Текст книги "Спящая невеста"

Автор книги: Дороти Иден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– А куда мы теперь едем? – робко спросила мисс Уилберфорс.

– Тебя это не касается. Но ты должна радоваться – сможешь писать столько писем, сколько захочешь. Да, это я тебе обещаю. Хоть дюжину в день, если пожелаешь.

– Боже милостивый! Да у меня нет столько знакомых! – пробормотала ошеломленная мисс Уилберфорс. – Но все равно, это очень мило с твоей стороны, Бландина.

Старые глаза сверкали на нее из-под морщинистых птичьих век.

– Не благодари меня. Скажи спасибо своему дорогому племяннику, Арманду, дураку этакому.

Сказано это было таким тоном, словно она ненавидит Арманда. А можно было подумать, они так преданы друг другу! Решить столь трудную загадку было мисс Уилберфорс не по силам. С тех пор как она заболела, ей стало трудно сосредоточиваться. Она получала истинное удовольствие, сидя где-нибудь и глядя на людей, а этим она могла заниматься в течение ближайшего часа в поезде, а затем – в Кафетерии, куда ее привела Бландина.

– Мы с тобой попьем чаю, – сказала Бландина и нашла незанятый столик в углу.

Однако, заказав чай, она вдруг вскочила, сказав, что через несколько минут вернется. Пусть Клара ее подождет.

Она ушла так внезапно, что мисс Уилберфорс подумала, уж не стало ли ей плохо? Впрочем, даже краткий отдых от ее подавляющего присутствия был приятен, и она не испытывала особой тревоги.

Прошло пятнадцать минут, полчаса. Это что-то уж слишком долго. В конце концов мисс Уилберфорс пришлось пойти в туалет и навести там справки.

Но служительница туалета была не уверена, что к ним заходила очень высокая старая женщина в черном («с довольно длинным носом», – странно извиняющимся тоном уточнила мисс Уилберфорс – ее всегда удручала длина носа Бландины).

– Я не могу сказать с уверенностью, милочка, вы же понимаете. Вы сами видите, какое множество людей входит и выходит. Прямо как на каком-нибудь оживленном шоссе. Но сейчас ее, во всяком случае, здесь нет. Если она ваша сестра, вам лучше всего пойти домой – пусть она найдет вас там.

– Да. Спасибо, – со своей неизменной вежливостью пробормотала мисс Уилберфорс и вернулась в кафетерий, чтобы выпить еще чашку чая. Ей нравилось сидеть там, ощущая столь странную свободу, а чай может помочь ей обрести ясность мыслей.

Дело в том, что начинало казаться, будто бы Бландина ее бросила, как какой-нибудь ненужный или забытый багаж.

Наконец официантка, у которой было доброе, но недоумевающее лицо, сказала:

– Дорогая, вы не можете провести здесь целый день. Какого поезда вы ждете?

– Я не жду поезда. Я жду свою сестру. Она сказала, что вернется, но не пришла.

– Когда это было, дорогая?

– О! Дайте припомнить поточнее – часа два назад.

– Вот это да! Может, вам пора перестать ждать и пойти домой?

– Но дело в том, что я не могу этого сделать. У меня нет никакого дома, кроме того, куда меня везет Бландина.

– Бландина! Вы сказали «Бландина»?! – Девушка была, по-видимому, очень взволнована.

– Да, сказала. Вы ее знаете?

– Лично не знаю. Но во всех газетах упоминается очень похожее имя. Знаете, милочка, подождите минуточку. Обещайте не двигаться с места.

– Конечно, не двинусь, раз вы просите, – с достоинством ответила мисс Уилберфорс, а сама подумала, что лицо девушки напоминает широкий дубовый листок, краснеющий под лучами морозного солнца.

В тот же день, спустя некоторое время, Лидия с Филипом навестили мисс Уилберфорс в больнице, куда ее поместили для наблюдения и лечения. Но она не могла сообщить им больше того, что уже сообщила полиции.

По словам врача, болезнь ее была подлинной, Бландина ее запугивала и всячески ею помыкала, но в остальном ей был обеспечен хороший уход. Она обменялась не более чем парой слов с Жюлем, садовником, хотя, как она сказала, он постоянно болтался в доме или поблизости, и ни разу не видела Аврору, если только это не она была худой женщиной, входившей по ночам в ее комнату и что-то проделывавшей с ее питьем.

В то утро, когда Бландина увезла ее из дома, ей показалось, она слышит чей-то плач, но Бландина заявила, что это чистейшая фантазия.

Единственное, что ее всерьез огорчило, – это то, что, открыв в поезде свою сумку, она обнаружила пропажу значительной части своих писем.

– Но из-за этого волноваться не следует, – сказала она, улыбаясь своей мягкой просветленной улыбкой. – Бландина обещала, что в будущем я смогу писать столько писем, сколько захочу.

– А вам когда-нибудь приходило в голову, что Бландина – вовсе не ваша сестра? – спросил Филип.

– Тот же вопрос задал мне симпатичный полисмен. Да, вначале мне так казалось. Этот длинный нос! В нашей семье ни у кого не было такого. Но потом, когда она начала командовать, я поняла, что это наверняка Бландина. Я думаю, она опять уехала, потому что стыдится меня. Я не умею аккуратно причесываться, ничего толком не помню. Но все-таки разве не мило с ее стороны, что наконец-то она разрешает мне писать самой мои письма. Мне не нравилось, что со мной обращались как с ребенком и говорили, что я должна написать.

Таким образом, они вернулись на исходные позиции, – констатировал Филип. Нет только пропавшей невесты, причем он почти уверен, что у нее до сих пор нет на пальце обручального кольца.

Глядя на его измученное лицо, Лидия горестно потирала собственный безымянный палец, на котором тоже не было кольца. Отсутствие Авроры, решила она, действует еще сильнее, нежели ее присутствие. Ибо таким образом она полностью завладевала их мыслями.

XXII

Первое, что увидела Аврора, открыв глаза, была фотография девушки на столике возле постели. Лицо было молодое, круглое, не слишком красивое, совершенно ей незнакомое. На девушке было вечернее платье с бретельками из соболиных лапок, выглядевшее довольно старомодно.

Вероятно, фотография была не новой. Но чья она и почему стоит возле ее постели?

Она приподнялась, опершись о локоть, и комната немедленно как бы погрузилась во тьму и закружилась у нее перед глазами. Чувствовала она себя ужасно. Во время путешествия она пропускала часы приема таблеток, но вчера вечером ее снова заставили их принять. Жюль сидел и следил за ней – деваться было некуда.

В результате все ее ощущения были притуплены и спутаны, и она не могла даже припомнить, каким образом попала сюда, в чьей комнате и в каком доме она находится.

Хлопнувшая внизу дверь заставила ее вздрогнуть. Затем она услышана голос тети Бландины, заявившей громко и с ожесточением:

– Это безумие, я вам говорю! Безумие!

Жюль ответил столь ей знакомым, насмешливым смехом:

– Напротив, ничего не может быть более здравого. Кстати, в холодильнике есть еда. Джордж не будет иметь ничего против, если мы ею воспользуемся. – Он снова рассмеялся. – Вы могли бы нам приготовить поесть. Аврора, наверное, уже проснулась. Думаю, что она голодна.

Потом на лестнице послышались его шаги.

Аврора лежала, напряженно вытянувшись, когда он появился в дверях.

– Ну как, детка? Проснулись? Как вы себя чувствуете?

– Ужасно! Это все те самые пилюли. – В ее голосе послышались плачущие нотки. – Я не хочу больше их принимать.

– Через день-другой перестанете.

– А почему сейчас не могу перестать?

– Сейчас? – Он задумчиво разглядывал ее. – Я думаю, ангел мой, пока еще рано. Я не вполне уверен…

– Уверен?

– В том, что могу вам доверять. – Он подошел и уселся возле нее на постели. – Ну разве не смешно, что я не вполне вам верю?

Она избегала его улыбающихся глаз. Взгляд ее снова устремился на фотографию незнакомой девушки.

– Кто это?

– Некто по имени Суси. Не слишком привлекательная особа, – не правда ли?

– Тогда почему здесь стоит ее фотография?

– Потому что эта комната принадлежит или принадлежала ей.

Аврора вскинулась:

– Она возвращается сюда?

– Нет. Она в Париже. Сюда она не вернется. Хотя, если вернется…

– Что тогда?.. – Аврора произнесла эти слова шепотом, потому, что его глаза вдруг снова приобрели какое-то отсутствующее каменное выражение.

– Если вернется, будет очень жаль, потому что мне придется ее убить, – коротко сказал он. Он заметил, как она реагировала на его слова. – Не смотрите на меня с таким негодованием, я просто пошутил.

– Пошутил! – воскликнула она. – Пошутил! О господи! – Она зарылась лицом в подушку, пытаясь найти в ней успокоение.

– Между прочим, хочу вам кое-что сказать, – услышала она его голос. – Можете больше не волноваться по поводу фермуара. Эта маленькая проблема разрешилась сама собой. Если только, – загадочно добавил он, – Арманд останется мертвым до тех пор, пока я не покину пределы страны.

«Я», – сказал он. – Личное местоимение, первое лицо единственного числа.

Этот факт медленно проникал в затуманенное сознание Авроры. Он же тем временем схватил ее за руки и поднимал с постели.

– Но я хочу, чтобы вы кое-что для меня сделали. Пошли. Возьмите себя в руки!

Приняв сидячую позу, она почувствовала себя больной, голова кружилась. Она не могла вспомнить, когда ела в последний раз. Он не разрешил ей пойти в вагон-ресторан, когда они ехали в поезде. Но было ли это сегодня? Или вчера? Или, может, на прошлой неделе?

– Пошли, детка. Вниз. Я хочу, чтобы вы позвонили молочнику.

– Молочнику!

– Да. У нас слишком много молока. Пойдемте, посмотрите.

Он помог ей спуститься по лестнице и пройти по узкому коридору в кухню. Тетя Бландина, высокая, мрачная, взбивала в миске яйца. На столе стояло пять бутылок молока – в каждой по пинте[4], и лежало несколько нераскрытых газет.

– Видите? – спросил Жюль. – У нас масса молока – хватит на все время, пока мы здесь. И мы не хотим, чтобы по утрам сюда являлся любопытный молочник.

Тетя Бландина подняла черное лицо:

– Я вам говорила, что оставаться здесь вообще безумие.

– Вздор! – Жюль одарил ее чарующей улыбкой. – Это совершенно безопасно. Нам надо есть, надо спать, а кроме того, приобрести кое-что необходимое. Разве есть место лучше этого? Джордж не вернется.

Аврора подняла тяжелые веки, поддерживая их пальцами:

– Джордж – муж Суси?

– Да, деточка.

– Он что, уехал в Париж? Ему известно, что мы пользуемся его домом?

– Конечно, деточка. Мы с ним очень давние друзья. Ну ладно, вот номер молочника. Я его сейчас для вас наберу – ради бога, взбодритесь, – а вы просто скажете, что вы – секретарь мистера Брауна, звоните из Лондона, и, поскольку он уехал, он не хочет, чтобы ему доставляли молоко впредь до особого извещения.

Голова Авроры резко дернулась, в ней проявилось нечто похожее на ее прежнюю смышленость.

– Это дом мистера Брауна?

– Да. Я думал, вам это известно.

– Тогда где он сам?

– Я вам сказал. Он уехал в Париж следом за своей женой, которая, как ни грустно об этом упоминать, убежала с кем-то еще, что она много лет грозилась сделать. Джордж, как вы сами видите, уехал в такой спешке, что не потрудился в последнюю минуту оставить инструкции поставщикам. Таким образом, мы оказываем ему услугу. Ну а теперь вы сделаете то, что я прошу?

Глаза у него были окаменевшие, бесцветные, полные гипнотической силы. Она беспомощно кивнула:

– Повторите еще раз, что я должна сказать.

В конечном итоге это оказалось совсем нетрудным. Голос разговорившегося молочника дал ей почувствовать, что он пребывал в некотором недоумении, потому что Брауны молоко не забирали.

– Чуть полицию к ним не привел, – весело заявил он.

Жюль взял у нее из рук телефонную трубку и осторожно положил на рычаг.

– Прекрасно, детка. Вы проделали это очень хорошо. А теперь давайте посмотрим, удастся ли нам найти паспорт Джорджа. Где-нибудь он должен тут быть.

– Но вы сказали, – ее глаза встретились с его взглядом, и голос стал глуше, – что он уехал в Париж, – запинаясь, договорила она.

Он не ответил. Он и не собирался ничего отвечать, точно так же, как никогда не отвечал на те ее вопросы, которые были слишком рискованными или вовсе не имели ответа. Вместо этого он приступил к неторопливым и систематичным поискам по всем ящикам, увенчавшимся наконец удовлетворенным восклицанием.

– Вот он! Милый старина Джордж. Я знал, что он меня не подведет. Так, теперь фотография – заменить ее довольно легко…

– Это слишком рискованно, – донесся от двери резкий голос тети Бландины.

– Кто на нынешней стадии сетует на риск? Я для этого сюда и пришел.

– Милый, – сделав над собой громадное усилие, произнесла Аврора, – а разве нам не понадобится также паспорт Суси?

– Боюсь, что Суси в Париже. Она убежала. Я же вам сказал.

– Тогда…

– Я вам сказал – об этом не беспокойтесь, – услышала она его голос, ставший вдруг очень нервным и впервые выдавшим его крайнюю напряженность.

Аврора смотрела на него неверящими глазами… Она по-прежнему чувствовала себя кошмарно, голова раскалывалась от боли, а во рту ощущалась сухость и какой-то странный вкус. Но от испытанного шока голова ее вдруг прояснилась. Она способна была мыслить. Глядя на улыбающееся настороженное лицо Жюля, она прочитала правду. Загнанный в опасный угол, он ее бросает. Эту страшную старую тетку он, возможно, возьмет с собой, а может быть, предоставит самой выходить из положения – она не подкачает. Но Авророй надо было пожертвовать.

Убить предстояло не девушку на фотографии, не отсутствующую Суси, а ее.

В этот момент панического прозрения она действовала интуитивно. Повернувшись, она кинулась по коридору в сторону парадного.

Но из-за своей слабости она была неуклюжа, споткнулась… Да и не будь этого, он схватил ее чуть ли не прежде, чем она успела шевельнуться.

Сжав ее руку железными пальцами, он привел ее обратно, в кухню.

– Без этих штучек, ангел мой. Этого мы допустить не можем. Тетя Бландина готовит омлет. У нее прекрасно поручаются омлеты. Она очень обидится, если вы не останетесь его отведать. Послушайте, да вы же слабая, как мышонок. Если я вас отпущу, вы упадете, смотрите сами!

У Авроры закружилась голова, и она прислонилась к стене. Тетя Бландина опустила глаза на миску с яйцами. Она снова начала орудовать взбивалкой, и маленькую комнату заполнил скрежещущий звук. За окном темнело. Дом, расположенный на краю поля, был изолированным и одиноким. Если бы кто-нибудь увидел свет в окне, он бы решил, что это Джордж Браун, потому что он никого не предупреждал, что собирается уехать.

А если случится так, что его жена, Суси, пожалев о своем необдуманном поступке, решит вернуться домой и, ничего не подозревая, двинется по садовой дорожке к дому, Жюль, с его неизменным присутствием духа, пригласит ее отведать вместе с ними омлет и лишь потом сомкнет свои железные пальцы вокруг ее мягкого горла или отвезет к какому-нибудь крутому утесу…

Аврора тупо размышляла о том, сколько времени ему понадобится, чтобы произвести необходимые подмены в паспорте Джорджа, и когда настанет момент сказать до свидания ей. Она решила, что у нее, как у осужденного на смерть преступника, осталось время до утра.

Сидя за кухонным столом, они ели омлет тети Бландины. Не веря своим глазам, Аврора заметила, что Жюль и старуха едят с большим аппетитом. Так как они все время за ней следили, а также потому, что поесть было разумно (хотя жить осталось совсем недолго), она заставила себя проглотить несколько кусочков. Еда очень ей помогла, и она попробовала вспомнить, когда же она ела в последний раз. Ей удалось совершенно спокойно спросить:

– А где мисс Уилберфорс? Что вы с ней сделали?

– Она в полной безопасности, – сказал Жюль, и горечь прозвучавшая в его голосе, заставила ее поверить ему. По всей видимости, с мисс Уилберфорс у него ничего не вышло, и это было весьма серьезно. – Это целиком ваша вина, знаете ли. Если бы вы в самом начале сказали мне, что у старухи есть сестра, мы бы справились со всем этим гораздо лучше. Так нет, вы позволили этому вашему молодому человеку и его подружке вмешиваться не в свое дело. Теперь видите, почему я вам не доверяю?

– Сейчас не время, Жюль, прекратите, – сердито и безапелляционно заявила тетя Бландина. – Нам надо убраться отсюда, а уж потом заниматься изобличениями. Идите к телефону и забронируйте авиабилеты.

– Хорошо, дорогая тетя. Сию минуту. Приглядите, пока меня нет, за Авророй. Ей нельзя доверять.

«Конечно, эта старая женщина – не тетя Бландина, – размышляла Аврора. – Ее все время так называли ради мисс Уилберфорс, но ясно, что это кто-то совсем другой. Потому что настоящей Бландины – этой плохо соображавшей, какой-то потерянной старой женщины, которой так не нравилось длинное путешествие и которая внушала к себе такую жалость, нет в живых. Это известно. Уже несколько недель этот кошмар неотвязно терзал ее. – Выходит, та старая женщина, что сейчас находится здесь, – настоящая тетка Жюля…»

Она услыхала его голос, четкий, деловой:

– Да, один билет. Имя? Джордж Браун. – Повесив трубку, он набрал другой номер и повторил такой же заказ на следующий рейс:

– На имя мисс Онории Шабриер, – сказал он.

Аврора заметила выражение удовлетворения, промелькнувшее на лице старой женщины.

– Мы полетим на самолетах разных авиалиний, – спокойно сказала она.

Онория Шабриер. Так вот она, знаменитая тетя Онория. Как ни смешно, Аврора почувствовала облегчение, убедившись, что одна тетка и в самом деле существует!

Жюль вернулся в комнату.

– Вам надо быть в аэропорту в семь утра, – сказал он Онории. – Самолет «Эйр Франс» вылетает в 7,45. Ваш билет они подготовят. Около шести есть поезд. Боюсь, что до Франции вам придется идти пешком. Очень жаль, что у Джорджа не было машины.

– А вы? – напряженным тоном спросила Онория. – Я последую за вами часом позже. – Он перевел взгляд на Аврору. – Времени достаточно, – сказал он. На лице его обозначились глубокие морщины. Оно было мрачным и каким-то непонятно раздраженным.

Если бы Аврора все еще находилась во власти его чар, в тот момент она ощутила бы к нему жалость. Потому что на самом-то деле ему не хотелось ее убивать. Старые женщины, которым все равно предстояло в скором времени умереть, – одно дело, а это – совсем другое. Его вынудили совершить убийство, отчего он испытывал бессильный гнев, тем более что до этого предстояло еще провести целую ночь.

Но надо ли ждать всю ночь? Такие мысли проходили в голове этого человека с его точеным лицом, и теперь, когда она не находилась больше под его гипнозом, он был ей вполне понятен. Она сама виновата в том, что так долго закрывала глаза на его холодную жестокость.

– Нам необходимо отсюда убраться, – тревожно бормотала старуха. – Я все равно считаю, что, несмотря на этот паспорт, с нашей стороны приехать сюда было сущее безумие.

– Ах, да замолчите вы! Домойте посуду и давайте немного поспим. Я вам говорил, мы здесь в такой же безопасности, как если бы…

Закончить фразу ему помешал телефонный звонок.

Он был похож на грубого незваного гостя, вторгшегося в их изоляцию, громогласный Любопытный Том.

Жюль замер.

– Пусть звонит! – рявкнул он.

– Но кто это? А вдруг это кто-нибудь из соседей? – Лицо старой женщины пожелтело.

– Дайте я отвечу! Дайте я отвечу! – рыдая, вмешалась Аврора.

Жюль схватил ее за руку. Он не собирался рисковать. Пронзительный звон продолжался еще с четверть минуты. Затем, после еще одного безнадежного звонка, прекратился.

Тетя Онория выронила чашку, словно рука ее вдруг совсем обессилела. Чашка разбилась о плитки пола, но грохот, сопровождавший ее падение, пробудил старуху к жизни.

– Теперь мы не можем здесь оставаться. Я с самого начала вам говорила…

– Ну и уходите, коли так! – заорал Жюль. Его напряженные нервы не выдержали. – Уходите и дрожите всю ночь на вокзале, где десятки людей будут задавать вам вопросы. Но мы с Авророй останемся здесь. Мы в полной безопасности. Я вам говорил. Разве вы кидаетесь в дом любого человека, которому вы позвонили, но не получили ответа? Ясно, что нет. Вы говорите себе: их нет дома, – и забываете о своем звонке. Тетя Онория, бог с вами! Я рассчитывал, что вы сохраните присутствие духа.

– День был очень тяжкий, – пробормотала старуха. – Ладно. Если вы остаетесь, останусь и я.

Жюль потрепал ее по руке:

– Так-то лучше. А теперь я предлагаю выключить свет и посидеть в комнате, расположенной в передней части дома. Если кто-нибудь явится, мы сразу их увидим и сможем либо спрятаться, либо ускользнуть через черный ход. Но никто не явится. Кому являться-то?

«В самом деле – кому? – в отчаянии спрашивала себя Аврора. – Не приходится ждать даже Суси, покаянно возвращающуюся из своей увеселительной прогулки в Париж…

XXIII

Когда зазвонил телефон и в трубке послышался женский голос, Лидия подумала: это – Аврора.

– Алло! – задыхаясь, произнесла она.

Звонившая, в свою очередь, ошибочно решившая, что говорит с Авророй, быстро продолжала:

– Аврора! Вы меня помните? Это Джойс Уокер. Я заняла ваше место в конторе мистера Виллетта. Слушайте, какой ужас эта его смерть! Я отдыхала в Испании – уехала туда после того, как он меня уволил, – только что вернулась и прочла обо всем в газете. Скажите ради бога, что случилось?

– Он принял снотворные пилюли, – машинально ответила Лидия. – Я не Ав…

Взволнованный голос не дал ей договорить.

– Снотворные пилюли! Он от этого умер? Но он не производил впечатления человека, способного на такое, – не правда ли? Хотя я и думала, что он становится немножко странным. Как-то раз, перед перерывом на ленч, он без предисловий заявил мне, что больше не нуждается в моих услугах, и заплатил жалованье за целый месяц. Вот я и уехала отдыхать. Как старина Джордж отнесся к случившемуся?

– Старина Джордж?

– Джордж Браун. Я всегда называла его стариной Джорджем. Он такой пожилой, – правда ведь? Я все пытаюсь до него дозвониться, но никто не отвечает.

– А кто это – Джордж Браун? – напряженным голосом спросила Лидия.

– Вы что?! Партнер Арманда. Послушайте, это Аврора говорит?!

– Нет, не Аврора, – призналась Лидия. – Я ее сестра. Я уже несколько раз пыталась вам это втолковать. Но мне бы очень хотелось побольше узнать об этом самом Джордже Брауне. Вы знаете, где он живет?

– В Суррее, у въезда в деревню, которая называется Мостон. Он не ладит со своей женой. У него обычно был ужасно несчастный вид. Слушайте, а почему вы так о нем беспокоитесь? Я считала, что снотворные пилюли принял красивый Арманд.

– Так оно и было, – задыхаясь, ответила Лидия. – Еще пять минут тому назад так считалось. Знаете что, – я вынуждена попросить вас положить трубку. Мне необходимо очень срочно позвонить кое-куда.

Однако констебль, ответивший на ее звонок, не разделил ее волнения.

– Сержант Питерс уехал за город, мисс.

– Когда он вернется?

– Утром, мисс. Сейчас, знаете ли, уже почти полночь.

– Да, я знаю. Простите, но в деле Виллетта вскрылось одно важное обстоятельство.

– Виллетта? Это того, который покончил жизнь самоубийством? Ну, ну, какая у вас имеется информация?

– Мне только что звонила секретарша мистера Виллетта. Она вернулась после отдыха за границей и прочла в газете о смерти Арманда Виллетта. Она говорит, у него был партнер.

– Вы записали ее имя и адрес, мисс? – услышала она убийственно прозаический голос.

– Нет, не ее адрес. Извините. Но она сообщила мне об этом самом партнере, Джордже Брауне. Она говорит, он живет около деревни Мостон в графстве Суррей.

– Мостон в Суррее. Джордж Браун. Так, записал. Утром сообщу сержанту. Вообще-то вам следовало записать адрес молодой дамы.

– А утром, вы считаете, не слишком поздно? – вскричала Лидия, одержимая ощущением необходимости безотлагательных действий.

– Дома никуда не убегают. Мы можем взглянуть на этот дом завтра, если сержант сочтет это важным, тогда и поговорим с мистером Брауном.

«Но они не смогут поговорить с мистером Брауном», – безнадежно думала Лидия. Теперь она была почти уверена, что знает истинную правду. Но попытаться убедить этого констебля, не признающего ничего, кроме фактов, поверить ее фантастической интуитивной догадке – затея безнадежная.

На это был способен только один человек.

Она лихорадочно набрала его номер.

– Филип! Вы не спите? Это страшно важно.

Он мигом очнулся. Она почти зрительно представляла себе, как это происходит.

– Аврора! – крикнул он.

– Не знаю. Возможно. Вы можете достать машину?

– Конечно, достану. Даже если придется ее украсть. Что случилось? Впрочем, нет, расскажете, когда приеду.

Его отклик должен был, конечно, внушить полное удовлетворение. Правда, ей пришлось подавить в себе ревнивую боль от сознания, что он так неимоверно спешит из-за Авроры. Но сейчас не время было думать о себе.

Он прибыл невероятно скоро и с грохотом взбежал по лестнице, не заботясь о производимом шуме.

– Мостон в Суррее. Нет, я не знаю, где это, но мы найдем. А кто там находится?

– Должен быть партнер Арманда, Джордж Браун. А если не он, то по крайней мере его жена.

– А она не будет против того, что мы заявимся к ней в такую рань? Впрочем, нам-то что до этого? Поехали?

– Послушайте, что это вы замышляете? – требовательным тоном вопросила Джун Берч, высунув из-за двери своей квартиры голову с торчащими бигуди. – Сбегаете?

– Не сегодня. Завтра, – бросил через плечо Филип. – Извините, Джун. Увидимся, когда вернемся.

Лидия уселась в машине рядом с ним. Он нажал на стартер, и машина двинулась в путь.

– Ну, а теперь расскажите мне, – попросил он, – каким образом вы узнали о Джордже Брауне и где он находится.

– Я думаю, – очень медленно произнесла Лидия, – в настоящий момент он готовится стать главным свидетелем на предварительном следствии по делу о его собственной смерти.

В конечном итоге они все-таки сбились с пути. Они находились в глубине сельской местности, и все вокруг было объято сном. Последним человеком, у которого они спрашивали дорогу, был носильщик на железнодорожной станции. После этого все дома, которые они проезжали, были погружены во тьму, а дорога была совершенно пустынна.

– Сейчас три часа, – сказал Филип, остановив машину, – Я думаю, лучше подождать, пока рассветет. Вы устали?

– До смерти.

– Положите мне голову на плечо.

Лидия послушалась, опустив тяжелые веки.

– Вероятно, этот констебль все-таки был прав, – пробормотала она. – А вы можете заснуть, Филип?

– Я просто выкурю сигарету.

– Надеюсь, мы не слишком далеко от мистера… то есть, я хочу сказать, миссис Браун. Но если предположить, что ее муж в последнее время не бывал дома, почему ее это не встревожило?

– Мы это узнаем на рассвете. А сейчас спите.

«Обязательно засну, – с чувством глубочайшего удовлетворения подумала она. – Ведь это, может быть, первый и последний раз, когда моя голова будет покоиться на его плече».

Ей показалось, что очень скоро после этого Филип объявил:

– Рассветает. Кто-нибудь появится. Давайте двинемся.

Он был охвачен нетерпением и спешил продолжить путь.

Кратковременные чары темноты рассеялись. Лидия пыталась кое-как пригладить волосы. Ей казалось, будто сердце ее камнем лежит где-то на дне грудной клетки.

– Где мы сейчас?

– Сейчас спросим в первом же доме. Должен быть примерно там, где следует. Тот носильщик сказал, что до деревни всего несколько миль.

Первый дом оказался домом фермера. Дородный старый человек гремел молочными ведрами на бетонной полоске позади дома.

Он представился как местный поставщик молока и сказал, что, конечно, знает Джорджа Брауна. Но навещать их нет смысла, потому что дома никого нет. Уже несколько дней нет. Он перестал бы оставлять молоко, если бы его предупредили, но до вчерашнего вечера никто его об этом не просил.

– А вчера кто просил? – напряженным тоном спросил Филип.

– Какая-то молодая дама, сэр. Сказала, что она его секретарь, звонит из Лондона. Конечно, если хотите, отправляйтесь туда, но вы никого дома не застанете.

Филип вернулся в машину.

– Еще пара миль, – сообщил он Лидии. – Дома никого нет, но мы все равно посмотрим. Возможно, тот, кто там находится, просто не любит молоко.

Дом – двухэтажное старинное здание – располагался в саду, за высокой живой изгородью. Он был довольно основательно изолирован от окружающей местности: позади него тянулись до самой реки поля, а за рекой проходила железная дорога. Мистер Джордж Браун, по-видимому, любил тихую сельскую жизнь, предпочитая не иметь в непосредственной близости никаких соседей. В этом отношении – хотя и в более скромном масштабе – он напоминал своего хозяина, Арманда Виллетта.

Сходство между двумя домами и привычками их хозяев этим не исчерпывалось: дом Брауна, так же как и «Гринхилл», казался молчаливым, брошенным. Конечно, был еще очень ранний утренний час, и трудно было бы ожидать, чтобы окна были распахнуты настежь, а внутри шевелились люди. Но нее окна нижнего этажа были задернуты шторами, и еще до того, как они подошли к парадному, Лидия прониклась твердой уверенностью, что на их стук никто не отзовется.

– Если кто-нибудь есть дома, час для визитеров очень необычный, – пробормотала она.

– В Соединенных Штатах, – ни с того ни с сего заметил Филип, – существует обычай приглашать гостей к завтраку. – Он нажал кнопку звонка. Они слышали пронзительный звон, разнесшийся по всему дому, но когда он смолк, единственным ответом была тишина.

Они стояли у порога двери, глубоко вдыхая упоительный воздух раннего утра, напоенный ароматом свежей травы, лип и цветов глицинии на старом крепком стебле, взбиравшемся вверх по фасаду. Пейзаж был такой же чарующий, как в деревне, где должна была состояться свадьба Авроры. То, что под всем этим могли крыться какие-то зловещие тайны или – насилие, казалось просто фантастикой.

– На этот раз нет даже тикающих часов, – тихонько скапала Лидия. – Постучите, Филип.

Он бесцеремонно забарабанил в дверь кулаком, но опять внутри – ни звука.

– Давайте подойдем с противоположной стороны, – предложил Филип. Они двинулись по орошенной росой траве к черному ходу, который тоже был крепко заперт и имел таинственный вид.

– Не знаю, где находится Джордж Браун, ясно одно: здесь его нет, – заявил наконец Филип. – Мы совершили наше путешествие впустую.

– Вовсе нет! – Лидия схватила его за руку. – Разве нам тот молочник не сказал, что он оставлял молоко? Так где же оно? Кто забрал его в дом?

– Он сказал, что ему позвонила из Лондона какая-то женщина, – медленно произнес Филип. – Но если молоко исчезло, значит, она была здесь, а не в Лондоне, и забрала его.

– Она и звонила отсюда! – заявила Лидия. Но теперь она говорила шепотом, потому что начало казаться, что, несмотря ни на что, у этого молчаливого дома есть уши. Прислушивающиеся уши, прячущиеся за этой закрытой дверью или за окном, закрытым шторой.

– Была ли она здесь одна? – шепотом спросила Лидия.

Филип снова схватил ее за руку:

– Я сейчас повторю свой номер – взберусь на кокосовую пальму. Окна верхнего этажа не зашторены. Я влезу по ветвям глицинии и загляну внутрь.

– Да! Попробуйте! Обязательно.

– Мы не можем целый день дожидаться сержанта Питерса, прожигающего жизнь где-то в деревне. – Подойдя к глицинии, он улучил момент и испытующе поглядел на Лидию. – Вы решительно за то, чтобы ворваться в дом, проникнуть внутрь. Не правда ли?