Текст книги "Король (ЛП)"

Автор книги: Дж. Уорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 39 страниц)

Глава 47

Где он?

Слоняясь по кухне Эссейла, теребя то малое, что она упаковала наверху, Сола непрестанно оглядывалась через плечо, ожидая, что он выйдет из-за угла и попытается уговорить ее остаться.

Но он уже сделал это, разве нет?

В душе.

Блин, воспоминания об их близости впервые не вызывали возбуждения. От них ей хотелось плакать.

– Я не понимаю, зачем нам уезжать так рано, – сказала ее бабушка, поднявшись на кухню из подвала. – Еще даже не рассвело.

На бабушке было желтое домашнее платье, но она приготовилась к поездке – надела парадные туфли и взяла сумочку в тон, с ремешком из искусственной кожи. Позади нее стояли охранники Эссейла, похожие как две капли воды, у каждого по чемодану в руке… и они не выглядели счастливыми. Хотя, да ладно, их лица едва ли созданы для веселых ужимок.

– Вовэ, нас ждет двадцати трех часовая дорога. Нам пора выдвигаться.

– Остановок не будет?

– Нет. – Она не могла рисковать, когда с ней бабушка. – Ты сможешь сесть за руль в середине пути, днем. Ты же любишь водить.

Ее бабушка издала звук, который остальные могли бы принять за громкое и звучное «Ять».

– Нам стоит остаться здесь. Здесь хорошо. Мне нравится эта кухня.

Женщина была в восторге не от кухни. Черт, ее бабушка может готовить и на газовой туристической печке, безо всяких вопросов… и ей уже приходилось.

Он не католик, хотела сказать Сола. На самом деле, он наркоторговец-атеист. Скоро станет главным поставщиком…

«А если она беременна?» – внезапно задумалась Сола. Ведь она не принимала таблетки два дня. Не будет ли это…

Чистым сумасшествием, как порой выражаются.

Встряхнувшись от грез, Сола застегнула чемодан на колесиках и просто выпрямилась.

– Ну? – поддела ее бабушка. – Мы едем или нет?

Будто знала наверняка, чего хотела Сола.

Или кого, если быть точней.

У Солы не осталось гордости, чтобы сохранять невозмутимый вид, пока она снова осмотривалась по сторонам, изучая выход из обеденной зоны, арку, через которую можно было подняться наверх или в кабинет, узкий холл перед лестницей в подвал. Везде пусто. И не было слышно громких шагов по ступенькам, топота на втором этаже, будто кто-то торопливо натягивал рубашку, чтобы спуститься на уровень ниже.

Не считая душа.

Как он мог не проводить ее...

В это мгновение ее бабушка сделала глубокий вдох, и плоский золотой крестик, который всегда висел над ее грудью, поймал отблеск потолочного света

– Мы едем, – услышала Сола свой голос.

И с этими словами она подняла свой чемодан и направилась к задней двери дома. Снаружи, возле самого дома стоял Форд «Затеряйся в толпе». Договор аренды заключен на другие документы Солы, предназначенные для экстренных случаев. Никто в Колдвелле не знал о них. А в бардачке лежала еще одна пачка документов, для ее бабушки.

Она открыла замки с помощью пульта, а потом – багажник. Люди Эссейла, тем временем, придерживая ее бабушку под руки, помогали ей спускаться по лестнице, несли ее чемодан и пальто, которое она, очевидно, отказывалась надевать в качестве протеста.

Когда они усадили женщину на пассажирское сиденье и поставили ее багаж на заднее, Сола окинула взглядом заднюю часть дома. Как и раньше, она ожидала увидеть Эссейла, а возможно, надеялась на это. На то, что он выбежит через главный зал, чтобы успеть встретиться с ней до отъезда. Или на то, что он поднимется из подвала и выбежит через подсобку. А может на то, что он на скорости вылетит из-за угла, спустившись с лестницы…

В этот момент произошло нечто странное. Каждое окно в доме начало еле заметно мерцать, стекла между оконными и дверными откосами еле заметно подмигивали.

Что за…

Ставни, подумала она. Окна накрывали ставни, такое движение невозможно заметить, легко упустить… если не смотреть в то мгновение, когда они начинают опускаться. А после? Словно ничего не изменилось. Мебель по-прежнему хорошо видна, свет включен, все нормально, привычно.

Еще одна охранная фишка, подумала Сола.

Она не торопясь открыла дверь, поставила в салон одну ногу и затем обернулась. Два телохранителя стояли позади, скрестив руки на груди.

Она хотела сказать им… но нет, казалось, они не горели желанием передавать сообщения Эссейлу.

Сейчас, аккуратно усадив ее бабушку в седан, они выглядели откровенно злыми.

Сола подождала еще немного, не сводя глаз с задней двери. В проеме она видела обувь и пальто в прихожей. Так по-обычному… ну, по обычному для богача. Дом был далек от среднего класса, и не только потому, что стоил миллионов пять. Или десять.

Отвернувшись, она села за руль, закрыла дверь и сделала пару вдохов, чувствуя лимонный освежитель воздуха, под которым угадывался легкий запах табачного дыма.

– Не вижу причин для нашего отъезда.

– Я вижу, вовэ. Я вижу.

Двигатель с дребезжанием ожил, и она включила заднюю передачу. Развернувшись, Сола в последний раз посмотрела на открытую дверь.

И больше не осталось причин для задержки.

Нажав на газ, она резко заморгала, когда фары Форда осветили подъездную дорожку, а потом однополосную дорогу, которая уведет их с полуострова.

Он не пойдет за ней.

– Ты совершаешь ошибку, – фыркнула ее бабушка. – Большую ошибку.

Но ты же не знаешь всей истории, подумала Сола, подъехав к знаку остановки и включив поворотник.

Чего Сола не знала… что ей также известно далеко не все. Эссейл наблюдал за ее отъездом, стоя среди деревьев позади дома.

***

Эссейл видел сквозь окна кухни, как Сола стояла возле стола, капаясь в чемодане, будто искала что-то, что могла потерять.

Снаружи, любовь моя, подумал он. То, что ты потеряла, снаружи.

А потом появилась ее бабушка вместе с братьями, и было очевидно, что женщина не одобряла отъезд.

Еще одна причина восхищаться ею.

И также было ясно, что его кузены против. С другой стороны, они еще никогда не питались так хорошо и уважали тех, кто мог дать им отпор.

Что не было проблемой для бабушки Марисоль.

Наблюдая, как его женщина ищет что-то, будто бы ждет, что он появится, Эссейл испытывал небольшое удовлетворение, видя ее печаль. Но, первостепенной была необходимость убедить своего внутреннего зверя, что она вольна сама выбирать свою дорогу.

Он не мог спорить с самосохранением… так же, как не мог завязать со своим бизнесом. Он работал слишком долго и упорно, чтобы затеряться в потоке спокойных ночей… Даже если проведет эти ночи с Марисоль. К тому же он беспокоился, что дела с семейством Бенлуи еще не закончены.

Только время покажет, не нарисуется ли еще один брат или жадный кузен, охочий до мести за свою родню.

Без него Марисоль будет безопасней.

Когда она положила чемодан в багажник, ее бабушка устроилась на переднем сидении. А потом опять наступила пауза. Воистину, Марисоль оглянулась по сторонам, и ему показалось, что она могла заметить его, но нет. Она скользнула взглядом мимо него и его укрытия.

В машину. Закрыла дверь. Завела двигатель. Развернулась.

И все… автомобиль с горящими стоп-сигналами уехала прочь по его подъездной дорожке.

Кузены задержались лишь на мгновение. В отличие от его женщины, они точно знали место его нахождения, но не стали подходить. Они скрылись в доме, оставив дверь открытой, чтобы он зашел, когда начнет печь солнечный свет.

Когда он, наконец, вышел из своего укрытия, сердце ныло в груди.

Шагая по снегу, его тело было настолько вялым, что он боялся, что может рухнуть наземь. Голова шла кругом… живот тоже скручивало. Лишь его мужские инстинкты были прочны, они отчаянно кричали, что он должен выйти на дорогу перед ней, преградить путь ее развалюхе и потребовать, чтобы она вернулась домой.

Вместо этого Эссейл заставил себя зайти в дом.

В кухне, кузены накинулись на еду, специально приготовленную для них и оставленную в фольге в морозилке. На их лицах были выражения, словно кто-то скончался.

– Где мобильные? – спросил Эссецл.

– В кабинете. – Эрик нахмурился, сдирая стикер с пачки. – Предварительно разогреть до 375¹³⁶.

Его брат подошел к стене с духовками и начал жать на кнопки.

– Мощность?

– Не сказано.

– Черт возьми.

При других обстоятельствах, Эссейл бы не поверил, что Эвейл тратит свое и без того скудное желание к вербальным коммуникациям на разговоры о еде. Но Марисоль с ее бабушкой все изменили… за тот короткий срок, что провели здесь.

Оставляя своих кузенов в покое, он не сильно удивился, что они не предложили ему присоединиться.

Ему казалось, что после нескольких веков аскетичного существования, они станут как хомяки запасаться едой.

В кабинете он сел за стол и оценил взглядом два идентичных телефона перед ним. Естественно, мозг вспомнил, как он заполучил устройства… и первым он увидел Эдуардо на земле и уже потом Рикардо, прикованным к стене для пыток.

Приказав рукам взять их, он…

Конечности отказывались подчиняться, на самом деле, его тело обмякло в кресле. Когда он невидяще уставился перед собой, стало ясно, что силы покинули его.

Выдвинув средний ящик стола, он достал один из своих флаконов и забил кокаином сначала одну ноздрю, потом вторую.

Покалывающая все тело волна помогла ему выпрямиться, и мгновение спустя он действительно смог взять телефоны… и подключить их к своему компьютеру.

Его сосредоточенность была искусственной, внимание вынужденным, но он понимал, что придется привыкать к этому.

Его сердце, пусть и черное, покинуло его.

И сейчас было на пути в Майами.

Глава 48

Это на самом деле возможно: если бежать достаточно долго и упорно, то можно заставить тело чувствовать себя так, будто ты побывал в кулачном бою.

Продолжая стирать подошвы своих «Найков» о беговую дорожку, Роф думал о последнем спарринге с Пэйн.

Он солгал ей. Ранее, когда он, наконец, серьезно решил занять трон, Братья и Бэт предъявили ему набор «методических рекомендаций», предназначенных для того, чтобы оградить его от физически опасных мероприятий. Не совсем довольный таким разговором, однажды он нарушил правила так, что об этом знали все, и несколько раз после – на этом его пока никто не смог поймать. И после того, как его обнаружили сражающимся в центре города, он согласился, что будет брать в руки кинжалы только во время церемоний – с тех пор одного запаха разочарования, исходящего от его шеллан, было достаточно, чтобы держать его в узде.

Ну, и то, что он полностью лишился крупиц зрения к тому времени.

Толпа не могла ошибаться. Король нужен им живым больше прочего; уничтожение лессеров в подворотнях Колдвелла более не могло быть его главной задачей.

И еще одно – никаких тренировок с братьями.

Никто не хотел рисковать и нанести ему увечье.

Но потом появилась Пэйн, и хотя сначала он принял ее за мужчину, когда открылось ее истинное «лицо», ему позволили спарринги… именно потому, что она была женщиной.

Роф вспомнил, как она проникла в мужскую раздевалку и приставила нож к его горлу.

Сейчас он думал… что он волен сражаться с тем, с кем хочет. И он задолжал ей извинение.

Протянув руку, он увеличил скорость беговой дорожки. Этот тренажер был модернизирован с помощью крючков на консоли и приводного ремня, сделанного специально для него. С помощью амортизирующих веревок, натянутых между ними, он мог убрать руки и по-прежнему держаться на треке, а легкое натяжение в районе талии подсказывало ему, где он был по отношению к наклонной поверхности.

Удобно ночью, подобной этой. О, минутку… сейчас был день.

Подстраиваясь под более быстрый ритм, он обнаружил, что, как всегда, его разум умел превосходить нагрузку – его тело трудилось вовсю, а мысли текли в своем направлении. К сожалению, словно вертолет с неисправными датчиками, он продолжал таранить скалистые утесы: его родители, его шеллан, вероятность будущего потомства, годы пустой жизни вытянулись перед ним. Если бы только он мог видеть. По крайней мере, тогда бы он мог выйти и сразиться с врагом. Но теперь он был пойман в ловушку – его слепотой, его Бэт, вероятностью того, что она носила младенца.

Конечно, если бы ее не было в его жизни? Он бы пустился во все тяжкие, пока бы не умер с честью на этом поприще. Хотя, черт возьми, без Бэт он не потрудился бы взойти на престол.

Он знал, что никогда не водрузил бы гребаную корону себе на голову.

После всего, что сделал его отец за такой трагически малый отрезок времени, он, должно быть, послушал бы свои инстинкты и послал бы все к черту на рога. Раса прекрасно обходилась без руководства эти пару столетий; наверное, это дерьмо могло бы продлиться еще неопределенный срок.

Он подумал об Икане. Может, для сукина сына станет откровением, что современный народ не нуждается в короле.

Или, если быть точнее, Кор и его Ублюдки усвоят этот урок.

Плевать.

Роф собрался увеличить скорость снова… но обнаружил, что машина работала на пределе своих возможностей.

Чертыхаясь, он вернулся к и без того бешеной скорости, и вспомнил отца, сидящим за тем самым столом, который он уже не мог видеть или использовать, с пергаментными свитками и чернильницами, перьевыми ручками и томами в кожаном переплете, покрывающими резную поверхность.

Он мог лишь представлять, как мужчина, сидящий за всем этим, с рискованной и довольной ухмылкой растопил воск и вдавил в него королевский перстень, увенчанный гербом…

– Роф!

– Что… – раздался визг резины, потому что он вытащил ключ безопасности и отпрыгнул в сторону с дорожки.

– Бэт?

– Роф, Боже мой…

– Ты в порядке…

– Роф, я нашла решение…

Он не мог восстановить чертово дыхание.

– По поводу… чего?

– Я знаю, что мы должны сделать!

Роф нахмурился и, тяжело дыша, оперся на поручни, но потом его желеобразные ноги отказали, и он сорвался вниз. И все же, даже через гипоксию он мог чувствовать запах своей супруги: она пахла целеустремленностью и уверенностью, присущий ей аромат стал звучать острее, и он ясно ощущал это.

Схватив полотенце, переброшенное через панель управления, он вытер лицо.

– Бэт, Христа ради…. Ты можешь просто остановиться…

– Разведись со мной.

Несмотря на удушье после физической нагрузки, он вытер лицо.

– Прости, – сказал он хрипло. – Кажется, я ослышался.

– Расторгни наш союз. Задним числом – когда во всех смыслах ты еще был Королем.

Роф закачал головой, всевозможные мысли заполнили его мозг.

– Я не слышу, что ты говоришь…

– Если ты избавишься от меня, то избавишься от оснований, из которых они исходили. Нет оснований, нет отстранения. Ты сохраняешь трон и…

– Ты, черт возьми, из ума выжила?! – заорал он. – Что ты несешь?!

Повисла пауза. Бэт словно удивилась тому, что он не поддержал ее светлую идею.

– Серьезно, Роф. Это способ вернуть трон.

Связанный мужчина в нем заревел что есть сил, Роф решил, что сейчас взорвется… но он уже разгромил целую комнату в особняке. Братья прикончат его, если он разнесет их тренажерный зал.

Попытка контролировать свой голос, с треском провалилась:

– Ни за что на свете!

– Это просто клочок бумаги! – закричала она в ответ. – Какое, черт возьми, это имеет значение?

– Ты моя шеллан!

– Все дело в моркови!

Иииииииииииииии это полностью закоротило его мозг. Качая головой, чтобы прочистить мысли, он выдохнул:

– Извини… что?

Немного трудно было перейти от разрыва их отношений к проклятым овощам.

– Слушай, мы вместе, потому что любим друг друга. Клочок бумаги никак не может изменить нас…

– Нет, категорически нет… я не дам этим мудакам удовольствие поиметь те...

– Послушай меня, – она сжала его предплечья, – Я хочу, чтобы ты успокоился и выслушал меня.

И это невероятно странно. Он был на взводе, но когда она отдала ему прямой приказ? Он подчинился как пехотинец.

– Датируем задним числом расторжение брака. Не объясняем причин, чтобы это не выглядело как противодействие. Затем ты решишь, действительно ли хочешь остаться королем. Но таким образом я буду ни при чем. Прямо сейчас, нравится нам это или нет, ты лишился трона из-за меня, и я не смогу жить, неся за это ответственность. Это убьет меня.

– Жертвуя тобой мы не ре…

– Мы не приносим меня в жертву, ни капли. Меня не заботит титул королевы. Я хочу одного – быть рядом с тобой… и ни корона, ни указ, ничто не изменит это.

– В эту минуту ты можешь быть беременна. Ты хочешь сделать нашего ребенка бастардом?

– Он не будет бастардом для меня. Для тебя.

– Но остальные…

– Кто, например? Ты говоришь, что Вишес подумает, что наш ребенок ничего не стоит? Тор? Рейдж? Другие братья…их шеллан? Что насчет Куина и Блэя… Куин не женат на Лейле. Значит ли это, что ты будешь смотреть свысока на их малыша?

– Наши домашние – не «остальные». Я говорил об этом.

– Так кто же именно? Мы не пересекаемся с Глимерой – слава Богу – и я никогда не встречала тех, кого вы, ребята, называете гражданскими. Ну, Элена и Хекс исключение, я полагаю. Я имею в виду, эти представители расы – они никогда не приедут сюда, или ситуация изменится в будущем? Я так не думаю. – Она снова сжала его руки. – Кроме того, ты волновался о престолонаследии? Можно решить и эту проблему.

Роф освободился от ее хватки, ему хотелось пройтись… но он не знал обстановку комнаты достаточно хорошо, чтобы не приземлиться на задницу. Он вытер лицо полотенцем еще раз.

– Мне не нужен трон через развод с тобой. Просто не нужен. Это принципиально, Бэт.

– Ну, если это заставит тебя чувствовать себя лучше, я сама разведусь с тобой.

Он моргнул вслед за тем, как развернулся.

– Этому не бывать. Извини, но я этого не сделаю.

Голос его лилан сорвался.

– Я не могу провести остаток своей жизни, думая, что все это моя вина. Я просто не могу.

– Но это не твоя вина. Честно, это не так. Послушай, я просто… Я должен отпустить прошлое, ты знаешь? Я не могу держаться за своих родителей на этом пути. Это нездоровое дерьмо, – он опустил голову обратно. – Черт, наверное, ты думала, что я давно пережил это. Их потерю.

– Я не думаю, что подобное можно забыть… особенно учитывая то, что произошло с тобой.

Вернулись воспоминания о теле тощего претранса, запертого в тайнике, наблюдавшего через щель, как его родителей резали на куски. Это был всегда один и тот же повторяющийся фильм, одинаковые вспышки клинков, крики боли и ужаса… и это всегда заканчивалось одинаково, два самых важных на тот момент человека в его жизни уходили, навсегда.

Он не потеряет Бэт. Даже в переносном смысле.

– Нет, – непреклонно сказал он.

Наклонившись, он положил руку на ее живот.

– Я потерял свое прошлое, и я не в силах изменить это. Я не потеряю свое будущее… даже ради трона.

Глава 49

Одна из проблем брака, связи, не суть… решить, что делать, когда на твоего любимого наложили вето? Выбора почти нет.

Когда Бэт вышла из тренажерного зала вместе со своим хеллреном, она чувствовала себя воздушным шаром, из которого выкачали весь воздух. Без аргументов, без планов, ей было ненавистно положение, в котором они оказались, но все пути к лучшему преграждались словом «нет», и это препятствие она не могла обойти.

Вместо того, чтобы пойти за Рофом в душевую, она направилась в офис и, сев за стол, уставилась на экранную заставку ноутбука в виде пузырьков, плавающих вокруг ярлыка почты…

Жар вспыхнул внезапно, взорвавшись в бедрах и, распространяясь со скоростью лесного пожара до кончиков пальцев, по ступням, дошел до самой макушки.

– Господи, – выдохнула она. – Я запросто могу поджарить яичницу на своей груди.

Она обмахнулась воротником ночной рубашки, что помогло немного, но затем внутренний жар разгорелся снова, распространяясь еще быстрее, чем в первый раз, и вся кожа покрылась потом.

Проведя мышкой по экранной заставке, она наблюдала за обновлением приема и отправки писем с почты. Учетная запись, настроенная на этом компьютере, предназначалась, главным образом, для сообщений Королю, и она приготовилась к длинному списку непрочитанных писем, которые вот-вот должны были появиться наверху экрана.

Но здесь было лишь одно сообщение.

Ощутимое доказательство смены власти, подумала она…

Нахмурившись, она подалась вперед. В строке темы читалось: «С тяжелым сердцем». И оно было от мужчины, чье имя узнала только потому, что оно было в списке подписавшихся на том гребаном пергаменте.

Открыв сообщение, она прочла его один раз. Еще. И в третий раз.

Кому: Рофу, сыну Рофа

От кого: Абалон, сын Абалона

Дата: 04430 12:59:56

Тема: С тяжелым сердцем

Мой Господин, я смотрю в будущее с тяжелым сердцем. Я был на заседании Совета и оформил Вотум Недоверия, в основе которого причины, изжившие себя, полные предубеждений. Я переживаю за себя и всю расу из-за действий Глимеры в последнее время, но больше – за свой недостаток мужества.

Давным-давно мой отец Абалон служил Вашему отцу. Семейное предание передалось с историей, хотя его подробности не получили широкого распространения: когда группа заговорщиков пошла против Ваших родителей, мой отец встал на сторону своих Короля и королевы, чем заслужил уважение нашего рода. В свою очередь, Ваш отец предоставил моей семье финансовую независимость и возможность социального роста.

Этой ночью я поступил недостойно наследия своей семьи. И я не в силах стерпеть свое малодушие.

Я не согласен с действиями, направленными против Вас… и я верю, что многие солидарны со мной. Я работаю с группой гражданских, чтобы помочь соблюсти их интересы и контактирую с Глимерой в этих целях. Из опыта общения с подобными гражданами мне стало ясно, что есть множество людей в низших слоях расы, кто помнит, что Ваш отец сделал для их семей. Хотя они никогда не встречали Вас, их доброе расположение распространяется на Вас и Вашу семью. Я знаю, что им следует разделить мою печаль – и мое беспокойство – о том, какой дорогой мы движемся.

В знак признания моей неудачи я покинул Совет. Я продолжу работать с простыми горожанами, потому что они нуждаются в защитнике – и хотя я был крайне небрежен в этой роли, я должен попытаться сделать что-то хорошее для этого мира, иначе я не смогу спокойно спать. Я бы хотел сделать для Вас как можно больше. Вы и Ваша шеллан всегда будете в моих мыслях и молитвах.

Это все так неправильно.

С уважением, Абалон, сын Абалона.

Какой милый парень, подумала Бэт, закрывая почту. И, наверное, ему нужно избавиться от чувства вины. Учитывая бескомпромиссный подход аристократии абсолютно ко всему, у него не было ни шанса.

Глимера умела рушить жизни, и гробы тут ни при чем.

Посмотрев на настенные часы, она подумала, что Роф будет здесь где-то через минуту. И тогда они… ну, она понятия не имела. Обычно в это время они отправлялись спать, и на это не могла повлиять никакая жалобная грамота.

Может быть, они могли бы сегодня остаться в другой комнате. Она сомневалась, что в силах даже просто посмотреть на ту усыпанную камнями спальню.

Машинально перейдя на «Интернет Эксплорэр»¹³⁷, она уставилась на заставку Google, и, заметив надпись «Я верю, что мне повезет», покачала головой.

Ага. Как же…

Боже, если бы не ненависть Ви ко всему связанному с компанией «Эппл», она могла бы сейчас держать айФон в руке и спрашивать Сири¹³⁸, что ей делать дальше.

Она очень ценила то, что Роф стоял стеной за их брак, но, черт возьми…

Без всякой на то причины в ее голове промелькнула сцена из «Принцессы-невесты»¹³⁹, та, в которой главные герои женятся, стоя у алтаря перед священником.

Сон во сне.

Бэт замерла.

Затем быстро нажала и попала на ту самую чертову «удачную кнопку».

И вылезло…

– Бэт, ты готова подняться?

Бэт медленно перевела взгляд на мужа.

– Я знаю, что мы должны сделать.

Роф отпрянул, как будто кто-то уронил пианино ему на ногу. А потом на его лице появилось такое выражение, словно его ударили по голове.

– Бэт. Ради всего святого…

– Ты любишь меня, всю меня?

Он оперся своей мощной спиной на стеклянные двери офиса, а Джордж тем временем свернулся клубочком у ног – словно ожидал, что разговор будет долгим.

– Бэт…

– Ну, так что?

– Да, – простонал ее хеллрен.

– Всю меня, человека и вампира.

– Да.

– И ты не предпочтешь одну мою сторону другой, верно?

– Нет.

– Итак, это как Рождество. В смысле, вампиры не отмечают этот праздник, но потому, что Бутч и я привыкли, вы смирились с елкой и украшениями, и теперь все домочадцы готовят подарки, верно?

– Верно, – пробурчал он.

– И когда дело доходит до зимнего солнцестояния, я имею в виду, если вы когда-нибудь соберетесь сделать один из этих шаров¹⁴⁰, вы же не подумаете, что это как-то более или менее важно или значительно, чем Рождество, верно?

– Верно. – Это было сказано таким тоном, словно в голове он гадал: можно ли избавить себя от мучений, если достать пистолет и нажать на курок?

– Нет разницы. Во всем этом.

– Никакой. Мы можем остановиться?

– Мои убеждения, мои обычаи так же важны, как и ваши, и нет никакой разницы, верно?

– Верно.

– Все они.

– Верно.

Она оторвалась от компьютера.

– Встретимся в фойе через пару часов. Надень что-нибудь милое и элегантное.

– Что… Какого хрена ты задумала?

– То, о чем мы говорили некоторое время назад, но так и не прошли через это.

– Бэт, что происходит?

– Ничего. – Она побежала к шкафу, чтобы оказаться в туннеле раньше Рофа. – И все.

– Почему ты не говоришь мне?

Она колебалась, прежде чем исчезнуть.

– Потому что я боюсь, что ты начнешь со мной спорить. Два часа. Фойе.

Выскочив за потайную панель, она услышала проклятия своего хеллрена, но у нее совсем не было времени на то, чтобы пройти по туннелю со своим мужчиной.

Она должна найти Лэсситера. И Джона Мэтью.

Немедленно.

***

Этим утром Селена впервые попала в тупиковое положение.

Сидя за кухонным столом в большом загородном доме Ривенджа, она завтракала чашкой кофе и домашними лепешками, когда ее разум охватила тревога за судьбу Короля, из-за поцелуев Трэза, тяжелых взглядов айЭма и ее собственного неопределенного будущего…

Но особенно из-за поцелуев Трэза.

Она не видела его на людях или наедине с тех пор, как они вышли из ванной и спустились вниз, чтобы найти его брата на кухне.

Отчасти она была даже рада.

Незаконченное дело между ними – незаконченное дело сексуального характера –было для нее сейчас слишком ярким и волнующим. В тот момент все казалось таким естественным, предопределенным… но впоследствии, с ясной головой и широко открытыми глазами, она гадала, о чем вообще тогда думала.

Будущее неумолимо приближалось, и оно обещало быть достаточно трудным и без влюбленности.

К чему все и шло.

Пока ее мозг буквально скручивало в черепной коробке, Селена сделала глоток, обожгла губу и решила, к своему разочарованию, что в ее кофе просто недостаточно сахара. И она слишком сильно перетерла его в фильтре. Вода тоже оказалась недостаточно холодной, поэтому у напитка появился металлический привкус.

В действительности сочетание было идеальным. Дело в ее внутреннем самоощущении – она безуспешно пыталась обрести хрупкое равновесие.

Но она могла сделать что-нибудь с яванским кофе, как называли его Братья.

Потянувшись за небольшой сахарницей, она вытянула руку от плеча, наклонила торс вперед и…

Ее тело не столько напряглось, сколько застыло на месте… как будто бы все суставы разом отвердели.

От ужаса пульс забился в четыре раза быстрее, пот побежал по лицу и груди. И когда она собралась открыть рот, чтобы глубже вздохнуть, то обнаружила, что даже ее челюсть застряла на месте, хотя это, возможно, следствие испуга.

Внезапно тишина в доме начала давить на нее.

Не было никого в обшитом кедровыми досками загородном доме. Другие Избранные отправились в Святилище, чтобы встретиться с Амалией, Директрикс следила за свержением Рофа. Ривендж отправился в Коллдвэл.

Доджены, которые перемещались между этим местом и особняком Братства, остались в городе в свете печальных событий.

Судорожно соображая, она пыталась вспомнить, как долго ее сестры боролись, прежде чем болезнь поражала их полностью.

Не дни. Может быть, месяцы, по меркам земного времени?

Дражайшая Дева-Летописеца… что, если время пришло?

Собираясь со своими силами, она попыталась расшатать застывшие суставы, но ничего не вышло.

На самом деле, единственное, что двигалось – это слезы, скапливающиеся в глазах и капающие с ресниц.

Это было так странно: при всей своей неподвижности она могла чувствовать абсолютно все. Горячие дорожки на своих щеках. Теплый воздух, обдувающий виски и кончики ушей. Сквозняк по ее обуви на мягкой подошве. Ожог на ее языке и задней части горла.

Она даже почувствовала голод, который привел ее на кухню.

Что делать, если она не может…

Мелкая дрожь охватила ее бедра, начиная с подергиваний, а затем все интенсивнее. Следующими стали ее руки. Затем – плечи.

Как будто ее тело боролось за то, чтобы выйти из своей тюрьмы, встряхивая метафорические барьеры, которые образовались вокруг него.

– Есть кто дома?

Мужской голос эхом донесся издалека, с той части дома, что выходила на озеро, и Селена попыталась ответить. Вырвался слабый стон, ничего более – все вибрировало: от зубов до пальцев ног, каждый дюйм ее тела сотрясался…

Когда вошел Трэз, ее тело вырвалось из невидимых оков, конечности освободились, ударяясь о вещи, не поддаваясь контролю. А потом она рухнула, ее голова ударилась о край кофейной чашки, лепешка соскочила с тарелки, зазвенела сахарница, и грудь Селены шумно столкнулась со столом, словно взорвалась бомба.

– Селена!

Трэз поймал ее прежде, чем она соскользнула на пол, его сильные руки подхватили ее и крепко прижали, так, что все внутри от этого ощущения стало желеобразным: она не столько легла в его объятия, сколько растворилась в них. И не только потому, что была взволнована.

– Что случилось? – спросил он требовательно, вынося ее из кухни и укладывая на кушетку напротив камина в фойе.

Она открыла рот, чтобы ответить, но ничего не вышло. Вместо этого, ее глаза практически горели от остроты зрения, все стало гипер-четким: панели из темного дерева на стенах, очаг из речных камней, чучело совы на каминной полке.

Закрыв веки, она застонала.

– Селена? Селена.

Ее охватила странная летаргия, настолько глубокая, что она отчетливо ощущала, как ее энергию будто засасывает в какую-то воронку, и боялась, что больше никогда не сможет избавиться от этого чувства. Смутно она осознала, что не правильно понимала свою болезнь. Она всегда предполагала, что дело в ее суставах, но сейчас казалось, что проблема в мышцах.

Из суеверных опасений, ни одна из ее сестер не рассказывала подробностей. Все, что она узнала – о финальной стадии болезни.

Теперь она жалела, что не расспросила тех, кто пострадал. Особенно, когда давным-давно начала ощущать жесткость в мышцах.

Очень давно.

Она определенно вступила в завершающую стадию…

Что-то дотронулось до ее рта. Что-то влажное, теплое… кровь.

– Пей, – скомандовал Трэз. – Пей, черт возьми, пей.

Ее язык слегка высунулся и попробовал, его вкус заставил стонать от жажды. Она сомневалась, что сможет сделать глоток, однако…