Текст книги "Поцелуй Крови (ЛП)"
Автор книги: Дж. Уорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
сам сдохну, и тебе не придется беспокоиться о крови на твоих руках… или моем имени.
Пэрадайз отвела взгляд.
– Тройка – несчастливое число.
– Что?
Она ждала, когда он назовет ей свой род. Когда он не ответил, Пэрадайз списала все на
истощение… и его простое происхождение.
– Ну а сейчас, ты можешь уйти? Пожалуйста? – прошептал он. – Как бы я не
наслаждался нашей милой беседой, я отключусь… прямо сейчас. Мне нужен сон.
– Ты можешь это сделать… ты в состоянии продолжить.
Он не прокомментировал и никак не отреагировал на ее слова… и она почувствовала,
что он отвергнул ее щедрый дар. До какой степени надо быть заносчивым?
– Значит, все? – сказала она… обращаясь, в основном, к себе.
Крэйг снова ничего не ответил, но она не думала, что он потерял сознание.
И потом, как и раньше, он заговорил, когда она уже не ожидала этого:
– Пришло время. Ты должна решить, кто ты. Это происходит в такие моменты. Ты все
бросишь… или пойдешь вперед?
Я всегда остановлюсь, чтобы помочь тебе, подумала она. А помогать другому не
значит сдаваться.
– Ты не хочешь выяснить кто ты… ты не просто менеджер.
Она нахмурилась.
– Всякая работа важна.
– И может, тебя ждет величие… только если ты встанешь и продолжишь путь.
Боже, она не знала… вообще ничего в настоящий момент.
Жар ее гнева рассеивался, у нее осталось только истощение, от которого скелет
грозился рассыпаться на части.
Кто я, – задумалась она.
Хороший вопрос.
И она не представляла, каков будет ответ. Что она знала наверняка? Пэрадайз,
урожденная дочь Абалона, Первого советника Рофа, Слепого короля, не станет сидеть подле
незнакомца, который не желал ее компании и не просил спасти его, в то время как была
возможность пройти еще один фут, ярд, милю в этом соревновании.
Она опустила взгляд на Крэйга. Как и ее одежда, его была запачкана кровью, потом и
грязью, его волосы высохли торчком, тело обмякло, напоминая мешок.
– Береги себя, – сказала она, пытаясь подняться на ноги.
Он не ответил. Может, он, наконец, отключился? Или, наверное, просто радовался
тому, что она уходила. Так или иначе… это не ее забота.
Когда она попыталась сделать шаг правой ногой, то обнаружила, что всё в ее телесной
форме… от шеи и до спины, икр, суставов… представляло сплошной комок боли. Но она
поставила ногу перед собой. Снова. И снова. И…
Пэрадайз не представляла, что заставляло ее двигаться вперед. Ее не волновала
победа. Она делала это не для того, чтобы доказать чью-то неправоту или что с женщинами
нужно считаться. В голове не было ни одной сознательной мысли.
Пэрадайз просто шла вперед… просто шла.
Жжение.
Спустя какое-то время жжение стало всем, что она чувствовала: в ногах и ступнях… в
животе и легких… в горле… Боже, ее горло горело… в черепе… на лице.
Ее охватил огонь, словно в ее венах горел бензин, и мускулы обугливались изнутри и
снаружи.
И перед глазами был яркий свет.
Ослепительной яркий.
Слишком яркий.
Но это был не рассвет. Небо оставалось темным… по крайней мере, она так думала…
Смутная мысль пробилась сквозь агонию.
Это Забвение? – задумалась она. Это свечение, эта боль? Жар?
Она умерла?
Она не помнила, чтобы умирала… такое же нельзя пропустить? Но как еще можно
объяснить обжигающую агонию?
Шла… она все еще шла. А, может, это мир двигался под ее ногами, а она стояла на
месте? Сложно сказать. В глазах двоилось, деревья подбирались ближе к ограде с обеих
сторон, тропа, которой она шла, двоилась перед глазами, ей казалось, что нужно было
выбирать лево или право… но когда она опускала взгляд, тот видела всего одну дорогу.
Огонь… Забвение.
Нет! – взметнулась мысль. Боже, ее отец! О, это было ужасно… Абалон останется
совсем один в том огромном Тюдоровском особняке, потеряв шеллан и дочь…
Пэрадайз остановилась.
Дорога больше не была пуста.
Когда она сосредоточилась на высокой, непроницаемой преграде впереди себя, ее
двойное зрение слилось в более точное представление реальности... и она увидела
выстроившихся мужчин.
Дюжина, может и больше.
Все в черном, в капюшонах, обвешанные оружием.
Братство приветствовало ее на входе в Забвение?
Чепуха какая-то.
Когда она покачнулась на ногах, то осознала, что группа невероятно огромных тел
надвигалась на нее.
Беги! – приказал внутренний голос. Беги! Это очередное испытание!
Но у нее совсем не было сил. Не осталось сил даже на панику.
Качаясь на воздухе, охваченная огнем изнутри и снаружи, она подумала… пошло все
нахрен. Она нарушит все временные рамки, не выполнит задание… это был конец игры. Не
будет перезагрузки, и не осталось мотивации, ни внутренней, ни внешней. Если они
пристрелят ее, нарежут на кусочки, задавят? У нее нет сил, чтобы сопротивляться.
Значит, это ее конец, да? Блин, папа будет в бешенстве, когда они убьют ее.
Мужчины скоординировано остановились, словно ведомые единым мозгом, Братья
замерли перед ней и подняли руки. Приготовившись к очередной боли, она…
Они начали хлопать.
Один за другим, они хлопали ей, не сводя глаз. Когда аплодисменты все
продолжались, мужчины сняли маски, открывая ей свои лица.
– Что? – пробормотала она. – Я не понимаю.
Точнее, это она хотела сказать. У нее не осталось голоса, ничего, что могло выразить
ее мысли.
Бутч, Брат с бостонским акцентом, вышел вперед.
– Поздравляем, – сказал он мрачно. – Ты – Примус33.Пэрадайз понятия не имела, что
это такое. И не могла спросить у них.
Словно кто-то выключил провод из сети… свет погас для нее в одно мгновение.
Глава 12
Ожидая снаружи смотровой Дока Джейн, Бутч прижал задницу к бетонной стене
коридора в учебном центре и свесил голову. Время от времени он потирал глаза.
Что не особо помогало.
Точнее, не помогало вовсе: каждый раз опуская веки, он видел, как Пэрадайз плелась,
пошатываясь, по той тропе, которую они сделали для новичков; она выглядела так, будто
побывала на войне: волосы потускнели, грязь на лице, одежда в беспорядке, кровь на руках.
А когда она, наконец, сфокусировала взгляд на Братьях, ее глаза были пустыми, как черепная
коробка, тело представляло кучу болтающихся, немощных конечностей, ее дух был сломлен.
33
Черт подери, он не мог не представить ее такой, какой видел прошлым вечером, когда
она заканчивала работу для Абалона в доме Рофа для аудиенций. Одетая с иголочки. В
сознании, проворная, счастливая, немного нервничавшая, боявшаяся, что отец, Братство или
Король завернут ее заявление.
Гребаный ад. Наверное, им стоило отказать ей.
Но это было бы несправедливо.
Хорошие новости в том, что программа, разработанная совместно с Ви, работала. Их
цель – сократить класс с шестидесяти претендентов до десяти, максимум.
Они будут работать с семерыми.
Все, кто добрался до трассы, были приняты.
Но он едва ли был рад этому. Может, если бы победителем стал один из тех здоровых
парней. Например, Крэйг, прирожденный лидер. Этот парень идеально подходил для жизни
солдата… если бы он пережил всех остальных, Бутч был уверен, что сейчас его бы не грызла
совесть.
Дело не в том, что он не верил, в способность женщин справляться с трудностями. Он
просто…
Открылась дверь в клинику и оттуда вышел Ви. Когда брат сразу же закурил, Бутч
задумался, а не парит ли их одно и то же. Хотя суровый парень никогда не признается.
– Ну, это было весело, – мрачно сказал брат. – Повторим завтра вечером?
– Она в порядке?
– В полном. – Выпустив струю дыма, Ви убрал зажигалку. – Обезвожена. Ноги
изранены. Местами ссадины. Элена поместила ее на каталке в комнату для сна.
– Она еще без сознания?
Блин, это плохо. Очень, очень плохо.
– Периодически приходит в себя. Мы же не хотим, чтобы она свалилась где-нибудь на
ходу?
– Да.
Повисла пауза.
– Что с тобой происходит? Слушай, с ней все будет нормально.
Бутч покачал головой. Без сомнений, учитывая опыт Ви с садо-мазо, он был привычен
к женщинам… и мужчинам… которые будучи вывернутыми на изнанку, вполне нормально
уходят с сессий. Но как бывший детектив убойного отдела, Бутч смотрел на это несколько
иначе: он видел жертв.
В памяти вспыли места преступлений с женскими телами, изувеченными,
напоминавшими смятые тачки… и нет, они не уходили, они не были «в порядке».
Ради всего святого, он помнил, как выглядела его сестра, когда она смотрела из
заднего окна машины своего убийцы. Больше ее никто не видел.
Так что да, ассоциации были совсем другими.
– Хочешь выпить? – спросил Ви.
Понимай как: ты выглядишь как сбитая собака.
Бутч достал телефон. Он написал Мариссе сразу же, как они занесли Пэрадайз внутрь,
но нет, она не ответила. Очевидно, у его супруги выдалась тяжелая ночь.
– Не возражаешь, если я свалю? – спросил он у напарника.
– Снова собрался в церковь?
Блин, сукин сын знал его чересчур хорошо.
– У меня еще два часа до рассвета. – Он хлопнул друга по плечу. – Увидимся на
Последней трапезе.
Он был на полпути к офису, где располагался выход в туннель, когда Ви окликнул его.
– Ты не сделал ничего плохого этой ночью.
Бутч кивнул. Потом оглянулся через плечо.
– Это не значит, что я счастлив, познакомив кучку детишек с войной.
– Либо мы покажешь им, либо война сама найдет их, уже на своих условиях.
– Да, это дерьмо может быть необходимо… может, даже пойдет им на пользу. Но мне
это не по нраву.
Он чувствовал бриллиантовый взгляд на своей спине, и порадовался тому, что уходит
от парня, а не двигается навстречу. Вишес видел его насквозь. А ему хотелось оставить при
себе все, что выбивало его из колеи.
И да, поэтому он направлялся в церковь. Так поступают хорошие, богобоязненные
католики, когда в голове творится сущий ад.
***
Пэрадайз проснулась как от рывка, не плавно вернувшись на поверхность сознания, ее
туда катапультировали, руки заметались по тому, на чем она лежала, торс устремился вверх,
глаза широко распахнулись.
Она была готова ко всему…
Кроме чистой, хорошо освещенной комнаты, заставленной двухъярусными кроватями,
где никто не мог причинить ей вреда.
– Что… за..?
Она собралась осмотреться по сторонам, и ее шея хрустнула, открывая дорогу
всевозможным неприятностям: ее ступни пульсировали, бедра болели до жути, ноги горели,
одну икру свело судорогой, а живот ныл так, словно кто-то дал ей под дых.
Сбросив ноги на пол, она обнаружила, что ее переодели в больничную сорочку и
мягкий халат.
– Не волнуйся, и доктор, и медсестра – женщины.
Она резко повернула голову к двери.
– Пэйтон?
Ее друг стоял в проеме лишь на половину, его испорченная одежда исчезла,
сменившись свободным халатом с поясом. Он, очевидно, принял душ и поел… парень
выглядел почти как обычно, приятная внешность, саркастичная улыбка, глаза с тяжелыми
веками снова казались живыми.
– Можешь звать меня Сантой, – друг подошел и протянул ей кружку. – В конце концов,
я к тебе с подарком.
– Стой… где мы? Что…
– Вот, выпей. – Пэйтон уселся на койку рядом с ее. – И прежде чем ты спросишь, в
нем ничего нет, кроме двойной порции сливок и сахара. Все, как ты любишь.
– Который час? – она взяла кофе из простого приличия. – О, Боже… мой отец…
– Я сам позвонил ему. Мы в учебном центре Братства Черного Кинжала. Мы семеро
приняты… особенно ты. Поздравляю, Пэрри. Ты это сделала.
Нахмурившись, она сделала глоток… и застонала.
– О, че… ничего лучше в жизни не пробовала.
Он снова встал и подошел к прикроватной тумбочке.
– Последняя трапеза, миледи.
Когда он взял поднос с накрытыми блюдами, она чуть не выронила кофе.
– Где остальные?
– В комнате отдыха, месте для перекусов прямо за этой спальней. Почти все спят. Я
заставил медсестру положить тебя здесь, по очевидным причинам.
– Очевидным…
А, ну да.
– Спасибо.
– Да, никаких компаньонок. Но я проверял тебя каждые пятнадцать минут.
После всего, через что она прошла этой ночью, ее добродетель, казалось, последнее, о
чем ей следовало беспокоиться. Но по щелчку пальцев не избавишься от многолетнего
воспитания.
– Поешь, – сказал Пэйтон. – Станет лучше, когда наполнишь желудок.
Перед тем, как накинуться на еду, она не могла не спросить:
– Все семь прошли? Ну, все… с кем мы шли? Все мы?
– Акс, Бун, Ново, Энслэм и Крэйг.
На последнем имени она опустила взгляд.
– Значит, это наш класс?
– Ага.
Взяв вилку с ножом, она повернула тарелку и застонала, ребра издали громогласное
ТЫЧТОТВОРИШЬ?!
– Дерьмо, я не могу двигаться…
– Адвил34. Я попрошу принести тебе еще. – Пэйтон направился на выход, но у дверей
помедлил. – Я задолжал извинение.– За что?
– За то, что думал, что ты не справишься с этим. – Он посмотрел на нее. – Ты была
права, когда разнесла меня в пух и прах в автобусе. Ты доказала, что я был неправ. Прости
меня.
Пэрадайз выдохнула.
– Спасибо. Это много для меня значит.
Он кивнул.
– Выходи, как будешь готова. Мы там просто болтаем о том и сем.
– Эй, Пэйтон? – окликнула она, когда он потянулся к ручке.
– А?
– Можешь сделать одолжение?
– Говори.
– Не рассказывай им о… ну, кто я. Я не хочу, чтобы ко мне относились иначе. Я хочу
быть как все остальные.
– Энслэм знает. Но я скажу, чтобы он держал рот на замке.
– Спасибо.
После его ухода, Пэрадайз съела так много, как смогла… вышло так, что она
уничтожила все, что было на тарелке, включая свежую булочку и горох. Она также допила
кофе и опустошила обе бутылки воды, которые шли вместе с подносом. Потом прохромала к
ванной, расположенной в углу комнаты.
Она приняла душ, такой горячий, что удивительно, как она не расплавила краску на
стенах, но, ох, как ее тело расслабилось под струями воды. Волдыри на ступнях щипало, как
и некоторые другие места, например, кожа на правом локте и левом колене была содрана, и
почему-то плечи. Ей было все равно. Это рай.
Свесив голову, она позволила воде стекать по затылку.
Она была рада, что Пэйтон позвонил ее отцу. Уже почти наступил рассвет, она не
хотела, чтобы мужчина беспокоился, но была не готова обсуждать с ним произошедшее. Ей
нужно время… подумать, переоценить, переварить.
Здесь был шампунь. Она воспользовалась им, не глядя на этикетку. Та же песня с
кондиционером. И мылом.
Когда она вышла из душа, то почти чувствовала себя прежней… но все изменилось,
когда она посмотрела на свое отражение в зеркале над раковиной.
Наклоняясь вперед, Пэрадайз оценила черты лица, словно оно принадлежало кому-то
другому… казалось, она похудела, и даже без макияжа ее большие глаза выделялись на лице,
как у ребенка.
– Кто я? – прошептала она отражению.
Глава 13
34
Собор Святого Патрика в Колдвелле напоминал почтенную старую леди, вырастая из
асфальта как доказательство Божьей благодати и способности людей склеивать камни между
собой. Припарковав свой новый «Лексус» параллельно дороге, Бутч подумал, насколько это
забавно, что среди всех человеческих черт, что пережили его превращение в вампира, вера
оказалась самой прочной.
Сейчас католик из него лучше, чем в человеческие дни.
Низко натянув на лоб кепку «Рэд Сокс», он прошел через главный вход, который был
больше его родного дома в Саути.
Собор был открыт круглые сутки, словно духовный аналог «Старбакса», готовый
услужить потерянным и споткнувшимся душам.
Монсеньёр, мне, пожалуйста, большую чашку прощения, спасибо. И булочку, которая
волшебным образом подскажет мне, что, черт возьми, творится с моей женой.
Охранник, сидевший в кресле, оторвался от «Спортс Иллюстрейтед» и кивнул ему. Он
часто бывал здесь, поэтому парень знал его.
– Добрый вечер, – сказал охранник.
– Как жизнь, в порядке?
– Да. Как сам?
– В норме.
Всегда один и тот же разговор, обмен двусложными фразами стал частью ритуала.
Шагнув на красный ковер, Бутч сделал глубокий вдох и мгновенно расслабился,
ощутив знакомый запах ладана, пчелиного воска, лимонного средства для мытья полов и
свежих цветов. И толкая резные двери в величественный храм, ему не нравилось, что
приходилось заходить с кепкой на голове, но инкогнито никто не отменял.
Его мать бы удар хватил… если, конечно, ее деменция отступила бы в сторону на
какое-то время.
Она лишилась рассудка, и от этого ему было легче покинуть человеческий мир… к
тому же они с Мариссой периодически бывали у нее, дематериализуясь в ее комнате в доме
престарелых в Массачусетсе. Они навещали ее, зная наверняка, что она не вспомнит об
этом…
Затормозив, Бутч сделал глубокий вдох, его кровь забурлила, по коже расползлись
мурашки. Резко обернувшись, он нахмурился, увидев одинокую фигуру на задних рядах.
– Марисса?
Хотя голос не дошел до нее, его супруга подняла голову, почувствовав его
присутствие.
Бросившись по каменному полу, он устремился между боковыми проходами к ее ряду,
пытаясь не сшибить стулья для молитв.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он, уловив запах ее слез.
Ее глаза были влажными, когда он подошел к ней, и Марисса попыталась выдавить
улыбку, но не смогла.
– Я в порядке, правда, я…
Он сел рядом с ней… точнее, рухнул… и взял ее холодные ручки. На ней все еще
было ее пальто от «Барберри», ее волосы спутались на концах, словно она была на ветру.
Бутч покачал головой, его сердце билось через раз.
– Марисса, ты должна поговорить со мной. Ты пугаешь своего мужчину до усрачки.
– Прости.
Она больше ничего не сказала, но прислонилась к нему, опираясь на его тело… и это
само служило достаточным объяснением: что бы ни произошло, его вины в этом нет.
Бутч закрыл глаза и обнял ее, поглаживая спину.
– Что стряслось?
Рассказ вышел обрывистым: молодая женщина… газон в «Убежище»… изувечена…
Хэйверс оперировал… все равно умерла… без имени, никакой информации, без семьи.
Боже, ему было ненавистно, что его драгоценная шеллан имела дела с ужасами жизни.
И, п.с. – в жопу ее брата.
– И сейчас я не знаю, что делать с ней. – Марисса, задрожав, выдохнула. – Я просто…
кажется, что я сделала недостаточно, пока она была жива, а сейчас она ушла и… я знаю, она
абсолютная незнакомка, но это неважно.
Бутч хранил молчание, позволяя своей супруге продолжить… и в ожидании он
подумал… черт, ему знакомо это чувство необоснованной ответственности. Во времена его
службы в убойном отделе ОПК, он чувствовал то же самое по отношению к каждой жертве.
Удивительно, как незнакомцы порой становятся своеобразными родственниками.
– Это так несправедливо по отношению к ней. Все это. – Марисса повернулась к
сумочке, достала клинекс и высморкалась. – И я не хотела ничего рассказывать тебе, потому
что ты был очень занят…
– Неверно, – прервал он ее. – Нет ничего важнее тебя.
– Но…
Он повернул ее лицо к себе.
– Ничего на свете.
Когда Марисса снова заплакала, он смахнул слезы с ее щек.
– Как можно сомневаться в этом?
– Не знаю. Мысли путаются. – Она прижала платок к носу. – И я пришла сюда, потому
что ты постоянно посещаешь это место.
Окей, его сердце растаяло от нежности.
– Помогло?
Она слегка улыбнулась.
– Ну, это свело нас вместе, разве нет?
Устроив Мариссу возле себя, он обнял ее и уставился на ряды скамеек, ведущих к
величественному алтарю с золотым крестом и двадцатифутовой статуей Иисуса на распятии.
Благодаря уличному освещению витражное стекло сияло в огромных рамах, протянувшихся
ввысь до готических контрфорсных35 арок. И приделы, посвященные почитаемым святым,
мерцали от множества молельных свечей, зажжённых полуночными посетителями,
мраморные статуи Девы Марии, Иоанна Крестителя, архангелов Михаила и Гавриила дарили
благодать всем страждущим.Он не хотел, чтобы его супруга страдала, но также испытывал
облегчение, что она обратилась к нему. Будучи связанным мужчиной, первым его инстинктом
была защита своей шеллан, а ее отстраненность, пусть она и продлилась всего день,
ощущалась подобно ампутации.
– Иянехотелаговоритьиззатвоейсестры.
– Что? – пробормотал он, целуя ее макушку.
– Твоя сестра…
Бутч напрягся, не смог сдержаться. С другой стороны. Любое упоминание о его
прошлом напоминало удар батареей по голове.
– Все нормально, – сказал он.
Марисса выпрямилась.
– Я не хотела расстраивать тебя. В смысле, ты никогда не говоришь о… том, что
случилось с ней.
Он посмотрел на руки своей женщины. Она сжимала их на коленках. Теребила платок,
который сейчас превратился в шар.
– Не беспокойся обо мне. – Он перекинул ее волосы за спину, поглаживая гладкие
пряди. – Это последнее, что должно тебя заботить.
– Я могу спросить кое-то?
– Что угодно.
Когда она не ответила сразу же, Бутч придвинул лицо к ее.
– Что такое?
35
– Почему ты никогда не рассказываешь о своей жизни до встречи со мной? В смысле,
я знаю некоторые подробности… но ты никогда не говоришь об этом.
– Сейчас ты – вся моя жизнь.
– Хм.
– Что ты имеешь в виду?
Посмотрев на него, Она пожала плечами.
– Не знаю, что говорю. Это кажется детским лепетом.
В ее сумке раздался звонок, и Марисса поставила ее на колени. Когда она достала
телефон, он наблюдал за ней словно издалека, хотя она была совсем рядом.
– Сообщение от Хэйверса, – сказала она. – Можно забирать останки.
Бутч поднялся на ноги.
– Я поеду с тобой.
Марисса посмотрела на него.
– У тебя точно есть время?
Он просто покачал головой на ее слова.
– Давай. Я перевезу тебя через реку. У нас еще час до рассвета.
***
Крэйг сидел на относительно удобном стуле с мягкими ручками и спинкой. И все тело
болело так сильно, словно он целую ночь разгружал вагон с каминными принадлежностями.
Отчасти виноват он сам. Когда его принесли сюда на носилках, он отказался от
болеутоляющих, которые ему предложили после осмотра. Однако он воспользовался
предложенной ванной, едой и напитками.
На этом все. С тех пор, как их шестерых запихнули в этот кафетерий, отделанный в
стиле студенческого общежития, с декором из сплошного бетона и ковриков, ТВ и кухней-
столовой, он оставался в стороне. Он только узнал имена собравшихся, а потом держался
подальше от группы, слушая их рассказы, но, не сообщая ничего о себе.
Хотя, ему нечем поделиться. Он единственный выжил из своей семьи и не собирался
делиться личными воспоминаниями о набегах.
На что он обратил внимание – на постоянную беготню этого Пэйтона. Ублюдок
каждые десять минут подскакивал со своего дивана, ныряя в спальную комнату.
Почему парень просто не останется внутри…
В этот раз, когда Пэйтон засунул голову в комнату, состоялся какой-то разговор. Потом
он полностью вошел внутрь и плотно закрыл дверь. Когда парень вернулся спустя какое-то
время, то подошел к Энслэму и что-то сказал на ухо. Что бы там ни было, Энслэм согласно
кивнул и пожал плечами.
А потом Пэйтон снова уселся посреди комнаты.
Прошло немного времени, прежде чем вышла Пэрадайз… и как только она показалась
в дверях, то все сразу посмотрели на нее, забыв про обсуждение «Тош.0»36.Крэйг отвернулся
от нее, преимущественно потому, что его чертовски бесил тот факт, что при виде этой
женщины его давление подскакивало, а сердце стучало как сумасшедшее.
Черт возьми, все эти люди его не касаются. А тем более она.
– Дамы и господа, – объявил Пэйтон. – А вот и наш Примус.
– Не называй меня так, – выдавила она, опережая возможные аплодисменты. –
Никогда.
– Почему? – возразила Ново. – Ты нас уделала. Продержалась дольше всех. Черт
возьми, ты должна гордиться этим.
Окей, вот женщина, к которой его должно тянуть… хотя он и не заинтересован в сексе
и отношениях в настоящий момент. Тем не менее, Ново – «дама» как раз его типажа… она
36
знает, как преодолеть любое препятствие, и, обычно, сначала бьет обидчика, а потом задает
вопросы, после того, как ему вправят сломанную челюсть.
Ново также была чертовски сексуальна в своей свободной футболке из «Хайнс» и
врачебных штанах, которые она получила взамен испорченных шмоток.
И не он один это заметил. Энслэм, Акс и даже говнюк Пэйтон исподтишка
поглядывали на нее… казалось, ей было плевать, либо она просто не замечала взглядов.
Администраторша, с другой стороны, без сомнений привыкла к тому, что на нее
пялятся. Блондинки вроде нее всегда находятся в центре внимания.
Отчего легко становятся мишенями.
И да, об этом он и думал, стоя перед ее рабочим столом и предлагая ей вступить в
программу. Да, таких женщин защищала семья, но это не всегда срабатывало.
Его сестра была бы сейчас жива, будь это правдой.
– … с нами?
Крэйг поднял взгляд на Ново.
– Что?
– Мы поищем кого-нибудь, кто принесет нам еще хавчика. Холодильник и шкафы мы
уже опустошили. Ты с нами?
– Нет.
– Тогда я принесу тебе еще «Орео». Ты все уничтожил.
– Ты не обязана.
– Я знаю, – сказала она, отворачиваясь.
Скрестив руки на груди, он поморщился и еще больше сполз на стуле, вытягивая ноги.
Закрыл глаза. То, что ему было нужно… и, услышав стук двери, он облегченно выдохнул.
– Ты не голоден?
Он резко открыл глаза, поворачивая голову. Пэрадайз все еще была у двери в спальное
помещение, и она выглядела такой же расслабленной, каким он себя чувствовал: стояла,
обняв себя руками в талии, сведя полы халата до самого горла.
– Нет, – рявкнул он.
Черт, не было оснований грубить ей.
– В смысле… нет.
Чудесно, сейчас он похож на идиота.
– Как твои ноги?
– Превосходно. – Повисла пауза, словно Пэрадайз ждала ответного вопроса. –
Слушай, почему бы тебе не присоединиться к остальным…
– Знаешь, ты не можешь выгнать меня отсюда.
Он опустил веки.
– Тебе нужно оставить попытки завязать со мной разговор.
– Почему? Что я такого…
Крэйг вскочил со своего стула и сократил расстояние между ними. Нарушая ее личное
пространство, он убедился, что она успела оценить его огромные габариты.
– Говорить будешь? – протянул он тихо. – Или уйдешь, наконец?
Ее голубые глаза широко распахнулись.
– Ты мне угрожаешь?
– Просто предлагаю передислокацию, удобную для нас обоих.
– Тогда почему сам не уйдешь?
– Я пришел сюда первый.
– Потому что облажался… точно. Проиграл девчонке… ну конеееечно.
Крэйг стиснул челюсти.
– Не провоцируй меня, хорошо? У меня выдалась не менее тяжелая ночь.
– Это ты подскочил ко мне как бешеный бык. И я уйду… потому что сейчас ты мне
нравишься меньше, чем я думала. Но, правда в том, что мои ноги болят так сильно, что я едва
могу ходить, и я слишком гордая, чтобы просить инвалидное кресло.
Колоссальный.
Козлина.
Да, именно так он себя чувствовал, когда опустил взгляд и увидел ее босые ноги во
всем своем окровавленном не-великолепии: красные рубцы виднелись на коже, правая нога
так сильно опухла, казалось, она не могла принадлежать такой стройной лодыжке.
На мгновение он закрыл глаза. Отойди. Просто вернись на свой маленький стул и
припаркуй там свой зад, позволяя ей прохромать к дивану, на котором можно было
вытянуться, или… вернуться в спальную комнату… или раскрыть крылья и улететь
подальше от его жалкой злобной персоны.
Вместо этого он приземлился на пол. Его колени подогнулись так резко, казалось, что
в комнате хрустнули две ветки, а его бедра и ноги закричали от смены положения.
– Выглядят очень плохо, – сказал он тихо.
Он не собирался прикасаться к ее коже. Правда. Но почему-то его рука потянулась
вперед, и он погладил ее левую ступню… на единственном целом участке кожи.
Он услышал резкий вздох над собой и, по неясной причине, не доверял себя
достаточно, чтобы посмотреть на нее.
– Я сделал тебе больно?
Немного погодя она выдохнула:
– Нет.
Он пробежал указательным и средним пальцами по ее ступне легонько, просто чтобы
почувствовать тепло ее кожи.
Дрожь сотрясла все его тело. И он сказал неровным голосом:
– Мне ненавистно видеть эти ссадины.
Наверное, у нее много ранений по всему телу. Ушибы, синяки, ссадины, содранная
кожа. Он хотел прикоснуться к каждой ранке.
Это плохо, подумал он. Господи Иисусе, это очень плохо…
Его либидо дремало очень долго, и последнее, что ему нужно – разбудить его,
особенно учитывая все обстоятельства. Особенно с женщиной вроде нее.
Необязательно происходить из аристократической семьи, чтобы быть леди. Даже
гражданские девушки, работавшие, как и все остальные, могли иметь стандарты и хранить
целомудрие до брака с достойным мужчиной.
А это не брак с осиротевшим сыном паркетчика.
О, и она, очевидно, на сто процентов была девственницей.
Он понял это по тому, как Пэрадайз держала себя с ним. Как Пэйтон – тот еще
плейбой – уважал ее пространство.
Но, преимущественно, по ее резкому вздоху, по «нет» шепотом.
Все очень, очень плохо.
Глава 14
Сердце Пэрадайз словно вошло в состав ударной установки, а вспышки жара,
проносившиеся по ее телу, были яркими и энергичными, словно пара кимвалов37.Крэйг сидел
на полу перед ней, его огромное тело приняло неудобное сидячее положение, мускулы его
плеч были напряжены под тонкой белой футболкой, и он склонил темную макушку, пробегая
кончиками пальцев по ее ступне.
Несмотря на полное истощение, она чувствовала каждый нюанс его прикосновений…
и также болезненно осознавала свою наготу под халатом и больничной рубашкой.
Блин… к черту боли в теле. Какая агония?
Единственное, что регистрировало ее тело, – какой-то огромный, скрытый потенциал,
который она не до конца понимала, но все-таки осознавала.
Это… сексуальное влечение. Похоть. Желание.
37
Прямо здесь, прямо сейчас.
Неприкаянное, неумолимое, бескомпромиссное химическое притяжение.
– Я не имею права прикасаться к тебе вот так, – прошептал Крэйг.
Нет, подумала она. Не имеешь.
– Не останавливайся.
Он поднял голову, встречая ее взгляд.
– Это плохая идея.
Определенно нет. Сто процентов точно – нет.
– Я словно пьяная.
Поморщившись, Крэйг закрыл глаза.
– Я должен остановиться.
Но не остановился. Он просто скользнул пальцем вверх по ее лодыжке и выше, к икре.
– На мне ничего нет, – выпалила она.
Сейчас он склонил голову и потер лицо свободной рукой.
– Прошу, не говори мне такие вещи.
– Прости. Я не соображаю, что несу.
– Я вижу.
Казалось, он задрожал всем телом, и Пэрадайз прошептала:
– Поэтому я тебе не нравлюсь? Из-за этой связи?
– Да.
– Значит, ты тоже это чувствуешь.
– Не почувствует разве что мертвый, – пробормотал он.
– Об этом все говорят, да? Об этой жажде.
Застонав, Крэйг покачнулся, весь мир содрогнулся, хотя он крепко сидел на земле.
– Не…
– Что «не»?
Крэйг просто покачал головой и оттолкнулся от нее. Оторвав колени от земли, он
поставил на них локти и, казалось, пытался взять себя в руки. Спустя мгновение он пару раз
неловко повел бедрами, будто что-то мешало там или топорщилось.
– Я не стану связываться с тобой, – сказал он низким голосом. – Учебная программа –
все, что у меня есть. Это мой единственный шанс на достойное будущее… поэтому я
останусь в ней и преуспею не из тщеславия. И я не пытаюсь что-то доказать своим
родителям, у меня нет потребности в сражениях. Меня в прямом смысле ничего не ждет
впереди. Поэтому я не позволю никому и ничему встать на моем пути.
– Ты не сможешь совмещать? – спросила она, не совсем уверенная, что предлагает.
О, на хрен это. Она прекрасно понимала, что предлагала ему: когда он прикоснулся к
ее лодыжке, она захотела узнать, какого это, чувствовать его руки на всем своем теле.
