Текст книги "Поцелуй Крови (ЛП)"

Автор книги: Дж. Уорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

чтобы быстро. Она хотела, чтобы он преследовал ее, поймал ее в прыжке… и…

Ну, она возвращалась к тому, что они пережили в той комнате отдыха.

Но, Господи, я с ним не справлюсь, думала Пэрадайз, наблюдая за его движениями. И

не только в бою: любая женщина, спровоцировавшая его на погоню, не получит в конце

сладкий поцелуй в щечку… ей не предложат священное обещание помолвки, у ее отца не

попросят руки и сердца его дочери.

Это был не воспитанный мужчина, которому нужно отдать свою девственность в

первую ночь после бракосочетания в присутствии Девы-Летописецы и всей семьи.

Нет, это было животное, в котором осталось мало разумного.

И то, каким взглядом Крэйг на нее смотрел… было ясно, что его мозг полностью

отключился.

Ей следовало бояться, сказала Пэрадайз себе.

Но вместо страха, она хотела, чтобы он поймал ее…

Толпа вокруг зашипела, когда Крэйг поймал очередной порез, в этот раз через всю

грудь. У него кровоточило несколько ран, его спортивная форма окрасилась, кровь стекала с

его подбородка из пореза на щеке, сочилась из бедра, груди.

Снова мелькнул кинжал Брата, зацепив другое плечо. Потом сторону шеи. Другое

бедро, живот, поперек спины.

– Хватит, – выдохнула Пэрадайз. – Прекрати на него нападать!

После каждого удара смертоносного кинжала Брата, Крэйг возвращался за добавкой,

снова и снова, пока не начал поскальзываться на лужах собственной крови, а его

окровавленная униформа прилипла к телу.

Он не отступит.

И Бутч не щадил его, но и не добивал.

– Крэйг! Стой! – закричала она, не в силах удержать себя.

Накрыв ладонью рот, Пэрадайз почувствовала панику, думая, что он не остановится,

пока не потеряет столько крови, что будет поздно.

– Крэйг! Это сумасшествие!

Но он все продолжал, пока не стал оседать на колени и крениться вместо выпадов, а

потом, качаясь, отступать. Движения стали неуклюжими.

Боже, он был слишком бледным.

– Хватит!

Даже Пэйтон закричал со своей каталки:

– Крэйг! Чувак, брось… он убьет тебя!

Среди учеников прокатился ропот беспокойства, но не среди Братьев, собравшихся

посмотреть на шоу. Медицинский персонал, наоборот, не выглядел довольным… однако,

когда светловолосая женщина-врач захотела вмешаться, Брат Вишес покачал головой, и она

осталась в стороне.

Крэйг упал в последний раз спустя сорок пять минут и много-много литров

потерянной крови.

Он просто рухнул на колени, покачнулся… и потом упал лицом в собственную кровь.

Так же, как это было на той трассе.

Пэрадайз бросилась вперед, но Рейдж поймал ее и оттащил назад.

– Нет. Позволь ему самому принять почести.

– О чем ты вообще? – прошипела она.

Бутч мгновение стоял над падшим воином, давая ему возможность встать. Когда он не

поднялся, Брат подождал, когда Крэйг посмотрит на него.

Расфокусированный взгляд на пепельно-белом лице попытался сосредоточиться на

Брате. Когда у него вышло, Бутч взял кинжал в другую руку… и нанес себе глубокий порез

на ладони.

Пэрадайз пораженно охнула, а Брат протянул ладонь Крэйгу… который, непонятно

где, нашел силы поднять руку и взять предложенную ладонь.

Брат рывком поднял Крэйга на ноги… и обнял его.

– Хорошая работа, сынок. Я горжусь тобой.

Крэйг быстро заморгал, словно от подступивших слез. Потом, казалось, перестал

противиться эмоциям, опустил голову и обмяк в руках Брата.

– Вот это по-нашему, – сказал Рейдж громким, одобрительным голосом.

Глава 17

Марисса сидела за своим столом в «Убежище», и ее ждал целый список дел: нужно

прочитать файлы пациентов, утвердить приемные документы, обработать счета. Вместо того,

чтобы взяться за решение этих вопросов, она просто сидела в своем кресле, уставившись на

кусок черного металла с красной кисточкой.

После того, как они с Бутчем вернулись домой, она показала странный, похожий на

ключ предмет нескольким Братьям, и никто не узнал его, даже не смог предложить

адекватное название этому. Потом Вишес поискал предмет в интернете… и ничего не нашел.

Когда они с Бутчем добрались до кровати, она была так вымотана, что заснула сразу

же, как голова коснулась подушки.

Но ненадолго.

Она открыла глаза примерно в три часа дня и так и осталась лежать, уставившись в

темноту, пока Бутч тихо посапывал рядом.

Все было так, как рассказывал ее хеллрен. На черном потолке проносились

изображения той женщины, и от подобного фотомонтажа хотелось плакать. И, что самое

печальное, подумав о ней и Бутче, хотелось плакать еще сильнее.

Сумасшествие.

В их отношениях не было ничего плохого. Он не мог проявить больше поддержки,

когда отвез ее к Хэйверсу, пытался выяснить вместе с ней о ключе, понимал все, что она

чувствовала.

– Я схожу с ума, – прошептала она…

– Поэтому я и пришла.

Марисса резко вскинула голову.

– Мэри… привет. Прости. Я разговариваю сама с собой. В голове творится полный

бардак.

Шеллан Рейджа вошла в кабинет и закрыла за собой дверь.

– Да, я вижу… я позвала тебя по имени три-четыре раза, но не получила ответа.

Марисса откинулась на спинку, и, перекинув волосы за спину, изобразила улыбку.

– Чем я могу помочь тебе?

– Ты можешь поговорить со мной. – Женщина села в кресло напротив нее. – Я

беспокоюсь о тебе.

– О, Боже, даже не трать на это время. У нас здесь полно женщин, которые серьезно

нуждаются в твоей помощи…

– У добрых самаритян вроде нас с тобой возникают проблемы с выполнением

обязанностей, если мы не проговариваем тяжелые случаи. Это факт. Я также хочу напомнить,

что я твоя подруга.

В повисшем молчании Марисса не стала рассказывать обо всей бумажной работе, на

которой не могла сконцентрироваться из-за путаницы в голове. Потом она промолчала о том,

что не спала полдня. И, наконец, ни словом не обмолвилась о том, как она странно

отдалилась от Бутча…

– Я не могу выбросить ее из головы, – выпалила она.

Внезапно полились слезы, и Марисса с проклятьем потянулась за клинексами.

– Я не хочу говорить об этом.

– Я знаю, – нежно сказала Мэри. – Поверь мне, у меня много личного опыта с

замалчиванием проблем. Это плохая стратегия.

– О, я не верю, ты самый самореализовавшийся человек из всех, кого я встречала.

Десять из десяти баллов.

– Марисса, ты видела только снимок моей жизни. Ты не знала, какой я была раньше. И

я все еще мучаюсь. Как и все остальные.

Марисса промокнула слезы под глазами, борясь с желанием откровенно разрыдаться.

– И как ты справляешься с этим?

– С проблемами? Я разговариваю с людьми. Говорю с Рейджем. Записываю

переживания.

– Нет… полный разрыв.

– Что?

Марисса помахала платком.

– Я несу чепуху. Забудь…

– Ты про то, что после встречи с Рейджем для меня закончилась одна жизнь и началась

другая?

Боже, ее сердце гулко билось без веской причины.

– Да. Я об этом.

Скрестив ноги, Мэри закусила нижнюю губу, и пока она собиралась с мыслями,

Марисса изучала ее симметричное лицо, недавно подстриженные под боба каштановые

волосы, ауру спокойной уверенности.

Да, подумала Марисса, Рейдж был прав. Эта женщина была великолепна… не в

очевидном смысле, как королева красоты, не как угловато-анорексичная, без-капли-жира

модель и даже не по стандарту соседской девчонки. Мэри напоминала сияние от костра

посреди морозной зимы, теплая, живительная, пленяющая и озаряющая.

Неудивительно, что Брат души в ней не чаял.

Выдохнув, Мэри сказала:

– Думаю, со мной все иначе, потому что я умирала… я знала, что покидаю этот мир.

Хотя какое-то время я жила, не зная, что рак вернулся, я готовилась к тому дню, когда они

сообщат мне о рецидиве. Поэтому я заранее простилась. Упаковала свой эмоциональный и

мысленный багаж, купила билет, приготовилась к дороге. В смысле, моя мама умерла, и меня

никто не держал на Земле… у меня ничего не было, поэтому я ничего не теряла, понимаешь?

Марисса вспомнила ночь, когда брат выгнал ее из дома из-за связи с Бутчем.

– Если я все правильно понимаю, – сказала Мэри, – то у тебя все было иначе? Да?

Марисса отвела взгляд.

– Нет. Я вернулась домой к Хэйверсу, провела там ночь, и прямо перед рассветом он…

– Сейчас слезы хлынули рекой, капая на блузку, брюки. Марисса промокнула глаза, прежде

чем продолжить. – Они упаковали все мои вещи. Он сказал, что ему все равно, куда я

отправлюсь, он просто не хотел видеть меня в доме. Он положил деньги… – Марисса

прокашлялась. – Он положил деньги на столик. Будто не хотел прикасаться ко мне.

Она достала следующий платок и высморкалась.

– Я оставила эти деньги. Порой, когда я наталкиваюсь на стодолларовые купюры в

шкафчике, то спрашиваю у себя, зачем я сохранила их? Почему я… о, ради всего святого. –

Она достала третий платок. – Что со мной не так? Та женщина мертва, а я не могу найти ее

семью или убийцу… и сижу здесь и ною о том, какой набитый дурак мой брат, что далеко не

свежие новости. Это смешно.

– Это посттравматический стресс, – спокойно сказала Мэри.

– Я раздражаю сама себя.

– Так, ты думала о том, что на самом деле произошло прошлой ночью?

– Ты шутишь? Я не могу выбросить это из головы.

– Нет, я спрашиваю «ты думала об этом»?

– Если ты о том, что мне пришлось наблюдать, как молодая женщина умерла на моих

глазах, о том, что это трагичная смерть, и что я, очевидно, никак не могу это исправить, то да,

конечно думала.

Мэри покачала головой.

– Со всем уважением, но ты меня не понимаешь. Прошлой ночью, впервые с тех пор,

как Хэйверс порвал с тобой все связи, тебе пришлось обратиться к нему за помощью. Ты не

могла спасти женщину, поэтому тебе пришлось обратиться к своему брата, надеяться и

молиться, что он поможет ей.

– И он помог. – Марисса выругалась. – В смысле, он сделал все возможное.

– И что ты чувствуешь при этом, учитывая, насколько плохо он с тобой обращался?

Ииииииииии еще больше слез.

– Я думала об этом. Когда пришла проведать ее, перед самой ее смертью.

– Вот, что я знаю точно. Мы можем похоронить наше прошлое. Можем использовать

тысячу отвлекающих факторов, чтобы держать дверь на замке. Некоторые идут нам на

пользу, другие – во вред … но когда что-то должным образом не пережито, оно сто процентов

вернется и даст пинка под зад. У тебя была сложная жизнь до того, как вы с Бутчем

полюбили друг друга, и, без сомнений, это огромное облегчение – оставить все позади и

начала заново. Но ты не можешь убежать от прошлого. Помни, Марисса, мы всегда носим с

собой груз пережитых лет, словно багаж. Рано или поздно, проблема с твоим братом всплыла

бы снова. Такова жизнь.

Марисса снова промокнула глаза.

– Мы с Бутчем отдалились друг от друга.

– Это естественно. Ведь он стал причиной этого разрыва.

Марисса отшатнулась.

– Подожди, минутку, стоп… он не сделал мне ничего плохого…

– Марисса, не в этом дело. Ты шла одной тропой, потом он пришел в твою жизнь и

увел на другую. Я не осуждаю его и даже не говорю, что он сделал что-то плохое… я просто

констатирую факт.

По неясной причине Марисса вспомнила, как не могла заснуть, и что не стала будить

Бутча. Такого бы не случилось еще год назад.

– Что я должна сделать?

– Тебе не понравится мой ответ.

– Кажется, хуже быть не может.

– Тебе нужно помириться со своим братом.

Марисса закрыла глаза.

– Я никогда не смогу простить его.

– Помириться не значит забыть все его ужасные поступки. И, честно говоря, он не

единственный, с кем ты должна наладить контакт. Глимера относилась к тебе отвратительно,

твое положение среди аристократии было невыносимым, и Роф вел себя как королевская

задница… я говорю это с любовью. Ты пережила невероятную боль и неприятие, сначала ты

молчала об этом, потому что только так можно было выжить, потом отложила в долгий ящик,

потому что смогла вырваться и получила шанс на хорошую жизнь. – Мэри кивнула на бумаги

на ее столе. – Если ты хочешь вернуть свою продуктивность в работе, ты должна заглянуть

под каждый камешек, осознать свои чувства и вернуться из этого путешествия.

Марисса достала платок номер четыре из коробки, но в итоге не воспользовалась им

по назначению. Она просто крутила его в руках.

– Я не хочу забывать эту женщину. Я не хочу, чтобы все крутилось вокруг меня.

– Никто не говорит тебе прекратить попытки выяснить, кто она, и поступить по

совести. Просто не используй это в качестве оправдания, чтобы собрать все свое грязное

белье и запихнуть подальше в ящик. Это краткосрочная перспектива, весьма ненадежная… и

когда проблема всплывет снова… а так и будет… все будет намного хуже, потому что ты

также переживешь этот ужас с той женщиной. Понимаешь, именно так люди оказываются

парализованными. Они все копят и копят, потом что-то нажимает на курок, а слои

продолжают нагромождаться, пока вес не становится слишком огромным, и все падает.

Марисса все теребила платок в руках.

– Ты права.

– Я знаю.

Сделав глубокий вдох, Марисса посмотрела поверх стола.

– Я могу обнять тебя?

– Шутишь? Конечно!

Они встали, и Марисса подошла, чтобы обнять женщину ниже себя ростом. Когда ее

обняли в ответ, крепко и уверенно, она снова расплакалась.

– Ты всегда рядом, когда нужна мне, – выдавила Марисса. – Я люблю тебя слишком

сильно, чтобы выразить словами.

– Для этого и нужны друзья. – Мэри отстранилась. – И когда-нибудь ты сделаешь то

же самое для меня.

Шмыгнув носом, Марисса закатила глаза.

– Сомневаюсь.

– Поверь мне.

– У меня в голове ужасный бардак.

– Но ты же человек. – Мэри покачала головой. – Прости, профессиональная фраза. Ты

живешь, ты борешься и ты прекрасна, изнутри и снаружи… и я тоже тебя люблю.

– Я все еще не знаю, как поступить дальше.

– Подумай об этом. Решение придет само. Просто помни, простить не значит забыть,

прятки – плохая стратегия в долгосрочной перспективе, а убегая от проблемы, лучше не

станет. Встреться с ней лицом к лицу… и знай, я всегда тебя поддержу, хорошо?

После того, как женщина ушла, Марисса вернулась к своему креслу и снова села. По

неясной причине ее взгляд зацепился за телефон… стационарный, а не сотовый.

Прошлое. Брат. Бутч. женщина. Глимера.

Мэри права. Она столько всего избегала.

И для начала она выбрала самое меньшее из зол. Или… ну, может, самое выполнимое.

Сняв трубку, она перебрала бумаги и нашла розовый стикер, который ей передали

пару ночей назад. Набрав городской номер, она сняла жемчужные сережки и откинулась на

спинку кресла.

Ей ответила прислуга и попросила подождать… а потом раздался заносчивый женский

голос:

– О, добрый вечер! Я так рада, что вы позвонили!

Марисса стиснула зубы. – Я возьмусь за это. Я проведу празднество.

– О! Это чудесная новость! Как замечательно…

Слушая избитые фразы, Марисса закрыла глаза и услышала голос Мэри в голове: Тебе

нужно помириться с твоим братом

О, Боже, подумала она. Она не представляла, как этому произойти… но знала, как

устроить вечеринку.

Начни с малого. Потом переходи к решению крупных проблем.

Глава 18

Пэрадайз выбила палец, когда блокировала удар тыльной стороной ладони. Она хотела

увернуться и защититься с помощью предплечья, как Рейдж ее учил, но руки и ноги не всегда

действовали согласно указаниям… и в результате она словила удар раскрытой ладонью.

– Дерьмо! – вскрикнула Пэрадайз, увернувшись и прижимая к себе раненную

конечность.

– Дай посмотрю, – сказал Брат.

– А-я-яяяй. – Так, ладно, она вопила как девчонка, но почему же так больно? – Боже!

– Пэрри, дай мне посмотреть.

Она вытянула руку, и его большие ладони, сейчас очень нежные, осмотрели изогнутый

под немыслимым углом ее средний палец.

– Что с ним? – спросила она, и так зная ответ.

– В клинику, пошли.

Когда он выводил ее из зала, Пэрадайз оглянулась через плечо. Энслэм устроил Буну

адскую взбучку, чем сильно удивил ее. Пэйтон сидел, охлаждая свое плечо и смотря на нее

так, будто хотел знать, что случилось. Ново и Акс кружили относительно друг друга, а Брат

Тор инструктировал их.

– Все будет нормально, – сказал Рейдж, открывая перед ней тяжелые двери. – Скоро

вернешься к ним.

Она издала ммм-хмм, выходя в коридор… понимая, что он прав. Если не смотреть на

палец, то боль была вполне терпимой.

– У вас остался всего час, потом мы вас отпустим, – сказал Брат, когда они подошли к

дверям-створкам, ведущим в медицинское крыло. – Завтра большую часть времени вы

проведете в классе.

Очередное ммм-хмм.

– Крэйга уже отпустили?

– Он все еще проходит лечение.

Смотровая комната была выложена плиткой от пола до потолка, заставлена

шкафчиками из нержавеющей стали со стеклянными дверцами, дорогущим медицинским

оборудованием и всевозможными компьютерными экранами. В центре стоял огромный стол

под лампой настолько большой, что она могла устроить день посреди ночи на участке в

несколько акров.

Высокий темноволосый мужчина отвернулся от рентгеновского снимка, вроде бы

колена. В синей хирургической форме и белом халате он казался очень большим, очень

широким и… очень не-вампиром.

– Хэй, кто тут у нас?

Пэрадайз сделала шаг назад. Не смогла удержаться.

– Да, я один из них, – сказал мужчина, сверкнув зубами без выступающих клыков. –

Но я нормальный, клянусь.

Рейдж подошел к парню и сжал его плечо.

– Хирург от Бога. Клевый чувак. К нашему несчастью, прекрасный игрок в покер, но,

по крайней мере, лажает в бильярде. Познакомься с доктором Мэнни Манелло.

– Так, что у нас стряслось?

– Вывихнула палец, – сказал Брат.

Оба мужчины… ну, вампир и человек…посмотрели на нее.

Пэрадайз прокашлялась… и хотела сказать «да, мой палец…», но вместо этого

выпалила:

– Я никогда раньше не видела людей.

Доктор Манелло улыбнулся, вытянул руки в стороны и медленно повернулся.

– Не сильно отличаюсь от вас. Кстати, я видел тебя пару разу в доме для аудиенций.

Наверное, она не заметила его потому, что была увлечена работой… и окружена

одними вампирами.

– Я не хотела вести себя невоспитанно, – прошептала она.

– Я не обиделся. У меня была хуже реакция, когда я узнал о вас, поверь. – Когда она

удивленно посмотрела на него, мужчина пожал плечами: – Не забывай, в моей культуре вы –

отрицательные персонажи. Ну, знаешь, клыки, кровососы, Хэллоуин и все такое.

Рассматривая его лицо, она с удивлением обнаружила, что он был красивым… и также

казался умным. Совсем не похож на бесхвостую крысу.

– Он оперировал меня дюжину раз, – добавил Рейдж.

– Тринадцать. Мы залатали твое плечо на прошлой неделе.

– Вылетело из головы. – Когда Пэрадайз посмотрела на него, он пожал плечами. –

Сбился со счету. Всякое дерьмо случается.

Сделав глубокий вдох, Пэрадайз протянула разбитую руку вперед.

– Будет больно? В смысле, лечить будет больно?

Доктор Манелло снова улыбнулся и взял ее руку так легко, что она едва ощутила

прикосновение.

– Приятно познакомиться, Пэрадайз. Не волнуйся, я хорошо о тебе позабочусь.

И, вот неожиданность, так и было.

После того, как Рейдж вернулся к классу, Доктор Манелло сделал рентген, показал ей,

что ничего не сломано, заморозил участок и вправил сустав среднего пальца.

– Шину проносишь недолго, – сказал он, упаковывая ее палец в металлический

футляр, мягкий изнутри, и закрепляя его клейкими белыми полосками ткани. – На вас все

заживает, как на собаках … это не перестает меня восхищать.

Когда он отошел назад, Пэрадайз осмотрела его работу.

– Большое спасибо.

– До конца ночи ты признана недееспособной. Вы с Пэйтоном можете потусить в

больничном крыле.

В дверь слева постучали.

– Войдите, – сказал мужчина, подходя к красной корзине и снимая свои синие

хирургические перчатки. – Ты уже знакома с Эленой, нашей медсестрой? – Мужчина

нахмурился, увидев напряженное лицо женщины. – Он все еще отказывается?

Медсестра закрыла дверь за собой и только потом ответила.

– Он прогнал Избранную.

Доктор Манелло выругался под нос.

– Я не выпишу его, пока он не покормится.

– Вы о Крэйге? – спросила Пэрадайз. – Он…

Улыбнувшись, мужчина обратился к ней:

– Ну, мы закончили. Почему бы тебе не вернуться в спортзал? Наверное, все уже

закончили на сегодня.

– Я покормлю его, – хрипло сказала она. – Если ему нужно, то я покормлю его.

Что. За. Хрень. Она. Творит.

Будучи из Семьи Основателей, она не должна давать свою вену никому. Никогда. Она

предназначалась для ее суженого. Если ей самой понадобится кормление, то это должно

происходить в присутствии родственника мужского пола и нескольких свидетелей.

Если она сделает это, то это можно сравнить с потерей невинности до замужества.

– Все нормально, – сказал доктор Манелло. – Мы разберемся с этим.

Пэрадайз вывели в коридор, и когда за ней закрылась дверь, она услышала их разговор

шепотом.

Вернись в спортзал, – сказала она себе. Вернись, сейчас же. Прямо сейчас вернись к

классу и…

Оглянувшись по сторонам, она обнаружила, что осталась одна в коридоре, не было

слышно шагов или голосов.

Ей, правда, лучше вернуться к остальным.

Но, прежде чем она успела понять, ноги понесли ее налево, прочь от места, где учили

контактному бою. Подойдя к соседней двери, она прижалась ухом к закрытой панели,

прислушиваясь.

Сделав глубокий вдох, она уловила легкий запах Крэйга.

Он был там.

Правда, ей очень-очень нужно вернуться к…

Рука толкнула дверь, и она заглянула внутрь… и да, вот он, лежал на белых

простынях на невероятно огромной больничной койке, на которой даже он казался карликом.

Его глаза были закрыты, дыхание – неглубоким. Его кожа… не сильно отличалась от белых

простыней… не считая ужасных порезов на его лице, горле, его… всем теле, повязки

накрывали самые страшные из ран.

Заходя в комнату, Пэрадайз захлопнула дверь быстрее, чем планировала, и принялась

ждать, пока он обратит на нее внимание.

– Что? – спросил он, не открывая глаз.

Она подошла к кровати… инертно задумалась, сможет ли когда-нибудь ее сердце не

стучать так бешено в присутствии этого мужчины?

– Почему ты отказываешься от кормления? – спросила она.

– Почему ты меня достаешь?

– Ты отверг Избранную?

– Почему ты не с классом?

– Я травмировалась. Меня не пускают туда.

Ее слова заставили его повернуть голову и поднять веки.

– Ты в порядке?

– Я бы показала, не будь это средний палец.

– Ты врезала мне по яйцам, забыла? Думаешь, меня волнует твой палец?

– И это будет не первый раз. Я уже показывала средний палец тебе и Пэйтону в

коридоре.

– После удара по яйцам у меня провалы в памяти.

Она хотела сесть на край койки, но боялась того, что предлагала ему.

– Ты можешь взять мою вену. Правда.

Крэйг уставился на нее.

– Я могу задать вопрос?

– Прошу.

– Ты родилась в семье спасителей? У тебя это в генах? Потому что я еще не встречал

большей занозы, а это поведение в духе Матери Терезы не может быть приобретенным. Мир

– слишком ужасное место для этого.

– Они не отпустят тебя домой.

– Они не могут удерживать меня силой.

Она рассмеялась.

– Это Братство. Я твердо уверена, что никто не выйдет отсюда без их разрешения.

Стиснув зубы, он замолчал.

– Брось, тебе станет лучше. – Пэрадайз подняла левое запястье. – И меня перестанут

мучать угрызения совести за… ну, в общем, да.

– Ты же в курсе, что я отослал Избранную.

Пэрадайз закатила глаза.

– У тебя поразительная способность вести себя в стрессовых ситуациях по-идиотски.

Ты вырос в семье придурков или это «ужасный мир» научил тебя такой самозащите?

– Ужасный мир убил всю мою семью. Двоих – прямо на моих глазах. Так что да, эта

реакция пришла с опытом.

Уронив руку, Пэрадайз опустила взгляд.

– Прости. Я не…

– И к тому же, ты не боишься, что я сделаю что-то недозволенное?

– Что, прости?

– Ты видела, что произошло в спортзале, когда довела меня. Ты прекрасно понимаешь,

что я имею в виду.

Пэрадайз ощутила, как ее тело начало разогреваться… и тогда она призналась, по

крайней мере, себе, что пришла сюда, предлагаю свою вену, потому что хотела еще… что бы

это ни было… с ним. Этой связи. Этого… электрического притяжения.

Этой сексуальной нужды.

Была всего одна возможность, чтобы наверняка добиться этого – предложить

истощенному мужчине свою вену: она, конечно, была девственницей, но не наивной дурой.

– Девочка, тебе нравится играть с огнем? – прорычал он. – Потому что если

продолжишь на меня так смотреть, то я спалю тебя дотла.

Даже не открывая рта, Пэрадайз поняла, что лишилась дара речи. Поэтому вместо

ответа она просто и молча предложила свое запястье.

Когда Крэйг не взял ее руку, она повысила ставки, поднеся запястье к своему рту и

пронзив плоть собственными клыками.

Это все решило.

Когда воздух наполнился запахом ее крови, Крэйг закатил глаза, а его тело дернулось

под укрывавшим его покрывалом, бедра и ноги заерзали.

– Возьми мое запястье, – сказала она хрипло. – Это поможет тебе.

Выбросив руку, он грубо сжал ее предплечье, дергая к себе запястье. Но прежде чем

укусить, Крэйг посмотрел на нее диким взглядом.

– Тебе придется звать на помощь.

– Почему? – выдохнула она.

– Прямо сейчас. Давай.

Но он не стал дожидаться ее ответа. Он дернул ее на себя… а потом с животным

рыком прокусил ее кожу, хотя она уже сделала для него ранки. Когда он начал пить большими

глотками, Пэрадайз ощутила эротический разряд, пронзивший ее тело. Открывая рот, чтобы

дышать, она уперлась рукой в кровать, чтобы не рухнуть на мужчину. Ее разум отключился,

остались только инстинкты, и тело точно знало, чего оно хотело… обнаженной кожи на

обнаженной коже, его мужественность в ее лоне, вбивающуюся… кончающую.

На хрен девственность.

Буквально.

И он думал о том же. Пока Крэйг кормился, его взгляд блуждал по ее лицу, горлу,

груди… и что-то происходило под покрывалом, его бедра двигались, грудь выгибалась, на

лице застыло выражение боли, словно желание было невыносимым.

Нет, она не станет звать на помощь.

Да, это было чистым безумием, но все было неважно… и смутно, на задворках

сознания мелькнула мысль, что именно поэтому кормление так тщательно надзиралось для

женщин ее класса: никаких криков о помощи. Она не хотела, потому что не желала

останавливать все, что произойдет дальше… этот жаркое, дикое мгновение не касалось ее

происхождения из семьи Основателей. Не касалось особняка, в котором она жила, ее отца

или денег на банковских счетах. Положения в обществе и престижа.

Это было необузданно и честно, только между ними.

И поэтому… это было красиво.

Потому что оно – настоящее.

Глава 19

Пэрадайз46 оправдывала свое имя.Делая большие глотки из самого божественного

источника в своей жизни, Крэйг мог думать лишь о том, насколько ей подходило ее имя.

Ну… он думал не только об этом.

Его тело очнулось с космической скоростью благодаря силе, что она ему подарила,

крепкое вино, стекавшее по задней стенке его горла в желудок, чтобы потом разлиться по

всему телу, служило тонизирующим огнем: под его израненной кожей, в глубине ноющих от

боли костей, он начал наполняться силой.

А с этой силой пришла грызущая, мучительная нужда.

Член под покрывалом встал, жесткий как сталь и длиной с его ногу… прекрасное

доказательство того, что ее крепкий удар в пах не кастрировал его. А мозг между его ушей

так же крепко вцепился в желание войти в нее, как он держался клыками за ее вену.

Но он был порядочнее, чем думал.

Вместо того, чтобы разорвать ее штаны и дернув на себя, усадить на свои бедра, Крэйг

заставил себя остаться на месте… только в таком случае Пэрадайз останется на своем.

Но его таз не собирался подчиняться.

Вращаясь и ерзая, он потирался о простынь и покрывало, с каждым толчком дразняще

касаясь ткани, слишком нежно, чтобы добиться чего-то существенного, контакт сводил его с

ума, каждый раз распаляя все больше.

А потом у него зачесалась рука.

Ну уж нет. Даже если Пэрадайз признается в этом только под дулом пистолета, Крэйг

знал, что она влипла. Если он достанет член и начнет мастурбировать? Она станет

свидетелем такого шоу, о котором едва ли можно рассказать отцу, кем бы он ни был… даже

если рукоблудие намного лучше, нежели вбиваться в нее так жестко, до звезд в ее глазах.

Именно этого он хотел сейчас.

Черт подери, почему его должно тянуть именно к хорошей девушке?

– Ты можешь… – начала Пэрадайз. Пауза, и потом она посмотрела через плечо, будто

хотела убедиться, что дверь все еще заперта. – Ты можешь сделать то, что хочешь.

Он нахмурился, охваченный жаждой крови, пытаясь понять, о чем она говорила.

– Я вижу, где твоя рука. Я же не дура.

Крэйг попытался покачать головой, но не вышло, потому что его рот отказывался

разрывать контакт.

Пэрадайз кивнула.

– Все нормально… давай. Позаботься о себе.

И тогда к безмозглому пришло озарение… дерьмо, она хотела, чтобы он…

Его сознание на короткое мгновение подняло табличку «черта-с-два», но потом

сдалось, когда Пэрадайз встретила его взгляд, и он уловил запах ее возбуждения.

Вот вам «слушаю и повинуюсь, мэм».

Опьяненный ее вкусом, натянутый от похоти, с обессиленным телом и вывернутыми

на изнанку мозгами, в нем все же осталось достаточно силы воли, чтобы запереть замки на

всех дверях… даже в уборную. Но двери не удержат посторонних надолго… на достаточное

время, чтобы ее добродетель не погибла бесповоротно…

Пэйтон.

Когда в голове всплыло имя другого мужчины, Пэрадайз нахмурилась, словно

прочитав его мысли.

– Что ты сказал?

Видимо, он говорил вслух… умудрился.

Крэйг ослабил хватку достаточно, чтобы четко произнести:

46

– Пэйтон.

– Я же говорила, между нами ничего… Боже, нет. Да никогда. Он мне как брат.

Смотря на нее, Крэйг решил, что либо она совсем простодушна и говорит известную

ей правду… и действительно не понимает, что парень ее хочет… либо она лучшая актриса,

которую видал Голливуд, и водила его за нос.

Он сделал вдох, но не уловил запаха обмана… а потом подумал о надменном

поведении Пэйтона, его идеальном акценте и дорогих часах. Он мог и вправду оказаться

аристократом… в таком случае, мужчина не сможет связать себя долгосрочными

отношениями с простой администраторшей.

И, очевидно, ублюдку хватало чести, чтобы не вводить ее в заблуждение. И был

достаточно убедительным, раз она купилась на это, несмотря на его очевидную ревность в

комнате отдыха.

Похоже, Крэйгу не обязательно так сильно ненавидеть его.

– Между мной и Пэйтоном ничего нет, – повторила Пэрадайз. – И никогда не будет.

Этого было достаточно для его ладони.

Следующее, что он понял – что его свободная рука исчезла под покрывалом…

Застонав, Крэйг выгнулся, обхватив член ладонью. Замедлившись с кормлением, он

обнаружил, что хочет растянуть мгновение между ними. Он хотел от нее секса и ее крови.

И на короткое мгновение казалось, что он получит и то, и другое.

В первый и последний раз он допускает нечто подобное.

***

Было в этом что-то неизбежное.

Эта мысль проносилась в голове Пэрадайз снова и снова, пока она наблюдала, как

рука Крэйга двигается под покрывалами. Он ласкал себя, его огромное тело изгибалось под

странными углами на волнах удовольствия.

И все же, каким бы неизбежным все ни казалось, также было столько всего

неожиданного.

Она не думала, что почувствует подобную… власть: у нее возникло ясное чувство, что