Текст книги "Цена счастья"
Автор книги: Дороти Иден
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
– По правде говоря, я искала письмо или клочок бумаги, на котором дети могли прочесть одну любопытную фразу. Мне показалось странным, что Луиза в своем послании Барнаби использовала почти те же самые слова, которые распевали девочки дня два назад. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Сознание Эммы постепенно затуманивалось, снотворное, которое она приняла, уже начало оказывать свое действие и комната медленно поплыла перед ее глазами; особенно поразило Эмму появление огромной тени Дадли, движущейся по потолку: казалось, бесплотный великан готовится к прыжку.
– Я тебя совсем не понимаю, – донесся до нее негромкий, но ясный голос Дадли. – Отрывочная фраза, письмо, загадочные слова, которые распевали девочки?..
– Старое письмо. Возможно, какая-то юная женщина написала его твоему прадедушке. Это звучит фантастично? – Эмме хотелось узнать мнение Дадли.
– Крайне фантастично, – не колеблясь ответил Дадли. Он посерьезнел, но не утратил присущей ему мягкости в обращении. – Эмма, дорогая, мне кажется, у тебя расшатались нервы. Да это и неудивительно после пережитого всеми нами стресса. Ты должна перенести на утро свой мифические поиски. Позволь мне помочь тебе спуститься по лестнице.
Тускло освещенный заброшенный чердак с пляшущими по стенам и потолку тенями был только фрагментом кошмара, мучившего Эмму, как страшный бесконечный сон. Она протерла глаза и подумала, что, если бы не ускользающая от ее все еще затуманенного сознания важная деталь, ключ к разгадке старого письма и душещипательного опуса Луизы был бы у нее в руках. Но сейчас все ее усилия бесполезны. Она слишком устала.
– Да, пойдем, – ответила она Дадли. Казалось, ее голос доносился откуда-то издалека. – Как хорошо, что ты нашел меня здесь. Иначе я заснула бы на старом тряпье. Кому принадлежала эта одежда, Дадли?
Он твердой рукой взял ее под локоть и повел вниз.
– Алый бархат… тюрбан… – бормотала она заплетающимся языком.
Они были уже на втором этаже, осталось несколько шагов по коридору до ее спальни. Яркий свет слепил Эмму. Она снова приложила руку к глазам, перед которыми все еще мерцал алый бархат.
– Кому все-таки принадлежали эти наряды? – настаивала она.
Дадли что-то ответил, но, наверное, она неправильно его поняла. Ей послышалось, что он сказал: «Шлюхе». Разумеется, он не мог выразиться так грубо – это не в его, как правило, учтивой манере.
Барнаби еще не ложился. Перед Эммой пробралась широкая и пустая кровать. Обессиленная женщина сделала последнюю отчаянную попытку стряхнуть с себя обволакивающий сон. Она поступила неосмотрительно, приняв снотворное, поскольку крепко спать в этом доме небезопасно. Но почему? Мысли Эммы путались; она залезла под одеяло, положила голову на подушку и заснула.
Утром ей не удалось осуществить свой план – разыскать на чердаке письмо и разгадать его тайну, – поскольку пришла телеграмма от Сильвии.
Глава 16
Телеграмму принесла миссис Фейтфул. Она сказала, что ее доставил мальчик; она решила, что дело срочное, и тут же поднялась с ней наверх. Эмма не сразу заметила, что старуха задержалась на пороге, пока она вскрывала конверт и читала отпечатанное послание:
«Извините не смогла прийти на свидание тчк На том же месте в одиннадцать утра сегодня тчк Срочно тчк Никому не говорите тчк Сильвия»
У Эммы перехватило дыхание, но она заметила, что миссис Фейтфул пристально наблюдает за ней, словно пытаясь что-то разглядеть своими подслеповатыми глазами.
– Мне необходимо уйти, – обратилась к ней Эмма. – Я отлучусь на два или три часа. Не присмотрите ли вы с Ангелиной за детьми, пока я не вернусь?
Эмма не стала дожидаться ответа служанки, не до церемоний. Теперь она отдавала приказы, нравилось это напыщенной старухе или нет.
– Вы действительно должны?
– Да, это очень важно. Пожалуйста, пришлите сюда детей.
Только после ухода миссис Фейтфул Эмма поняла, что явное недовольство экономки было вызвано не предстоящим наблюдением за шаловливыми и строптивыми детьми; суть ее поведения заключалась в другом: миссис Фейтфул чего-то испугалась.
Интуиция подсказывала Эмме, что хитрая бестия пыталась утаить страх и дурные предчувствия.
Но теперь не время разбираться в потаенных чувствах домашнего аргуса. Если она намерена успеть добраться до Кентерберийского собора к одиннадцати часам, ей нужно сесть на десятичасовой автобус, а сейчас уже почти половина десятого. Она не должна опаздывать на свидание. Это для нее жизненно важно: ведь Сильвия могла пролить свет не только на тайну исчезновения Луизы – не говоря о бледнолицем незнакомце в окне, дохлых мышах и найденном в поле скелете – но и на загадку длительного путешествия Жозефины.
Она быстро оделась; вскоре на пороге появились девочки.
На них были изрядно поношенные джинсы и вязаные жакеты. Растрепанные волосы делали их похожими на бездомных сироток.
– Послушайте, мои дорогие. Сейчас мне придется уйти из дома. Я вернусь после обеда. Пообещайте, что будете хорошо себя вести и слушаться миссис Фейтфул и Ангелину.
Дина покорно кивнула, но гордячка Мегги взорвалась:
– Можешь вообще не возвращаться. Мы тебя ненавидим.
– Иногда вы мне тоже не очень нравитесь, – спокойно ответила Эмма. – А теперь отправляйтесь гулять. Если кто-нибудь меня спросит, скажите, что я вернусь к середине дня.
– Если ты вернешься, мы запустим пауков в твою постель, – посулила ей негодующая Мегги. – Правда, Дина, мы так и сделаем?
Дина смущенно улыбнулась.
– Или летучих мышей, или жаб. Мы возьмем их у Ангелины. Она тоже тебя не любит.
Теперь у Эммы не было сомнений в том, откуда появились дохлые твари в комнате Луизы. Их подложила Ангелина по наущению Мегги, не выносившей жалкую гувернантку.
– А может быть, мы зажжем и смертельную свечу, – объявила войну Мегги. Но жестокая угроза показалась бесчеловечной даже самой атаманше, и ее умное личико невольно выразило чувство смятения и раскаяния.
Эмма положила расческу на туалетный столик и взяла пальто.
– Честно говоря, Мегги, ты становишься злобной маленькой занудой. Разве тебе самой не стыдно, что ты ведешь себя как избалованное несмышленое дитя? Когда я вернусь, мы, я уверена, придумаем более интересные и достойные игры.
В глазах Дины загорелся слабый огонек надежды, но Мегги, не терпевшая покровительственного тона, гордо вышла из комнаты, откидывая со лба непослушные пряди спутанных волос.
К этой необычной девочке, сотканной из острых противоречий, требовался особый подход. Когда страдала Дина, она взывала к жалости, но Мегги отвечала ударом на удар. Она привыкла сражаться до конца – боже, благослови ее стойкое, храброе сердечко!
Любой ценой Эмма завоюет ее доверие, хотя многие обстоятельства этому и препятствуют. Может быть, сегодня вечером, после того как Сильвия приподнимет покров тайны…
Конспиративная поездка претила открытой натуре Эммы: уйти, ничего не говоря Барнаби! Но на этот раз нельзя рисковать. Она улизнет через заднюю дверь и проберется через поле до автобусной остановки пешком. Возможно, даже успеет вернуться прежде, чем Барнаби заметит ее отсутствие.
Что же хотела сообщить ей Сильвия? Может быть, нечто такое, о чем Эмма предпочла бы не знать?
Когда она проходила через кухню, ее увидела Ангелина.
– Ведь вы не осмелитесь выйти из дома в такой дождь, мадам? – нагло спросила она свою госпожу.
– Мне придется сделать это, Ангелина.
Черные и блестящие, как виноградины, глаза Ангелины с любопытством уставились на нее.
– Этим же путем сбежала вчера мисс Пиннер.
– Мисс Пиннер? – Эмма остановилась. – Ты видела, когда она уходила?
– Нет, я ее не видела. Думаю, она испарилась, когда было еще темно. Но я подобрала на заднем крыльце ее носовой платок. Он и сейчас у меня в кармане. Посмотрите, в углу вышито: «Л. Пиннер».
– Она могла обронить его накануне, – спокойно предположила Эмма, но ее сердце учащенно забилось.
– Нет! Потому что вчера утром я первая оказалась на крыльце. Осмелюсь сказать, что гувернантка замышляла недоброе. – Ангелина взяла щетку и с преувеличенным рвением принялась мыть полы.
– Если ты замечала хоть что-то подозрительное в поведении мисс Пиннер, Ангелина, то должна была сообщить об этом мистеру Корту.
Ангелина криво усмехнулась. Ее глаза коварно заблестели.
– Которому из них, мадам?
– Тебе не кажется, что ты ведешь себя по-хамски?
Ангелина энергично замахала щеткой.
– А мне плевать. Мы с Вилли все равно отсюда уезжаем. Этот проклятый богом дом вымотал нам все нервы. То находят скелет в его окрестностях, то исчезают женщины или Том-соглядатай смотрит в окна, да мало ли еще чудес здесь происходит? И они еще имели наглость утверждать, что Том-соглядатай – это мой Вилли. Мой Вилли! Да я была бы рада застукать его за таким занятием, вот что я вам скажу! – Глаза Ангелины пылали от гнева. – И я не имею никакого отношения к этой чертовой смертельной свече; говорю вам: я ее не зажигала и никогда не стала бы этого делать! – Она истерически кричала. – Это все сотворили противные злые девчонки! Сунь им в рот палец – и они откусят всю руку.
Итак, Луиза незаметно скрылась из дома через заднюю дверь. Разве можно ее укорять за это? А разве она сама не поступает точно так же? Если, к несчастью, случится, что она вовремя не вернется в Кортландс, расскажет ли Ангелина Барнаби, что видела, как его жена тайком ушла? Или промолчит, как промолчала о носовом платке Луизы?
Правда, она поступила честнее мисс Пиннер. Дети знают, что она отправилась в Лондон по важному делу. Это хоть как-то оправдывает ее в глазах Барнаби. Об ее неожиданной поездке знает также и миссис Фейтфул. Никто не заподозрит ее, будто она спешила на тайное свидание с любовником, чего нельзя было сказать об исчезнувшей Луизе…
Что за глупые мысли лезут ей в голову! Если бы Луиза отправлялась на любовное свидание, она бы давно вернулась.
Эмма бежала по тропинке, которая вела к шоссе, под проливным дождем. Автобусная остановка находилась под вековым развесистым дубом, путь к нему пролегал через небольшую рощицу, рядом с которой оказалась безымянная могила. Эмма остановилась на мгновение перед небольшим бугорком земли, чувствуя стук дождевых капель по своей шляпке, и представила, какой прелестной будет эта рощица весной, словно созданная для влюбленных. Та девушка, скорее всего, приехала на автобусе, здесь ее встретил любовник. Или наоборот: он приехал на автобусе, а она его ждала? Полиция прорабатывала эти версии, но не исключала возможности того, что молодая пара прикатила на машине или мотоцикле; а может, любовники шли пешком из военного лагеря?
Но имеет ли значение, как они сюда добрались? Важно другое, что они забрели в окрестности Кортландса, в чужие владения…
Несмотря на прохладную погоду, на деревьях уже набухали почки. Дети скоро вернутся в школу, но они с Барнаби могут остаться, чтобы провести в деревне весну – дивную пору любви.
Эмма не скрывала от себя, что отчаянно цепляется за надежду воскресить былую гармонию в отношениях с мужем. Сумеет ли она добиться желаемого, если сама ее и разрушила ужасными подозрениями, что Барнаби вряд ли простит жене? От разноречивых и печальных мыслей у Эммы раскалывалась голова. Она немного успокоилась, когда услышала шум приближающегося автобуса. Эмма побежала быстрее к шоссе по узкой тропинке, вившейся между оголенных деревьев. Осталось преодолеть маленькое препятствие – густые заросли кустарника…
Она наткнулась на толстый засохший сук, сильно ушиблась, поскользнулась и упала. Но так ли это? Ей показалось, что какая-то посторонняя сила ударила се палкой по ноге. Эмма застонала от боли и попыталась высвободиться из-под тяжести, но внезапно на ее лицо опустилась темная, плотная ткань и стало трудно дышать.
Эмма отчаянно сопротивлялась. Она была выше ростом и намного тяжелее, чем тщедушная мисс Пиннер. Почему-то имя гувернантки пришло ей на память, когда она почувствовала, что ее насильно затаскивают в машину на заднее сиденье; одну здоровую ногу несчастной женщины защемило, когда кто-то небрежно захлопнул дверцу автомобиля.
Эмма едва не потеряла сознание от острой боли и удушья: обмотанная вокруг головы грубая шерстяная ткань мешала притоку свежего воздуха.
Эмма смирилась, поняв, что сопротивление бесполезно: ей крепко связали руки веревкой, впившейся в нежные тонкие запястья. Она даже не могла закричать: жертву неизвестного преступника обволакивала зловонная удушливая тьма; наступила бесконечная ночь…
«Только бы вынести ночь», – промелькнула строка поэта в ее сознании.
Глава 17
Дина, набравшись храбрости, предположила, что Эмма может и не вернуться. Мегги сердито оборвала сестру.
– Не говори ерунды! Эмма обязательно вернется. Ведь она не оставила записку, как это сделала слюнявая Луиза?
– Сильвия тоже не оставила записку, – справедливо заметила Дина.
– Нет, оставила. Помнишь листок бумаги, который мы нашли несколько дней назад? Наверное, это и была записка Сильвии. «Я слишком сильно вас люблю и потому вас покидаю». – Мегги, пританцовывая, затянула знакомую песенку.
– Но пальто, в котором мы нашли записку, принадлежало совсем другой женщине. Зачем понадобилось Сильвии прятать свое послание в чужую старую одежду?
– Она была красивая бестолочь, – не стеснялась в выражениях Мегги. – Разве можно покидать человека, если сильно, даже «слишком сильно» его любишь? В таком случае наоборот следует остаться. Ну да ладно, во что мы будем играть сегодня утром? Лучше в такую бешеную игру, чтобы все кругом задрожало.
Дина неохотно согласилась с затеей сестры: учинить громогласное «шоу» с засадами и дикими воплями в гулких коридорах и на лестнице кортландского дома. В отличие от Мегги, Дина не могла заглушить искусственным весельем тревогу, закравшуюся в ее чуткое сердечко. Ей хотелось плакать до того времени, пока не вернется Эмма. Разве только мама… но далекая мама перестала быть для нее живой реальностью: другое дело – Эмма. Если бы только Мегги отказалась от своей угрозы подложить дохлую нечисть в постель Эммы! И от устрашающих слов о смертельной свече… Когда Мегги неожиданно выпрыгнула из-за занавески, Дина завизжала от страха, так напряглись нервы ребенка.
Барнаби вышел из кабинета, запрокинув голову, и прикрикнул на расхулиганившихся близнецов:
– Не могли бы вы, девочки, поиграть в какую-нибудь спокойную игру? Вы превратились в настоящих уличных мальчишек. Где Эмма?
– Она ушла, – лаконично ответила Мегги.
– Ушла? Куда?
Мегги сокрушенно вздохнула.
– Мы не знаем. Она нам не сказала.
– И давно она ушла?
– Сразу после завтрака. – Мегги изобразила сожаление и совсем по-взрослому пожала плечами, когда ее отец поднимался наверх. – Можешь не беспокоиться, она заверила, что вернется после обеда.
– Так куда же все-таки она отправилась?
– Эмма нам не сказала, а только предупредила: ей срочно нужно уйти. И она не оставила записку, так что все в порядке.
– Что ты имеешь в виду, когда говоришь: все в порядке, раз она не оставила записку?
Мегги посмотрела на отца с величайшим сожалением, как на тупого школьника:
– Разве ты еще не понял, что они не возвращаются только тогда, когда оставляют записку?
– Какую чушь ты несешь! – Барнаби пошел искать кого-нибудь из домочадцев, способного толково объяснить ему причину странного отсутствия Эммы.
Мегги, почувствовав себя виноватой, сказала Дине:
– Я думаю, нам надо найти записку.
Теперь удивилась Дина:
– Но ты только что утверждала, что Эмма не оставила записку.
– Какая же ты недогадливая. Я говорю о записке, которую мы нашли раньше в кармане старого пальто.
Мегги не решилась признаться сестре, что после разговора с Эммой в поезде, когда она притворилась, что не понимает, о чем ее спрашивают, ее не покидало чувство вины и страха. У честной от природы Мегги возникло тяжкое ощущение, что она своим малодушным поступком развязала руки каким-то темным силам, и теперь неминуемо произойдет что-то ужасное. Она знала, что именно, и пыталась отогнать страх, сотворив как можно больше шума.
– Ну, побежали! – скомандовала она и помчалась на чердак.
Переворошив два больших сундука, девочки не обнаружили и следов простенького красного пальтьица, в кармане которого лежала скомканная записка.
Сидевшая на корточках Мегги не могла скрыть своего удивления и разочарования.
– Давай спустимся вниз, – умоляла ее Дина. – Мне страшно.
– Ты трусиха, – презрительно бросила Мегги. – Чего ты боишься?
– Ты же знаешь, нам не разрешили трогать эти вещи.
– Потому что кому-то не хочется, чтобы мы нашли записку. Но теперь она все равно пропала. Я думаю…
– Что? – дрожащим голосом спросила Дина.
– Надо рассказать обо всем Эмме, когда она вернется, – решила Мегги.
– Обязательно, – с готовностью согласилась Дина. – Эмма знает, что делать в таких случаях.
За обедом, на котором Эмма отсутствовала, разговаривали мало. Беспокойство овладело всеми: дядей Дадли, дядей Рупертом и особенно папой.
– Я думаю, она занимается расследованием исчезновения Луизы, – нарушил молчание Дадли, и его рыхлое лицо сморщилось, словно он собрался заплакать.
– Ей не следовало приниматься за такое рискованное дело, никого не предупредив, – сказал папа. – Сегодня утром она получила телеграмму, которую, как утверждает миссис Фейтфул, сразу сожгла, так что никто не знает содержания депеши. Она вышла из дома через заднюю дверь и, скорее всего, направилась к автобусной остановке.
– Я ее не видел, – поторопился заметить дядя Дадли. – Я с утра помогал Вилли по хозяйству; мы возились с овцами.
– Ох уж эти женщины! – сокрушался дядя Руперт. – Зачем мы только связываемся с ними? Для чего соглашаемся вовлекать себя в бесполезные хлопоты и неприятности? – Он браво покрутил ус и самодовольно улыбнулся.
– Я позвонил в полицию, – сообщил папа. – Они будут здесь с минуты на минуту. Собираюсь рассказать им об исчезновении Луизы; если Эмма к тому времени не вернется, мы начнем ее разыскивать.
– При помощи полиции? – воскликнул дядя Дадли, заметно смущенный таким поворотом дела.
– Может быть, в этом и нет необходимости, – отозвался папа, – но я больше не хочу рисковать.
– Ну и дела, скажу я вам, – пробормотал политик Руперт.
Мегги вдруг закашлялась, и папа вспомнил о существовании девочек.
– А вы, дети, – обратился он к близнецам, – поиграли бы лучше сегодня на улице. Дождь прекратился. Но смотрите не попадите под машину, когда приедет полиция.
По его встревоженному и в то же время отсутствующему взгляду Мегги поняла, что он снова забыл об их с Диной существовании. Он думал о своей жене, которая все не возвращалась. Но Эммой все в порядке. Иначе и быть не может.
Когда Мегги вышла во двор, небо прояснилось и стало теплее – и тут в девочку словно бес вселился. Она как угорелая носилась вокруг деревьев, мчалась сквозь кусты, и холодные капли с веток затекали ей за воротник, сползали по спине… Потом Мегги неожиданно устремилась к старой конюшне. Дина, не поспевая за сестрой, кричала:
– Куда ты? Во что мы играем?
– Я лошадь, а ты должна меня поймать, – прокричала в ответ Мегги. – Ах, смотри, там стоят пугало. Наверное, Вилли сделал его для сада. Как глупо: он натянул на него пальто наизнанку. Давай-ка мы это исправим.
Пугало прислонили к стенке конюшни. На его уродливой соломенной голове красовался берет со свисающими краями, на жесткие деревянные руки было криво натянуто пальто.
– Бедное старое пугало, – запричитала Дина. – Мы оденем тебя как следует.
Они расстегнули пуговицы на пальто и быстро сняли его с пугала, которое тут же упало в грязь. Когда Дина, бормоча извинения, бросилась его поднимать, она услышала за собой голос Мегги:
– Дина, это то самое красное пальто!
Дина опять уронила путало.
– Которое было на чердаке? – запинаясь, перепросила она.
– Да, и берет тоже оттуда. – С минуту девочки стояли, уставившись друг на друга округлившимися от страха глазами, сами не зная, чего они боятся.
Мегги первой пришла в себя и решительно явила:
– Зато теперь мы добудем записку для Эммы. Она очень хотела ее получить, но я не понимаю для чего.
Записка исчезла. Все карманы пальто, в том числе и маленький внутренний, были пусты.
Из-за угла конюшни вышел Вилли и увидел девочек.
– Он будет стоять в саду возле кухни и отпугивать птиц от гороха, – пояснил он. – Истинный джентльмен, не правда ли?
– На нем женское пальто, – заметила Мегги. – И потом, я не понимаю, где вы его раздобыли? Ведь оно лежало на чердаке, и у вас могут быть неприятности…
Как из-под земли вырос дядя Дадли в своем неизменном твидовом костюме, сдвинутой на затылок фетровой шляпе и высоких сапогах. Он выглядел не столь обреченно, как за обедом: дядюшка заметно повеселел.
– Послушайте, девчонки, как вам понравится идея разжечь большой костер? – спросил он, показывая на кучу слежавшейся соломы, деревянных и картонных коробок и прочей рухляди, сваленных во дворе.
Мегги захлопала в ладоши от радости.
– Вилли сооружает этот костер с самого утра. – Дядя Дадли заметно гордился затеей слуги.
Дядя Руперт, подъехавший на своей машине, спросил:
– Вы решили жечь костер? Отличная мысль, скажу я вам. Но не разжигайте его до темноты в последний момент не забудьте плеснуть бензина, – полыхнет так, что фейерверк будет виден во всей окрестности.
Мегги, в восторге от предстоящего зрелища, начала приплясывать:
– У нас будет большой костер! Дина, давай поможем его развести!
