Текст книги "Разбитое окно"

Автор книги: Джеффри Дивер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 35 страниц)

– Кайенский перец, – подытожил Купер.

Селлитто пробормотал:

– Раньше это означало бы, что убийцу следует искать в районе, населенном латинами. А теперь сальсу и острый соус можно приобрести в любом магазине – от «Хоул-фудс» до «Севен-илевен».

Последней зацепкой стал след от подошвы на земле из свежевырытой могилы вблизи места убийства. Сакс решила, что его оставил «5-22», убегая к выходу с кладбища, – об этом свидетельствовало расположение следа.

Сравнив электростатический рисунок с базой данный обувных торговых марок, детективы выяснили, что «5-22» предпочитает поношенные «Скетчерсы» одиннадцатого размера – модель практичная, но не слишком стильная, предназначенная в основном для рабочих, занятых физическим трудом, и любителей активного отдыха на природе.

Пока Сакс отвечала на телефонный звонок, Райм диктовал Тому новые данные, а тот вносил их в перечень улик. По завершении Райм окинул взором полученный результат – список значительно вырос по сравнению с начальным, однако, по сути, так и не приблизил их к разгадке личности убийцы.

ОПИСАНИЕ ЛИЧНОСТИ НЕИЗВЕСТНОГО «5-22»

• Мужчина.

• Предположительно курит либо живет/работает по соседству с курильщиком или с местом, где есть табачные изделия.

• Имеет детей либо живет/работает по соседству с ними или с местом, где есть игрушки.

• Интересуется искусством, нумизматикой?

• Предположительно белый либо светлокожий цветной.

• Нормального телосложения.

• Физически сильный – способен задушить жертву.

• Имеет доступ к устройству, маскирующему голос в микрофоне.

• Вероятно, знаком с компьютерами; пользуется сайтом OurWorld + другими социально-сетевыми сайтами?

• Отрезает от жертв «сувениры» на память. Садист?

• Часть жилого/рабочего помещения темная и сырая.

• Живет в центре Манхэттена или неподалеку от него?

• Ест чипсы/острые приправы.

• Живет возле антикварного магазина?

• Носит рабочие ботинки «Скетчерс» 11-го размера.

НЕСФАБРИКОВАННЫЕ ВЕЩДОКИ

• Частицы старого картона.

• Кукольный волос из нейлона 6, BASF-B35.

• Табак от сигареты марки «Тейритон».

• Старый табак, марка сигарет не идентифицирована, но не «Тейритон».

• Следы плесени Stachybotrys Chartarum.

• Пыль с руин Всемирного торгового центра; возможно, указывает на то, что живет или работает в центральной части Манхэттена.

• Крошка чипсов, следы острого соуса (в составе которого кайенский перец).

• Веревочные волокна со следами:

• цикламатовой диетической соды (с истекшим сроком годности или иностранного производства);

• нафталина, средства от моли (истек срок годности или иностранного производства).

• Частицы листьев леопардовой лилии (комнатное растение).

• Волокна бумаги от двух разных блокнотов желтого цвета.

• Отпечаток торговой марки с подошвы рабочих ботинок «Скетчерс» 11-го размера.

Глава тридцать первая

После безрезультатных попыток дозвониться до Эндрю Стерлинга Пуласки наконец удалось связаться с Марком Уиткомом. Тот согласился встретиться с полицейским и передать ему сегодняшние табели рабочего времени для выяснения того, кто из подозреваемых отсутствовал на рабочем месте во время убийства кладбищенского смотрителя.

– Спасибо, что согласились помочь мне, Марк.

Уитком, заместитель начальника исполнительно-правового отдела «ССД», любезно улыбнулся. Он, наверное, по-настоящему любит свое дело, подумал Пуласки, раз в такое позднее время – уже перевалило за половину десятого – все еще торчит в офисе. И тут же сообразил, что и сам тоже продолжает торчать на службе.

– Опять убийство? И убийца прежний?

– У нас практически нет сомнений.

Молодой человек помрачнел.

– Мне очень жаль. О Боже. Когда?

– Около трех часов назад.

Уитком беседовал с Пуласки в своем кабинете, где было намного уютнее, чем у Стерлинга. И хотя здесь наблюдался определенный беспорядок, но атмосфера от этого становилась только комфортнее. Уитком отложил в сторону блокнот со своими записями и указал Пуласки на стул. Тот сел, обратив внимание на семейные фотографии на рабочем столе, несколько картин на стенах среди дипломов и сертификатов, подтверждающих высокую профессиональную квалификацию хозяина кабинета. Еще до того, как войти, Пуласки машинально взглянул направо и налево и крайне обрадовался, не увидев в коридоре своих мучителей – Кассела и Гиллеспи.

– А это, наверное, ваша жена?

– Сестра.

Уитком опять улыбнулся, но по лицу пробежала тень. Пуласки и раньше доводилось наблюдать подобное выражение – признак того, что тема связана с каким-то печальным событием. Может, она умерла?

Оказалось, что дело не в сестре.

– Я разведен. Работа здесь отнимает слишком много времени. Не хватает на семейную жизнь.

Уитком сделал широкий жест рукой, обозначающий, очевидно, что «ССД» занимает все его помыслы.

– Но работа важная. Реально важная.

– Не сомневаюсь.

– Я к вашему приходу приготовил кофе.

Пуласки только сейчас заметил на столе Уиткома серебряный поднос с кофейником и двумя фарфоровыми чашками.

– Помнится, в прошлый раз мой кофе вам понравился.

– Спасибо.

Уитком по очереди наполнил обе чашки из кофеварки.

Пуласки отпил глоток. Хороший кофе. Молодой полицейский испытывал большое пристрастие к этому напитку. Он не мог дождаться дня, когда их семейный бюджет позволит ему купить капуччино-мейкер.

– Вы каждый день работаете допоздна?

– Не каждый, но довольно часто. Во всех сферах бизнеса законодательство устанавливает строгие правила, но в информационном основная сложность заключается в том, что люди иногда не понимают, чего хотят. К примеру, штаты могут получать в свой бюджет хорошие деньги от продажи информации с водительских удостоверений. Граждане некоторых штатов категорически воспротивились этой практике, и ее запретили. В других штатах мы продолжаем работать без всяких проблем. В отдельных регионах дейта-майнинговые компании должны извещать своих клиентов, если их информацию, независимо от ее характера, похитили проникшие в систему хакеры. Но в некоторых штатах такой порядок касается только финансовых сведений. А есть места, где вы вообще не обязаны сообщать клиентам о краже данных. В общем, бардак. Но нам приходится учитывать все особенности местного законодательства.

Когда речь зашла о незаконном проникновении в систему, Пуласки начал чувствовать угрызения совести по поводу кражи данных из свободной памяти системы «ССД». Это Уитком в тот раз усадил его за компьютер и вообще занимался им, исполняя обязанности принимающей стороны. Если Стерлинг обо всем узнает, Уиткому, наверное, не поздоровится.

– Вот вам, пожалуйста, табели рабочего времени. – Уитком передал Пуласки двадцать листов с фамилиями и столбиками цифр, соответствующих часам и минутам.

Полицейский первым делом проверил служащих «ССД», значившихся в списке подозреваемых. Он заметил, что Мигель Абрера ушел с работы чуть позже пяти часов. И тут у него ёкнуло сердце при виде строки с фамилией «Стерлинг»: в документе значилось, что генеральный управляющий покинул здание секундами позже Абреры, как будто следовал за ним по пятам. Однако через мгновение Пуласки понял, что ошибся: вслед за уборщиком вышел Эндрю Стерлинг-младший, а отец опередил его почти на час, отправясь предположительно на деловую встречу, переходящую в ужин; вернулся он, кстати, лишь тридцать минут назад.

И вновь молодой полицейский подосадовал на себя за то, что не прочитал табель внимательно. А ведь он уже хотел немедленно звонить Линкольну Райму, чтобы доложить о своей многообещающей находке. И в результате только опозорился бы в очередной раз. «Включай голову», – в сердцах приказал себе Пуласки.

Что касается других подозреваемых, то Фарук Мамеда, комплексующий ночной техник, во время убийства находился в здании «ССД». Начальник отдела обработки информации Уэйн Гиллеспи вышел на полчаса раньше Абреры, однако в шесть вернулся к себе в кабинет и покинул здание лишь через несколько часов. Пуласки, испытывая по отношению к нему мстительное чувство, даже огорчился, что его обидчик оказался вне подозрений. Все остальные покинули здание достаточно рано, чтобы следовать за Абрерой до кладбища либо перехватить его где-нибудь в пути. Вообще, как обратил внимание Пуласки, большинство подозреваемых проводили много времени за пределами своих кабинетов. Шон Кассел, к примеру, отсутствовал почти всю вторую половину дня, однако вновь объявился – полчаса назад.

– Ну как, есть что-нибудь интересное? – осведомился Уитком.

– Есть кое-что. Можно мне оставить это у себя?

– Да, пожалуйста.

– Спасибо.

Пуласки сложил листы и засунул в карман.

– Да, я разговаривал со своим братом. Он собирается приехать в Нью-Йорк в следующем месяце. Возможно, я ошибаюсь, но мне показалось, вам было бы любопытно познакомиться с ним. Можете захватить и своего брата, будете рассказывать друг другу полицейские байки.

Уитком смущенно улыбнулся, будто сморозил глупость, отчего Пуласки захотелось тут же заверить его, что нет, это вовсе не глупость, копы как раз обожают слушать истории друг про друга.

– Ну естественно, если к тому времени вы закроете это дело. Что скажете?

– Закрыто.

– Что? А, ну да, как в том сериале, «Закрывающий»… Только закрыто ли? Вам ведь, наверное, нельзя распивать пиво с подозреваемым?

– Для вас закрыто, Марк. Какой же вы подозреваемый! – сказал Пуласки, едва удержавшись, чтобы не рассмеяться. – Но вообще-то – да, лучше обождать. Кстати, спрошу у брата, сможет ли он тоже подъехать.

– Марк, – негромко произнес кто-то у них за спиной.

Пуласки обернулся и увидел Эндрю Стерлинга в черных брюках и белой сорочке с закатанными рукавами. Эндрю любезно улыбался.

– Господин полицейский. А вы к нам зачастили. Уж не пора ли мне зачислить вас в штат?

Ответная застенчивая улыбка.

– Я звонил вам, но телефон переключился на голосовую почту.

– Вот как?

Генеральный управляющий недоуменно сдвинул брови, но затем его зеленые глаза прояснились.

– Все правильно. Мартин сегодня ушел раньше. Чем можем быть вам полезны?

Пуласки хотел было объяснить насчет табелей рабочего времени, но Уитком опередил его:

– Рон приехал сообщить о новом убийстве.

– Не может быть! Неужели все тот же убийца?

Пуласки понял, что совершил ошибку, действуя через голову Эндрю Стерлинга. Очередная глупость. Не то чтобы он подозревал генерального управляющего или пытался скрыть от него что-то – просто хотел получить информацию как можно быстрее. А еще, если признаться, его вовсе не радовала перспектива пообщаться с Касселом или Гиллеспи, вполне вероятная, если бы он запрашивал табели по инстанциям.

И только теперь молодой полицейский осознал, что приобретение сведений об «ССД» из источника иного, чем Эндрю Стерлинг, есть великий грех, если не сказать больше – преступление.

Ему казалось, генеральный управляющий видит его насквозь.

– Мы думаем, да, – ответил Пуласки на вопрос. – Его жертвой, похоже, должен был стать работник «ССД», но по чистой случайности погиб посторонний человек.

– Кого вы имели в виду?

– Мигеля Абреру.

Стерлинг немедленно вспомнил уборщика.

– Да, из хозяйственно-технической службы. Он не пострадал?

– Нет. Понервничал немножко, а в остальном все в порядке.

– Почему напали именно на него? Думаете, он что-то знает?

– Не могу ничего сказать, – ответил Пуласки.

– Когда это случилось?

– Между шестью и половиной седьмого вечера.

Возле уголков глаз генерального управляющего собрались едва видимые морщинки.

– Я знаю, что делать. Вам надо свериться с табелями рабочего времени всех сотрудников из вашего списка. Тогда круг подозреваемых сразу сузится за счет тех, кто имеет алиби.

– Я…

– Я позабочусь об этом, Эндрю, – поспешно вызвался Уитком, садясь за компьютер. – Запрошу базу данных отдела кадров. – И добавил, обращаясь к Пуласки: – Подождите, это недолго.

– Хорошо, – согласился Стерлинг. – Сообщите мне о результатах.

– Да, Эндрю.

Генеральный управляющий подошел вплотную к Пуласки, твердо пожал ему руку и сказал, глядя прямо в глаза:

– Доброй ночи, господин полицейский.

Когда он ушел, Пуласки произнес виноватым тоном:

– Спасибо. Мне надо было спросить разрешения мистера Стерлинга.

– Да, надо было. Я полагал, вы так и сделали. Эндрю очень не любит, когда в его компании что-нибудь происходит у него за спиной. Любая информация, даже плохие новости, доставляет ему истинное счастье. Вы знаете Эндрю Стерлинга как человека рассудительного. Но вам ничего не известно об эмоциональных особенностях его характера. А они существуют, поверьте.

– Надеюсь, у вас не будет неприятностей?

Короткий смешок.

– Нет, если он не узнает, что я передал вам табели за час до того,как получил от него указание.

Шагая вместе с Уиткомом к лифту, Пуласки обернулся. В дальнем конце коридора Эндрю Стерлинг и Шон Кассел говорили о чем-то, опустив головы. Директор отдела продаж согласно кивал. У Пуласки дрогнуло сердце. Стерлинг удалился. Кассел, протирая очки черным плакатом, повернулся вслед молодому полицейскому, в упор взглянул на него и приветственно улыбнулся, будто бы ничуть не удивился, увидев его тут.

Лифт мелодично звякнул, возвестив о своем прибытии, и Уитком жестом пропустил Пуласки вперед.

* * *

Позвонив в лабораторию Райма, Пуласки доложил, что получил в «ССД» данные о том, где находились в интересующее их время подозреваемые. Сакс переписала их на доску.

Только двое оставались на рабочем месте во время убийства кладбищенского смотрителя – Мамеда и Гиллеспи.

– Значит, убийцей может быть любой из оставшейся полдюжины, – задумчиво произнес Райм.

– Здание «ССД» практически обезлюдело, – заметил Пуласки. – Очень немногие работают в ночную смену.

– В этом нет необходимости, – ответила ему Сакс. – Всю работу выполняют компьютеры.

Райм велел Пуласки отправляться домой к семье, а сам уперся затылком в подголовник и еще раз перечитал список подозреваемых.

Эндрю Стерлинг, президент, генеральный управляющий.

Алиби – на Лонг-Айленде, проверено. Подтверждено сыном.

Шон Кассел, начальник отдела продаж и маркетинга.

Нет алиби.

Уэйн Гиллеспи, начальник отдела обработки информации.

Нет алиби.

Алиби на убийство смотрителя (в офисе, согласно рабочему табелю).

Сэмюэл Броктон, начальник исполнительно-правового отдела.

Алиби – администрация отеля подтвердила его присутствие в Вашингтоне.

Питер Арлонзо-Кемпер, начальник отдела кадров.

Алиби – с женой, она подтвердила – выгораживает мужа?

Стивен Шрейдер, менеджер отдела ремонта и технического обслуживания, дневная смена.

Алиби – в офисе, согласно табелю рабочего времени.

Фарук Мамеда, менеджер отдела ремонта и технического обслуживания, ночная смена.

Нет алиби.

Алиби на убийство смотрителя (в офисе, в соответствии с табелем рабочего времени).

Клиенты «ССД» (?)

Ожидаем список из отдела компьютерных преступлений.

Неизвестный наемник Эндрю Стерлинга (?)

Но был ли вообще «5-22» одним из них? Райм снова и снова задавал себе этот вопрос. Он вспомнил о концепции информационного шума в дейта-майнинге, про которую ему рассказала Сакс. Не являлись ли эти фамилии просто шумом, отвлекающим их от поисков настоящего преступника?

Райм лихо прокатился по кругу на своем «TDX-тотальном драйве» и опять остановился перед пластиковыми досками. Что-то не давало ему покоя. Но что?

– Линкольн…

– Тсс…

Кажется, он читал или слышал об этом. Или нет – давнишнее расследование? Вертится в памяти. Черт, терпения не хватает! Вот так иногда ухо зачешется – спасу нет.

Райм чувствовал на себе неотрывный взгляд Купера. Это тоже раздражало. Он закрыл глаза.

Щас-щас…

– Вспомнил!

– Что вспомнил?

Очевидно, он произносил мысли вслух.

– Кажется, я понял. Том, ты следишь за поп-культурой?

– Господи, это еще что такое?

– Ну, читаешь газеты, журналы? Рекламные объявления? Я хочу знать, сигареты «Тейритон» еще изготавливают?

– Откуда мне знать? Не курю и не курил никогда.

– «Я лучше подерусь, чем откажусь», – объявил Лон Селлитто.

– Что?

– В шестидесятых была такая реклама. Мужики с синяком под глазом.

– Не припоминаю.

– Мой отец курил эту марку.

– А сейчас их делают, я спрашиваю?

– Не знаю. Не видать их что-то.

– Вот именно. И вторая марка табака в вещдоках тоже старая. Значит, независимо от того, курит он или нет, логично предположить, что у него есть хобби – коллекционирование сигарет.

– Сигарет? Кому нужно такое хобби?

– Ну, не только сигарет. Искусственный заменитель сахара, снятый с производства. Возможно, бутылки, банки. А еще нафталин, спички, кукольные волосы. Добавьте сюда же плесень Stachybotrys Chartarum, пыль от Всемирного торгового центра. Вряд ли «5-22» обитает в центре Нью-Йорка. Думаю, он просто годами не занимался уборкой у себя в хлеву. – Угрюмая усмешка. – А совсем недавно мы узнали про другую его коллекцию. Информация! «5-22» одержим собирательством. Таких еще называют барахольщиками.

– Как?

– Он собирает всякое барахло. И никогда ничего не выбрасывает. Вот почему среди вещдоков куча старья.

– Да, кажется, я слышал что-то похожее, – заметил Селлитто. – Это как болезнь. Резко цепляет.

Райму однажды довелось обследовать жилище одного такого патологического барахольщика. Он погиб под рухнувшим на него штабелем из книг – то есть не сразу, а через два дня в реанимации от несовместимых с жизнью повреждений внутренних органов. Райм, рассказывая присутствующим об этом случае, назвал причину смерти «нелепой». Он не изучал глубоко все аспекты этого болезненного отклонения в поведении человека, но знал, что в нью-йоркском управлении полиции создана специальная группа из оперативных и медицинских работников, призванная оказывать терапевтическую помощь подобным «коллекционерам» и защищать соседей от опасных проявлений их неадекватного поведения.

– Давайте-ка проконсультируемся с нашим штатным психологом.

– С Терри Добинсом?

– Может, он знает кого-нибудь из спецгруппы по барахольщикам. Пусть проверит этот контингент. И скажите ему, чтобы сюда подъехал.

– Сейчас? – переспросил Купер, – Уже начало одиннадцатого.

Райм даже не стал произносить вслух очевидное: раз мы бодрствуем, почему кто-то должен спать? Его красноречивый взгляд сказал это за него.

Глава тридцать вторая

У Линкольна Райма открылось второе дыхание.

Том опять приготовил закуски, и хотя Райм обычно был довольно равнодушен к еде, сегодня получил большое удовольствие от клубных сандвичей с куриным мясом и хлебом домашней выпечки.

– По рецепту Джеймса Бирда, – гордо объявил помощник, однако эту ссылку на заслуженного кулинара и автора поваренных книг Райм пропустил мимо ушей.

Селлитто разом умял целый сандвич и прихватил с собой еще один, отправляясь домой.

– Даже вкуснее, чем с тунцом, – вынес он вердикт. Мел Купер попросил у Тома рецепт для своей Греты.

Сакс сидела за компьютером и рассылала электронные письма. Райм собрался было спросить, чем она занимается, но его остановил звонок в дверь.

Через мгновение в сопровождении Тома в лабораторию вошел Терри Добинс, специалист нью-йоркского управления полиции в области теории и практики человеческого поведения. Райм знал его не первый год – тот немного облысел и раздался в талии со времени их знакомства после несчастного случая, сделавшего криминалиста инвалидом. Добинс тогда часами сидел подле него, помогая преодолеть психологический шок. Но взгляд добрых и понимающих глаз остался прежним, и улыбка все та же – дружеская, умиротворяющая. Райм не придавал особого значения описанию личности преступника в ходе разоблачения оного, ставя криминалистику превыше всего. Однако он признавал, что Добинс время от времени снабжал его неожиданными и очень полезными характеристиками фигурантов дела, расследованием которого занимался криминалист.

Полицейский психолог поздоровался с присутствующими, принял от Тома чашку кофе и отказался от еды. Потом расположился на стуле рядом с инвалидным креслом Райма.

– Интересное предположение насчет собирательства. Думаю, ты прав. Во-первых, чтобы ты знал, я связался с парнями из спецгруппы, и они проверили всех известных им барахольщиков в городе. Их не так уж много, и, вероятнее всего, ни один не является вашим подозреваемым. Я сразу отсеял женщин, поскольку, ты говорил, было изнасилование. Среди мужчин большинство старики или развалины. Только двое соответствуют функциональной характеристике преступника, один живет на Стэтн-Айленде, второй в Бронксе; оба имеют алиби на время совершения воскресного убийства, подтвержденное социальными работниками и родственниками.

Райма это не удивило – «5-22» слишком умен, чтобы не замести свои следы. Но так как криминалист все-таки надеялся хотя бы на небольшую зацепку, очередной тупик заставил его погрузиться в угрюмое молчание.

Добинс невольно улыбнулся. Давным-давно его занимало это проявление характера Райма. Тому всегда было нелегко выражать гнев или недовольство, если проблема касалась его лично. Зато в профессиональных делах запросто выплескивал эмоции.

– Однако позволь мне высказать ряд соображений по поводу проводимого тобой расследования. Кто такие барахольщики? В действительности они страдают патологической одержимостью на почве психического расстройства – сильной формой невроза навязчивых состояний (ННС). Знаешь, люди, попадая в конфликтную ситуацию, испытывая стресс, принимаются пересчитывать все и вся или, бывает, моют руки, чтобы сбросить напряжение. Эти симптомы, как и собирательство, также являются проявлениями ННС. Вместо того чтобы решать возникшую проблему, легче сосредоточиться на собственном поведении.

Далее, сами по себе барахольщики, как правило, не наносят вреда окружающим. Правда, из-за них может возникнуть угроза для здоровья – в форме инфекций, переносимых животными и насекомыми, отравления плесенью, а также возгорания, – но в основном они хотят только одного – чтобы их оставили в покое. Будь у них возможность, они бы вообще никуда не выходили и не расставались со своими коллекциями.

Но ваш клиент представляет собой явное исключение в данной категории. Редкое сочетание патологической одержимости и самовлюбленной, антисоциальной личности. Если ему что-то приглянулось, это обязательнодолжно очутиться у него в коллекции, будь то редкие монеты, картина или женщина как объект вожделения. Его болезненная одержимость уже не безобидна. Он не остановится перед убийством ради обретения желанной вещи или чувственного ощущения на память, а также в случае необходимости защиты своей коллекции. Я даже осмелюсь предположить, что, убивая, он испытывает чувство умиротворения. Живые люди выводят его из душевного равновесия. От них только и жди обмана или предательства, а вот бессловесные предметы – газеты, сигарные коробки, леденцы и даже трупы – никогда тебе не солгут и не изменят. Лежат себе в темных закутках и хлеба не просят… Полагаю, вас не интересуют факторы, влияющие на формирование патологии в детстве?

– Вообще-то нет, Терри, – ответила Сакс, с улыбкой глянув на Райма, только молча качнувшего головой.

– Тогда, во-первых, ему требуется жизненное пространство. Просто огромная жилплощадь. А при нынешних ценах на недвижимость он должен быть либо очень богатым, либо очень изобретательным. Типичный барахольщик живет в больших особняках старой постройки или в современных таунхаусах. Причем никогда не арендует свое жилье. Ему ненавистна даже мысль о домовладельце, обладающем правом вторгнуться в святая святых. В его доме окна закрашены черной краской или заклеены наглухо – он не обретет покоя, если не отгородится от внешнего мира.

– Дом на сколько примерно комнат? – задала вопрос Сакс.

– Анфилады и анфилады.

– Некоторые эсэсдэшники должны иметь на это деньги, – рассудил Райм. – И прежде всего высокое начальство.

– Далее, ваш подозреваемый проявляет высокую активность, а значит, вынужден вести двойной образ жизни. Условно назовем одну половину «тайной» жизнью, вторую «показной». Ему приходится существовать в реальном мире, чтобы пополнять и обслуживать свою коллекцию. Следовательно, он маскируется под нормального гражданина. Возможно, для этого у него имеется второй дом или именно часть единственного большого отведена под вторую жизнь. Он, конечно, может предпочесть жить в этой секретной половине среди своих сокровищ, но тогда посторонние неизбежно начнут обращать внимание и недоумевать, задавать вопросы. Так что все равно должно быть какое-то жилое пространство, общепринятое для человека его социально-экономического положения. Если помещения разные, то они наверняка сообщаются или расположены поблизости. Скорее всего под жилье отведен первый этаж, а наверху или в подвале он и содержит свою коллекцию.

Теперь что касается личности. Его «показная» половина являет собой почти полную противоположность тому, что он есть на самом деле. Скажем, настоящий «5-22» – подлый и мелочный. Тогда на публике он спокойный, сдержанный, незлобивый, вежливый.

– Он мог бы оказаться крупным бизнесменом?

– Запросто. И сыграл бы эту роль очень, очень правдиво. Он вынужден быть хорошим актером, переступая через себя, ненавидя весь мир. Иначе его сокровищнице будет угрожать опасность, а это для него совершенно неприемлемо.

Добинс ознакомился с представленным на доске описанием преступника.

– Вижу, вы предполагаете присутствие детей? Я в этом сильно сомневаюсь. Просто у него в коллекции есть игрушки. И это тоже связано с его детством. А кроме того, осмелюсь почти со стопроцентной уверенностью утверждать, что он холостяк. Было бы странно встретить среди барахольщиков женатого мужчину. Они слишком одержимы собирательством, чтобы жертвовать своим временем и жизненным пространством ради другого человека. К тому же трудно сыскать женщину, настолько преданную подобному типу, чтобы жить с ним посреди свалки.

Так, теперь насчет сигарет и спичек. Он, конечно, собирает сигареты и спичечные коробки, но вряд ли курит сам. Барахольщики, как правило, окружены штабелями газет, журналов и прочими легко возгорающимися предметами. Ваш клиент, конечно, сумасшедший, но не дурак. Он не станет рисковать своей коллекцией, балуясь с огнем. Или раскрывать свою тайную жизнь перед пожарной командой. У него, вероятнее всего, нет особого интереса к нумизматике и живописи. Страсть к собирательству заставила его присвоить чужие монеты и картину, вместо которых могло быть что угодно.

– И все же, он может жить вблизи антикварного магазина?

Добинс рассмеялся:

– Его жилище само выглядит как антикварный магазин – только без покупателей, естественно… Ну вот, пожалуй, и все, что я могу сказать. Добавлю лишь, что этот тип очень опасен. Насколько я понял, вы уже несколько раз становились у него поперек дороги. Теперь он ненавидит вас и готов не задумываясь убить любого, кто посягнет на его сокровищницу. И я не преувеличиваю, поверьте.

Детективы поблагодарили полицейского психолога. Он пожелал им удачи и отправился домой. Сакс обновила описание преступника в соответствии с высказанными им соображениями.

ОПИСАНИЕ ЛИЧНОСТИ НЕИЗВЕСТНОГО «5-22»

• Мужчина.

• Вероятно, не курит.

• Вероятно, не женат, не имеет детей.

• Предположительно белый либо светлокожий цветной.

• Нормального телосложения.

• Физически сильный – способен задушить жертву.

• Имеет доступ к устройству, маскирующему голос в микрофоне.

• Вероятно, знаком с компьютерами; пользуется сайтом OurWorld + другими социально-сетевыми сайтами?

• Отрезает от жертв «сувениры» и хранит их. Садист?

• Часть жилого/рабочего помещения темная и сырая.

• Ест чипсы/острые приправы.

• Носит рабочие ботинки «Скетчерс» 11-го размера.

• Барахольщик, страдает патологической одержимостью.

• Придерживается двойного образа жизни.

• Под внешней порядочностью скрывается подлая натура.

• Жилище: неарендованное, разделено на две половины – обычную и секретную.

• Окна завешаны или закрашены.

• Применит насилие, защищая свою коллекцию от посягательства.

– Есть что-нибудь ценное? – спросил Купер.

Райм лишь неопределенно пожал плечами.

– Ты что думаешь, Сакс? Может это быть кто-нибудь из твоих новых знакомых в «ССД»?

Она тоже пожала плечами.

– Я бы сказала, Гиллеспи подходит больше всего. Мне он показался просто ненормальным. Зато Кассел самый скользкий и отличается показушным поведением. Арлонзо-Кемпер женат, что, если верить Терри, снимает его с дистанции. С техническими менеджерами я не общалась, надо спрашивать Рона.

С мелодичной трелью на экране возник номер телефона входящего звонка. Это был Лон Селлитто; он уже вернулся домой, но, очевидно, продолжал работать над планом «Операции „Эксперт“», составленным Раймом при его содействии.

– Команда, ответить… Лон, как дела?

– Все в порядке, Линк.

– Что нового?

– Смотри выпуск новостей в одиннадцать часов. Все узнаешь. А я ложусь спать.

Райм отдал телефону команду «отбой» и включил телевизор, стоящий в углу лаборатории.

Мел Купер пожелал Райму и Сакс спокойной ночи и уже начал собирать свой чемоданчик, когда компьютер издал призывный сигнал. Эксперт взглянул на экран.

– Амелия, тебе пришло сообщение по электронной почте.

Сакс подошла и села перед компьютером.

Райм спросил:

– Это о Гордоне, от полиции штата Колорадо?

Сакс молча читала длинный текст, и чем дальше, тем выше ползли вверх ее брови. Она запустила пальцы в свои длинные рыжие волосы, завязанные в хвост на затылке, и впилась ногтями в кожу.

– Ну что?

– Мне надо отъехать, – сказала Сакс, быстро вставая.

– Сакс! Что случилось?

– К делу не относится. Если понадоблюсь, позвони.

С этими словами она скрылась за дверью, оставив после себя загадочную дымку недоговоренности вместе с едва уловимым ароматом полюбившегося ей в последнее время лавандового мыла.

Расследование по делу «5-22» продвигалось быстро.

Однако жизнь всегда подбрасывает копам неожиданные головоломки, их приходится решать «без отрыва от службы».

И недаром Сакс стояла сейчас в нерешительности перед аккуратным бруклинским особнячком неподалеку от своего дома. Наступила чудная ночь. Амелию овевал легкий ветерок, насыщенный запахами цветущей сирени и прошлогодней прелой листвы. Куда приятнее сейчас было бы просто присесть тут же на бордюр или дверной приступок вместо того, чтобы заниматься тем, что ей предстояло.

Что она должнасделать.

«Господи, ну до чего же мне гадко!»

В дверях появилась Пам Уиллоуби – в спортивном костюме, с конским хвостом на затылке. Она что-то говорила на прощание своей ровеснице, другой приемной дочери хозяев дома. На их лицах застыло одновременно заговорщицкое и невинное выражение, присущее всем девочкам-подросткам. Тут же восторженно скакали две собаки – Джексон, крошечный гаванес Памелы, и огромный, но не менее подвижный бриар по кличке Космический Ковбой, которого ее опекуны держали у себя в доме.

Детектив Сакс и прежде заезжала сюда за Пам, чтобы отправиться вместе в кино, кафе «Старбакс» или просто побаловать себя мороженым. Лицо девочки неизменно расцветало в улыбке при виде Амелии.