Текст книги "Моя двойная жизнь (ЛП)"
Автор книги: Джанетт Реллисон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
Глава 9
Я не смогла понять выражение лица Гранта. Это было не удивление, не одобрение и не осуждение. Он просто наблюдал за мной. Морган посмотрела на него и вскрикнула:
– Ты – Грант Делрей.
Он перевел взгляд на неё и улыбнулся:
– Ты меня поймала.
– Я не знала, что ты тоже здесь, – вскрикнула она. – Можно мне твой автограф?
Он неторопливо подошел к кровати и взял ручку у меня из рук.
– Конечно. Где мне расписаться?
Она схватила диск, который я ей подарила.
– Вот. Ты можешь расписаться рядом с Кари?
Он писал и говорил:
– Для Морган, надеюсь, твоя операция пройдет успешно. Слушая этот диск, помни, что тына самом деле я тебе нравлюсь больше, чем Кари, – я шлёпнула его.
Взгляд Морган метнулся ко мне, потом обратно к нему:
– Кари – прекрасная певица.
Мой желудок громко заурчал, и передавая ей диск, Грант сказал:
– Это правда. Даже желудок Кари поёт.
– Да, и он берет низкие ноты гораздо лучше меня, – сказала я. – Но сейчас он говорит, что пришло время обеда, поэтому я лучше пойду.
Я обняла Морган на прощание, потом встала и покинула комнату. Грант вышел со мной. Мы вместе шли по коридору, никто из нас не слишком торопился. Бао-Джи шел даже медленнее, следуя за нами на достаточном расстоянии, чтобы мы с Грантом оставались в уединении. Я украдкой взглянула на великолепный профиль Гранта. Его волосы не были уложены и намазаны гелем, как прошлой ночью. Они лежали у его лица мягкими каштановыми волнами. Он был одет в джинсы и футболку, и выглядел как обычный парень. Ну, предполагая, что обычный парень был действительно красив.
– Очень мило с твоей стороны заехать и поговорить с детьми, – сказал он.
– Откуда ты узнал, что я здесь?
– Мой отец позвонил и сказал мне. Он – директор.
Моя голова рывком повернулась в сторону Гранта:
– Правда?
Грант улыбнулся моему удивлению, и я подумала, что может быть Кари уже об этом знала, в таком случае я действительно выглядела глупо.
– Никто из нас не рекламирует это, – сказал он. – Моя семья предпочитает не попадать в свет прожекторов. Мой отец особенно не хочет, чтобы его на работе преследовали девочки, выпрашивающие мой номер, – он кивнул головой в сторону фойе. – Хотя он угрожает выставить мой номер на аукцион на eBay каждый раз, когда ему нужен благотворительный концерт. Поэтому я всегда соглашаюсь.
– Ну, он кажется очень хорошим человеком.
Грант рассмеялся и я посмотрела на него, думая, что я сказала не так.
Он покачал головой.
– Я просто никогда не думал, что ты будешь так вежлива.
Я внутренне отругала себя. Он был прав. Я никогда не вела себя как Кари, будучи рядом с ним, но сейчас для этого было уже поздно. Кроме того, быть вежливой – это хорошо.
Он сказал:
– Я думаю, если ты появилась здесь, я должен тебе отчет о книге Лорны.
– Я пришла не поэтому.
Он поднял бровь:
– То есть ты говоришь, что ты не хочешь отчета?
Тут он меня поймал.
– Нет, хочу.
– Посмотрим, сколько я смогу выудить из моего агента. Лорна дала ему копию, потому что хочет от него совета как обойти соглашение о неразглашении. Так я узнал об этом.
– Разве смысл соглашения не в том, что она не может писать книги? – спросила я, и сама подписав такое же, я знала, что в этом вопросе оно было весьма категорично.
Его взгляд перешел на меня.
– Она говорит, что ты нарушила условия контракта, уволив её без причины, и она говорит, что ты не хочешь, чтобы условия увольнения подверглись огласке в суде. Даже если ты остановишь её, твой образ будет несколько разрушен.
– Она такая мстительная и злобная, – к моему собственному удивлению, слова просто вылетели у меня изо рта. Вчера ночью Кари была расстроена, но не удивлена. Плюс, Кари возможно не использовала бы слова "мстительная и злобная". Я сделала мысленную пометку о том, что не стоит употреблять слова из секции расширенного словарного запаса в итоговых тестах.
– Прежде всего позтому я тебе и рассказал, – ответил Грант. – Уе достаточно плохо то, что столько людей делают деньги на знаменитостях. Они не должны зарабатывать, ударяя нас ножом в спину. Я бы не помог ей, если бы знал, что она собирается это сделать.
– С твоей стороны было умно помочь ей, – сказала я. – Тогда её следующая рукопись не будет называться "И Грант Делрей Тоже Придурок".
Он рассмеялся и мы еще больше замедлили шаг. Мы дошли до фойе. Он сказал:
– Могу ли я угостить тебя обедом или ты – одна из тех девушек, которые живут на огурцах или поп-корне без масла?
– Ты хочешь, чтобы я тебе сказала, или ты предпочтешь прочитать об этом в книге Лорны?
Он склонил голову и улыбнулся.
– На самом деле это один из фактов, которые я уже знаю. Ты говоришь, что ты вегетарианка, но жульничаешь.
– Ты знаешь об этом? – я не смогла скрыть счастье в голосе.– Отлично, я до смерти хочу чизбургер. С беконом.
Он снова рассмеялся.
– Хорошо, это свидание, – он взглянул назад на Бао-Джи и должно быть рассудил, что его навыки телохранителя оставляют желать лучшего. – На парковке собирается толпа. Отец может попросить больничную охрану помочь тебе добраться до машины, или ты можешь поехать со мной. Я припарковался около служебного входа.
Я пыталась создать видимость того, что действительно взвешивала за и против, прежде чем сказать:
– Я поеду с тобой, – я обернулась в Бао-Джи. – Пожалуйста, вы можете подъехать к выходу, как будто ожидаете меня? Это должно задержать поклонников, пока я не уеду.
Это было не только мерой сдерживания толпы, но еще и означало, что я буду одна с Грантом.
Я сделала шаг ближе к Бао-Джи и прошептала:
– Не говорите Марен об этом и получите большие чаевые.
Несколько минут спустя мы с Грантом залезли в его темно-зеленый ягуар и поехали в ресторан на берегу океана с отдельными комнатами. Из нашей комнаты открывался прекрасный вид на пляж, но я едва ли посмотрела на него. Песок и волны не были так привлекательны, как небесно-голубые глаза. Не смотря на то, что я действительно хотела чизбургер, я заказала салат из пасты с артишоками, потому что я боялась что официант расскажет таблоидам, что я ела мясо. Грант изменил свой заказ на чизбергер с беконом, чтобы поменяться когда официант уйдет. Правда, он был таким хорошим парнем.
Не смотря на это, и на его вышеупомянутую красоту, я не бросилась на него за обедом. Я даже не использовала на нем наставления из журнала "Семнадцать". Я могла бы признать, что много улыбалась и может быть я не могла отвести от него глаз, но я не флиртовала. Это было бессмысленно.
Я не могла ему сказать, кто я на самом деле, и если я начала бы ему нравиться, он мог бы показаться где-то, где была бы настоящая Кари. Это был бы действительно плохой конец моей высокооплачиваемой работы, не упоминая того, что я меня была возможность встретиться с отцом. Кроме этого, Грант знал человека, который писал книгу о Кари, и не смотря на то, что сейчас он смеялся и шутил, он возможно не считал, что врать целой больнице больных детей или получать деньги за обман – красивые поступки. Я не хотела, чтобы Лорна написала главу с заголовком "Алексия, незаконнорожденная сестра и дублёр Кари Кингсли.
Во время паузы в беседе он посмотрел на меня, его глаза открыто оценивали меня, и сказал:
– Я не могу поверить в то, насколько ты милая. Скажи мне еще раз, почему ты отказалась от благотворительного концерта для больницы?
Я была рада, что Кари рассказала мне ответ на этот вопрос.
– Ну, знаешь, у меня сейчас нет лишних денег. Я не могу позволить себе новый наряд, хореографа, подтанцовку – моё появление стоит дорого.
– Ты могла бы придти в джинсах и футболке и все было бы всё равно, – он вытянул руку, как будто демонстрируя доказательство. – Ты же не платила визажисту и парикмахеру, чтобы одеться сегодня с утра? Ты красива такая, какая есть.
Я бы ответила ему, и уверена, что сказала бы что-то соответствующее случаю, но я была слишком занята тем, что краснела и улыбалась как дурочка.
А потом пришел официант, чтобы наполнить наши стаканы и спросить, всё ли в порядке
О да. Все было гораздо лучше, чем в порядке. Самый крутой парень в мире сказал, что я красивая.
Обед прошел слишком быстро, потом Грант заплатил и спросил, где меня высадить. Я сказала ему, что мне нужно в дом моей ассистентки. Когда мы шли по ресторану, все вокруг останавливались и пялились. На несколько секунд я действительно почувствовала себя звездой, идущей рядом с Грантом Делреем. И я не просто шла, а скользила. Всё дело было в настроении, поняла я, тебе ничего другого не остается, когда чувствуешь себя подобным образом.
Как только мы вышли из ресторана, я увидела папарацци. Двое мужчин с огромными камерами стояли за дверью вместе с дюжиной людей, которые праздно шатались вокруг. Как они нас нашли?
Глупый вопрос. Столько людей видели, как мы вошли вместе. Любой из них мог кому-то позвонить. Почему я не подумала об этом прежде, чем согласилась пообедать?
Кари дала мне строгие указания или улыбаться или не обращать внимание на камеру.
– Не хмурься, – сказала Кари. – Журналы обожают ставить хмурые фотографии, когда пишут о тебе ужасные заголовки.
Поэтому я улыбнулась и сказала себе, что мне нельзя вырвать камеры у них из рук и стукнуть их друг о друга, как кимвал(ударный инструмент, состоявший из двух металлических чаш). Когда диафрагма разошлась, оди мужчина спросил:
– Вы встречаетесь?
Да, чтож, из этого выйдет интересная история, правда? Марен убьет меня. А Кари убьет меня два раза.
Грант покачал головой, как будто это был дурацкий вопрос.
– Нет. Мы просто разговаривали о том, чтобы спеть дуэтом и пожертвовать прибыль на нужды Детской больницы Сан Рид. Это будет здорово, и мы действительно хотели бы, чтобы вы написали об этом для наших поклонников.
Потом Грант взял меня под руку, вероятно, потому что я стояла, как громом пораженная. Он отбуксировал меня остаток пути по через парковку к его Ягуару.
Когда мы оба сидели внутри и я достаточно успокоилась, чтобы заговорить, то сказала:
– Мы будем петь дуэтом? Откуда это взялось?
Он включил зажигание и выехал с парковки.
– Тебе очевидно нужно многое узнать о папарацци. Самый лучший способ, чтобы репортеры не использовали твою историю – это сказать им, что ты хочешь, чтобы они об этом написали. Они не хотят рекламировать твою последнюю работу. Это есть у всех. Они хотят скандала, – он посмотрел через плечо туда, где фотографы залезали в свои машины. – Мой менеджер рассказал всем новостям о благотворительном концерте для больницы и целая одна газета напечатала трехдюймовую фотографию и заметку в разделе развлечений. Это всё.
– Ох, – сказала я и почувствовала небольшое облегчение. Может быть, эти фотографии все же не везде появятся.
Грант выехал с парковки на улицу.
– Конечно, это не значит, что нам не стоит петь дуэтом. На самом деле, это гениальная идея, – он оторвал взгляд от дороги и посмотрел на меня. – Ты хочешь помочь детишкам, и это не будет стоит тебе ничего, только немного времени. Мы можем спеть с моей группой. Что думаешь?
Я подумала, что сделала огромную тактическую ошибку. Я не могла петь с ним дуэтом. Мой голос был совершенно не похож на голос Кари. Она могла брать ноты, о которых я не могла и мечтать.
– Я уже отстаю от графика со следующим альбомом, – сказала я.
Он снова переключил внимание на дорогу.
– Не обязательно в скором времени, просто когда-нибудь. Подумай об этом. Замечай песни, которые подошли бы, и я буду делать то же самое, ладно?
Что я могла на это ответить? Я не могла придумать способ отказать ему, чтобы не выглядеть так, как будто я что-то скрываю.
– Я поговорю об этом со своим менеджером, – сказала я.
Он что-то еще говорил по дороге к Марен, но я едва ли это слышала. Мой мозг все еще был зациклен на дуэте. Как, ради всего святого, я собиралась рассказать об этом и о папарацци Марен и Кари? Уволят ли они меня? Кари сделала это с Лорной после того, как та поставила её в неловкую ситуацию. Был ли способ, чтобы утаить это от них до тринадцатого мая, когда я встречусь с отцом? Оставалось почти полтора месяца.
Когда мы остановились перед домом Марен, я все еще производила эти вычисления в уме. Грант переключил передачу на "остановку", но не выключил зажигание.
– Могу я задать тебе вопрос?
Я схватила ручку двери.
– Конечно.
– Ты все еще с Майклом Янгом?
– Нет, – сказала я, и потом поняла, что он действительно спрашивает, он собирается пригласить меня на свидание, и я не могла сказать да, хотя я с удовольствием увидела бы его снова. Это было слишком опасно. – Я имею в виду, что у нас перерыв в отношениях, но мы всё ещё вместе.
– У вас перерыв? – спросил он.
– Да.
– То есть тебе можно встречаться с другими людьми во время перерыва?
– Гм, нет, – как только я это сказала, то вспомнила, что Грант видел меня прошлым вечером со Стефано. – Кроме профессиональных интересов, как прошлым вечером.
Он кивнул.
– Тогда ты можешь дать мне свой номер? Исключительно для профессионального использования. Мне нужно будет связаться с тобой, когда я узнаю больше о книге Лорны.
Он улыбнулся мне и не смотря на то, что я не могла поощрять его, у меня по спине побежали мурашки. Грант Делрей хотел номер моего телефона. Я дала ему номер, вышла из машины, и проплыла как Кари Кингсли по ступенькам дома Марен.
Я открыла дверь и обнаружила, что Марен ждет меня в гостиной. Её руки были сложены на груди, а ноздри трепетали, как у дикого быка.
Она шагнула ко мне:
– Директор Детской Больницы Сан Рид позвонил мне, чтобы выразить благодарности. Пациенты были в восторге от твоего визита.
– Это маленькие больные дети... – начала я, но она не дала мне закончить.
– Это было глупо! – закричала она, наклоняясь до тех пор, пока она не оказалась в шести дюймах от моего лица. Потом она испустила поток проклятий, от которых засмущались бы даже мальчики, зависающие в раздевалке.
– Ты не выходишь в люди и не притворяешься Кари, если я не разрешаю. Ты не можешь использовать её имя каждый раз, когда думаешь, что весело будет поиграть в звезду. Одна ошибка – и ты разрушишь всё, над чем мы работали. Ты понимаешь? Да?
Я кивнула.
Она сделала шаг назад, внезапно снова успокоившись.
– Если ты правильно сыграешь, то отправишься домой с хорошей суммой денег. Если не справишься, то я буду отрицать, что когда-либо тебя видела, и ты поедешь в Западную Вирджинию автостопом. Ты поняла?
Да, я поняла. Все её разговоры о том, чтобы осчастливить фанатов визитами Кари были неправдой. Она наняла меня из-за денег, которые я могла принести, и всё.
Она посмотрела на меня с вызовом.
– Поскольку ты очевидно чувствуешь себя готовой к роли Кари, то не будешь возражать против того, что я добавила несколько событий в твой календарь на следующую неделю.
Я знала, что она ожидала протестов, но я не стала возражать. Я была готова.
***
На следующий день мы полетели в Сан-Антонио, едва ли разговаривая друг с другом. Я не рассказала её о фотографиях и папарацци или о том, о чем я разговаривала с Грантом. Я не хотела давать ей новых причин, чтобы кричать на меня, потому что если бы она это сделала, я бы сразу же уволилась. И я не хотела увольняться.
У меня оставалось шесть недель до встречи с отцом. И, должна признать, мне нравилось внимание, которое я получала в качестве знаменитости.
Но я еще хотела помочь Кари. Воспоминания о том, как она теряет самообладание, скользит на пол, услышав, что Лорна планирует рассказать о её долгах по азартным играм... я никогда раньше не видела, чтобы кто-то так сильно расстраивался.
Когда я расположилась в отеле Сан-Антонио, я написала Кари длинное сообщение, в котором говорила, что я волнуюсь о ней. Я добавила ссылки о группах поддержки игроков. Я наполовину ожидала, что она разозлится из-за того, что я это предложила, но она написала в ответ:
– Не переживай из-за этого. Это просто деньги.
Это просто деньги. Каково было бы иметь такую позицию? Деньги для меня никогда не были "просто деньгами". Это было время, усилия, возможности, принятие и власть. На них были напечатаны не лица Джорджа Вашингтона и Абраама Линкольна, а лица моей мамы, склоненное над кухонным столом, когда она оплачивала счета.
Мы с Кари продолжили переписываться. Марен уже сказала ей, что я ездила в больницу, и она написала: "Спасибо. Теперь эти люди из больницы перестанут думать, что я совсем бессердечная."
После этого я стала еще сильнее злиться на Марен за то, что она накричала на меня. Кари была рада, что я это сделала.
Я не сообщила ей о папарацци и предложении дуэта, но сказала ей о том, что Грант узнает побольше о книге Лорны, от чего она так обрадовалась, что позвонила, чтобы услышать подробности.
– Дай мне знать, когда будут новости от него, – сказала она. – Мой адвокат говорит, что чем больше у нас будет информации о книге, тем проще будет остановить это прежде, чем оно пойдет в печать.
– Я буду держать тебя в курсе, – сказала я.
Она сочувствующе вздохнула:
– Мне жаль, что тебе приходится иметь дело с Грантом. Я знаю, какой он придурок.
Я без усилий могла представить себе квадратный подбородок Гранта и его безупречные черты лица... глубокий звук его смеха.
– Он на самом деле не так уж плох.
Она помедлила, потом сказала
– О-о-ох, – заставив это слово звучать так, словно оно поднялось на гору. – Ну, между нами никогда ничего не может быть, поэтому ты не можешь поощрять его.
– Я знаю. Я сказала ему, что у нас с Майклом перерыв в отношениях.
– Правильно, – сказала она. – И я надеюсь, что наш перерыв скоро закончится. Майкл вчера прислал мне три сотни роз. Разве это не романтично? Он скоро придет.
– Мои поздравления, – сказала я.Однако, я не смогла заставить себя изобразить энтузиазм. Я гадала, что подумает Грант, когда таблоиды сообщат, что Кари и Майкл снова вместе.
***
Марен хотела, чтобы я представила несколько песен на Родео-шоу в Сан-Антонио, но не поехала со мной. Кто-то из обслуживающего персонала должен был забрать меня и мою группу, помочь мне с самым необходимым и вернуть нас обратно в отель. Никто не видел Марен. Если бы меня поймали, я знала, что она будет отрицать любое участие в этой схеме.
Я отлично чувствовала себя пока одевалась, пока меня красили и брызгали блестками волосы. Я даже была уверена в себе. Но когда я увидела сцену и аудиторию, я застыла. Я почти готова была сбежать. Я ожидала сотен людей, но на трибунах сидели почти три тысячи.
Как я могла выйти и солгать всем этим людям о том, кто я? Что, если что-нибудь пойдет не так и я не смогу провернуть это? Я провела много времени, репетируя танцы, но что если я забуду слова и кто-нибудь поймет, что я пою под фонограмму? Они прогонят меня со сцены?
Марен заверила меня, что я буду участвовать только в маленьких концертах вместо Кари, и в ожидании выхода я позвонила ей, чтобы обсудить с ней определение слова "маленький". Она провела следующие пять минут, рассказывая мне зажигательную речь о том, что я как Санта Клаус в торговом центре, который разговаривает с детьми на Рождество. Не важно, что Санта – не настоящий. Дети счастливы от встречи с ним. Я хотела бы лишить людей Санты? Вот что я сделаю, если не выйду на сцену.
Мне было интересно, тащили ли хоть раз Санту из торгового центра в наручниках и предъявляли обвинение в подлоге, но я не спросила.
У меня дрожали ноги, когда я шла на сцену, и мне пришлось заставить себя продолжать двигаться.Толпа, однако, закричала прежде, чем началась музыка. Каждое лицо, которое я видела, лучилось возбуждением. Их обожание что-то разбудило во мне – адреналин, энергию, надежду. Я напряженно, но без ошибок исполнила первую песню. Я перепутала движение во время второй песни, но, казалось, никто не заметил. Я им нравилась, даже не смотря на то, что я была не совершенна. Потом я расслабилась и начала получать удовольствие от того, что была в центре внимания. Я добавила размаха в свои движения. Я работала на камеры, махала волосами пока блестки не посыпались на сцену. Казалось, что туда зашла фея. Я закончила последнюю песню, потеряв дыхание и с бьющимся сердцем– и мне было жаль, что концерт закончился. Каждый хлопок был для меня как признание в любви.
На следующий день мы полетели во Флориду на Фестиваль Клубники и еще один маленький концерт. Я пыталась объяснить Марен, что это нельзя назвать "маленьким концертом" если количество пришедших людей могли бы устроить революцию в какой-нибудь стране третьего мира. После чего она закатила глаза и стала называть это "короткими концертами".
Я умирала от желания рассказать Логи о том, что познакомилась с Грантом, но не могла этого сделать. Наши телефонные беседы по большей части состояли из того, что она посвящала меня в детали школьной драмы, а я придумывала истории о тусовках на пляже.
– Большую часть времени я покрыта песком, – говорила я ей.
Однако, это был не песок, а блёстки. Они пробрались в мои чемоданы, обычную одежду и простыни на кровати отеля. Тогда я действительно поняла, что не всё то золото, что блестит. Иногда это мелкие надоедливые золотистые квадратики, которые колются.
После Флориды я поехала в Денвер, чтобы петь под фонограмму на национальной арене перед хоккейной игрой. Во время полета обратно в Калифорнию в четверг, я чувствовала себя так, словно жила на нервах и адреналине всю неделю.
В поездке я позвонила маме насчет Ларри.
– Бабуля говорит, что ты встречаешься с ним, потому что думаешь, что мне нужен отец.
Мама неодобрительно хмыкнула.
– Это только потому, что бабуля не может себе вообразить других причин, по которым я с ним встречаюсь.
– Ну, в её словах есть смысл.
– Ларри – очень вдумчивый мужчина, – сказала мама. – И он надежный.
Она больше ничего не добавила в список, и предположила, что это все его хорошие качества.
– У тебя же с ним всё не серьезно, да?
– Он хочет серьезных отношений, а я еще не решила, – сказала она.
– Ну, тогда просто не принимай решений, пока я не вернусь домой, ладно?
– Хорошо, – сказала она. – Тогда не задерживайся надолго.
Мне это утверждение казалось страшноватым даже после того, как я повесила трубку.
