Текст книги "Король (ЛП)"

Автор книги: Дж. Уорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 39 страниц)

Глава 27

Постучав в дверь перед собой, Роф не понимал, что вообще творит. Может, ему повезет, и никто не ответит.

Ему нужно больше времени, прежде чем делать что-то вроде этого...

Не судьба. Дверь открылась, и раздался низкий голос:

– Привет. В чем дело?

Пытаясь придумать ответ, он закрыл глаза за своими очками.

– Зи...

– Да. Привет. – Брат прокашлялся. Что указало на молчание. – Да. Хм. Так, как ты?

Внезапно раздался плач малышки – словно вселенная послала ему пинок под яйца.

– Эм, слушай, я только собирался разбудить ее. Не против?

Роф пропустил волосы сквозь пальцы.

– Нет, нет, все нормально.

– Хочешь, чтобы я потом заглянул в твой кабинет?

Он задумался, как выглядела комната, и окрасил пространство в соответствии с тем, что рассказывала ему Бэт. Загроможденная. Уютная. Радостная.

Розовая.

До встречи с Бэллой, Зи бы скорее сдох, чем подписался на интерьер в подобной гамме.

– Роф? Ты что здесь делаешь?

– Я могу войти?

– Э... да, конечно. В смысле, Бэлла занимается, поэтому мы относительно одни. Но тебе лучше быть...

Вжииииииих!

– ...аккуратней с тем, куда наступаешь.

Роф поднял ногу, игрушка, которую он смял, со свистом наполнилась воздухом.

– Блин, я сломал ее?

– Ну, кажется, это собачья игрушка. Да, вроде бы я взял ее у Джорджа, на первом этаже. Заберешь?

– У него достаточно игрушек. Пусть остается у Наллы.

Закрыв дверь, Роф с болью осознал, что они говорили каждый о своем ребенке... только ребенок Рофа был с хвостом и четырьмя лапами.

По крайней мере, не нужно беспокоиться о том, что Джордж унаследует его трон или слепоту.

– Ты можешь сесть на изножье кровати, если пройдешь пятнадцать футов вперед, – голос Зи донесся из глубины комнаты.

– Спасибо.

Он не особо хотел садиться, но если останется стоять, то ему непременно захочется пройтись, и вскоре он запнется за что-нибудь, и это будет не игрушка.

Зи в углу тихо заговорил с дочкой, слова выходили напевом, словно песня. В ответ доносилось всевозможное воркованье.

А потом раздалось кое-что поистине ужасающее:

– Па-па.

Роф поморщился за очками, решив, что лучше покончить с этим.

– Бэт хочет, чтобы я поговорил с тобой.

– О чем?

Он представил Зи, которого так хорошо знал – брата, который, по его убеждению, мог взорваться и прихватить с собой еще дюжину: стрижка под череп, лицо со шрамом, глаза черные и непроницаемые, словно акульи, до появления Бэллы. Потом они стали желтыми... до тех пор, пока он не злился, а такое сейчас случалось только на поле боя.

Большой поворот на сто восемьдесят.

– Ты держишь ее? – спросил Роф.

Пауза.

– Сейчас, только завяжу бант на спине... вот так, малышка. Она в розовом платье, которое ей сшила Кормия. Ненавижу розовый. Но на ней нравится... только никому не рассказывай.

Роф сжал руки.

– Каково это?

– Перестать ненавидеть розовый? Охре... эээ, офигеть как лишает мужественности.

– Ага.

– Только не говори, что Лэсситер и тебя склоняет в метросексуалы. Я слышал, что он уболтал Манелло сходить с ним на педикюр... молюсь, чтобы это оказалось простым слухом.

Было сложно игнорировать, с какой легкостью говорит брат. Будто нормальный. С другой стороны, его шеллан была в безопасности, а он периодически пропадал с Мэри в подвале, уже как долго?

Никто не знал в точности, о чем они там говорили. Но все догадывались.

– На самом деле, я не знаю, что здесь делаю, – сказал Роф хрипло.

Лжец.

Раздались приближающиеся шаги, а потом ритмичный скрип, будто мужчина уселся в кресло-качалку и сейчас покачивался взад-вперед. Очевидно, Налле нравилось новое положение, малышка ворковала еще громче.

Тихий писк, очевидно, означал, что Зи поднял другую игрушку и занял руки Наллы.

– Про время, которое Бэт проводит с Лейлой?

– Я что, единственный не был в курсе?

– Ты не часто выходишь из кабинета.

– Еще одна причина не хотеть детей.

– Значит, это правда.

Роф склонил голову, жалея, что у него нет зрения, чтобы начать что-нибудь внимательно рассматривать.

Покрывало. Его ботинки. Часы.

– Да, Бэт хочет ребенка. – Он покачал головой. – В смысле, как ты это сделал? Ребенка Белле... должно быть, тебя ужасала сама мысль об этом.

– Планирование тут ни при чем. У нее началась жажда, я уже собирался вколоть... в смысле, у меня были наркотики. Я умолял ее позволить мне решить все таким образом. Но в итоге я сделал то, что делает мужчина, чтобы помочь своей женщине пережить это. Беременность протекала сложно, но роды пугали меня сильнее всего в жизни.

И учитывая, как долго парень был в сексуальном рабстве? Это о многом говорит.

– После, – медленно сказал Зи. – Я не спал двое суток. Столько времени ушло, чтобы убедиться, что Белла не умрет от кровопотери, и что Налла жива и с ней ничего не случится. Черт, наверное, даже неделю.

– Оно того стоило?

Повисла длинная пауза, и Роф был готов поспорить на левое яичко, что брат смотрел на лицо дочери.

– Я могу сказать «да», потому что они обе выжили. Если бы все вышло иначе? Мой ответ был бы другим... как бы сильно я ни любил свою дочь. Как и все связанные мужчины, Бэлла для меня – важнее всего, даже важнее дочери.

Роф размял костяшки одной руки. Потом другой.

– Думаю, Бэт надеется, что ты заставишь меня передумать

– Это не в моих силах... это прописано в мужчинах на уровне генов. Ты можешь поговорить только с Тором. Со мной все произошло внезапно... и я самый счастливый ублюдок на планете, раз все удачно разрешилось. Тор же, с другой стороны, сам выбрал это. У него хватило храбрости рискнуть. И его Велси все равно умерла.

Роф внезапно вспомнил, как они спустились в офис учебного центра в поисках Тора, Братство было за его спиной. Он нашел Тора с Джоном, он прижимал телефонную трубку к уху, аура отчаяния омрачила все, начиная с его бледного лица и ладони на трубке, заканчивая тем, как он поднял глаза, заметив, что все Братство собралось на пороге офиса.

Господи Иисусе, как будто это произошло вчера. Хотя после этих событиями, Тор женился на Осени и продолжил жить, настолько, насколько это возможно.

Роф покачал головой.

– Не знаю, смогу ли обсуждать это с ним.

Очередное молчание, будто Зи тоже вспоминал ту ночь. Но потом Зэйдист тихо сказал:

– Он – твой брат. Если он и сделает это для кого-нибудь... то только для тебя.

***

Зайдя в изумительное фойе особняка, Бэт замерла на месте.

Сначала она не могла понять, что за груда древесины валялась возле арки в бильярдную комнату. Но потом рваный зеленый холст выдал все с головой: это был стол для бильярда. Похоже, что кто-то накинулся на него с бензопилой наперевес.

Подойдя к проему, она заглянула внутрь и ощутила, как отвисает ее подбородок.

Все было разгромлено. Начиная от диванов и ламп, заканчивая телевизором и баром.

– Он в порядке, – раздался мужской голос позади неё.

Обернувшись, она посмотрела в желтые глаза Зи. На руках Брата была Налла в розовом платье с завышенной талией и пышной юбкой, из которой она вырастет через пару месяцев. К слову об умилении. На ее ножках были крошечные «Мэри Джейн»¹¹¹, а к разноцветным кудряшкам сбоку прикреплен белый бантик.

Ее глаза были желтыми, как и папины, но улыбка была от Беллы, широкая, доверчивая, приветливая.

Боже, было больно смотреть на них. Особенно когда она знала причину разнесенной в пух и прах комнаты.

– Он звонил мне, – сказала она.

– Поэтому ты дома?

– Я бы в любом случае вернулась.

Зи кивнул. – Хорошо. Прошлая ночь выдалась звездной.

– Очевидно. – Она посмотрела через плечо. – Как он...

– Остановился? Лэсситер воткнул в него дротик. Тот свалился как мешок и очень долго проспал.

– Я не это собиралась спросить, но... да. – Она потерла холодные руки. – Ты знаешь, где он?

– Он сказал, что ты просила поговорить с ним.

Смотря на Зи, она вспомнила их знакомство. Боже, он пугал до ужаса... и дело не в шраме. Тогда у него был ледяной взгляд и смертельно-опасная сосредоточенность, пронзающая до глубины души.

Сейчас же? Он был для нее почти как брат... но когда дело касалось Рофа, то для Зи он был важнее.

И это справедливо для всех Братьев. И, учитывая, что Роф сделал в игровой комнате, это не так уж плохо.

– Я подумала, что это может помочь. – Господи, звучит неубедительно. – В смысле, я...

– Он собирался найти Тора.

Бэт закрыла глаза. Спустя мгновение, сказала:

– Я не хотела всего этого, ты же знаешь. Чтобы прояснить ситуацию.

– Я верю. И я тоже не хочу для вас такой участи.

– Наверное, мы решим эту проблему. – Она повернулась к лестнице, и волна истощения упала на нее как тонна кирпичей. – Если увидишь его... передай, что я собираюсь принять душ. У меня тоже выдался тяжелый день.

– Хорошо.

Проходя мимо Брата, она испытала шок, когда рука Зи легла на ее плечо и ободряюще сжала.

Милостивый Боже, если бы пару лет назад ей сказали, что боец предложит кому-нибудь что-либо кроме пули в голову? Новый мировой порядок. А тот факт, что он осторожно держал на своих мускулистых руках ребенка из рекламы детского питания, а сама дочка смотрела на его лицо со шрамом с абсолютным обожанием?

Свиньи начнут летать. Ад замерзнет. Майли перестанет раздеваться догола.

– Прости, – хрипло сказала она, понимая, что это изнаночная сторона тесной дружбы Братьев – они все беспокоились друг о друге.

Проблема одного всегда становится проблемой всех остальных.

– Я скажу ему, что ты в безопасности и добралась домой, – сказал Зи. – Отдыхай. Ты выглядишь выжатой.

Кивнув, Бэт поднялась по лестнице, таща свое уставшее тело, преодолевая по ступеньке за раз. Она дошла до второго этажа и заглянула через открытые двойные двери в кабинет.

Трон и огромный стол за ним казались монстрообразными, старое дерево и древние резные узоры были материальным представлением престолонаследия, которое служило расе уже сколько? Она не знала. Даже предположить не могла.

Столько пар пожертвовали своими перворожденными сыновьями для этой работы, не просто неблагодарной, но откровенно опасной, исходя из ее опыта.

Она способна посадить сюда свою кровь и плоть? – задумалась Бэт. Обречь частичку, к созданию которой приложила руку, на трон, на котором с мучениями восседал ее муж?

Пройдя сквозь дверной проем, она пересекла обюссоновский ковер и встала перед двумя символами монаршего правления. Она представила там Рофа, заваленного тяжелой и монотонной работой, плененного, словно тигр в зоопарке, его хорошо кормили, о нем заботились... и все же он был в клетке.

Она вспомнила свою работу в «Колдвелл Курьер Жорнал» и Придурка Дика – главного редактора своего мужского клуба, который постоянно пялился на ее грудь. Она так сильно хотела вырваться оттуда, превращение и Роф стали ее спасителями.

Но кто спасет Рофа?

Как ему выбраться из этой клетки?

Не считая отречения, его единственное спасение... умереть от рук Кора и Шайки Ублюдков.

Вау. Шикарные перспективы на будущее.

И она решила подвергнуть свою жизнь опасности, попытавшись забеременеть. Не удивительно, что он слетел с катушек.

Пробежав пальцами по витиеватому краю стола, Бэт обнаружила, что орнамент на самом деле был виноградной лозой. А на листьях были даты...

Короли и королевы. Их дети.

Наследие многих лет, которое в настоящее время представлял собой Роф.

Он не откажется от этого. Ни за что. Если сейчас он чувствовал себя импотентом, то отказавшись от трона, вообще сойдет с ума. Он и так потерял родителей в раннем возрасте... но передать их наследие другому? От такого удара он никогда не оправится.

Она все равно хотела ребенка.

Но чем дольше она стояла там, тем больше гадала, стоило ли это того, чтобы пожертвовать любимым мужчиной. Именно это станет результатом... к тому же, если конечно она сможет забеременеть и родить здоровое дитя, если у них будет сын, то он в итоге окажется на троне.

А если дочка? На престол сядет тот, за кого она выйдет замуж... и тогда их дочь будет иметь удовольствие наблюдать, как ее мужчина сходит с ума от давления.

Шикарное наследство, с какой стороны ни глянь.

– Черт возьми, – выдохнула она.

Она знала, что Роф был Королем, когда выходила за него замуж... но для нее было поздно. Она уже влюбилась по уши, и неважно, работай он в качестве простого охранника или же правителя расы, она бы все равно вышла за него.

Тогда она не думала о будущем. Просто быть с ним вполне достаточно.

Но, да ладно вам, даже если бы она знала все сложности...

Не-а. Она бы все равно натянула шикарное красное платье Велси и спустилась бы вниз, чтобы с ужасом наблюдать, как на спине Рофа вырезают ее имя.

Толстый или худой. Богатый или бедный, используя понятия людей.

С детьми... или без детей.

Наконец отвернувшись, она расправила плечи и вышла из комнаты с чистой головой, ее взгляд был ясным, сердце спокойным, а руки – уверенными.

Жизнь – не кафе с меню, где мы получаем на тарелку все, что захотим. Невозможно выбрать главное блюдо и гарнир, а потом вернуться за добавкой, если у тебя осталось мяса всего на три укуса, а картофельное пюре уже кончилось. И, черт, думая обо всем логически, получить Настоящую Любовь наравне со Счастливым Браком и Шикарным Сексом – уже попадание в три из трех.

Были основания не заводить детей. Но, может, это изменится в будущем; может, Кор и его Ублюдки отправятся на тот свет, Глимера одумается, а Общество Лессенинг перестанет убивать...

Свиньи начнут летать.

Ад замерзнет.

Майли усадит свой непристойно дергающийся зад на стул и в качестве одолжения обществу никогда больше не встанет.

Направляясь к частной лестнице на третий этаж, она жалела, что не смогла прийти к этому выводу до того, как Роф пошел к Тору, но это – еще одна катастрофа, причиной которой она стала, и которую нельзя было исправить.

Но она может остановиться.

Как бы ни было больно, она могла выбрать иную дорогу, вытащить их обоих из их несчастья.

Ради всего святого, она не первая женщина на планете, которая не может иметь детей просто потому, что хочет их. И не последняя. А все те женщины? Они просто шли дальше. Жили своими жизнями... а у них не было ее Рофа...

Его было более чем достаточно.

И когда она в следующий раз подумает, что его мало? То вернется сюда и сядет за этот стол... встанет на место Рофа.

Она не хотела подвести отца, даже не зная его лично. Для Рофа же быть Королем – единственный способ почтить своего... и нежелание обрекать следующее поколение на трон – единственный способ защитить детей, которых у него никогда не будет.

«Роллинг Стоунс»¹¹² были правы. Ты не всегда получаешь, что хочешь. Но если у тебя есть все, что тебе нужно?

Жизнь прекрасна.

Глава 28

– Твой кузен женится.

Именно так поприветствовали Сэкстона, когда его проводили через двери в кабинет отца.

Приехали, подумал он. В следующий их разговор, без сомнений, отец донесет, что у его кузена родился совершенно здоровый мальчик, который вырастет нормальным. Наверное, в качестве «подарка» на день рождения... отчет о том, что кто-то из их родственников живет правильной жизнью, с контекстом что он – позор кровной линии и большая и бесполезная трата ДНК его отца.

На самом деле, он начал получать эти милые новости с тех самых пор, как его отец узнал, что он – гей, и Сэкстон помнил каждое заявление, расставляя их на мысленном камине, словно мерзкие статуэтки. На вершине хит-парада? Новость пару месяцев назад, что кучка людей избила в подворотне какого-то гея, который встречался с другим геем из их расы.

Его отец даже не подозревал, что говорил о собственном сыне.

Преступление на почве ненависти случилось в их первое с Блэем свидание, и он чуть не умер от побоев: ждать медицинской помощи не приходилось... Хэйверс, единственный терапевт расы, был преданным приверженцем традиций и периодически отказывал гомосексуалистам в лечении.

А к человеческому доктору дорога закрыта. Да, были круглосуточные клиники в городе, но он потратил остатки сил, дотащив себя до дома... и было слишком позорно звать кого-то на помощь.

Но тогда появился Блэй... и для них все изменилось.

На какое-то время, по крайней мере.

– Ты слышал, что я сказал? – требовательно спросил отец.

– Рад за него... кто из кузенов?

– Сын Энока. Свадьба по договоренности. Семьи собираются праздновать несколько дней.

– Их поместье в Южной Каролине?

– Здесь. Пришло время расе возродить должные традиции в Колдвелле. Без традиций мы ничто.

Понимай как: ты – бесполезен, если не подчиняешься системе.

Хотя, естественно, его отец выразился бы более интеллигентным языком.

Сэкстон нахмурился, наконец, посмотрев на мужчину. Тайм, сидевший за своим столом, всегда был худощавым, с телом Икабода Крейна,¹¹³ в костюме, который висел на его костлявых плечах, словно погребальный саван.

По сравнению с их прошлой встречей, мужчина, казалось, похудел, резкие черты лица выпирали на коже лица как каркас под тканью палатки.

Сэкстон совсем не был похож на отца, генетическая лотерея не одарила его темными волосами и глазами, бледной кожей и долговязым телом. Нет, он оказался точной копией своей матери по характеру и внешнему виду, светлого типажа, с серыми глазами и кожей, сиявшей здоровьем.

Его отец всегда отмечал, как похож он был на свою мамен... и, оглядываясь назад, он сомневался, что это был комплимент.

– Так, чем ты занимаешься по работе? – пробормотал мужчина, постучав пальцами по кожаному блокноту.

Над головой мужчины висел портрет его собственного отца с идентичным неодобрением на лице.

Когда две пары суженных глаз пригвоздили его к месту, Сэкстон ощутил почти неотвратимое желание честно ответить на вопрос: в действительности он был Первым Советником при Короле. И даже в наше время, когда монархию уважали весьма низко, это впечатляло.

Особенно кого-то, благоговевшего перед буквой закона, вроде его отца.

Но нет, подумал Сэкстон. Это он оставит при себе.

– Все тем же, – пробормотал он.

– Доверительная собственность и наследственное имущество весьма запутанная сфера деятельности. Я удивился, что ты выбрал ее. Кто твои последние клиенты?

– Ты же знаешь, мне запрещено разглашать информацию.

Его отец отмахнулся от комментария.

– Разумеется, я не знаком ни с кем из твоих клиентов.

– Нет. Наверное, нет. – Сэкстон попытался улыбнуться. – А ты?

Манера поведения мгновенно изменилась, еле заметное отвращение отступило, сменяясь маской, выполненной с тем же качеством, что и шиферная плитка.

– Всегда есть дела, требующие моего внимания.

– Разумеется.

Они продолжили хлесткий разговор, напыщенный и бессодержательный, и Сэкстон запустил руку в карман, обхватив свой айФон. Он уже планировал уходить, и сейчас думал, когда можно воспользоваться уловкой.

И время пришло.

Телефон на столе, по задумке выглядевший «старомодным», издал электронный звон, который максимально напоминал настоящий, как если бы телефон на самом деле был сделан из латуни.

– Оставлю тебя, – сказал Сэкстон, отступая.

Его отец уставился на тщательно скрытый экран... и казалось, забыл, как принимать звонки.

– Прощай, О... – Сэкстон остановил себя. После того, как открылась его ориентация, это слово на букву «О» было хуже брани... по крайней мере, в его устах.

Когда отец просто отмахнулся от него, Сэкстон ощутил облегчение. Обычно худшей частью этой личной встречи был уход: он уходил, а его отец опять проваливался в своей попытке наставить сына на путь истинный, это было весьма постыдное зрелище.

Сэкстон не раскрывал своей ориентации семье. Никогда не хотел, чтобы отец узнал.

Но кто-то разболтал об этом, и Сэкстон даже догадывался, кто именно.

Поэтому каждый раз уходя, он вспоминал, как его выплюнули из дома через неделю после смерти матери: его выгнали в одной одежде, без денег, и без варианта ночлега перед рассветом.

Позднее он узнал, что все его вещи сожгли в ритуальном огне, в лесу за поместьем.

Еще одно полезное применение обширных угодий.

– Закрой за собой дверь, – выплюнул отец.

Он более чем счастливо подчинился: тихо закрывая панели, он впервые не тратил время на боль. Оглянувшись по сторонам, он прислушался.

Тишина.

Двигаясь быстро, Сэкстон вернулся в комнату отдыха и прошел в библиотеку, закрывая за собой двери. Достав телефон, он начал делать снимки, его сердце гулко билось в груди. Он не заботился об угле наклона или логичной последовательности съемки... его волновал только фокус, хорошее освещение и отсутствие движений с его стороны...

Он резко обернулся, услышав, как двери открываются позади него.

Отец, казалось, был сбит с толку, стоя в дверях своего кабинета.

– Что ты делаешь?

– Ничего. Просто смотрел на тома. Они впечатляют.

Тайм посмотрел на двери, которые Сэкстон закрыл позади себя... будто гадая, с какой целью их вообще закрыли.

– Тебе не стоило заходить сюда.

– Прости. – Он тайно спрятал телефон в кармане, наклоняя торс так, будто кивал на книги. – Я просто... хотел насладиться твоей коллекцией. Мои с тканевой обложкой.

– У тебя есть собрание Древнего Права?

– Да. Выкупил у наследников.

Его отец прошел вперед и прикоснулся к ближайшему открытому тому на круглом столе. То, с какой любовью отец водил пальцами по строчкам, бумаге, неодушевленному предмету... подсказало Сэкстону, что он не был самым крупным разочарованием в его жизни.

Если закон подведет его? Он окажется сломлен.

– О чем это? – спросил тихо Сэкстон. – До меня дошли слухи, что в Короля стреляли, а здесь... речь идет о престолонаследии.

Когда не последовало ответа, он начал думать, что ему надо срочно уходить: была высокая вероятность, что его отец был в одной лодке с Шайкой Ублюдков, глупо с его стороны надеяться, что Тайм хоть на секунду станет колебаться прежде, чем сдать сына-гея врагу.

Союзникам, в случае его отца.

– Роф – не Король этой расы. – Тайм покачал головой. – После смерти его отца не произошло ничего хорошего. Вот это был правитель. Я был молод при его дворе, но помню Рофа, и хотя сын не заботится о должном порядке... его отец был выдающимся Королем, мудрым мужчиной, терпеливым и величественным. Как не повезло нашему поколению.

Сэкстон посмотрел на пол. По некой абсурдной причине он отметил, что его собственные лоферы были начищены до блеска. Как и вся его обувь. Опрятная и чистая, ухоженная.

Стало сложно дышать.

– Я думал, что Братство... прекрасно со всем справляется. После набегов они уничтожили стольких убийц...

– Тот факт, что ты используешь слово «после» дабы смягчить сами набеги, говорит за себя. Постыдный комментарий... Рофа не волновало правление, пока он не встретил свою полукровку. И с тех самых пор, когда он нашел способ очернить трон своим ублюдком с человеческими генами, он решил, что подходит на роль Короля. Его отец бы не потерпел такого... та человеческая женщина носит кольцо его матери? Неуважение, на которое... – Он прокашлялся. – Невозможно закрыть глаза.

Когда до Сэкстона дошли все последствия, он буквально ощутил, как кровь отлила от головы. О, Боже... почему он не предвидел этого?

Бэт. Они собираются свергнуть Рофа, используя Бэт.

Его отец задрал подбородок, кадык выступал из его горла подобно кулаку.

– И кто-то должен предпринять меры. Кто-то... должен предпринять меры касательно совершенных ошибок.

Например, гомосексуальной ориентации, закончил Сэкстон за мужчину. Потом до него дошло...

Будто его отец занимался вопросом... только потому, что не мог никак повлиять на собственное потомство.

– Роф будет свергнут с трона, – сказал Тайм с приливом сил. – И на его место сядет другой, кто не сошел с пути истинных ценностей расы. Подобающий исход для того, кто идет против традиций.

– Я слышал... – Сэкстон помедлил. – Я слышал, что это был брак по любви. Между Рофом и его королевой. Что он влюбился в нее, когда помогал ей пройти превращение.

– Девианты всегда облачают свои действия благочестивыми словами – намеренный акт, с целью втереться к нам в доверие. Это не означает, что они поступают правильно, и что их ужасные решения должно поддерживать большинство. Как раз наоборот... он опозорил расу, и заслуживает того, что грядет.

– Ты ненавидишь меня? – выпалил Сэкстон.

Его отец поднял взгляд от книг, которыми будет вымощена дорога к отречению от престола. Когда их взгляды пересеклись поверх плана уничтожения Рофа, Сэкстон превратился в ребенка, который хотел, чтобы его единственный оставшийся в живых родитель любил и ценил его.

– Да, – ответил отец. – Ненавижу.

***

Сола натянула до колен свежую пару джинсов и помедлила. Собравшись с духом, она осторожно надела их выше, поверх раны на бедре.

– Неплохо, – пробормотала она, продолжая натягивать их на задницу, а потом застегнула ширинку и пуговицу.

Немного свободные, но проблема исчезла, когда она надела белую кофту с длинными рукавами и уютный черный свитер, которые ей вручили. Найки, кстати, подошли идеально... и ей понравилась красно-черная расцветка.

Войдя в ванную в своей палате, она проверила прическу в зеркале. Волосы блестящие и гладкие, благодаря сушке феном.

– Ты выглядишь...

Резко обернувшись на голос, она обнаружила Эссейла у койки. С разделявшего их расстояния было видно его горящий взгляд и то, как его огромное тело нависало над кроватью.

– Ты напугал меня, – ответила она.

– Прими мои извинения. – Он коротко поклонился. – Я постучал несколько раз, ты не ответила, и я испугался, что ты могла упасть в обморок.

– Правда, это так... заботливо с твоей стороны. – Да, «мило» не ассоциировалось ни с кем из них.

– Ты готова ехать домой?

Сола закрыла глаза. Она хотела сказать «да»... и, разумеется, ей нужно было увидеть бабушку. Но она также очень боялась встречи.

– По мне... видно? – спросила она.

Эссейл подошел к ней, медленно, будто знал, что она была на волосок от смертельного страха.

Подняв руку, он перекинул ее волосы за плечи. Потом прикоснулся к ее лицу.

– Нет. Она ничего не увидит.

– Спасибо, Господи, – выдохнула Сола. – Она не должна узнать, ты понимаешь?

– Прекрасно.

Повернувшись лицом к двери, он предложил Соле свой локоть... будто они входили на какую-то вечеринку.

И Сола приняла руку, потому что хотела почувствовать его своим телом. Его тепло. Быть ближе к его размерам и силе.

Перспектива взглянуть в глаза своей бабушке – это ад немного иного рода.

– Не думай, – сказа он, ведя ее по длинному коридору. – Ты должна помнить это. Она прочтет все на твоем лице. Ничего не было. Марисоль. Ничего.

Сола смутно отметила, что те охранники, которые встретили их, когда они приехали в это место, сейчас шли позади. У нее было предостаточно поводов для беспокойства... а та толпа мужчин ни разу не нажала на курок с тех пор, как она прибыла сюда. Сложно представить, что это произойдет при их отъезде.

Один из мужчин выпрыгнул вперед и открыл для них стальную дверь.. Рейнж Ровер стоял там, где они его припарковали. Рядом с джипом – два кузена Эссейла в мрачном настроении... за ними следили еще несколько опасных на вид парней.

Эссейл открыл заднюю дверь автомобиля и предложил ей свою руку. Сола нуждалась в его помощи. Пока она запрыгивала во внедорожник, бедро ныло так, что на глазах выступили слезы. Но закрыв дверь, она смогла пристегнуться сама.

Сола нахмурилась. Сквозь тонированные стекла она наблюдала, как Эссейл подошел к каждому из мужчин, одному за другим, протягивая ладонь. Они не сказали друг другу ни слова, по крайней мере, как видела Сола, но это и не требовалось.

На Эссейла были обращены мрачные взгляды, и ему уважительно и еле заметно кивнули в ответ, будто они достигли некоего согласия.

И когда кузены Эссейла запрыгнули на переднее сиденье, Эссейл сел на заднее рядом с ней, и они отъехали.

Она весьма смутно помнила те ворота и заграждения, через которые они проезжали в первый раз... но ей казалось, что путь назад займет целую вечность.

По крайне мере, она этого хотела. Она надеялась, что если пройдет достаточно времени, ей удастся убедить ребенка внутри себя в том, что не нарушила главную из Десяти Заповедей дважды, что ее не пытались изнасиловать, и что ей не пришлось изуродовать тело, чтобы выбраться из того ада.

К несчастью, они выехали на Северное шоссе, направляясь на юг, к центру Колдвелла, в считанные секунды. Или так просто показалось.

Когда они нацелились на мосты-близнецы, которые уведут их через реку и сквозь леса, к крепости Эссейла...

Великолепно. Ее мозг допускал логические ошибки.

Потирая уставшие глаза, она должна была собраться с мыслями.

Не вышло.

– Знаешь, наверное, ты прав, – сказала она тихо.

– Относительно чего? – спросил Эссейл рядом с ней.

– Может, все это просто сон. Дурной, ужасный сон...

Рейнж Ровер зашел на мост через Гудзон, идущий на запад, и, влившись в плавный поток между опорами моста, они окажутся в доме Эссейла через пять-десять минут.

Повернувшись, она посмотрела на отдаляющийся центр города, огни напоминали звезды, упавшие с небес на землю.

– Не знаю, могу ли увидеть ее, – она услышала себя.

– Ничего не было.

Наблюдая, как городской пейзаж становился все меньше и меньше, она приказала своему мозгу сделать то же самое со всеми образами, запахами и ощущениями, которые были такими близкими, чересчур близкими: время – это шоссе, ее тело и разум путешествовали по нему. Поэтому ей нужно, черт возьми, нажать на педаль газа и убраться подальше от последних сорока восьми часов.

Прежде чем она поняла, они свернули на узкую дорогу, которая вела к полуострову Эссейла. Ее желудок буквально упал при виде стеклянного дома, желтое освещение лилось на окружающий пейзаж так, будто место было горшочком с золотом.

Они заехали за дом, описав особняк светом фар. И вот она. В кухонном окне, голова выглядывала на улицу, руки искали кухонное полотенце... Бабушка Солы смотрела, ждала... а сейчас побежала к задней двери.

Внезапно все вылетело из головы Солы, когда ее рука затеребила замок.

Эссейл обхватил ее руку.

– Нет. Только когда окажемся в гараже.

По сравнению с предыдущей частью пути, они целую вечность заезжали в укрытие, та армированная дверь с грохотом опускалась вниз так, будто у нее в распоряжении было все время мира.

Сола выпрыгнула из внедорожника в мгновение, как панель рухнула на место. Дверь в дом была заперта, и своим обезумевшим умом она сообразила лишь одно – схватить ручку сильнее и дергать ее, тянуть...

Кто-то с пульта открыл замок, потому что раздался щелчок, а потом панели внезапно распахнулись.

Ее бабушка была в противоположном конце небольшой прихожей, стояла в центре кухни, прижимая белое свернутое полотенце к лицу, запах ее стряпни подобно любви благоухал в воздухе.

Сола побежала вперед, и ее бабушка просто распахнула объятия.

Она не понимала, что говорит на португальском, но слова лились быстрым потоком с обеих сторон.

Пока ее бабушка не отстранилась и не обхватила влажными ладонями ее лицо.

– За что ты извиняешься? – спросила женщина, смахивая слезы пальцами. – Ты не должна извинятся. Никогда.