Текст книги "Пейзаж с бурей и двумя влюбленными"
Автор книги: Доротея Уэбстер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
– А вы, мадмуазель, свой букет уже вручили, – насмешливо сказал ей Доменик. Тут она вспомнила его слова, сказанные в розарии, и поняла, в чем заключался подвох. Видя огорчение, отразившееся на лице Женевьевы, Доменик рассмеялся и сказал:
– Ладно, так и быть, найдется и для тебя что-нибудь. Держи вот это.
И он подал Женевьеве две орхидеи.
– Вот эту, бело-голубую, дашь невесте, – объяснил он, – а фиолетово-алую – жениху. Не перепутай!
В столовой все по очереди подходили к героям вечера, поздравляли их и вручали свои букеты. Женевьева подошла последней.
– Это тебе, Шарлотта, – сказала она. – Дай я приколю ее тебе в волосы. А это вам, мистер Брэндшоу – она очень хорошо будет смотреться в лацкане вашего пиджака. Я очень, очень счастлива за вас. И я верю, что у вас все будет хорошо.
Шарлотта горячо обняла Женевьеву. Та уже повернулась уходить, когда услышала голос Брэндшоу:
– А я разве не смогу отблагодарить вас, милая Женевьева?
Он крепко обнял ее – она почувствовала силу его рук – и поцеловал.
Затем от имени всех присутствующих жениха и невесту поздравил граф. Он вспомнил о всех замечательных делах Лоуренса, не забывая каждый раз отметить, что речь идет о его друге, даже несколько утомил собравшихся, которые уже мечтали сесть за стол.
Наконец были наполнены и подняты бокалы за счастье помолвленных.
– А что, разве никто не поцелуется? – раздался веселый голос Камиллы.
Шарлотта смущенно улыбнулась и повернулась к Лоуренсу. Он бережно обнял ее и поцеловал. Женевьева подумала, что этот поцелуй совсем не похож на те, другие, свидетелем которых ей пришлось стать. В этом поцелуе не было ничего, говорившего о желании, но была огромная нежность.
Затем все уселись за стол, и раздался стук ножей и вилок, звон бокалов, начались оживленные беседы. Когда первый голод и жажда были утолены, Лоуренс попросил слова.
– Я хочу поблагодарить всех собравшихся за этим столом, – сказал он, – за внимание к моей особе, за вашу искреннюю радость по поводу этого события в моей жизни. События более важного в ней, наверно, еще не было. Если бы месяц назад кто-нибудь сказал мне, что дело повернется таким вот образом, я бы, наверно, рассмеялся и счел это шуткой. Наступает какой-то новый этап в моей жизни. Теперь это не только моя жизнь – это наша жизнь с Шарлоттой. Пусть этот радостный вечер станет залогом нашего счастья!
Все с удовольствием присоединились к этому пожеланию.
Вскоре в гостиной зазвучала музыка – это Франсуа по просьбе графа и дам принес магнитофон и кассеты с танцевальными мелодиями. Начались танцы. Сразу обнаружилась нехватка дам. Камилла не танцевала, а Шарлотта сразу призналась, что не любит и почти совсем не умеет танцевать. Поэтому Катрин и Женевьева были нарасхват. Женевьева в этот вечер перетанцевала со всеми: с Филиппом, Робертом, Лоуренсом, с графом Шарлем (он оказался самым искусным танцором), с Франсуа, Марселем и Домеником (его она сама вытащила на середину гостиной и заставила танцевать).
Но – увы! Даже самой прекрасной сказке приходит конец. И если даже в сказке Золушке пришлось возвратиться к своим горшкам и очагу, то что говорить о скучной действительности? Постепенно обитатели замка стали расходиться. Первыми тихо исчезли Камилла с Робертом, затем так же тихо ушли Лоуренс и Шарлотта. Когда Вернон подошел пожелать графу спокойной ночи, Шарль де Руайе понял, что вечер окончен. Доверив Эмилии привести все в порядок, он тоже отправился спать. Ушли и остальные. Лишь девушки с помощью Франсуа, надев поверх праздничных платьев будничные передники, еще целый час уносили посуду, раздвигали столы и убирали мусор.
На следующее утро под сигнал своего ручного будильника Женевьева вскочила с постели, чтобы приняться за обычную уборку – и тут вспомнила, что накануне, прежде чем пожелать девушкам спокойной ночи, Эмилия разрешила им утром поспать подольше.
– Все равно никто не встанет рано, так что убраться вовремя вам не удастся, – заявила она. – Ну, а свежее белье я, так и быть, получу за вас – я сплю мало.
Итак, можно было не спешить. Лежа в постели, Женевьева вспоминала подробности вчерашнего вечера. Да, таких праздников у нее в жизни было мало – раз-два и обчелся. Она вспомнила счастливую, необычайно похорошевшую Шарлотту, Лоуренса, не похожего на самого себя... Как преображает людей любовь!
Она лежала бы еще долго, но тут вспомнила, что сегодня уезжают Роберт и Камилла. Неужели она их не проводит? Женевьева вскочила с постели и поспешила во двор. Там она застала Марселя, мывшего запыленный “бьюик”. Пожелав ему доброго утра, Женевьева осведомилась, когда ожидается отъезд.
– Не знаю как другие, а графиня уже уехала, – ответил шофер.
– Как уехала? – удивилась Женевьева. – Она же собиралась ехать вместе с Хагенами!
– Может, и собиралась, – покачал головой Марсель, – только она разбудила меня сегодня ни свет ни заря и велела отвезти ее в Шамбери – из Экс-ле-Бен ей, видите ли, придется делать лишнюю пересадку. А американцы, я слышал, поедут после завтрака.
Женевьева вернулась к себе. Она была расстроена внезапным отъездом Элеоноры. Вчера графиня тоже была другой, необычной. Если бы она осталась еще на несколько дней... “Ты что, собралась перевоспитывать Элеонору? – спросила она у себя. – Оставь, не сходи с ума”. И все же ей казалось, что какие-то важные слова между ними остались несказанными.
После завтрака обитатели замка собрались во дворе. Роберт и Камилла попрощались со всеми. Обняв Женевьеву, Камилла сказала:
– Я очень рада, что познакомилась с тобой. Ты очень интересная девушка. Надеюсь, мы еще встретимся.
– И я... я не могу выразить, как я рада, что узнала вас, – сказала Женевьева. – Ведь вы... вы спасли мне жизнь!
– Как? Когда? – изумилась Камилла.
– Я расскажу, если мы еще когда-нибудь встретимся, – обещала Женевьева. – Я так загадала.
Наконец гости уселись в автомобиль, последний раз помахали остающимся, и “бьюик” скрылся из глаз.
– Мадмуазель Клеманс, – услышала Женевьева голос графа, – пройдите, пожалуйста, в кабинет – у меня есть к вам разговор.
“Ах, да – это то, о чем говорил Доменик, – вспомнила Женевьева. – Значит, уже все? Так быстро! Что ж, ничего не поделаешь”. И она направилась в кабинет графа.
К ее удивлению, в кабинете, кроме самого хозяина замка, находился еще Лоуренс Брэндшоу. Граф предложил девушке сесть и, переглянувшись с Лоуренсом, сказал:
– Дорогая Женевьева – можно я буду вас так называть? Так вот... Как вы, наверно, понимаете, в связи с отъездом мистера Фуллера, моей дочери и э... других работы у горничных стало значительно меньше, так что с ней может справиться и одна.
– Да, я понимаю, господин граф, – опустив глаза, сказала Женевьева, – и я понимаю, что Катрин – постоянная горничная, а я – временная, так что...
– Не спешите, не спешите, милая Женевьева, – остановил ее граф Шарль. – Да, нам больше не нужна вторая горничная, и я хотел вам предложить оставить эту работу. Но не расстаться, нет, не расстаться!
– Я вас не понимаю, – призналась Женевьева.
– Сейчас поймете, – заверил ее граф. – Дело в том... э...
– Давайте лучше я, – пришел ему на помощь Лоуренс. – Дело в том, что мы все – и я, и Шарлотта, и месье Вернон...
– И я тоже! – заверил граф.
– ...Мы все очень к вам привязались, и нам жаль с вами расставаться только оттого, что в замке стало меньше грязного белья. Собственно, мы уже давно не воспринимаем вас как горничную, а как нашего друга. Вот почему...
– Нет уж, эту часть позволь мне сказать самому, – снова вступил в разговор граф. – Вот почему мы решили предложить вам пожить в замке еще – но уже не как горничной, а в качестве моей гостьи. Как вам нравится мое предложение?
Женевьева растерялась. Этого она совсем не ожидала! Она – гостья графа... Обедать вместе со всеми, участвовать в общих беседах... Именно об этом она и мечтала с самого начала! Жаль только, времени остается мало... Что же она колеблется?
– Это замечательное предложение, господин граф, – сказала она наконец. – Да, я очень буду рада еще побыть здесь.
– Вот и замечательно, – заключил граф, очень довольный тем, что ему вновь представился случай продемонстрировать свою щедрость и кого-то облагодетельствовать. – Жить вы будете, разумеется, в комнатах для гостей – выбирайте любую освободившуюся. Перебирайтесь прямо сегодня, не откладывая. Эмилии я все скажу сам.
– Спасибо, господин граф, но... я бы предпочла остаться во флигеле, – мягко, но решительно сказала Женевьева. – Мне не хотелось бы, чтобы мои отношения с Катрин, с... с другими как-то изменились. Я не хочу терять друзей – а в случае моего переселения в замок, боюсь, это случится. Мне кажется, не возникнет больших проблем, если я останусь жить там, где сейчас?
– Что ты скажешь, Лоуренс? – повернулся граф к англичанину.
– Думаю, Женевьева права – пусть остается там.
– Что ж, договорились, – повернулся граф к Женевьеве. – Вы сейчас пойдите немного погуляйте, а через полчасика подойдите к Эмилии – она выдаст вам то, что вы заработали в качестве горничной. А затем мы вас ждем на обед! И... могу ли я вас попросить?
– Да, конечно, господин граф, – уже собравшаяся уходить Женевьева остановилась.
– Не могли бы вы сегодня на обед одеть то замечательное платье, в котором вы были вчера – вы в нем такая красивая!
– Шарль, Шарль! – протестующе поднял руку Брэндшоу.
– Почему бы и нет? – кокетливо улыбнулась Женевьева. – Такой отзыв всегда приятен.
– В таком случае – до обеда! – заключил граф.
Так началась для Женевьевы новая жизнь в замке. Впрочем, изменений было не так уж много. Она осталась жить в своей маленькой комнатке во флигеле; утром сама убирала свое жилище, несмотря на уговоры Эмилии, считавшей, что “гости графа не должны возиться с уборкой, это неприлично”, – она никак не могла согласиться, чтобы кто-то убирал за ней. Зато теперь ей не надо было рано вскакивать и возиться с грязным бельем; у нее появилось больше свободного времени.
Она использовала его не только для обычной своей борьбы с книжными страницами. Женевьева напомнила Доменику данное им как-то обещание научить ее сажать цветы и ухаживать за ними и взяла у него несколько уроков цветоводства.
Еще более интересные уроки ей давал Лоуренс. Раны кладоискателя затянулись, он много времени проводил в бассейне, наверстывая упущенное. Как-то Женевьева пожаловалась ему, что не умеет нырять в воду, и Лоуренс взялся ее научить. Женевьева вдоволь наглоталась воды, несколько раз плюхнулась в нее животом, но Брэндшоу был терпелив, и его усилия не пропали даром – Женевьева научилась не просто нырять, а даже прыгать с трехметровой вышки. И в довершение всего этого “курса замковых наук”, как окрестила свои занятия Женевьева, сам граф дал ей несколько уроков верховой езды. Так что свободного времени у Женевьевы стало не больше, а меньше, намного меньше!
Кроме всего прочего, поглощала время и помощь Лоуренсу. Выяснилось, что Шарлотта не может заменить Жоржетту в качестве помощницы: расчеты ей не давались, как она ни старалась. К тому же у нее не было навыков работы с компьютером. Как-то, наблюдая, как подруга возится с составлением таблицы глубин, Женевьева предложила свою помощь – и составила таблицу за полчаса. С того времени она постоянно помогала Лоуренсу в его работе.
Подготовка экспедиции завершалась. Для трех районов вблизи Азорских островов, где Брэндшоу собирался вести поиски затонувшего испанского галеона “Сан-Себастьян”, были составлены подробные карты морского дна, характеристики подводных течений. Брэндшоу ввел в компьютер чертеж галеона, и тот выдал десятки изображений корабля в разных возможных положениях на океанском дне. Был составлен также подробный график погружений. К середине августа вся теоретическая часть работы была закончена. К этому времени в порту Антиба, как сообщил Лоуренс, завершилась погрузка на его яхту всего заказанного и изготовленного для экспедиции оборудования. Можно было отправляться в путь. Медлить было нельзя: в октябре в Северной Атлантике наступает период штормов, и поиски затонувшего судна придется прекратить.
Когда все было готово, Лоуренс назначил день отъезда участников экспедиции. Шарлотта должна была проводить жениха и графа в Антиб и остаться на берегу – в море Лоуренс ее не брал. Вернон заявил, что он уедет вместе со всеми. В последний вечер граф решил дать прощальный ужин.
Весь день накануне отъезда Женевьева бродила по парку и замку. Она прощалась со старым платаном, на котором провела немало часов с книгой в руках, со скамьей, на которой ее впервые поцеловал Доменик и где объяснился ей в любви... Она забрела в замок, поднялась в “свое” крыло. Внезапно она увидела, что дверь в комнату, где жил Фуллер, приоткрыта. На секунду у нее мелькнула странная мысль, что писатель вернулся – а она хотела бы повидаться с ним. Женевьева тихонько вошла в комнату – и увидела Эмилию, проверявшую запоры на окнах.
– Вот, осматриваю все хорошенько, чтобы запереть – и уже до весны не открывать, – объяснила старая дама. – Скоро здесь, считай, никого не останется.
– А как же остальные? – спросила Женевьева.
– Марсель получает расчет, как только отвезет графа, мистера Брэндшоу и остальных гостей. Тогда же уходит и Франсуа. Катрин останется еще на неделю, чтобы помочь мне убраться. Доменик пробудет здесь до зимы. Зимой у него отпуск, он здесь не остается. Останемся здесь лишь мы с Гастоном – следить за замком. Все оживет только весной... Ты в будущем году приедешь?
– Вряд ли, – пожала плечами Женевьева. – Все же я не отношусь к числу друзей графа.
– Жаль, – сказала старая домоправительница. – Я к тебе привязалась.
Доменик... С ним тоже надо попрощаться. Женевьева вновь отправилась в парк. Доменика она нашла в теплице.
– Я слышала, на зиму ты уезжаешь, – сказала она. – А куда, если не секрет?
– Хочу поехать в Италию, посмотреть тамошние парки, – ответил садовник, не прерывая работу.
– Парки... А о чем-то другом, кроме работы, ты думаешь? – спросила Женевьева почти сердито. – Ты бы мог побыть на море, в той же Италии, познакомиться с девушками... с одной какой-нибудь девушкой...
– С девушкой? – усмехнулся Доменик и, наконец, выпрямился. – Боюсь, что после тебя я не захочу смотреть ни на кого. По сравнению с тобой...
– Глупости! – перебила его Женевьева. Она рассердилась не на шутку. – Ты что же, хочешь сказать, что из-за меня останешься на всю жизнь одиноким? Если так, мне впору утопиться – ведь я, выходит, приношу несчастье. Нет уж, Доменик, пожалуйста, постарайся – я не скажу забыть меня – постарайся думать обо мне поменьше и устроить свою жизнь. Или – знаешь что? Приезжай ко мне в Париж, когда я там устроюсь. Я тебя познакомлю с какой-нибудь подругой... Я тебе напишу, ладно?
– Да, напиши мне, – обрадовался ее предложению Доменик. – Только... только в гости к тебе я не поеду. И давай больше не будем об этом!
– Ладно, не будем, – согласилась Женевьева, решившая, что пока можно временно отступить, но не отказавшаяся от своего замысла устроить судьбу Доменика. – Давай лучше... ведь мы, может быть, уже не увидимся наедине...
Она обняла Доменика и крепко его поцеловала.
– Вот так, – сказала она, чувствуя, что готова заплакать и борясь с этим. – До свидания. Я не говорю “прощай”.
– Я тоже не говорю “прощай”, – прошептал Доменик.
В задумчивости Женевьева направилась к мастерской Вернона – ей хотелось еще раз взглянуть на картину, с которой столько было связано. Однако ее ждало разочарование. В мастерской кипела работа. Вернон с помощью Марселя упаковывал картины для отправки в Париж. Большая часть картин, в том числе и пейзаж с бурей, уже были упакованы.
Женевьева сообразила, что Шарлотте тоже надо паковать свои работы, и поспешила в мастерскую скульптора. Да, Шарлотта тоже была за работой, но ей было кому помочь: Лоуренс одну за другой выносил скульптуры и ставил их в контейнеры.
После полудня из Гренобля пришел заказанный Верноном специальный грузовик. С ним прибыл агент художника – маленький веселый человек, совсем не похожий на ценителя искусства, которым он был в действительности. При участии всего мужского населения замка картины и скульптуры были погружены в грузовик и отправлены в Париж. Впрочем, большая часть скульптур Шарлотты осталась – теперь они украсили парк замка.
– Никогда я не работал так плодотворно, как в это лето! – признался Вернон, провожая взглядом машину. – А ты, Шарлотта?
– Мне не с чем сравнивать, – пожала плечами скульптор. – Ведь я в первый раз работала над крупным заказом и вообще работала, а не только училась. Мне кажется, у меня кое-что получилось.
Прощальный ужин не получился веселым: все чувствовали, что расстаются надолго. Кроме того, Лоуренс и граф мыслями были уже в море, их заботила будущая экспедиция. Граф сообщил, что завтра утром машина доставит в Экс-ле-Бен его, Лоуренса, Шарлотту и Вернона, а затем вернется за Женевьевой.
– Нет, господин граф, у меня свой транспорт, – поблагодарила его Женевьева. – Спасибо, но меня не надо доставлять.
Утром во дворе замка стояли две машины – “бьюик” графа и скромный “пежо” Марселя, друга Женевьевы – она накануне позвонила ему. Женевьева в последний раз обнялась с Шарлоттой, попрощалась с остальными и села в машину. Остальные сели в другую. Два автомобиля выехали со двора, но у ворот замка повернули в разные стороны: одни ехали на юг, к морю, а Женевьева с Марселем – на север, в родную деревню.
В последний раз перед глазами Женевьевы мелькнули стены замка, сторожевая башня – и пропали. Заметив на ее глазах слезы, Марсель с тревогой спросил:
– Что случилось? Тебя там обижали? Тяжело было?
– Нет, Марсель, – отвечала она. – Мне было хорошо. Даже слишком хорошо...
А сама думала: “Будет ли так хорошо мне еще когда-нибудь в жизни?”
Эпилог
Осень в Париже в том году выдалась на редкость сухой и теплой. Ветры с Северного моря, приносящие в город дожди, то и дело сменялись теплыми ветрами с юга. Сидя в Булонском лесу, подставив лицо солнцу, можно было представить, что вроде наступила весна.
Женевьева любила ходить сюда – отдохнуть от шумного города, побыть одной. Новые впечатления – университет, масса знакомых, учеба – заслонили воспоминания лета. Все реже ей вспоминался замок и его обитатели. Но ей по-прежнему хотелось узнать, как сложилась их судьба. Она сразу, как только приехала и устроилась на квартиру, отправила письмо Доменику и еще одно, очень короткое – Эмилии. Она просила старую домоправительницу дать ее адрес тем знакомым, которые будут ее разыскивать.
Прошел октябрь, ноябрь, а писем все не было. Но вот однажды, когда Женевьева пришла домой, квартирная хозяйка вручила ей конверт. Адрес был написан незнакомым ей мелким почерком. Она вскрыла его и подпрыгнула от радости – письмо было от Шарлотты. Женевьева забралась на софу и читала его, забыв обо всем на свете.
“Извини, что долго молчала, – писала Шарлотта, – но за это время произошло столько событий! Наша экспедиция закончилась успешно – но сколько пришлось пережить! Как ты, наверное, помнишь, Лоуренс наметил три района для поисков. Первые два оказались пустыми. Уже шел сентябрь, и погода начала портиться, когда они, наконец, нашли галеон. Но тут их экспедицией заинтересовались местные власти. Лоуренс вел свои поиски под вывеской научной экспедиции, но когда португальцы начали расспрашивать о выполненных работах, возникли сложности – ведь в экспедиции не было океанографа (им, как помнишь, должна была стать Жоржетта). Кое-как удалось отговориться, но подозрения у властей, как видно, остались.
Когда наши добрались до золота и приготовились поднимать его на поверхность, налетел шторм. Яхта была вынуждена сняться с якоря и дрейфовать. Между тем у Лоуренса и его товарища, работавших под водой, кончился кислород. А ведь им надо было не только добраться до судна, но и поднять на его борт тяжелый груз! Но, как потом выяснилось, этот шторм спас участников экспедиции от других неприятностей – власти уже собрались посылать военный катер, чтобы арестовать яхту и доставить ее в Ангра-ду-Эроижму.
Как бы там ни было, сейчас все эти волнения позади. Лоуренс стал богатым человеком, разбогател и граф. Правда, богатство стоило недешево: Лоуренс получил жестокое воспаление легких, я почти месяц не отходила от его постели. Теперь он выздоровел и торопит со свадьбой. Она должна состояться сразу после Рождества. Пройдет она в Нормандии, на моей родине. Лоуренс намеревается открыть там художественную школу для особо одаренных детей и хочет, чтобы я ею заведовала. Не знаю, получится ли у меня, но мне хочется. На свадьбу съедутся некоторые наши общие знакомые – например, Вернон. У него на днях открывается выставка в Париже. Ты, конечно, на нее пойдешь, но при твоей скромности, скорее всего, не подойдешь к Филиппу, а будешь стоять где-то в стороне. Не бойся, подойди к нему – он тебя помнит, интересуется твоими делами. Нечего говорить о том, что мы с Лоуренсом приглашаем тебя на нашу свадьбу – ты будешь в числе самых почетных гостей. Официальное приглашение (с расписанием поездов и со схемой дорог, если ты поедешь на машине) я пришлю позже.
Да, вот еще новость: Элеонора вышла замуж! За греческого миллионера, владельца сети отелей по всему миру. Теперь она взялась управлять этими отелями, разъезжает по всем странам и стала настоящей деловой женщиной.
А наш друг Фуллер выпустил новую книгу – когда только он успел ее написать? О ней много шумят, но я не читала.
Хотелось бы еще о многом тебе рассказать, о многом услышать твое мнение, но это лучше делать в беседе при встрече. Надеюсь, она не заставит себя ждать. Твоя Шарлотта”.
Женевьева действительно слышала о новой книге Фуллера. И не только слышала – она ее купила и внимательно прочла.
Главной героиней романа была девушка, обладающая необычными способностями, умеющая повелевать животными и стихиями. Эти способности она старалась применить для борьбы с силами зла, но результат оказывался не тот, на который она рассчитывала. В манерах, характерных словечках героини Женевьева без труда узнала себя. Но она никогда бы не стала совершать таких поступков, которые ей приписал автор! О романе много писали в газетах. В разгар этой славы Женевьева получила письмо от Фуллера.
“Я уверен, вы прочли мой роман, – писал американец. – Все наперебой желают взять у меня интервью, знать мое мнение о сотнях разных вещей, а мне больше всего хочется скрыться от этой шумихи. Что я и делаю в лесах штата Монтана. На моей родине шуму меньше всего, и здесь легче спастись от славы, чем в Европе. Я уверен, что вам, милая Женевьева, хочется со мной поспорить, но это, увы, пока не удастся.
Вам, вероятно, интересно, что стало с нашей милой Жоржеттой. Разумеется, мы расстались, причем скорее, чем я бы этого хотел. Красотка всерьез решила, что я – наилучший кандидат в мужья. Чтобы разуверить ее в этом, понадобились сильные средства, а чтобы расстаться без крупного скандала – несколько больше денег, чем я думал”.
Под Рождество, как и обещала Шарлотта, Женевьева получила приглашение на свадьбу. Прошла она скромно в небольшом городке в Нормандии.
А вернувшись в Париж, Женевьева получила письмо, которое ждала, пожалуй, больше всего – от Доменика. Он рассказывал о своей поездке в Италию, о тамошних парках. “Побывал я, по твоему совету, и на курорте в Египте, на Красном море. Были там и девушки, и женщины, но... Разве я похож на человека, который знакомится с девушкой на курорте? Вряд ли это можно признать удачной идеей. Пишу тебе из своей родной деревни. Здесь у нас уже лежит снег. А в Париже, наверное, идут дожди. Как там твоя учеба? Как ты живешь? Еще не влюбилась?
Экспедиция графа и Брэндшоу закончилась успешно. Граф вернулся в замок разбогатевший, полный планов. Эмилия рассказывала мне, что он задумал новые постройки, чуть ли не горнолыжную трассу, чтобы приглашать друзей круглый год. Найдется и мне работа – граф собирается устроить грандиозный зимний сад. Посмотрим, что останется от всех этих планов после уплаты долгов.
Напиши мне еще! Первое твое письмо я выучил чуть ли не наизусть. Я никак не могу тебя забыть, не могу разлюбить. Для меня и сейчас самой сладкой музыкой на свете остается твое имя. Так приятно выводить его своей рукой, а еще приятнее произносить: Женевьева, Женевьева... Будь счастлива, Женевьева!”
notes
