транспортным средством; но даже на своей тяжелой тачке догнала его меньше чем через полмили – он осторожничал и сбрасывал скорость перед разворотом, а она нет. «Камаро» пронзительно визжал покрышками на заносах, но так и лидировал до самого финиша.

Но самая незабываемая для Сакс гонка состоялась, когда они с Раймом завершили их первое совместное расследование. Линкольн сидел рядом, накрепко пристегнутый ремнями безопасности, в опущенных окнах ревел ветер. Амелия откинулась на спинку кресла, держа руль одной левой, правая на круглой головке рычага передач, и Райм тогда выкрикнул поверх яростной воздушной струи: «Кажется, я чувствую! Я чувствую!»

А вот этой машины больше нет.

Мне очень жаль, леди…

Пам стала спускаться по откосу вниз, где находились останки.

– Куда ты?

– Вам нельзя туда, мисс! – крикнул хозяин стоянки, выглядывая из приспособленной под офис халупы и потрясая пачкой бумаг, будто подавая запрещающий сигнал.

– Пам!

Но девочка и не думала останавливаться. Подошла к куче искореженного металла и начала заглядывать внутрь, между сплющенными листами железа. Наконец просунула в щель руку и, напрягшись, оторвала что-то. После чего вернулась к Сакс.

– Вот, Амелия, на память. – Это была кнопка сигнала с эмблемой «шевроле».

У Сакс на глаза выступили слезы, однако она и теперь сдержалась.

– Спасибо, милая. Ну все. Поехали из этого чертова места.

Они вернулись в Верхний Вест-Сайд и зашли побаловать себя живительным мороженым; Сакс договорилась в школе, чтобы Пам отпустили с занятий на весь день. Она не хотела, чтобы девочка сегодня встретилась там со Стюартом Эвереттом, и Пам согласилась без колебаний.

Сакс мучил вопрос: смирится ли учитель с отказом? Ей мерещились дурацкие страшилки, как в сериалах «Крик» и «Пятница, 13», которые она вместе с Пам иногда смотрела по ночам, сопровождая кинопросмотр трапезой из доритос и арахисового масла. Она-то знала, что прежние приятели имеют свойство посягать на твою жизнь, будто воскресшие из мертвых убийцы в ужастиках.

Любовь делает нас непредсказуемыми…

Пам доела свою порцию мороженого и с довольным видом похлопала себя по животу:

– То, что нужно. – Потом вздохнула. – Ну почему я такая дура?

Девочка усмехнулась как-то пугающе по-взрослому, и Сакс почудилось, что с этой усмешкой упали последние комья земли на могилу убийцы в хоккейной маске.

Они вышли из «Баскин-Роббинса» и зашагали к дому Райма, расположенного в нескольких кварталах отсюда, на ходу обсуждая планы девичника на сегодняшний вечер с участием давней подруги Сакс и тоже полицейской.

– Кино или театр? – выдвинула альтернативу Сакс.

– Театр, театр! – обрадовалась Пам. – Амелия, а когда «забродвейский» театр становится «за-забродвейским»?

– Хороший вопрос. Поищем ответ в «Гугле».

– И почему говорят «бродвейские» спектакли, если на Бродвее нет ни одного театра?

– Да. Их надо называть «возлебродвейские» спектакли. Или спектакли «в двух шагах от Бродвея».

Две подруги уже приближались к Сентрал-Парк-Вест по Ист-Вест-стрит, когда Сакс краем глаза заметила поблизости прохожего. Он переходил через улицу чуть сзади, но в целом двигался в том же направлении, будто следовал за ними.

Детектив решила, что у нее остаточные симптомы паранойи после дела «5-22», и мысленно махнула рукой на возникшее было ощущение тревоги.

«Успокойся. Гордона нет в живых».

Она даже не удосужилась обернуться.

Зато Пам обернулась. И пронзительно закричала:

– Амелия, это он!

– Кто?

– Тот взломщик, что залез к тебе в дом. Вот он!

Сакс резко повернулась. Мужчина в синей клетчатой куртке и бейсболке. Он быстро приближался.

Сакс схватилась за бедро, нащупывая пистолет.

Оружия не было.

О нет…

Ее «глок» изъяли в качестве вещественного доказательства после того, как из него выстрелил Питер Гордон. И нож тоже. Обе единицы оружия находились теперь в оперативно-криминалистическом отделе в Куинсе. Сакс просто не успела заполнить все необходимые формуляры, чтобы ей выдали замену.

Детектив вдруг замерла, узнав мужчину. Это был Кэлвин Геддес, сотрудник некоммерческой организации «За невмешательство в личную жизнь». Сакс не знала, что и думать. Неужели они ошиблись, приняв за убийцу совсем другого человека? Или Геддес является сообщником «5-22»?

Он был уже совсем рядом, в считанных ярдах. Безоружная Сакс сделала единственное, что могла в этой ситуации, – шагнула вперед и заслонила от него Пам своим телом. Сжав кулаки, она наблюдала, как мужчина полез рукой к себе за пазуху.

Глава пятьдесят вторая

В дверь позвонили, и Том пошел открывать.

Из прихожей до слуха Райма донесся чей-то разгоряченный спор. Вот мужчина произнес сердитую фразу. Кто-то повысил голос до крика.

Нахмурившись, Райм взглянул на Пуласки, вынувшего пистолет из подвешенной на боку кобуры и державшего его на изготовку, готовый выстрелить. Очень умело держал. Амелия Сакс – хорошая наставница.

– Том! – позвал Райм.

Помощник не ответил.

Вместо него в дверях появился мужчина в бейсболке, джинсах и дурацкой клетчатой куртке. Он в страхе заморгал, увидев нацеленный на него пистолет в руках Пуласки.

– Не надо! Погодите! – выкрикнул незнакомец, пригнувшись и подняв перед собой руку.

В то же мгновение в лабораторию вошли Том, Сакс и Памела. Амелия немедленно оценила обстановку и сказала успокоительно:

– Нет-нет, Рон… Все в порядке. Это Кэлвин Геддес.

Райм не сразу вспомнил, откуда ему знакомо это имя. Ах да – организация «За невмешательство в личную жизнь» и источник наводки на Питера Гордона.

– Что происходит?

Сакс объяснила:

– Это он вломился в мой дом. А вовсе не «5-22».

Пам кивнула в подтверждение ее слов.

Геддес шагнул в сторону Райма, сунул руку в нагрудный карман куртки и достал несколько документов в голубых обложках.

– Согласно процессуальным нормам гражданского законодательства штата Нью-Йорк, вручаю вам эту повестку в суд в качестве свидетеля по делу «Геддес и другие против „Стратиджик системс дейтакорп, инк.“». – Он протянул Райму бумаги.

– Райм, я тоже получила. – Сакс показала ему свою повестку.

– И что мне прикажете с этим делать? – спросил Райм Геддеса, продолжавшего держать документы в вытянутой руке.

Тот непонимающе наморщил лоб и только после увидел, что Райм сидит в инвалидном кресле и не может даже пошевелить рукой.

– Я, это…

– Вот мой представитель де-факто. – Райм кивнул Тому, и он забрал документы.

Геддес опять заговорил:

– Я…

– Не возражаете, если мы сначала прочитаем это? – ледяным тоном перебил его Райм и опять кивнул Тому.

Помощник стал читать вслух. В повестке содержалось требование сдать всю информацию на электронных носителях, в печатных документах и записках, а также иные свидетельства, касающиеся деятельности «ССД», ее исполнительно-правового отдела и их связей с правительственными организациями.

– От нее я узнал об исполнительно-правовом отделе. – Геддес кивком указал на Сакс. – Я сразу понял, тут что-то не так. Бессмыслица какая-то. Ни за что не станет Эндрю Стерлинг сотрудничать с правительством по вопросам приватности, если подобная сделка не сулит ему огромной выгоды. Иначе отбивался бы руками и ногами. Я заподозрил, что у исполнительно-правового отдела совсем другие, негласные функции. Только не знаю какие. Но с вашей помощью узнаю.

Геддес добавил, что судебный иск основан на нарушениях федеральных статей и законодательства штата о невмешательстве в личную жизнь, а также ряда соответствующих норм общего и конституционного права.

Райм подумал, что Геддес и его адвокаты приятно удивились бы, попади им на глаза исполнительно-правовые досье, одно из которых, кстати, находилось сейчас в компьютере, менее чем в десяти футах от того места, где стоял Геддес. Райм с большим удовольствием передал бы его правозащитнику, памятуя отказ Эндрю Стерлинга помочь в розыске пропавшей Сакс.

Трудно даже предсказать, у кого в результате возникнет больше неприятностей – у Вашингтона или «ССД»? Особенно, когда об этом станет известно прессе.

Наверное, поровну, решил про себя Райм.

Тут заговорила Сакс:

– Мистеру Геддесу, конечно, придется между заседаниями суда найти время, чтобы ответить и по иску в свой адрес.

Она с неприязнью посмотрела на оппонента, так как имела в виду его незаконное проникновение в свой таунхаус в Бруклине – вероятно, с намерением изъять документы с информацией об «ССД». Как ни удивительно, добавила Сакс, но именно Геддес, а не «5-22», обронил у нее в саду чек, выведший ее на охранников «ССД». Он частенько просиживал в кофейне, расположенной напротив «серой глыбы», наблюдая за сотрудниками и посетителями компании.

– Я сделаю все необходимое, чтобы остановить «ССД», – горячо заявил Геддес. – Меня не волнует, что будет лично со мной. Я с радостью исполню роль жертвенного агнца, если это позволит защитить наши индивидуальные права.

Райм оценил его гражданское мужество, но решил, что Геддесу следует позаботиться о расширении своего запаса цитируемых афоризмов.

Активист перешел к увещеванию присутствующих, в основном повторяя то, что Сакс уже рассказывала с его слов, – как «ССД» и другие дейта-майнеры оплетают своей паутиной Америку, как гибнет неприкосновенность личной жизни, как возрастает угроза демократии.

– Ну хорошо, нам еще надо работать с документами, – не церемонясь, перебил его Райм. – Мы переговорим с нашими адвокатами, и если они дадут свое «добро», вы, я уверен, получите искомую подборку информации до наступления крайнего срока.

В дверь позвонили – раз, другой. Затем нетерпеливый стук в дверь.

– О Господи. Не дом, а городской вокзал… Кто там опять?

Том пошел отворять и через мгновение вернулся, сопровождая невысокого мужчину с уверенными манерами, в черном костюме и белоснежной сорочке.

– Капитан Райм!

Криминалист развернулся вместе со своей коляской, чтобы оказаться лицом к лицу с Эндрю Стерлингом. В невозмутимых зеленых глазах генерального управляющего «ССД» не отразилось ни малейшего удивления при виде физического состояния Райма. Криминалист не без оснований заподозрил, что сделавший его инвалидом несчастный случай и вся последующая жизнь достаточно подробно задокументированы в его собственном досье «законопослушности» и что Стерлинг, прежде чем явиться сюда, разобрал эту информацию по косточкам.

– Детектив Сакс, сержант Пуласки. – Он кивнул обоим и опять повернулся к Райму.

Следом за Стерлингом в лабораторию вошли Сэм Броктон, начальник исполнительно-правового отдела, и еще два незнакомых мужчины в строгих костюмах, аккуратно подстриженные. Такая внешность бывает у помощников конгрессменов или корпоративных менеджеров среднего звена, хотя Райм поверил бы и в то, что эти двое адвокаты.

– Привет, Кэл, – поздоровался Броктон, устало посмотрев на Геддеса. Правозащитник ответил ему испепеляющим взглядом.

Стерлинг негромко произнес:

– Мы знаем о проступке Марка Уиткома.

Несмотря на низкий рост, Стерлинг производил заметное впечатление – лучистые глаза, статная фигура, звонкий тембр голоса.

– Боюсь, он остался без работы. Для начала.

– За то, что совершил правое дело? – выпалил Пуласки.

Лицо Стерлинга оставалось беспристрастным.

– Боюсь также, что это еще не все. – Кивок Броктону.

– Вручите им, – велел начальник отдела одному из адвокатов. Тот извлек очередной набор документов в голубых обложках.

– Опять? – Райм с кислой миной смотрел на второй комплект повесток в суд. – Где найти время, чтобы прочитать все это? – Вообще-то он пребывал в хорошем настроении, продолжая радоваться поимке «5-22» и спасению Амелии Сакс.

Однако вторая серия оказалась не повестками, а решением суда, запрещающим отдавать Геддесу компьютеры, диски, документы и любые другие материалы, относящиеся к деятельности исполнительно-правового отдела, и постановляющим вернуть их в распоряжение правительства.

Один из наемных адвокатов заявил:

– За отказ выполнить решение суда вы понесете гражданскую и уголовную ответственность.

Сэм Броктон добавил:

– И поверьте, мы используем против вас все доступные нам средства.

– Вы проиграете, – сердито ответил Геддес. Глаза его пылали, пот каплями выступил на ожесточенном лице.

Стерлинг посчитал компьютеры в лаборатории Райма. Их было двенадцать.

– Капитан, в котором находится исполнительно-правовое досье, посланное вам Марком?

– Забыл.

– Вы сделали копии?

Райм ухмыльнулся:

– Всегда делайте копии ваших документов и храните их отдельно, в безопасном месте. Там, где их никто не найдет. Не в этом ли кредо нового тысячелетия?

Броктон парировал:

– Мы просто получим другой ордер конфисковать у вас все компьютеры и проверить все серверы, на которые вы пересылали информацию.

– На это потребуются время и деньги. А кто знает, что может произойти, пока вы ищете свое досье? Ну, к примеру, в редакции газет поступят е-мейлы или запечатанные конверты. То есть поступят или нет, это еще вопрос. Но могут.

– Мистер Райм, мы все только что прошли через тяжелое испытание, – сказал Стерлинг. – Вряд ли сейчас подходящее время для игр.

– А мы не играем, – невозмутимо ответил Райм. – Мы торгуемся.

Может быть, впервые на лице генерального управляющего появилась искренняя улыбка. Он почувствовал себя на своей территории, подтянул стул и уселся напротив Райма.

– Что вы хотите?

– Я отдам вам все. Никаких судов, никакой прессы.

– Нет! – негодующе воскликнул Геддес. – Как вы смеете уступать им!

Райм – равно как и Стерлинг – будто не слышал активиста и продолжал как ни в чем не бывало:

– При условии, что весь компромат на моих коллег будет вычищен из учетов и восстановлено их доброе имя. – Он рассказал Стерлингу о результатах анализа Селлитто и аресте жены Пуласки.

– Почему бы и нет, – согласился Стерлинг будничным тоном, будто его попросили повернуть на телевизоре регулятор громкости.

Сакс добавила:

– И верните нормальную жизнь Роберту Джоргенсену.

Она вкратце пересказала печальную историю погубленной судьбы доктора.

– Подготовьте для меня все данные, и об этом позаботятся. Он начнет жизнь с чистого листа.

– Хорошо. Как только вы все это решите, получите то, чего добиваетесь. И никто не увидит ни странички или файла, свидетельствующих о ваших «исполнительно-правовых» делах. Даю вам честно слово.

– Нет, вы должны бороться! – с горечью в голосе выкрикнул Геддес. – Каждая отдельная уступка этим людям ведет к потере для всего общества.

Стерлинг повернулся к нему и произнес голосом, лишь на малое число децибел громче шепота:

– Кэлвин, позволь мне сказать тебе. Я потерял трех хороших друзей в Торговом центре одиннадцатого сентября. Еще четверо получили страшные ожоги. Их жизнь уже никогда не станет прежней. Наша страна лишилась тысяч невинных граждан. Моя компания располагает технологией, позволяющей вычислить потенциальных угонщиков самолетов, и прогнозирующей программой, способной предсказать, что они собираются предпринять. Мы… ямог предотвратить трагедию. И до конца своей жизни буду мучиться, что не сделал этого. – Он покачал головой. – О Кэл. Ты и твоя черно-белая политика… Неужели ты не понимаешь – в этомистинная суть «ССД». А не в том, чтобы в полночь в твою дверь стучала ногами полиция мыслей, недовольная, чем ты занимаешься в постели со своей любовницей, или бросала тебя в тюрьму за покупку Корана, или книги о Сталине, или за критику президента. Миссия «ССД» как раз и заключается в гарантии твоей свободы наслаждаться в безопасности личной жизнью в собственном жилище; свободы выбора, что тебе покупать и что читать, и говорить все, что хочется. А если ты подорвешься на Таймс-сквер на бомбе террориста-самоубийцы, у тебя уже не будет никакой личной жизни, которую надо оберегать от вмешательства.

– Избавь меня от своих нравоучений, Эндрю! – в ярости огрызнулся Геддес.

Броктон предупредил его:

– Кэл, если ты не уймешься, у тебя начнутся большие неприятности.

Геддес только холодно рассмеялся:

– Мы все уже имеем большие неприятности. Добро пожаловать в дивный новый мир…

Он повернулся и стремительно выскочил вон, грохнув напоследок дверью.

Броктон заметил:

– Я рад, что вы понятливый человек, Линкольн. Эндрю Стерлинг проделывает важную и полезную работу. Благодаря ей мы все находимся в большей безопасности.

– Как приятно это слышать.

Броктон даже не заметил иронии. В отличие от Эндрю Стерлинга – ведь он человек всезнающий. Но в ответ только улыбнулся – весело и самоуверенно, словно не сомневался, что его нравоучения в итоге проникнут в умы и сердца людей, пусть даже сейчас не все разделяют его убеждения.

– До свидания, детектив Сакс, капитан. О, и вам тоже до свидания, сержант Пуласки.

Он искоса посмотрел на молодого полицейского.

– Я уже привык встречаться с вами в коридорах нашей компании. Так что, если захотите попрактиковаться, совершенствуя знания компьютера, комната для переговоров всегда в вашем распоряжении.

– Я, это…

Эндрю Стерлинг подмигнул ему и отвернулся. Затем вместе с сопровождающими покинул таунхаус.

– Думаете, он знает? – обеспокоенно спросил Желторотик. – Насчет переносного драйва?

Райм только неопределенно пожал плечами.

– Черт подери, Райм! – сказала Сакс. – Ордер ордером, но, полагаю, мы уже закончили с «ССД», так зачем было прогибаться перед ними? Это досье о моей «законопослушности»… Я вовсе не хочу, чтобы такая информация оставалась у них.

– Сакс, мы не можем игнорировать судебное постановление.

Сакс пристально посмотрела в глаза Райму и только теперь заметила в них веселый блеск.

– Так, в чем дело?

Райм обратился к своему помощнику:

– Пожалуйста, зачитай мне еще раз своим милым тенорком, что они там пишут в этом ордере – в последнем, доставленном нашими друзьями из «ССД».

Том повиновался.

Райм кивнул:

– Хорошо. В тексте присутствует фраза на латыни. Можешь угадать, что она означает, Том?

– О, мне следовало бы знать это, Линкольн, учитывая уйму свободного времени, которое я здесь имею и провожу, сидя в гостиной и штудируя классику. Но боюсь, не в коня корм.

– Латынь… Что за удивительный язык! Какая восхитительная точность. Где еще вы найдете пять типов склонения имен существительных и эти потрясающие глагольные спряжения?.. А фраза такая: inclusis unis exclusis alterius.Это значит, включая одну категорию, вы автоматически исключаете другую – взаимосвязанные категории… Непонятно, Том?

– Как сказать… Чтобы было непонятно, надо слушать, о чем речь.

– Два-ноль в твою пользу… Объясняю для любителей классики. Скажем, ты конгрессмен и пишешь законодательный акт, в котором говорится: «Вводится полный запрет на импорт в страну сырого мяса». Облекая свою волю именно в эту конкретную формулировку, ты тем самым автоматически разрешаешь импорт мясных консервов и полуфабрикатов. Вот как работает эта мясорубка.

– Mirabile dictu [16]16
  Достойно удивления (лат.).


[Закрыть], – произнес Рон Пуласки.

– О Боже! – вырвалось у Райма, искренне удивленного. – Латиноговорящий коп!

Тот смущенно засмеялся:

– Нам преподавали латынь в средней школе. Несколько лет. И потом я в церковном хоре пел, так что поневоле нахватался.

– К чему ты клонишь, Райм? – не вытерпела Сакс.

– Решение суда, врученное нам Броктоном, запрещает передавать организации Геддеса только информацию об исполнительно-правовом отделе. А в повестке Геддеса говорится о сведениях, касающихся всейдеятельности «ССД». Следовательно – ergo– мы не пойдем против закона, если передадим ему любую информацию, кроме досье Сакс. Кстати, файлы, что Кассел сбыл Дьенко, относятся к PublicSure, а не исполнительно-правовому отделу.

Пуласки засмеялся, но Сакс задумчиво наморщила лоб.

– Они просто сделают себе другой судебный ордер.

– Я бы не стал утверждать это с уверенностью. Что скажут в нью-йоркском управлении полиции и ФБР, когда узнают, что сотрудник их официального поставщика информации продавал налево «важняки»? О-о, у меня предчувствие, что большие шишки на этот раз будут на нашей стороне. – Одна мысль породила другую. И эта вторая встревожила Райма. – Стоп, стоп… Тот заключенный в «Могильнике», что напал на моего брата… как его – Энтуан Джонсон!

– Ну и что? – непонимающе спросила Сакс.

– Я все не мог понять, какой ему смысл убивать Артура. Даже Джуди Райм задавала этот вопрос. Лон говорил, что на Джонсоне висит федеральное обвинение и он дожидается суда. А не мог ли кто-то из исполнительно-правового отдела заключить с ним сделку? Мол, потрись возле Артура, уж не подозревает ли он, что кто-то его подставил с помощью закрытой информации о потребителях? Если так, Джонсон должен его убрать. А ему за это срок скостят.

– Правительство пытается убрать свидетеля? Райм, а тебе не кажется, что паранойя зашкаливает?

– Сакс, речь идет о досье в полтысячи страниц на каждого американца, о чипах в книгах и видеокамерах наблюдения на каждом городском перекрестке… Ну хорошо, пусть пока воспользуются презумпцией невиновности. Может, кто-нибудь из «ССД» пошел на контакт с Джонсоном. Как бы то ни было, мы и эту информацию сольем Кэлвину Геддесу – питбуль жаждет крови, вот пусть он этим и займется. Только подождем, пока реабилитируют всех пострадавших от подстав. Думаю, недели хватит.

Рон Пуласки попрощался и пошел навестить жену и маленькую дочку.

Сакс подошла к Райму, наклонилась и поцеловала в губы. Но тут же поморщилась, приложив руку к животу.

– Болит?

– Сегодня ночью полюбуешься, – пообещала Сакс игривым шепотом. – Девятимиллиметровые пули оставляют очень живописные кровоподтеки.

– Эротичные?

– Да, если тебя возбуждают пятна Роршаха зеленушного цвета.

– Думаю, что возбуждают. Проверим.

Сакс легко улыбнулась, затем вышла в коридор и позвала Пам, сидевшую с книгой в передней гостиной:

– Поехали в магазин!

– Здорово. А что купим?

– Машину. Не могу существовать без колес.

– Круто, а какой модели? Мне кажется, «приус» – классная тачка!

Райм и Сакс разом захохотали. Пам неуверенно улыбнулась, и Сакс объяснила, что, хотя жизнь у нее местами зеленая, экономия на бензине не вписывается в ее любовь к окружающей среде.

– Мы себе купим крутое авто!

– А что значит «крутое»?

– Там узнаешь. – Сакс потрясла листом бумаги со скачанным из Интернета перечнем моделей, приглянувшихся ей.

– Ты хочешь новую? – спросила девочка.

– Никогда не покупай новую машину, – наставительно заявила Сакс.

– Почему?

– Да потому что современные машины – это компьютеры на колесах. А нам нужна механика. У тебя когда-нибудь получалось извозиться в масле, работая на компьютере?

– Нет.

– То-то и оно. Обожаю масло. Тебе оно тоже понравится, потому что ты вся в меня.

– Ты так думаешь? – Пам была польщена.

– А то! Поехали. Пока, Райм.