Текст книги "Риск (ЛП)"

Автор книги: Джанет Эдвардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Я вышла в коридор. И не удивилась, когда Форж последовал за мной, опасливо огляделся и заговорил тихо и настойчиво:

– Эмбер, если ты собираешься сейчас уйти к родителям, у меня будет время, чтобы?..

Я вздохнула.

– По-прежнему не понимаю в чем привлекательность вентиляции, но думаю, будет. Только постарайся выбраться оттуда прежде, чем я вернусь.

– Обещаю. Спасибо. – Форж умчался, чтобы подготовиться к своей волнующей экспедиции.

В тринадцать лет я страдала, покинув родительский дом и оказавшись одна на подростковом уровне, но улей обеспечивал подросткам близость семейной поддержки. Моя комната находилась в районе 510/6120 на пятидесятом уровне, а родительская квартира – в районе 510/6120 на двадцать седьмом, на расстоянии всего лишь одной поездки на лифте. Уже через несколько минут я нажимала кнопку звонка у их двери.

Открыв, мама обняла меня, поманила внутрь и начала ритуал, который мы разыгрывали каждую неделю:

– Ты пришла чуть раньше, а мы еще не садились обедать. Если ты голодна, можешь поесть с нами.

– Было бы замечательно, – ответила я. – Я пропустила завтрак и хочу есть.

Я прошла за ней в гостиную. Папа улыбнулся мне, а младший брат Грегас что-то пробурчал. До двенадцатого дня рождения Грегас был довольно общительным, но сейчас перешел к разговору одними междометиями.

– Эмбер голодна, поэтому сегодня она поест с нами, – объявила мама, словно говорила о каком-то совершенно необычном событии, а не постоянном нарушении правил подросткового уровня.

– По счастливому совпадению, мы уже накрыли на четверых, – с насмешливой торжественностью отозвался папа.

На этот раз, Грегас отреагировал более высоким звуком. Возможно, изобразил веселье, но я была не сильна в расшифровке фырканья. Оно могло просто значить, что брат голоден и хочет скорее поесть.

Мы двинулись к столу. Там стоял обычный кувшин с дынным соком. Я тут же налила себе полный стакан, проглотила и вновь наполнила емкость. Я обожала дынный сок. И ужасно скучала по нему после переезда на подростковый уровень, поэтому всегда наслаждалась им по максимуму во время визитов домой.

Я на миг задумалась, на каком же уровне должна оказаться после лотереи, чтобы пить дынный сок каждый день, но отвлеклась при виде мамы, принесшей на стол исходящую паром миску.

– Мое любимое рагу, – радостно сказала я и положила себе на тарелку большую порцию.

– Еще одно удачное совпадение, – заметил папа, с трудом сохраняя серьезное выражение лица. – Пожалуйста, Эмбер, возьми себе рогалик или три.

Грегас саркастически хмыкнул.

– Не надо жаловаться, Грегас, – укорил его папа. – Помни, что в следующем году ты тоже переедешь на подростковый уровень и, возможно, сам будешь благодарен за подобные совпадения.

Следующие пару минут я слишком быстро ела, чтобы тратить время на разговоры, но затем чуть снизила темп.

– Полагаю, вы заметили, что мои волосы выглядят так, словно нуждаются в расческе. Это потому, что вчера я поранила голову, и доктор обработал порез специальным клеем.

Мама нахмурилась.

– Как ты порезалась? Рана серьезная?

Я не хотела объяснять, что ударилась головой о звезду. Моя семья знала, как я боюсь высоты, поэтому начались бы вопросы, что я вообще делала на утесе.

– Стукнулась головой обо что-то острое. Порез оказался несерьезным, а медицинские отделения на подростковом уровне были переполнены, поэтому меня отправили на лечение на девяносто третий.

– Девяносто третий уровень! – отозвался хор голосов. Даже Грегас был шокирован настолько, что разразился настоящими словами, а не фырканьем.

– Почему тебя отправили на девяносто третий уровень? – спросил папа.

Я пожала плечами и процитировала название одной из песен Долга улья:

– Улей знает лучше.

– Улей знает лучше, – повторила мама. – Но… девяносто третий уровень!

Я уткнулась в свою тарелку, вылавливая вилкой кусочки рагу. В мозгу все еще бурлили воспоминания о вчерашних событиях и тревоги по поводу лотереи. Девяносто третий уровень оказался не так уж плох, я могла приспособиться к жизни там, но реакция семьи на простое упоминание о нем пробудила мой глубочайший страх.

Я слишком хорошо понимала, что некоторые родители отказались бы от ребенка, попавшего из лотереи на постыдно низкий уровень. Я не знала наверняка, к какому уровню принадлежали родители Марго, но ее сестру прошлогодняя лотерея отправила на двадцать позиций ниже.

Марго обезумела от горя, когда родители разорвали отношения с ее сестрой. Мы с Прейей помогали, как могли, таскали подруге бутерброды и напитки и скрывали ситуацию от всех, сообщив, что Марго остается в комнате из-за болезни.

Но мы не могли остановить разворачивающуюся катастрофу. Марго дюжину раз звонила родителям, пытаясь уговорить их передумать, но они лишь приказали ей тоже порвать с сестрой. Марго отказалась, была в свою очередь изгнана близкими и превратилась в более жесткую и несчастную версию прежней девушки.

Сейчас я не могла не представлять себя на месте сестры Марго. Мои родители жили на двадцать седьмом уровне. Лотерея легко могла поселить меня даже не на двадцать, а на пятьдесят позиций ниже.

Каким-то образом мои эмоции выплеснулись в слова.

– На будущий год я вступаю в лотерею. Предсказать ее результаты невозможно, и я могу оказаться на девяносто третьем уровне или даже ниже.

Мать бросила на меня потрясенный взгляд.

– Я уверена, ты блестяще справишься с лотереей, Эмбер.

– Возможно, – согласилась я. – Но также может быть, что я пройду ее очень плохо. Вам придется подумать об этом и решить, на каком уровне я должна оказаться, чтобы вы сохранили…

Я оборвала фразу, пораженная собственными словами. Зачем я это сказала? Бросила вызов родителям, спросила, на какой уровень должна попасть, чтобы они продолжили относиться ко мне как к дочери – так я могла лишь превратить возможную катастрофу в бедствие, способное грянуть прямо сейчас.

Я вспомнила прошлогодние злые слова Марго.

«Как только вы узнаете, что родители небрежно выкинут вас, если лотерея определит вас ниже определенного уровня, все отношения с ними рассыплются на куски».

Глава 8

Папа отложил вилку и погладил мою руку.

– Я уверен, ты успешно пройдешь лотерею, Эмбер, но даже если ты окажешься на девяносто девятом уровне, мы обещаем, что все равно будем ждать тебя здесь.

– Конечно, – подтвердила мама.

– Мы даже обещаем, что продолжим поить тебя раз в неделю дынным соком, – прибавил папа.

Попытка пошутить убедила меня, что они говорят всерьез. От накатившего облегчения чуть слезы из глаз не хлынули. Я не должна плакать. Грегас уже и так испуган, что его втянули в такою эмоциональную ситуацию.

Я отчаянно попыталась увести разговор от лотереи:

– Путешествие на девяносто третий уровень вышло довольно пугающим. Санитар привязал меня к каталке и завез в лифт, а там к нам присоединился взвод телепата.

Мама ахнула.

– Неудивительно, что ты подавлена и страдаешь от нелепых тревог. Должно быть, ты ужасно себя чувствовала, оказавшись взаперти в лифте с одним из этих… отвратительных созданий.

Грегас внезапно обрел дар нормальной речи:

– Судя по виду их маски, у носачей голова странной формы. Если ты была в лифте с носачом, то наверняка находилась очень близко к этой жуткой твари. Ты заглянула под маску?

– Да, я лежала очень близко к носачу. – Я вздрогнула. – Он наклонился над каталкой и уставился на меня, но я не видела его лица, лишь отблеск пурпурных глаз.

Грегас казался испуганным и возбужденным одновременно.

– Мой друг Уэсли говорит, что однажды видел, как носач снял маску, и под ней оказалась пурпурная голова без волос и настоящего лица, лишь глаза размером с блюдца.

– Прекрати расстраивать сестру, Грегас, – велела мама. – Возмутительно, что взвод носача без причины навязывается раненому и беспомощному человеку. Я пожалуюсь на это в силы здоровья и безопасности.

– На самом деле у них была причина войти в мой лифт, – признала я. – Они пришли арестовать санитара.

– Ты видела, как кого-то арестовали? – Глаза Грегаса расширились. – Верхотура, Эмбер! О чем же думал санитар, если его поймали?

Я почувствовала, что скоро Грегас расскажет Уэсли искаженную версию этой истории.

– Похоже, он планировал навредить двум людям.

– Правда? И что с ним будет? – спросил Грегас.

– Не знаю. Телепат упоминал коррекционное лечение.

Грегас театрально вздрогнул.

– Уэсли говорит, его дядя работал с человеком, которого забрал взвод телепата, и больше беднягу не видели.

– У Уэсли исключительно буйное воображение, – сказал папа. – Помнишь, когда его родители переехали в этот коридор, он рассказал тебе, что они ему не родные? И просто усыновили его после перехода из другого улья.

– Мне не стоило тогда верить Уэсли, – признал Грегас.

– Не стоило, – согласился папа. – Хотя ульи действительно обмениваются после лотереи людьми для заполнения ключевых постов, сложно представить, что нам отчаянно понадобился восьмилетний мальчик, помешанный на хрустящем печенье со вкусом кокоса. Подозреваю, что и на утверждения Уэсли о носачах не вполне можно положиться.

Внезапно к моим страхам по поводу грядущего отбора прибавился новый. Каково это – выйти из лотереи и быть проданным в другой улей? В мире сто шесть городов-ульев. Я слышала их названия в новостях и запомнила, что некоторые из них меньше нашего, а другие больше, но ничего не знала о жизни людей там.

В школе нам не рассказывали о других ульях, поскольку обычный лояльный гражданин не должен ими интересоваться, а тем, кого назначат в торговлю между ульями, импринтируют всю необходимую информацию. До меня доходили слухи, насколько условия в других ульях лучше или хуже, чем в нашем, но возможно, это лишь плоды буйного воображения людей вроде Уэсли.

Возможно ли, что я выйду из лотереи и узнаю правду о других ульях, будучи продана в один из них? Если это произойдет, у меня больше никогда не будет никаких контактов с родителями.

Секунду я в оцепенении представляла этот ужас, но затем здравый смысл победил. Людей продавали лишь для заполнения постов, жизненно важных для функционирования улья. Впервые полное отсутствие у меня талантов к чему бы то ни было успокаивало. Меня определенно не продадут в чужой улей, поскольку ни один из них меня не захочет.

– Ты так не считаешь, Эмбер? – спросил папа.

– Что? Прости, я задумалась о другом и отвлеклась.

– Я говорил, что считаю присутствие телепатов крайне неприятным, но происшествия вроде твоего с санитаром доказывают: их служба улью жизненно важна. Если твой парамедик думал о причинении вреда людям, его требовалось остановить, прежде чем мысли превратились бы в действия.

– Согласна, – ответила я.

– Теперь давайте забудем о телепатах и насладимся оставшейся едой, – вмешалась мама. – Грегасу нельзя опаздывать в школу.

Брат застонал.

– Школа – это такая потеря времени. Мне двенадцать лет. Я умею читать, считать, могу процитировать все обязанности перед ульем и спеть все песни Долга. Зачем я должен и дальше торчать в школе по три часа в день, пять дней в неделю, если нечему больше учиться? Все остальные необходимые знания мне импринтируют после выхода из лотереи.

Похоже, все разговоры в последние день-два так или иначе возвращались к теме отбора. Люди чаще упоминали о ней, потому что скоро начиналась лотерея 2531, или просто я сама острее реагировала на каждую мимолетную фразу? Я постаралась отвлечься от мысли, каково это – получить импринтинг, и в четыре приема доела свое рагу.

– После Праздника твои школьные уроки сконцентрируются на подготовке к переходу на подростковый уровень, Грегас, – ответил папа. – У тебя появится множество новых тем для изучения. Например, как пользоваться стиральными машинами, а не кидать грязные вещи в корзину и надеяться, что они по волшебству вновь появятся сложенными и чистыми у тебя на полках.

– Как организовать бюджет, чтобы с комфортом жить на подростковое пособие, – прибавила мама.

– На подростковом уровне нет многих блюд и напитков, – мрачно заявила я.

Грегас вновь проворчал что-то неразборчивое.

На десерт мы поели хрустящее шоколадное печенье, сбрызнутое сливками, и Грегас ушел в школу. После этого мы с родителями посмотрели один из развлекательных каналов улья, переключаясь с триллера о том, как отряд обороны улья Англия преследовал шпиона из другого улья, на разговор о работе моих родителей по созданию новых видов фруктов и овощей для отделов гидропоники. При этом, к счастью, лотерея вовсе не упоминалась.

Уходя, я уносила в кармане пару запрещенных хрустящих кексов. Вместо того, чтобы вернуться прямиком на подростковый уровень лифтом, я направилась в торговый район и прошлась до эскалатора в его центре. Огляделась украдкой в поисках безопасников, ни одного не нашла и прыгнула на перила.

Я неловко балансировала, пока движущиеся перила несли меня вниз через торговые районы двадцать восьмого, двадцать девятого и тридцатого уровней. Строго говоря, правила безопасности улья запрещали такое перемещение, но оно считалось безвредным подростковым мятежом, поэтому я рисковала лишь получить мрачноватый взгляд безопасника, который меня заметит.

Я уже достигла тридцать третьего уровня, когда услышала традиционный предупреждающий свист, который знали все подростки: один тихий сигнал, один громкий, один тихий. Это означало, что рядом безопасники. Я огляделась, ища, кто высвистывает предупреждение, и увидела молодого человека, поднимавшегося мне навстречу по эскалатору. Он выглядел так, словно прошел лотерею, по крайней мере, два или три года назад, но широко улыбнулся мне и изобразил указательными пальцами букву «п», сообщая о серьезных проблемах.

Я растерялась, но махнула ему в знак благодарности, спрыгнула вниз и чинно встала на эскалаторе. Добравшись до торгового района на тридцать четвертом уровне, я увидела, о чем предупреждал меня мужчина. Группа из двенадцати безопасников стояла возле ступенек и разглядывала всех проходящих, словно в поисках кого-то конкретного. Я понятия не имела, что происходит, но судя по хмурым выражениям их лиц, не стоило сейчас попадаться, разъезжая на перилах.

Доехав до пятидесятого подросткового уровня, я коридорами вернулась в комнату. Открывая дверь, я наполовину ожидала увидеть дыру в стене, но крышка инспекционного вентиляционного люка стояла на месте. Полотенце, висевшее над ней, очевидно, сняли, а потом вернули обратно. Я подошла и закрепила его так, чтобы хорошо закрыть решетку.

А затем ворчливо признала, что Форж сдержал обещание и выбрался из вентиляционной системы до моего возвращения. Я подозрительно осмотрела комнату, но единственным признаком вторжения было то, что кучу грязного белья на полу задвинули дальше в угол.

В дверь позвонили. Я открыла, ожидая увидеть Форжа или Шанну, но это оказался Аттикус. Он протянул мне знакомую сумку и полотенце.

– Я принес их тебе с пляжа.

– О, спасибо. – Я забрала вещи. – Они мне понадобятся на тренировке по плаванию.

Он мгновение посмотрел на свои руки и заговорил вновь:

– Когда я сказал тебе, что мои родители принадлежат к восьмидесятому уровню…

– Не беспокойся. Это был личный разговор, и я никому не расскажу.

– Я не это имел в виду. – Аттикус еще раз глянул на свои руки, затем на меня и затараторил: – Эмбер, я бы хотел, чтобы ты стала моей партнершей на Празднике. Я рассказал тебе, что мои родители живут на восьмидесятом уровне, поскольку не хотел вводить тебя в заблуждение, заставляя думать, будто отношусь к семье высокого уровня, как и ты.

Я потрясенно молчала. Парень из другой коридорной группы просил меня пойти с ним в прошлом году, но я ему отказала. Учитывая странность моей реакции на Форжа, я чувствовала, что лучше всего остановиться на Праздничных вечеринках для младших возрастов и одиночек, где все танцуют сами по себе или участвуют в общих танцах с лентами.

Согласие пойти с кем-то на Праздник вело к серьезным обязательствам. Оно означало, что вы проведете вместе три дня и продолжите отношения дальше.

Сперва я занялась более мелкой побочной проблемой.

– Откуда ты узнал, что моя семья высокого уровня? Я взяла только основные вещи, разрешенные правилами равенства, и никогда не упоминала, откуда мои родители.

Он рассмеялся.

– Прибыв на подростковый уровень, я ясно понял, кто пришел из верхней части улья. Тебя шокировала простота комнат, и ты называла блюда и напитки, которых не было у нас на восьмидесятом.

Вспомнился разговор с мужчиной из киоска в парке девяносто третьего уровня.

– Что-то вроде дынного сока? – виновато спросила я.

Аттикус кивнул.

– Мне хватило минутного взгляда на роскошные предметы в инфовизоре, чтобы выяснить уровень ваших родителей. Родители Шанны относились к элите. Ты была второй по положению среди девочек – твои родители принадлежали, минимум, к тридцатому уровню. Форж занимал самое высокое положение среди мальчиков – его родители жили, по крайней мере, на двадцатом.

– Ты забыл о Рисе, – заметила я. – Его родители – элита.

Аттикус засмеялся.

– Рис все время твердит, что его родители – элита, но это неправда.

Я моргнула.

– Рис лгал об этом?

– Да. Рис в первый же день не понял что-то из сказанного Шанной. Он думал, она говорит о фрукте, а это оказался вид пирога. Шанна еще так на него зыркнула. Родители Риса, самое большее, на сороковом уровне.

Аттикус выжидательно посмотрел на меня. Он ждал, чтобы я приняла решение об участии вместе с ним в Празднике. Базз считала, свидания с кем-нибудь могут мне помочь, и это казалось разумным. Форж – парень моей лучшей подруги, и мы вместе ходим на тренировки по плаванию. Я провела с ним гораздо больше времени, чем с любым другим мальчиком, и естественно, сосредоточилась на нем.

Я постаралась выкинуть из головы мысли о Форже. Важно не то, что я чувствовала к нему, а мое отношение к Аттикусу. Мне определенно нравилась его спокойная серьезная натура, и я считала Аттикуса очень умным. Он вечно проигрывал битву со своими мятежными каштановыми волосами и не обладал яркой красотой или мускулистым телом Форжа, но казался мне привлекательным.

Если я приму Аттикуса в качестве партнера на Празднике, то мы отправимся на вечеринки для старших подростков, состоящих в отношениях, где приняты вещи, вроде поцелуев. Идея поцеловать Форжа меня изрядно смущала, а вот представить удовольствие от поцелуев Аттикуса я могла.

– Ты явно не поняла, что я имел в виду, когда просил тебя стать моей партнершей на Праздник, – сказал Аттикус. – Тебе лучше подумать и дать мне ответ завтра.

– Мне не нужно время на размышления. Я с радостью пойду с тобой на Праздник.

– Тебя точно не волнует межуровневое различие?

– Это различие существует между нашими родителями, а не между нами. Все подростки равны и относятся к пятидесятому уровню.

– Замечательно, – радостно улыбнулся мне Аттикус. – Давай в ближайшие несколько дней займемся чем-нибудь вместе, чтобы не смущаться в компании друг друга к началу Праздничных вечеринок.

– Да, хорошая идея. Завтра утром мы должны пойти в общинный центр на следующее занятие по вышивке. – Я скривилась. – Не то чтобы мне стоило туда идти. В прошлый раз я ужасно справилась. Честно говоря, я много в чем ужасна. С момента прихода на подростковый уровень я перепробовала все виды деятельности, предлагаемые нашим общинным центром, и не проявила таланта ни в одном.

– Ты хорошо плаваешь, – возразил Аттикус.

– Не настолько хорошо, чтобы стать профессиональной пловчихой.

– И все равно ты справляешься лучше меня, – заметил Аттикус. – Похоже, у меня нет способностей ни к чему.

Я пожала плечами.

– В любом случае, я буду свободна завтра днем и вечером.

– Мы могли бы пойти на вечеринку на пляже подросткового уровня.

– Доктор сказал мне держаться подальше от пляжа, пока не заживет порез на голове, поскольку мокрый песок может вызвать проблемы.

– Мы могли бы просто пойти в парк, – предложил Аттикус.

Я нахмурилась.

– Линнет и Каспер помогают в парке, и завтра их дежурство.

– Это имеет значение? Мы же не скрываемся от друзей, правда?

– Не скрываемся. Я просто подумала, что в итоге мы окажемся вместе с Линнет и Каспером, а смысл был в том, чтобы побыть наедине.

– И то верно. – Аттикус подумал. – На арене Синей зоны начался прогон шествий Света и Тьмы перед Праздником. Мы могли бы на него взглянуть.

На самом деле мне не нравились шествия Света и Тьмы, но я уже отвергла два предложения Аттикуса и почувствовала, что это должна принять.

– Да, можно.

– Ты собиралась пообедать в общинном центре после занятий?

Я кивнула. По большей части я ела в общинном центре, где блюда были дешевле всего.

– Я хотел завтра пропустить утреннее занятие, – признался Аттикус, – но думаю, в итоге, пойду. Так мы сможем пообедать вместе перед шествием.

Наступил неловкий момент. Надо ли целовать человека, если уже согласилась стать его парой на Праздник? Я точно не знала, и Аттикус, похоже, тоже сомневался, что делать, но затем я увидела человека дальше по коридору.

– Рис на нас смотрит, – предупреждающе прошептала я.

– Тогда мне лучше уйти. Увидимся позже, Эмбер.

Аттикус поспешил прочь по коридору, а я укрылась у себя в комнате и заперла дверь, чтобы избежать Риса. Подошла к настенному зеркалу и взглянула на свое отражение. Комок клея в волосах создавал впечатление, что моя голова такой же странной формы, как у телепата, однако Аттикус все равно попросил меня стать его партнершей на Праздник. Определенно, я поступила правильно, приняв предложение. К тому времени, когда Праздник закончится, возможно, я совершенно забуду о своей странной реакции на Форжа.

Я глупо улыбалась своему отражению, когда из стены послышался бесплотный голос:

– Эмбер, это я.

Глава 9

Я развернулась, прошагала в дальний конец комнаты и сдернула полотенце с инспекционного люка:

– Как ты смеешь шпионить за мной и Аттикусом!

Я не могла разглядеть лицо Форжа сквозь решетку, там виднелись лишь нечеткие затененные очертания, но в голосе звучало раскаяние.

– Мне действительно жаль. Я сделал это ненамеренно. Вернулся сюда и обнаружил, что ты поставила крышку инспекционного люка на место. Я уже собирался попросить тебя впустить меня, когда услышал, что ты говоришь с Аттикусом. И подумал, что должен помолчать, пока он не уйдет.

– Лучше бы ты уполз куда-нибудь ненадолго, а не прятался там и не подслушивал… Подожди-ка. – Мой мозг, наконец, осознал слова Форжа о крышке люка. – Когда я вернулась, крышка уже стояла на месте, а поверх нее висело полотенце. Я решила, что ты закончил изучение вентиляции и перед уходом поставил все как было.

– Я не устанавливал крышку обратно. Если и ты этого не делала, то кто… – Форж оборвал фразу и застонал. – Должно быть, это Рис. С тех пор, как мы его выгнали, он прятался в коридоре и пытался навязать нам свое общество. Наверное, он увидел, как я заходил в комнату, и пошел следом, посмотреть, что я делаю.

– Тебе следовало запереть за собой дверь.

– Я и запер.

– Тогда как Рис попал внутрь?

– Несложно выяснить, что код двери – 54321, – сказал Форж. – Когда Рис обнаружил, что крышка инспекционного люка снята, он догадался, как я залез в систему вентиляции. Видимо, придурок решил, что будет забавно закрыть люк, и я не смог выбраться.

Я нахмурилась.

– Думаю, ты прав и это Рис. Он смотрел, как я разговаривала с Аттикусом.

– Значит, точно, – подтвердил Форж. – Теперь не могла бы ты меня выпустить? Тебе нужно просто вывернуть по два винта с каждой стороны крышки. Думаю, у технических рабочих есть инструменты, позволяющие им ослаблять винты изнутри вентиляционной системы, но у меня, конечно, таких нет.

Я выкрутила винты.

– Похоже, крышка плотно стоит на месте.

– Ты вывернула все четыре винта?

– Да.

– Странно. Должно быть, крышка застряла. Я толкну ее со своей стороны. Будь готова поймать, когда она высвободится.

– Готова. – Я подождала, но ничего не произошло.

– По-прежнему стоит, – сказал Форж. – Отойди подальше, и я ее выбью.

Я убралась в дальний конец комнаты. Послышалась серия громких ударов. Крышка инспекционного люка все равно не двигалась.

– Можешь проверить, не закрепил ли ее Рис чем-нибудь? – задыхаясь, спросил Форж.

Я вернулась и изучила крышку. Она выгнулась посередине от ударов Форжа. Я не увидела ничего, удерживающего крышку на месте, но края ее блестели.

– Нашла что-нибудь? – спросил Форж.

Я тревожно коснулась краев крышки, а затем наклонилась и принюхалась. Почувствовала слабый запах, который помнила со времени недавнего занятия в общинном центре.

– Плохие новости, – проговорила я. – Рис приклеил крышку к люку, и думаю, он воспользовался супер-клеем.

– То есть, чтобы его убрать, тебе нужен подходящий растворитель? – спросил Форж.

– Боюсь, нам потребуется ужасно много растворителя. Придется звонить в аварийные службы.

– Нельзя, – ответил Форж. – Помнишь, как инструктор по скалолазанию сказала, что сообщит о поведении Риса в силы здоровья и безопасности?

– Смутно.

– Так вот, вчера вечером патруль телепата пришел проверить Риса, и все мы спрятались в общинном центре. Когда же вернулись, Рис принялся громко оскорблять меня.

– Почему?

Форж пожал плечами.

– Он решил, что именно я назвал инструктору его идентификационный код. Закончив орать на меня, Рис упомянул тебя, мол, это ты во всем виновата, поскольку застряла на утесе.

– Ты не сказал Рису, что его код личности сообщила Марго?

– Нет. Я не хотел, чтобы он напустился на Марго вместо меня. Я просто сказал, что мы проголосовали за его исключение из нашей коридорной группы до конца Праздника, и ушел. Думаю, Рис поймал меня здесь в ловушку, чтобы отомстить нам обоим. Если мы обратимся в аварийные службы, то я влипну в неприятности из-за проникновения в вентиляцию, а ты – из-за того, что помогла мне туда забраться.

– У Риса наверняка будет больше проблем, чем у нас.

– Когда он изобретает какую-нибудь гадость, то сперва делает, а потом обдумывает последствия, – с горечью заметил Форж. – В любом случае, его план не сработает. Я найду другой способ отсюда выбраться. В этом районе должно быть еще много комнат с инспекционными люками.

– Да, но ты все равно не сможешь открыть их крышки.

– Мне просто придется покричать через решетки, пока не найду комнату с хозяином внутри, а потом попросить его или ее выпустить меня.

Я поперхнулась.

– Форж, ты не можешь бродить по вентиляции и кричать через решетки случайных комнат. Не знаю, как на это отреагируют мальчики, но девочка наверняка сочтет такое поведение совершенно жутким. Она скорее сдаст тебя службе здоровья и безопасности, чем выпустит на свободу.

– Невозможно подглядывать за людьми через эти решетки, – возразил Форж. – Они сконструированы так, что сквозь них ничего не увидишь.

– Сомневаюсь, что тебе удастся это все объяснить.

Форж тяжело вздохнул.

– Тогда мне придется найти люк в коридоре, в торговом районе или в другом общественном месте.

Я мгновение подумала над его словами.

– Так ты меньше испугаешь людей, но крики через решетку в общественном месте привлекут толпу.

– Я мог бы дождаться позднего вечера, когда вокруг никого не будет, и отправить тебе сообщение, чтобы ты пришла и выпустила меня. Ты же не станешь возражать, правда?

Я застонала.

– Похоже, у меня особо нет выбора.

– Я тебе так благодарен, – уверил Форж. – Поиски подходящего люка могут занять время, а мне уже немного хочется пить. В моей комнате есть маленькое вентиляционное отверстие. Ты можешь пойти туда, снять с него заглушку и передать мне несколько вещей?

– Какой у тебя дверной код?

– 12121.

Я хотела заметить, мол, дверной код 12121 ненамного лучше, чем 54321, но решила, что дело того не стоит.

– Хорошо.

Я вышла в коридор и подозрительно осмотрелась, но не заметила и следа Риса или кого-то еще. Через две минуты я была в комнате Форжа. По сравнению с моей, она выглядела удручающе аккуратной, а к стене у вентиляционной решетки были прислонены три доски для серфинга. Вывернув винты и сняв маленькую крышку, я услышала шорох, а затем с другой стороны дыры показалась часть лица Форжа.

– Тебе стоит зарядить мой инфовизор, чтобы я мог сообщать о своем продвижении.

Он протянул мне прибор, который я воткнула в ближайшую розетку.

– Зачем тебе нужны три доски для серфинга?

– Две из них старые. Можешь передать мне бутылки с водой с полки над спальным полем?

Я взяла с полки шесть бутылок. Этикетки сообщали, что там находилась специально обогащенная вода для профессиональных атлетов.

– Что такого особенного в этой воде?

– Абсолютно ничего. Я купил несколько бутылок, чтобы произвести впечатление на другие команды на плавательных соревнованиях, но правда в том, что я наполняю их обычной водой.

Я засмеялась и вручила ему бутылки.

– Что-нибудь еще?

– Батончики и пакет хрустящего печенья с той же полки. О, и маленький рюкзак, лежащий рядом с моей сумкой для плавания.

Мне пришлось сплющить рюкзак, чтобы тот прошел в дыру. С другой стороны вентиляции послышался громкий шорох. Я догадалась, что Форж складывает пожитки в сумку. Затем услышала удовлетворенный писк инфовизора, означавший, что прибор завершил зарядку, и передала его приятелю.

– Я все же думаю, что это плохая идея, – заметила я. – Тебе придется быть осторожным, чтобы не потеряться и не попасть в беду.

– У меня есть маркер, чтобы нумеровать перекрестки. Но все же передай мне еще два из ящика.

Я взяла ручки.

– Если до десяти вечера не найдешь способ выбраться, я позвоню в аварийные службы.

– Мы не можем так быстро сдаться. – Форж жалобно взглянул на меня через вентиляционное отверстие. – По крайней мере, дай мне время поискать выход до завтрашнего вечера.

Я вздохнула.

– Хорошо. Но затем я точно обращусь за помощью. Мне вернуть на место заглушку?

– Не беспокойся об этом, – сказал Форж. – Я сам ее починю, когда вылезу отсюда.

Послышался царапающий звук, в дыре на мгновение мелькнул рюкзак, а затем приятель уполз прочь.

Я подошла к двери и украдкой огляделась. Коридор казался пустым, поэтому я поспешила наружу, но Шанна вышла из своей комнаты в самый неподходящий момент. Она в замешательстве взглянула на меня.

– Эмбер, я искала Форжа. Что ты делала в его комнате?

Пришлось импровизировать на ходу.

– Форжу неожиданно пришлось куда-то уйти. Он попросил меня занести в комнату плавательные принадлежности.

– О. – Шанна выглядела разочарованной. – Куда он ушел?

– Он не сказал. – Я попыталась отвлечь Шанну. – Я тут пару минут назад говорила с Аттикусом. Он попросил меня стать его партнершей на Праздничных вечеринках.

– Это замечательно. У тебя уже есть платье?

– Я думала надеть наряд с прошлого Праздника.

Шанна покачала головой.

– Даже если он еще впору, для парных вечеринок тебе нужно что-нибудь получше. Я приготовила для себя новое Праздничное платье, так что можешь взять мое прошлогоднее.