Текст книги "Моя двойная жизнь (ЛП)"

Автор книги: Джанетт Реллисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 8

Я стояла там дольше, чем стоило. Держу пари, настоящие звезды не прячутся в кладовках, полных коробками с соломинками, но мне нужно было время, чтобы обдумать всё, что сказал Грант. Выйдя наружу, я попросила Николая проводить меня к лимузину.

Вместо того, чтобы поехать обратно в дом Марен, я сказала водителю ехать ко мне домой – в дом Кари. Мне нужно было поговорить с ней.

Код на воротах не вызвал у меня затруднений. Его было легко запомнить после того раза, когда мы подвезли её из аэропорта. 1111. Я подумала, что это как будто "я – номер один", повторенное четыре раза.

Когда Николай проводил до двери, я попала в неловкое положение. Я волновалась, что она буде закрыта и мне придется придумать, что я потеряла ключи, и Николаю поэтому придется обойти дом, чтобы поискать открытые окна. Мой мозг уже представлял, как Кари звонит в полицию и говорит, что в её дом вломились грабители, и я воображала сцену в полицейском участке, когда полиция – и пресса – поймут, что я была на открытии клуба, притворяясь Кари Кингсли.

Как будут выглядеть мои снимки в платье гладиатора?

Но дверь распахнулась. Я не хотела, чтобы Кари испугалась от звука открывающейся двери, поэтому, войдя, я прокричала: "Эй, я вернулась из клуба!". Это – на случай, если Николай меня слышал – было похоже на то, что могла бы сказать Кари, если бы она была одной их тех, кто разговаривал со своими кошками.

Я плотно закрыла дверь, потом прислонилась к ней, ожидая, что появится Кари. Пока я ждала, я решила осмотреться. В моем доме вы бы зашли сразу в гостиную, откуда было видно кухню и коридор, который вел к трем маленьким спальням, которые составляли остальной дом. У Кари была прихожая размером с мою гостиную, но за ней ничего не было видно. Все, что можно было увидеть -это огромная черно-белая фотография Кари в ковбойской шляпе, сидящей на пшеничном поле. На неё даже были направлены небольшие прожекторы.

Каменная плитка расстилалась передо мной, а с каждый стороны стояли парные антикварные сундуки. На одном из них была лампа и шелковое растение. На другом была декоративная чаша, полная шикарных черных и белых шариков.

Через минуту появилась Кари. Она была одета в огромную футбольную майку, которая должно быть служила пижамой, и несла хот-дог. Она склонила голову на сторону, увидев меня:

– Что ты здесь делаешь?

Я показала на сосиску.

– Что ты с этим делаешь? Я думала, ты вегетарианка.

Она посмотрела на еду в своей руке.

–Ах, это. Иногда, когда мне плохо, я ем удобную еду. Кроме того, это вряд ли можно назвать мясом. Там одни консерванты и нитраты.

Я сделала шаг к ней, все еще держа палец.

– Я не ела закуски из кокоса и креветок в клубе, а ты здесь ешь хот-дог?

– Оставь свои нравоучения и расскажи как всё прошло, – она одарила меня дразнящей улыбкой. – Особенно со Стефано. Ты его поцеловала?

Я сложила руки:

– Стефано ушел из клуба после того, как я танцевала с другим парнем.

Кари откусила сосиску и покачала головой.

– Что ж, ты удачно от него избавилась. Я ненавижу ревнивых парней. Это с Майклом та же проблема, он слишком требовательный, знаешь? Я имею в виду, что мой парень должен понимать, что я буду улыбаться и флиртовать с другими людьми. Это просто бизнес. Парень должен с этим мириться, а не мстить, ходя по вечеринкам с маленькой старлеткой из Главной Больницы.

– Я танцевала с Грантом Делреем. Ты не хочешь мне рассказать, почему он тебя ненавидит?

– Грант Делрей? – она со стуком положила свой хот-дог на антикварный ящик. – Он там был?

–Да. У нас была интересная беседа. По большей части интересная, потому что я не знала, о чем он говорит.

Кари перебила меня.

– Его там не должно быть. Я ясно дала всем понять, что никогда не хочу быть в том же месте, где и этот эгоистичный, лицемерный подхалим. Я сейчас же позвоню Марен насчет этого, это абсолютно...

– Он сказал что кто-то по имени Лорна Бек пишет книгу откровений о тебе.

Кари не говорила. Она испустила резкое "Не-е-е-ет!", подобрала лампу и кинула её в стену. Она разбилась и маленькие кусочки разлетелись по плитке, вращаясь и наконец останавливаясь.

Сколько она стоила? По меньшей мере двести долларов. Я не могла с собой ничего поделать, я подумала о вещах, которые можно купить на двести долларов. Сухие завтраки на год? Шесть месяцев оплаты за мобильный? Дюжина футболок? Одна разбитая лампа.

Кари провела рукой по волосам и сделала глубокий тяжелый вдох.

– Она не может этого сделать. Она подписала соглашение о неразглашении. Я засужу её. Я засужу её издателя, и я засужу все магазины, в которых будет эта книга.

Вот что ожидал увидеть Грант, поняла я. Он подумал, что я выйду из себя, как Кари. Может быть, она бросила бы коробки с соломинками в стену и они бы осыпали их двоих дождем как конфетти. Я была рада, что я была там вместо неё.

– Так насчет долгов по азартным играм это правда?

Кари приложила руку ко рту, и, плача, скользнула на пол. Она не ответила мне.

Я позвонила Марен. Я больше не знала, что делать. Потом я села на пол рядом с Кари. Я не могла видеть её такой, такой хрупкой и уязвленной, её стиль и уверенность пропали. Настоящая сестра знала бы, что делать в такой ситуации, но мне ничего не приходило в голову.

Я подвинулась к неё ближе, почти касаясь её, потом неловко похлопала её по руке.

– Всё будет хорошо. Это не может быть так уж плохо.

Кари прижала руку к глазам.

– У Лорны всё будет очень плохо, и Грант возможно будет раздавать экземпляры книги на концертах.

Я подумала о Гранте, о том, как он взял меня за руку и повел на танцпол, и как моё сердце постоянно переворачивалось в груди, что я почти не могла танцевать. Я вспомнила его голубые глаза, холодные от возмущения, смотрящие на меня в кладовке, и выражение его лица, когда он ушел. Я хотела ненавидеть его за Кари, но возможно его голубые глаза слишком ярко впечатались в мою память, и единственное, что я смогла – это почувствовать некоторое разочарование от того, что я ему никогда не понравлюсь.

– Почему ты не ладишь с Грантом? И почему он вел себя так, как будто знает тебя, но не понял, что я – это не ты?

– Я никогда на самом деле не встречалась с ним, – сказала она, её голос срывался после плача. – Мы разговаривали через секретарей. Несколько месяцев назад, Грант устраивал благотворительный концерт для Детской Больницы Сан Ридж, и он хотел, чтобы я была одной из ведущих исполнителей. Поскольку концерт благотворительный, он хотел, чтобы я пела бесплатно.

Кари сделала судорожный вдох.

– Я отказалась. Меня постоянно просят участвовать в благотворительности, и я имею в виду каждый день. Я участвую в двух концертах в год бесплатно, и это всё. Я уже провела один в Калифорнии для приюта для бездомных животных и один в рамках борьбы с раком груди, и кроме того, сейчас мне действительно нужны деньги. Мне даже пришлось распустить много работников. Если я хочу начать репетиции и участвовать в концерте, мне должны заплатить. Мне нужно будет купить костюм, нанять хореографа, чтобы придумать что-то новое, заплатить подтанцовке, визажисту, парикмахеру, моя внешность стоит дорого. Я сказала ему уменьшенную цену за маленький концерт.

Поэтому она не нравилась Гранту? Потому что она не стала участвовать в концерте бесплатно? Моё мнение о гранте ухудшилось. Что такое со звездами, что они всегда хотят получить то, что хотят?

– Я думала, что всё закончилось, – сказала Кари. – но через несколько недель Лорна, которая всё еще была моей ассистенткой, дала номер моего сотового директору больницы, чтобы он мог мне позвонить, начать капать мне на мозги о том, как больные детишки хотят меня видеть, и просить меня появиться и спеть несколько песен.

– Я не могла поверить, что Лорна дала мой номер. Это было совершенно непрофессионально, и я уже сказала мне. Она поставила меня в плохую ситуацию, заставив меня снова отказать им. И мне пришлось сменить номер. Когда такие вещи перестают быть тайной, они всегда становятся достоянием общественности. Конечно, я её уволила.

– Поэтому Грант, мистер Выше и Умнее всех, поскольку он очевидно больше волнуется за больных детишек, чем я, устроил её на новую работу. Работу, где у неё очевидно было свободное время, чтобы написать книгу, в которой она обливает меня грязью, – её голос снова надломился. – Это убьет мои усилия – я веду переговоры в магазинами насчет коллекции одежды, и мой агент работает над фильмом у Диснея, и Маттел хочет сделать куклу Кари Кингсли, потому что я такой хороший пример для подражания. Мои поклонники отвернутся от меня.

Она больше ничего не сказала. Она снова стала плакать.

– Не волнуйся насчет книги, – я снова похлопала её по руке, на этот раз менее неловко. – Сейчас всё меньше и меньше людей читают. Ну, если только книга не о школе волшебников или вампире-красавчике. Как эксперт по Кари Кингсли, я абсолютно уверена, что в твоей жизни нет ничего из того, о чем она пишет.

Она неискренне рассмеялась и положила голову на колени.

– Папарацци будут стаями на меня охотиться.

– Ты всегда сможешь перекрасить волосы в каштановый и поехать к моей семье в Восточную Вирджинию. Папарацци никогда тебя не найдут. Мы можем быть принцем и нищим.

– Что значит принцем и нищим?

– Видишь? – сказала я. – Ты только что доказала моё утверждение. Никто больше не читает.

Она подняла голову.

– Ах, ты имеешь в виду книгу Марка Твена. Сейчас я вспомнила. Когда вся жизнь прошла у меня перед глазами, я вспомнила её с уроков английского в восьмом классе.

– Жизнь проносится перед глазами только когда ты умираешь, – сказала я.

– Ох, когда ты обнаруживаешь, что кто-то пишет о тебе книгу откровений, самое плохое проносится у тебя перед глазами, – она испустила стон и положила голову на руки.

Я обхватила её рукой, приобняв. В ту секунду я как никогда почувствовала, что она моя сестра, только я казалась старшей, а не младшей.

Марен пришла вскоре после этого. Она взглянула на разбитую лампу, потом помогла Кари встать на ноги и обхватила рукой её за плечи. Её голос, обычно бывший деловым и оживленным, сейчас был утешительным.

– Все хорошо. Я поговорю с твоим адвокатом и мы об этом позаботимся, – она успокаивающе похлопала Кари по руке. – Ты не должна иметь дело с такими людьми, как Лорна и Грант. Оставь это мне.

Мне она сказала:

– Я позвонила твоему водителю. Он отвезет тебя ко мне домой.

Потом они ушли из прихожей, оставив меня там. В эту минуту до меня дошел смысл сказанного Кари. Если до прессы дойдет слух о книге Лорны, и они начнут охотиться за ней, она очень легко смогут обнаружить меня.

*

Когда Марен вернулась в дом несколько часов спустя, я сидела на кухне и искала информацию об зависимости от азартных игр на своем компьютере. Она взглянула на экран, бросила ключи на стол и вздохнула.

– У Кари пристрастие к азартным играм? – спросила я.

– Нет, не зависимость, просто она любит поиграть в карты и иногда не совсем удачно. Однако, она берет ответственность за свои долги и выплачивает их.

Я переключилась между страницами.

– Я не спрашиваю об официальной версии, я спрашиваю есть ли у Кари проблемы.

– Всё, что тебе нужно знать – это официальная версия.

Я указала рукой на экран, как на доказательство.

– Это серьезно. Кари нужна помощь. Ей нужно лечение.

Марен рассмеялась и отвернулась от меня, подходя к шкафу, чтобы вынуть стакан. Налив себе выпить, она сказала:

– Видишь ли, это проблема с заявлениями Лорны. Ты можешь сказать обычному человеку, что Кари Кингсли должна четыреста восемьдесят тысяч долларов казино и единственное предположение, которое он сделает, это то, что у Кари зависимость. Люди не понимают, что для богатых людей обычное дело выкинуть пять-десять тысяч долларов за ночь развлечение.

– Даже если они уже потеряли сотни тысяч?

Марен прислонилась к стойке, её красная помада была такой же яркой как и утром.

– Я знаю звёзд, которые тратят столько каждый год на поездку в Канны. И, честно говоря, Кари должна больше этого по кредитным картам. Её любимое времяпрепровождение – поход по магазинам, – Марен медленно побултыхала жидкостью в стакане. – Но теперь, когда я стала её управляющим, мы это изменим. Я установила ей строгий бюджет, она продает Ламборджини, который она едва ли когда-нибудь водит, и больше никакой одежды или покупок или азартных игр, пока она не выплатит долги.

Она сделала глоток, поставила стакан на стол и провела пальцами сквозь волосы.

– Настоящая проблема Кари в том, что она затягивает выпуск нового альбома. Она записывает песню и потом решает, что она ей не нравится. Но когда выйдет новый альбом, у неё не будет проблем с выплатой долгов. До тех пор, ты будешь появляться на публике, а она сосредоточится на пении. Пока она может делать платежи по долгам, казино не будут разглашать, сколько она должна.

Марен пошла в спальню, скидывая по дороге туфли, но нагнулась, чтобы поднять их. Она никогда не оставляла туфли в беспорядке.

– Что насчет Лорны? – крикнула я ей вслед. – Есть способ остановить её?

– Я завтра подумаю об этом, – сказала она. – Лорна подписала соглашение о неразглашении, поэтому мы выиграем в суде. Но иногда бывает проблема в том, что когда ты грозишь подать в суд на издателя, они видят в этом бесплатную рекламу. Это как подбрасывать дрова в огонь. Ничто так не помогает продать книгу, как скандал, – она обернулась и несколько секунд изучала меня. Когда она снова заговорила, её голос был нетерпеливым. – Но тебе не нужно волноваться о Кари или интересоваться её жизнью. Твоя работа быть ей, когда нужно. Это всё. И никогда больше не езди в дом Кари, если я не разрешу. Если ты обнаружишь еще что-то, что ей нужно знать, сначала скажи мне. Понятно?

Её выговор был мне неприятен.

– Хорошо.

Но после её ухода я продолжила читать о пристрастии к азартным играм. Прогноз для тех, кто не обращался за помощью, казался суровым. Они сталкивались с финансовым крахом, отчуждением родственников, с безнадежностью и отчаянием. Многие из них оказывались в тюрьме или совершали самоубийство.

Но опять же, может быть, Марен была права и я беспокоилась по пустякам. Может быть четыреста восемьдесят тысяч долларов были не большой проблемой для человека, который покупал туфли по восемьсот долларов и разбивал лампы, когда злился.

Изображение стекла, рассыпанного по полу, стояло у меня перед глазами и беспокоило меня. Может быть, потому что это напомнило мне о том, как я толкнула книги на пол в библиотеке или о том, как я поругалась с матерью. Потому что кроме привычек, любви к лошадям и слабости к миндальным конфетам, у нас был одинаковый характер.

Увидев это в Кари, я поняла в первый раз, что мне не нравилось это в себе самой.

Я нашла в интернете Детскую Больнице Сан Рид. У них уже был благотворительный концерт. Дюжины фотографий этого события украшали их сайт. Я обнаружила, что слишком долго смотрю на фотографии Гранта. Они не давали представления о нём. Они не могли поймать энергию его движений или то, как его глаза смотрели тебе в душу. Потом я заметила фотографии детей. Там была девочка не старше десяти лет, совершенно лысая, но она улыбалась. Я сомневалась, что смогла бы так улыбаться после химиотерапии. Я смотрела на лица, и мое сердце сжималось сильнее каждый раз, когда я смотрела в чьи-то глаза.

Как могла Кари отказать им?

Как она могла получать такие просьбы каждый день и не сойти с ума от горя?

Я наконец-то выключила компьютер и пошла в кровать, но лица стояли передо мной еще долго после того, как я закрыла глаза.

*

Я рано проснулась на следующее утро благодаря утреннему звонку от бабули. Она не понимала трехчасовой разницы, или ей было всё равно.

– Ты все еще спишь? – спросила она после того как я прокаркала приветствие. – Уже почти обед.

– В Калифорнии восемь утра, – это был единственный день, когда Марен разрешила мне поспать, потому что я была в клубе допоздна, и конечно бабуле надо было позвонить.

– Я тебе скажу сколько сейчас времени. Пришло время тебе поехать домой, – она понизила голос. – Escuchame. – Слушай меня. – Твоя мама вчера ходила на свидание с Ларри. Тебе нужно знать об этом.

Я легла обратно в кровать и положила телефон рядом с лицом.

– Почему мне надо знать об этом?

– Потому что это уже второй раз за неделю, – сказала она. – Он водил её к себе домой в среду посмотреть телевизор.

Телевизор. Он действительно знал как поразить девушку.

– Что ты предлагаешь мне с этим сделать? – спросила я.

Голос бабули стал жестким.

– Единственная причина, по которой она заводит с ним серьезные отношения, это то, что она думает, что тебе нужен отец. Ты так изголодалась по нему, что сбежала в Калифорнию и только небеса знают, каких еще глупостей ты наделаешь в попытках заставить кого-то, кто никогда этого не заслуживал, заметить тебя.

– Что? – внезапно спросила я, стряхнув остатки сна. – Мама сказала тебе это всё?

– Мы с твоей матерью обсуждаем тебя. Это не сплетни, потому что мы любим тебя. Твоя мать думает, что он разобьет тебе сердце так же, как разбил её, и она хочет здоровый пример мужского поведения в твоей жизни, чтобы ты поумнела и приехала обратно домой. Если ты сейчас вернешься, мы можем избежать горя. Тебе не надо будет встречаться с Алексом Кингсли, и я не увижу, как моя дочь выходит замуж за человека, кторый за ужином без перерыва говорит о налогах.

– Хорошо. Я поговорю с ней об этом.

– У меня немного осталось лет на этой земле, Лекси. Не заставляй меня проводить их с Ларри.

– Я сказала, что поговорю с ней.

– Ты собираешься в колледж через несколько месяцев, поэтому для чего тебе нужен мужской пример?

– Хорошо, бабуля. Мне надо идти. До свидания, – я повесила трубку и долго смотрела в потолок.

Я не думала, что мама на самом деле выйдет замуж за Ларри только для того, чтобы дать мне отца, но это не значило, что она не выйдет за него по другим причинам. Может быть, если твоя дочь-подросток знакомится со своим богатым и известным отцом, ты хочешь знать, что у тебя есть надежный и успешный мужчина.

Я вытащила себя из кровати и пошла на кухню завтракать. Звонить маме не было смысла. Она была на работе.

Марен ушла. Она оставила нарезанный грейпфрут на столе и записку, в которой говорилось, что она пошла к адвокату Кари. Я не проигнорировала грейпфрут и сделала себе тост. Она так же оставила мне инструкции репетировать танцы, но поскольку была суббота и Жаклин даже не было в танцевальной студии, я проигнорировала и это. У меня были другие планы на утро.

Я пошла в кабинет Марен. На прошлой неделе, когда я подписывала фотографии Кари для поклонников, я заметила полную коробку последних дисков Кари. Я взяла около тридцати и засунула их в сумочку.

Потом я позвонила своему водителю и попросила его забрать меня через сорок пять минут. Марен никогда не говорила, что я не могу выходить из дома. Она просто сказала, что я не могу ездить домой к Кари. Я приняла душ, пытаясь вымыть блестки из волос, потом оделась и сделала прическу и макияж, как меня учили, оттеняя нос, чтобы он казался острее, нанося жирную подводку для глаз и много теней на веки.

Не успела я закончить, как пришел Бао-Джи. Я подумала по дороге в больницу, что мне стоит позвонить Кари, чтобы удостовериться, что она не была где-нибудь на людях, когда я показывалась где-нибудь еще, но я не стала этого делать. Я знала, что она долго не ложилась ночью и скорее всего всё еще спала. Кроме того, она бы не хотела, чтобы я посетила больницу, поскольку она была источником её последних проблем. Это был такой случай, когда я лучше попрошу прощения, чем разрешения.

Бао-Джи проводил меня в фойе больницы. Он не был телохранителем, но я не осмелилась попросить Николая. Настоящие телохранители задают много вопросов о безопасности и имеют склонность не одобрять случайные визиты в случайные места. Если бы я позвонила ему, я знала, что он рассказал бы Марен, что я делаю.

Администратор беспокойно посмотрела на меня, но когда я попросила, она взяла телефон и позвонила директору.

Вскоре после этого он прошел по коридору. Он был загорелым мужчиной с копной волос на голове и улыбкой политика. Он осмотрел меня с ног до головы с удивлением. Самым странным в том, чтобы быть Кари было то, как часто и неприкрыто люди пялились на меня. Я больше не сливалась с толпой. Даже не оборачиваясь, я знала, что привлекла внимание всего фойе.

Он потянул руку и потряс мою в крепком рукопожатии.

– Так рад познакомиться с вами, мисс Кингсли. Что привело вас сюда?

– Мне так жаль, что я не смогла принять участие в концерте, и я подумала, что могла бы встретиться с детьми.

Его челюсть слегка упала, но после того, как шок спал, он согласился проводить меня. Я встретилась примерно с двадцатью пятью детьми в то утро. Мальчик после операции на бедре из-за церебрального паралича. Девочка, лечащаяся от ожогов третьей степени. Слишком много детей, проходящих химотерапию.

Я села на кровать и поговорила с несколькими из них. Я ходила с мальчиком, пока медсестра толкала его инвалидную коляску. Каждый раз, когда я заходила в комнату, чье-нибудь лицо загоралось от возбуждения. Мать, навещавшая свою дочь заплакала, увидев меня.

– Вся наша семья любит вас, – сказала она. – Благослови вас Господь за то, что пришли.

Чувства вины и счастья наполняли меня в такие минуты. Люди не были бы так благодарны, если бы знали, что я притворщица, но разве это не стоило того, чтобы сделать их счастливыми? Разве им было бы лучше от того, что они продолжали бы думать, что Кари Кингсли -недоступная звезда, которой всё равно?

Каждый ребенок казался таким храбрым. Мои проблемы , беспокойство насчет денег, о том, что меня не любили в школе, о моем отце, казались мелкими по сравнению с этим.

Сидя в последней комнате и разговаривая с девочкой по имени Морган чувствуя, что стоило съесть что-то посущественнее тоста перед уходом, я услышала шум и подняла глаза.

В дверях стоял Грант Делрей.