Текст книги "На дне могилы (Обреченная на раннюю могилу)"

Автор книги: Джанин Фрост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

– Надо бежать. Боже, они тебя убьют! – завопила я, пытаясь развернуться.

Кости успел заставить меня свернуться в клубок и прижимал изо всех сил. Я тщетно барахталась, как перевернутая черепаха.

– Если побежим, они могут тебя отрезать, – хрипло выдохнул он, еле слышно за грохотом выстрелов. – Кто-нибудь вызовет подкрепление. Подождем. Менчерес придет.

– К тому времени ты будешь мертв, – заспорила я.

Убить вампира выстрелом, даже серебряной пулей, нелегко, потому что не так скоро попадешь ему в сердце. Так учил меня Кости. «Никто не будет сидеть и изображать из себя мишень…»

Это было сказано шесть лет назад. Он тогда доказывал неэффективность огнестрельного оружия. Но сейчас Кости как раз изображал из себя мишень. А помощь могла и опоздать. Он наверняка знал это не хуже меня. Впервые он мне лгал.

От ударов его кулака стена здания подалась. Внутри завизжали люди. Будь у него время, Кости мог бы проломить стену и укрыться от беспощадного огня. Но молотить ее одной рукой, когда в тебя впиваются пули? Он и так уже двигался медленнее, почти как пьяный. Господи, он так и умрет здесь, на улице, прикрывая меня.

Во мне взметнулось что-то дикое. Мозг не отдавал телу четкой команды. Я только знала, что Кости надо вытащить из-под огня, дать ему время залечиться.

Одна эта мысль и билась у меня в голове, когда я умудрилась извернуться и обхватить его руками, а потом взвилась прямо вверх. Мы приземлились на крышу стоявшего над нами пятиэтажного здания. Оказавшись на крыше, я тут же перекатилась вместе с Кости, но, странное дело, в нас не стреляли.

Меня мало заботило, почему стрелки пока не взяли нас на прицел. Кости обмяк в моих руках. Страх подстегнул меня, и я перенеслась на крышу соседнего здания. И дальше, дальше. Мне некогда было даже удивиться тому, что я делала. Когда последние выстрелы заглохли вдали, я остановилась. Мне бы упасть без сил, но Кости нужна была кровь. Много крови.

Ни один летучий убийца за нами не погнался. Может, их пока сдерживала наша охрана, но это ненадолго. Я запрокинула поникшую голову Кости и рассекла себе запястье о его клык, влив кровь ему в рот. И на миг окаменела, застыла. Он не сглотнул, не открыл глаза, красная жидкость стекала у него по губам. Обезумев, я другой рукой стала двигать его челюстью, проталкивая кровь в горло. У меня все расплывалось перед глазами. Серебряные пули буквально изрешетили Кости, продырявив даже щеку. «О Боже, пожалуйста, не дай ему умереть…»

Наконец Кости глотнул. Глаз не открыл, но я почувствовала, что он тянет кровь из запястья. Он потянул сильнее, всасывая кровь, и обрушившееся на меня облегчение прогнало оцепенение. Я зачарованно следила, как затягиваются пулевые отверстия, как выходят из его тела серебряные пули. Увидев их, я улыбнулась, но тут на краю зрения поплыли пятна, и я вырубилась в тот самый миг, когда Кости открыл глаза.

3

«…Приходит в себя…»

«…Скоро выезжаем, будем завтра…»

Вокруг меня плавали обрывки разговора. Мне было тепло. Если не считать руки. Что-то мягкое и теплое погладило лоб.

– Очнулась, Котенок?

Глаза у меня распахнулись, сонливость как рукой сняло. Я хотела сесть, но сильные руки удержали меня.

– Не двигайся, милая, дай крови разойтись по телу.

Крови?! Проморгавшись, я четче разглядела Кости. Он все еще был покрыт красными кляксами, но выглядел уверенно. Успокоившись, я снова провалилась туда, где была, – похоже, в его колени. Рядом лежали два пустых мешка плазмы, игла шприца и катетер.

– Где мы?

– В фургоне, едем в Лондон, – ответил Кости. – Помнишь нападение?

– Помню, как из тебя высыпалось столько серебра, что иному хватило бы на оплату колледжа, – ответила я, взглядом отыскав рядом Менчереса и еще четверых вампиров. – Тебя могли убить. Никогда больше так не делай.

Он выдохнул смешок:

– Это говорит женщина, чуть не всю кровь выпустившая в меня.

– В тебе было столько серебра, что сам бы ты не залечился. Что мне было делать: сидеть и смотреть, как ты помираешь?

– А те стрелки могли снести тебе голову, – ровным голосом ответил он.

– Кто это был? Они ушли?

И потрогала щеку. Не болит. Кости не человеческую кровь в меня перелил. Может, я и излечиваюсь быстрее среднего человека, но так быстро срастить перелом может только кровь вампира.

– Прости, милая, – пробормотал Кости. – Чуть тебя не погубил. Надо же было завести тебя в тот тупик!

– Сколько погибло?

– Трое из шести. – Но в его голосе слышались не только печаль и чувство вины. Я не смогла разобрать, что еще. – Нас атаковали гули, и вооружены они, как ты знаешь, были на совесть. Как только ты меня вытащила, в бой вступили еще восемь вампиров.

Значит, помощь все же подоспела. Я улыбнулась Менчересу:

– Спасибо.

Кости дернул ртом:

– Это были не люди Менчереса. Вероятнее всего, наши спасители потом обратились бы, против меня, если бы наконец не появился Менчерес с подкреплением.

Как видно, новая кровь еще не добралась до мозга. Я не поняла.

– Если это были не ваши люди, то кто?

– За нами следовали две группы, – подытожил Кости. – Те упыри и, как я подозреваю, люди Грегора. Ему, верно, надоело тянуться к тебе во сне, и он решился на более материальное похищение.

Я заметила, что Менчерес не сказал ни слова.

– А ваше мнение?

Он глянул на меня:

– Когда доберемся до Нигггера, продолжим этот разговор в более подходящей обстановке.

– Сейчас. – В одном слове Кости решимости хватало на тысячу.

– Криспин…

– И не называй меня человеческим именем, я уже не тот мальчишка, – оборвал его Кости. – В этом союзе мы на равных, так что ты расскажешь мне все, что знаешь о Грегоре.

Это был вызов. Отказ привел бы к гражданской войне в их рядах. Я не ожидала, чтобы Кости вот так провел черту на песке да еще помочился на нее, и Менчерес, судя по его ошеломленному лицу, тоже не ждал такого.

Наконец Менчерес слабо улыбнулся:

– Хорошо. Я говорил тебе, что запер Грегора за попытку вмешаться в будущее Кэт, помешать ей встретить тебя. А не сказал я, что Грегор успел увести Кэт прежде, чем я его захватил.

Я подскочила:

– Никогда в жизни не встречалась с Грегором!

– Насколько ты помнишь, – пояснил Менчерес. Ты, когда слышишь о Грегоре, ощущаешь головную боль, верно? Это прорываются подавленные воспоминания. Ты несколько недель провела с Грегором, прежде чем мы отыскали вас в Париже. К тому времени он сумел очаровать тебя и оболванить ложью. Я понимал, что придется вмешаться в твою память, чтобы все наладить, потому у тебя и не сохранилось воспоминаний о проведенном с ним времени.

– Не может… он не мог… – У меня под черепом стучал молот. «Он не твой муж… прости, со вторым не всегда получается… В «Рице», на Вандомской площади…»

– Но вампиры не могут контролировать мои мысли, – наконец выговорила я. – Я полукровка, со мной это никогда не проходило.

– Поэтому только я и мог это сделать, – тихо сказал Менчерес. – Чтобы стереть то время из твоей памяти, потребовалась вся моя сила плюс заклинание. Более слабый вампир не справился бы.

Кости тоже выглядел ошеломленным.

– «Partir de la femme de mon maitre» [3]3
  «С женой моего хозяина» (фр.).


[Закрыть], – пробормотал он. – Это выкрикнул, убегая, один из вампиров Грегора. Так вот почему Грегор так на ней помешался.

Менчерес молчал. Кости бросил взгляд на него, потом на меня.

– Мне все равно, – решил он. – Грегор может засунуть свои претензии себе в зад.

Я все еще сомневалась:

– Но ведь я до Кости ненавидела вампиров. Я никогда не уехала бы с вампиром на несколько недель.

– Ты ненавидела их под влиянием своей матери, – возразил Менчерес. – Грегор обработал ее, принудил сказать, что он ее друг и защитит тебя.

– Насколько разошлись слухи о его претензиях? – поинтересовался Кости ворчливо.

Менчерес глянул на него:

– Ты не спрашиваешь, есть ли такие слухи?

Они как будто заговорили на незнакомом языке.

– Что?..

– Не важно. Он получит ее только через мой иссохший сморщенный труп.

– Что? – Я подкрепила вопрос, ткнув Кости локтем.

– Право Грегора, – ледяным голосом ответил Кости. – Теперь, выбравшись на свободу, он рассказывает всем, что за эти несколько недель он на тебе женился.

Вопреки устоявшемуся мнению в моей жизни были случаи, когда я теряла дар речи. В шестнадцать, когда мать сказала, что все мои странности объясняются наследством отца-вампира, – это раз. Когда я увидела Кости после четырех лет отсутствия – это два. Но этот раз затмил оба прежних. Несколько пустых мгновений я не могла собраться с мыслями даже настолько, чтобы все отрицать.

И не я одна выпучила глаза. Даже в том состоянии я заметила, что на лицах остальных присутствовавших вампиров выразилось изумление, превратившееся в бесстрастные маски под злобным взглядом Кости. Менчерес все так же неумолимо разглядывал нас, а я наконец озвучила первую сложившуюся в голове мысль:

– Нет. – От одного слова мне стало легче, и я повторила громче: – Нет. Неправда.

Даже будь это правдой, его смерть аннулирует брак, – посулил Кости.

Я повернулась к Менчересу:

– Вы там были, да? Скажите ему, что этого не было.

Менчерес пожал плечами:

– Я не видел заключения союза на крови. Грегор утверждал, что церемония закончилась перед самым моим появлением. Несколько его людей уверяли, что были свидетелями, но они могли лгать, да и честность Грегора небезупречна.

– А я что говорила?

Мне вдруг стало страшно. Неужели я связала себя с неизвестным вампиром? Не могло же такого случиться?

Менчерес впился взглядом мне в глаза:

– Ты была в истерике. Грегор манипулировал твоими эмоциями, а его собирались забрать для неизвестного наказания. Ты бы все подтвердила, будь то правда или ложь, лишь бы этому помешать.

Иными словами…

– Кости выразил свою позицию в этом вопросе. – Менчерес оглядел фургон. – Я поддерживаю его как соправитель. Есть другие мнения?

Послышались поспешные отрицания.

– Тогда решено. Грегор предъявляет неподтвержденные претензии, их следует игнорировать. Кэт не может подтвердить их связи, а она единственная, кто могла бы о ней знать. Кости?

На его лице вспыхнула улыбка, но в ней был такой же холод, как у меня внутри.

– Посмотрим, сколько проживет тот, кто заявит, что моя жена – не моя жена.

– Как скажешь. – Менчереса, казалось, не пугало возможное прореживание его паствы. – Мы будем у Ниггера к рассвету. Кто как, а я устал.

Значит, нас было двое. Только я сомневалась, что смогу заснуть. Известие, что из моей памяти вырвали месяц жизни, оставило чувство, будто меня изнасиловали. Я не сводила взгляда с Менчереса. «Неудивительно, что мне с тобой всегда было сложно». На каком-то подсознательном уровне мои инстинкты, должно быть, предупреждали меня, что он распоряжался мною помимо моей воли, хотя точные воспоминания и пропали.

Или не пропали?

– А почему бы вам просто не заглянуть ко мне в память и самому не увидеть, что случилось? Вы стерли мою память, значит, можете ее и вернуть?

– Я захоронил ее так глубоко, что она и для меня недосягаема, – ради уверенности, что все забыто.

Грандиозно. Если уж мегамастер Менчерес не может добраться до моих воспоминаний, значит, все и в самом деле пропало.

– Мне все равно, что думает Грегор или кто другой. – Обращаясь ко мне, Кости заговорил мягче. – Меня волнует только, что думаешь ты, Котенок.

Что я думала? Что меня отымели еще основательнее, чем я себе представляла. Силой вырвали месяц жизни с незнакомцем, за которого я то ли вышла, то ли не вышла замуж. Черт, о чем это я?

– Хотела бы я, чтобы нас все просто оставили в покое, – заговорила я. – Помнишь, мы были только вдвоем в большой темной пещере? Кто бы мог подумать, что это было самое простое время в нашей жизни?

4

Барон Чарльз де Мортимер, переименовавшийся в Ниггера, чтобы не забыть о каторжной колонии, где работал землекопом и получил кличку за чумазое лицо, владел потрясающим домом. Просторное поместье с безупречными газонами, окруженное высокой живой изгородью. Архитектура восемнадцатого века напоминала о временах, когда Ниггер был человеком. Внутри тянулись длинные величественные переходы. Стены резного дерева, расписные потолки, хрустальные канделябры. Гобелены ручной работы и старинная мебель. В камине можно было устраивать заседания.

– Где же королева? – непочтительно буркнула я, когда привратник открыл нам двери.

– Не в твоем вкусе, милая? – понимающе спросил Кости.

Совсем не в моем. Я выросла в сельском Огайо, и мое лучшее воскресное платье показалось бы посудной тряпкой рядом с драпировкой на здешней кушетке.

– Здесь все такое идеальное, что сесть на что-нибудь покажется святотатством.

– Тогда мне, пожалуй, стоит отвести тебе другую спальню. Может быть, в конюшне будет уютнее? – вступил насмешливый голос.

Темные колючие волосы Ниггера стояли дыбом, будто он только что поднялся с постели.

Открыла рот, сунь в него ногу!

– Дом у тебя замечательный, – стала оправдываться я. – Ты меня не слушай. Я научусь хорошим манерам, когда свиньи залетают.

Ниггер обнял Кости и Менчереса, взял мою руку и, странное дело, поцеловал. Такие формальности были для него редкостью.

– Свиньи не летают. – Губы у него вздрогнули. – Хотя ходят слухи, будто ты этой ночью обрела крылья.

Он сказал это так, что я смутилась:

– Я не летала. Подпрыгнула и впрямь высоко. Даже не знаю, как это вышло.

Кости послал мне загадочный взгляд. Ниггер открыл было рот, хотел что-то сказать, однако Менчерес жестом остановил его:

– Не теперь.

Ниггер хлопнул Кости по спине:

– Вот именно. Скоро рассветет. Покажу вам ваши комнаты. Ты бледен, Криспин, я пришлю тебе кого-нибудь.

– Если бледен, то не от недостатка крови, – вяло возразил Кости. – К тому времени, как я пришел в себя, она перекачала мне чуть не всю свою кровь. Если бы у Менчереса не оказалось с собой мешков с плазмой, она могла бы перейти, не успев подготовиться.

Мы поднимались вслед за Ниггером.

– Ее кровь, всякому ясно, не совсем человеческая, так что я все же кого-нибудь пришлю.

– Мне не до еды.

Ниггер был еще не в курсе главной изюминки вчерашнего вечера. Он знал только о нападении гулей.

Дверь открылась в огромную спальню с обстановкой соответствующего периода, с кроватью, под балдахином которой могла бы спать Золушка после того, как принц ее отыскал, и с таким же, как внизу, вместительным камином. Одного взгляда на стены, отгораживавшие ванную, хватило, чтобы понять, что они целиком сделаны из цветного стекла ручной росписи. Страшно было здесь что-нибудь тронуть. Даже вышитое шелком одеяло на кровати выглядело слишком красивым, чтобы под ним спать.

Кости моих чувств не разделял. Он сбросил куртку, открыв простреленную рубаху и брюки, скинул туфли и шлепнулся в ближайшее кресло.

– Ты похож на кусок швейцарского сыра, – отметил Ниггер.

– Я выжат как тряпка, но тебе следует кое-что узнать.

Ниггер склонил голову набок:

– О чем?

Кости в нескольких коротких сухих фразах описал пропавшие недели моей ранней молодости… и претензии Грегора на то, что я его жена, а не Кости.

Ниггер молчал целую минуту. Брови его сошлись на переносице, и наконец он тихо прошипел:

– Ч-черт, Криспин.

– Извините… – пробормотала я, отводя взгляд от продырявленной пулями одежды Кости. «Все из-за тебя», – издевалась моя совесть.

– Не смей извиняться! – тут же вскинулся Кости. – Ты не по своей воле родилась такой, какая ты есть, и не просила, чтобы Грегор так беспощадно тебя преследовал. Ты ни перед кем не виновата!

Я ему не поверила, но спорить не стала. Сил не осталось.

Так что я отгородила свои мысли стеной – этому я хорошо научилась за последние годы.

– Ниггер прав, кровь пошла бы тебе на пользу. Я пойду в душ, а ты выпей в ближайшем баре.

Ниггер одобрительно кинул:

– Решено. Для тебя здесь кое-что приготовлено по твоему размеру, Кэт, и для тебя, Криспин, тоже. Менчерес, я провожу тебя в твою комнату, а расхлебывать эту кашу начнем позже.

Смерть гналась за мной по пятам, неутомимо преследовала по узким улочкам и переулкам. С каждым хриплым выдохом я взывала о помощи, но со страшной уверенностью сознавала, что спасения нет.

Было что-то знакомое в этих улочках. Почему вокруг так пусто? Куда все подевались? Почему никто мне не поможет? И туман… проклятый туман! Из-за него я то и дело спотыкалась, он как будто лип к моим ногам.

– Сюда…

Я узнала голос. Повернула, удвоила усилия, устремившись на звук. Позади Смерть, не отставая, бормотала проклятия. То и дело ее когти скребли мне спину, и я вскрикивала от страха и боли.

– Еще немного.

Голос манил меня к скрытой тенями фигуре, возникшей в конце переулка. Едва я заметила стоящего, чуть приотстала. С каждым шагом я отрывалась от преследовавшего меня зла, и меня наполняло облегчение. «Не бойся, я уже здесь…»

Тени отступили. Открылись черты лица: густые брови над серо-зелеными глазами, благородный римский нос, полные губы. От брови к виску пролегал зигзаг шрама, отросшие до плеч пепельно-серые волосы развевались на ветру.

– Ко мне, cherie.

Что-то предостерегающе щелкнуло у меня в мозгу. И сразу пустынный город вокруг пропал. Вокруг не было ничего, только мы двое и забвение.

– Кто ты?

Что-то было не так. Какая-то часть меня стремилась в его объятия, другая половина сопротивлялась в страхе.

– Ты меня знаешь, Кэтрин.

Этот голос… Знакомый и совершенно неизвестный. Кэтрин… Никто меня так не называл, кроме…

– Грегор.

Едва это имя слетело с губ, все прояснилось. Наверняка это он, а значит, я сплю. А если я вижу сон…

Я остановилась, попятилась от его протянутых рук. Мудак, я чуть сама не бросилась ему в объятия.

Досада исказила его лицо. Он шагнул ко мне:

– Подойди ко мне, жена.

– Ни за что. Я знаю, чего ты добиваешься, Ночной Хват.

Голос снова принадлежал мне. Жесткий голос. С каждым словом я отступала, крича себе: «Открой глаза, Кошка! Проснись, проснись!»

– Ты знаешь только то, что они тебе рассказали.

Он говорил с французским акцентом – что и не удивительно – и звучным голосом. Даже во сне я ощущала его силу. «Ох, зараза, не слабая галлюцинация, а? Держись подальше, Кошка. Эта собачонка кусается».

– Хватит и этого.

Он вызывающе рассмеялся:

– Хватит ли, cherie? А они сказали тебе, что выкрали меня из твоей памяти, потому что не было другого средства оторвать тебя от меня? Сказали, что ты с визгом цеплялась за меня, умоляя не разлучать нас?

Он подступал все ближе, а я все пятилась. Похоже, в этом сне я была безоружна.

– Что-то в этом роде. Но я не твоя жена.

Грегор мягко придвинулся. Высокий мужчина, почти шесть с половиной футов. Улыбка усиливала хищную красоту его черт.

– А ты не хочешь узнать сама, вместо того чтобы верить рассказам?

Мое недоверие только усилилось.

– Извини, приятель, но этот хлам из моей памяти уже отправили в мусорный бак. И Менчерес не сможет сдвинуть крышку, чтобы заглянуть внутрь, так что насчет нашей женитьбы остается только твое слово.

– Они не могут вернуть тебе воспоминания – Грегор протянул ко мне руки. – Я – могу.

«Грегор попытается соблазнить тебя во сне» – прозвучало у меня в создании предостережение Менчереса. Он не ошибся.

– Лжец.

Я развернулась и бросилась прочь. Грегор, словно по волшебству, снова возник передо мной:

– Я не лгу.

Мой взгляд метался по сторонам, но натыкался все на тот же бесполезный бледный туман. Если этот тип коснется меня, я проснусь, попав в основательную переделку.

– Послушай, Грегор. Я знаю, – Менчерес надолго упек тебя под замок, и понятно, что ты злишься, но давай рассуждать разумно. Я связана кровью с человеком, которого люблю, а рыбы в море хватит на всех. Давай скажем друг другу «adieu», и снись какой-нибудь другой девушке.

Он грустно покачал головой:

– Это не твои слова. Ты не хотела быть убийцей, прожить всю жизнь, оглядываясь через плечо. Я могу все вернуть, Кэтрин. У тебя прежде был выбор. Ты выбрала меня. Возьми мою руку. Я верну то, что ты потеряла.

– Нет.

За моей спиной послышался звук, глухое рычание. Страх ознобом прошелся по хребту. Смерть вернулась за мной.

Ладони Грегора сжались в кулаки: он тоже услышал.

– Ну, Кэтрин, теперь ты должна подойти ко мне.

Рычание стало громче. Сзади – Смерть, впереди – Грегор, и мне выбирать. Почему я не могу проснуться? Что разбудило меня в прошлый раз? Тогда я тоже убегала, спасалась от чудовища…

Я извернулась, не слушая больше Грегора, и очертя голову бросилась к ужасной фигуре Смерти. Если это не сработает…

Щеку обжег удар, и еще один. Меня трясли так, что зубы стучали. Кости настолько увлекся, что услышал меня только с третьего раза.

– Хватит!

– Котенок!

Он сжал мое лицо, в его глазах горел дикий зеленый огонь. Я, вздрагивая, заморгала и тут заметила, что вся мокрая. И мне холодно. И кожа горит. И мы не одни.

– Что ты со мной делал?

Я была на полу, Кости рядом. Судя по промокшему ковру, валявшимся рядом вещам и обеспокоенным зрителям, я вырубилась надолго. Один взгляд подтвердил мои подозрения. Я как уснула голая, так голой и осталась.

– Господи, Кости, почему бы тебе в другой раз не пригласить всех, когда мы займемся сексом. Пусть уж увидят все сразу, а не по кусочкам!

Впрочем, Ниггер был одет – не то что в прошлый раз, когда я очнулась от кошмара при зрителях. Рядом с ним стояли Менчерес и незнакомая женщина-человек.

– Чтобы меня черти взяли, если такое еще раз повторится, – проворчал Кости, устало приглаживая волосы. – В этот раз было не так, как прежде, Менчерес. Что бы это значило?

Кости его нагота совершенно не заботила. Вампиры лишены стыда. Я схватилась за ближайшую тряпку – покрывало с кровати – и вывернулась из его рук.

– Найди себе штаны, а мне халат. Что?..

От первого же движения боль пронзила мне спину и перешла в острое покалывание. И во рту стоял вкус крови, и в голове бился пульс.

Менчерес опустился на колени рядом со мной:

– Ты хоть немного помнишь свой сон, Кэт?

«Одежду, быстро», – мысленно обратилась я к Кости.

– До того ли теперь? – проворчал он, но натянул штаны и подал мне халат. Потом рассек себе ладонь и поднес к моим губам. – Вот, глотни.

Я присосалась к ране, переваривая его кровь, и боль тут же отступила. Я присела на кровать, разглядела, в каком виде пол на том месте, где я лежала, и ахнула:

– Что вы со мной делали?

– Пытались разбудить, – сухо отозвался Кости. – Резали кожу, поливали водой, били по щекам и прижигали зажигалкой ступни. Чтобы знать на будущее – что именно сработает?

– Господи боже! – прошипела я. – Не удивительно, что во сне ты представился мне воплощением Смерти и поначалу погнал к Грегору!

– Значит, ты помнишь сон, – заметил Менчерес. – Дурное предзнаменование.

Страх толкнул меня на грубость.

– Эй, фараон египетский, как насчет того, чтобы разок отставить формальности и поговорить, как заведено у нас в двадцать первом веке?

– Дерьмо дело, усраться можно, – мгновенно поправился Менчерес.

Я вылупила на него глаза и неудержимо расхохоталась – совершенно неуместно, учитывая весьма серьезное предостережение, скрывавшееся в его словах.

– Не вижу ничего смешного, – пробурчал Кости.

– Да я тоже, но все равно здорово прозвучало, – выговорила я. – Прости за испорченный ковер, Ниггер. Кровь, прожженные дырки, вода… Может, тебе стоило устроить нас в конюшне?

– Как я уже сказал, – продолжал Менчерес, – дело плохо.

Он взглянул на меня, проверяя, не рискну ли я высказаться. У меня все еще разъезжались губы.

– Ты запомнила сон и оказалась невосприимчива к внешним стимулам, следовательно, Грегор близко. Вам необходимо сейчас же уехать.

Кости покосился на Ниггера:

– Ты кому-то говорил о нашем приезде?

Ниггер покачал головой:

– Брось, Криспин, я сам-то когда узнал? Но ты – мой лучший друг, и мой дом был не так уж далеко. Вполне логичное допущение.

– Возможно, – с сомнением протянул Кости. – Или мы были не слишком осторожны, и нас выследили.

– Я отправлю еще одну машину, приятель.

– Три. – Кости смерил меня взглядом. – Все в разных направлениях, и в каждую посади человека и не менее двух вампиров. Пусть те, кто нас выслеживает, гадают, в которой она сидит.

– Одним бегством дела не уладишь…

У меня в голове мелькнула ехидная мысль: «Отдать меня на время Грегору, он быстро излечится от желания иметь меня рядом». Беды за мной тянутся, как дурной запах.

Но я только улыбнулась с наигранной жизнерадостностью:

– Ниггер, я в восторге от твоего дома. Менчерес… классика! Кости… – Часы показывали девять утра. Я всего два часа проспала, но черт меня возьми, если еще сомкну глаза. – Я готова в любую минуту.

– Сейчас же, милая. – Он не глядя бросил мне какую-то одежку и принялся натягивать через голову рубаху. – Как только оденешься.