Текст книги "Невидимый мистер Грин (ЛП)"

Автор книги: Дж Слейдек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Фин медленно подошел к двери, пытаясь избавиться от ощущения, что он всю ночь наблюдал не за тем домом. Он позвонил, затем постучал; он перепробовал все способы разом и по отдельности. Стук молотка эхом разносился по пустой улице.

Он заглянул в щель почтового ящика и позвал.

– Майор Стоукс? Алло!

Он снова заглянул в нее, ощущая прилив тревоги. В прихожей было сумрачно, но когда его глаза привыкли к полумраку, в глубине он увидел какой-то слабое свечение. Вероятно, свет горел в холле, оставленный на всю ночь. Ему удалось разглядеть полуоткрытую дверь и тень внизу. Через несколько секунд тень приобрела четкие очертания домашней туфли, надетой на узкую ступню.

– Хорошо, сэр, оставайтесь здесь, но отойдите подальше. – Полицейский разбежался и ударил в дверь всей тяжестью своего тела.

– Господи! – Он отскочил, потирая плечо. – Даже не сдвинулась. В этом месте, должно быть, проходит брус. – Он снова отошел назад, разбежался и пнул ногой в середину двери. Дерево треснуло, и дверь отлетела назад.

Фин не остался на улице и прошел за полицейским в дом. Он наблюдал, как ноги констебля пересекают тонкий слой белого порошка на истертом линолеуме, оставляя единственную цепочку следов в тесном холле. Заплесневелые обои, треснувший столбик перил и полуоткрытая дверь. Полицейский распахнул ее шире, и они заглянули внутрь.

Старик на самом деле не лежал, поскольку там не хватало достаточного пространства, чтобы лежать. Комната была туалетом. Худоба позволила старику сидеть на полу, прижавшись к унитазу. Жуткие на вид полоски пижамы подчеркивали положение его конечностей: одна нога была подтянута и согнута в колене, другая, вытянутая вперед, не давала двери закрыться; руки прижались к груди, но ладонями, как ни странно, были обращены наружу, словно пытались кого-то или что-то оттолкнуть. Лысая голова крепко уперлась в стену, глаза раскрылись, а на лице застыло выражение, которое заставило полицейского снова сказать: «Господи!» Сердце колотилось, но перед ним был давно остывший труп.

Фин знал, что его могут прогнать в любую секунду, поэтому быстро осмотрелся. На теле следов вроде бы не было, но кончики пальцев выглядели подозрительно: сломанные ногти и засохшая кровь под ними. Дверь запиралась на простой крючок, который теперь свободно болтался. Краска на стенах шелушилась от старости, отслоившиеся кусочки усыпали тело. Окон в туалете не было, кроме небольшого вентиляционного отверстия.

– Пожалуйста, вам нельзя здесь находиться.

Фин вышел на улицу. В ярком утреннем свете улица и дома казались почти чистыми. Несколько мальчишек оккупировали мостовую, успевая пинать мяч и следить за полицейской машиной. Фин сокрушался.

– Хорошо быть живым, – бормотал он. – Даже трясущийся от страха старик будет рад такому утру, выйдя за молоком. Лучше быть живым, старым и трясущимся от страха, чем таким вот куском мертвечины, который лежит там. Боже!

– Вы что-то сказали, сэр? – спросил полицейский у него за спиной.

Фин замолчал, но не мог сдержать своих мыслей: Бедный старик, в конце концов ты оказался прав.

Глава третья

– Убийство? – Старший инспектор Гейлорд пытался изобразить улыбку на лице, но не получилось. Легкое колебание орлиного носа, небольшая складка возле губ – вот и все изменения на этой гранитной поверхности. – Вы, любители, не перестаете меня радовать.

Непременно убийство, что же еще?

– Не непременно, – сказал Фин. – Но на этот раз...

– В тысячный раз. Не такая уж редкость для человека за семьдесят откинуться с сердечным приступом. Из года в год мы сталкиваемся с несколькими сотнями подобных случаев. И сколько стариков умирают каждый год в результате убийства? Меньше дюжины.

– В этом году можете спокойно рассчитывать на чертову дюжину. Есть что-то ненормальное в убийстве майора Стоукса. И никакие статистические машины полиции не сделают его нормальным.

Гейлорд повернулся и дернул за шнурок жалюзи. Слитки полуденного солнца упали на его стол, легли полосками на дело Стоукса, Э. У.

– Статистика может быть полезной, Фин.

– Пока мы не поклоняемся ей. Стоукс не может быть полезным числом, будучи сам по себе. А он был сам по себе, это факт.

– Я не улавливаю.

Фин откинулся, прикрыв глаза от света.

– Я имею в виду, он был одиноким, напуганным стариком. Он думал, что кто-то хотел убить его, и обратился за помощью. И помощь пришла – только слишком поздно. Это заставляет меня задуматься о содержимом его письма.

– О, мы видели это письмо. В нем нет ничего ценного, уверяю вас. Конечно, мы перешлем его в МО^{28}, но только сумасшедший мог написать такое. Фин, никто не хотел убивать старика, как вы не можете этого понять? Он банально сошел с ума и банально умер. Почему вы не хотите оставить его в покое?

– Потому что я не удовлетворен в отличие от вас. Кажется, вы успокоились, найдя бутылку дигиталиса^{29}?

Гейлорд подпрыгнул, словно ужаленный.

– Как вы узнали?

– Дедукция. Вы упомянули, что у него был сердечный приступ, однако отчет патологоанатома еще не готов, поэтому единственное, на чем основано ваше доказательство, это предположение полицейского врача, подкрепленное чем-то более существенным – бутылочкой лекарства.

Очевидно, не правда ли? И меня беспокоит, что эту очевидность мог разглядеть возможный убийца. По словам Стоукса кто-то недавно проник в его дом. Грабителю, скажем, попадается на глаза бутылка с сердечными каплями, и это подает ему мысль о способе убийства.

Гейлорд снова попытался улыбнуться:

– Вы полагаете, что это один из тех странных и неопределимых ядов, которыми изобилуют детективные истории?

– Нет, никаких шприцов с воздухом, и на том спасибо. Я имел в виду, что легко убить пациента со слабым сердцем и сделать так, чтобы его смерть выглядела естественной. Например, сильно напугать. Убийца проникает в дом и...

– Остановитесь прямо здесь. Вчера вечером никто не заходил в дом. Мы тщательно осмотрели его, и я не прочь проинформировать вас, что он был герметически заперт.

Парадную дверь и дверь черного хода мы обнаружили запертыми на ключ и поставленными на цепочку. Все окна забиты десятипенсовыми костылями. Коридоры посыпаны тальком, чтобы выявить следы. На ступеньках лестницы натянуты струны. Старый параноик превратил свой дом в крепость, не оставив ни единого шанса на проникновение.

– А вы брали в расчет то маленькое вентиляционное отверстие? Оно была открыто.

Гейлорд покачал головой.

– Четыре на пять дюймов? Голова не пролезет.

– Однако вы могли бы просунуть руку. Дотянуться рукой с подушкой и задушить.

– Забудьте. Вам бы понадобилась рука длиной восемь футов. И даже тогда Стоукс мог бы вывернуться и спокойно выйти из комнаты.

Фин на мгновение задумался.

– Полагаю, вы правы. И все же... Как мне кажется, там происходила своего рода борьба. Со стен осыпалось много сухой краски, а ногти Стоукса были сломаны и в крови.

– Тому есть простое объяснение. У старика случился приступ. Он недолго боролся и в предсмертной агонии царапал стены. В этом нет ничего необычного. Несомненно, патологоанатом обнаружит кусочки старой краски у него под ногтями. Еще вопросы?

– Время смерти? – спросил Фин.

– Не позднее двух часов ночи, насколько мы можем судить. Почему вы спрашиваете? Вы вдруг вспомнили, что слышали крик о помощи?

– Нет, крика я не слышал. И не думаю, что услышал бы его, поскольку туалет находится в задней части дома, а я был спереди. Но именно это навело меня на мысль об удушье. – Он достал большую лупу и начал разглядывать пылинки, танцующие в потоке солнечного света. – Что он вообще делал в туалете в это время?

– Верите, нет, но мы знаем ответ даже на это. Кроме проблем с сердцем у него было что-то еще с мочевым пузырем. Я поговорил с его врачом, и он сказал мне, что вставать два– три раза за ночь для него было нормой. Особенно, когда он нервничал и плохо спал.

Фин вздохнул.

– Пожалуй, что так. Хм... Полагаю, вы не нашли никого, кто был бы заинтересован в его смерти?

– Нет. Из живых родственников у него никого не осталось, да и денег тоже не было. Соседи его почти не знали. Касаясь вашего международного коммунистического заговора, какова вероятность, что шпионы будут охотиться на одинокого пенсионера-параноика? Ни врагов, ни друзей во всем свете.

– Интересно... Могу я узнать, у кого он снимал дом?

Гейлорд испуганно воззрился на него.

– У кого он снимал дом? Фин, это ерунда, при чем здесь его домовладелец?

– Не знаю. Если бы он оказался человеком по фамилии Грин, по крайней мере, я мог бы продвинуться немного вперед.

– Это значит, что сейчас у вас ничего нет – ни малейшей улики, указывающей на убийство. Фин, будьте благоразумны и признайте поражение. Грин – больная фантазия старика, и вы знаете это. Или вы всерьез допускаете, что домовладелец мог убить своего жильца?

– Нет, но я допускаю, что он мог третировать его, пытаясь выжить. И, возможно, тактика давления зашла слишком далеко, не знаю... надо бы увидеться с домовладельцем.

Полицейский фыркнул.

– Вы выдохлись, Фин. Простите то, что я вам сейчас скажу, но и вся идея сыщика– любителя тоже изрядно выдохлась. Однако раз уж вам не терпится, держите соломинку. – Он открыл папку и пошуршал страницами. – Вот, владелец – The Dartleford Estate Agency. Офис в Кенсингтоне.

– Спасибо. – Фин встал и протянул руку.

Голос Гейлорда окрасился недвусмысленной иронией.

– О, не стоит благодарностей. Пустяки. И удачной охоты.

В голосе мисс Фараон звучала досада.

– Но наверняка полиция должна понимать, какое это невероятное совпадение.

– Похоже, они не намерены копать глубже. Вопрос в том, должен ли я?

– Конечно, мистер Фин. Надеюсь, вы не думаете, что это безнадежно?

– Я не хочу бросать это дело, по крайней мере, до начала дознания. Если они найдут естественные причины, возможно, мы могли бы вернуться к рассмотрению еще раз. Просто сейчас я собираюсь встретиться с домовладельцем майора. Потом я хотел бы поговорить с членами вашего маленького клуба.

– Мне созвать встречу?

Он обдумал эту мысль.

– Пока рано. Я хотел бы подойти к каждому из них опосредованно. Меня тревожит еще одно совпадение: если смерть майора – убийство, это идеальное преступление, достойное любого члена клуба расследования убийств.

Наступила долгая пауза, во время которой линия жужжала и стрекотала. Где-то в системе произошло неправильное подключение, и призрачный голос выдал: «...стала выглядеть лучше с тех пор, как прибрала голову...»

– Одного из Семерки Разгадчиков? – спросила мисс Фараон. – Весь день я только и думаю об этом, начиная с самого утра, когда сидела в такси у газетного киоска в ожидании новостей, что вполне естественно. Я вспоминала, как все мы презирали беднягу. Что, если один из нас ненавидел его настолько сильно, что... В десять часов я поняла, что произошло нечто ужасное. И когда молодой полицейский подошел и сказал, что меня ждут в морге, – это было похоже на настоящий кошмар. О, мистер Фин, мы должны что-то сделать!

– Потому что он был вашим старым товарищем?

– Совсем нет. – В ее голосе был странный восторг. – Потому что это безумно увлекательная головоломка.

Агентство недвижимости «Dartleford» либо только что образовалось, либо произвело свежие косметические изменения. Офисное здание, затесавшись среди маленьких невзрачных магазинчиков, сияло, как бриллиант в куче пепла. Над широким витражом из синего стекла хромированные буквы высотой в четыре фута провозгласили его новое имя – «Dart Estate». Интерьер составляли толстые ковры, белые столы, телефоны абрикосового цвета и, конечно же, музыкальный проигрыватель. Персонал был молодым и вышколенным: симпатичная блондинка-администратор передала Фина флегматичному, хорошо одетому молодому человеку, мистеру Моку.

– Вас интересует один из наших объектов в Харлсдене, мистер Фин?

– Верно. Теннисон-авеню, дом № 44.

Получая очевидное удовольствие от профессиональных действий, молодой человек поднял абрикосовую трубку и вызвал стол в нескольких ярдах от себя.

– Мисс Форбс, пожалуйста, приготовьте для меня досье на 44-й номер по Теннисон– авеню.

Фин наблюдал, как та встала, подошла к большой крутящейся стойке регистрации и извлекла документ.

– Увы! – сказал мистер Мок, просматривая его. – Выявилась проблема. Кажется, у нас по этому адресу защищенный арендатор^{30}. Так что мы не можем выставить объект на продажу.

– Жилец вчера умер, – внес ясность Фин. – Мне посчастливилось узнать об этом, и поэтому я решил поинтересоваться насчет продажи?

– В таком случае мы можем рассмотреть вопрос о продаже, мистер Фин. Хм, пожалуй, вам будет лучше обратиться к нашему мистеру Баньяну. Он более компетентный специалист в этой области.

После некоторых формальностей Фин поднялся на ступень выше (два телефона) и подошел к столу мистера Баньяна, который был не только старше по должности, но и развязнее.

– Кресло, мистер Фин. Должен заметить, что вы ранняя пташка. Насколько я понимаю, вы узнали, что старый мистер Стокер скончался, и направились прямо к нам, так? Очень правильное решение. С таким бумом на рынке недвижимости как сейчас нельзя торопиться.

– Кажется, его звали Стоукс.

– Стоукс, Стокер, какая разница. Важно то, что он уже вне нашей ответственности. Вы хоть представляете себе, сколько денег мы теряем на защищенных арендаторах? Это преступление, мистер Фин. Преступление. С наших плеч упал груз, не будем лукавить. – Баньян, должно быть, что-то заметил на лице Фина, поэтому тут же добавил: – Хотя, конечно, нехорошо так говорить об усопших. Надеюсь, не ваш родственник?

– Я никогда не встречал джентльмена. – Фин отвернулся от блеска золотых запонок мистера Баньяна. – Полагаю, что среди защищенных арендаторов попадаются довольно неприятные.

– Неприятные? Вы, должно быть, шутите. Это сплошные убытки. Мы просто повисли в воздухе – ни поднять арендную плату, ни выселить. – Мистер Баньян обратил внимание на папку. – Скажите, вас интересует только один объект?

– Я пока не решил.

– Хорошо. Прямо сейчас мы готовы предложить небольшой симпатичный пакет из восьми домов в районе Харлсдена, включая этот, скажем, за двести пятьдесят тысяч. Или, скажем, сорок за штуку. Разбейте, как вам нравится.

– Кажется, немного крутовато. В конце концов, я видел этот дом, и...

– Подождите, это еще не все. Мы планируем разделить каждый дом на две квартиры до завершения сделки. И вы получаете гарантированный годовой доход в двадцать тысяч. Как вам такое?

Фин сделал вид, что все обдумал, поторговался для важности и, наконец, вынес решение, что посоветуется со своим банкиром. Здесь, в этом офисе мощного «кручу-верчу», безусловно, просматривался неплохой мотив. Бриллиант трудно соотносился с рушащимся убожеством Теннисон-авеню, но один факт говорил сам за себя: смерть одинокого нищего старика могла принести «Dartleford» четверть миллиона фунтов.

На прощание пожав руку, Фин сказал:

– Кстати, прежде чем уйти, я хотел бы здесь еще кое с кем пообщаться. По другому маленькому вопросу.

– Прекрасно. Офис в вашем распоряжении, мистер Фин.

– Я хотел бы встретиться с мистером Грином.

Баньян был неутешительно спокоен.

– У нас нет мистера Грина. Вы уверены, что правильно назвали фамилию?

– Грин. Точно Грин. Приятель сказал мне, что он может предложить очень выгодную сделку.

Очевидно, это был ложный шаг. Баньян холодно отреагировал:

– Я не знаю, кто ваш приятель, и, если на то пошло, я не знаю, кто вы, но у нас никогда не было мистера Грина, работающего здесь.

Фин подошел к двери, чувствуя, что мистер Баньян следит за каждым его шагом. Обернувшись, он понял, что предчувствие обмануло его. Мистер Баньян, повернувшись в другую сторону, всего лишь точил карандаш, сбрасывая стружку в мусорную корзину.

Глава четвертая

Секретарша стояла насмерть.

– Прошу прощения, мистер Фин, но мистер Портман никого не принимает без предварительной записи. И, боюсь, до конца дня он будет занят. Честно говоря, я не вижу возможности принять вас раньше вторника следующей недели. Так вас устроит?

– Не устроит. Дело безотлагательное. Если я не увижу его сегодня утром, встреча вообще теряет всякий смысл.

Выражение на лице секретарши не изменилось.

– Ну, если это так срочно, советую обратиться к другому адвокату. Общество юристов может предоставить вам список, либо обратитесь напрямую в юридический центр. Принимают там в любое время, консультации бесплатные. В порядке живой очереди. – Глаза ее выдали мысль, что ему не повредит стояние в очередях. Ждать своей очереди – именно так нужно учить нетерпеливых американцев цивилизованному поведению в присутственных местах.

– Мне нужно увидеться с мистером Портманом, – надавил он.

– Сожалею.

– Тогда, может быть, мне лучше объяснить вам. – Фин склонился над столом, надеясь, что выглядит как зловещий мафиози. – Послушайте. Я пришел по поручению одного клиента, – сказал он мягко. Поставив тяжелый портфель на стол, он погладил его. – Там пленки. Вы понимаете?

– Нет, я не понимаю, – ответила она. – Возможно, вам лучше назвать имя этого клиента и характер вашего бизнеса.

– Угу. Нет, у меня собственные правила, мисс. Я сам представляю свои интересы и никто другой. – Он склонился еще ниже. – Не заставляйте меня делать то, о чем все мы можем пожалеть.

– Это угроза?

– Нисколько. Но если я уйду отсюда, никто никогда не услышит эти пленки. Я говорю, это срочно.

Через несколько минут его препроводили в отделанный панелями кабинет мистера Портмана. Общее впечатление изысканности портило окно с большим квадратным куском картона вместо стекла в нижней части.

– Прошу садиться, мистер Фин. Одну минуту. – У Портмана было широкое, круглое лицо, в свои пятьдесят он пребывал в отличной форме. Темные волосы, поседевшие на висках, были зачесаны над ушами назад в аккуратными волны. Строгий элегантный костюм завершал образ типичного адвоката: читателя «Таймс», гольфиста, члена клуба консерваторов, жителя пригорода, заседающего в местном совете. Однако его лицо было слишком неофициальным, слишком подвижным для лица адвоката и слишком крупным. Это было лицо конферансье. Фин уже однажды встречал такое лицо, которое весело смотрело из-под соломенной шляпы с лихо заломленными полями и принадлежало мяснику. Мясник этот снискал себе большую популярность скабрезными шутками, заставляя домохозяек трястись от смеха над сосисками.

Портман сделал несколько пометок серебряным карандашом, затем откинулся в кресле.

– Полагаю, вы пришли поговорить об этих таинственных пленках, – сказал он. – Вы определенно взбудоражили мисс Эмерсон.

– Верно, а как еще я мог добиться встречи с вами.

– Встречи с какой целью?

Фин прочистил горло.

– Вопрос частного характера. Кажется, вы являетесь членом клуба, основатели которого называют себя Семерка Разгадчиков?

Портман посмотрел слегка удивленно, но ничего не сказал.

– Я хотел бы немного поговорить с вами об этом клубе. Как давно вы контактировали с другими членами?

– Что вам надо, мистер Фин? Кто вы такой?

– Я частный сыщик. В настоящий момент я не могу раскрыть вам имя моего клиента, но...

– В таком случае ничем не могу помочь. Всего хорошего.

– В таком случае мой клиент– мисс Доротея Фараон.

– Дьявол! Зачем Доротее нанимать кого-то, чтобы выйти на меня?

Фин вздохнул.

– Думаю, будет лучше, если я заговорю первым, а потом посмотрим, что вы захотите добавить. Вы, конечно, знаете о предстоящем воссоединении. Кстати, вы собираетесь быть?

– Возможно. Дальше.

– Хорошо. Майор Стоукс не сможет прийти. Вчера ночью он скоропостижно скончался.

– Серьезно? Бедный старый шельмец. – Спустя мгновение Портман добавил: – Вы сказали «скоропостижно»?

– Так говорит полиция. Очевидно, ему угрожали.

– Понятно. Подозревается убийство?

Фин пожал плечами.

– Я всего лишь навожу справки. Что вы можете рассказать мне о майоре?

– Почему я должен вам что-то рассказывать? Ну, хорошо, хорошо. Вернемся немного назад. Когда я первый раз увидел его в Разгадчиках, ему было лет сорок, отставной офицер, бакалавр. Слишком отставной, если вы понимаете, о чем я. Чопорный, лишенный чувства юмора, абсолютно ничем не интересующийся, кроме войны и шпионов. Любимые темы: тайные альянсы, теории заговоров, торговля оружием – что-то вокруг этого. Был настроен пронацистски, если хотите. Всегда говорил, что во второй мировой войне мы заняли не ту сторону. Он был ярым антикоммунистом, искал повсюду красных агентов.

Полагаю, на самом деле он был безвредным. Каким-то образом он примирил свои взгляды со взглядами своего короля и нации в достаточной степени, чтобы возобновить свою деятельность. Как бы то ни было, мы распустили клуб в 1940, и я больше никогда его не видел.

Зажужжал интерком, и электронная версия секретаря напомнила Портману, что через десять минут у него назначена встреча.

– Спасибо, мисс Эмерсон. Я помню. – Он достал карманные часы, открыл их и положил на стол. – На чем я остановился?

– На войне.

– Да. Стоукса я с тех пор не видел. Но однажды мне довелось услышать о нем.

– В армии?

– Да, вы догадливы. Я пошел в армию; служил, естественно, по юридической части. Там я пересекся с человеком, который защищал Стоукса в военном трибунале. Подзащитный обвинялся в том, что выдавал себя за бригадира, нацепив кучу наград, носить которые не имел права. Жаль, что не могу вспомнить всю историю, она довольно интересная. Очевидно... – Портман придвинулся в своем кресле поближе и стал похож на давнего мясника-балагура. – Очевидно, Стоукс хотел защищаться на том основании, что служил в военной разведке, – каким он был, вы знаете.

– Не знаю. Должно быть, в то время он был важной персоной.

– Полноте. Он только числился майором, в действительности же для ответственных заданий он был непригоден. Некоторое время работал шифровальщиком: расшифровывал простые сообщения наравне с сержантами и младшими капралами. Но затем в один прекрасный день майор начал сам получать шифровки. Чушь несусветная. Они перевели его на менее ответственный участок, но стало только хуже. Потом он самовольно оставил часть. Засекли его в Шропшире, видимо, там он и стал самозванцем. В свою защиту он заявил, что шифровки ему посылал Бог, он же повышал его в звании и так далее. Он пытался выдвинуть эти аргументы на военном трибунале.

Естественно, его признали невменяемым. Он был госпитализирован и выпущен со справкой —так мне сказали. Это было примерно в 1943 году.

– Я заметил, – вставил Фин, – что он жил в крайней нищете. Вы знали об этом?

– Откуда? С момента роспуска клуба я его не видел. О, я понимаю, к чему вы клоните – что случилось с его военной пенсией? Как ни странно, мне кажется, я кое-что знаю об этом. Со слов моего коллеги это был замечательный юридический момент. Вот, вспомнил: был запущен механизм по лишению его звания майора и разжалования в рядовые до того, как он чокнулся. Поэтому демобилизовался он рядовым. Образно говоря, его пенсия – пинок под зад.

«Пять минут, мистер Портман», – прожужжал интерком.

– Да, спасибо. Что ж, мистер Фин, думаю, на этом все.

Фин переместился в кресле, но не покинул его.

– Может, вы расскажете мне коротко о Семерке Разгадчиков, и как Стоукс вписался в нее?

– Хорошо. – Портман, вздохнув, откинулся назад. – Ответ будет простым: никак не вписался. Он всех достал. Во-первых, он таскал с собой маленькую записную книжку, куда – у всех сложилось одинаковое впечатление —собирал информацию о нас. Мы заметили, что книжка возникала в тот момент, когда кто-то, например, говорил что-то хорошее о русских. Однажды, ради красного словца, я заявил, что хороший адвокат, – и привел в пример себя, – может запросто оправдать убийцу, пусть и виновного. Я сказал, что надеюсь однажды доказать это, чтобы не быть голословным. Конечно, все это было напыщенной брехней, но он записал ее.

Кроме того, он не вписался еще и потому, что остальные предпочитали расследовать убийства, а не шпионские интриги. Целью наших маленьких посиделок было распутывание классических убийств. Хотя, конечно, у каждого из нас был свой уклон.

Например Дэнби, наш клубный полицейский. Он обожал американские крутые детективы, где лихие парни в равной мере успевают заниматься сексом и мордобоем. Полагаю, вам будет интересно знать, что он думал о старом Стоуксе? Думаю, он его ненавидел. Трудно объяснить, но Дэнби, кажется, был обижен на всех. Но Стоукса он ненавидел, скорее всего, потому, что тот был офицером и джентльменом. Это может показаться тривиальной причиной, но тогда Дэнби был простым парнем, вечно попадающим в небольшие передряги по поводу надуманных оскорблений. Мачизм, полагаю, так теперь это называется. А раньше просто – нарываться на неприятности.

– Кто-нибудь еще ненавидел Стоукса?

– Большинство из нас смотрело на него просто как на назойливого зануду. Но у Хайда было достаточно причин ненавидеть его. Джервейс Хайд – клубный эстет. Большую часть времени бездельничал, позируя и пытаясь штамповать эпиграммы. Прямо как в какой– нибудь Желтой книге3'' — реликвии исчезнувшего века. Всегда рассуждал о так называемом искусстве убийства. Думаю, под этим он подразумевал настоящие зверские преступления без мотива: тела, распиленные или растворенные в кислоте, невесты в ваннах, трупы в багажниках. Он постоянно говорил о «психологическом уклоне», хотя я сомневаюсь, что в психологии он разбирался лучше остальных. Реальные преступления, казалось, интересовали его больше, чем вымышленные. Думаю, когда он наталкивался на нераскрытое убийство, он в наполовину надеялся, что оно останется нераскрытым. Но о чем я только что говорил?

Ах да, Хайд и Стоукс. Неприязнь с самого начала. От любой манерности у майора вставала шерсть дыбом, а намек на гомосексуальность вообще выводил из себя. Хайд был манерным педиком, а, может, просто притворялся, но Стоукс едва ли мог вытерпеть минуту, находясь с ним в одной комнате. И если кто-то адски тебя ненавидит, ты обязан ответить взаимностью. Не раз встречи заканчивались криками: «Коммунист!» и «Нацист!», летевшими с обеих сторон. Остальные пытались притворяться, что это было сказано в шутку, но это была настоящая война.

– А другие? Как они воспринимали майора Стоукса?

– Латимер, я бы сказал, был слишком погружен в свои пробирки и реторты, чтобы обращать на него внимание. А сэр Тони был слишком воспитан, чтобы кого-то задеть.

– Сэр Тони – это сэр Энтони Фитч, не так ли?

– Да, мой покойный тесть. Он погиб во время бомбежки, так что его мнение в любом случае сейчас не актуально. И остается Доротея. Она – нормально. Всегда относилась к Стоуксу как к ребенку, каковым он и был на самом деле. Она действительно ладила со всеми, несмотря... Но, я вижу, наше время вышло.

– Несмотря на что?

– Ни на что, серьезно. Она была довольно-таки холодной стервой, но, думаю, годы смягчили ее. Во всяком случае, она уж точно никогда не была убийцей – думаю, я достаточно насмотрелся, чтобы судить. Теперь наше время действительно истекло.

Интерком прожужжал дважды. Фин поднялся на ноги.

– Последний вопрос. Фамилия Грин что-нибудь говорит вам? Можете ли вы назвать какого-нибудь Грина, связанного с Разгадчиками?

31. «Жёлтая книга» (англ. The Yellow Book) — английский литературный ежеквартальный журнал, издававшийся в 1894—1897 годах и давший название «жёлтые девяностые» последнему десятилетию XIX века.

– Нет, я знаю, по меньше мере, дюжину Гринов, но ни одного по линии убийства. Однако что же вы не спрашиваете меня, где я был во время преступления?

Фин улыбнулся.

– Я бы не посмел спрашивать адвоката о его алиби. Простите, что отнял у вас так много времени, но мне показалось, что это срочно.

– Вполне вас понимаю. Увы, сегодня у меня трудный день. Хочешь-не хочешь, а придется освободить кабинет, пока стекольщик будет чинить окно. Вчера ночью какой-то меткий малолетний вандал засадил в него апельсином. Небольшая загадка может дать пищу для ума.

Фин, похоже, уже включился в процесс.

– Апельсином? Давайте рассуждать. Ваш офис находится рядом с Друри-Лейн. Может, призрак Нелл Гвин^{31}?..

Портман рассмеялся. Он похлопал Фина по спине и так же вежливо подтолкнул его на выход.