Текст книги "Разбитое окно"

Автор книги: Джеффри Дивер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 35 страниц)

Глава двадцать девятая

Наконец Лону Селлитто позвонили из следственного изолятора.

Лейтенант слушал, молча кивая.

– Спасибо, – поблагодарил он, закончив разговор. – Артур в порядке. Ему, конечно, досталось, но состояние нормальное.

– Слава Богу, – прошептала Сакс.

– Так что там случилось? – спросил Райм.

– Никто толком не понял. Какой-то зек по имени Энтуан Джонсон отсиживает федеральный срок за похищение людей и вдобавок за нарушения местного законодательства. Его перевели в «Могильник» на время судебного процесса. Напал на Артура вроде бы без видимой причины и хотел представить дело так, будто тот сам повесился. Сначала отнекивался, потом заявил, что Артур якобы хотел умереть и попросил у него помощи.

– И что, его охранники спасли?

– Нет. Как ни странно, другой заключенный, Мик Галлента, второй арест за незаконное хранение и употребление мета и шмаля. Ростом по пояс Джонсону, однако схватился с ним, вырубил и вынул Артура из петли. Зеки после этого чуть не взбунтовались.

Зазвонил телефон, и Райм увидел на дисплее код зоны – 201.

Джуди Райм.

Он ответил.

– Ты уже слышал, Линкольн?

У нее дрожал голос.

– Слышал. Да.

– Ну зачем кому-то понадобилось творить такое? Зачем?

– Тюрьма есть тюрьма. Иной мир.

– Но это лишь следственный изолятор. Камера предварительного заключения. Я бы поняла, если б он сидел в настоящей тюрьме с прожженными убийцами. Но там же люди просто ожидают своего суда, разве не так?

– Так.

– Тогда зачем кому-то осложнять собственное положение, взваливая на себя вину за лишнее убийство?

– Не знаю, Джуди. Действительно, смысла нет. Ты разговаривала с Артуром?

– Ему разрешили позвонить. Но у него проблемы с речью, горло повреждено, но в целом состояние здоровья не вызывает опасений. Просто день-другой пролежит в реанимации.

– Послушай, Джуди, – сказал Райм, я не звонил тебе, поскольку хотел прежде получить кое-какую дополнительную информацию, но… я вполне уверен, что мы сможем доказать невиновность Артура. На него повесили преступление, совершенное другим человеком. Вчера тот расправился еще с одной женщиной, и, я думаю, мы сможем обвинить его и в убийстве Элис Сандерсон.

– Не может быть, Линкольн! Неужели это правда? И кто он, этот подонок?

Куда при этом известии подевались ее чрезмерная деликатность, тщательно подобранные слова, опасение обидеть собеседника. За последние сутки Джуди Райм стала заметно более жестокой в своих манерах.

– Как раз это мы сейчас пытаемся выяснить.

Райм взглянул на Сакс и снова повернулся к микрофону громкой связи.

– И похоже, Артур не имел никаких отношений с той женщиной. Вообще никаких.

– Ты… – Джуди запнулась. – Ты уверен в этом?

В разговор вмешалась Сакс. Она представилась и подтвердила:

– Это на самом деле так, Джуди.

Через динамик было слышно, как на другом конце провода перевели дух.

– Может, мне сообщить адвокату?

– Он пока ничего не сможет сделать. На нынешнем этапе расследования Артуру придется оставаться под арестом.

– Можно, я позвоню Артуру и расскажу ему?

Райм помедлил.

– Да, конечно.

– Он спрашивал о тебе, Линкольн. Когда звонил из клиники.

– Вот как?

Райм ощутил на себе взгляд Амелии.

– Да. Сказал, чем бы все ни закончилось, спасибо тебе за помощь.

Все было бы иначе…

– Мне надо заканчивать разговор, Джуди. Очень много работы. Будет что-то новое, сразу тебе сообщим.

– Спасибо тебе, Линкольн. И всем, кто с тобой. Храни вас Бог.

Короткое молчание.

– До свидания, Джуди.

Райм не стал произносить команду «отбой», отключая связь указательным пальцем правой руки. Вообще-то он лучше владел безымянным пальцем левой руки, но на этот раз указательный правой нажал нужную кнопку послушно и стремительно.

Мигель-5465 сумел выдюжить в трагический период своей жизни. Он хороший работник. Постоянно навещает сестру, живущую с мужем на Лонг-Айленде. Регулярно пересылает по «Вестерн Юнион» деньги в Мексику – матери и сестре. Морально устойчив. Однажды, спустя год после смерти жены и ребенка, Мигель-5465 снял со своего счета драгоценные четыреста долларов через банкомат, расположенный в районе Бруклина, славящемся местными проститутками. Однако вовремя опомнился, и назавтра деньги возвратили на счет. Жалко, пропали два с половиной доллара комиссионных за услуги банкомата.

Я еще много чего знаю о Мигеле-5465, гораздо больше, чем о других пронумерованныхв базе данных. Потому что он является одним из моих аварийных вариантов.

А он-то отчаянно понадобился мне именно сейчас.

Целый год я готовил Мигеля-5465 в качестве подставного лица. После его смерти дотошная полиция начнет разматывать концы и – какой сюрприз! – выяснит, что труп принадлежит убийце-насильнику-вору, присвоившему чужую картину и коллекцию монет. Прежде чем покончить с жизнью, он признается в предсмертной записке, что, оставшись без семьи, терзаемый безысходностью, ощутил в себе тягу к убийству. У него в кармане полицейские детективы найдут ноготь, срезанный с пальца Майры Уэйнберг – одной из его жертв.

Так-так, а что мы имеем здесь? На его банковском счету необъяснимым образом возникли и исчезли крупные суммы денег. Мигель-5465 намеревался взять крупную ссуду на покупку дома в Лонг-Айленде с предоплатой в полмиллиона долларов, хотя его жалованье составляло всего лишь 46000 долларов в год. Он заходил на веб-сайты, предлагающие на продажу произведения искусства, интересовался картинами Прескотта. В подвале его дома полиция обнаружит упаковку пива «Миллер», презервативы «Троджан», крем для бритья «Эдж» и снимок релма Майры Уэйнберг на сайте OurWorld. Там же окажутся не слишком хорошо спрятанные пособия по хакерству и флэшки с программами для взлома паролей доступа в базы данных. В последние дни перед самоубийством Мигель-5465 пребывал в подавленном состоянии, а на прошлой неделе даже выписал из агентства психологической помощи брошюру по предотвращению суицида.

И наконец, в распоряжении полиции окажутся табели рабочего времени, свидетельствующие о том, что «специалист по хозяйственно-техническому обслуживанию» отсутствовал на рабочем месте как раз в те часы, когда были совершены преступления.

Мяч в корзине!

Предсмертная записка лежит у меня в кармане – довольно сносная имитация почерка Мигеля-5465 с образцов на погашенных чеках и аннулированных заявлениях на ссуды, в свою очередь, скопированных с помощью сканера и до неприличия легко доступных в Интернете. Бумага идентична купленной им с месяц назад в ближайшей от дома аптеке, паста из такой же широко распространенной шариковой ручки, каких дома у Мигеля-5465 найдется с дюжину.

А поскольку полиции меньше всего нужно затяжное расследование дела, затрагивающего интересы «ССД», ее главного информационного поставщика, она поставит на этом точку. Убийца мертв. Дело закрыто. А я уединюсь в «кладовой», проработаю все свои ошибки и учту их в будущих трансакциях.

Разве не так все мы набираемся жизненной мудрости?

Что касается деталей инсценировки самоубийства, то, готовясь к ней, я воспользовался описанием местности из справочника «Гугл – планета Земля» и простейшей прогнозирующей программой. Та выдала наиболее вероятный маршрут, по которому Мигель-5465 будет добираться до дома: от станции подземки по дорожке через небольшой парк посреди Куинса, вплотную прилегающий к скоростной автостраде. Парк этот обычно безлюден из-за постоянного рева автомобилей и воздуха, загазованного выхлопами дизельных двигателей. Там я догоню его и со спины – не хочу, чтобы он узнал меня и насторожился, – нанесу несколько ударов по затылку железной трубой, начиненной стальными шариками. Потом суну ему в карман предсмертную записку, подтащу тело к ограде над автострадой и скину с высоты пятидесяти футов в поток мчащихся на полной скорости автомашин.

Мигель-5465 идет не спеша, заглядывает в витрины магазинов. Я следую за ним на расстоянии тридцати-сорока футов, голова опущена, слушаю, как и многие другие прохожие, музычку, расслабляясь после рабочего дня, – хотя на самом деле мой айпод выключен (вот музыку я как раз не коллекционирую).

Еще один квартал, и парк. Я…

Стоп, что-то не так. Мигель-5465 не поворачивает к парку. Останавливается у корейского рынка, покупает букет цветов, покидает торговый ряд и направляется к безлюдному спальному району.

Пропускаю новую информацию через мозговую базу данных. Прогноз машины не сработал.

Чем вызвано изменение в поведении? Кому предназначены цветы? Любовнице? Родственнице?

И как могло случиться, черт побери, что я чего-то не знаю о личной жизни Мигеля-5465?

Информационные засоры! Как я их ненавижу!

Ну нет, это уж совсем никуда не годится. Цветы для любовницы совершенно не вяжутся с типом убийцы-самоубийцы.

А Мигель-5465 продолжает шагать по тротуару. Воздух насыщен весенними запахами свежеподстриженных газонов, сирени и собачьей мочи.

Ах вот в чем дело. Уф, от сердца отлегло.

Уборщик сворачивает в ворота кладбища.

Ну конечно, могила жены и ребенка. Все в порядке, прогноз не подкачал. Домой он все равно пойдет через парк. Просто небольшая задержка. Она даже вписывается в сценарий: последнее прощай – прости, дорогая, что я насиловал и убивал в твое отсутствие.

Иду следом на почтительном расстоянии, бесшумно ступая в мягких туфлях на резиновой подошве.

Мигель-5465, никуда не сворачивая, доходит до надгробия. Остановившись, осеняет себя крестным знамением и опускается на колени для молитвы. Потом кладет цветы рядом с четырьмя букетами, отмеченными разными стадиями увядания. Почему походы на кладбище не отражаются в Сети?

Ну конечно – он платит за цветы наличными.

Встает с колен и направляется к выходу.

Иду за ним, глубоко дыша.

И вдруг:

– Простите, сэр!

Останавливаюсь как вкопанный. Медленно оборачиваюсь. Ко мне обращается кладбищенский смотритель. Неслышно приблизился по пружинистому ковру подстриженной влажной травы. И переводит взгляд с моего лица на правую руку, которую я опускаю в карман. Он успел или не успел заметить надетую на нее желтоватую матерчатую рукавицу.

– Здрасьте, – говорю я.

– Я увидел, как вы здесь прячетесь в кустах.

Ну что ответить на это?

– Прячусь? В кустах? Я?

Взгляд кладбищенского смотрителя свидетельствует о его готовности встать на защиту своих не способных постоять за себя подопечных.

– Могу я узнать, чью могилу вы навещаете?

Имя смотрителя значится на бейджике, прицепленном к его комбинезону, но я не могу разглядеть его. Стоуни? Что это за имя такое? Я негодую. Это все из-за «них» – «тех», кто преследует меня. Из-за «них» я забываю об осторожности. Меня дезориентируют все эти помехи, информационный шум! Ненавижу «их», ненавижу «их», ненавижу…

Выдавливаю у себя на лице скорбную улыбку.

– Я друг Мигеля.

– А, вы знали Кармелу и Хуана?

– Да, знал.

Стоуни (а может, Стэнли?) раздумывает, почему я здесь, если Мигель-5465 давно ушел. Переминается с ноги на ногу. Нет, все-таки Стоуни. Рука тянется к подвешенной на поясе рации. Я не помню имена на могильных плитах. Возможно, смотритель подловил меня, и жену Мигеля зовут Роса, а сына Хосе.

Неинтересно, когда другие люди оказываются сообразительнее тебя.

Стоуни смотрит на рацию, а когда поднимает глаза, лезвие ножа уже наполовину у него в груди. Один, два, три удара. Стараюсь не попадать в грудинную кость, иначе можно палец вывихнуть, я это знаю по собственному горькому опыту. Сильно болело.

Ошеломленный смотритель проявляет неожиданную прыть. Не хватается за рану, но наваливается на меня и цепляется обеими руками за мой воротник. Я пытаюсь оторвать их, мы боремся, тянем, толкаем, исполняя танец смерти среди могил, пока его руки не отваливаются сами. Стоуни падает спиной на дорожку, извилистую полоску асфальта, ведущую к кладбищенской конторе. Его рука находит рацию, и в то же мгновение мой нож находит его шею.

Два быстрых и умелых надреза вскрывают артерию или вену, а может, ту и другую разом, и в воздух выплескивается удивительно мощный фонтан крови.

Поспешно уворачиваюсь.

– Не надо, что вы делаете? – хрипит Стоуни, зажимая рану. Поскольку его руки мне больше не мешают, проделываю ту же операцию на шее с другого бока – и не могу остановиться. Кромсаю бедного смотрителя, хотя в этом уже нет необходимости, но я взбешен, обезумел от ярости на «них», за то, что выбили меня из колеи. Вынудили воспользоваться аварийным выходом в лице Мигеля-5465. Вывели из душевного равновесия, и в результате я утратил сегодня бдительность.

Еще несколько режущих ударов ножом по горлу… Я выпрямляюсь, отступаю на шаг и с полминуты наблюдаю, как мужчина теряет сознание. Через минуту жизнь уступает место смерти.

Стою неподвижно, обессилев от этого кошмара, только хватаю ртом воздух. Плечи обвисли, чувствую себя, честно говоря, по-скотски.

Они – копы – конечно же, поймут, что это сделал я. Здесь присутствует вся необходимая информация. Убийство совершено возле могилы, где похоронены родственники работника «ССД», а после борцовского поединка с кладбищенским смотрителем я здесь, извиняюсь, так наследил, что наблюдательные детективы наверняка отыщут ниточки, тянущиеся к другим моим трансакциям. Трагикомизм ситуации в том, что у меня нет времени заметать следы.

Они догадаются, что я собирался инсценировать самоубийство Мигеля-5465 и для этого висел у него на хвосте, но кладбищенский смотритель помешал мне.

Из рации раздался трескучий голос. Кто-то вызывал на связь Стоуни. Голос звучал спокойно – обычный дежурный вызов. Но если смотритель не ответит, его очень скоро примутся разыскивать.

Я повернулся и торопливо зашагал прочь, изображая раздавленного скорбью посетителя, только что испытавшего тяжелую утрату и не ждущего от будущего ничего хорошего.

Что в общем-то довольно близко к истине.

Глава тридцатая

Новое убийство.

И никаких сомнений, что его исполнителем является «5-22».

Фамилии Райма и Селлитто значились в списке немедленного оповещения о любых случаях насильственной смерти в Нью-Йорке. Когда позвонили из следственного отдела, уже после нескольких минут разговора выяснилось, что убийство кладбищенского смотрителя совершено вблизи могилы жены и ребенка служащего «ССД», судя по всему, человеком, следовавшим за ним.

Естественно, такое множество совпадений не случайно.

Служащий, точнее, уборщик, не входил в число подозреваемых. Он остановился поболтать с другим посетителем при выходе с кладбища, когда оба услышали вопли смотрителя.

– Понятно, – кивнул Райм. – Пуласки, готов?

– Да, сэр!

– Съезди в «ССД». Постарайся установить, где находился каждый из списка подозреваемых на протяжении последних двух часов.

– Будет исполнено.

Снова вымученная улыбка. Молодому полицейскому явно не нравился этот объект.

– А ты, Сакс…

– Я поехала на кладбище осматривать место преступления, – бросила она, уже шагая к выходу.

После того как Пуласки и Сакс ушли, Райм позвонил Родни Шарнеку в отдел компьютерных преступлений нью-йоркского управления полиции. Вкратце посвятив его в обстоятельства очередного убийства, детектив изложил свое мнение о создавшейся ситуации:

– Думаю, ему сейчас позарез нужно знать, что нам стало известно о нем. Ты не проверял нашу мышеловку?

– Проверял. Никаких попыток проникнуть в файл со стороны. Был один запрос из офиса капитана Мэллоя в Большом доме. Пользователь изучал файлы в течение двадцати минут, потом вышел из системы.

Мэллой? Райм мысленно усмехнулся. Хотя Селлитто регулярно докладывает капитану – по его же указанию – о ходе расследования, тот, очевидно, не сумел перебороть в себе натуру сыщика и самостоятельно собирает всю доступную информацию. Может даже, с намерением высказать какие-то собственные соображения и замечания. Надо бы позвонить и предупредить его о том, что эти файлы служат всего лишь приманкой и он не найдет в них ничего полезного.

Шарнек добавил:

– Я подумал, пусть смотрят, и не стал извещать вас.

– Правильно сделал.

Райм скомандовал телефону отбой, затем надолго углубился в созерцание доски с перечнем вещдоков и наконец изрек:

– Лон, у меня идея.

– Какая?

– Наш подопечный все время опережает нас на один шаг. До сих пор мы относились к нему как к обычному преступнику и действовали исходя из этого. Но «5-22» не такой, как все.

Человек всезнающий…

– Я тоже хочу попробовать кое-что особенное. И мне понадобится помощь.

– Чья?

– Сверху.

– Широкое понятие. От кого конкретно?

– От Мэллоя. И кого-нибудь в Сити-Холле.

– В Сити-Холле? Ты чего, долбанулся? Да там с тобой никто разговаривать не станет.

– Куда они денутся?..

– С какой стати?

– Потому что ты убедишь их, Лон. Нам необходимо перехватить инициативу у этого подонка. Пусть попляшет под нашу дудку.

– И что надо делать?

– Нам нужен специалист.

– В какой области?

– По компьютерам.

– У нас же есть Шарнек.

– Родни не годится для того, что я задумал.

Его буквально зарезали насмерть.

С одной стороны, профессионально, хотя и с излишней жестокостью, рассуждала Сакс. Сначала несколько расчетливых ударов в грудь, затем кровавая баня. Еще одна особенность натуры «5-22»… Подобные раны убийца оставлял и на телах других своих жертв – глубокие, нанесенные куда попало, очевидно, в состоянии, близком к невменяемому.

В принципе это было неплохо для расследования – поддаваясь эмоциям, преступники забывают об осторожности. Они «светятся» и оставляют следы чаще, чем те, что умеют держать себя в руках. Но с другой стороны, озверевший маньяк вроде «5-22» становится гораздо опаснее – Амелия Сакс имела возможность убедиться в этом на собственном опыте в бытность патрульным копом. Ему уже все равно, кого и ради чего убивать – намеченную жертву, случайных свидетелей, полицейских.

Потеряв рассудок, подобные нелюди готовы ликвидировать на месте всех, кто, как им кажется, представляет для них угрозу – или даже просто вызывает беспокойство. И к черту логику.

Галогенные лампы, установленные бригадой криминалистов, заливали расположенные поблизости могилы ярким, до рези в глазах, голубоватым светом, придавая кладбищу жуткий, потусторонний вид. Сакс осматривала труп смотрителя. Он лежал на спине; ноги расползлись в стороны, пока дергались в предсмертных судорогах. Огромная кровавая запятая растеклась рядом с телом на асфальтовой дорожке и по краешку газона Мемориальных садов Форест-Хиллс.

Свидетелей убийства отыскать не удалось, а Мигель Абрера ничего не мог сказать по существу дела. Он пережил великое потрясение, узнав, что чуть не стал жертвой убийцы и спасся лишь ценой смерти своего друга – во время частых посещений могилы жены и сына уборщик из «ССД» успел сблизиться с кладбищенским смотрителем. По пути от станции подземки у него возникло смутное ощущение, что кто-то следит за ним; он даже остановился раз у витрины магазина, надеясь по отражению вычислить уличного грабителя, но не увидел никого подозрительного и пошел себе дальше на кладбище.

Сакс, облаченная в белый комбинезон, чтобы не заносить «грязь» на место преступления, отдавала указания двум сотрудникам главного оперативно-криминалистического отдела в Куинсе. Одному она велела все сфотографировать, другому – заснять на видеокамеру. Сама, закончив осмотр трупа, приступила к прочесыванию по сетке. Сегодня она обследовала место преступления с повышенным вниманием. Это убийство представляло особый интерес, поскольку все произошло быстро и спонтанно – смотритель явно застал «5-22» врасплох, между ними завязалась борьба, а значит, высока вероятность, что убийца оставил следы, дополняющие имеющуюся информацию о нем лично, о его жилище или профессии.

Сакс разбила участок кладбища на воображаемые квадраты и начала буквально обшаривать его фут за футом – сначала в одном направлении, потом поворот на девяносто градусов и так дальше, постепенно приближаясь к центру.

Посреди этого занятия она вдруг остановилась как вкопанная.

Звук.

Она была уверена, что слышала, как что-то негромко лязгнуло, будто осторожно передернули затвор пистолета или сработал механизм, открывающий лезвие ножа.

Сакс повертела головой по сторонам, но увидела только безлюдное сумеречное кладбище. Детектив не верила в существование призраков, и места упокоения умерших обычно производили на нее умиротворяющее, где-то даже убаюкивающее воздействие. Но сейчас она напряженно стиснула зубы, а ладони в резиновых перчатках повлажнели от пота.

Сакс повернулась обратно к трупу, и тут же поблизости вспыхнул и погас огонек. У нее сдавило грудь.

Лучик уличного фонаря пробился сквозь кусты?

Или в них прячется «5-22» и это блеснуло лезвие ножа у него в руке?

Невменяемый…

Сакс не могла избавиться от мысли, что один раз «5-22» уже попытался убить ее, чуть не спровоцировав перестрелку с федеральным агентом после операции возле дома Делеона Уильямса. Тогда ему это не удалось. А вдруг он решил довести начатое до конца?

Сакс возобновила осмотр. Она уже почти закончила сбор вещественных доказательств, когда почувствовала, как по коже поползли мурашки. Краем глаза детектив заметила какое-то шевеление за пределами освещенной зоны, но внутри периметра полицейского оцепления. Она прищурилась, вглядываясь сквозь сияние галогенов в темноту кладбища. Что это было? Деревце качнулось под порывом ветерка? Заблудилась чья-то собака?

Отец Амелии Сакс, пожизненный коп и большой знаток правил и способов выживания на улицах большого города, сказал ей как-то: «Не бойся мертвецов, Эми, они тебя не обидят. Остерегайся тех, кто сделал их мертвецами».

Или то же самое в переложении Райма: «Дело делай, но зад прикрывай».

Сакс не верила в наличие у человека шестого чувства. Она вообще считала ерундой все эти разговоры о сверхъестественных способностях. По ее убеждению, сама природа наделила всех людей огромным потенциалом, а человеческие мироощущения и мыслительные процессы настолько сложны и могущественны, что не надо быть экстрасенсом или гением для самого тесного взаимодействия с окружающей средой и постижения истины.

И сейчас у нее не было сомнений в том, что там, в темноте, кто-то прячется.

Сакс сделала несколько шагов за обозначенную лентой границу места проведения следственных мероприятий и перевесила кобуру с «глоком» на бедро. Несколько раз похлопала ладонью по рифленой рукояти, запоминая ее расположение на случай, если понадобится быстро выхватить пистолет. Потом вернулась на «сетку», закончила поиск вещественных доказательств и быстро обернулась в ту сторону, где раньше засекла движение.

Несмотря на слепящий свет ламп, Сакс была уверена, что видит мужскую фигуру в тени, отбрасываемой зданием крематория. Неизвестный наблюдал за ней. Возможно, это работник крематория, но Сакс не собиралась попусту гадать. Положив руку на пистолет, она начала неторопливо приближаться, чтобы преждевременно не спугнуть незнакомца. Белый комбинезон, отражая свет ламп, выделялся в темноте и превращал ее в легкую мишень, но стаскивать его было уже некогда.

Пройдя футов двадцать, Сакс выхватила «глок» и, превозмогая боль в пораженных артритом суставах, бросилась напролом через кусты в сторону фигуры. Но через несколько секунд остановилась, страдальчески морщась и с досадой взирая на пандус здания крематория, где действительно стоял мужчина. Это был коп. Сакс стиснула челюсти от злости на саму себя. Как она не разглядела в его силуэте на фоне уличного освещения за кладбищем фуражку и унылую позу полицейского, скучающего в оцеплении? Сакс окликнула его:

– Постовой! Вы не видели здесь постороннего?

– Нет, детектив Сакс, – ответил тот. – Здесь никого не было.

– Спасибо.

Сакс вернулась, окончательно завершила осмотр и уступила место дежурному судмедэксперту.

Подойдя к своей машине, она открыла багажник и принялась стягивать с себя белый комбинезон, перебрасываясь шуточками с криминалистами из окружного отдела в Куинсе. Те тоже поснимали свои комбинезоны, оставшись в форменной одежде. Один из них с озабоченным видом озирался вокруг, будто искал что-то.

– Не вчерашний ли день потерял? – усмехнулась Сакс.

Однако тому было не до шуток.

– Нет. Фуражку. Вот тут лежала.

Сакс оцепенела.

– Что?

– Фуражка пропала.

Вот черт! Сакс швырнула комбез в раскрытый багажник и побежала разыскивать сержанта из местного округа, командующего оцеплением.

– Вы ставили постового на пандус? – выпалила она, запыхавшись.

– Где? Там? Нет. А зачем? У нас к этому месту все подходы перекрыты, и потом…

«Черт подери!»

Сакс повернулась и кинулась к крематорию, выхватив на бегу пистолет и крича полицейским:

– Он там! На пандусе! Все за мной!

Она остановилась возле какого-то древнего строения из красного кирпича, заметив открытую калитку на улицу. Копы, прочесав прилегающую территорию, не нашли никаких признаков присутствия «5-22». Сакс тем временем вышла через калитку и осмотрела улицу. Мимо сновали машины, на тротуаре собрались десятки зевак, но незнакомца и след простыл.

Сакс вернулась на пандус крематория и ничуть не удивилась, увидев там фуражку криминалиста. Она лежала под плакатом с надписью: «Оставьте гроб с покойником здесь». Сакс подняла фуражку, сунула в пакет для вещдоков, а сержанту из местного округа велела разослать копов, чтобы те разузнали у жителей близлежащих домов, не видел ли кто из них незнакомца. Сама же села в машину почти в полной уверенности, что тот уже далеко. Тягостное чувство не оставляло. Оно было вызвано, в частности, тем обстоятельством, что преступник даже не пытался бежать при ее приближении и хладнокровно разыграл самым примитивным образом.

Но по-настоящему леденило ей душу воспоминание о том, как незнакомец уверенным голосом обратился к ней по имени.

– Они согласились? – таким вопросом Райм встретил Лона Селлитто, едва тот ступил в дом, возвратившись со встречи в Сити-Холле с капитаном Мэллоем и заместителем мэра Нью-Йорка Роном Скоттом. Там лейтенант представил на рассмотрение начальства план Райма, названный им «Операция „Эксперт“».

– Не понравилось им это. Деньги надо тратить, и…

– Дерь-мо! Так, набери-ка номер того или другого.

– Стоп, стоп, стоп! Они согласились. Люди уже этим занимаются. Согласились, но со скрипом, вот что я хотел сказать.

– Вот с этого и надо было начинать. Меня не волнует, со скрипом они согласились или без.

– Джо Мэллой обещал позвонить мне, сообщить детали.

Около половины десятого вечера дверь отворилась и вошла Амелия, доставившая вещдоки с места убийства кладбищенского смотрителя.

– Он был там, – с порога выпалила Сакс.

Райм непонимающе молчал.

– «5-22»! На кладбище. Наблюдал за нами.

– Вот черт, – пробормотал Селлитто.

– Только к тому времени, как я поняла это, его и след простыл. – Она подняла перед собой пакет с полицейской фуражкой и рассказала, как «5-22» сумел провести ее.

– На кой черт ему это понадобилось? – недоуменно спросил Селлитто.

– Информация, – негромко произнес Райм. – Чем больше он знает, тем увереннее себя чувствует, мы же становимся уязвимее.

– Свидетели есть? – опять задал вопрос Селлитто.

– Копы из местного округа искали по домам и на улице. Никто ничего не видел.

– Он знает про нас все. А у нас на него – ноль.

Сакс раскрыла коробку, и Райм внимательно осмотрел вещдоки в прозрачных пакетах, переводя взгляд с одного на другой.

– Они боролись. Возможно, остались хорошие следы.

– Будем надеяться.

– Я допросила Абреру, уборщика из «ССД». По его словам, в последние месяцы происходили странные вещи – то врали табели рабочего времени, то на его банковском счету откуда ни возьмись появлялись огромные вклады.

– Синдром Йоргенсена? – предположил Купер. – Мошенничество под чужим именем?

– Нет, тут другое, – не согласился Райм. – Держу пари, «5-22» планировал подставить его. Вероятно, хотел инсценировать самоубийство. И записочку предсмертную скорее всего заготовил. Говоришь, могила жены и ребенка?

– Да.

– Ну конечно. У человека горе. Решает покончить с собой. В предсмертной записке признается в убийствах. Мы закрываем дело. Но реализацию плана срывает кладбищенский смотритель. И теперь «5-22» остался в лодке без весел. Трюк с самоубийством повторить не удастся, мы о нем знаем. Ему надо придумать что-нибудь новенькое – но что?

Купер уже взялся за изучение вещдоков.

– На фуражке ни волосинки, ни отпечатков – ничего! Зато знаете чего тут хоть отбавляй? Липкого вещества с ленты или ролика для сбора собачьей шерсти.

– Ну правильно, ими он и убрал все следы, прежде чем бросить фуражку, – с кислой миной заметил Райм, больше не удивляясь ничему в действиях «5-22».

Купер продолжал:

– С другого места – возле могилы – подобрано волокно, идентичное веревке из предыдущего преступления.

– Отлично. Что на ней?

Купер приготовил образец и протестировал его. Вскоре результат анализа был готов.

– Значит, так, два компонента. Самый распространенный – нафталин в виде инертных кристаллов.

– Бытовой, от моли, – заметил Райм.

Нафталин фигурировал в давнишнем деле в качестве орудия убийства путем отравления.

– Но он должен быть очень старый.

Райм объяснил далее, что от нафталина как средства предохранения одежды и тканей от моли практически отказались много лет назад в пользу менее опасных для человека веществ.

– А кроме того, – добавил криминалист, – он ввезен из-за границы. Во многих странах не на всех потребительских товарах и продуктах ставят коды безопасности.

– И второй компонент. – Купер ткнул пальцем в экран монитора. Обнаруженное им вещество было обозначено формулой Na (С6Н11NHSO2O). – Оно связано с лецитином, воском карнаубы – бразильской восковой пальмы и цитрусовой кислотой.

– Это еще что за чертовщина? – проворчал Райм.

После консультации с очередной базой данной выяснилось, что вещество называется «цикламат натрия».

– О, я знаю, – обрадовался Райм. – Искусственный подсластитель, правильно?

– Точно, – подтвердил Купер, читая с экрана. – Запрещен управлением по санитарному надзору тридцать лет назад. Запрет все еще оспаривается, но с семидесятых годов это вещество не используется в производстве пищевых продуктов.

Глаза Райма заскользили по списку вещдоков, и с каждым новым пунктом на лице у него отражался очередной виток напряженной работы мысли.

– Старый картон. Первобытная плесень. Пересохший табак. Кукольный волос. Плюс ископаемый подсластитель? И вдобавок доисторический нафталин? Что все это значит, черт возьми? Может, он живет возле антикварного магазина? Или над ним?

Детективы продолжали анализировать: едва заметные следы полуторного сульфида фосфора, основного компонента головки спичек; снова пыль, образовавшаяся после разрушения Всемирного торгового центра; частицы листвы диффенбахии, распространенного домашнего растения, известного также под названием «леопардовая лилия».

Были найдены также волокна желтой бумаги, возможно, от двух разных блокнотов, судя по небольшому отличию в цвете красителя (слишком незначительному, чтобы определить по нему происхождение бумаги). И вновь острое на вкус вещество, подобное найденному Раймом на лезвии ножа – орудии убийства нумизмата. На этот раз его количества было достаточно, чтобы визуально рассмотреть частицы и провести их анализ.