Текст книги "2788 (ЛП)"
Автор книги: Джанет Эдвардс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
– Сегодня мы повторим «Фермерскую экологию», начиная с методов ограничения потенциально вредного взаимодействия между видами, импортированными с Земли, и местной флорой.
Все застонали, а один из парней в первом ряду изобразил удушье и рухнул на парту.
Ломас вздохнул:
– Конец Года через шесть месяцев, плюс один из них школа будет закрыта на время сбора урожая. Те, кто умеет считать, вычтите из шести один, и поймете, что у вас осталось всего пять месяцев учебы до выпуска. Вы должны пройти все модули, чтобы получить аттестат, иначе не сможете записаться на общественные работы и получить ферму.
– Это остальным нужно заниматься общественными работами, а мне – нет, – самодовольно заявил Палмер Нотт. – Мне вчера ферму купил отец. А в следующем месяце мы закажем оборудование.
Повисла мертвая тишина. Все парни смотрели на задаваку с удивлением, которое быстро сменилось негодованием. Палмера в классе не любили. И не потому, что он был чужаком с Локи в секторе Гамма, а не родился на Миранде. Нашу планету открыли для полной колонизации двадцать один год назад, так что большинство учеников тоже прибыли из других миров. Палмера ненавидели из-за того, что он постоянно тыкал всех носом в несметное богатство своего отца. С самого появления Палмера-младшего два года назад нам пришлось наблюдать, как он кичится роскошными шмотками, совершенно не подходящими для работы на ферме, и крутым глядильником с особыми настройками, но это…
Всем остальным парням ради приобретения собственной фермы придется три года пахать на общину. Этим сейчас занимались два моих старших брата, терпеливо готовя земли под посевы, строя дома для других и ожидая того дня, когда следующие ферма и жилище будут предназначены им самим.
А вот Палмеру такие проблемы неведомы. Отец просто подарил ему ферму, и на этом подачки не закончились. Все родители старались обеспечить сыновей зернами для первых посевов и скотом, особенно жизненно необходимой парой лошадей, но папаша Палмера купит ему и оборудование. Сынку не придется много бесконечных часов изнурительно трудиться. Он будет наблюдать, как его поля вспахивают машины. И если даже мне было обидно за братьев, хаос знает, что чувствовали остальные парни в классе.
– Разумеется, я смогу управлять фермой только с восемнадцати, но отец сказал, мол, лучше купить ее сейчас, чтобы отхватить лучшую землю у реки, и пораньше заказать оборудование из-за огромной очереди на следующую поставку из Гаммы. – Палмер повернулся и улыбнулся мне: – Амалия, я знаю, что девушки не принимают всерьез брачные предложения от мужчин без ферм, но о моем-то стоит подумать!
Сиди он поближе, я бы его ударила. Но пришлось обойтись презрительным испепеляющим взглядом:
– Возвращайся, когда станешь человеком, Палмер.
– Ага! Ага! Ага! – Остальные одобрительно поддержали мой отказ, стуча по столам кулаками.
Ломас красноречиво прижал руки к ушам, подождал, пока станет не так шумно, а потом гаркнул:
– Тишина!
Крики и стук постепенно стихли, и учитель повернулся к Палмеру:
– Иди домой.
– Что? – переспросил тот.
– Домой! – повторил Ломас. – Если останешься и продолжишь расхваливать чудесную землю и заказанное заранее оборудование без нужды ждать очереди, то кто-нибудь даст тебе в морду. Вполне вероятно, я сам.
Чуть поколебавшись, Палмер встал:
– Я не понимаю, почему вы так себя ведете. Родриш Джейн был всего на год старше, но никто не возражал, когда отец дал ему ферму. Наоборот, все за него порадовались.
Мы и так уже разозлились, а теперь просто закипели от ярости. Торрин оказался самым быстрым:
– Ответ на твой вопрос – название нашего поселения, идиот! Джейн Форд. Родители Родриша Джейна привели сюда первых колонистов, когда армия одобрила переход Миранды в фазу колониальной десятилетки. Тут не было ничего, кроме груды оборудования и панелей из гибкопласа. Людям пришлось готовить почву, строить дома. Но самое главное – они проторчали здесь десять лет в карантине, доказывая, что военные ничего не пропустили и Миранда благоприятна для жизни. Если б дело оказалось не просто во вредном влиянии друг на друга ввезенных и местных видов, а попадись им нечто смертельно опасное, эти колонисты погибли бы! – Торрин на секунду прервался, чтобы отдышаться, и продолжил эмоциональный монолог: – Вот за это мы чествуем семьи основателей, вот поэтому они получили грант на земли, и все так радовались за Родриша. Твой отец богач, Палмер, потому ты без очереди увел лучший участок у нас из-под носа. Родриш такого не делал, земля в Джейн Форде принадлежала его отцу еще до того, как наши родители появились на Миранде. Родриш ничего у нас не забирал; его отец подарил нам этот мир.
– Да-а! Да-а! Да-а! – снова поддержали его все парни.
Ломас жестом призвал их к молчанию:
– Палмер, иди домой и не приходи сюда неделю. Ты отстранен.
– Вы не можете меня отстранить. Я не нарушал правил. Мой папа пожалуется в совет. Вас уволят!
– Прямо дрожу от страха, – саркастично отозвался Ломас. – С тех пор, как учитель Горат перешел в школу в новом поселении, я здесь единственный квалифицированный педагог, имеющий право оценивать учеников, желающих получить аттестат фермера. В первой смене, с восьми утра до часу дня, я учу шестнадцатилетних, а во второй, с часу дня до шести вечера, – семнадцатилетних. И четыре вечера в неделю веду занятия для всех парней, кто покинул школу в пятнадцать, чтобы работать на фермах родителей. – Он поморщился. – Я занимаюсь всем сам, потому что школьному совету уже пятнадцать месяцев не удается найти еще одного преподавателя. Если меня сегодня уволят, я завтра же найду новую работу, но всем, кто постигает азы фермерства, придется ждать в очереди для попадания в другие школы, а так как везде отдают предпочтение жителям своего поселения… – Ломас помолчал. – В последний раз повторяю, Палмер, иди домой. Ты живешь на этой планете уже два года и все еще не понимаешь принципов пограничного мира. Уважение не купить кредитами, тебе придется заработать его самостоятельно. Иди домой и хорошенько все обдумай, пока одноклассники не вывели тебя на улицу и не вбили в тебя этот урок.
Палмер наконец развернулся и ушел. Ломас посмотрел на закрывшуюся дверь и снова заговорил:
– На данный момент известно более двухсот потенциально вредных взаимодействий между импортированными с Земли и местными культурами. Для того, чтобы их избежать, нужно предпринять следующие фермерские методы. Во-первых, яблони можно растить только на огороженном участке, потому что их сок токсичен для…
Я перестала слушать, так как закончила со школьной программой еще четыре месяца назад. Большинство моих одноклассниц не заморачивались с выпускными экзаменами, ведь аттестат для девушки не так уж важен, но моя мать уверена, что супруге фермера нужны знания, дабы помогать благоверному.
Когда я все сдала, Ломас стал посылать мне другие тексты, чтобы я не бездельничала. Сначала на разные темы, а в последнее время в основном по истории. Сегодняшний был посвящен чуть не случившейся гибели цивилизации в 2409 году, в результате чего многие миры остались совершенно изолированными из-за отключения межзвездной сети порталов.
Я послушно попыталась вчитаться, но сложно сосредоточиться на проблемах человечества многовековой давности, когда у самой неурядиц хватает. С самого моего шестнадцатилетия семья, соседи и друзья начали активно интересоваться, есть ли у меня на примете какой-нибудь мужчина. Когда мне исполнилось семнадцать на прошлое Начало Года, давление усилилось. Теперь мне активно прочили разных женихов и даже в открытую говорили, что я должна выйти замуж.
Хаос, я знаю! Миранда – пограничная планета. И проблема тут та же, что на всех пограничных планетах. Избыток мужчин. Для строительства нового мира нужно много людей, и среди колонистов всегда меньше женщин. Некоторые мужчины не возражают против брака с представителями своего пола, но большинство все-таки желают обзавестись женами. И обязанность каждой девушки пограничья – помочь решить эту проблему, быстро выскочив замуж (желательно за двоих сразу) и нарожав кучу детей (предпочтительнее дочерей).
Мои родители сперва терпели, но три месяца назад с беспокойством уточнили, нет ли у меня предубеждения против брака. Я не могла рассказать им всей правды: проблема вовсе не в браке, а в детях. Как старшая дочь в семье с кучей отпрысков, я все детство помогала матери менять пеленки и кормить малышей. Три девушки, что вышли замуж в начале года, уже с гордостью объявили о беременности. Если я повторю их подвиг сейчас, то уже через год буду менять пеленки своему первенцу.
Мне не хотелось переходить от возни с младшими братишками и сестричками к собственному ребенку. И признайся я, это прозвучало бы как жалоба или критика в адрес мамы, но ведь дело-то в другом. Сыновья должны помогать отцу на ферме, а дочери – возиться с младшими детьми. Такова жизнь на границе. Мои родители по доброте душевной пошли на жертвы, позволив нам учиться, когда многие бросали школу в пятнадцать, и я была сердечно благодарна.
В конце концов я заявила, что не хочу спешить, принимая столь важное решение. Родители согласились и пожурили моих братьев и сестер за их подколки надо мной, сказав, что совершенно разумно хорошенько все обдумать и сделать правильный выбор. Однако месяц спустя они снова заволновались, и мама прочитала мне длинную нотацию о вреде переборчивости. Не существует идеальных мужчин, даже у моего отца есть парочка дурных привычек, от которых его пришлось избавить после свадьбы. И глупо затягивать, потому что другие девушки расхватают лучших мужчин, а мне останется выбирать из отбросов.
С тех пор, стоило одной из моих подруг выйти замуж, навязчивые увещевания становились все громче и настойчивее. А теперь я осталась единственной незамужней семнадцатилетней девушкой в поселке, старой девой Джейн Форда, и мне вообще не давали покоя.
Пора было определяться, и не то чтобы мне не хватало вариантов. Палмер прав: девушки не обращают внимания на безземельных мужчин, но мне поступила куча предложений и от тех, у кого уже есть ферма. Если отмести пьяных (в момент предложения), мужиков за тридцать и парней с плохой репутацией…
Я составила список имен на глядильнике и, посчитав, получила девятнадцать уважаемых членов общества. Девятнадцать мужчин, которые станут хорошими мужьями. Брак с двумя сразу имел свои плюсы, потому что две фермы можно объединить или поменять на большую территорию. Если уж я так поступлю, то проще всего выйти за братьев, поэтому лучшим вариантом станут…
– Амалия.
Я подняла голову и ошеломленно уставилась на замершего у моего стола Ломаса.
– Пока парни выполняют задание, мы могли бы поговорить наедине на улице.
И он зашагал к двери. Я нахмурилась и вышла за ним из купола, чувствуя, что парни провожают нас любопытными взглядами. Что происходит? Ломас никогда не выводил меня из класса и не предлагал поговорить наедине…
Осознав очевидное, я зажмурилась. Ломас не женат и сейчас сделает мне предложение. Ужас! Отмахиваться от одноклассников было просто, а вот отказать учителю…
Он устроился на скамейке и жестом пригласил меня сесть рядом. Я примостилась чуть в стороне и, не осмеливаясь смотреть на Ломаса, разглядывала розовато-лиловые цветы на поле особого сорта злаков – нашей основной товарной культуры для изготовления вакцин. Теперь, немного придя в себя от потрясения, я начала понимать, что в таком браке есть свои плюсы. По закону сектора Эпсилон, ученица может выйти за учителя только через год после окончания ею школы.
Если приму его предложение, то до свадьбы останется целый год, даже если я сегодня же покину школу. Целый год меня не будут дразнить старой девой или критиковать за невыполнение долга, ведь я стану невестой Ломаса, человека, которого уважают все в поселении – вероятно, за исключением Палмера и его отца.
– Амалия, я с интересом наблюдал за тобой последние месяцы. Насколько мне известно, ты не приняла ни единого предложения, хотя, уверен, их было немало. Может, у тебя есть обязательства, о которых ты почему-то не хочешь говорить? Возможно, тебе нравится молодой человек, у которого еще нет своей фермы?
Мне нравилось, как чутко действует Ломас. Сначала проверяет, стоит ли делать предложение. Убеждается, что не поставит нас обоих в неловкое положение. Значит, он тактичный и практичный мужчина. Вообще, учитель – очень подходящий кандидат в мужья. Только представителю этой и еще нескольких профессий на Миранде платят кредитами, а не товарами. Ломасу чуть за тридцать, так что…
Я глубоко вздохнула и постаралась дать понять, что готова выслушать его предложение:
– У меня нет обязательств.
– В таком случае… – Он помолчал секунду. – Амалия, я член подкомитета образования Планетарного Совета по развитию.
Неожиданное начало. Я повернулась и потрясенно уставилась на него.
– Эпсилон больше не новейший сектор. Первые планеты Каппы выходят из фазы колониальной десятилетки и открываются для полной колонизации. Пора мирам Эпсилона подумать не только о фермерстве. Нам бы хотелось, чтобы через сто лет этот сектор стал достойным, авторитетным и самостоятельным, таким же, как Дельта сейчас. Но ничего не выйдет, если мы не начнем решать трудные задачи. Какая же самая серьезная проблема существует в настоящее время на Миранде?
Я продолжала пялиться. Ясно, что Ломас не предлагает мне замужество, но я совершенно не понимала цели этой беседы.
Он вздохнул:
– Амалия, подумай и вспомни все, что я сказал Палмеру о последствиях моего увольнения.
– О. На Миранде нехватка учителей.
Ломас кивнул:
– Учителей, врачей, вообще специалистов в разных областях. Такие люди редко прибывают на границу в качестве колонистов, так что во всех мирах Эпилона та же проблема. Поэтому так сложно обучить следующее поколение и построить нормальную инфраструктуру. Единственный путь для прогресса – вырастить своих учителей и врачей. – Он помолчал. – Первые колонизированные планеты Эпсилона все еще не договорились, кто из них станет столицей. Миранда из новых миров, так что нас в расчет не берут, но Совет по развитию не собирается оставлять все, как есть. Мы изучили случай сектора Дельта. Никто не ожидал, что именно Исиду выберут столицей, а Геркулес получит такое сильное влияние. Они стали самыми важными мирами Дельты, потому что первыми открыли настоящие университеты и обучили своих специалистов.
– Я понимаю, – сказала я, хотя ничегошеньки не понимала.
– Миранда последует их примеру. Наш планетарный план по развитию направлен на то, чтобы сосредоточить все ресурсы на основании университета и через четыре года открыть первый вуз в Эпсилоне. Проблема не с постройкой, а с набором штата специалистов. Мы надеемся привлечь кое-кого из других секторов, но куда лучше, если среди преподавателей будут и уроженцы Миранды. Их задача не только учить студентов, но и стать образцом для подражания, показывая, что местная молодежь может заниматься не только фермерством. – Ломас наконец повернулся ко мне лицом. – Нам бы очень хотелось, чтобы среди преподавателей были женщины. Я считаю, что ты можешь стать одной из них, Амалия.
Я моргнула:
– Я? Но… Как? Нужна ведь определенная квалификация.
– Конечно, сперва тебе надо получить диплом, поэтому придется отправиться в университет другого сектора.
Я взъерошила волосы. Оставить Миранду, Эпсилон, семью и друзей и отправиться в другой сектор! Это…
На секунду я представила жизнь в одном из обустроенных секторов, как побываю в потрясных местах, которые прежде видела лишь по телику, получу диплом и вернусь домой, чтобы преподавать в университете Миранды. Но потом до меня дошло.
– Боюсь, это невозможно, учитель Ломас. Стоимость… У моих родителей отличная земля, мы собираем хороший урожай, но в семье одиннадцать детей. Они не могут все потратить на меня.
Учитель кивнул:
– Понимаю, но это не должно тебя останавливать, Амалия. Наш подкомитет даст нескольким отобранным студентам небольшие гранты из фондов по развитию Миранды, а еще существует система межсекторного обмена, по которой можно взять заем на получение образования. Потом придется выплатить его в виде налога, но это не проблема, ведь тебе будет гарантировано трудоустройство.
Я покачала головой:
– Но университет в другом секторе никогда не примет студентку с аттестатом фермера с Миранды.
Ломас чуть не рассмеялся:
– Как ни странно, подкомитет подумал и об этом. Во всех университетах есть несколько мест для студентов по особой программе. Она разработана для помощи тем, у кого не было возможности получить полноценное образование. Как девушка с пограничного мира ты уже подходишь, но с поддержкой Планетарного Совета по развитию и заявлением, что ты потенциальный лектор одного из первых университетов Эпсилона… – Он улыбнулся. – Тебе не нужна особая квалификация, Амалия, просто надо доказать, что ты на это способна. Я вот не сомневаюсь. Я знал, что ты очень умная девочка, невероятно быстро прошедшая курс фермерства, потому и давал тебе много дополнительной информации. Лучше всего ты усваиваешь исторические знания, и мы бы хотели, чтобы ты стала преподавателем истории, хотя, если предпочитаешь литературу, можно устроить и такое.
– Истории? Но зачем в университете Миранды учитель истории?
На сей раз Ломас не сдержал смех:
– Если мы хотим, чтобы университет Миранды стал уважаемым и вывел наш мир на первый план в Эпсилоне, то нужно обучать всему. Да, поначалу отделения сельского хозяйства, медицины и подготовки учителей станут самыми крупными, но у нас будет много других специальностей, включая небольшой исторический факультет. – Он поднялся. – Я знал, что предложение тебя ошеломит, Амалия, но прошу, подумай об этом. Я пришлю тебе на глядильник подробную информацию. Если возникнут вопросы или трудности с восприятием, напиши мне.
Я проследила, как Ломас вернулся в купол, а потом спрятала лицо в ладонях. Я никогда не путешествовала дальше Мемориала. Сама мысль провести годы в другом мире далекого сектора…
Вдруг правую ногу окутало странное тепло. Я посмотрела вниз и увидела, что небольшая пандовая мышь пытается залезть мне в ботинок. Легкая встряска – и зверек с жалобным писком упал на землю, но стоило опустить ногу, снова взялся за старое.
Я застонала и отнесла мышь в ближайшие кусты. Из-за любви к обуви эти проказники до смерти надоедали. Мой старший брат часто порывался задавить следующего, кого найдет спящим в своем ботинке, но, конечно, так и не претворил угрозу в жизнь. Ни у кого не хватало духу причинить вред пандовой мышке. Говорят, длинная черно-белая шерстка и огромные выразительные глаза делают их такими же милашками, как человеческие детки. Лично я считала, что мыши намного симпатичнее младенцев, и у них есть большой плюс: пеленки менять не надо.
Я вернулась на скамейку, и тут зазвонил глядильник. Наверное, Ломас прислал информацию. Я постучала по экрану и с удивлением обнаружила, что это входящий вызов. А еще большее изумление испытала, когда на экране появилось знакомое мужское лицо. Слегка зеленоватое из-за сбоя цветовых настроек, но вне всяких сомнений звонил Родриш Джейн, тот, что рисовал розовую колибри.
Он просиял:
– Амалия! Все готово, и он чудесен. Даже более того, просто потрясный!
– Что готово?
– Мой дом! Ну, не полностью, но крыша и стены внутри. Можешь завтра прийти посмотреть.
Прийти и посмотреть его дом завтра? Возникло чувство, что мне не хватает сведений. Я присмотрелась к зеленому лицу Родриша:
– Ты снова напился?
– Немного. Пара стаканчиков домашнего виски Педры.
– Пара стаканчиков этого виски собьет с ног асгардского бизона.
– Знаю, я просто переживал… Хаос, у меня не очень получается, да?
Я улыбнулась:
– Понятия не имею, что ты пытаешься сделать, поэтому нет, не очень.
– Я думал, что все испортил, когда свалился с крыши. Это, наверное, худшее предложение руки и сердца на свете, поэтому я не осмелился даже написать тебе потом. Но раз ты послушалась моей просьбы и подождала, пока я выстроил дом…
Предложение руки и сердца? Я попыталась вспомнить, что случилось в день розовой колибри. Я точно не осознала, что Родриш позвал меня замуж. Он что-то крикнул перед тем, как свалился с верхушки купола, но ничего внятного, не считая последнего «Ох, ядрить!», когда поскользнулся.
– Родриш Джейн, ты предлагаешь мне выйти за тебя? – уточнила я.
– Да.
И как на это реагировать? Обычно я не задумываясь отвергала все предложения о браке, сделанные по пьяни, но это же Родриш Джейн, отпрыск одной из семей, основавших Миранду.
– Родриш, ты пьян, – заметила я после недолгого молчания. – Если не шутишь, то спроси меня об этом, когда протрезвеешь. Желательно лицом к лицу, а не по глядильнику.
Он отчаянно покачал головой:
– Но я не могу сделать это трезвым. Мне понадобилась пара стаканчиков, прежде чем я осмелился позвонить, а вживую будет и того хуже. Поэтому я напился в последний день в школе. Все думал, мол, еще стаканчик не помешает...
Я нахмурилась. Это многое объясняло. Несмотря на свою принадлежность к семье основателей, Родриш Джейн был тихим и застенчивым мальчиком, который почти не пил. Как раз из-за несвойственного ему поведения все и запомнили случай с розовой колибри.
– Я понимаю, что тебе сложно, но повторять предложение не придется. Если позвонишь мне завтра, я пойму, что ты серьезно хочешь жениться.
– Ладно, – согласился Родриш.
– Тогда пока.
Повисла долгая пауза. В конце концов я снова попыталась завершить разговор:
– До свидания, Родриш.
– Да, конечно.
И он нажал отбой.
Я хмуро смотрела на пустой экран глядильника. Если Родриш Джейн не шутил (а он не шутил, несмотря на два стакана виски), мое будущее решено. Он милый надежный парень, по крайней мере, в трезвом состоянии, а уж положение его родителей…
«Я выйду за Родриша Джейна». Я попыталась осознать эту мысль; представила, как сообщаю новость потрясенной семье и всем любопытным соседям, которые изводили меня, попрекая долгом. Можно даже сказать, дескать, Родриш сделал мне предложение еще в прошлом году, но, прежде чем открыться, мы решили подождать, пока мне исполнится семнадцать, а он построит дом.
Я вообразила шок и смущение на их лицах. Все, кто язвил о том, что я уклоняюсь от своей обязанности, почувствуют себя полными идиотами. Они критиковали девушку, уже помолвленную с сыном одной из семей-основателей!
Глядильник снова зазвонил – Ломас прислал обещанную информацию. Только какой теперь смысл? Я останусь на Миранде и выйду за Родриша. Сведения о том, как отправиться в другой сектор и изучать там историю, мне совершенно ни к чему.
Тем не менее, я ткнула в экран и начала читать.
Каппа, 2788
Рассказ серии «Девушка с планеты Земля» о полковнике Риаке Торреке.
СЕКТОР КАППА:
Миры Каппы находятся в основном либо в стадии неопланет, либо на этапе Колониальной десятилетки. Уже открытые для полного освоения подчиняются стандартному Закону десяти лет. Желающим переселиться в сектор для получения дополнительных сведений следует связаться с информационной службой по колонизации Каппы.
Вниманию путешественников:
В настоящее время в сектор допускаются только потенциальные будущие жители.
* * *
Планета К21228, сектор Каппа, октябрь 2788 г.
К21228 должна была вот-вот перейти из фазы неопланеты в Колониальную десятилетку. Я стоял у базы, спиной к большим серым куполам, и смотрел в небо. У церемонии, на которой армия официально передает новый мир первым колонистам, целый список правил. Самое первое: никакого дождя.
Я не видел ни тучки, но было ветрено, и погода могла быстро поменяться, а сейчас шестнадцать истребителей рассекали по небу над тем, что вскоре станет обитаемым континентом планеты К21228. Я постучал по изогнутому армейскому глядильнику, прикрепленному к левому рукаву моей формы.
– Адъютант командира, – деловым тоном ответила майор Рейн Тар Кэмерон. – Чем могу помочь, полковник?
– Пожалуйста, свяжите меня с майором Телл Драмисом.
– Сейчас, сэр.
Послышался легкий треск – меня подключили к командному каналу.
– Майор Телл Драмис, докладывайте.
– Сэр, докладываю: ни следа враждебных туч, – весело отозвался Драго Телл Драмис. – При угрозе мы тут же начнем стрелять.
– Майор, это не тема для шуток! – рявкнул я. – Тысячи офицеров годами готовили эту планету для колонизации. Семеро погибли. Если во время церемонии передачи прольется хоть капля дождя, все усилия и жертвы окажутся напрасны, потому что каждый колонист, ступающий в этот мир, будет пугаться собственной тени.
– Полковник Торрек, сэр, я вполне сознаю всю важность события, – повинился Драго.
Не обращая на него внимания, я продолжил:
– Все помнят, что случилось в последнем колониальном мире, где церемония проходила в дождь. Во всех ужастиках о Фетиде показывали ливень, хлынувший во время передачи. Не хочется, чтобы впервые за четверть тысячелетия… – Я запнулся. Повисло неловкое молчание, и я вздохнул: – Прости, Драго, что зря на тебя набросился, но я сегодня немного взвинчен. Церемонии передачи всегда важны, но эта... моя последняя. Мой последний день перед отставкой. Так что, повторюсь, я на взводе.
– Отлично понимаю вас, но не стоит волноваться. Над этим континентом ни облачка. Моя команда следит за двумя скоплениями облаков вдали от берега, однако они двигаются в противоположную от нас сторону. Если ветер сменит направление, мы готовы их рассеять.
– Благодарю, Драго.
Я нажал отбой, зашел в ближайший купол и по коридору добрался до своих покоев. Большая часть личных вещей уже была упакована в чемоданы на аэроподушках, и пустые теперь комнаты казались негостеприимными. На стене остались лишь три портрета-голограммы.
Я несколько минут их разглядывал. Моя карьера подошла к концу, и мне подумалось, что уместно настроить их показывать ее начало. Слева – я на церемонии выпуска из Военной академии почти шестьдесят лет назад. Хаос, каким я был невероятно молодым и наивным, а еще чувствовал себя ужасно неловко в парадной форме.
Два других снимка сделаны тогда же. В центре смеющаяся девушка, волосы до талии распущены – дерзкое несоблюдение рекомендаций по прическам, приличествующим при ношении формы. К выпуску преподаватели перестали ругать ее за неподобающий вид и просто считали секунды до того, как она закончит Военную академию, а они смогут вздохнуть спокойно.
С правого снимка на меня смотрел безупречный молодой офицер. В сидящем как влитой парадном кителе и с серьезным выражением лица, он гордо держал Щит Чести академии, который давался кадету с лучшими результатами. Старше меня всего на пару месяцев, он всегда выглядел года на три взрослее и лет на десять умнее. Это лишь одна из причин, почему во время учебы мне часто хотелось его прикончить.
– Ну что ж, вот и все. Пожелайте мне удачи!
В ответ в моей голове прозвучали знакомые голоса.
Девичий, как всегда искренний и взволнованный:
– Удачи, Риак Торрек!
И мужской, с нотками скуки и превосходства:
– У тебя все получится, фермер!
Я глубоко вздохнул и позвонил генералу Кпосси – командиру организации колониальной десятилетки. Она ждала моего звонка, и через несколько секунд ее изображение появилось на глядильнике.
– Сэр, планета К21228 переходит к первой фазе колонизации.
– На небе ни облачка, полковник?
– Так точно, сэр.
– Тогда я дам знать колонистам, что у них есть час.
Изображение генерала застыло, пока она отправляла шаблонное сообщение. Группа в тысячу колонистов ожидала на одной из военных баз в секторе Каппа. Они еще не знали, но их уж два месяца как собирались направить на К21228. Последняя стадия подготовки проходила в условиях именно этой планеты. Цикл смены дня и ночи в жилых куполах соответствовал временной зоне континента, который им предстояло заселить. Три дня назад их перевели в режим ожидания, и с тех пор, чтобы пригласить новоселов, не хватало только ясной погоды.
Колонистам сообщалось, где они будут жить, всего за час до прибытия – на случай, если в последнюю минуту что-нибудь стрясется и их придется перебрасывать на другую планету. Теперь тысяча человек читала сообщение генерала Кпосси и узнавала, что их новый дом – планета К21228. Вещи их уже собраны: ящики с оборудованием и припасами, множество сборных куполов из гибкопласа, разнообразные семена уже уложены на сани. Им нужно лишь согнать скот перед переходом.
Я подготовил речь. На церемонии передачи мы дарили человечеству новый мир. Это не просто приветствие гражданских колонистов, но и чествование военных, которые рисковали жизнью, чтобы обезопасить эту планету.
Я отправил сообщение всем офицерам под моим началом, а также тем, кто выполнил свои обязанности несколько лет назад и перешел на новое место службы. Многие из них уже вернулись на торжество, другие же, получив призыв, успеют спорталиться сюда из ближайших звездных систем. Есть и те, кто служит в мирах с жестким карантином и не сможет прибыть, но они обязательно посмотрят церемонию в прямом эфире.
Изображение генерала Кпосси ожило:
– Колонисты подтверждают, что готовы выдвигаться по расписанию. У них есть одна особо упрямая корова, но всегда можно ее доставить позже. – Генерал улыбнулась. – Полковник, вы еще не передумали уходить в отставку?
Я едва сдержал стон. В прошлом году я официально сообщил о желании уйти по окончании этого задания. И с тех пор меня старались переубедить.
– Нет, сэр, мне восемьдесят лет. Теперь мне нужно часто и подолгу проходить омолаживающие курсы, чтобы сохранить здоровье. Пора уже на покой.
– Вам еще нет восьмидесяти.
– Несколько месяцев роли не играют, сэр. Командование неопланетой требует немалой и физической, и умственной отдачи. Я уже не соответствую требованиям. Мне пора в отставку.
Генерал Кпосси покачала головой:
– Я не согласна, полковник. У вас была долгая и исключительная карьера, но сейчас не время ее прекращать. Вашим лидерским качествам доверяют, ваши терпение и умение общаться с людьми помогают найти подход к большинству офицеров с тяжелым характером. А еще у вас есть потрясающая способность подбирать кадры.
– Благодарю, генерал, но многие справляются не хуже меня, и есть те, кто гораздо моложе. Я сделал больше, чем мечтал, достиг положения и звания, которых не ждал, не заслужил и не хотел. Теперь пора на покой.
– Риак, не стоит умалять свои достоинства. Я точно знаю, насколько вы хороши, потому что двенадцать лет назад сама служила под вашим началом. Когда я переживала тяжелую утрату, именно вы помогли мне собрать воедино осколки моей жизни и карьеры. Мой генеральский чин – ваша заслуга.
– Уверен, вы бы и без моей помощи справились.
– Сомневаюсь. Если неопланеты для вас чересчур, как насчет чего-нибудь другого? К примеру, работа в Военной академии?
