Текст книги "Волки севера"
Автор книги: Дуглас Орджилл
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
– Да, – согласился Стовин. – Но эта раса на закате. Эти эскимосы, ничего не знающие об огромном мире, они вымирают. Бисби сказал, что этих эскимосов осталось всего несколько сотен. И они считают себя народом, истинными людьми.
– Они не моются, – сморщила нос Дайана, сидевшая рядом с Валентиной на шкурах.
– Вероятно, мы придаем слишком большое значение умыванию, – сказал Солдатов. Он повернулся к Стовину.
– Меня не привлекает жизнь благородного дикаря. Я не верю в этот миф. Я, как и вы, Сто, человек своего времени. И я начинаю учиться. Я думаю, вы тоже,
Стовин кивнул.
– Да, нам нужно многое сделать и у нас есть, что сказать людям, когда мы вернемся. Если вернемся.
– Мы вернемся, – сказала Валентина. – И… Что это?
На улице послышались крики, шум, смех. В иглу ввалился маленький эскимос и крикнул:
– Сонатук… Бисби, Бисби!
Все люди выскочили на улицу, когда на центральный круг между четырех иглу влетели нарты Бисби, в которые были запряжены шесть собак. Бисби и два эскимоса стояли на туше огромного медведя. Все смеялись и кричали. Все трое были покрыты сгустками запекшейся крови. Женщины и дети стояли и смотрели, а потом стащили тушу с нарт на снег и стали плясать вокруг. Бисби, улыбаясь, прошел мимо них и вошел в свою иглу. Там он некоторое время был один, так как Волков находился на улице с остальными. Бисби достал из-под шкур маленькую коробочку, с которой не расставался нею жизнь, затем вынул череп и прижал его ко лбу.
– Спасибо, Седна, что ты наградила меня искусством убивать медведей. Это твой знак?
Знака не было. Тогда он снова вышел на улицу и прошел к саням, осторожно раздвигая ребятишек. Гам Солдатов измерял тушу рыболовной леской. Затем Сонатук перерезал горло медведя, а Бисби отрезал голову зверя, чтобы душа медведя могла покинуть мертвое тело. Кунер Сонатука положила в пасть медведя кусок мороженой рыбы и немного снега, чтобы медведь не испытывал ни голода ни жажды в том мире, где ему придется теперь жить.
После этого женщины быстро и умело ободрали шкуру и вырезали куски мяса. В этот вечер в маленьком селении будет праздник. Каждый получит столько мяса, сколько сможет съесть.
Праздничный ужин состоялся в большой иглу, соседней с той, где жили Солдатовы, Стовин с Дайаной и семья Шонгли. Стовин наелся быстро и направился спать. В иглу уже лежал Шонгли со своей кунер. А может, и не со своей. Для эскимосов это не имело значения. Стовин быстро уснул тяжелым сном.
Дайана еще некоторое время поболтала с Валентиной, а затем русская пошла к двери, но оглянулась. Волкова уже не было. В иглу оставались только Бисби и два эскимоса, которые еще ели. Они ели с таким видом, как будто это была последняя еда в их жизни. Лицо Бисби блестело от жира в желтом свете лампы. В руках он держал кусок окорока и время от времени откусывал от него. Жир тек по его подбородку. Один из эскимосов наконец наелся и с довольным чувством облизал пальцы. Он посмотрел, увидел Дайану и ткнул Бисби локтем в бок, ухмыляясь. Бисби встал и пошел к ней. Она, улыбаясь, начала говорить, но замолчала. Бисби взял ее за руки и вывел на улицу. Дайана стала сопротивляться.
– Это… что… ты сошел с ума? Пусти меня…
Она казалась ребенком в его руках. Бисби наполовину втащил, наполовину внес ее в иглу, где жил вместе с Волковым. Дайана позвала Волкова:
– Григорий, Григорий…
Ответа не было. Бисби навалился на нее, как медведь, которого он убил. Он целовал ее лицо, шею. От него пахло медвежьим салом, жесткая борода царапала лицо Дайаны. Она чувствовала на своих губах солоноватый вкус засохшейся медвежьей крови. Вконец забыв себя, Бисби одним рывком содрал с нее одежду и повалил на кучу шкур, служивших ему постелью. Она больше не могла сопротивляться. Сейчас он обеими руками стискивал ее груди. Не грубо, но и без нежности. Его губы снова впились в ее рот, так что она могла дышать. Своим коленом он заставил ее раздвинуть ноги, но она и не сопротивлялась. Она даже ждала этого. Он казался ей огромным, сильным. Грубые шершавые пальцы Бисби скользнули по ее телу, животу и, не задерживаясь, чтобы поласкать пупок внизу живота, раздвинули ее половые губы. И затем в нее как будто вошел раскаленный железный стержень. Бисби, задыхаясь, со стонами, со всею силой давно сдерживаемой страсти загонял и загонял в нее этот стержень и каждое его движение доставляло Дайане невыразимую муку и невыносимое наслаждение. Она, не помня себя, смеялась под ним, плакала, молила, стонала от наслаждения. Наконец все было кончено. Бисби с торжествующим воплем испустил горячую жидкость, которая обожгла ее внутренности, и застыл на ней. Некоторое время он лежал, не двигаясь, затем скатился с нее молча и отвернулся. Придя в себя, Дайана отыскала в темноте свою одежду, кое-как оделась и пошла в свою иглу. Из угла Шонгли слышался мерный храп. Она, тяжело дыша, присела на край постели и попыталась поправить растрепанные волосы. Глаза Стовина блеснули в темноте. Он проснулся.
– Ты где была? – спросил он. – Нет, не говори. Я знаю.
Бисби в своей иглу чиркнул спичкой, зажег лампу. Он открыл свою коробочку, поднял глаза и заметил взгляд Волкова из другого угла. Волков тут же закрыл глаза и отвернулся. Бисби достал из коробочки воронье перо, аккуратно положил его на череп и смотрел. Как будто слабое дуновение воздуха коснулось пера. Оно медленно повернулось вокруг оси и остановилось. Воздух в иглу был совершенно спокоен. Перышко показывало на юг. Бисби кивнул. Эта девушка принесла ему знак. Этого следовало ожидать. Поэтому его с самого начала неудержимо влекло к ней.
ВЕСНА
Глава 23
Держа копье на плече, Бисби шел по снегу за Сонатуком и Шонгли вдоль скалистого берега. Они были на южном берегу ледяного моста и перед ними расстилались скованные льдом воды залива Нортона. Далеко в море лед казался сломанным. Уже было светло и изредка сквозь разорванные облака над горизонтом можно было увидеть солнце. Уже были и другие признаки приближающейся весны. Появились животные, которых можно было встретить только летом и весной, а далеко во льдах Бисби видел стадо моржей. Огромные самцы в сопровождении небольшого гарема самок. Отец Бисби говорил, что раньше весь лед пролива был покрыт моржами в это время года. Но времена изменились. И если раньше моржей были тысячи, то теперь они встречались лишь изредка.
Иховак… родина… это совсем недалеко отсюда. Миль сорок к югу. Как-то там пережили эту зиму? Но Бисби не мог идти туда. Пока не мог. Он улыбнулся. Казалось, прошло сто лет со времени его разговора со Стовиным в Анчорадже, когда Бисби сказал ему, что не может вернуться на Иховак потому, что ему стыдно. Это не было правдой, так как он не мог сказать правду белому – калланаку. Но он не мог вернуться. Два шамана предупредили его. Шаман Этунашук за день до того, как он уехал в колледж. И шаман О'Хото в селении возле Анчораджа. Каждый из них сказал одно и то же.
Если ты вернешься в Иховак, ты не уедешь оттуда.
Поэтому он не мог вернуться. Потому что его судьба находилась не в Иховаке. Седна говорила ему об этом много раз самыми разными способами. Седна, которая живет на дне моря и правит всеми существами, которые живут, дышат, плавают… Седна, которая знает все. Седна, которая руководила им, когда он летел в реактивном самолете Старфайтере. Седна, которая наконец привела его, Бисби, к Народу. Но его предназначение еще впереди. Она обещала.
Впереди послышался приглушенный крик. Шонгли махнул рукой. Бисби спрятался за ледяным торосом и осторожно посмотрел вперед. В пятидесяти ярдах от него на льдине лежал морж и две самки. Льдина, покачиваясь, медленно плыла по течению. Бисби приготовил копье – четырехфутовый шест с наконечником из моржовой кости. Наконечник был острый, как бритва, и он был заточен так, чтобы его было трудно выдернуть из тела жертвы. Шонгли крался за моржом, перепрыгивая со льдины на льдину. Постепенно расстояние между ним; и моржами сокращалось. Он почти подобрался на расстояние броска копья, когда морж поднял голову и грациозно соскользнул в воду. За ним немедленно последовали обе самки. Шонгли раздраженно махнул рукой и направился обратно к берегу. Три охотника снова пошли вдоль берега.
Нам нужно убить моржа, думал Бисби. Мясо моржа легко сохраняется. Прекрасное мясо для путешествия. Завтра они пойдут… на юг. Седна ясно показала путь. Этот старик Стовин будет доволен. И девушка тоже. Он вспомнил, как она извивалась в пароксизмах страсти под ним, и в нем проснулось желание. Но это было желание только плоти. Своим разумом он был от них так далек, что они казались ему существами с другой планеты. И тем не менее, они часть его предназначения. И он должен доставить их на юг. Так сказала Седна.
Справа от него из воды показалась усатая голова моржа. Вскоре он выбрался на льдину и улегся там. Льдина была большая – ярдов пятьдесят в диаметре. Она довольно быстро плыла по течению. Бисби быстро проверил гарпун и шнур. Между ним и моржом было ярдов двести. Бисби осторожно пошел по льдинам, держа наготове гарпун. Огромный зверь лежал спокойно, изредка открывая усатую пасть. Морж весил наверное не меньше тонны. Когда Бисби приблизился на десять ярдов, он решил больше не ждать… Еще никогда его бросок не был таким метким. Гарпун вонзился прямо под правое плечо. Морж издал дикий рев и нырнул в воду, которая тут же окрасилась в красный цвет. Шнур быстро скользил по рукавицам Бисби. Он наклонился и быстро сделал несколько витков шнура вокруг большого тороса. Вскоре морж снова оказался на поверхности. Разевая страшную пасть, он смотрел на человека. Затем он снова нырнул. Льдина под ногами Бисби заходила ходуном от ударов головой снизу. Однако она не поддалась и морж изменил тактику. Он поплыл в море. Сил у него было достаточно, чтобы тащить за собой льдину, но вскоре он вернулся и снова стал бить льдину снизу. Бисби выхватил нож, сделанный из китового уса. Морж все пытался пробить головой лед, чтобы добраться до человека, решившего убить его. И вот его усилия увенчались успехом. Его усатая голова показалась из поды всего в двух футах от ног Бисби. Бисби [нагнул вперед, намереваясь нанести куп де грае – удар милосердия. Но тут морж резко рванулся в сторону и шнур обмотался вокруг ноги Бисби. Он ударил ножом по шнуру, но опоздал. Тонна живых мускулов ушла под воду, шнур натянулся и вошел в ногу также легко, как суровая нитка входит в масло. Бисби смотрел на свою ногу. Боли не было. Обнаженная плоть застыла, но кровь все не проступала наружу, растекаясь красными пятнами на льду. Бисби приподнялся на локтях и посмотрел туда, где должны были быть Сонатук и Шонгли. Между ним и берегом уже поднялся туман и Бисби никого не увидел в молочной пелене. Льдина, на которой лежал Бисби, была ослаблена ударами моржа и теперь распалась на три части. Бисби оказался на самой маленькой и течение понесло его в открытый океан.
Он потерял много крови и разум стал оставлять его. Неужели в этом его предназначение?.. Нет, конечно, нет. Это какая-то ловушка богов. Седна ведь обещала… Но теперь он должен умереть. Пришло его время. Собрав последние силы, Бисби закрепил нож на льдине острием вверх и опустился на него.
Он умер за день до того, как льдина мягко ткнулась в песчаную отмель острова, выплывавшего из тумана. Темно-пурпурные облака висели над скалами. Бисби наконец вернулся в Иховак.
Они долго ждали его, несмотря на то, что Сонатук заверил их, что надежды нет. И затем они стали собираться в путь на юг. Где стало гораздо теплее и день намного удлинился. Шонгли решил сопровождать их и даже взял свою собачью упряжку. Стовин обещал ему автомат, который Бисби оставил в иглу. К автомату осталось еще несколько патронов. С тех пор, как Бисби вернулся к своему Народу, он ни разу не притрагивался к автомату.
У каждого из них по разным причинам сжалось сердце, когда нарты отъехали первые сто ярдов от маленького селения. На юге находился их мир, но в каком он сейчас состоянии, они могла только предполагать. Стовин с нетерпением ждал момента, когда он сможет взяться за работу. Дайану охватил клубок самых разных и противоречивых эмоций. Волков чувствовал себя неуверенно. Он не знал, как воспримет начальство его исчезновение и возвращение. Валентина, да и сам Солдатов, тревожились, хватит ли сил у Евгения на это трудное путешествие. Но все они хотели вернуться в свой мир. Нарты сделали круг возле утеса и повернули на юг…
Поисково-спасательная миссия.
18 апреля Ледокол Морли.
0090 часов Геликоптер номер
АН 1890
Станция раннего предупреждения в Номе и в Тин-Сити к северу от мыса Принца Уэльского обследовалась с воздуха. Высота 500 футов. Станция в Номе и сам город находятся полностью под снегом. В Тин-Сити из-под снега виднеется радарная антенна, но все административные здания под снегом. Ни в том, ни в другом городе не замечено человеческой деятельности. Возле Нома наблюдали большую стаю волков – примерно 200 голов.
К югу от Нома заметили группу людей на двух собачьих упряжках. Люди подавали сигналы. Условия для посадки были хорошими. Группа состоит из двух американцев и трех русских. Все они доставлены на борт ледокола Морли.
Джеймс Т. Дэвис,
л-т ВМДР. Военно-воздушные силы США.
Глава 24
Рауль Манжен, французский агроном, работающий на маленькой экспериментальной станции на севере алжирской Саары, выпрямился на своем брезентовом стуле и с удивлением смотрел на необычное зрелище. Да, то, что он увидел, было невероятно. Верблюд, на котором сидела женщина, державшая на руках ребенка, два мальчика постарше и перед ними мужчина… По одежде – туарег из южных районов Сахары. И самое удивительное, почти невероятное в том, что он нес мешок, который носят женщины. Я никогда не видел ничего подобного, подумал Манжен. Он сошел с веранды и двинулся к пришельцам по зеленой лужайке. Здесь была граница области, где всю зиму шли дожди. А дальше к югу начиналась безводная пустыня.
– Бог хранит тебя, – сказал он туарегу.
– И тебя тоже.
Француз колебался.
– Ты издалека?
– Я Саид аль-Акруд. Я иду из Тамманрассета.
Из Тамманрассета? Скорее всего, врет. Манжен всмотрелся в это бесстрастное лицо, крючковатый нос, глубоко посаженные глаза. Нет, он не лжет. Он туарег. Он явно голодал, и все же трудно признать такое невероятное заявление. Манжен посмотрел на женщину и детей. Двое старших истощены, но выживут. Малыш вполне приличном состоянии. Женщина… Но с ней нужно осторожнее. Он снова обратился к Саиду.
– Ты давно был в Тамманрассете?
– Много недель назад. А до этого был в Лиссе.
– Боже, это же больше семисот миль! И пропитание они добывали с помощью этого старого ружья! Невероятно! Фантастика! Самое сложное путешествие через пустыню! Женщина! Дети! Он колебался.
– Вы голодны?
Саид не ответил, но кивком показал на женщину и детей. Француз сразу понял, что он должен делать. Он быстро заговорил со своим алжирским слугой.
– Накорми их сейчас же. Молоко и хлеб детям, но немного. Иначе им будет плохо. Женщине коу-коу. И овсянку. Быстро.
Он повернулся к Саиду. Нужно вести себя так, чтобы не обидеть туарега.
– Сейчас время кофе.
Саид наклонил голову.
– Я приглашаю тебя, – сказал Манжен. – Я тоже голоден. Поэтому мы поедим немного хлеба и фруктов.
– Я твой должник, – сказал вежливо Саид, показывая на верблюда, на узлы, на старое ружье. – Все, что у меня есть, – твое.
Француз уже десять лет жил в пустыне и знал, что сказать.
– Что есть у меня – твое, – ответил он. – Ты оказал мне честь своим визитом. Может, ты захочешь немного пожить здесь. И помочь мне. За помощь я отблагодарю тебя… одной из своих лошадей.
Саид кивнул. Он смотрел, как Зеноба и его сыновья ушли, сопровождаемые слугой. Сам он очень хотел кофе, хлеба, фруктов.
– Если такова будет воля Бога, – сказал он.
Дайана склонилась над своим столом в Альбукерке и почувствовала, как ребенок шевельнулся в ней. Она была уже на четвертом месяце, а ребенок уже шевелился вовсю. По-моему, он слишком рано начал лягаться, – подумала она.
Рассеянно она стала раскладывать листы доклада о волках. И тут память вернулась к ней в ту пещеру на перешейке через Берингов пролив, когда она, довольная, удовлетворенная, лежала рядом со Стовиным и прислушивалась к далекому вою во льдах.
Остались ли их отношения со Стовиным прежними? Особенно с его стороны? О да, они еще не раз занимались любовью, но все же что-то изменилось. Разумеется, он страдал, хотя и не признавался в этом. То, что случилось между нею и Бисби, казалось Дайане каким-то нереальным сном, почти сексуальной фантазией, какие посещали ее, когда она была подростком. А что касается самого Бисби, то она, вспоминая его, не испытывала ничего, кроме изумления. Дайана была уверена, что и Бисби не испытывал к ней никаких чувств. Впрочем… был момент нежности, когда он поцеловал ее в пещере в Диомеде. Возможно, у него и было что-то, но не то, что можно назвать любовью. И тем не менее, она почему– то очень не хотела выкинуть из памяти этот поцелуй.
Да, она прожила пару месяцев в каменном веке и ею овладел человек из каменного века. А как иначе? Кем был Бисби в ее глазах? Охотник из каменного века, который немного учился в колледже и стал летчиком. И все обитатели затерянного во льдах эскимосского селения считали его своим. Его и Стовина разделяли два тысячелетия. Потому что, – напоминала она себе, – никто не может вернуться назад. Люди могут меняться, но назад вернуться не могут. Может быть, даже Бисби знал об этом. Он всегда вел себя так таинственно, как человек, который идет вперед, который знает, что у него есть предназначение, но ему еще не сказали, в чем оно состоит.
Дайана прошла по комнате, остановилась возле вещей, которые были выгружены с нарт на геликоптер много недель назад и вот только сейчас их вернули мосле прохождения правительственного досмотра. Вот марка, в которой она ходила, рукавицы, даже палка, которой Валентина погоняла оленей, когда они мчались через Чукотскую снежную пустыню. Когда-нибудь, – подумала Дайана, – я снова приеду в СССР и подарю эту палку Валентине… Она мне очень нравится. Я надеюсь, что у них с Женей все хорошо.
Она продолжала разбирать вещи. И под попоной она увидела коробочку Бисби. Задумчиво она взяла ее в руки. Бисби так ревниво охранял коробочку от чужих глаз, что теперь Дайане было стыдно открывать ее. Как будто она собиралась прочесть чужой дневник.
Коробочка открылась легко. С благоговейным чувством она стала перебирать содержимое.
Маленький череп… птичья шкурка… какие-то черные перышки… тумблер с приборной панели самолета. И книга в коричневом переплете «Древний Красный Камень» Хью Миллера. Разумеется, она читала Миллера. Многие зоологи и геологи читали его. Он жил в девятнадцатом веке и был самоучкой геологом. Он был масоном. В свое время он имел большое влияние на современников, он смог покорить умы многих людей. Дайана открыла книгу. Видимо, ее читали часто, так как страницы открывались легко и во многих местах были закладки. На первой странице твердым почерком были написаны слова: Артуру Йнглис Бисби, с признательностью от друга. X. М. 11 декабря, 1841 года.
Вероятно, прадед Бисби. Значит, это книга, которую отец Бисби, находясь в чужой стране, среди чужих людей, читал своему сыну – полуэскимосу. Значит, часть того, что здесь написано, составляло интеллект Бисби. Некоторые абзацы в книге были подчеркнуты. Она прочла один из них:
«…Все живые существа прошлого умерли, значит, такова судьба и всех живых существ настоящего времени… Теперь мы, геологи, абсолютно точно знаем, что начало было, и было оно совсем недавно. И далее: основываясь на опыте прошлого, мы можем с уверенностью сказать, что все расы, по крайней мере, если они будут находиться в нынешнем состоянии окружающих условий и нынешнем состоянии внутреннего интеллекта, исчезнут с лица земли…»
Если бы Дайана прочла это раньше, они с Бисби могли бы говорить на одном языке. Эта книга была чрезвычайно важной для него. Она была его Библией. Но почему? Может, его предназначение заключалось в том, чтобы изменить «окружающие условия и внутренний интеллект» человеческой расы? И кто определил это предназначение? Он не смог выполнить его, бедный Бисби. Сейчас он где-то на дне Берингова пролива… Уже сейчас произошли изменения. Новые климатические условия, новые люди, новые политические лидеры… Но Бисби никогда уже не узнает об этом. Он так и не выполнил своего предназначения…
Снова в ней шевельнулся ребенок и у нее перехватило дыхание. Будь терпеливой, – сказала она себе, улыбаясь. – И чей ты, мой малыш? Может быть, Стовина. А может быть Бисби. Она положила книгу обратно и закрыла коробку. Кто бы ни был его отцом, теперь он будет только их – ее и Стовина… Но она сохранит коробку… и когда-нибудь она даст ее сыну…
– Мне не хватает тайги, – сказала Валентина, глядя из окна нового бунгало в Академгородке-2 под Симферополем в Крыму.
– Но здесь нет тайги и не может быть, – рассеянно ответил ей Евгений Солдатов, просматривая распечатки ЭВМ и изредка тыкая пальцем в клавиши допотопной пишущей машинки. Валентина снова посмотрела в окно. Женя выглядел уже неплохо, хотя все еще был очень бледен. Он потерял в весе и восстановить здоровье будет нелегко. Женя посмотрел на Валентину и улыбнулся.
– Здесь нет тайги, дорогая. Только лед. Здесь новая Сибирь, но без тайги.
Она подошла к нему и положила руку на плечо.
– Я знаю, знаю. Но пройдет много лет и тут будет тайга. Только мы ее уже не увидим.
Солдатов повернул голову и поцеловал ее руку, лежавшую на плече.
– Нам повезло, что мы можем видеть это, – он двинул головой на бульдозеры, разравнивающие площадку перед домом.
– Академгородок-2. Кто мог предположить, что город науки придется строить в Крыму? У нас здесь есть пища. Не в избытке, но все же мы живем лучше, чем миллионы советских людей. У нас есть кров. У нас есть работа. Мы самые счастливые люди в нашей стране.
Она кивнула. И вспомнила Бисби. Вспомнила, как он не одобрял разделение людей на элиту науки, там, и Новосибирске, много-много лет назад. Она поежилась. Бедный Новосибирск. Несчастные люди… Как они боролись! И какое сокрушительное поражение они потерпели. Это была настоящая катастрофа, неисправимая, несравнимая с теми, что потом обрушились на Москву и другие города.
– Что это за распечатки? – спросила она, чтобы отвлечься от печальных мыслей.
Данные вулканической деятельности. Она усиливается. Причем, везде. На Камчатке, на Аляске, на Алеутских островах… И чтобы иметь достаточно данных для расчета, мы должны проделать кое-какие измерения на высоких широтах. Но очень трудно добиться, чтобы нам выделили самолеты из Ростова.
– Ростов знает, насколько это важно. Ведь в правительстве те же люди, что и раньше. Через год, может быть и раньше, Академгородок-2 будет работать на полную мощность. Всем известно, насколько это важно.
– Разумеется, известно. Но правительство больше интересует вопрос «как», а не «почему».
Валентина молча улыбнулась. Это неудивительно, – подумала она. Сейчас поздно спрашивать «почему», куда более важен ответ на вопрос «как», как жить дальше в таких условиях, как обеспечить жизнедеятельность людей. Но такая постановка вопроса противоречила научному складу мышления Евгения, он не мог воспринять этого. Бисби бы понял это. Бисби… его тело покоится на дне Берингова пролива. Бисби был великим прагматиком. Они все остались живы только благодаря ему. Такие люди, как Бисби, весьма полезны, особенно в пору кризисов. Женя заговорил снова.
– Я знаю, они пытаются помочь, но я никогда не мог понять способа мышления людей из правительства… Например, Волкова.
– Ты с ним встречался?
Солдатов кивнул.
– Он работает в Министерстве иностранных дел в Ростове, на улице Энгельса. Он совершенно не изменился, все события никак не изменили его. Он живет по своим собственным правилам.
– Он легко приспосабливается к обстоятельствам, – заметила Валентина.
Солдатов рассмеялся.
– Он был хорош с острогой. Полагаю, что в КГБ все хорошие охотники.
Она с удивлением посмотрела на мужа.
– Ты знал, что он из КГБ?
– Это же очевидно. Бисби не преминул мне сообщить об этом. Но Григорий неплохой мужик. Разве что несколько наивен.
– Интересно, что он думает о нас.
– Мне нужны эти данные для конференции, которая состоится на следующей неделе. Странно, что нам снова придется ехать в США после того, что произошло с нами.
– Не только с нами.
– Я буду рад встретиться со Стовиным. Мне очень не хватает его. Он настоящий друг. И мозг его действует на меня возбуждающе. Каждый раз, когда я соприкасаюсь с его мыслями, я становлюсь умнее, дальновиднее…
– Разумеется, и Евгений Солдатов приедет, – сказал Брукман. Он и Стовин шли по резиденции губернатора Штата в Санта-Фе, которая была временно приспособлена под здание Конгресса США. На следующей неделе здесь должна состояться Конференция и сейчас тут велись подготовительные работы: устанавливались усилители, громкоговорители, микрофоны и прочая аппаратура. Кроме того, тут же присутствовали сотрудники служб безопасности из разных стран, которые делали свою работу.
На улице снова пошел дождь, Стовин посмотрел на суетящихся техников.
– У них еще много работы, Мэл.
Брукман кивнул.
– Да. Но я считаю, что президент прав: это самое подходящее место для Конференции. Конечно, гостей будет много, но все же мы сможем устроить всех, хотя и без особых удобств. В прошлый раз было семьсот делегатов. Но теперь мы резко сократили их число. Нам нужно что-то решать, а не проводить бесплодные дискуссии. Президент решил, что только тридцать стран пришлют своих делегатов с решающими голосами. Остальные страны смогут прислать только наблюдателей. Каждая делегация не будет больше чем из пяти человек, включая и главу правительства, если он приедет. Страны-наблюдатели могут прислать не больше трех человек. И эти наблюдатели могут выступать только по разрешению Председателя. Председателем будет Генеральный Секретарь ООН.
Стовин не ответил. Он почти не слушал. Брукман искоса посмотрел на него. Они уже вышли на улицу, где было пустынно. Только три или четыре военных «джипа» проехали куда-то. Стовин был очень истощен. Прошло совсем немного времени с тех пор, как вертолет доставил его и его спутников с Аляски. Брукман, услышав о спасении Стовина, был вне себя от радости. Он положил руку на плечо Стовина.
– На Конференции ты будешь выступать первым. На этом настаивал президент и его поддержали канадцы и англичане. Стовин, теперь ты можешь сообщить всем, что все твои предсказания сбылись, что ты был прав полностью и абсолютно. Немногие из нас могут похвастаться этим.
– Да, конечно. Но я не могу забыть о результатах раскопок в северных городах. Ты видел цифры по Чикаго? И по Виннипегу. Разве можно сейчас получить удовольствие от чисто научного самоудовлетворения?
Брукман кивнул, но голос его звучал решительно.
– Согласен, это ужасно. Но жизнь продолжается. Люди могут ошибаться. Так было всегда, но сейчас ошибаться нам нельзя. Сейчас нужен человек, который бы изложил все так, как есть в действительности.
Брукман посмотрел на залитую дождем улицу.
– Вон идет твой автобус. Черт возьми, он переполнен.
– Послушай. Тебе нужно подумать о себе. Ты очень исхудал, – Стовин улыбнулся.
– Я хотел сказать тебе то же самое.
Брукман погладил свой заметно опавший, но еще внушительный живот.
– Это все химическая пища. Моя талия еще никогда не была такой тонкой. Еще месяц – и я снова буду юношей. А тогда – берегись, женщины!
– О, я буду строго охранять Дайану, – сказал Стовин прыгая на подножку автобуса. Но смог ли я уберечь ее раньше? – подумал он, глядя на удаляющегося Брукмана. Не смог…
Мысль о Бисби и Дайане все еще приносила ему страдание. И скоро у нее будет ребенок. Нужно что-то решать. Он любил Дайану и был уверен, что она его любит. Это мог быть ребенок от Биеби. Стовин в глубине души был уверен в этом. И ребенок Бисби теперь должен стать его ребенком…