Текст книги "2788 (ЛП)"
Автор книги: Джанет Эдвардс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Правда? Как же на это отреагировал совет Истрит? Если Арден потеряет место главы клана, Ардрита могут изгнать. На секунду я представила, как бесклановый Ардрит желает воссоединиться со мной и Лолмаком. Мы трое могли бы вновь быть счастливы, как прежде.
Но нет. Ничего уже не будет как прежде. Я увидела истинного Ардрита, холодного и эгоцентричного, под этой маской очарования, и не хотела его возвращать. Я надеялась…
Лолек вновь захохотал:
– Арден, видимо, убедил свой клан, будто Марисса и совет вынесли решение против Истрит лишь потому, что недовольны их реакционными взглядами. Истрит объявили, что собираются вступить в политический союз с одной из реакционных фракций.
Я порадовалась, что Ардрит с отцом пережили кризис. Не хотелось бы, чтобы Ардрит стал изгоем. Пусть будет счастлив со своим кланом, не лезет в мою жизнь и никогда больше меня не беспокоит.
– Это наша абсолютная победа, Лолия! Отныне не стоит вопрос мы или Истрит, так как их решение оскорбило всех. И теперь мы в альянсе не благодаря покровительству другого клана, а в своем праве. И все из-за тебя. Я впечатлен. Действительно впечатлен. Не подозревал в тебе такой политической проницательности. До тридцати лет ты, конечно, не сможешь войти в совет клана, но я бы хотел, чтобы ты участвовала в заседаниях как слушатель.
Я неверяще уставила на Лолека. Мне больше не грозило изгнание. Можно было развернуться и пройти через следующий межсекторный портал в Бету, к моей прежней, безопасной жизни.
«Нет, – поправилась я. – Она не будет прежней. Я стану одним из любимчиков Лолека, будущем членом совета». Представив это, я содрогнулась. Я всю жизнь боялась деда. И теперь, когда наконец сбежала, когда узнала, каково быть свободной от его тени, не собиралась вновь возвращаться к жизни под его диктовку.
– Ты должна сию минуту прибыть в зал клана, – сказал Лолек. – Марисса Брек Тейн пожелала, чтобы завтра мы нанесли ей визит. Так как Арден отказался перед нами извиняться, она…
– К сожалению, я не могу, – перебила я.
Из-за задержки связи дед продолжал вещать еще несколько секунд, прежде чем отреагировал на мои слова:
– Что?
– Пожалуйста, передай Мариссе Брек Тейн мои извинения. Скажи, что я высоко ценю ее приглашение, но посетить ее не могу, так как прямо сейчас направляюсь на Землю.
– Направляешься на… Ты не смеешь!
Лолек, казалось, вот-вот взорвется. А я вдруг очень непочтительно подумала о том, сколько при этом будет грязи.
– При всем уважении, ты потерял право указывать мне, когда заявил, что собираешься изгнать меня из клана. Теперь я с чистой совестью могу принимать самостоятельные решения. И я решила отправиться на Землю.
Прежде я никогда не видела, чтобы дед потерял дар речи. Я улыбнулась:
– Скажи Мариссе Брек Тейн, что я перебираюсь на Землю, так как там у меня семья. А для благородного бетанца верность семье превыше всего. – Я помолчала. – Думаю, она поймет и даже одобрит.
Закончив разговор, я поспешила по коридору к отрытой площадке и увидела указатель на восьмой межзвездный портал. А пройдя в нужном направлении, встала в очередь перед мигающим знаком «Земля-Европа, отправление через девять минут».
Затем достала глядильник и набрала Лолмака.
– Я в шестой межсекторной Альфы, портал до Земли-Европы открывается через… – Время на табличке изменилось. – Восемь минут.
– Что на тебе надето? – спросил Лолмак.
– Что надето? – изумленно повторила я. – То же, в чем я была на заседании совета альянса. – Я вытянула руку с глядильником, чтобы Лолмак мог рассмотреть наряд.
– Я ведь предупреждал: Земля жутко чопорный мир. У них есть законы о необходимости прикрывать приватные участки тела. К счастью, твоя тога все прикрывает, но запомни, что говорить об этих частях тела тоже нельзя. То есть ты не можешь употреблять на людях такие слова как «грудь» или «задница». Не можешь сказать «проклятье» или «ядернуть его в компот», лишь степенное «хаос» вместо этого.
– Это просто смешно.
Лолмак пожал плечами:
– Согласен, но почти везде за пределами Беты приняты те же глупые правила.
– Но если они такие пуритане, то почему продолжают покупать наши фильмы?
Он усмехнулся:
– Потому что жуткие лицемеры. Публично порицают бетанцев за тройные браки и откровенную одежду, но тайком смотрят бетанские фильмы. Уверена, что хочешь на Землю? Не передумала?
– Нет. Встретишь меня в Земле-Европе межпланетной?
– Уже здесь, жду тебя, – улыбнулся Лолмак.
Нажав отбой, я подняла глаза и увидела, что парень в очереди передо мной, лет восемнадцати, повернулся и пялится на меня. Прежде, чем я решила, как на это реагировать, его пожилая спутница за руку подтащила юнца к себе и одарила свирепым взглядом. Первые слова женщины я не поняла, как и ответ мальчика, так что они, должно быть, говорили на диалекте одного из секторов, но затем она перешла на Язык.
– Ты не должен смотреть на эту девушку. На ней тога, значит, она бетанка!
– Знаю. Я просто…
– Не смей на нее пялиться! – велела женщина. – Знаешь ведь этих бетанцев, всегда пытаются соблазнить людей.
Я моргнула. Это, вероятно, мать парня. Она что, думала, будто я глуха? Или что бетанцы не понимают официальный общий язык человечества? Или в ее родном секторе не придают значения элементарной вежливости?
Я открыла рот, собираясь любезно указать, что такие тоги носят после замужества, следовательно, у меня нет желания соблазнять кого бы то ни было. Но тут женщина с отвращением демонстративно фыркнула в мою сторону.
До меня наконец дошло, что она сознательно переключилась на общий язык. Хотела, чтобы я поняла ее слова и устыдилась своей принадлежности к Бете. Что ж, я не устыдилась. Может, у меня и возникли проблемы с тем, как Лолек третировал наш клан, и я решила покинуть родной сектор, но по-прежнему гордилась его культурой и историей.
Так что незнакомка вызвала не чувство стыда, а злость. И раз уж эта грубая, недалекая, глупая чужачка смотрела на меня как на сексуально-озабоченную хищницу, что покушается на ее сына, то именно это она и получит!
Я развязно улыбнулось парнишке:
– Привет, красавчик.
В его ответе смешались интерес и ужас:
– Привет.
Мамаша окинула нас испуганным взглядом и, снова схватив сына за руку, потащила его в конец очереди.
Я рассмеялась и опять развернулась к мигающему знаку. Надпись изменилась, портал уже открыли, очередь продвигалась вперед. Прямо передо мной теперь стояла пара с маленькой девочкой, и я узнала семью, которую видела у четвертых межсекторных врат. Они выглядели счастливыми, и я решила, что это замечательное предзнаменование.
И шагнула за ними в портал, к своей новой жизни на Земле.
Гамма, 2788
Действие рассказа начинается на Асгарде, в секторе Гамма,
в марте 2788, за восемь месяцев до событий первой книги трилогии.
СЕКТОР ГАММА:
203 населенные звездные системы;
826 представителей в парламенте планет;
колонизирован с 2381;
столица – планета Асгард.
Вниманию путешественников:
Колонизация сектора Гамма началась в 2381 году, но из-за частичного краха цивилизации после века Исхода и кризиса на Фетиде последние планеты Гаммы были открыты лишь два столетия спустя. Старые гаммитские миры отчаянно гордятся своей борьбой за выживание в течение двух веков хаоса.
Сектор по праву считается умеренно ценным и, несмотря на небольшой размер, имеет значительное политическое влияние. Голоса его планетарных представителей зачастую оказываются решающими в спорах между куда более крупными секторами Альфа и Бета.
* * *
Мурлыкая себе под нос, я вел тяжелоподъемник по свалке. Остановил его в нужной позиции и, закрепив светящий луч на отмеченных обломках древнего экскаватора, потянул вверх, чтобы раскопать свой драгоценный клад…
Мурлыканье оборвалось.
– Какого хаоса?
Я в негодовании смотрел на пустой клочок земли. А ведь тут должно быть семьдесят девять кубов спрессованного металла! Я их две недели копил и сегодня во второй половине дня, пока отец у друзей, собирался осуществить свой грандиозный план: расставить кубики перед домом, чтобы, вернувшись, папаша первым делом узрел сложившееся из них слово «Отъядрись!». Но все пропало.
Я ударил по панели, открепляя луч, и экскаватор грохнулся на место. Я подождал пару минут, пока он перестанет раскачиваться, затем спрыгнул с подъемника и принялся обыскивать свалку. Возможно, мой тайник просто сдвинулся за кучу старых грузовых саней в углу или…
Но нет. Его нигде не было. Наконец я сдался, постучал по глядильнику, залезая в систему дворовых распродаж, и узнал отвратительную правду. Утром папаша продал все мои металлические кубики!
Я уселся на корпус мертвого буфета и вздохнул. История всей моей жизни. Вообще никаких развлечений. Другие семнадцатилетние парни ходят в школу, дружат, встречаются с девчонками, а я застрял на отцовской свалке и вынужден пахать дни напролет.
Пятнадцать месяцев назад бросить школу казалось отличной идеей. Я успел пожить на девяти разных планетах, и только когда мне стукнуло четырнадцать, мы перебрались на Асгард, где отец решил осесть и открыть дело по утилизации отходов. Я уж думал, что наконец пробуду на одном месте достаточно, чтобы завести в школе нормальных друзей, но все ребята давно друг друга знали, и я не вписывался. Когда выяснилось, что мой папа собирает весь школьный мусор, ситуация стала совсем паршивой. Меня высмеивали, называли «утиленок», предлагали вычистить баки. Я жаловался учителю, но остальные все отрицали и окончательно на меня ополчились, так что…
В общем, когда папа сказал, что в шестнадцать я вполне законно могу уйти из школы и стажироваться у него, я с радостью ухватился за такой шанс. А теперь начал подозревать, что совершил огромную ошибку. Да, меня больше не обзывали, но лишь потому, что я вообще никого не видел. Отец расписывал стажировку так красочно, я думал, что буду заключать сделки, покупать и продавать вещи… но всем этим занимался он сам. А я лишь собирал мусор тяжелоподъемником на грузовые сани и тащил все это дело через свалку в утилизатор. Если бы папа просто…
Мой глядильник издал несколько первых нот мелодии звонка, и я приготовился услышать тошнотворный голос певца. Я нашел этот глядильник в мусоре несколько дней назад. Одна из последних моделей, отличное состояние – я радостно перекинул на него всю личную инфу, а потом понял, почему предыдущий владелец его выбросил. Какой-то глюк с повреждением данных, и как только установишь определенные параметры – уже никогда не сможешь их изменить. А значит, я не мог изменить сигнал вызова (Зен Аррат поет о своей вечной преданности некой девушке по имени Бриллиант), не мог убрать заставку с экрана (полуобнаженный Зен Аррат – фотка на грани законности), не мог отключить оповещения (из фан-клуба Зена Аррата, приходящие всякий раз, стоит парню только чихнуть).
– Моя любовь к тебе… – запел Зен Аррат.
Глянув на экран, я увидел, что это не очередное оповещение от фан-клуба, а входящий звонок от отца. Говорить с ним не хотелось, но заткнуть Аррата надо было.
– Крат, я возвращаюсь домой. Жди меня там!
– Что? Зачем?
Папа понизил голос до драматического шепота:
– Мы делаем специальный выпуск. Подпольная сеть только что передала срочные новости для ретрансляции.
– Отпад! – Я вскочил на ноги. – И что мы ретранслируем?
– Небезопасно обсуждать это вот так. Просто дуй домой.
Отец отключился, а я трусцой припустил через свалку. И почти добрался до ворот, когда увидел огромную изумрудно-зеленую бабочку порхающую прямо ко мне вдоль забора. Я замер и сохранял дистанцию, пока эта зараза не пролетела мимо.
Ненавижу асгардских бабочек. В свой первый день в этом мире, буквально три часа спустя после прохода через межзвездный портал, я наткнулся на такую – темно-красную с золотым. Я подумал, что она просто потрясная, и попытался коснуться, а эта ядернутая тварь меня цапнула! За минуту рука разбухла и побагровела. Я оказался в медицинском центре, где услужливый докторишка лечил меня от аллергической реакции, по пути упрекая в глупости, дескать, надо же читать предупреждения и пометки для путешественников, когда прибываешь на новую планету. Учитывая, что я жил в девяти разных мирах с совершенно безобидными бабочками, мне нотация показалась совершенно несправедливой…
Я увидел подходящего к дому отца, и так как бабочка была уже далеко, прошмыгнул через ворота и догнал его у двери. Мы вошли внутрь и приступили к стандартной процедуре строгой изоляции, готовясь к передаче. Заблокировать дверь. Затемнить окна. Активировать тревожные датчики.
Наконец мы оттащили в сторону диван в гостиной, открыли люк и спустились в секретную комнату под полом. Отец зажег светильники и, поспешив к куче оборудования у боковой стены, дернул главный рычаг, включая все.
– Так что случилось? – спросил я.
– Нет времени объяснять. Нужно побыстрее распространить новости, пока военные не очухались и не перекрыли нам кислород. Услышишь подробности в процессе.
– Но ты говорил, что этот выпуск буду вести я!
– Ну, сегодня нельзя. Это же экстренная ретрансляция. Будешь вести следующий.
Я злобно уставился на отца:
– Все как всегда! Ты постоянно обещаешь, что я смогу вести передачу, но каждый раз находится причина для переноса.
– Клянусь, следующий эфир твой. А теперь выпусти видеожуков.
– Ты и в прошлый раз клялся! – Я достал и активировал видеожуков. – И в позапрошлый. И все время одно и то же: ты вещаешь, а я вожусь с жуками.
– Дело не в жажде славы, – заявил папаша, – а в том, чтобы нести правду в массы. Говорить о том, о чем боятся заикнуться крупные новостные каналы. Сообщать истину, скрытую под тонной лжи Парламента Планет и армии.
Я послал видеожуков в дальний угол комнаты и начал запись:
– Не понимаю, почему сегодня нести правду в массы не могу я.
Отец надел маску и занял место перед огромной надписью на стене: «Правда против угнетения». По мне, так для антиправительственного канала название скучновато. У остальных десяти каналов в нашей подпольной сети куда интереснее, но папаша вечно игнорирует мои предложения. И никогда не дает мне вести эфир. Никогда не…
– Крат, очнись! Не видишь, что ли? Я готов вещать.
Я со вздохом шагнул к верстаку с оборудованием:
– Эфир через три, две, одну… – И нажал красную кнопку.
– В эфире «Правда против угнетения», – начал отец. – Канал, который несет вам истину супротив официальной пропагандистской лжи. Это специальный выпуск в дополнение к нашим еженедельным блокам новостей. Не забывайте подписываться на наш канал, дабы не пропустить ни одну из таких важных экстренных трансляций.
Я нахмурился. Только уже подписанные на нас зрители это увидят, и напоминать им подписаться как-то…
– Сегодня мы ретранслируем чрезвычайные известия от канала нашей подпольной сети в секторе Дельта. Наши коллеги сообщают о грандиозном провале военных, что покрывался целых три десятилетия. Один из миров в Эпсилоне был очищен командой неопланетников, признан безопасным и перешел в фазу Колониальной десятилетки. Тысячи доверчивых колонистов спрорталились туда, только чтобы отныне все их дети рождались инвалидами, чья иммунная система позволяет им выжить лишь на Земле.
Я потрясенно уставился на отца. Теперь понятно, почему сеть призвала срочно распространить эту историю. Военные действительно лажанули. И они явно попытались бы быстро все прикрыть, пока слово не разлетелось.
– Но самое страшное, – продолжал отец, – что армия отказалась признать свою неудачу. И в порыве преступной безответственности открыла планету Миранда для полной колонизации.
Потрясение сменилось полным шоком. Новость просто бомба!
Папа театрально взмахнул рукой:
– Тридцать лет военные хранили эту тайну. Тридцать лет каждого рожденного на Миранде малыша отпорталивали на Землю ради спасения жизни. Тридцать лет родители с Миранды оплакивали своих потерянных детей. Тридцать лет армия заставляла этих людей страдать молча и…
Вдруг что-то пронзительно запищало. Я в недоумении уставился на потолок и только потом сообразил, что это сработал один из датчиков наружной сигнализации. Отец умолк, легонько покачал головой и ударил по черной кнопке, обрывая сирену. А когда заговорил снова, его голос звучал еще драматичнее:
– В эфире «Правда против угнетения». У нас облава! Облава! Немедленно переходим в режим тишины.
Я так увлекся, пялясь на него, что даже не додумался отключить трансляцию, пока отец не указал на красную кнопку. Но вообще мы ежемесячно отрабатывали действия при облаве, и дальше я на автомате убрал видеожуков и отрубил все оборудование. Отец тем временем открыл потайную армированную дверь в убежище, жестом подозвал меня, и мы оба втиснулись внутрь.
Папа уже закрывал дверь, когда его глядильник оповестил о вторжении в дом. До сих пор я надеялся, что тревога ложная, но если сработала внутренняя сигналка, значит, к нам проникли. На самом деле! Вооруженные военные обыскивали наш дом. И меня либо застрелят, либо запрут в какой-нибудь военной тюряге до конца дней.
Ядрить! Может, папаша и готов отдать жизнь за распространение истины, но я-то нет!
Он закрыл дверь, и мы очутились в полной темноте. Несколько минут слышалось лишь наше дыхание, затем глядильник отца вновь звякнул, предупреждая о том, что кто-то открыл люк. Военные уже в нашей подпольной рубке, и разделяет нас только дверь убежища.
Это несправедливо… Мало того, что я умру, так еще и не сделав ни одного выпуска!
А через еще пять минут тишины мой глядильник разродился воплями Зена Аррата. Я нервно подскочил, ударился головой о низкий потолок и в панике застучал по экрану. Но из-за желания заткнуть Аррата поспешил, случайно нажал «ответить», и раздался мрачный женский голос:
– Крат, полагаю, ты в этом смехотворном бункере вместе с отцом. Он блокирует все мои звонки, так что можешь передать ему: от меня не спрятаться. Я прямо за дверью и не уйду, пока он не выйдет и не поговорит со мной!
Я еще не решил, стоит ли чувствовать облегчение или ужасаться пуще прежнего. В нашу рубку проникли вовсе не военные. А моя тетя Галина!
Отец застонал, протиснулся мимо меня и открыл дверь. Под ледяным взглядом тети Галины мы выбрались из убежища. Папа в ответ сердито зыркнул на нее, поправляя одежду:
– На кой ты ворвалась в мой дом и как обошла систему безопасности?
– Дом не твой, а мой. И я воспользовалась хозяйским мастер-кодом, чтобы все отключить.
– Может, технически дом и твой, но я его арендую. И имею законное право на частную жизнь. Так что нечего тут шататься без моего разрешения!
Тетя Галина одарила отца испепеляющим взглядом:
– Ты б имел право на частную жизни, если бы платил за аренду, но ты не платишь, а предпочитаешь тратить деньги на незаконную перепланировку моей собственности ради твоего дурацкого канала «Правда против ожирения».
– Против угнетения, – поправил папа, – и он не дурацкий. Мы служим обществу, рассказывая правду, скрытую за ложью чиновников. А ты своим приходом прервала экстренный выпуск. Мы должны рассказать человечеству о Миранде!
– Кто такая Миранда? – не поняла тетя.
Отец вздохнул:
– Миранда не человек. Это планета в Эпсилоне. Военные облажались выбрав ее для колонизации. И теперь там нет детей, потому что каждый рождается обезьяньим выродком!
Тетушка неодобрительно поморщилась:
– Если ты имеешь в виду инвалидов, то так и говори. Я очень не люблю, когда к ним применяют подобные оскорбительные словечки. Эти люди всего-то родились с дефектом иммунной системы.
– Да какая разница, как их называть, они же все равно не услышат, потому что не могут покинуть Землю. И вообще, они ж не люди.
– Такие же люди, как мы, – отрезала тетя Галина. – На самом деле я уверена, что любой инвалид – больше человек, чем ты.
Папаша выпучил глаза:
– Да ты…
Но тетушка продолжала, заглушая его голос своим:
– А ты сейчас распространяешь очередной дикий слух. Есть несколько весьма уважаемых новостных каналов, что рискуют освещать подлинные истории, по-настоящему интересные публике. И твой канал никогда не добьется такого же уважения зрителей, пока ты не начнешь проверять факты, прежде чем нести их в массы.
– Это не дикий слух, – упорствовал отец.
Тетя вздохнула:
– Так на сей раз ты сам проверил все сведения?
– Ну… нет. Глупость какая, что ж мне теперь самому в Эпсилон тащиться.
Она снова вздохнула и постучала по своему глядильнику:
– Глупость? Ты мог бы с Асгарда спорталиться в шестую межсекторную Гаммы, дождаться открытия портала до Эпсилона и как раз успеть к ежедневному порталу на Миранду. И все это за… меньше чем тридцать шесть часов.
– Это дорого, – буркнул отец. – К тому же я не могу потратить три-четыре дня на дорогу в Эпсилон и обратно. Мне надо управлять бизнесом!
– Но я думала, это чрезвычайно важная история, – докапывалась тетя. – Но даже если дорога на Миранду так сложна, ты мог бы проверить факты по-другому. Почему бы не достать контакты нескольких случайных жителей Миранды и не связаться с ними?
– Я не могу звонить совершенно незнакомым людям!
– Тогда просто проверь информацию о ввозе и вывозе товаров. – Тетя Галина вновь застучала по экрану глядильника. – Миранда – сельскохозяйственная планета, экспортер продуктов питания, а также генномодифицированной кукурузы для производства вакцин. Импорт… все промышленные товары, включая поразительно большое для бездетного мира количество детской одежды.
– Данные легко подделать, – не сдавался папа. – Армия тщательно заметает следы.
– Кое-что из этой детской одежды сделано здесь, на Асгарде. Ты мог потратить полчаса на поход к производителю и установление фактов, но нет. Ведь правда испортит такую захватывающую историю.
– Все не так! Я просто…
Тетя Галина властно взмахнула рукой:
– Молчать! Я и так уже потратила слишком много времени на очередную тщетную попытку вбить в тебя немного здравого смысла. На самом деле я пришла увидеться с Кратом.
Я наблюдал за происходящим, прикусив язык и ожидая шанса тихонько ускользнуть к себе в комнату, но теперь пораженно вскрикнул:
– Со мной? Почему со мной?
Тетя повернулась и посмотрела на меня, как на какое-то насекомое:
– Крат, твой папаша – идиот. Впрочем, ты, кажется, тоже, но полагаю, в этом нет твоей вины. Это отец решил протащить тебя по дюжине различных миров, совершенно не учитывая, как подобное отразиться на твоем образовании.
– Наглая ложь, – влез папа. – Миров было всего десять, и я не виноват, что нам пришлось переезжать. Я был в бегах! За мной охотились военные!
Тетя бросила на него презрительный взгляд:
– Если бы ты хоть чуточку интересовал военных, тебя бы давным-давно арестовали. Они запросто могли найти тебя в любое время. Всякий раз, когда ты шагаешь в портал, твой генетический код сканируется для выставления счета. И армия имеет полный доступ к этой информации. – Она вновь повернулась ко мне: – Когда тебе исполнилось четырнадцать, Крат, я вмешалась и предложила твоему отцу этот дом, если вы обоснуетесь на Асгарде. Я думала, это даст тебе возможность нормально учиться, но взамен он превратил чудесную поляну в свалку, а тебя забрал из школы и теперь использует как бесплатную рабсилу.
– Крат не рабсила, – возразил папаша. – Я, конечно, не плачу ему кредиты, но за свои труды он вознаграждается ценными навыками, которые получает от меня.
Тетя Галина его проигнорировала:
– Крат, я чувствую, что как твоя тетя просто обязана предпринять последнюю попытку забрать тебя с отцовской свалки и спасти в тебе человека. Переезжай ко мне.
– Жить с вами? – Я сглотнул.
– Поживешь в моем доме до следующего Начала Года. И будешь каждую свободную минуту зубрить историю. А когда наступит две тысячи семьсот восемьдесят девятый и тебе исполнится восемнадцать, официально станешь взрослым и поступишь на подготовительный курс университета Асгарда.
Я содрогался от ужаса, представляя жизнь с тетушкой, но упоминание университета привлекло мое внимание.
– Правда? Я смогу поступить?
– Да. Я замечательный учитель истории. Я часто говорила, что даже кролика могу подготовить к поступлению в лучший вуз, и вот мой шанс это доказать.
Я нахмурился:
– Я не…
– Исключено, – встрял отец. – Крат не хочет становиться учителем истории.
Тетя Галина засмеялась:
– Я тоже не представляю его учителем. Думаю, он лучше подходит для практической работы в поле, чем для теоретической истории, но в любом случае решать ему, а не нам. Ну что, Крат, хочешь до конца дней бесплатно пахать на отца или учиться вместе с другими студентами твоего возраста?
Я помялся и наконец ответил:
– Не знаю. В школе было паршиво. Остальные ребята давно знакомы, они меня невзлюбили и придумывали всякие прозвища. И ладно бы просто подкалывали. Когда дразнят по-дружески, значит, ты часть группы, свой, а в их словах не было ничего приятного.
Мне показалось, что на тетушкином лице промелькнуло сочувствие.
– На сей раз, Крат, все ребята на курсе будут такими же новичками, как и ты. Будут пытаться завести друзей. Вам придется жить, учиться и работать вместе. И я уверяю, никаких издевательств. У меня есть знакомые в университете Асгарда, и я могу удостовериться, что ты попадешь к преподавателю, который решает подобные проблемы быстро и эффективно.
Я задумался. Месяцы с тетей Галиной представлялись кошмаром, но в конце концов…
– А девчонки на курсе будут?
– Будут. Тебе нужно приобрести некоторые социальные навыки, прежде чем ты сможешь привлечь их внимание, но девочки там будут.
Я опять погрузился в размышления. Если там будут девчонки…
Тетя Галина постучала по глядильнику:
– Тебе не помешает это изучить.
Завопил Зен Аррат, я заткнул его и посмотрел, что мне прислала тетушка.
Скучный исторический текст – что-то о примитивных фильмах двадцатого века.
Я поднял глаза:
– И вот это мне предстоит зубрить целыми днями?
Тетя улыбнулась:
– Ты ведь еще не дошел до конца?
Я застонал и вновь уставился в глядильник, прокручивая текст. В конце обнаружились фотки. На первой стояла пара мужиков в странной неудобной одежде. А на второй… девушка на пляже. Я моргнул. На ней красовалось лишь несколько полосок ткани, и ноги были видны целиком, до самой…
Я с шумом выпустил воздух. Тетя Галина наверняка не знала, что тут за картинки. Или знала?
– В большинстве миров – ну, кроме Бета-сектора, конечно – есть строгие правила, запрещающие демонстрацию юридически интимных частей тела. Тем не менее на протяжении веков нормы сильно варьировались. Изображения для школьной программы тщательно подбираются, чтобы не задеть чувства учеников, а точнее – лишь бы избежать скандалов с их родителями. – Тетя помолчала. – Однако лично я решительно не одобряю подобную цензуру. И считаю, что студенты-историки должны иметь неограниченный доступ к изображениям для полного понимания различных культур в разные периоды. А ты что скажешь, Крат?
Я судорожно кивнул:
– Согласен. Вы абсолютно правы.
– Так ты принимаешь мое предложение? Будешь изучать историю? – спросила тетя Галина.
Я посмотрел на девушку из двадцатого века на моем глядильнике.
– Еще бы! Дайте мне десять минут собрать вещи.
Дельта, 2788
Место и время действия: Геркулес, сектор Дельта, июнь 2788 года,
за пять месяцев до начала событий, описанных в трилогии.
СЕКТОР ДЕЛЬТА:
202 населенные звездные системы;
429 представителей в Парламенте Планет;
колонизирован с 2600 года;
столица – планета Исида.
Вниманию путешественников:
В секторе Дельта крайне консервативные взгляды на допустимые отношения до брака. Публичное проявление чувств, поцелуи и прогулки под руку являются нарушением этикета и могут караться в соответствии с местными законами о приличиях.
* * *
– Фиан, ты позоришь род Эклундов, – заявил отец.
Он заявляет это минимум дважды в неделю, но понятия не имею, что ему не понравилось сегодня. Ровно восемь утра – значит на завтрак я явился вовремя. Я только что вошел, поэтому никаких глупостей натворить не успел. И сказать тоже, потому что еще и слова не произнес.
Я покосился на маму, но она лишь едва заметно покачала головой, мол, тоже не понимает, в чем дело.
Благоразумно промолчав, я сел за стол. С отцом мы не виделись со вчерашнего утра. Если с тех пор он как-то пронюхал про гаммитские фильмы, или про мою подружку, или, что еще хуже, про историю...
Нет, ничего из этого и близко быть не может. Папа бы не ворчал, что я семью позорю, он бы заходился от гнева. Возможно, просто собирается прочесть очередную нотацию про внешний вид. Сам он предпочитает стричься очень коротко и мои волосы ниже плеч просто ненавидит. Из-за чего, собственно, я их и не стригу. Он принуждает меня ко многому, чего я терпеть не могу. Отращивание лохм – мой способ проявить неповиновение.
– По физике мой сын оказался вторым в школе!
Ах, вот оно что! Учитель физики послал папе оценки за экзамен. Снова! Ну ладно, мне все-таки есть что возразить. Папа, как всегда, и слушать не станет, но...
– У меня девяносто шесть баллов из ста.
– Прекрасный результат. – Мама сочувственно мне улыбнулась.
– Нет, если кто-то другой получил девяносто семь! – кипятился отец. – Ну почему ты совсем не похож на свою сестру!
Я приготовился к очередной нотации. Моей старшей сестре не было и двадцати, когда она блестяще закончила физфак университета. Год назад она уехала на работу в другой мир Дельты, исследовать многочастичные волновые расширения. Я надеялся, что после этого нас перестанут сравнивать, но капитально ошибся. Пока сестра жила дома, папа все-таки бывал ею недоволен, а теперь считал ее идеальной во всех отношениях.
– Надеюсь, тебе очень стыдно. Правнук великого Йоргена Эклунда не в состоянии решить простые школьные задачки!
Только не это! Лучше уж про сестру, чем про прадедушку. Отец почему-то считал, что стоит мне постараться, и я смогу стать вторым Йоргеном Эклундом. А я, во-первых, не смогу, а во-вторых, не желаю.
– Я считаю, что это из-за твоего идиотского увлечения историей, – не унимался отец. – Совершенно никчемный предмет! Незачем тратить время, оглядываясь на прошлое; нужно работать ради будущего.
Мне хотелось возразить, что уроки истории очень важны, чтобы человечество могло избежать повторения одних и тех же ошибок. Однако лучше придержать язык за зубами. Прошло уже больше четырех лет с тех пор, как мне предложили записаться на какой-нибудь технический факультатив, а я вместо этого взял трехмесячный курс по истории. Отец, когда узнал, рассвирепел и приказал немедленно его бросить. Я попытался настоять на своем, заявил, что терпеть не могу физику и хочу перевестись с естественнонаучного потока на гуманитарный.
Дома разразилась настоящая война. Я, конечно, проиграл. Школа не разрешала переводиться на другой поток без согласия родителей, а мама, хоть и сочувствовала мне, отца переубедить не могла. С тех пор я стараюсь не упоминать историю, но папа все еще на меня сердит, и, чуть что, валит все на мой недолгий демарш.
