Текст книги "Спящая невеста"

Автор книги: Дороти Иден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– А что вы имели в виду, сказав совсем недавно, что что-то такое вспомнилось? Я не люблю неоконченных фраз.

– Ах, вы про это. Мне не особенно хотелось говорить при Джун. Просто мне непонятно, почему Аврора так заботится о фермуаре, который по стоимости равен разве что четверти, например, вот этой картины. Она уезжает, оставляя ключи от своей квартиры, можно сказать, кому попало, и в то же время устраивает переполох из-за этой драгоценной вещицы.

– Я думаю, картина выгодно застрахована, а фермуар нет. Кстати, как дела с фермуаром? Происходило ли еще что-нибудь в связи с ним?

Лидия не могла не вглядываться самым внимательным образом в его физиономию, пока она рассказывала ему о телефонном звонке Авроры.

– И больше не сказала ни слова? – спросил он, когда она закончила.

– Это все, что я услышала от Миллисент. Авроре надо было успеть на поезд, и она очень торопилась.

– Удобный предлог, чтобы ничего больше не сообщать?

– Ах, Филип, не знаю!

Глаза его сузились.

– Она превращается в некое сновидение, наша прелестная Аврора. Жаль, что она все еще зависит от таких сугубо земных вещей, как поезда. Так и представляешь себе, как она расправляет крылышки, словно мотылек. Или, может, как какое-то не столь невинное и беспомощное создание. Ночная птица. Сова. Или летучая мышь.

Сказав это, он широко раскрыл глаза, внезапно засветившиеся напряженным вниманием, которое трудно было спокойно переносить.

– Прошу прощения за мои фантазии. Даже летучие мыши не носят антикварных золотых фермуаров. Вы собираетесь отдать его Арманду Виллетту?

– С чего это вы взяли? Если бы собиралась, я бы сделала это сегодня.

– Упрямая младшая сестренка – вот вы кто. Да? Отдайте его мне.

– Зачем?

– Мне любопытно кое-что выяснить. Я хотел бы отнести его к ювелиру и определить его ценность.

– И что в результате этого разъяснится?

– Кое-что. По крайней мере я так думаю. Если он стоит пять тысяч фунтов, мы будем твердо знать, что Авророй руководят чисто меркантильные соображения. Но если цена ему всего лишь пять фунтов, – а мне это кажется куда более вероятным, – останется только одно объяснение: ценность его связана с очень глубокими чувствами. Скажите откровенно – по-вашему, это так?

– Фермуар представляет «сентиментальную ценность» как подарок от этого надутого индюка Арманда? – недоверчиво спросила Лидия.

– Значит, вам понятна моя мысль?

Лидия медленно покачала головой:

– Я знаю наверняка только одно: ему не хотелось, чтобы я завтра поехала с ним за город.

– Не одному ему не хотелось.

– И вам тоже?! – удивленно воскликнула Лидия.

– Да благослови вас Господь за ваше доброе сердце, дорогая Лидия, но вы уже достаточно сделали для вашей бездомной старухи, и нечего дальше впутываться в действия сомнительного «стряпчего».

– Вы считаете его сомнительным?

– А вы сами не заметили, что он дает немножко слишком гладкие объяснения чему угодно? Все у него сходится тютелька в тютельку – как в разгаданном ребусе. Правда, за исключением Авроры. Даже при самом богатом воображении представить их любовниками немыслимо. Одинаково любовное отношение у обоих разве что к золотым фермуарам…

– Филип, не говорите глупости! Аврора действительно ведь не раз упоминала об Арманде и его тетушках. Вы сами слышали его имя от нее. Во всем этом, по правде говоря, нет решительно ничего неожиданного. Да и вообще на что ему могла понадобиться нищая старуха вроде мисс Уилберфорс? К тому же я уверена, что он не согласился бы захватить меня, если бы Бландины не было в его загородном доме. Вы как считаете?

Филип поднял одну бровь:

– Ладно. Будь по-вашему. Арманд – симпатичный толстенький филантроп, и мисс Уилберфорс везут пожить на старости лет в полном комфорте. В конце концов нам-то какое дело до этого! Мы же не хотим уподобляться Джун Берч и совать всюду свой нос. Скукотища смертная! Пойду посмотрю расписание поездов.

– Чего ради? – Лидия чувствовала себя какой-то тупицей – все время она плетется на шаг позади Филипа.

– Хочу узнать, каким поездом вы вернетесь, и смотрите, – серьезно добавил он, – обязательно возвращайтесь этим поездом!

X

Филип постучал по стойке портье в отеле. Из конторы, помещавшейся позади, вышла пожилая женщина:

– Доброе утро, сэр. Могу я чем-нибудь вам помочь?

Вид у нее был удручающе респектабельный, как, впрочем, и у всего заведения. Безликое, комфортабельное, выставляющее напоказ свою благовоспитанность и наводящее гнетущую тоску.

– Надеюсь, можете, – сказал Филип. – Я долго был за границей, только что вернулся в Лондон и разыскиваю одну свою престарелую родственницу. Ваш отель – последний ее адрес, какой у меня имеется. Не могли бы вы что-нибудь о ней сообщить? Миссис Пакстон. Миссис Бландина Пакстон.

– Ах, сэр, я очень сожалею, но вы чуточку опоздали. Она выехала отсюда. Когда же это было? Дайте вспомнить. В общем, всего несколько недель назад. Если хотите, я могу найти для вас точную дату. Она ведь жила здесь много лет.

Филип надлежащим образом выразил свое разочарование:

– Ах ты, жалость какая! Вот невезение! А вы не можете мне сказать, куда она уехала?

– Нет, не могу, сэр. Как-то смутно мне вспоминается, что вроде бы в Борнмут. Ее увез отсюда племянник. Во всяком случае, я решила, что это был племянник, потому что он называл ее тетей. Вы, наверное, знаете, кто это мог быть.

Филип кивнул.

– В таком случае вы можете с ним связаться, – не правда ли? Нам было жаль расставаться с миссис Пакстон. Понимаете, она прожила здесь почти двадцать лет. Самый старый наш постоялец. Но она, бедняжка, начала сильно сдавать. Память ослабела. Мы обрадовались, что объявился кто-то из ее родни.

– Значит, этот племянник обычно ее не посещал?

– Не могу вам сказать, сэр. Я здесь недавно работаю. И потом, она часто выходила в город. Ну, знаете – выпить чаю, посетить кинотеатр, – старые дамы это любят. Может, он навещал ее здесь, а возможно, она встречалась с ним где-нибудь. Но вы ведь можете его разыскать, не правда ли?

– Да, конечно.

– Если эта информация может вам пригодиться, он приехал на «ягуаре». Да, вот еще что! С ним была девушка. Думаю, его жена.

Женщина смотрела на него с дружелюбной улыбкой, не понимая, закончился ли разговор или нет.

– Она вывезла все свои вещи? – спросил Филип.

– Миссис Пакстон? О да! Сейчас в ее комнате живет мистер Сигар. Но боюсь, он двадцать лет не протянет. У него больное сердце. Да, кстати, тут кое-кто уже приходил и справлялся относительно миссис Пакстон. Довольно жалкое существо, старенькая такая женщина, назвавшаяся ее сестрой. По-видимому, она расстроилась, не найдя миссис Пакстон здесь. Но миссис Пакстон никогда никому из здешнего персонала или постояльцев ни слова не говорила про то, что у нее есть сестра или вообще какая-либо родня. Пока не появился этот племянник с женой, мы считали, что у нее вообще никого нет на всем свете.

– А как они выглядели? – спросил как бы между прочим Филип. – Я просто хочу уточнить для себя, кто из моих многочисленных кузенов это мог быть.

– Как сказать… Девушку я, собственно, толком не разглядела. Она оставалась в машине. У нее были черные волосы. Мужчина был в дымчатых очках. Красивым его не назовешь, но что-то в нем было. Достаточно ему было улыбнуться – бездна обаяния. Даже я это заметила. – Женщина слегка покраснела и, спохватившись, снова стала официальной. – Это все, что я могу вам сообщить, сэр.

– Большое спасибо, – ответил Филип. – Вы были очень любезны.

Из района Бэйсуотер он отправился на автобусе в Блумзбери. Отыскать контору Арманда Виллетта оказалось делом нетрудным. Он знал, что Арманда целый день не будет, так как он занят своей очередной тетушкой. Значит, можно войти, не опасаясь встречи с ним, и составить себе представление о его конторе и секретарше. Увидеть место, где Аврора в свое время работала, но куда не позволяла ему приходить. Возможно, удастся кое о чем существенном расспросить. То, что он успел узнать об Арманде Виллетте, отнюдь его не удовлетворяло. Слишком уж просто все у того получалось – так «правдоподобно», что куда тебе! А кроме того, ему пока не доводилось быть свидетелем неслыханного обаяния, которое, по словам дамы-портье, от него исходило.

Но где во всей этой истории самое слабое звено? Что требует прояснения?

Совершенно очевидно, что любовником Авроры Арманд не был. Несомненно также, что тетя Бландина находится в его доме в Суссексе, иначе он не рискнул бы брать с собой в поездку Лидию.

Если бы только можно было отыскать Аврору…

А впрочем, хочется ли ему сейчас ее найти? Не испытывает ли он в глубине души облегчения оттого, что высвободился из создавшейся ситуации. Вспомнить с сожалением можно разве что об удивительной красоте, ускользнувшей от него сперва на холсте, а потом и в реальной жизни.

Похоже, он начал пробуждаться от колдовского сна в тот самый момент, когда повстречался на станции Ватерлоо с Лидией. Он сразу же подумал: «Вот с кем я по-настоящему могу говорить».

Если Лидия вернется сегодня и сообщит, что Бландина радушно приветствовала свою сестру, а мисс Уилберфорс благополучно устроилась, возникает соблазн выбросить всю эту историю из головы, окунуться в работу и позабыть о мимолетном весеннем безумстве.

А он тем не менее направляется в контору Арманда Виллетта, чтобы воспользоваться удобным случаем кое-что поразведать. Ему хочется поговорить с секретаршей, которая, вероятно, знала Аврору. Познакомиться с друзьями Авроры не довелось – все времени не хватало. Сначала она говорила – подождите, пока уйду с работы, потом – подождите, пока мы с вами поженимся.

Похоже, однако, что и сегодня ему не удастся с кем-либо встретиться: дверь в контору Арманда Виллетта оказалась запертой.

После того как он, поднявшись по лестнице, подергал ручку, а потом безрезультатно поколотил в дверь, пожилая уборщица, мывшая пол в вестибюле, крикнула ему снизу:

– Там сегодня нет никого. У них закрыто.

Филип спустился с лестницы:

– Я знаю, что мистер Виллетт уехал, но разве у него нет секретаря?

Женщина вышла из темной части вестибюля. Взглянув на него, она захихикала и сказала:

– А ее выставили, – ту самую.

– Которую?

– Да ту, что была здесь на прошлой неделе. Я говорю не о брюнетке, которая ушла сама, чтобы выйти замуж. Это была хорошая. Она здесь долго работала. Я про другую – ту, которая поступила на прошлой неделе. Недолго она продержалась – как по-вашему?

– Получается, что недолго, – пробормотал Филип.

– Вот потому-то контора и закрыта сегодня. Некому за ней приглядеть. Я бы на вашем месте пришла еще раз завтра. Наверное, к тому времени вернутся.

Женщина, толстая, флегматичная и не проявившая особого интереса к ситуации, если не считать небольшого злорадного выпада по адресу уволенной секретарши, проковыляла назад, к своим ведрам и метлам.

Филипу тоже оставалось только уйти. Ничего он не выяснил, непонятным было и то, надо ли придавать значение факту увольнения секретарши. За неделю, конечно, можно было проверить, подходит ли она для данной должности, и вполне возможно, все дело было в ее профессиональной непригодности.

Теперь ему оставалось заняться только одним делом. Он зашел в ювелирный магазин, на витрине которого значилось: «Покупаем старые драгоценности», и предъявил золотой фермуар.

Ювелир за конторкой внимательно разглядел его со всех сторон через лупу и поднял на Филипа умные глаза, в которых читался явный коммерческий интерес.

– Очень милая вещица. Я бы сказал – начало викторианской эпохи. Но спроса на такие изделия нет. Бриллианты не первого сорта, рубин – с изъяном. Больше двадцати пяти фунтов я бы за него не дал.

– Это вполне серьезное предложение?

– Разумеется. – Ювелир слегка обиделся. – Можете отнести его в другое место. Пусть вам хоть десять раз его оценят. Но вы убедитесь, что большого расхождения с суммой, которую назвал я, не будет.

– Благодарю вас, – сказал Филип, кладя фермуар в карман. – Я подумаю.

Он вышел на улицу, освещенную холодноватым весенним солнцем. Значит, Авророй руководило чувство, а не алчность. Чувство к Арманду Виллетту с его круглыми светло-голубыми глазами, белки которых можно было видеть поверх очков?

Неизвестно почему, ему вдруг захотелось, чтобы день поскорее кончился и Лидия возвратилась в город.

XI

Как и говорил Арманд, его дом находился примерно в полумиле от деревни. К нему вела длинная подъездная дорога, окаймленная с обеих сторон густым кустарником. Вид на него открывался совершенно неожиданно, только после того, как дорога делала последний крутой поворот. Дом представлял собой большое двухэтажное строение из серого камня. Он хорошо содержался и выглядел привлекательно. В обе стороны от него простирались сады с яркими тюльпанами и яблонями в цвету.

Дом явно был не пристанищем для кончающих свой век старух, а особняком какого-то человека, любящего жить со вкусом. Похоже, мисс Уилберфорс сделала очень неплохой выбор. Та же мысль, по-видимому, пришла в голову и мисс Уилберфорс, так как она улыбалась от удовольствия.

– Какой роскошный дом! – с восторгом воскликнула она. – Вы в самом деле здесь живете, племянник Арманд? Неужели профессия стряпчего так прибыльна?

Арманд широко улыбнулся. На лице его сохранялось обычное добродушное выражение, но поверх очков опять стали видны белки глаз, скрывавшие затаенную тревогу.

– Видите ли, тетя Клара, у меня есть кое-какие деньги. Впрочем, всю мою семейную историю вам расскажет тетя Бландина. Пойдемте же внутрь. Она вас ждет.

Лидия вышла из машины и почувствовала, как нервно вцепилась в ее руку мисс Уилберфорс.

– О господи! Она что, злится на меня за то, что я сюда приехала? Ей, конечно, покажется, что я намеренно вмешиваюсь в ее жизнь.

– Чепуха, тетя Клара. Поглядите на все эти пустующие комнаты, – сказал Арманд, махнув рукой в сторону многочисленных окон. – Мне ничего не стоит разместить здесь хоть десяток гостей.

Он впереди всех поднялся вверх по ступеням и открыл простую белую дверь, выдержанную в строгом классическом стиле эпохи королевы Анны. Они очутились в просторном вестибюле.

Пол устилали мягкие ковры, на окнах и дверях красовались мягкие занавеси, выбранные с большим вкусом, немногочисленные украшения и картины были, несомненно, очень дорогими. Атмосфера не афиширующего себя богатства ощущалась внутри дома еще явственнее, чем снаружи. Лидия почувствовала, что поневоле поддается ей. Человеку, живущему в подобной обстановке, ни к чему строить козни против какой-то там старухи.

И все-таки гложущее сомнение не покидало ее. Арманд Виллетт, добродушный, толстоватый, слегка волочащий ноги, не слишком эрудированный, что выяснилось во время отрывочного разговора во время двухчасовой поездки, в эту картину не вписывался. Казалось совершенно невозможным, чтобы вкус и изящество, царящие кругом, отражали натуру этого человека.

Входная дверь была отперта. Никто не вышел их встретить. Арманд, продолжавший говорить робким, неуверенным тоном, посоветовал мисс Уилберфорс подняться наверх посмотреть свою будущую комнату, а затем обменяться парой слов с сестрой, которая прикована к постели. С извиняющимся видом он повернулся к Лидии:

– Я думаю, вы не против того, чтобы подождать здесь. Тетя Бландина очень плохо себя чувствует. Доктор говорит – как можно меньше посетителей. Я думаю, свидание с давно потерянной сестрой – максимум того, что она в данный момент способна выдержать. Если хотите, вот через эту дверь можно пройти в туалет, а затем вы, может быть, согласитесь подождать в гостиной.

Умываясь и заново подмазывая губы в туалете, Лидия сказала себе: «И все-таки, прежде чем уехать, я обязательно повидаю тетю Бландину». Конечно, никакой необходимости видеться со старой женщиной нет. Трудно себе представить что-либо более респектабельное, чем этот дом, а мисс Уилберфорс, которую она знает каких-нибудь двое суток, вообще не должна бы ее беспокоить. Мало ли бродячих кошек на улицах. Тем не менее любые бездомные существа всегда вызывали у нее сочувствие, и для нее стало важным проследить за тем, чтобы мисс Уилберфорс, старая женщина с мягкими светло-голубыми глазами и морщинистыми щеками, была довольна жизнью.

Спустя десять минут Арманд сошел вниз.

– Ну а теперь, – сказан он, – выпьем по крохотной рюмочке перед ленчем. Тетя Клара скоро спустится. Две старенькие миляги, да благословит их Бог, так трогательно наконец-то встречаются друг с другом. Вы чего бы хотели, мисс Диринг? Вы позволите приготовить вам мартини? Я большой специалист по коктейлям. – Белки его глаз игриво сверкали поверх очков.

– Благодарю вас, – вежливо сказала Лидия. – Какая чудесная комната!

– Да, не правда ли? – рассеянно отозвался он, смешивая напитки.

– И сад тоже чудесный, – продолжала Лидия. Стоя у окна, она наблюдала за высоким молодым мужчиной, косившим газон. – Вам повезло – у вас есть садовник.

– А? Ах садовник! Это Жюль. Да, мне повезло. Он очень усердно работает.

«Интересно, – подумала Лидия, – а вначале что ему показалось я сказала? Похоже, он очень удивился».

– К тому же он молодой, – заметила она. – В наше время садовники обычно старички, страдающие ревматизмом.

– Жюль очень любит свою работу. – Арманд решительно закрыл тему садовника и, протягивая ей коктейль, попросил: – Скажите мне, нравится ли вам это?

Лидия с удовольствием потягивала мартини. Она явно нуждалась в чем-то подобном, ибо только теперь начала ощущать, как понемногу спадает владевшее ею напряжение. Путешествие благополучно закончилось. Мисс Уилберфорс добралась до места. Весь этот странный эпизод, смутно связанный с тайной Авроры, вполне удовлетворительно объяснен, теперь можно поставить точку. В скором времени объявится и Аврора, чтобы объяснить свое поведение. Все в полном порядке. И ко всему прочему – сегодня вечером ее поезд встретит Филип…

– Ну как, хорош, мисс Диринг? – донесся до нее голос Арманда. Он внимательно глядел на нее поверх очков, заботливый пожилой мужчина, такой добрый, что дал своим теткам совсем себя оседлать и столь благородно не жалующийся на то, что появилась еще одна новая претендентка – тоже хочет воспользоваться его великодушием. И как только ей могло прийти в голову, что в этом человеке есть что-то зловещее?

– Очень-очень вкусно.

– Отлично. Пока тетя Клара спустится, успеем выпить по второй рюмочке. Ну что ж, день неожиданно оказался приятным. – Выходит, и Арманд начинает расслабляться. Но ему почему это понадобилось?!

Лидия потягивала коктейль и следила за садовником, медленно двигавшимся взад-вперед с косилкой. Ей показалось, что и он, в свою очередь, следит за ней. Но уверенности в этом у нее нет. Из-за выпитого коктейля фантазия у нее разыгралась.

– А вы Аврору когда-нибудь сюда привозили? – спросила она.

– Вашу сестру? Да. Например, она приехала сюда в тот день, когда я привез тетю Бландину. История повторяется – а?!

Толстые губы расплылись в улыбке, глаза выражали простодушие. Лидия, как бы между прочим, спросила:

– Ваша тетя Бландина – та самая, о которой упоминала Аврора? Она говорила мне что-то об автомобильной катастрофе.

Лидия заметила появившееся в его глазах на какую-то долю секунды выражение неуверенности, недоумения. Однако ответил он, пожалуй, без запинки:

– Речь шла о тете Онории, приезжавшей в Лондон перед самым Рождеством. Она живет в Бретани. Аврора была настолько любезна, что оказывала ей кое-какие услуги.

– Наверное, вы сильно скучаете по Авроре, – пробормотала Лидия.

– Конечно да, мисс Диринг. Конечно, да.

Лидия начала прогуливаться по комнате.

– У вас, я вижу, есть замечательные картины. А вы знаете, у Авроры есть Моне.

– К сожалению, всего лишь копия. Она сама сказала об этом, когда купила картину.

А вчера, припомнила Лидия, он смотрел на эту самую картину во все глаза, словно никогда до того ее не видел, и с таким видом, будто сам факт, что она висит у Авроры на стене, его поразил…

Лидия никак не могла сосредоточиться. Под влиянием коктейля она стала ужасно вялой и бестолковой. Наверняка он был очень крепким. Сознательно ли это было сделано? Чтобы она не могла сосредоточиться и не слишком много замечала?

Высокий садовник медленно двигался взад-вперед под яркими лучами солнца, краски травы и цветов в саду расплывались перед ее глазами…

– Я на минутку – только схожу за тетей Кларой, приведу ее на ленч, – сказал Арманд, стоявший позади нее. – Подождите там, в столовой.

«Подождите там»! Почему? Потому, что он не хочет, чтобы она открывала какие-либо запретные двери? Вестибюль, безликий туалет, прелестная вытянутая в длину гостиная с ее тщательно отобранными сокровищами, и вот теперь – столовая… Вот и все, что ей позволено будет увидеть.

Нет уж! Она обязательно увидится с тетей Бландиной. Это она решила твердо.

Арманд вернулся и привел с собой мисс Уилберфорс. Вид у старой дамы был озадаченный и расстроенный. («Или и это тоже мне только кажется из-за тумана перед глазами?» – пронеслось в голове Лидии.) Она нетерпеливо тряхнула головой, пытаясь его рассеять. И зачем она так безропотно согласилась выпить этот хитрый коктейль, приготовленный Армандом, когда вполне можно было довольствоваться простой вишневой наливкой?

– Я разговаривала с Бландиной, – заговорила мисс Уилберфорс. – Арманд отвел мне замечательную комнату. Такая роскошь! Я просто не знаю.

– Чего вы не знаете? – добродушно спросил Арманд. – Сюда, пожалуйста. Могу вам предложить только холодные закуски. К сожалению, среда – выходной день у нашей кухарки.

Значит, никого поблизости нет. На обеденном столе все не обходимое – холодное мясо, салат, хлеб, блюдо с целой горой фруктов.

– Как сестра – такая же, какой вы ее помните? – спросила Лидия.

– Ничего подобного! Во всяком случае, у меня никакой уверенности нет. – Мисс Уилберфорс нахмурилась, стремясь восстановить в памяти ускользающий образ. – Конечно, мы с ней давно не виделись, и она изменилась, так же, как, по ее словам, изменилась я. Но у нее всегда был такой громкий голос. Она была такая командирша. А сейчас она очень мягкая. Так странно… Ну, в общем, я не знаю.

Пробираясь сквозь опутывающий ее мозг туман, Лидия пробормотала:

– Люди меняются.

– Вы должны помнить, что тетя Бландина больна, – сказал Арманд. – Она теперь уже гораздо менее агрессивна. Конечно, я тоже знаю, до чего она бывала агрессивной. Но она в полном восторге от встречи с вами, тетя Клара. Я ведь говорил вам, что она будет рада.

– Мне с чужими людьми всегда было трудно, – выдавила из себя мисс Уилберфорс.

– Не глупите, она не чужая. Это – ваша сестра.

– После двадцати лет она для меня чужая, – стояла на своем мисс Уилберфорс. – Несмотря на пособие, которое она мне посылала по почте. Но понимаете, в этом не было ничего личного, – я его получала все равно как от правительства или от какой-нибудь там организации. Так или иначе, Лидия скажет мне, что она обо всем этом думает.

Арманд, разливавший по бокалам вино, сказал:

– Лидии надо после ленча успеть на поезд, тетя Клара. Вы это знаете. Мы не можем до бесконечности злоупотреблять ее временем.

– Да, конечно, я это знаю. Но прежде она должна увидеть Бландину. Вы ведь хотите познакомиться с моей сестрой, Лидия?

– Да, несомненно. И пожалуйста, вина больше не надо, мистер Виллетт. Обязательно дайте мне ваш особенный рецепт приготовления коктейлей. На какой-нибудь вечеринке ваш коктейль собьет гостей с ног.

Он бросил на нее поверх очков быстрый затаенный взгляд:

– Это не был особенный рецепт, мисс Диринг. Просто все в нормальных количествах. Вам, вероятно, нужно поесть. И надо не забывать о времени отправления вашего поезда.

Несмотря на то что все так приятно – роскошный дом, залитый солнцем сад, хорошая еда, – а чувствуется, он не хочет, чтобы она задерживалась, не хочет, чтобы она видела что-либо иначе, как сквозь алкогольный туман. Если она добьется свидания с тетей Бландиной, она просто увидит еще одну старую даму, лежащую в постели, окруженную вниманием и заботой и ждущую смерти.

Свидание состоялось только из-за проявленного тетей Кларой упрямства. После ленча она просто объявила, что сейчас поведет Лидию наверх, к Бландине, а когда Арманд засуетился и начал многозначительно смотреть на часы, она сказала неожиданно повелительным тоном:

– Прекратите это, Арманд. Если Лидия опоздает на этот поезд, уедет на следующем. О чем вы так волнуетесь? Пошли, Лидия.

В коридоре, ведущем к комнате Бландины, прямо напротив двери, находились высокие стоячие часы. Их громкое размеренное тиканье должно было казаться больной старой женщине сознательным отсчетом оставшихся ей дней и часов на этой земле.

Однако, войдя в комнату, Лидия сразу же увидела, что женщина – не из тех, кто сокрушается по поводу быстротечности времени. Из ее ночной сорочки выглядывала увядшая шея, а повыше ключиц, у самого горла, ясно обозначились глубокие впадины – знак старости; седые волосы в беспорядке (преувеличенном) разметались по подушке. Но, несмотря на все это, ее длинный нос и блестящие черные глаза были исполнены непобедимой энергии. Наступит день, когда ее глаза смежатся, а лицо утратит нынешнее вызывающее, агрессивное выражение, но и тогда ее длинный нос, устремленный вверх, в небеса, будет бросать вызов смертности человека.

Да, остатки командирского нрава, которым тетя Бландина отличалась в юности, были налицо. Чувствовалось также, что сейчас эти замашки сознательно стараются замаскировать. Мисс Уилберфорс этого не заметила потому, что Бландина говорила с ней обманчиво мягким тоном. Но скрывать агрессивную натуру было невозможно. Она давала себя знать. Достаточно было вглядеться в это властное старое лицо. Женщина злится, потому что вынуждена лежать в постели, и отчаянно завидует тем, кто еще в состоянии двигаться, так остро завидует, что готова осыпать их оскорблениями.

– Бландина, дорогая, это – Лидия, та милая девушка, о которой я тебе рассказывала. Она была изумительно добра ко мне.

– Дорогая моя, как это хорошо с вашей стороны, – донесся с постели слабый, притворно мягкий голос. – Я так давно уже болею. Арманд привез меня сюда из этого жуткого отеля, где я была совершенно одна, и я просто забыла о деньгах для бедняжки Клары. Мне очень совестно.

– Теперь можешь об этом не горевать, Бландина, – сказала мисс Уилберфорс. – Со мной все устроилось благодаря Арманду. Ты всегда преуспевала в жизни, Бландина, – правда ведь? Сначала богатый муж, а теперь этот удивительно добрый племянник!

– Да, мне посчастливилось. Но и у тебя, Клара, жизнь могла бы сложиться счастливо, если бы ты не была всегда такой дурой. Мы с ней ссорились, знаете ли, – обратилась она к Лидии. Той показалось, что пронзительные глаза старухи прямо-таки обжигают ее. – Обычно я не склонна прощать. Я даже не слишком обрадовалась, когда Арманд сказал мне, что сюда приезжает Клара. Но когда знаешь, что дни твои сочтены, что к… – Слабый голос замер.

Клара схватила ее костлявую руку:

– Бландина, дорогая, ты поправишься! Теперь я буду здесь. Я буду с тобой сидеть, читать тебе вслух. Знаешь, я читаю хорошо. Натренировалась. Ты помнишь, когда мы были детьми, ты всегда любила душещипательные истории, а я признавала только поэзию?

Глаза Бландины, сверкнув на мгновение, снова закрылись.

– Я не помню ничего, Клара, кроме того, что ты всегда была очень неприятным ребенком, слонялась без дела, всячески старалась обратить на себя внимание. – Она слегка улыбнулась, но глаза ее не смягчились. Похожие на бусинки, они сверкали по-прежнему. – Но все это давным-давно миновало. Бог ты мой, столько лет в этом бэйсуотерском отеле. Скажи мне, а эта девочка долго здесь пробудет?

– Нет, ей надо успеть на поезд. Арманд очень этим озабочен.

– Тогда, Клара, мы не должны ее задерживать. – Она протянула Лидии слабую руку. – До свидания, моя дорогая. Простите, что я не встаю. Но я очень слаба после этого приступа. Не опоздайте на свой поезд. И я надеюсь, мой племянник поблагодарил вас за вашу заботу о моей сестре.

– Мне не нужно никаких благодарностей, – холодно отозвалась Лидия. Она успела проникнуться антипатией к старой женщине в постели. И даже мысленно выразила надежду, что та долго не протянет. От этого мисс Уилберфорс будет только лучше, так как тогда настанет ее очередь быть любимой и нежно опекаемой теткой.

Но пока что все сложилось так, как сложилось. Вмешиваться она не вправе. Да и будущее мисс Уилберфорс теперь вроде бы обеспечено.

Впоследствии она не могла отчетливо представить подробности обстановки в спальне. Занавеси были задернуты, и было полутемно – это она помнила твердо. Возможно, свет резал бы глаза старой женщины, но они были настолько блестящими и ненасытно любопытными, что, казалось, никакой, даже самый яркий свет им нипочем. В конечном итоге в памяти Лидии сохранились растрепанная седая голова на подушке, обращенный к потолку нос и неутомимые, настороженно за всем следящие глаза. Тетя Бландина приехала отдохнуть в комфортабельных условиях, и с этой же целью прибыла слегка «тронутая», обаятельная, неразумная, забывчивая Клара Уилберфорс.

Однако нельзя было не удивляться тому, что нашелся человек, радушно принимающий двух, бесспорно, весьма эксцентричных старух в свой дом, отделке и благоустройству которого он отдал очень много сил.

Бландина богата. Но Клара отнюдь не богата. Бландина больна, а Клара, надо думать, более или менее в добром здравии. Если не углубляться ни во что, Кларе во всех отношениях повезло.

Лидия решительно отодвинула в сторону гложущие душу сомнения и распрощалась.

– Я буду вам писать, – пообещала она мисс Уилберфорс. – И вы обязательно мне пишите.

– О! Обязательно! – с готовностью откликнулась старая дама. – Буду с нетерпением ждать ваших писем. Кстати, вы заметили, есть ли в деревне почтовое отделение?

– Да, есть, – вставил Арманд. – Но до него довольно далеко. Вы можете просто оставлять ваши письма в холле, тетя Клара. Их отошлют.

– Я люблю пройтись, – пробормотала мисс Уилберфорс, слегка надувшись. – Так гораздо интереснее. Время от времени неплохо даже проехаться немного на автобусе.

– Посмотрим, – любезно заявил Арманд, похлопывая ее по плечу. – Жюль отвезет вас на станцию, мисс Диринг, так что я с вами прощаюсь. Еще раз благодарю вас за помощь.

К парадному уже был подан «ягуар». Возле него стоял в ожидании высокий садовник в вельветовых брюках и пуловере. Когда Лидия забиралась в машину, он бросил на нее быстрый взгляд, а затем скользнул на водительское сиденье.

Машина двинулась по извилистой дороге. Лидия занялась созерцанием затылка водителя. Насколько же он более привлекателен, чем затылок Арманда. Аккуратно подстриженные, роскошные темные волосы на концах слегка курчавились, уши плотно прижаты к голове, посадка головы высокомерная. Возможно, он и хороший садовник, – размышляли Лидия, – но не раболепный слуга. В эту самую минуту она увидела в водительском зеркальце его глаза, странно матовые голубые глаза, твердо устремленные на ее лицо, отраженное в зеркале.