Текст книги "Спящая невеста"

Автор книги: Дороти Иден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Лидия припомнила, как Аврора глотала неразбавленный джин, словно пытаясь утопить в спирте душевую боль. Придется потом рассказать об этом Филипу, если Аврора не вернется. Но, без сомнения, она может в любую минуту явиться с высоко поднятой головой.

– Вчера перед обедом она долго говорила по телефону, – неожиданно припомнила Миллисент. – Теперь-то я вижу – Аврора так и не сказала нам, с кем она разговаривала…

– Она не обязана была сообщать об этом, – возразил любящий справедливость Филип. – Но ведь к телефону подошли вы. Кто ее спрашивал? Мужчина или женщина?

– Мужчина. Я подумала, это Филип.

– А когда она спустилась к обеду, вид у нее был страшно взволнованный, – сказала Лидия. – Разве кроме меня никто этого не заметил?

– Но ведь она, естественно, и должна была быть взволнована, Лидия, дорогая моя! Перед свадьбой девушка все время пребывает в состоянии волнения.

– В данном случае волнение Авроры могло быть вызвано не ее предстоящей свадьбой, – пробормотала Лидия, после чего она не решилась взглянуть на Филипа и удостовериться, передернуло его от ее слов или нет.

– Она назначила свидание этому малому. Я имею в виду того, с которым так долго говорила по телефону, – вставил Джефри. – Именно так. Вчера вечером она ушла от Филипа, чтобы встретиться с ним. Вы согласны со мной, Филип?

– Возможно, – ответил тот. Его спокойный голос по-прежнему не выдавал, что он на самом деле чувствует. – Быть может, ей надо было довести до конца какое-то незаконченное дело.

– Ах, Филип, дорогой мой! – воскликнула Миллисент. – Должна сказать, вы истолковываете происшедшее чрезвычайно доброжелательно. Но, если дело обстоит так, – дико озираясь вокруг, продолжала она, – почему все-таки она столько часов отсутствовала и до полуночи не вернулась домой?

Филип решительно выпрямился во весь рост:

– Я предлагаю первым делом позвонить в ее лондонскую квартиру. Если позволите, я проделаю это прямо сейчас.

Он ушел звонить, но вскоре вернулся и сообщил, что ничего не добился. Если Аврора и там, к телефону она не подходит. Впрочем, то, что Аврора находится у себя в квартире, представлялось маловероятным.

– Я знаю, что делать! – воскликнула Лидия. – Я позвоню Джун Берч, назойливой соседке Авроры. Если Аврора или кто-нибудь другой побывали там, Джун наверняка это известно. Ее глаза созданы для подглядывания в чужие замочные скважины.

Снова пришлось ждать, пока телефонная станция соединит их с лондонским номером. Наконец скрипучий голос Джун застрекотал в ухе Лидии.

– Алло! Алло! Кто это?

– Вы меня, наверное, не вспомните. Я – Лидия Диринг, сестра Авроры.

– Что вы! Конечно, я вас помню! Вы здесь были вчера. Что случилось? Как там насчет свадебных колоколов?

– Джун… – начала было Лидия и поняла, что задача перед ней не такая уж легкая – ведь не хочется сообщать этой женщине, любящей соваться, куда ее не просят, что Аврора пропала. – Скажите пожалуйста, – продолжала она, – Аврора приходила сегодня утром к себе на квартиру? Сегодня рано утром или вчера поздним вечером?

– Если и приходила, мне об этом ничего не известно. А я обычно слышу, когда кто-либо подходит к ее дверям. Вы, лапонька, к чему клоните? Уж не убежала ли она?

Лидию покоробило несомненное наслаждение, прозвучавшее в скрипучем голосе собеседницы.

– Нет, конечно, но она говорила, что забыла кое-что из вещей и на днях заедет за ними к себе на квартиру.

– Вы хотите что-нибудь ей сообщить? Говорите. Если я услышу, что она вернулась, я передам ей. – В голосе Джун слышались недоумение и любопытство. – Но ее здесь не было. К ней приходила только одна посетительница – та слабоумная старуха. А у нее ключа, как вы знаете, нет.

– Что вы имеете в виду?

– Ну что ж, строго между нами: кое у кого – у одного, а может быть, у двоих – ключи были, в чем вы, вероятно, вчера убедились. Так что же вы хотели бы передать ей через меня?

– Авроре? Ах, да ничего особенного, просто, что священник сегодня придет к нам обедать, так что пусть не опаздывает. Речь пойдет о том, на какой день назначить венчание, как украсить церковь и о других подобных вещах. Мы опасаемся, что Аврора может задержаться в городе допоздна. – Лидия прекрасно сознавала, что Джун Берч не верит ни единому слову насчет этой буколической «светской жизни» и глаза ее от любопытства вылезают из орбит.

– Конечно, лапонька. Звоните мне в любое время. Я буду у себя.

«Конечно, будет, – подумала Лидия, кладя трубку. – Она будет оставаться дома, одним ухом прислушиваясь, не зазвонит ли телефон, а другим – не раздадутся ли подозрительные шаги на лестнице, ведущей наверх, к квартире Авроры. Уж она-то ничего не пропустит мимо ушей».

– Опять пустой номер, – сказала Лидия, вернувшись в гостиную. – Теперь эта кошмарная Джун Берч примется сплетничать вовсю.

– Все будут сплетничать! – горестно воскликнула Миллисент.

– Мне пришлось сочинить целую историю про священника который, мол, должен прийти на обед. Джун ни словечку не поверила. Но она клянется, что к квартире Авроры не подходил никто, кроме «этой полоумной старухи», как она выразилась. Не имею ни малейшего понятия, кто бы это мог быть.

– Но мы ведь не знаем никого из друзей Авроры, – заметил Джефри. – Из-за этого возникнут невероятные трудности, если нам придется нанять сыщика.

– Сыщика?! – ахнула Миллисент.

– Боюсь, что так, дорогая. С согласия Филипа. Думаю, что нам следует связаться с полицейским участком. Я не хочу сказать, что случилось что-нибудь трагическое, но девушек частенько хватают и заталкивают в машину какие-то незнакомцы, а потом «оглоушивают» – кажется, так это называется – чем-нибудь тяжелым по голове. Поскольку такая возможность не исключается, я думаю, нам не следует терять слишком много времени. Что скажете, Филип?

– Согласен с вами, сэр. Особенно учитывая то, как Аврора была одета.

При этих словах Лидия впервые отчетливо ощутила страх. Стоя возле распахнутой двери гостиной, она смотрела через сад на деревенский луг, казавшийся таким безобидным при утреннем солнце. Вдали видна была серая башня церкви, покосившиеся надгробия на церковном кладбище, пруд, по зеленоватой поверхности которого плыли лебеди.

Более мирного зрелища невозможно было себе представить. Но ночью луг был окутан густым туманом; дома, церковь, покосившиеся надгробья – все тонуло в вихре испарений. Так же точно потонула в тумане и Аврора в ее сером платье. Как если бы ее, как в сказке, превратили в лебедя или куда-то умчали и под действием колдовских чар она сделалась спящей принцессой, которую много лет никто не найдет…

– Лидия, о чем вы думаете? – К ней подошел Филип. Голос его был тих и спокоен, но в нем звучала нота острой тревоги. – Вы ведь знаете, что в квартире Авроры вчера был не я. Кто же это был?

– Не знаю. Не имею ни малейшего представления.

– И еще меня интересует этот человек, у которого она работала. Какой-то Арманд. Он может нам что-нибудь сообщить?

– Не знаю. Впрочем… О, да! Подождите минуточку. Я сейчас вернусь.

Она вернулась почти тут же, держа в руке тяжелый фермуар на золотой цепочке.

– Аврора мне сказала, что вот это ей преподнес в качестве свадебного подарка Арманд. Она и его не взяла с собой, а вещь, по-моему, очень ценная.

Филип поворачивал сверкающую драгоценность и так и эдак. От яркого солнечного света он щурился, лицо было бледным и усталым.

– Аврора не произвела на меня впечатления девушки, способной позабыть о чем-то ценном.

– Вы правы, она не из таких, а это, разумеется, значит, что она вернется, – сказала Лидия, чувствуя, что у нее перехватило дыхание.

– Возможен другой вариант: у нее не оставалось иного выбора, как забыть об этой вещице.

Филип вернул украшение Лидии. Ощутив его на своей ладони, Лидия слегка вздрогнула, ей почему-то стало неприятно прикасаться к этой вещи. «Интересно, откуда она взялась», – проносилось в ее голове.

– А что вы на самом деле думаете, Лидия? – спросил Филип.

– Не знаю. Только с какой стати шеф вручает подобный подарок своей служащей? Было бы естественно, если бы он презентовал ей недельное жалованье, какую-нибудь вещь для ее будущего дома, но не такую интимную вещицу… – Голос ее замер. Она заметила выражение суровой мрачности на его худом лице. – Но Аврора совсем не такая, – торопливо добавила она.

– А вы откуда знаете? Вы ее давно не видели.

– Да, пожалуй, я действительно не знаю.

– Я тоже не знаю. Я влюбился в ее наружность.

Лидия дотронулась до его руки:

– Все будет в порядке, Филип. Я знаю, что все кончится хорошо.

– Благослови вас Господь, Лидия. Конечно, все обойдется.

VI

Сержант, дежуривший в ближайшем полицейском участке, выразил величайшее сожаление, но, по его мнению, они убедятся, что дама попросту передумала.

– С женщинами это бывает, – с глубокой грустью заметил он. – Извините, конечно, мисс, – вежливо добавил он, обратившись к Лидии.

Впрочем, он согласился, что в данном случае дама «передумала» при довольно странных обстоятельствах – она сделала это в полночь, когда трава покрыта росой, над землей навис густой туман, а сама она была в легком вечернем платье. Ну что ж, еще одна иллюстрация непредсказуемости и ненадежности, свойственных прекрасному полу. Тем не менее он наведет справки на автобусных станциях и на вокзалах и выяснит, не видал ли кто-нибудь женщину, чья внешность соответствует их описанию. Ясно, что не заметить ее было бы трудно. По его мнению, ключ ко всей этой таинственной истории – телефонный звонок. Молодая дама, очевидно, условилась о свидании. С ее стороны это было не слишком честно в отношении предполагаемого жениха, но факты – упрямая вещь.

– Не принимайте на свой счет рассуждения нашего философического приятеля, – обратился Филип, когда они покинули участок.

Лидия пожала плечами:

– А откуда вы знаете, что я не повела бы себя точно так же?

Между тем ее мысленному взору рисовалась картина: женская фигура в шифоновом платье, бредущая ночью по пустынным дорогам в туфлях на высоком каблуке… а быть может, лежащая мертвой в канаве… Внезапно ее охватила дрожь.

– Филип! Вы не можете не знать! Могла Аврора так поступить с вами?

– Почему это я не могу не знать? – Голос его был нейтральным, ничего не выражающим.

– Потому что вы наверняка чувствовали, любит она вас или нет.

– Надеюсь, она меня любила.

– Но уверенности у вас не было?

Филип перевел на Лидию взгляд своих ясных глаз, приводивших ее в замешательство:

– Нет. Честно говоря, не было. У меня было ощущение, что я заполучил ее только потому, что она была кем-то отвергнута, – так сказать, рикошетом.

– То есть чтобы досадить кому-то?

– Да, временами она была рассеянна, как бы отсутствовала.

– Мужчина, звонивший ей вчера вечером, и был тот самый, кто ее отверг и кому она хотела досадить?

– Как я могу сказать? Мы ведь не знаем, кто ей звонил.

– Ну ладно, некий гипотетический персонаж. Если хотите знать, Аврора вчера слишком много выпила.

Филип скорчил гримасу:

– Вы мне напомнили. Меня тоже мучает жажда. Давайте выпьем где-нибудь по рюмочке.

– А вы не считаете, что следовало бы вернуться к нам домой? Если Аврора появилась…

– Если Аврора возвратилась после ее вчерашней ночной прогулки, она может немножко подождать нашего возвращения. Как по-вашему?

– Ах, бедный Филип! – невольно вырвалось у Лидии, после чего – поскольку его раздражение было направлено не против нее, а против кого-то другого, а также потому, что Лидия вообще частенько плакала, – она вдруг почувствовала, как слезы заволокли ее глаза и заструились по щекам.

– Правильнее, наверное, было бы сказать «бедная Лидия», – заметил Филип. – Слезы полагалось бы проливать мне, а не вам.

– Просто дело в том… а вдруг с ней что-то случилось. Нам не следует останавливаться на предположении, что она сбежала с другим мужчиной. Мне показалось, она испугалась или, во всяком случае, расстроилась, когда я рассказала ей, что кто-то побывал в ее квартире.

– Ничего с ней не случилось, – отрезал Филип. – Она умеет за себя постоять. Вот увидите. Пойдемте выпьем по рюмочке.

Однако, очутившись в баре «Уитшифа», Лидия почувствовала, что вот-вот снова расплачется. Если для Авроры Филип был «эрзацем», заместителем кого-то другого, то она сейчас была тем же самым – заместительницей – для Филипа. И сознавать это было совсем не весело. Ибо она с ужасом поняла, что с ней происходит, точнее, начало происходить еще вчера, с первой же минуты, когда они встретились на станции Ватерлоо. Она влюбляется, вернее – влюбилась в него. А можно ли себе представить что-нибудь более безнадежное, чем влюбиться в мужчину, в сознании которого нет места ни для чего иного, кроме прелестного лица Авроры?

Но вот от Авроры пришло письмо, как-то сразу разрядившее напряжение в доме, вся жизнь которого была нарушена. Оно и понятно: Миллисент то впадала в истерику, то доходила до состояния коллапса, Джефри кипел от негодования, хотя и не высказывал его вслух, а в комнате Авроры обитали только брошенные ею бессловесные вещи.

Письмо доставили на следующее утро, после того как флегматичный сержант полиции позвонил, что не обнаружил никаких следов молодой женщины в вечернем платье и полиция не нашла неопознанной жертвы какого-либо нападения. Письмо подтверждало все, что предсказывала Лидия, и все то, о чем Филип с горечью догадался.

Адресовано оно было Лидии и, судя по штемпелю, отправлено из Лондона. В нем говорилось:

«Лидия, дорогая моя!

Мне слишком стыдно писать Филипу или Миллисент. Я, конечно, подлюга. Но Филип знает, что я по-настоящему никогда его не любила. Любила я другого, но думала, что с ним у меня ничего не получится. Оказалось, однако, что все-таки получится. Он приехал за мной вчера, и я просто ушла с ним, потому что у меня не хватило мужества вернуться домой и рассказать вам. Не думаю, что Миллисент и Джефри меня простят, но надеюсь, что Филип простит. И если такое когда-нибудь случится с тобой, дорогая моя Лидия, – а это вполне может случиться в жизни любой девушки, – то и ты меня поймешь.

Пожалуйста, дорогая, пошли мне тот золотой фермуар. Это единственная вещь, которую мне хотелось бы иметь, потому что я, конечно, не могла бы надеть что-либо из одежды, приготовленной для моей свадьбы с Филипом. Пошли эту вещицу по адресу: Эдинбург, Главный почтамт.

И не ругай меня. Лучше пожелай мне счастья.

Да хранит тебя Господь.

Аврора».

В конце была выразительная приписка:

«Я в самом деле понимаю, какая я скотина, но, пожалуйста, разъясни всем, что случилось».

«Надо ли показывать это на удивление беспощадное письмо Филипу? – подумала Лидия. – Но что еще остается делать, если Аврора, наплевав на все нормы приличия, не сочла нужным сама ему написать?»

Письмо было нацарапано каракулями, рука дрожала, как если бы, прежде чем взяться за перо, Аврора не раз прикладывалась к неразбавленному джину. В одном месте на бумаге была клякса. Ее вполне можно было бы принять за расплывшуюся слезу, если бы во всем тексте письма не ощущалось еле скрытое чувство злобного торжества.

Лидия хотела было в сердцах разорвать письмо в клочки и вообще никому его не показывать. Но само это желание – порвать бумагу – по ассоциации напомнило ей о разорванной газете, которую она видела в квартире Авроры.

В ней, без всякого сомнения, содержалась какая-то информация о таинственном любовнике Авроры, а может, и о них обоих. Наверняка в тот день в квартире Авроры находился этот самый любовник, которому хотелось узнать, что из напечатанных в газете сообщений она оставила или, наоборот, уничтожила. А это наводило на мысль, что сообщение могло кого-то в чем-то изобличить.

Сейчас надо прежде всего заполучить газету и как следует ознакомиться с ее содержанием. К счастью, она запомнила не только название газеты, но и дату.

Раз уж Аврора считает невозможным сообщить родным, за кого в конце концов она выходит замуж, будет только справедливым, если они узнают это иным путем.

Поведение Авроры настолько рассердило Лидию, что она как бы забыла о том, что ей следовало бы испытать облегчение, узнав, что сестру не нашли мертвой в канаве. Все еще держа письмо Авроры в руках (почтальон доставил его до того, как Миллисент, измученная бессонной ночью, спустилась вниз), Лидия порывисто села писать ответ.

«Дорогая Аврора!

Если тебе нужен твой фермуар, потрудись за ним явиться. Напиши, где мы можем встретиться, а быть посредницей «по почте» я отказываюсь. Мне за тебя очень стыдно, и пойму я тебя, как ты о том просишь, лишь когда ты объяснишь и оправдаешь свое поведение. Если, конечно, тебе это удастся.

Лидия».

Мстительность была не в ее натуре. Позднее ей пришлось поплакать: сообщить новость Миллисент и Джефри оказалось мучительным испытанием.

Выдержав его, она направилась через луг к «Уитшифу», чтобы увидеться с Филипом и опустить в ящик письмо.

– Миллисент говорит: слава богу, что Аврору не убили, а Джефри заявляет, что убить ее стоило, – без околичностей сообщила она Филипу. – А вы что скажете?

Филип читал письмо Авроры. Он положил руку на руку Лидии:

– Вы совершенно не обязаны извиняться за свою сестру. Между прочим, по-вашему, это ее почерк?

– Думаю, да, – удивленно ответила Лидия. – А разве вам ее почерк не знаком?

– Нет. Мы с ней сообщались по телефону. Похоже на то, что я ничего не знал об Авроре. Только ее лицо. – Голос его звучал как-то странно.

– Но если это не ее почерк, чей же еще он может быть?

– Вот именно. И почему кто-то стал имитировать ее почерк?

– Филип, боюсь, вам придется поверить в подлинность письма, – мягко сказала Лидия.

Он широко открыл глаза и поглядел на нее долгим, задумчивым взглядом.

– Не думайте, что я пытался успокоить себя самого и выдать желаемое за действительность. Я думал о здоровье Авроры. Невольно возникает вопрос: что важнее – этот тайный любовник или фермуар. Лидия, мы в Лондоне отправимся прямо к тому, кто подарил украшение Авроре. Все, что можно было узнать, оставаясь в «Уитшифе», я уже узнал, и больше мне здесь делать нечего. Кроме того, мне надо заняться устройством своей выставки. Жизнь не останавливается – по крайней мере так говорится в книгах.

Выразив таким странным образом свои эмоции, он больше никак их не проявлял. Лидия порывисто сказала:

– Филип, не все девушки ведут себя так.

– Как ни странно, я не думаю, что даже Аврора ведет себя так. Давайте поедем в Лондон и почитаем тот старый номер газеты, о котором вы говорили, а также посетим Джун Берч. Позднее мы могли бы с вами где-нибудь пообедать. Только не отправляйтесь в поездку налегке, как это сделала Аврора.

– Филип, к чему вы клоните?

Его продолговатое умное лицо наконец потеряло скептически-циничное выражение и стало попросту недоумевающим.

– По правде говоря, сам не знаю. Дело в том, что я не вполне верю, что все это – настоящее. Больно уж все гладко обставлено. И кроме того, чисто меркантильные соображения по части этого фермуара как-то не вяжутся с характером Авроры. Я полагаю, вы не собираетесь отослать вещицу в Эдинбург?

– Нет.

– Молодец. Захватите ее с собой. Нам в любом случае давно пора познакомиться с бывшим шефом Авроры – с таинственным Армандом. И с его тетушками.

«Дейли Рипортер» от третьего апреля решительно ничего им не сказал. По пути с Ватерлоо они заглянули в редакцию и, ожидая, что газета даст им ключ к загадке, внимательнейшим образом изучили весь номер. Однако ничего хотя бы отдаленно касавшегося Авроры Хоукинз в нем не было, если только ее имя не было изменено. Но и в этом случае не было сообщений о каком-либо событии, которое объясняло бы тот или иной ее поступок.

Лидия вздохнула, читая длинный отчет о прениях в палате общин, Филип отбросил в сторону сообщение о попытке убийства, совершенном кем-то в Глазго, заметку о бракоразводном процессе, в котором обеим сторонам было под сорок, а также коротенькую информацию о теле престарелой женщины, найденном у подножия какого-то утеса.

– Эта разорванная газета не могла иметь никакого значения, – разочарованно сказала Лидия.

– Но, может, им в руки попалась не та страница, – заметил Филип.

– Да, но во всем номере нет ничего, что можно было бы как-то связать с Авророй. Уж во всяком случае, ни о какой автомобильной катастрофе здесь не сообщается. Но тому, что она говорила мне на этот счет, я никогда не верила.

– А зачем ей было лгать? – спросил Филип.

– Наверное, она выдумала это потому, что не хотела сказать, что на самом деле было важного для нее в газете. Мне так кажется.

– Но мы ведь только что установили, что в газете вообще ничего важного нет, – напомнил Филип.

– Да, установили. Нет здесь ничего и об Арманде, у которого она работала. А вы все объявления о предстоящих браках прочли?

– Да. Но, если она пользовалась чужим именем, она могла фигурировать в объявлениях и как Мэй Смит, как Джоун Браун, Хефсиба или как там еще.

Лидия взяла его под руку:

– Не надо так из-за этого расстраиваться.

Он слегка улыбнулся своей иронической улыбкой:

– Давайте не будем говорить о том, что и без того ясно. Решено? Здесь мы никаких результатов не добились. Что нам дальше делать? Пойдемте ко мне домой, и я напишу ваш портрет.

Она отодвинулась от него и аккуратно вложила газету назад в подшивку.

– А я-то думала, вам пошел на пользу урок – чем оборачивается дело, когда вы хватаете первых встречных женщин, чтобы их рисовать!

«Но его не проведешь», – подумала Лидия. По взгляду, брошенному искоса на нее Филипом, она поняла, что он услыхал невысказанные слова, скрывавшиеся под ее строгим упреком.

Прямо откликаясь на ее личную скорбь, он сказал:

– Вы в высшей степени подходите для изображения на колете. Я вижу вас на фоне темно-красного театрального занавеса. Просто, но эффектно.

Служащий редакции, сидевший за столом, наблюдал за ними и с любопытством прислушивался к их разговору.

Лидия вздернула подбородок:

– В таком случае пошли, Амигони. Зря время теряем.

– Критики вспоминают не итальянца семнадцатого века, а Гогена. Ну, а к критикам обязательно надо прислушиваться. Вы ведь не видели моих темнокожих красоток. Вам необходимо побывать в моей студии. Ладно, я в данную минуту не буду больше на вас нажимать.

Они вынуждены были продолжать разговор в этом тоне, ибо в противном случае оба рисковали застать Аврору сидящей в студии Филипа, прекрасно держащей себя и ослепительно красивой, ждущей его прихода.

Лидия, к стыду своему, почувствовала, что увидеть там Аврору было бы для нее просто непереносимо. Даже несмотря на то, что точно установить ее местонахождение было чрезвычайно важно.

– Вы пойдете со мной на квартиру к Авроре? – спросила она.

– А вы идете туда?

– Конечно. Хочу посмотреть, не произошло ли там чего со вчерашнего дня. Среди вещей, которые Аврора оставила дома, я нашла ключ. Мы можем побеседовать с Джун Берч, если никого другого там не окажется. Но это еще не все. Я решила оставаться в квартире Авроры до тех пор, пока она туда не вернется.

– Это еще зачем? – На этот раз он с некоторой тревогой сосредоточил все свое внимание на ней.

– Потому что это, без сомнения, простой и логичный шаг. Я точно узнаю, когда Аврора вернется, а если не вернется – то есть если в самом деле приключилось что-то скверное, – может, я смогу выяснить, кто ее друзья, кто ей звонит или пишет за нее письма.

– И у кого имеется ключ от ее квартиры, – резким тоном добавил Филип.

– Ну что ж, и это тоже. Но я не думаю, что на этот счет следует беспокоиться, потому что, полагаю, это тот мужчина, за которого, как сказано в письме, она выходит замуж. Так что они вернутся оба. И пожалуйста, Филип, не разводите вокруг этого никакой суеты. Я поступаю так потому, что Аврора – моя сводная сестра и это мой долг. Когда-то я была очень к ней привязана. Наверное, привязана до сих пор, хотя я больше не знаю, что она за человек. Но, если она вышла за кого-то другого, то, что с ней произойдет, вас, Филип, больше не касается. Так что не надо возражать против того, что я собираюсь делать. Потому что я просто не стану вас слушать.

Филип взял ее за руку повыше локтя:

– Не поговорить ли нам об этом на улице? А возражать я все-таки буду, и самым решительным образом. Не из-за Авроры. Из-за вас.

Они вышли на солнечный свет. Мимо с ревом проносились машины. Продавец цветов протянул в их сторону букет желтых роз.

– Из-за вас, Лидия, – повторил Филип.

– Я не глухая, – произнесла Лидия, но таким тихим голосом, что сама усомнилась, услыхал ли он ее за грохотом автомобилей. Конечно, он думал о ней. Одну из сестер он уже потерял. Зачем же терять и другую? Любит он ее или нет – не важно.

– Тем не менее, – произнесла она, – я твердо намерена остаться там жить. И, собственно, почему мне не следует этого делать? Мне так или иначе надо устроиться на работу, а жить все равно где-то нужно. Аврора ничего не будет иметь против. Я ей все объясню, когда она вернется.

Филип взял протянутый продавцом букет роз и заплатил за него.

– Ну, раз так, цветы нам не помешают – в квартире станет светлее, – сказал он.

В квартире Авроры на первый взгляд все было совершенно так же, как в прошлый раз, кроме писем в вестибюле. Собственно говоря, там лежало только одно письмо. Кроме него имелось еще три незапечатанных конверта, в них были рекламные листовки и счета.

Письмо было адресовано мисс А. Хоукинз. Почерк дрожащий, неровный. Возможно, писал пожилой человек или как предположил Филип, письмо писано левой рукой.

– Зачем? – без обиняков спросила его Лидия.

– Ну ясно – чтобы изменить свой настоящий почерк. Если вы ищете тайну, мы вполне можем сами ее сочинить.

– Ну что ж, скоро увидим, – решительным тоном заявила Лидия. Я вскрою этот конверт.

Листок бумаги в конверте оказался заполненным тем же дрожащим почерком. Это было письмо, официальное по тону и старомодное по стилю.

«Дорогая мисс Хоукинз!

Извините, что я опять вам пишу, а также умоляю вас простить меня за то, что отнимаю у вас бесценное время.

Погода стоит такая чарующая, что вчера я отважилась нанести вам визит. Но, увы! Мне не повезло, я не застала вас дома. Тем не менее я не жалею о том, что вышла, – мне это пошло на пользу. Весь путь, в оба конца, я проделала пешком, хотя это утомительно и подошвы от таких прогулок снашиваются. Зато я сэкономила на плате за проезд в автобусе, а она, как вы знаете, нынче немалая. Но цель данного письма – сообщить вам, что моя сестра еще не вернулась, и я начинаю сильно за нее тревожиться. Я опять посетила отель, в котором она живет, но услышала только, что она до сих пор не вернулась и никаких вестей от нее они не получали.

Моя квартирная хозяйка не отличается долготерпением и начинает вести себя весьма неприятно. Она говорит, что позволит мне остаться в квартире, где я живу, только еще одну неделю, но лишь при условии, если моя сестра, как обычно, переведет положенную плату по почте.

Если она забыла сделать перевод, а мне не удастся выяснить, где она находится, я окажусь в весьма плачевном положении. Я уверена, дорогая мисс Хоукинз, что вы это понимаете. Беспокою вас этим пространным письмом лишь потому, что надеюсь, что вы, с присущей вам добротой, сможете убедить мистера Виллетта как-то уладить вопрос о моем местожительстве до возвращения сестры. Вы наверняка помните, что обещали сделать все, что сможете.

Уже сейчас, оттого что пишу вам, у меня легче становится на душе. Собственно, так оно и должно быть, ведь погода такая прелестная, а сегодня – вы не поверите – на мое имя пришло два письма. Какой сюрприз!

Однако боюсь, скоро я не смогу покупать почтовые марки. И тогда почтальон будет проходить мимо меня.

Дорогая мисс Хоукинз, пожалуйста, напишите, есть ли у вас или у мистера Виллетта какие-нибудь известия о моей сестре.

Ваш глубоко огорченный друг

Клара Уилберфорс».

– Она не в своем уме, – сказал Филип.

– Она в беде, – возразила Лидия. – Аврора наверняка в чем-то ей помогала.

– Или этот неведомый мистер Виллетт.

– Да. Это, безусловно, Арманд. Таинственный Арманд.

– Конечно. Умница! Он – «стряпчий». Эта полоумная, должно быть, одна из его клиенток. Клиентура у некоторых юристов, все еще именуемых по старинке стряпчими, включает множество престарелых женщин.

– Бедная Аврора! Если ее преследовали с таким упорством даже после того, как она перестала работать в конторе, неудивительно, что она в конце концов убежала.

– Она убежала от меня, – поправил Филип.

– Не от вас, а к кому-то другому. Тут есть различие, – уточнила Лидия.

– Настолько тонкое, что я его не улавливаю. Ну ладно. Что мы будем делать с сумасшедшей мисс Кларой?

– А что мы можем сделать? На этом письме нет даже обратного адреса. Наверное, она и есть та самая женщина, которая, по словам Джун Берч, приходила к Авроре вчера. Я бы сказала, что о ней наверняка знает мистер Виллетт. Давайте возьмем телефонный справочник и посмотрим, значится ли в числе абонентов некий Арманд Виллетт, стряпчий.

– Есть! – воскликнул спустя несколько минут Филип. – Читаю: «Арманд Виллетт, стряпчий, Пайн-Стрит, WC 1». Это западно-центральный район, Блумзбери, не так ли? Наверняка он и есть тот, кто нам нужен, – знаменитый Арманд. Вы полагаете, что Клара Уилберфорс – одна из его тетушек?

– Вряд ли. Она не называет его «дорогой племянник» и тем не менее обращается к нему за помощью, словно он-то уж обязательно должен знать о ее пропавшей сестре. Ох, Филип! – Лидия прижала пальцы к губам.

– Что?

– В этой газете кое-что все-таки было. Единственное сообщение, которое могло каким-то образом быть связано с тем, что произошло. Вы не помните? «Тело неопознанной женщины», – с содроганием выговорила страшные слова Лидия.

– Не вижу, с какой стати мы должны предположить… – медленно начал Филип. – Нет, слишком уж маловероятно…

– Но Аврора почему-то все же сохранила газету.

– Это могла быть чистейшая случайность. Возможно, мисс Уилберфорс принесла ее, чтобы показать Авроре.

– Но то, что кто-то еще этой газетой заинтересовался, не могло быть случайностью.

Лидия неохотно встретилась с ним глазами. В ее душе снова зашевелился страх. Во что они впутываются? В историю с убежавшей невестой? Или тут кое-что похуже, от чего Аврору необходимо спасти?

Внезапный звонок в дверь заставил обоих отчаянно вздрогнуть. Затем оба рассмеялись, и Филип пошел открывать.

Как и следовало ожидать, это была Джун Берч.

– Я услышала голоса, – оживленно сказала она. – Должна сказать, я не ждала, что вы так скоро вернетесь. Вы уже поженились и решили обойтись без медового месяца? По-моему, весьма разумно. По крайней мере не придется оплачивать счета в гостиницах. Ба! Да с вами вовсе не Аврора!

– Нет, это я, – извиняющимся тоном сказала Лидия.

– Красивая младшая сестра, – со смаком процитировал Филип, и Лидии вдруг показалось, что с тех пор, как она произнесла по телефону эти слова, прошли годы.