Текст книги "Особый пассажир (СИ)"

Автор книги: Дж. Мас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Глава 9

Этот момент я буду вспоминать, как самый страшный в моей жизни. Как это так получается? Ведь только что было хорошо, а сейчас меня, кричащую и вырывающуюся, волокут туда, где я минуту назад думала найти свое спасение.

Я вопила как ненормальная, в голове ворохом проносились самые ужасные мысли. Особенно пугали все воспоминания сцен из фильмов. Ведь если бы хотели ограбить и оставить в живых, то просто скрыли бы свои лица, разве нет? Они меня убьют!

Я не готова была прощаться с жизнью не из-за кого. Особенно из-за каких-то машин. Да, прикипела к Бони, особенно к Кладу, но не умирать же за них! А ведь только-только жизнь пошла на лад.

Я брыкалась так отчаянно, что умудрилась пяткой заехать Типу Слева по уху, хотя меня тащили за плечи. И орала сильнее бабы Маши из дома напротив, когда кто-то потоптался по ее гортензиям.

Мне слишком рано умирать, вы слышите?!

В отчаянии дотянулась зубами до Типа Справа и укусила его так, что даже сквозь пиджак и рубашку почувствовала металлический привкус во рту с нотками детского талька. Он зашипел от боли и ощутимо ударил по лицу. Даже потенциальный синяк был бы манной небесной, если это будет означать, что я останусь в живых.

Скрипнула тяжелая дверь. Следующее, что я почувствовала, так это полет через комнату и болезненное приземление на груду хламья. Это было настолько неожиданным, что я даже заткнулась. Уставилась на своих убийц снизу-вверх, лежа в неудобной позе, готовясь к худшему.

Тип Справа осмотрел меня до безобразия равнодушным взглядом, потянулся правой рукой за пиджак, а после… что-то швырнул в меня, кивнул Типу Слева, а потом они просто развернулись и ушли, закрыв дверь с обратной стороны.

Мне понадобилось несколько минут, чтобы вспомнить, как ровно дышать. Не нравилось мне, что они просто так взяли и оставили меня здесь. Что они там собрались делать? А что, если они собрались здесь все сжечь?!

Эта мысль как ужалила. Я подскочила к двери и заколотила в нее кулаками и ногами с завидным усердием, по второму кругу прогревая легкие.

Я кричала и колотила, колотила и кричала, как мне казалось, очень долго, но никто не слышал. Неужели здесь настолько хорошая звукоизоляция? Сколько вообще времени прошло? Две минуты или два часа? А что, если здесь закончится воздух? Я с разбега попыталась выбить дверь, но впечаталась в нее так сильно, что просто отпружинила назад и упала на пол.

Ох, кажется, останутся синяки, но стоит попытаться еще раз.

Взяла более длинное расстояние для разбега, увеличила скорость, продпрыгнула и врезалась прямиком в Илью, открывшего толстенную, как я сейчас увидела, дверь.

– Обалдеть! Ты реально хотела выбить хромированную дверь цыплячьей тушкой?

– Помолчал бы! Я боялась задохнуться! – Резко ответила ему, вырываясь из крепких рук, удерживающих мою «цыплячью тушку».

Илья с неизменной усмешкой показал на большую решетку вентиляции под потолком.

– Ой, куда ни посмотри, все такие умники! Я испугалась! Ясно тебе? Их было четверо! – Я опять начинала срываться на крик. Эмоции просили выхода.

– Только не реви, ты ведь вроде как одна из нас, а мы не…

– И не цыплячья у меня тушка! Они сказали убрать меня…

– …ревем, тебе нужно…

– … а потом слева и справа потащили…

– … воды, подышать, успокоиться, а…

– … я кричала, но никто не слышал!

Внезапно Илья резко встряхнул меня, и подсунул откуда-то взявшийся стакан с водой. После нескольких глотков истерика пошла на спад, а реальность стала проясняться. Нас окружали «мои» люди, шастающие по ангару и заглядывающие в разные углы. Костик о чем-то, сдержанно жестикулируя, рассказывал Михалычу, который хмуро посматривал в мою сторону.

– У меня не цыплячья тушка, – выдохнула, допив холодную воду.

– Хорошо, не цыплячья. – Илья, якобы оценивая, осмотрел меня с ног до головы, чуть серьезнее взглянув на подбородок, где точно будет синяк, и на следы, оставленные на плечах, выдал, – я передумал. Цыплячья.

– Нельзя передумать в процессе передумывания.

– Ты в порядке? – Простой вопрос от коллеги, который всегда надо мной потешался, вызвал жжение в носу и ком в горле.

Нет, не в порядке. Мне до сих пор страшно. И не покидает чувство, что все произошло из-за меня. Что это именно я облажалась.

– Сень, посмотри на меня. Это – твоя работа. Это не шутки. Будешь реветь потом, а сейчас возьми себя в руки и иди отчитываться перед Михалычем.

– Но что я ему скажу? – Спросила Илью, проглотив подкатывающие слезы.

– Правду и по порядку. Его работа – со всем разобраться. Вот и помоги ему. Ему и Зурыгину.

– А как он ухо потерял? – Вдруг шепотом спросила коллегу.

– Только у него не додумайся поинтересоваться, – также шепотом бросил Илья, подталкивая к Михалычу, к которому подошел Зурыгин, а после кинул громче, подтолкнув в спину: – А хотя, спроси!

Бросила на него злой взгляд через плечо и направилась к Михалычу. Я была благодарна Илье, его подколки помогли успокоиться, дышать ровнее. И вполне вероятно я не буду плакать. Работа мужская, но и мы – женщины – не пальцем деланные.

Сжала кулаки и подошла к Михалычу вплотную:

– Пройдем, Сень, в мой кабинет. Мы уже многое видели на камерах, ты добавишь детали.

Прежде я никогда не видела Степана Михалыча таким, как сейчас. Раньше он мне всегда казался добрым дядюшкой, который был строже с моими «старшими братьями», но сейчас это был собранный человек с острым взглядом, цепко выслушивающий мою историю. Зурыгин мрачной тучей стоял рядом и начал задавать вопросы только после того, как я закончила рассказ. Его интересовало все: начиная с первых слов «Пенька», до моего замечания о запахе детской присыпки от одного из типов.

Илья очень ошибся, не вчера было мое посвящение – а сегодня.

– Сень, выслушай внимательно, что я тебе скажу, – Михалыч подал мне завернутый в полотенце лед, когда Зурыгин ушел, – ты не должна была остаться одна – это моя большая ошибка. И ты не должна сейчас оставаться наедине с собой. По-хорошему тебя сейчас следует отпустить домой, дать отдохнуть, но мы все проходили через нечто подобное. И оставаться сейчас одной, наедине со своими страхами – не самый лучший выбор.

Он посмотрел на меня с неким сочувствием, вызывая новый приступ подкатывающих слез, и вздохнул:

– Но, если ты решишь отправиться домой, то сегодня до конца смены отпускаю.

– А что, если они меня и там найдут?

Мы уже знали, кто именно к нам пришел сегодня в гости: в той комнате я не обратила внимание, что именно мне швырнули, а это оказалось посланием. Поперек страницы какого-то договора была надпись: «Привет от Бедина».

– Сейчас мы по крайней мере точно уверены, кто стоит за всеми происшествиями. Твоя новая покровительница может успокоиться, – Михалыч усмехнулся, – но потом. Пока ей знать не стоит, иначе пойдет с маленькой армией штурмовать бывшего родственника.

– Но в чем смысл этого всего?

– Показать, насколько длинные у него руки, и как сильно он может насолить Архарову.

Последние дни творилась какая-то чертовщина. Были ложные вызовы, сбои в графиках. Ко всему этому люди Бедина готовились несколько недель, а именно взломать системы, но не так, чтобы принести серьезные повреждения, пробраться в самое защищенное место, то есть в наш ангар, лишь для того, чтобы показать, на что именно он способен. А тот лист договора – это соглашение о сотрудничестве Архарова с главным конкурентом Бедина.

– И на его дочери Архаров был женат? – Как будто это главный вопрос.

– Веришь в то, что дети в ответе за грехи отцов? Алина никогда не вмешивалась в их взаимоотношения. Раньше у Бедина с Архаровым даже было партнерство.

– А арестовать его? Его же люди напали на меня! Напали на охранников!

– Его люди дали нам взглянуть лишь один раз на их появление, а потом видео уничтожили, – Михалыч устало потер виски и неожиданно улыбнулся, – но твой танец остался. Уж извини, но Илья с Костиком успели скачать себе на телефон.

Я откинулась на спинку стула. Мной просто решили преподать урок. Михалыч сказал, что сейчас начнется пересмотр всех систем, всех протоколов и графиков, даже людей шерстить начнут, вплоть до последнего офисного работника, ведь слив данных все-таки был. Пусть и без серьезных последствий, но им явно помогли изнутри.

Михалыч и Зурыгин, по словам самого шефа, облажались. Их хотели напугать, но при этом они усвоили очень важный урок.

– И поверь мне, Сень, к тебе они больше не сунуться. Дважды на такую наглость их не хватит. И смысла уже нет.

– Почему? – С сомнением поинтересовалась.

– Прости, но это уже закрытая информация. Побудь пока с парнями, а мне пора готовить отчеты, помимо прочего.

Слоняться по пятам у занятых ребят не было ни смысла, ни желания, поэтому выскользнула в ванную комнату. Меня трясло то ли от холода, то ли от отката после пережитых эмоций. Сидя на полу душевой кабины, под струями воды, слезы, наконец, вырвались наружу.

Мне не хотелось уже плакать, но все еще не отпускало. Кажется, за последние многие годы я так плакала впервые. О том, что мне пришлось сегодня пережить, о том, как меня несправедливо уволили, о том, как злилась на бабушку, когда она умерла, оставив меня совсем одну. О том, как я по ней скучала, и по дедушке. Я раньше не позволяла себе плакать, считая, если буду улыбаться навстречу судьбе, то смогу ее обмануть что ли, и она будет ко мне благосклонна. Но сейчас дала себе минуту слабины, отпуская весь тот груз, что скопился внутри.

После рыданий пришло какое-то чувство отупения. Я просто пялилась в белый кафель и не было ни единой эмоции.

Ох Илья, знал бы ты, как слезы помогают.

Помогают собраться, чтобы улыбнуться опять. У такого человека, как Архаров не может быть дрянной службы безопасности. Как узнать свои слабые места, если их не проверить? Прокол у шин проверяется поливкой водой. Где пузырьки, там и прокол.

Так и здесь – нас просто окатили водой. Сейчас все опытные, обученные специалисты будут максимально бдительны, не позволяя Бедину хоть как-то подобраться к Архарову еще раз. Михалыч прав, он до глупости самоуверен, вручил им возможность не просто залатать дыры, а выстроить железобетонную стену, причем сделать это в короткие срок. Они сами рассказывали, что были ситуации и похуже. И все же – они лучшие из лучших.

Я проглотила смешок.

Ага, лучшие и я одна из них. Разгон от концерта в гараже до жертвы в подсобке – три целых пять десятых секунд! Я – рекордсмен.

Уже вытираясь насухо услышала какой-то грохот и громкие голоса в ангаре. Наспех оделась и выглянула из-за угла. Перед моими глазами предстала очень занимательная картина: хрупкая Айрин, судя по всему, угрожала громадине Костику.

– Если с ней что-то случилось, – даже с другого конца я прекрасно ее слышала, – я тебе устрою такую веселую жизнь, что как мать родную зовут забудешь!

– Айрин! – Крикнула ей, чтобы она не устроила здесь потасовку.

Как она узнала о том, что произошло? Неужели те типы и дома у меня побывали?!

– Я тебе не могла дозвониться! – Крикнула она и двинулась мне навстречу, отталкивая в сторону Костика, – мы же договорились, что предупреждаем друг друга, если что-то случилось! Твой телефон недоступен. Тетя Роза хотела узнать, понравился ли фалафель, а дядя Мойша просил тебя подкинуть его на анализы, моя ба тебе раз двадцать звонила!

– Айрин, тише, – взяла ее за руки, – я просто закрутилась и совсем потеряла счет времени. К тому же телефон разбила.

Отвела ее в угол, чтобы не нервировать нашей маленькой компанией и так напряженных ребят.

– Здесь так круто! – Шепотом протянула Айрин, оглядываясь вокруг, – ты только так больше не делай. У меня внутри все перевернулось, когда никто из нас не смог с тобой связаться. Не пропадай так резко. Никогда.

За нашим разговором издалека наблюдали ребята, хмуро просверливая дыры в наших спинах. Не привыкли они к такому количеству девушек на один квадратный метр в их ангаре. Они и ко мне долго привыкали. Есть даже штраф за не опущенный стульчак.

Глава 10

– Так, народ, в красной коробочке находятся пастилки от изжоги, – вечер выдался дождливым, поэтому мы с соседями обосновались в беседке, вместо привычных нам лавочек, – а здесь лежат блистеры с таблетками от диареи, в этой баночке от отравления, а здесь, дядя Мойша, корвалол, если слишком много съешь васаби.

Я все-таки купила суши, только не для одной Айрин, а для всех. Подруга протащила меня по магазинам, будто чувствуя, что со мной что-то произошло, хотела отвлечь. Мы купили мне новый телефон и восстановили симку, а еще, вместо новых шмоток, я приобрела себе шикарнейший смеситель и новую душевую лейку. Такой широкий напор воды, просто обалдеть! Я будто под облаком купалась. Правда, горячая вода быстро закончилась, но это уже мелочи.

Никто из присутствующих (кроме меня и Айрин) не пробовал суши. На столе стояла батарея контейнеров с баночками соевого соуса, васаби и имбиря. Тетя Люба и Тетя Роза даже надели выходные бусы и подкрасили ресницы, которыми сейчас кокетливо хлопали по сторонам.

– Как эти ускоглазые едят этими палками? У них артрита не бывает, что ли?

– Дядя Федя! – Шикнула Айрин, – нельзя так про людей – это расизм. Я тоже ускоглазая и мне было бы обидно такое слышать про себя. Смотрите, как надо: большим и указательным пальцем зажимаешь верхнюю палочку… – Девушка принялась учить тонкому искусству поедания блюд японской кухни.

Тетя Роза разлила по хрустальным стаканам, которые достала из буфета для такого случая, домашнее вино, поправила воротничок цветастого сарафана и подняла бокал:

– Сенечка, за тебя! Мы так тобой гордимся! – Все дружно поддержали ее звоном бокалов, приступая к первой дегустации.

Я немного беспокоилась за них, по правде говоря. Мало ли, животы прихватит, но экспресс-аптечка находилась под рукой, может, и пронесет.

– Я чувствую себя, как героиня того сериала, – хихикнула тетушка Айнура, – помнишь, Любк, где еще посольская дочка в рыбака влюбилась?

– Помню, так важничала.

– Что-то не пойму я этих сушев.

– Федь, я селедки принес. Кинь сверху, тогда достойно, – дядя Мойша вилкой обмакнул ролл в масло от селедки, – майонез у Розки возьми.

– Ишь, майонез ему подавай. Тебе и фазана с трюфелями дай, все майонезом испоганишь!

– Майонезом невозможно что-то испоганить. Это как сгущенкой, ты что несешь?

С улыбкой смотрела на своих друзей, понимая, что я таки не одна (прям как дядя Мойша сказал). Самой-то и кусок в горло не лез, даже кофе не хотелось, но и домой идти желания не было. Хотелось вот так всю жизнь провести, как этот вечер: на улице дождь, не слышно города, только наш смех под лампами белых новогодних фонариков. И нарядные соседи, выбирающие кассеты для старого магнитофона.

Айрин рассказывала какие-то истории из института, продолжая учить дядю Федю пользоваться палочками, время от времени бросая на меня задумчивые взгляды.

– Айрин, спасибо тебе, – чуть позже, когда дождь прекратился и наши соседи вышли танцевать медленный танец под «Чистые пруды», а мы с ней остались лежать на лавочке, любуясь первыми звездами.

Я точно знала, что она что-то подозревает. Она прекрасно видела мой синяк на подбородке и отметины на плечах, но не задала не единого вопроса, чувствуя, что я не отвечу. Я видела беспокойство в ее черных глазах.

– За что, дуреха?

– Ты пропустила из-за меня занятия, – мы лежали головами друг к другу, мне пришлось изогнуться, чтобы на нее взглянуть.

– Только не говори, что мы сейчас начнем мериться, кто кому больше помогает, – она тоже смешно запрокинула голову, чтобы улыбнуться мне.

– Нет конечно, но ты больше.

– Неправда. Вспомнить хотя бы, сколько раз ты давала мне денег, – она засмеялась.

– Пф, нашла, что напомнить, суммы-то небольшие.

– Могло быть мелочью, но ты ведь отдавала последнее.

***

Все быстро возвращалось в свою колею. Почти два дня выходных, Эдмундо и новый душ, которому я еще не дала имя (мы все еще знакомились), сделали свое дело. Всё произошедшее больше напоминало страшный сон. На сменах я, конечно, бросала осторожные взгляды на входную дверь в ожидании чего-то нехорошего, но сейчас на базе всегда были люди, как и раньше. Судя по разговорам, между Архаровым и Бединым состоялся некий разговор, после которого последний залег на дно, есть, отстал, поняв, что перешел границы.

Зинаида Александровна объявилась только спустя несколько моих смен. И вот я опять подъезжаю к особняку Архаровых в форме, но со своим личным галстуком, который я завязала весьма сносно благодаря видео в интернете.

Пожилая женщина уже поджидала меня, зорко следя взглядом за подъезжающим Клайдом.

– Добрый день! – Я выскочила из машины, чтобы открыть ей дверцу, но Зинаида Александровна, поправив твидовый костюм зеленого цвета, сама ловко запрыгнула на заднее сиденье.

Следуя правилам, я не начинала диалог первой, хотя очень чесалось спросить, есть ли какие-то результаты от ее пронырливого детектива.

– Салон красоты? – Все же не выдержала я и спросила, бросив взгляд на пассажирку в зеркало заднего вида.

Вместо ответа она на меня строго посмотрела, поджав губы.

– Ты обещала мне, что будешь докладывать обо всем, что у вас там творится, но от тебя ни слуху ни духу!

– Так ничего и не происходит!

– Да, твой синяк на лице говорит об этом же. Ты должна быть моими ушами и глазами! Марк в последнее время вообще закрылся, – шипела она мне в затылок, – еще и сойдется опять с этой… этой Алиной-дубиной. Никак отстать от него не может.

Пришлось приложить все усилия, чтобы не вырвался невежливый смешок на это детсадовское ребячество. Я сама наслышана об этой Алине, так что вполне поддерживала Зинаиду Александровну в ее неприязни. Странно, что Марк будто не замечал, насколько склочная эта Алина и эгоистичная. Или, как вариант, мы просто не все знаем. Архаров не похож на тех людей, у кого может быть слабость в виде любви до гроба, но и до глупца ему очень далеко. И история с Бединым подтвердила, что с Марком Васильевичем лучше не пытаться играть.

Ребята поговаривали, что Бедин потерпел крупную неудачу в каких-то инвестициях с легкой подачи Марка. Головой я понимала, что Архаров таким образом просто защитил свои территории, но эмоциями было приятно думать, будто он отомстил лично за меня, пусть в отчете и говорилось о нападении на безликого сотрудника. Да и вряд ли Марк знал о моем существовании.

– Это не связано с работой, – опять почти не обманула. С моей ведь работой напрямую и не связано, – если что-то услышу, расскажу! Я ведь на выезде либо одна, либо с вами. А парни не привыкли сплетничать, в Марком Васильевичем мы даже не встречались никогда, так что извините. Так куда мы едем?

Зинаида сверлила меня с минуту взглядом в попытках понять, насколько я с ней откровенна, а после сменила гнев на милость:

– К подруге, навестить старую идиотку нужно. Сорок лет дружим, как-никак.

– Могу вас обеих отвезти в уютное место. Вам, наверное, надоело дома сидеть, – вбила адрес в навигатор.

– Все-то ты знаешь, – цыкнула в ответ Зинаида Александрова, – умным людям не бывает скучно наедине с собой. Надоедает, когда заняться нечем. Так что оставь свои наблюдения при себе.

Сказала она без особой злобы, я даже не покраснела, но со своими замечаниями решила не лезть. Это со своими я привыкла общаться наравне, а она – мое начальство.

– Идиотка чертова, – ругнулась мать Архарова, ударив кулачком по сиденью, – говорила ей раньше обратиться к врачу, так нет же: сигарету в зубы и море по колено! Допрыгалась до того, что ей нужна пересадка почки, а почек то нет!

Вначале я дернулась, но потом сообразила, что мать Архарова про свою подругу, к которой мы сейчас и едем. По голосу она была действительно очень расстроена, мне стало жаль Зинаиду Александровну.

Трансплантология – бич медицины. Нуждающихся у нас сотни тысяч, а органов всего сотни. Есть, конечно, черный рынок, где соотношение немного оптимистичнее, но и процент смертности от такого «товара» гораздо выше.

– Почему нельзя заплатить какому-нибудь работяге, чтобы выкупить его почку? Ему сойдет и денег заработает.

– Потому что это уголовная ответственность.

Зинаида Александровна вздохнула:

– В этом государстве честным людям никогда не начать прибыльный бизнес.

– Вы же не собираетесь начать торговлю органами? – На всякий случай уточнила у предприимчивой дамы, мало ли.

Вместо ответа она на меня бросила свой фирменный взгляд. То есть, посмотрела, как на идиотку.

После визита к подруге мы еще катались по разным адресам, но уже почти не разговаривали. Этот выезд был спокойным, я даже поверила, что Зинаида Александровна поуспокоилась со своими детективными задумками и просто наслаждалась поездками по салонам и магазинам. Все то, чем и должна заниматься праздная женщина в летах с длинным банковским счетом.

Вот только момент, когда она ткнула в меня пальчиком, на котором красовался свежий маникюр, со словами «глаза и уши» заставил меня вновь напрячься.

– Сень, переодевайся, ноги в руки и бегом на офисную парковку. Заменишь Виктора.

Михалыч проверил мои «обходные листы» и, бросив распоряжение, удалился в кабинет. Зинаида Александровна после нашей последней встречи время от времени лишь писала смс с вопросами, есть ли новости, Бедин отстал – все было спокойно.

Если бы что-то случилось, Михалыч предупредил бы, так что я без задней мысли отправилась натягивать строгий костюм с галстуком. Пару раз я уже заменяла Леонида или Виктора, когда надо было отогнать машину на заправку, не Майбах, конечно, его мне не доверяли. Обычно Бони или Рендж, на котором привозили в офис Архарова партнеров или гостей.

Так что спокойно отправилась на выход.

– «Ухо не забудь»! – Крикнул Михалыч в тот момент, когда я толкнула дверь заднего двора, – рацию оставь на базе.

А вот это что-то новенькое.

Пришлось возвращаться и крепить станцию к ремню, а провод наушника протягивать под рубашкой. Чувствовалось все это несколько чужеродно. Как только включила станцию, сразу же послышались обрывистые фразы команды службы безопасности.

На самом деле, я чувствовала себя не в своей тарелке, будто подслушивала разговоры. Кажется, сегодня я подменяю Виктора не для обычной задачи авто заправить, а буду вместо него водителем для какой-то особо важной персоны. Надеюсь, не для Алины. Даже поморщилась о такой мысли.

Побежала через внутреннюю территорию к пункту назначения. На черном входе офисного здания не было поста охраны, чтобы попасть внутрь, надо было «отбиться» пропуском. Сейчас уже давно нерабочее время, так что попадалось мало сотрудников на пути.

Обычно меня почти и не замечали, когда я через здание проскальзывала на подземную парковку, но сегодня народ машинально кивал при встрече со мной.

Волосы убраны в привычный низкий пучок, мое «ухо» со спиральным проводом был у всех на виду. Пусть это и было лишь частью протокола: при важных людях все должны были носить их во избежания всяких ситуаций, но я чувствовала себя уж очень важной.

На подземной парковке не обнаружила ни одной «моей» машины. Только Майбах стоял посреди, но без Виктора внутри. Передние стекла были меньше затонированы, чем задние, так что, прижавшись носом вплотную, удалось рассмотреть, что салон пуст. Только папка на переднем пассажирском сидении, ключи в замке зажигания и бумажный кофейный стакан.

«Два-семь-два, приготовься» – в ухе раздалось так громко, что, казалось, должно было отразиться эхо ото всех стен парковки.

Приготовиться? К чему?

Двери лифта под мягкий звук звоночка открылись, и я поняла, к чему мне надо было приготовиться.

Руки моментально вспотели, во рту пересохло. Сердце настолько сильно стучало, что перебивал голос Костика у меня в ухе.

Подскочила к задней дверце, чтобы открыть ее для Марка Васильевича Архарова, который собственной, слегка устрашающей персоной, в сопровождении огромного Костика, направлялся прямиком ко мне…