Текст книги "Моя двойная жизнь (ЛП)"

Автор книги: Джанетт Реллисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глава 17

Полет был долгим, и он казался еще дольше от того, что люди в аэропорту смотрели на меня и перешептывались. Несколько людей подошли и попросили автограф.

– Я не Кари Кингсли, – сказала я им. – Я её сестра.

Я не объясняла блестки у меня в волосах. Я подумала, что они решат, что это семейная черта. Мы все блестели, как Каллены в Сумерках.

Странно, но они все равно хотели автограф.

– Это так круто, – сказал один. – Ты ездишь с ней в турне и встречаешься со звездами и все такое?

Тогда я поняла, что вернуться к жизни Алексии Гарсия может быть сложнее, чем просто перекрасить обратно волосы. Я не хотела посвящать их в свою жизнь, поэтому сказала:

– Иногда.

Во время полета я волновалась, что, возможно, бабуля не смогла сообщить маме номер рейса и мне придется ехать домой на такси, но когда я прибыла в аэропорт, мама стояла и ждала у ленты с багажом. Я увидела как тревожные морщинки прорезали её лицо, пока она искала меня в толпе, и потом её глаза широко открылись, когда она узнала меня. Она подбежала и обняла меня.

– У тебя такие длинные волосы, только посмотри на себя! Ты...

– В точности как Кари, я знаю.

– Я хотела сказать выглядишь старше, – она держала меня на расстоянии вытянутой руки, оглядывая с ног до головы. – И еще... я не знаю, как утонченная дама.

– Это из-за одежды.

Мы прошли несколько шагов, чтобы встать в стороне от толпы.

– Расскажи мне всё. Ты смогла встретиться с ним?

– Я встретилась с ним прямо перед отъездом. Он был действительно милым.

– Правда? – спросила она, но, казалось, она больше встревожена, чем обрадована. – Ты снова увидишь его?

Я пожала плечами.

– Он сказал, что позвонить мне, поэтому, надеюсь, что да.

– Он сказал, что позвонит тебе? – слова упали с её губ с недоверием и я поняла, о чем она думает. Он ей тоже говорил, что позвонит.

– Мама, он оставил твой телефон в кармане джинсов и случайно отправил их в стирку. У него не было другого способа связаться с тобой. И его менеджер не сказал ему о твоем звонке. Он не знал о твоей беременности.

Она несколько раз моргнула, как будто не знала, как отнестись к моим словам, как будто не могла осознать их. Годы, проведенные без отца, снова предстали передо мной и на этот раз я не была уверена в том, кому из нас хуже – мне или маме. Возможно, я не должна была говорить это, но я добавила:

– Почему ты снова не попыталась связаться с ним? Тебе не пришлось бы говорить мне, что он отверг нас. Почему ты по меньшей мере не попробовала?

Она оторвала от меня взгляд и с трудом сглотнула. Она смотрела на ленту с багажом несколько секунд и потом снова повернулась ко мне.

– Я всегда говорила себе, что скрывала от тебя правду, потому что не хотела, чтобы ты страдала, но когда я увидела как ты сейчас идешь и выглядишь так, как будто ты из Беверли Хиллз, я поняла, что есть еще причины. Я не могу соревноваться с ним, Лекси. Он может купить тебе всё, что угодно и отвезти куда угодно. Какой ребенок захочет жить с бедной, с трудом сводящей концы матерью, когда он может жить с богатым и знаменитым отцом? Ты – вся моя жизнь. Я не хотела, чтобы он пришел и забрал тебя

Её глаза наполнились слезами и я притянула её в объятия.

– Я бы не... – начала я, но не смогла договорить. "Я бы не бросила тебя из-за денег." Вплоть до поездки в Калифорнию я была зациклена на недостатке денег, на потрепанной одежде и маленьком доме. Я так хотела заработать кучу денег, став дублером Кари. Если бы мои отец и мать совместно заботились обо мне всё время, не было бы мне стыдно жить с матерью?

– Деньги не имеют значения, – сказала я. – Никто не любил меня так сильно, как ты. Этого ничто не изменит.

Она обняла меня крепче, положила голову мне на плечо и расплакалась.

*

На следующий день мама отвела меня в салон, чтобы перекрасить волосы обратно. Я почувствовала укол вины за то, что разрушаю шедевр Питера из Венгрии. Я была готова снова стать брюнеткой. Я решила, что хочу длинные волосы.

Я ожидала, что, когда мои волосы станут темными, я буду выглядеть так, как до Калифорнии. Меня не было всего два месяца. Но когда я взглянула в зеркало,я не увидела старую Алексию. Мама была права. Я казалась старше. Или может быть так случилось потому, что я чувствовала себя по-другому.

Весь день я находила блестки, разбросанные по дому. Они обнаруживались в ванной и на кухонном столе как подарки фей. Сейчас они меня не очень беспокоили. Я знала, что это не надолго.

Я провела большую часть воскресенья, сидя на нашем потрепанном шатком диване и рассказывая маме и бабуле, что произошло. Мне нравилось быть дома. Вместо того, чтобы стыдиться нашей тесной кухоньки и семейных фотографий, висевших в дешевых рамках на стенах, я обнаружила, что не хочу ничего менять. Было удобно и уютно, скромно и тепло, как мама и бабуля.

Единственный раз в своей жизни бабуле было интересно слушать, а не говорить. Ей понравилось, как я сказала Алексу Кингсли о том, что он мой отец, после того, как он прочитал мне лекцию о совести. Им обоим было жаль Кари. Маме было жалко Кари потому, что у неё была такая тяжелая жизнь, а бабушке было жалко Кари, потому что её жизнь была слишком лёгкой. Мама сказала, что будет упоминать её в молитвах. Бабушка предложила научить её испанскому.

Когда я рассмеялась, бабуля выпрямилась и сказала:

– И почему я не должна учить её испанскому? Если она твоя сестра, то она – часть нашей семьи. Она наполовину моя внучка.

Мне стало интересно, что бы подумала Кари о таком изменении состава семьи. И потом я подумала, знает ли она правду. Когда он ей расскажет? Будет ли она счастлива или в ужасе?

Еще я подумала, сказал ли мой отец обо мне Гранту. Насколько он будет расстроен, что я лгала ему о том, кто я? Попытается ли он связаться со мной, или будет рад тому, что я исчезла?

Зазвонил телефон. Мы с мамой посмотрели на него и переглянулись.

– Возьми, – сказала я маме.

Она не сдвинулась с места.

– Если это твой отец, то он звонить, чтобы поговорить с тобой, а не со мной. Ты возьми.

– Мама, он сказал, что хочет поговорить с тобой. Ты должна взять.

– Я не собираюсь отвечать.

Бабуля встала.

– Я возьму. У меня есть что сказать этому человеку.

Это заставило нас с мамой одновременно прыгнуть к телефону. Я первая добралась до него, ответив шепотом "Да?"

Это не был ни отец, ни Грант. Мужской голос, которого я не узнала, попросил маму. Через несколько секунд я поняла, что это адвокат отца. Он хотел узнать, как зовут маминого адвоката, как будто он у нас был. Что-то имеющее отношение к алиментам. Эта тема очевидно заставила маму смутиться, и она начала ходить по кухне, всё еще разговаривая. Повесив трубку, она сказала бабуле:

– Я не знаю, что с этим делать. Я вырастила дочь не потому, что думала, что однажды он мне заплатит.

– Не смотри дареному чеку в зубы, – сказала бабуля. – Тебе всё еще нужно отправить Лекси в колледж, – бабуля стряхнула нитку со своего платья. И если у нас останется достаточно, чтобы поехать в круиз, bueno. Кто сказал, что мы этого не заслужили?

Я ждала, что телефон снова зазвонит. И я знала, хотя она этого не говорила, что мама тоже ждала. Конечно, если адвокат отца сегодня позвонил, то отец тоже позвонит. Он позвонит, чтобы поговорить о деньгах с мамой или убедиться, что я хорошо добралась до дома. Что-нибудь.

В тот вечер пришла Лори. Ей понравились мои новые длинные волосы. Всё же, я не назвала ей имен. Это изменит то, как все ко мне относятся, и я всё еще привыкала к мысли о том, что они моя семья. Кроме того, это был не только мой секрет, но и моей матери, и, может быть, она не хотела, чтобы об этом узнал весь город.

– Так тебе лучше от того, что ты познакомилась с отцом? – спросила Лори. – Ты чувствуешь себя более цельной?

– Мне действительно лучше, – сказала я, но возможно потому, что это заставило меня понять, что я с самого начала была цельной. Знание о том, кто он, совсем не меняет того, кто я такая.

Лори приняла это замечание, как будто это было само собой разумеющееся, и, возможно, для неё так и было.

– Ты встретила симпатичных парней?

– Одного.

– И? – подсказала она.

– И теперь я вероятно не смогу ни с кем встречаться остаток жизни. Никто не сможет с ним сравниться.

Она наклонилась ко мне.

– Интересно. Какой он?

– Привлекательный, милый, талантливый. Он написал для меня песню, и когда он её пел... – я вздохнула. У меня не было слов, чтобы это описать. – У него самый красивый голос.

– Так ты поддерживаешь с ним связь?

Я покачала головой.

– Ничего не получилось бы. Мы из разных миров.

Она, должно быть, увидела, как мне больно было это произнести. Она сразу же переключилась в режим верной подруги.

– Не волнуйся. Я обещаю, что ты еще будешь встречаться с парнями, – она наклонилась и игриво взяла прядь моих волос. – Ты отлично выглядишь, прическа, макияж, и... я не знаю, ты просто излучаешь уверенность. Это так... я не могу понять, как.

Я могла. Это было так похоже на Кари Кингсли, но я этого не сказала.

– Эй, держу пари, Тереза бросит Тревора на следующий день после экзаменов, – сказала Лори. – Думаю, она встречается с ним только потому, что он умный. Ну знаешь, ботаник. Он будет готов к тому, чтобы его очаровали.

Я улыбнулась ей, но правда, мысль о Треворе совсем меня не трогала.

В конце концов стало поздно и Лори уехала, а я стала ложиться спать. Я задержалась дольше, чем должна была. Я всё еще жила по Калифорнийскому времени. Это не имело отношения к звонкам, которых не было.

*

Понедельник оказался угнетающим. Во-первых, я была усталой. Во-вторых, он был серым и дождливым, и я все еще не отвыкла от голубого неба Калифорнии. В-третьих, вместо водителя мне пришлось взять свой старый зонт со сломанной спицей и перепрыгивать через лужи и ручьи на тротуаре, добираясь до школы. Потом мне пришлось объяснять администрации, что я вернулась на остаток учебного года.

Увидев меня, Гектор помахал, но не сделал ничего странного, и я заключила, что он снова стал нормальным.

Кроме нескольких друзей, никто даже не замутил, что меня так долго не было. Мне должно было быть приятно быть невидимой для разнообразия, но я этого не чувствовала. Я почти обрадовалась, когда Тереза осмотрела меня с ног до головы после третьего урока и сказала:

– Ты вернулась. Теперь нам нужно быть осторожными с летающими книгами в библиотеке.

Зои, одна из её подружек, сказала:

– Тереза, лучше присматривай за Тревором. У Алексии тяжелый случай соблазнительных волос. Может быть, она попытается увести его.

Тереза рассмеялась и сказала:

– Что ты сделала с волосами? Я имею в виду, на самом деле.

Я не обратила на неё внимания, радуясь, что вызвала зависть. После Питера и салона моя прическа все еще отлично выглядела. Я так же не обратила внимания на Тревора, когда он попытался заговорить со мной на физике. Он практически лег на мой стол, но я подумала, что если он мог бросить меня без объяснений перед Сейди Хоукинс, то мне не обязательно отвечать на его флирт. И кроме того, что за парень флиртовал со мной, пока встречался с Терезой? Они стоили друг друга.

Во время обеда Тревор сидел за столом Терезы, оба смотрели на меня, говорили приглушенными голосами и смеялись.

С подобными вещами мне пришлось бы иметь дело до выпуска. Не смотря на то, что я пыталась бороться с этим, мой мозг проигрывал воспоминания о Гранте. Как сверкали его глаза, когда он смеялся. Его улыбку, когда он видел меня.

Было что-то угнетающее в том, что в самые счастливые минуты своей жизни ты притворялась кем-то другим.

Я боялась последнего урока, когда мне пришлось бы увидеть Тревора на мировой истории, но в конце пятого урока через динамики секретарь объявил общешкольное собрание. Мы должны были немедленно пойти в спортзал.

– И я предупреждаю вас, чтобы вы это не пропустили, – поверьте мне, вы этого не хотите.

Это показывало, насколько школьная администрация не понимала учеников, потому что я ни разу не была на собрании, которое не стоило бы того, чтобы его пропустить. Однако, я обнаружила Лори и полетела в спортзал с остальными учениками.

Вдоль стен стояли скамейки, но центр комнаты был отделен матами, поставленными на ребро, чтобы создать ширму. Их держали учителя, чтобы никто не мог заглянуть внутрь. Единственным намёком на их содержимое было несколько электрических шнуров, которые извивались по полу. Ребята, сидящие впереди, делали предположения о том, о чем будет собрание.

– Определенно наркотики, – сказал один. – Нам расскажут как мы умрем без гроша, истощенные и покрытые ранами в каком-нибудь притоне, если когда-нибудь их попробуем.

– Безопасное вождение, – сказал кто-то другой. – Спорю, что какой-то идиот попал в аварию в обед и теперь мы выслушаем лекцию и ремнях безопасности.

Я открыла тетрадь по дифференциальному счислению и сосредоточилась на домашней работе. Я решила две задачи, когда начались крики.

Сначала я подумала, что что-то случилось. Может быть, трибуны падают или в зале начался пожар. Потом я увидела то, на что все смотрели с раскрытыми ртами. Учителя убрали маты, и за ними обнаружилась барабанная установка, два парня с электрическими гитарами, парень за клавишами и, впереди них, рок-сенсация Грант Делрей.

Глава 18

Я не обвиняю девочек в том, что они кричали. Он действительно так красив На нем были белые брюки и белая футболка в обтяжку, которая подчеркивала его широкие мускулистые плечи. Его волосы были зачесаны назад, что привлекало внимание к его поразительным чертам лица и квадратному подбородку.

Я смотрела на него и не могла вдохнуть.

Грант осмотрел трибуны снизу вверх, но я не могла сказать, искал ли он меня. Он вытянул вверх одну руку и сказал:

– Всем привет, как дела?

Может быть, он сказал еще что-то, но поскольку почти все девочки в спортзале, включая Лори, снова закричали, я ничего не услышала. Даже его микрофон не мог перекрыть такую громкость.

Когда звук стих, он сказал:

– Я приехал в Моргантаун в гости, и подумал, что надо заехать к вам с небольшим концертом...

Снова крики. На этот раз еще громче, если такое возможно.

Он улыбнулся и крикнул:

– Давайте начнем!

И вот так просто его группа начала играть. Он уже не был просто человеком, он был артистом, повторяющим ритм. Когда он запел, музыка вибрировала сквозь меня и я не могла думать больше ни о чем. Загипнотизированная, я наблюдала за ним песню за песней.

Почему он приехал? Кажется, это слишком далеко, чтобы просто зайти в гости. Значило ли это, что он простил меня за то, что я лгала ему, или дело в чем-то другом?

Уставившись на него, я пыталась поймать его взгляд, любой даже самый маленький намёк на то, что он меня увидел. Иногда, когда он пел больше, чем танцевал, его глаза, казалось, дольше задерживались на моей секции трибун, но при следующем движении он перемещал взгляд, поэтому я не могла быть уверена. Может быть, он не мог узнать меня в толпе с тёмными волосами.

Примерно через сорок пять минут он сказал:

– Сейчас немного притормозим. Это песня, которую я написал для человека, который много для меня значит, и будет значить даже больше, если она споет её со мной, – потом он посмотрел мне прямо в глаза, он все время знал, где я.

– Алексия, – сказал он. – Не хочешь спуститься?

Сразу же каждая пара глаг повернулась и посмотрела на меня. Грант улыбнулся, и я почувствовала, как стала ярко-розовой. Лори толкнула меня локтем.

– О боже!, – прошептала она. – Иди!

Я встала, всё еще краснея, и спустилась по трибунам. Моё сердце билось так быстро, что я слышала его в ушах. Я говорила себе, что не нужно так волноваться. Я выступала перед большими толпами в течение прошлого месяца. Но это было по-другому. Сейчас я не стояла перед зрителями, притворяясь Кари Кингсли. Я не могла прятаться за её образом, я смотрела на них как я сама.

Пока я спускалась, Грант сказал толпе:

– Я отправил Алексии ноты к этой песне полторы недели назад, посмотрим, как хорошо она репетировала.

Я подошла и встала рядом с ним, чувствуя на себе взгляд его голубых глаз. Я не могла прочитать их выражение. Грант улыбнулся, но его улыбка была застывшей и он выглядел скорее злым, чем счастливым. Он передал мне копию текста. Он не должен был беспокоиться. Я запомнила слова в первый же вечер, когда он их прислал.

Я не взглянула на толпу. Я не могла. Вместо этого я одарила его нервной улыбкой и прошептала:

– Не могу поверить, что ты со мной это делаешь.

Он протянул руку и выключил микрофон, чтобы зрители его не услышали.

– Тогда мы сравнялись, потому что я тоже не могу поверить в то, что ты со мной сделала.

Началось вступление. Я взглянула на бумагу в своих руках, чтобы отвести от него глаза.

– Знаешь, ты никогда не слышал, как я пою. Ты пожалеешь, если у меня ужасный голос.

– Что ж, один из нас пожалеет, – он пристегнул микрофон на воротник моей рубашки и послал мне дерзкий взгляд.

Это заставило меня подумать, не хотел ли он высмеять меня перед одноклассниками.

Я подняла подбородок и напряжение ушло. Я хотела доказать, что умею петь. На этот раз зрители услышат мой голос, а не голос Кари на фонограмме. Я опустила текст, но не сводила с него взгляд.

Он включил обратно микрофон и пропел первую строчку своим красивым, глубоким голосом. Когда наступила моя очередь, слова оказались сильными и чистыми. Мелодичными.

Его брови поднялись от удивления и он улыбнулся. На этот раз улыбка была настоящей.

Я признаю, что у меня было преимущество. Я репетировала с записанной версией его партии много дюжин раз. Я знала, как сделать так, чтобы наши голоса сливались. Он никогда со мной не репетировал. Но все равно он удивительно хорошо справился – еще одно доказательство его таланта.

Когда мы закончили, он взял мои руки в свои и притянул меня в объятия. И прямо перед всей школой он наклонился и поцеловал меня. Некоторые парни на трибунах начали улюлюкать, но мне было все равно.

Грант повернулся к трибунам:

– Спасибо, что позволили нам придти, – сказал он. – Я хорошо провел время.

Снова крики с трибун.

На этот раз я взглянула на аудиторию. Я не могла догадаться, кто кричал, но мой взгляд остановился на первом ряду, где Тревор, Тереза и её приспешники смотрели на меня с открытыми ртами.

Я улыбнулась им и отвела взгляд.

Грант помахал зрителям, всё еще не отпуская мою руку.

– Спасибо вам!

Пока группа играла рефрен, он повернулся и потянул меня через зал. Один из учителей открыл для нас заднюю дверь.

Я едва услышала, как секретарь говорил, что все должны пройти к своим шкафчикам по порядку, чтобы продолжать учебный день. Дверь за нами закрылась. Мы оказались снаружи и направлялись к темно-синей спортивной машине.

– Извини за скорый уход, – сказал Грант. – Я не хотел, чтобы нас затоптали.

Нас. Как будто мои одноклассники когда-нибудь захотят приставать ко мне. мы забрались в машину и Грант завёл её. Я посмотрела обратно на здание:

– А как же твоя группа?

– Моя охрана и учителя помогут сдерживать толпу, пока парни пакуют оборудование в грузовик. К счастью для них, гораздо меньше девочек-подростков пытаются сорвать одежду с их спин, – Грант вёл машину по парковке, и я задавалась вопросом, куда мы едем. Я не спрашивала. На самом деле, мне было всё равно.

Когда мы выехали на главную улицу, он обратил на меня пронизывающий взгляд.

– Почему ты не сказала мне правду?

– Формально я это сделала.

Он с недоверием фыркнул.

– Да, сразу после того, как поинтересовалась моими планами порабощения мира. Это не признание.

– Я знала, что если расскажу тебе, то ты разозлишься.

Он сверкнул глазами в моем направлении, прежде чем обратить внимание на дорогу.

– Ты права. Я зол. Каждый раз, когда мы были вместе, ты мне лгала. Я постоянно думаю о том, как скучаю по тебе и гадаю, как я вообще могу скучать по тебе не зная, кто ты такая. Какая часть была твоей и насколько ты притворялась Кари?

Он выжидающе взглянул на меня. Он хотел ответа.

– Это была я, кроме того, что я не богата, не знаменита, не особенно талантлива. Я еще не играю в азартные игры, не совершаю неконтролируемые покупки, не встречаюсь с Майклом Янгом и не даю концертов.

– Ты выступала на концертах, – сказал он.

– Ладно, я неплохо пою под фонограмму. Ах, и еще я не вегетарианка.

– Да, это я уже понял, – он притормозил, чтобы заехать за угол. – Я не могу поверить, что ты поехала в больницу, чтобы лгать больным детям.

– Я пыталась порадовать их, – сказала я. – Как Санта, который приходит на Рождество. Но в более звёздной манере.

– И почему ты встречалась со мной? Ради того, чтобы достать информацию о книге Лорны или отрекламировать новый диск Кари? Или ты тоже хотела порадовать меня, и я был частью твоей кампании "сделаем мир счастливее от имени Кари" ?

Я понизила голос:

– Я не должна была видеться с тобой. Кари и Марен говорили мне этого не делать, но я не смогла ничего с собой поделать.

Он сильнее сжал рулевое колесо:

– И ты собиралась когда-нибудь рассказать мне, кто ты на самом деле? Или это случилось только потому, что тебя поймали?

Я вспомнила все детали нашего разрыва без усилий, его слова, выражения его лица. Мне всё еще было больно.

– Как я могла сказать тебе правду, если я тебе нравилась только потому, что ты считал меня Кари Кингсли?

Его взгляд сразу же метнулся ко мне.

– Ты шутишь? Я читал книгу о Кари, в буквальном смысле слова. Ты думаешь, она мне нравилась? Я сходил с ума, пытаясь понять, как девушка передо мной могла делать то, что говорила Лорна.

Он повернул на мою улицу, замедляясь перед моим домом. Я подумала, откуда он знал, где я жила.

– Моя группа думала, что я схожу с ума, – сказал он. – Сначала потому, что я продолжал им рассказывать, что встречаюсь с Кари Кингсли, и она – умная, чудесная девушка, только она не хочет, чтобы кто-нибудь знал, что мы вместе, поэтому они не могут с ней познакомиться, и потом это выглядело как огромная ложь, поэтому я должен был сказать им "нет, на самом деле я встречался со сводной сестрой Кари Кингсли из Западной Вирджинии, о которой никто не знал, и которая как две капли воды похожа на неё".

– С их стороны было мило приехать и сыграть концерт в моей школе.

– Мило не имеет к этому никакого отношения. Они делали ставки на мой рассудок, – он кивнул с удовлетворением. – Теперь все они должны мне по сотне баксов.

– Поэтому ты приехал? Выиграть спор?

Грант заехал на нашу подъездную аллею и заглушил двигатель. Однако, он не собирался выходить.

Он только взглянул на мой дом, и я не могла ничего с собой поделать, и взглянула на него его глазами. Маленький, старый серый домик с потертыми панелями и крышей, которой нуден ремонт. Я посмотрела на приборную панель, чтобы этого больше не видеть.

Он сказал:

– Я приехал, потому что хотел услышать обо всем от тебя, а не из вторых рук от твоего отца. Ты мне должна хотя бы это.

– Ты прав, – сказала я. – Я должна перед тобой извиниться, я сожалею о каждой минуте, когда лгала тебе. Мне не нравилось это делать, но ты никогда не посмотрел бы на меня, не то что стал бы встречаться со мной, если бы не считал меня знаменитостью. Ты говорил, что Кари лучше безымянных масс. Что же, я почетный член безымянной массы. Вот кто я.

Он протестующе поднял руку.

– Я думал, что ты беспокоишься о книге Лорны и пытался успокоить тебя. Это не значит, что ты бы мне не понравилась, если бы не была знаменита.

Мой взгляд метнулся к нашему дому и обратно к нему.

– Знаменитости встречаются со знаменитостями. Так устроен мир.

Взгляд Гранта перешел на мой дом и остался там.

– Ты имеешь в виду, что знаменитости используют людей, которые ими увлечены и потом не перезванивают?

Это значило, что он знал историю моего отца и матери.

– Да, – сказала я. Я протянула руку, чтобы открыть дверь, но он взял меня за предплечье и потянул к себе.

– Я знаю твое имя, твой домашний номер уже у меня в сотовом. И я звоню тебе прямо сейчас, – потом он наклонился и поцеловал меня.

На протяжении многих дней я отталкивала мысли о нём, приказывая себе ничего не чувствовать. Мои усилия рассыпались вдребезги прямо в машине. Я обвила его руками и целовала его в ответ до тех пор, пока не перестала дышать. Я думаю, единственной причиной, по которой я остановилась, был внезапный страх, что моя бабушка может смотреть в окно. Я не хотела, чтобы она вышла из дома и ударила Гранта Библией.

Грант отпустил меня и открыл свою дверь.

– Пойдем, ты кое-что должна увидеть.

Я выбралась из машины и последовала за ним через двор, не смотря на то, что не имела представления, о чем он говорит.

Он остановился на крыльце и ждал, что я открою дверь. Сделав это, я услышала смех внутри. Мамин смех. Я зашла и Грант последовал за мной. Мои мать и отец сидели рядом друг с другом на диване в гостиной и на их коленях был разложен семейный альбом.

Бабули не было поблизости, хотя взглянув в коридор я увидела, что её дверь была закрыта. Из её комнаты доносилась музыка. Мне было интересно, как мам убедила её, что ей нужно уединение.

Мама посмотрела на меня с улыбкой на губах.

– А, хорошо, Лекси дома. Я показываю Алексу твои фотографии.

– Мне нравится та, где ты в ботинках, – он указал на фотографию, где мне было около двух лет и я была только в ковбойских ботинках и подгузнике. – Если мода у тебя в крови, то ошибиться невозможно.

Мама сказала:

– Она не надевала никаких других туфель до тех пор, пока не пошла в детский сад.

Он рассмеялся:

– Моя девочка.

Я наконец-то преодолела шок от того, что увидела его в своей гостиной и сообщила очевидное:

– Ты здесь.

Он встал и быстро обнял меня.

– Мне с твоей матерью нужно было много обсудить, я подумал, что лучше сделать это лично, – его взгляд перешел на Гранта. – Алексия учится только на отлично с шестого класса. Я только что видел её табель.

Грант подтолкнул мою руку.

– Я впечатлён.

– И Лекси ездила на региональную научную ярмарку со своим проектом в прошлом году, – добавила мама. – У меня есть фотографии.

Я послала её вымученную улыбку:

– Ты не обязана их ему показывать.

– Но я хочу, – сказал мой отец и снова сел на диван. Мама подошла к полке и вытащила другой фотоальбом. Она пролистала его, потом положила на колени. – Вот она с лентой.

Грант кивнул.

– Я определенно хочу твоей помощи, когда буду завоевывать мир.

Мой отец посмотрел на меня и похлопал по карману рубашки.

– У меня для тебя кое-что есть. Так я хочу тебе сказать, что хочу всё компенсировать.

Это было глупо, но в ту секунду я ожидала, что он вытащит лошадь. Вместо этого он подал мне прямоугольную коробочку и листок бумаги. Я открыла её и обнаружила рубиновый кулон в форме сердца, окруженный маленькими бриллиантами. Я повернула его к свету и на поверхности затанцевали искры. У меня перехватило дыхание.

– Я подумал, что у тебя должно быть коле, которое я выбрал для тебя, – сказал он. – Тебе нравится?

Я взглянула на маму, чтобы убедиться, что она одобряет это, и тогда заметила, что на ней тоже новое колье. На нем был ряд рубинов, увеличивающихся к центральному камню.

И она волновалась о том, что это обеспокоит меня.

– Оно прекрасно, – я вынула колье из коробки и Грант помог мне надеть его. Потом я посмотрела на лист бумаги.

– Это билеты для тебя и твоей семьи, чтобы вы могли посетить Калифорнию, -сказал мой отец.

Мама сказала:

– У него там ранчо. Тебе там понравится, – в её голосе было столько рвения, что я поняла, как она хочет поехать. – У него есть лошади, – подчеркнула она.

– Лошади это ничто, – сказал мой отец. – Это рядом с Грантом.

Он подмигнул мне, потом повернулся к моей матери.

– Лошади привлекают девочек лет до пятнадцати. После этого нужны парни. Поэтому я привез его с собой.

Грант положил руку мне на спину и улыбнулся.

– Скажи, что ты приедешь.

– Мы приедем, – сказала я.

Мой отец повернулся к моей матери:

– Видишь? – и они оба рассмеялись.

Я повернулась к Гранту спросить, сколько он планирует оставаться в Моргантауне, и тогда увидела Кари и бабулю, выходящих из её комнаты.

– Кари! – закричала я.

Она прошла по коридору так элегантно, как будто была не у меня дома, а у себя.

– Твоя бабуля поставила мне старые мексиканские песни, ни абсолютно... – она посмотрела на бабулю, чтобы та подсказала слово.

– Que padre, – сказала бабуля, медленно выговаривая слова.

– Que padre, – повторила Кари. – Это значит удивительные. Она упала в один из кухонных стульев и начала постукивать пальцами по столу. – Думаю, я хочу сделать несколько песен в следующем альбоме в этом ритме.

– Я думала, ты в Юте, – сказала я.

Она взяла кусочек бабулиного домашнего хлеба со стола.

– Когда папа сказал, что едет навестить тебя, я ушла оттуда. Не волнуйся, – сказала она, – я собираюсь окончить программу. Я просто подумала, что нужно приехать. – Она намазала кусок медовым маслом и строго на меня посмотрела. – Ты действительно должна была мне рассказать, кто ты, Алексия. Я не могу поверить, что за все время, что мы были вместе, ты не сказала ни слова.

– Я не знала, как ты это воспримешь, – я смотрела, как она откусывает корочку хлеба. – Что ты об этом думаешь?

– Ну, мне бы не понравилось обнаружить, что у меня есть сестра, но ты крутая, – она послала Гранту многозначительный взгляд. – Даже не смотря на то, что у тебя плохой вкус в мужчинах.

Грант притянул меня ближе к себе:

– У неё отличный вкус в мужчинах.

Кари озорно улыбнулась:

– Просто подумай о том, как мы можем свести папарацци с ума. Мы можем показываться в разных местах в одно время, и когда они расскажут, что есть две Кари Кингсли, они потеряют доверие. Отличная месть.

Мысль о том, что пресса будет преследовать за мной разожгла огонь паники в моем животе.

– Им обязательно узнать обо мне?

Отец пожал плечами:

– Нет, если ты не хочешь рассказать всем, что ты моя дочь. Мы можем попытаться сохранить это в тайне.

Я взглянула на мать, но она тоже пожала плечами, предоставляя мне решать.

Я почувствовала странную власть из-за того, что последнее слово осталось за мной. Хотела ли я жить тихой жизнью как дочь Сабрины Гарсия или я хотела быть известной, как тайное прошлое Алекса Кингсли? Мне не нравилась мысль о том, что все таблоиды во всех продуктовых магазинах Америки будут разглагольствовать о том, что сделали мои родители. но я была так счастлива, что у меня наконец-то появились отец и сестра, что казалось неправильным хранить это в тайне.

– Мы можем рассказать людям, – сказала я.

Он улыбнулся и вернулся к разглядыванию фотоальбома с мамой.

Я наблюдала за ней несколько секунд, думая о том, насколько она стала моложе выглядеть. Бедный Ларри. Его дни были сочтены.

Грант наклонился ближе и прошептал мне на ухо:

– Думаю, на этот раз он запомнил её номер.

Я прижалась к нему:

– Думаю, ты прав.

Переведено для сайта http://vk-booksource.net