Текст книги "Особый пассажир (СИ)"

Автор книги: Дж. Мас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Глава 30

Казалось бы, чего ещё хотеть? Разрушил жизнь соперника, унизил его, отобрал то, что ему дорого – это ведь всё, что ему было нужно. Но Максим становился злее и злее по мере того, как мы удалялись от ресторана.

– Сукин сын, – стукнул он по рулю, – ублюдок чёртов.

– Ты же получил, что хотел, отпусти Айрин, – взмолилась я, нервно хватаясь за приборную панель, – она здесь совсем не при чём.

– Всё? Ты сказала, я получил всё?! – Его движения стали более резкими, – всё должно было быть иначе. Я что, зря столько лет работал над планом? Всё закончилось не так!

– Ты обещал освободить Айрин.

– Нахрен тебя с твоей Айрин! Мы с тобой ещё не закончили, – машина набирала скорость, лавируя в потоке.

– Ты обещал! – Я тоже перешла на крик, – твои слова совсем ничего не стоят? Ты обещал освободить её, так будь мужиком и сделай, то, что обещал!

Максим резко ударил по тормозам. Мы чудом избежали столкновения с другими машинами, остановившись посреди проезжей части.

– Костян? – Произнёс Максим в трубку, – да не выражайся ты, я с добрыми намерениями. Вышлю сообщением адрес, где твоя казашечка любимая. Угрозы оставь при себе. Довольна? – Это уже адресовалось мне.

И да, я была довольна. Камень с груди свалился. Костик не подведёт, он мгновенно домчится к Айрин, и всё с ней будет в порядке.

Больше всего нервировала неизвестность. Куда меня вёз этот псих и зачем – непонятно. Но он уезжал всё дальше и дальше, а я по какой-то непонятной причине всё больше и больше успокаивалась.

– Даже не спросишь, почему я тебя не отпускаю?

– Нет, мне плевать, – устало ответила я.

Мне на самом деле было всё равно. Нестерпимо хотелось спать, или просто отключиться, только лишь бы избавиться от этой головной боли.

Мои коллеги вряд ли станут пытаться меня спасти, у самой меня сил уже не осталось. С Айрин всё в порядке, Марк жив, а мне бы просто поспать.

Максим что-то говорил, а я то всплывала на поверхность сознания, то опять уплывала куда-то. Кажется, мы уже выехали за город. Кажется, шёл дождь.

Погода под стать моему настроению, забавно.

– Что ему надо от нас? – Максим не отрывал взгляда от зеркала заднего вида.

– Ты отвратительный водитель, – лицо чесалось от грима, и я лениво начала его сдирать, вместе с кровавыми корками, – и за машиной смотришь отвратительно. Она вся гнилая. Такая же, как и ты.

– Ты опять меня провоцируешь.

– И что ты сделаешь? Опять меня ударишь?

– А тебе понравилось, дрянь? – Он опять напряженно посмотрел в зеркало, – или думаешь, что я опять не заберу твою подружку?

– Это уже пустая бравада, – я тоже оглянулась, посмотреть, кто же едет за нами сзади.

Этого не может быть. Расплывчато, но я увидела Зинаиду Александровну, сидящую рядом с незнакомым мужчиной. Кажется, она что-то хотела мне сказать, или прокричать, но, естественно, я её не могла услышать, даже если и очень сильно хотела.

Она, кажется, что-то пыталась мне показать.

– Ты его знаешь? – Накинулся на меня Максим, – ещё один твой кобель?

– Ты везде их видишь, что ли? – Прошипела ему, всматриваясь в Зинаиду Александровну.

Она указывала куда-то на капот своей машины, только сейчас увидал, что к достаточно мощному внедорожнику спереди был прикреплён кенгурятник. Максим достал пистолет и снял его с предохранителя.

Он совсем глупый, если не понял, что сейчас должно произойти.

Зинаида Александровна ещё активнее замахала руками, давая понять, что я должна за что-то ухватиться. Они собираются идти на таран. Зачем же ещё нужны кенгурятники?

Только Максим этого не замечал, а лишь вскинул оружие в руках по направлению к водительскому стеклу.

Зинаида с незнакомцем приблизились сзади, и я, сделав глубокий вздох, упёрлась в приборную панель. Максим на мои движения не обратил никакого внимания, весь он сосредоточился на подъезжающей слева машине. Он уже приготовился стрелять по Зинаиде Александровне, как её спутник резко крутанул руль в нашу сторону. Максим потерял управление, нас закрутило вокруг оси. Даже с заносом не смог справиться.

Остановились мы прямо напротив внедорожника с Зинаидой. Она продолжала махать мне руками, в попытках что-то объяснить. Голова сильно кружилась, а Максим, по всей видимости, при столкновении ударился виском о стекло. Причём достаточно болезненно, уж слишком долго он приходил в себя.

Трясущимися руками отстегнула ремень безопасности и взялась за ручку дверцы.

– Куда, мразь? – Левой рукой он схватил меня за подбородок, а правой приставил дуло к виску, – ты что услышала, будто я тебя отпускаю?

Я схватилась за его руку, в которой он держал пистолет, в попытках вырвать его. Я не знала, заряжен он или нет, но погибать от рук этого садиста мне никак не хотелось. Даже не смотря на ранения, он всё ещё был гораздо сильнее меня. Какое-то животное отчаяние придало мне сил, всё же удалось дотянуться до его руки и со всей силы сжать зубы на ней.

– Твою мать, – лицо обожгло от очередного удара.

Трясущимися руками прижала пистолет к животу. Максим пытался остановить мой побег, крепко удерживая за волосы. Перевернувшись на сидении, с остервенением отбивалась от него ногами. Мне нужно лишь одно мгновение. Лишь один удачный момент. Туфли чудом не слетели. Их выбирал Максим: ужасно длинные и тонкие металлические шпильки, и сейчас одной из них я довольно сильно врезала ему по подбородку.

Одно мгновенье, оно пришло.

Как только выкатилась на асфальт, внедорожник Зинаиды резко газанул и лоб-в-лоб протаранил кенгурятником седан Максима.

– В машину, быстро!

Зинаиде Александровне не нужно было повторять дважды. Я сбросила жуткие шпильки и, прихрамывая, побежала к внедорожнику. Машина Максима была сильно помята. Сам он с разбитой головой лежал на руле. Я не знала, мёртв он или нет, даже мне, по сути, доброму человеку, было всё равно, даже помочь не хотелось. Швырнула ему его же пистолет через разбитое окно. Он уже им вряд ли способен будет воспользоваться.

– Бедная моя девочка, – причитала Зинаида Александровна.

Мы уже отъехали на достаточное расстояние от места аварии. Вначале у меня отсутствовали хоть какие-либо эмоции, даже не было радости, что я вырвалась, но с каждым километром меня всё сильнее и сильнее била дрожь, пока я попросту не разрыдалась.

– Ну-ну, дорогая моя, – для женщины в возрасте, мать Архарова весьма резво перебралась на заднее сиденье и уложила мою голову к себе на колени, – поплачь, это не стыдно. Что же этот подонок с тобой сделал?..

Кажется, мой организм резко решил уйти на покой. Я не помнила момента, когда уснула, но, когда в следующий раз открыла глаза, была уже не в машине.

Опять больничная палата, опять Даша, которая теперь просто пыталась расчесать мои спутанные волосы. Только на этот раз не было ни цветов, ни конфет.

– Где твой папа? – Голос напоминал карканье.

– Сказал, что скоро придёт, – пожала она плечами, – они там разговаривают с твоей подругой. Других никого не пустили. Папа сказал, им сейчас не надо тебя такой видеть.

Наверное, она права. Я могла видеть только одним глазом, наверняка, моё лицо напоминало один большой сплошной синяк. Никто из моих соседей без валерьянки на меня не сможет смотреть.

– А тебе, значит, можно?

– Папа не пускал, я тайком пробралась. А потом сказала, что я уже всё увидела, так зачем уходить? Ловко это я?

– Очень ловко. Подай, пожалуйста, воды.

В голове сотни вопросов. Но больше всего хотелось увидеть Айрин своими глазами, убедиться, что с ней всё хорошо.

– Сенечка! – Айрин бросилась ко мне, – Господи, Сенечка, родная моя.

Она расплакалась у меня на плече, и я вслед за ней. Сбоку почувствовала, как Даша забралась с ногами на кровать и тоже обняла меня.

– Я испугалась, что ты никогда меня не прости-и-ишь за то, что тебя похитили из-за меня-я-я.

Айрин схватили прямо на улице по пути домой. Она тогда пыталась до меня дозвониться и даже не заметила, как подъехал раздолбанный микроавтобус. Костик прилетел за ней сразу же, как получил адрес. Он почти снёс тот домик с лица земли от ярости, когда увидел синяки на запястьях Айрин.

Невольно задумалась о том, что ради меня кто-то вот так город бы перевернул, а потом из-за синяка ещё и снёс всё на своём пути.

Но такого человека не нашлось. Марк так и не пришёл. Ни в тот вечер, не после, не через неделю.

Ребята тоже обходили меня стороной. Все, кроме Ильи. Максим не погиб тогда, но был взят под стражу. А я проходила по делу как… сообщница. Именно поэтому меня отстранили от работы и от моей бывшей команды. Как выразились, в интересах следствия.

Я думала, мой ад уже закончен, но как же сильно ошибалась. Когда меня выписали из больницы с указанием соблюдать постельный режим, пришло смс от Архарова с просьбой, нет, с приказом явиться к нему.

Оглядываясь назад, я понимала, лучше бы мне поехать домой и отлежаться, как и сказал доктор, а не лететь сломя голову прямо в пропасть.

Глава 31

Встреча должна состояться у него дома. Это хороший знак. Если я ни в чем не виновата, значит, и бояться нечего. А я ни в чем не была виновата. Я так и не могла понять, что между нами происходит, но Марк не из тех, кто меняет девушек, как перчатки. И не из тех, кто подпускает к себе близко просто так. Что бы то ни было, но в глубине черных глаз видела, что это не пустое. Что всё это что-то значит. Даже не что-то, а очень многое. А значит… Значит, он даст мне шанс объясниться. Все произошедшее настолько абсурдно, что очень даже похоже на правду.

Только вот…

Только вот я уже минут двадцать стояла перед домом, в котором провела так мало времени, но случилось так много.

Ногами просто вросла в подъездную дорожку, не могла заставить себя шевельнуться.

– Никогда не видел тебя с распущенными волосами. В смысле, не в больничной палате, – сзади подошёл Илья, невесело улыбаясь.

– Руку поднять не смогла, чтобы заплестись, – хрипло ответила я, показывая согнутую руку в мягком гипсе.

С момента аварии прошло две недели. Мой телефон был изъят в интересах следствия. Но только это. Никаких допросов со мной не проводили, экспериментов или что ещё там проводят. Хотя, всего-то чуть больше недели прошло с момента моей выписки. Ауди забрал молчаливый Леонид, который, поджав губы, бросил на меня беглый взгляд и уехал.

Я точно знала, что и Илье велели не общаться со мной, но, когда он слушал приказы? Меня больше расстраивало, что ни Марк, ни Михалыч не пытались со мной поговорить. Казалось бы, раз Костик встречается с моей лучшей подругой и, соответственно, много времени проводит с ней, то тоже должен со мной как-то контактировать, но он верен приказу. Когда в комнату входила я, он вставал и уходил. Вслед за ним Айрин, но только для того, чтобы высказать ему, что именно она думает об этом всем, а потом вернуться.

– Почему ты нарушаешь приказ не общаться со мной? – Всё также не сводя глаз с фасада дома, спросила у бывшего коллеги.

– Просто не хочу жалеть потом, что предал хорошего друга.

Илья с некой горечью заглянул в мои глаза. Я не считала себя его другом. Мы были хорошими приятелями, да, но не близкими друзьями. Видно, он это и прочел на моем лице, потому что добавил:

– Ты – хороший человек, Сень. По-настоящему хороший, а таких давно не встречал. Да и вряд ли скоро встречу. Если мы сейчас не друзья, то в будущем, для меня будет честью иметь в своем кругу такого человека, как ты.

Вот это-то и вырвало меня из прострации, в которой я плавала последнее время. Как бы храбрости добавил, благодаря чему, удалось, наконец, сделать шаг навстречу неярко горящих окон.

Дом встретил какой-то нервирующей тишиной. Привычно разулась в небольшой комнатке, которая выполняла функцию гардероба, и, чуть расправив плечи, пошла в кабинет Архарова, где мы ели шоколад и так сильно любили друг друга.

Коробок с шоколадом, естественно, уже не было. И того огромного дивана, на котором Марк вновь и вновь покрывал мое тело поцелуями, – тоже.

Архаров же стоял посреди кабинета, засунув руки в карман. Черные глаза исподлобья следили за каждым моим движением. Он будто кусал губу изнутри, чуть хмурясь, всматриваясь в мое лицо. Я же, нервно сглотнув, набрала воздуха в рот и замерла, вглядываясь в его лицо в ответ. Обычно Марк умел держать маску, в смысле, скрывать свои эмоции. Но здесь я наблюдала за целой чередой противоречий: любовь, неверие, тоска, разочарование. Вот последнее ударило под дых сильнее всего:

– Марк, я… – сделала шаг вперёд, машинально протянув руку.

– Для вас я – Марк Васильевич, – одна за другой эмоции уходили с его лица, превращая его в каменную маску, – прошу не забываться.

Лицо вспыхнула алыми пятнами. Даже уши начали гореть.

Про себя начала считать до десяти, чтобы в своей манере не наговорить всего. Не время для выхода эмоций.

Марк захлопнул между нами дверь. Больно? Да. Но поправимо.

– М-марк Васильевич, – запнулась я на долю секунды, но быстро взяла себя в руки. Все слова совсем некстати выпорхнули из головы. Может, меня нервировали Илья и Костик, которые сейчас были не моими коллегами, хоть и бывшими, а совсем уж… гардами – холодными и безучастными. Так, собралась. Ты ни в чем не виновата! – Марк Васильевич, – уже твердо продолжила я, – я понимаю, как это выглядело со стороны. Ну, та сцена в ресторане… – Никакой реакции. Черные глаза абсолютно безомэционально смотрели на меня, – он похитил Айрин, мою подругу, сказал, что причинит ей вред, если я не сделаю так, как он велит.

Про Айрин ему наверняка должен был Костик уже рассказать. Мое участие в том спектакле было принужденным, это же очевидно. Так почему Марк не верит?

– Удобная отговорка.

– Отговорка? – Глупо моргнула. – Максим, или как там его, специально меня подтсавлял. Я никогда раньше его не видела, у него в квартире на самом деле нашли те самые долбанные маски! И покушение он организовал да, моими руками, но я ведь не знала. Алина сказала забрать взрывчатку. Я просто выполнила ее поручение! Она сама призналась в больнице. И… И слив данных, я клянусь, я этого не делала. Вы должны мне верить!

– Должен, Есения? Должен? – Марк спокойно прошёл мимо меня и уселся в кресло, которое тоже было новым. – С какой стати я должен и что именно? Поверить, что весь перечень обвинений и доказательств – это просто совпадения? Что не с вашего телефона было передано сообщение со ключевой информаций по продаже акций?

– Я такого сообщения не писала.

Марк взглядом указал на листы А4, где были распечатки моих звонков и сообщений. Там действительно было сообщение, отправленное на номер Максима, тот самый день, когда империя Архарова начала терпеть крах. Просто фамилии покупателей, номера биржевых заявок и сумма.

– Я не отправляла, – как попугай шепотом произнесла, избегая тяжелого взгляда Архарова.

– Вот ваш выбор, Есения: вы поможете следствию дополнить некоторые пробелы, и получаете год-другой домашнего ареста. В противном случае – реальное заключение.

– Да не делала я этого всего! – Взорвалась, наконец я, – Если бы не та сцена в ресторане, ты бы иначе смотрел на все это! Но что мне оставалось? Он мог сотворить с Айрин все что угодно. Он ей угрожал!..

– Вам же ничего не сделал, почему должен был причинить вред ей? Пересмотрите ваш тон, – мягко проговорил Марк, но я его не слышала, меня несло дальше:

– Мне, конечно, приятно, что ты считаешь меня таким гением преступного мира, но тогда, когда Максим устраивался к тебе на работу несколько лет назад, я о твоём существовании и знать не знала. И самое главное: зачем мне все это, Марк?

– Марк Васильевич, – его голосом можно было резать металл, – заруби себе на носу, дважды повторять не буду: либо чистосердечное, либо по всей строгости. Мне наплевать, что творилось в твоей продажной голове, когда ты всё это замутила с этим выродком, – Архаров резко поднялся с кресла с каждым словом делал шаг за шагов ко мне, вынуждая отступать,– но не думай, что тебе все сойдет с рук лишь по тому, что ты несколько раз раздвинула ноги передо мной…

– Босс, – предостерегающе вклинился между нами Костик, закрывая меня собой.

Кажется, это и отрезвило Марка, но не меня. Кажется, по щекам текли слезы. Он не мог такого наговорить. Он никогда такого не говорил. Ну как Марк может верить в этот бред, он же умный! Господи, что еще устроил Максим, кроме долбанного сообщения, которое я не отправляла?

– Вы не можете во все это верить, не можете, – дрожащий голос уже не получалось унять.

– Каждое ваше взаимодействие с Максимом-Леонидом на шаг приближало мое детище к катастрофе. Вы оба попытались подставить Алину, отправив ее за взрывчатым веществом. Но самое главное – все мои переговоры велись из авто, которым управляли вы. Вам удалось выстроить некие доверительные отношения между нами, чтобы у вас были развязаны руки для передачи информации вашему поддельнику. На вашем телефоне нашли записывающее устройство, но никаких “жучков”, знаете что это значит, Есения?

– Что? – переспросила помертвевшими губами.

– Каждый долбанный раз вы включали запись сами, – ледяной тон что-то выжег внутри, заставляя слезы остановиться, – Константин, отойдите, – Костик кинул на меня обеспокоенный взгляд, но все же отошел в сторону, позволяя Архарову подойти почти вплотную, возвышаясь надо мной, – мне глубоко плевать, какой выбор вы сделаете. Нет ни единого факта, которой подтвердил бы вашу невиновность в этом деле. Возможно, всего лишь возможно, у вас получиться обвести вокруг пальца комитет и выйти сухой из воды, доказав, что вы беспросветно глупы, раз вас удалось подставить настолько. Но не держите за идиотов и других вокруг вас. И теперь самое главное: приблизитесь к этому дому, к моей матери, либо к кому угодно из моего окружения, я вас сотру в порошок. И не надо мне лапшу на уши вешать про какую-угодно влюбленность, не держите в голове иллюзий, что такое короткое время что-то может для меня значить. Убирайтесь.

Я не настолько дура, чтобы сразу же пытаться достучаться до Марка, после всего, что он наговорил. Прав Илья, надо дать ему остыть. Что-то все же послужило триггером, он же не глупый. Как можно поверить в мою виновность?

Жизнь превратилась в какой-то ад. Без преувеличения. Меня гоняли по допросам всевозможные ведомства, тыкая в нос какими-то показаниями, якобы доказательствами, угрозами. Бесплатный защитник особо не рвался показать свои навыки, но все-таки статус подозреваемой сняли достаточно быстро. Кажется, это был первый раз за очень долгое время, когда непроходящее чувство тревоги внутри слегка поутихло. Это было спустя три недели, после того, как Марк меня прогнал.

Я не верю, что то, что между нами было, ничего не значит для него. Он не такой. Его глаза и поступки тогда не врали. Меня, по сути, оправдали, доказывая, что я не принимала участия во всем происходящем. Он не может не знать об этом.

Вот только…

Я в черном списке. Пыталась дозвониться до Архарова, но все время короткие гудки.

– Дай срочно свой телефон, – влетела к Айрин.

– Нет, – поддерживающая меня все это время подруга, вдруг встала в стойку и весьма зло на меня посмотрела. – Я не дам тебе звонить ему.

– Ну почему? Я не виновна, он должен это знать!

– Любой дебил это понимал с самого начала, – она обернулась на сидящего в кресле Костика, которого я не сразу заметила, – без обид, милый. Но вместо этого он вылил на тебя ушат дерьма, унизил и выгнал.

– Это все эмоции, все ведь выглядело так, будто я была виновна!

Айрин закрыла глаза и сделал глубокий вдох.

– Послушай, милая, – она усадила меня на край дивана и звяла руки в свои, – тебя несколько часов избивали, шантажировали, а потом и вовсе пытались убить, но этот кретин все равно не поверил тебе! Как это можно простить?

– Может, он не знает? – Никогда в жизни мне не приходилось плакать так часто, как в последнее время.

Каждый вечер, каждую ночь засыпала со слезами на глазах и щемящей болью в груди. Не мог он думать, что я предательница. Ну не мог! Либо не знает, либо кто-то что-то ему подсунул, отчего он не верит. Но меня ведь уже не считают подельницей.

– Мне просто надо с ним поговорить! Он не может не понять.

Айрин все же дала телефон. Номер Марка я знала наизусть, вот только это не помогло. Мне просто никто не отвечал ни этим вечером, ни следующим, ни всю последующую неделю.

Никто из ребят – тоже. Только Илья и Костик поддерживали со мной общение, но никто не говорил, что происходит с Архаровым. А потом я перестала спрашивать.

Да, я кричала в подушку каждый вечер и ночь, перед тем, как уснуть. Каждый новый день казалось, что все изменится, что на этот раз Архаров поднимет трубку и нам удастся поговорить.

Айрин однажды расплакалась вместе со мной. Она видела, насколько сильно я полюбила Марка. Не просто влюбилась, а пустила себе в сердце. И ей никак не удавалось ни успокоить меня, ни понять, почему именно он.

Она как-то заочно начала ненавидеть Архарова лишь из-за того, что он причинил такую боль.

– Родная моя, – вхлипнула она, убирая с моего лица спутанные волосы мокрые от слез, – я хочу, чтобы ты вернулась. Хочешь, я сама поеду к нему и поговорю?

– Точно! – Эта мысль прошибла электрическим зарядом, – мне надо поехать к нему!

– Не смей, – Айрин подскочила и, кажется, впервые в жизни повысила на меня голос, – Сеня, если ты хотя бы попытаешься рыпнуться к нему, я сама лично тебя запру!

– Ну почему?

– Он опять тебе разобьет сердце, только на этот раз я не уверена, что ты соберешь его заново. Ты еще от прошлого удара не оправилась. Не пущу, усекла?

Она была настроена серьезно. Айрин поселилась у меня и не выпускала из дома ни на шаг, пока все же не потеряла бдительность, и мне не удалось ускользнуть. Как же была права моя дорогая Айрин.

***

– Судебное предписание? – Неверяще спросила Илью. – За что?

Парень появился через день моей попытки поговорить с Марком с глазу на глаз. Вначале, когда он сказал, что он от Архарова, мое глупое сердце пропустило счастливый удар. Но, увидев выражение лица Ильи, стало мгновенно не по себе.

– Не нужно тебе это, Сень, – парень взля меня за руку, ту самую, в которой я держала судебное заключение, – пожалуйста. Не пытайся больше.

– Я же ничего не сделала, – прошептала я. Строки расплывалдись перед глазами.

– Я тебе верю. Мы все тебе верим. Просто босс, – Илья запнулся, – верить не хочет.

– Может, я чего-то не знаю? Максим подставил меня еще как-то?

– Оставь это. Ты себя со свету сживешь, если продолжишь в таком темпе. Ты уже на скелет похожа.

Марк действительно настроен серьезно. Мне в судебнопм порядке запрещено приближаться к его дому, к его окружению, к офисному зданию. Мне выставлена сумма компенсации за повреждение Вилли, которую мне не потянуть и за четыре жизни.

Все только через адвокатов и суды, на которых лично Марк даже не присутсвовал.

Вот теперь я по-настоящему поверила, что теперь все и нет пути назад.