Текст книги "Спенсер (ЛП)"

Автор книги: Дж. П. Барнаби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Я просто хочу быть с тобой.

Аарон накрыл его губы своими, прежде чем Спенсер успел прийти в себя, и тёплое дыхание на его коже вызвало мурашки – или, может быть, дело было в пиве. Боже, это не имело значения. Он не мог насытиться Аароном, вкус которого напоминал пряности, ячмень и чёртово чистое счастье. Едва прикасаясь к Аарону, Спенсер свободно подхватил руками бёдра своего возлюбленного. За последние несколько лет, с тех пор, как они начали встречаться, Спенсер научился никоим образом не сдерживать Аарона, что включало в себя отказ от любовных объятий. Но он делал всё необходимое, чтобы Аарон оставался в его жизни. И находил рай в руках Аарона.

Движение бёдер Аарона, из-за которого их твердеющие члены потёрлись друг от друга через слои джинсы, удивило Спенсера. Даже во время нескольких раз, когда они были близки друг с другом, Спенсер всегда брал ведущую роль на себя. Аарон никогда не был инициатором, и в сердце Спенсера выросла гадкая голова надежды. Очень долгое время компанию ему составляла только его собственная рука.

Перевернувшись на диване боком, Спенсер искал на лице Аарона любые признаки того, что он хочет остановиться. К тому времени, как его спина упала на подушки, и Аарон забрался на него сверху, Спенсер убедил себя, что ничего не нашёл. У них не будет секса, он знал это, но, может быть, раз Аарон сам всё инициировал, Спенсеру не придётся успокаивать плачущего Аарона, забывая о своём пульсирующем члене.

Аарон возился с молнией Спенсера, в то время как их поцелуи разогрелись до практически невыносимого уровня. От последующего расстёгивания пуговиц сердце Спенсера забилось быстрее, пока нежная, робкая рука не проникла внутрь, обхватывая его член. Он почувствовал, как стон царапает горло, вырываясь наружу, и поцеловал Аарона крепче. Прикосновение Аарона так отличалось от его собственного – робкое и неуверенное.

На лице Аарона быстро промелькнула паника, прежде чем он отпустил член Спенсера и потянулся к собственным джинсам. С дрожащими руками понадобилось мгновение, чтобы расстегнуть пуговицу и молнию, но он справился. Их губы разделились на достаточно долгую секунду, чтобы Аарон стянул с бёдер свои джинсы и нижнее бельё, оставляя их висеть чуть ниже задницы. Пользуясь возможностью, Спенсер сделал то же самое, а затем плюнул на свою ладонь. Когда Аарон снова оседлал его, Спенсер потянулся между ними и обхватил оба члена, двигая рукой, пока бёдра Аарона дёргались вперёд.

Спенсер закрыл глаза и позволил запаху волос его возлюбленного, сладкому запаху пота и пряностей заполнить ощущения, и подумал, что, может быть, приблизился к раю как никогда близко. Испуганные, взволнованные вздохи у его шеи приносили чистую радость. Вместо паники и боли, которые Спенсер обычно видел на лице Аарона, когда дело доходило до интима, он видел возбуждение и нужду, нужду в нём. Ничто не могло сравниться с чувством свободы, растущим в его груди, и он пожалел, что не выпил пива с Аароном намного раньше. Они никогда не экспериментировали с алкоголем, потому что отец Спенсера говорил, что Аарону нужно преодолеть свой психологический урон без самолечения. Его отцу не приходилось слушать ужас в голосе Аарона, когда они пытались показать друг другу свою любовь. Ему не приходилось чувствовать холодное, металлическое жжение отказа на своём языке, когда его парень не хотел чувствовать на себе прикосновений Спенсера. Спенсер не мог даже представить, что видел Аарон, закрывая глаза, но оттолкнул эту мысль прочь, чтобы разобраться позже.

– Это. Так. Приятно, – простонал Спенсер в волосы Аарона, пока они лежали на кожаном диване в комнате отдыха, которую уже считали своей. Это было маленькое убежище беззакония, где они могли изучить друг друга, эмоционально, интеллектуально и, в очень редких случаях, физически. Даже с шестью банками пива в организме, Аарон всё равно стянул джинсы и нижнее бельё только до бёдер, оставляя майку смятой и поднятой до груди. Никакое количество алкоголя никогда не поможет ему чувствовать себя комфортно, будучи обнажённым, даже со Спенсером, который любил его больше всего на свете.

Когда Аарон над ним задрожал сильнее, Спенсер крепче сжал члены, зажатые между их извивающимися телами. Немного слюны обеспечило им достаточно смазки, чтобы трение было выносимым. В попытке помочь Аарону чувствовать себя комфортнее, Спенсер позволил своему возлюбленному всё контролировать. Его единственной работой было держать их члены в руке, пока Аарон двигал бёдрами и доводил их до оргазма. Мысли о том, как Аарон входит в него, пока сам Спенсер обхватывает ногами его талию, заставляли его член пульсировать. Спенсер никогда раньше не был в роли пассива, но ради Аарона… ради Аарона он сделает что угодно. Помимо нескольких прерванных попыток с Аароном, Спенсер не занимался сексом почти три года, и его яйца это знали. Хоть он любил Аарона каждой частичкой своей души, ему нужны были прикосновения.

Бёдра Аарона стали двигаться быстрее, его руки дрожали от возбуждения и попыток удержаться над Спенсером, пока они ненадёжно устроились на диване. Спенсер снова потянулся к Аарону за поцелуем, и его губы начало покалывать от вибраций стонов, которые он не слышал. Больше всего Спенсеру хотелось обвить ногами талию Аарона, но это было невозможно. Аарон запаникует, если будет каким-то образом ограничен, а Спенсер не хотел, чтобы их ласки в ближайшее время заканчивались. Он открыл глаза и наблюдал за игрой эмоций на лице Аарона, который запрокинул голову и выгнул спину. Пока стеснение и ужасы Аарона сдерживал алкоголь, от свободы на его лице тело Спенсера пело. Он был так близко. Его оргазм парил на краю нирваны, в миллиметрах от зоны досягаемости. Но его удовольствие стояло на втором месте, после Аарона. Он хотел довести до экстаза Аарона, а затем мог кончить сам. Пока член Аарона пульсировал в его руке, у Спенсера сложилось представление, что много времени не понадобится. На самом деле, когда Аарон опустил голову на плечо Спенсера и будто сдался ощущениям, Спенсер подумал, что они уже совсем близко.

Затем Аарон резко поднял голову, и на его лице отразилась паника. Сердце Спенсера оборвалось. Не сейчас. Когда Спенсер положил руку на грудь Аарона и попытался вернуть его к их занятию любовью, Аарон дёрнул головой в сторону двери. Его глаза расширились, и он соскочил с дивана, чуть не ударив коленом по яйцам Спенсера.

– Что? – спросил Спенсер, бросая взгляд через спинку дивана на дверь. Ответ стал очевидным, когда Спенсер увидел в дверях своего отца. Спенсер выругался, и его сердце заболело от боли и унижения в глазах Аарона, который подтягивал свои джинсы. Бросив один взгляд на Спенсера, он протолкнулся мимо его отца и вышел из комнаты.

– Папа. Какого. Чёрта. Ты. Здесь. Делаешь? Серьёзно? – произнёс Спенсер, приподнимая бёдра, чтобы натянуть шорты обратно на свои обнажённые бёдра. – Думаешь. Ему. Не. Хватает. Проблем. Без. Твоих. Подглядываний? – он надел футболку, сталкиваясь взглядом с отцом. Спенсеру хотелось пойти к Аарону и проверить его, но в данный момент он был слишком зол на отца. Как терапевт Аарона, он должен был понимать, насколько Аарон хрупкий.

Я не знал, что вы здесь, – прожестикулировал доктор Томас, слегка нахмурившись и глядя в ту сторону, куда ушёл Аарон. – Я услышал шум. В отеле случился пожар, и они отменили конференцию, – его руки бесполезно остановились в воздухе, и он повернулся лицом к входной двери.

Он ушёл? – спросил Спенсер, догадываясь, что означало изменение направления. Доктор Томас кивнул, и сердце Спенсера сжалось, когда он схватил телефон со стола возле дивана.

[Спенсер] Пожалуйста, останься. Мы можем сходить куда-нибудь вместе.

[Аарон] Я не могу. Мне просто нужно побыть какое-то время одному.

[Спенсер] Ты выпил. Пожалуйста, не садись за руль. Возвращайся.

[Аарон] Всё в порядке. Я буду осторожен.

[Спенсер] Пожалуйста, береги себя. Я тебя люблю.

[Аарон] Ок.

Спенсер ненавидел этот ответ – «ок». Это не говорило ни о чём, кроме того, что он получил сообщение. Это не говорило о том, что он будет осторожен по пути домой, потому что Аарон получил права только в прошлом году, они выпили, и он был расстроен. Это не говорило, что он тоже любит Спенсера, или что он злится из-за того, что их застал отец Спенсера. Чёрт побери. Спрятав телефон обратно в карман, Спенсер поднял взгляд на своего отца. В комнате всё ещё стоял запах секса и пота. Он практически чувствовал кожу Аарона на своей.

Ты знаешь, какой он хрупкий. Кто ещё, чёрт возьми, будет целоваться здесь на диване? Какой-нибудь торчок остановится подрочить на диване, прежде чем украсть стерео? – бушевал Спенсер, едва ли контролируя свои жесты, дёргая руками в воздухе. Его лицо всё ещё горело от смущения. Чёрт побери, ему был двадцать один год. Разве желать небольшого уединения было слишком много?

Это были не звуки поцелуев. Это были звуки боли.

Сердце Спенсера сжалось, потому что он не знал, что у Аарона проблемы. Выражения его прекрасного лица не выдавали тревогу или боль. Судьба просто сволочь, серьёзно. Спенсер просил, чтобы кто-то увидел его, чтобы кто-то полюбил его, но не понимал, что придётся отдать взамен. Нет, это было эгоистично. Но боже, ему действительно хотелось провести день, занимаясь сексом на диване. Почему это было так чертовски сложно?

Я очень надеюсь, что получу эту работу, чтобы убраться отсюда, – прожестикулировал Спенсер, проталкиваясь мимо отца, который попытался схватить его за руку, но Спенсер отстранился и пошёл к лестнице. В этот момент он не хотел вести себя разумно. Он хотел подняться в свою комнату, похандрить и подумать о мире, где они с Аароном были нормальными. У Генри Томаса были другие планы, и он пошёл вслед за Спенсером.

Что за работа?

Есть компания, называется «Вояджер Тех», которая хочет купить «Спаарон». Они предложили мне работу. За семьдесят тысяч в год, – прожестикулировал Спенсер, в замешательстве, когда его отец просто покачал головой.

Компания предложила тебе семьдесят тысяч за год? Они знают, что у тебя даже нет диплома? А что с Аароном? Он помогал писать эту программу.

У меня есть диплом. И да, они знают, что я закончил только два курса. Им всё равно. Они хотят, чтобы я был техническим руководителем проекта, связанного с нашей программой, и чтобы затем я остался на другие проекты. Они предложили работу и Аарону тоже, но мы ещё не говорили об этом.

Аарон никогда не согласится.

Я это знаю, но думаю, что он продаст программу.

Где нужно работать?

В городе.

Ты собираешься туда переехать?

Придётся. Кроме того, у тебя теперь есть девушка. Какая тебе разница?

А как же Аарон? Ты просто бросишь его?

Спенсер упал на кровать, всё желание бороться покинуло его кости и вытекло на ковёр. Он не хотел бросать Аарона, но это была такая отличная возможность для них обоих. Аарон всегда так переживал из-за денег, из-за возможности обеспечить себя самостоятельно и не зависеть от родителей вечно. Инвестиции в размере пары сотен тысяч могли очень сильно с этим помочь.

Я могу приезжать на выходные, чтобы повидаться с ним. Или ты говоришь мне не возвращаться, если я уеду?

На лице его отца отразилась боль, и Спенсер почувствовал, как в сердце волной поднимается вина.

Конечно, я бы никогда не сказал тебе такое. Я просто хочу, чтобы ты закончил своё обучение и получил лучший фундамент, прежде чем устраиваться на работу и уезжать жить самостоятельно. Что, если у тебя ничего не сложится с этим местом? Тебе придётся начинать обучение заново.

Папа, в чём цель колледжа? Разве не в получении высокооплачиваемой работы? У меня есть на это шанс. На карьеру. На жизнь.

Выражение лица его отца снова стало туманным.

Я думал, здесь тебе живётся довольно хорошо.

Так и есть, но за эту жизнь платишь ты. Я хочу собственную жизнь.

Я не контролирую тебя, как ребёнка. Ты можешь свободно приходить и уходить, когда захочется. Почему это не твоя собственная жизнь?

А что насчёт того, что только что произошло внизу?

Ты никак не вытащишь Аарона из его зоны комфорта на час или больше. Так что если ты уезжаешь на север города ради секса, с таким же успехом можешь остаться здесь.

Я больше не хочу говорить об этом. Мне всё равно нужно обсудить всё с Аароном, прежде чем принимать решение.

И для заметки, Спенсер, ты всегда будешь в моей жизни на первом месте, не важно, с кем я встречаюсь.

Его отец развернулся спиной, то ли сдавшись, то ли разозлившись, и вышел из комнаты. Спенсер растянулся на кровати и попытался придумать, как поговорить с Аароном о работе. Как он мог оправдать свой уход после всего, что они построили, и через что прошли вместе?

Почему жизнь обязательно должна была быть такой чертовски сложной?

***

Руки Аарона дрожали на руле, пока он заезжал на подъездную дорожку многоэтажного дома своей семьи. Действуя по большей части на автопилоте, он держал руки на десятке и двойке, как стрелки часов, сосредоточившись только на дороге, а не на беспокойстве, проделывающем в нём отчаянную дыру. Ему не следовало садиться за руль с алкоголем в организме, он знал это, но должен был уехать. Ожидания Спенсера росли с каждым разом, когда они были вместе, а интерес доктора Томаса к нему в это время исчезал, с каждым последующим сеансом. Аарон больше не был интересен, потому что не был «в кризисном состоянии». На самом деле, доктор Томас уже высказывал вариант перевести его к другому терапевту из-за собственного графика путешествий. Как только он опубликовал доклад о психологической травме Аарона, он стал некой знаменитостью в обществе душевного здоровья. Минимум раз или два в месяц, его приглашали выступать по всей стране, чтобы помочь людям с такими же симптомами, какие были у Аарона. Видимо, было не важно, что он забросил свой первоначальный объект. Аарон полагал, что должен быть счастлив за доктора Томаса из-за его успеха, не только профессионального, но и личного, потому что он перестал пить, но как же Аарон? Как же сломанный парень, которого они все будто оставили позади? Что будет с ним?

После того, как он заехал на подъездную дорожку, потребовалось несколько минут, чтобы действительно припарковаться, и ещё несколько, чтобы достать ключи из зажигания. Жужжание в голове не давало Аарону придумать прикрытие. Он поехал к Спенсеру на ночёвку и не мог обсудить с мамой, почему вернулся раньше. Просто не мог. Секс был одной из тех вещей, которые он не мог обсуждать с ней ни в каком виде. Единственные люди, с которыми он мог поговорить об этом, остались в доме Спенсера, возможно, говоря об этом без него.

Когда Аарон открыл окно машины, его лицо обдуло лёгким ветром с запахом свеже стриженной травы и горящих углей – запахами лета. Прошло много времени с тех пор, как он выходил на улицу, чтобы этим насладиться. Было приятно чувствовать на коже солнце, за исключением грубого шрама на лице. Весь другой ущерб на его теле можно было скрыть майкой с длинными рукавами и джинсами, но не лицо. Оно сияло предостережением для любого, кто был достаточно глуп, чтобы посмотреть.

Его пульс замедлился, но унижение дымкой закрывало поле его зрения. Ею было тронуто практически всё. Аарон зажмурился, пока машина сжималась вокруг него. Туннельное зрение ухудшилось, пока Аарон делал долгий и медленный вдох через нос и резко выдыхал. Вдох-выдох… Вдох-выдох… Вдох-выдох… Спустя около десяти минут дыхательных упражнений, Аарону было уже не так тесно в собственной коже, и исчезла головная боль, которая начинала пульсировать в висках. Дверь машины захлопнулась где-то вдали, и Аарон моргнул от солнечного света, когда наконец открыл глаза. Ничего вокруг него не изменилось. Идеально стриженные кусты мистера Хэндли всё ещё находились справа от него, а слева тянулся заросший двор Аарона. Антони снова не постриг траву, и их отец будет недоволен. Отлично, ещё больше ругани.

Аарон открыл дверь машины и вышел на головокружительную жару раннего августа. С ослепительной скоростью на его затылке выступил пот, и Аарон пробежал несколько шагов до крыльца, чтобы избежать удушающей влажности. Сняв обувь, парень заглянул в гостиную, где было пусто. Должно быть, его братья сидели внизу. Тихий шум на кухне заставил его изменить направление и пойти в ту сторону. Сердце заболело, когда Аарон увидел, как его мать тихо плачет, споласкивая посуду в раковине. Посудомойка стояла выключенной на своём месте под тумбочкой. Без слов, Аарон взял кухонное полотенце и начал протирать бокалы и столовые приборы, которые уже лежали в сушилке.

Каждая минута становилась всё тяжелее, пока они переходили к тарелкам, а затем к блюду, на котором она делала мясной рулет. Аарон почувствовал приступ сожаления. Мясной рулет был одним из его любимых. Он взял чистое блюдо и осторожно протёр, после чего поставил в нижний шкафчик у двери. Пока в раковине спускалась вода, Аарон смотрел, как его мать протирает каждую рабочую поверхность, от тумбочки до плиты и холодильника. Казалось, она медлила, не желая или не в силах сказать ему, что её беспокоит.

Наконец, Аарон взял её мокрые руки в свои и отвёл к обеденному столу.

– Мам, пожалуйста, скажи, в чём дело? – Аарон говорил тихим голосом, и его сердце заболело снова, когда он понял, что у неё дрожат руки. Прошло много времени с тех пор, как его мать была так расстроена. На самом деле, такого не было с тех пор, как он впервые вернулся домой из больницы. После этого она стала его самым рьяным сторонником. Те первые несколько лет она делала для него всё, и Аарон не мог выразить, сколько это для него значило. Но сейчас трудно было ей, и Аарон больше всего на свете хотел быть в силах ей помочь.

– Твой… Я… – она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, и на выдохе полились слёзы. – Тебе, наверное, стоит сходить позвать братьев. Я хочу сказать это только один раз.

Пульс Аарона застучал в ушах, пока он придумывал, что она может ему рассказать.

– Ты в порядке, мам? Ты не заболела или…?

– Нет, сладкий. Я в порядке. Позови Аллена и Антони, и мы поговорим об этом.

– А как же папа? – медленно спросил Аарон.

– Ваш отец уже знает.

Аарон встал из-за стола, отпуская руки матери только в последний момент и позволяя им упасть ей на колени. Бросив небрежный взгляд через плечо, Аарон мгновение наблюдал за ней, отмечая, что её поза не разбита. Что бы её ни расстроило, это её не сломило. Всё не могло быть так плохо, как он представил первоначально. Его шаги были легче, пока он спускался по лестнице в подвал, в поисках своих братьев.

– Привет, – сказал Аарон, обнаружив Аллена за уборкой комнаты. Через несколько недель их родители отвезут его в Пурдю, который находился в нескольких часах езды на юг, в центральной Индиане. Большинство парней ждали бы до последней минуты, но Аллен будто спешил выехать из дома, хоть и не хотел уезжать. Аарон не мог его винить.

– Привет, – ответил Аллен и бросил стопку книг в большой пакет для мусора, стоящий в ногах кровати. Брат повернулся, и Аарон увидел в его глазах блеск, который отсутствовал долгое время. Аарону понадобилась минута, чтобы понять, что переезд значит намного больше, чем просто отъезд Аллена в колледж. Аллен сбежит из сумасшедшего дома. Должно быть, это было отличное ощущение – ощущение, которое Аарон никогда не поймёт.

– Мама собирает нас наверху, – сказал он и задержался. Аллен уловил его тревогу и обошёл кровать, чтобы встать рядом с Аароном, медленно положив одну руку ему на плечо. Боже, он не знал, как проживёт следующие четыре года без Аллена. Если их мать была скалой, которая держала семью вместе, то Аллен был верёвкой, которая привязывала их к скале. Аарон не мог даже подумать, что произойдёт, если Аллен не вернётся после колледжа, если найдёт работу на другом конце страны или что-то ещё.

– Что случилось?

– Она плакала. Мама никогда не плачет так посреди кухни. Что-то не так, – объяснил он, боль и раздражение из-за дня со Спенсером вышли с тяжёлым вздохом.

– Она истерит из-за моего отъезда в колледж, – сказал Аллен, с выдохом усаживаясь на кровать. – Она ведёт себя так с тех пор, как пришло письмо о моём поступлении. Думаю, она боится, что со мной что-то случится.

– Не думаю, что дело в этом. Здесь что-то большее.

– Может, мне не стоит уезжать, – плечи Аллена опустились, и он поднял взгляд к потолку, в каждой линии его напряжённой позы читались противоречивые эмоции. Ему так сильно хотелось выбраться из этого дома, начать свою жизнь, но он ненавидел оставлять семью.

– Стоит, конечно, но сейчас просто иди на кухню. Я пойду позову мистера Личность, – сказал Аарон, разворачиваясь к двери.

– Нам всем тяжело, Аарон. Всё это испортило ему детство. Не суди его строго, – голос Аллена ударил его в затылок как физический удар, сильный и рваный. Он поморщился, но Аллен не стал ничего комментировать, направившись к лестнице.

Аарон пошёл на другую сторону подвала, где похожая на пещеру комната Антона располагалась прямо за каморкой, где стояли стиральная машина и сушилка. Можно было подумать, что такая близость подтолкнёт Антони помогать их матери со стиркой, но ничего подобного.

Дверь в комнату Антони была прикрыта, но не до конца. Он приклеил на дверь постер своей самой недавней одержимости в виде музыкальной группы. Какой-то похожий на гота, злой, порезанный певец смотрел на него с кровью на лице. Это изображение беспокоило Аарона, но он всё равно положил руку на середину постера и толкнул дверь. Дверь легко распахнулась, раскрывая его самого младшего брата, который лежал на спине, закрыв глаза, свесив голову с края кровати и с наушниками в ушах. Белый провод наушников резко контрастировал с его чёрной майкой.

– Антони, – произнёс Аарон, стараясь не смотреть на бетонные стены между постерами и вырезками из журналов. От нахождения в подвале по его коже бегали мурашки. Хоть он работал над этим большую часть двух лет и знал, что его душа в безопасности в собственном доме, окружающий бетон наполнял его паникой. Антони даже не открыл глаза. Он просто лежал и слушал гневную подборку недели. Аарон знал, что это что-то гневное, потому что слышал отголоски из наушников. Больше минуты Аарон думал, стоит ли бросить что-нибудь в брата, но наконец решил просто толкнуть его в плечо. Глаза Антони медленно открылись, практически так, будто он спал, но без удивления внезапного пробуждения или ошеломления. Он достал один наушник.

– Что?

Удивлённый тем, что одно слово содержало одновременно так много злости и смирения, Аарон ответил только через мгновение, пока брат наблюдал за ним, вниз головой, враждебным взглядом. Он едва мог вспомнить Антони, который отвлёк его бабушку и дедушку, когда они ходили на ужин, и стоял рядом с ним в борьбе за то, чтобы продолжать сеансы с доктором Томасом. Будто инопланетяне прилетели, забрали его и заменили этой грубой и мрачной копией. Аарону хотелось, чтобы они его вернули.

– Маме нужно поговорить с нами наверху.

– И что? – спросил Антони, засовывая маленький белый наушник обратно в ухо. Аарон старался сосредоточиться на недавних словах Аллена о том, что Аарон испортил детство Антони, но его охватила злость за неуважение Антони к их матери. Она так много сделала, для них всех, а Антони просто было плевать, что ей больно. К чёрту это.

Аарон схватил провод, лежащий на груди брата, и с силой дёрнул, оставляя наушники висеть над плечом Антони, когда тот сел, медленнее, чем Аарон ожидал.

– Какого чёрта?

– Мама плачет наверху. Что-то не так. Она ждёт нас. Подними свой зад по лестнице и иди на кухню, – Аарон затолкал ярость, угрожающую его контролю, обратно в коробку. Антони, хоть и вёл себя сегодня как придурок, не заслуживал этого. Однако, Аарон схватил Антони за руку и поднял с кровати.

– Ты мне больше нравился, когда не мог ни к кому прикасаться, – проворчал Антони, проходя мимо Аарона к лестнице. Ошеломлённому Аарону понадобилась минута, чтобы пойти следом. Это был первый раз, когда кто-то говорил, что Аарон больше нравился ему разбитым. Боль от раны на душе лишила его дыхания. Он пошёл в сторону лестницы чисто машинально, оставляя подвал позади и поднимаясь на кухню.

Аллен, Антони и их мама сидели за столом, не разговаривая, даже не особо глядя друг на друга. Айфон Антони лежал на столе вместе с наушниками. Видимо, какие-то слова Аарона пробились через подростковую тоску. Мать сидела в одна на одной стороне стола, пока братья Аарона вместе сидели на другой стороне. Аарон занял место во главе стола, между Алленом и своей матерью.

Она потянулась и взяла его за руку, что напугало его больше всего. Всю жизнь она держала его за руку только для того, чтобы успокоить его, а не успокоиться самой. Аарону вдруг стало холодно.

– Ребята, вы ведь знаете, что на прошлой неделе я возила бабушку Элис сдать кое-какие анализы, верно? – она не остановилась для подтверждения, просто безжалостно продолжила. – Так вот, пришли результаты. Доктор говорит, что у неё рак, – её рука дрожала, лежа на руке Аарона, и очередная слеза скатилась по её уставшему, осунувшемуся лицу.

– Это можно прооперировать или…? – Аарон позволил вопросу о смертности её матери повиснуть в воздухе.

– Они попробуют, милый. А пока мне придётся больше помогать бабушке. Я буду ездить к ней, чтобы готовить и помогать по дому. Вы достаточно взрослые мальчики, чтобы немного больше заботиться о себе самостоятельно, верно? – хоть она обратилась с вопросом ко всем трём им, взглядом она встретилась с Аароном, и он кивнул.

– С нами всё будет в порядке, мам, – сказал Аллен и потянулся через стол, чтобы взять её за другую руку. Хоть они все любили бабушку Элис, они больше переживали за свою мать и за эмоции, которые вызвала у неё болезнь матери. – Я могу заниматься стиркой. Думаю, Аарон может готовить, верно, приятель? – он поднял взгляд на Аарона, который кивнул. Он готовил достаточно хорошо и мог разобраться с остальным. – Антони?

– Всё равно, – сказал Антони, но с Алленом он не использовал тот же сердитый тон, как с Аароном. Это прозвучало скорее как «Что захочешь», а не как «Иди к чёрту», что обычно получал Аарон.

– Да, мам, мы со всем разберёмся. Ты заботься о бабушке, – подтвердил Аарон, мягко сжимая пальцы матери.

– Я не бросаю вас, – сказала она с дрожащим смешком. – Но оценю помощь, – смешок вроде бы помог, потому что больше слёз не пролилось.

– Я позвоню своему куратору в Пурдю и узнаю, можно ли отложить… – начал Аллен, но мать резко прервала его.

– Ты этого не сделаешь. Тебе нужно сохранить стипендию, и твои братья совершенно способны позаботиться о себе сами. Аарон взрослый, а за Антони они с отцом присмотрят. Тебе пора жить своей жизнью, малыш.

Аллен тяжело сглотнул, но кивнул. У Аарона сложилось ощущение, что они поговорят об этом позже, когда останутся одни, после того, как они с Антони пойдут заниматься другими делами, но прямо сейчас он спорить не стал.

Они сидели за столом ещё несколько минут, разговаривая ни о чём, пока Антони не отодвинулся на стуле и не встал.

– Я пойду собирать вещи. Переночую сегодня у Шейна.

Они смотрели, как он отвернулся от стола и пошёл к лестнице. Мать тихо вздохнула, но ничего не сказала, пока её младший сын всё дальше и дальше удалялся от них всех.

Глава 5

– Эй, Аллен, можешь подать мне пиццы? Нужно поставить их в духовку. Она почти разогрелась, – сказал Аарон, в сотый раз проверяя часы. Это будет первая еда, которую он когда-либо готовил для своей семьи, и даже Спенсер скоро придёт, чтобы поесть с ними. Аллен открыл пакет и выложил пиццы на бумагу для выпекания, а затем протянул Аарону, который осторожно положил пиццы на решётку в духовке. Вся работа была командной.

Ну, отчасти. Антони ещё не появлялся. Обычно он уходил к Шейну около полудня и возвращался не раньше, чем через пятнадцать минут после окончания комендантского часа. Аарон слышал, как родители говорили об этом ночью, когда все легли спать. Им не нравилось поведение Антони, но они решили подождать и пока не говорить с ним об этом. По крайней мере, он выходил из дома и казался более общительным, чем в прошлом году.

Аарон достал из холодильника салат, приготовленных их матерью из чувства вины, прежде чем она оставила их на самообеспечение. Чаша итальянского соуса, которую он приготовил в соответствии с инструкциями на упаковке, отправилась на стол следующей. Достав тарелки из шкафчиков, Аллен без просьб накрыл на стол. Аарон решил, что они хорошо работают вместе, после того, как три последних вечера приходилось заказывать доставку еды. Их отец без проблем давал кредитную карту, если это означало, что он поужинает без необходимости готовить самому или беспокоить жену. Но когда она пригрозила, что останется дома и будет готовить, вместо этого позволяя своей матери заказывать китайскую еду, Аарон вышел вперёд и десять минут говорил с ней о том, что может приготовить. Он даже сделал снимок на телефон и отправил ей, чтобы она знала, что дом действительно всё ещё стоит.

Раздался звонок в дверь, и Аллен бросил короткий взгляд на Аарона, прежде чем пойти открывать. Через несколько минут он услышал разговор Аллена и Спенсера. Аллен, спустя около шести месяцев криков, наконец научился разговаривать со Спенсером нормальным голосом. Они приблизились, а затем Аарон почувствовал, как руки Спенсера обвивают его талию. Так как слушал их голоса, ожидал прикосновения Спенсера, его это не потревожило. На самом деле, он накрыл своей ладонью руки Спенсера, лежащие на его животе.

– Привет, – тихо произнёс Спенсер ему в щёку. Вместо того, чтобы здороваться ответ, так как Спенсер не видел его губ, Аарон поставил таймер на своём телефоне и помахал рукой. Спенсер легонько поцеловал его в шею, как раз за ухом, и Аарон задрожал. Затем Спенсер отпустил его и пошёл к холодильнику, откуда взял газировку.

– Тебе. Нужна. Помощь? – спросил он спустя какое-то время, но Аарон заверил его, что всё под контролем. Он проверил таймер, а затем взял прихватки и достал из духовки пиццы. Переложив их на тарелки, Аарон поставил всё на тумбочку, оставляя немного остыть. Он протянул миску с салатом Спенсеру, который без комментариев понёс её в столовую. Пиццы были следующими, и затем, наконец-то, они сели за стол, чтобы поесть вместе, не считая их матери и младшего из братьев. Они всегда ужинали вместе, каждый вечер, и Аарон обнаружил, что скучает по болтовне.

После ужина Аллен и их отец предложили убраться на кухне, раз Аарон готовил. Аарон воспользовался возможностью, схватил Спенсера и сбежал в свою комнату. Он хотел поговорить со своим парнем о своём побеге. Боже, его лицо всё ещё горело от стыда при мысли о том, что доктор Томас застал их практически за сексом на диване. Он написал об этом в своём терапевтическом блоге, но не был уверен, как встретится со своим терапевтом на следующем приёме. К счастью, до этого была ещё неделя. Пока, на какое-то время, Аарон вернулся к приёмам раз в две недели.