Текст книги "Огонь ласкает"

Автор книги: Дорис Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Глава 2

Вернувшись домой тем вечером, я обнаружила, что Линда моет окна в комнате родителей. Они все равно выглядели грязными, но я была тронута ее стараниями.

В холле я принюхалась и почувствовала, что чего-то не хватает.

– Что у нас на ужин?

– Я не знаю. А что? – весело прочирикала Линда, сбегая по ступенькам.

– Ты хочешь сказать, что Марии до сих пор нет? – К моему расстроенному желудку присоединилось беспокойство.

– Нет. Она позвонила и сказала, что вернется поздно.

– Насколько поздно?

– Не знаю. Мы будем эти штуки с яблоками?

Но я не имела ни малейшего понятия, как Мария готовит «эти штуки с яблоками». Я весь день работала, жутко устала, а моя челюсть требовала новой порции аспирина.

– Уф, давай просто съедим фасоль, – устало сказала я. – Ты жаришь тосты.

Когда мы доедали, медленно вошла Мария, я подняла глаза… чтобы увидеть белую блузку, розовый костюм, также предназначенный для торжественных случаев, и мои новые темно-синие туфли.

– Мои туфли! – воскликнула я. – Что это тут происходит?

Лицо Марии вытянулось.

– Я подумала, ты не будешь против.

Я была против, и просто удивительно, против чего еще я была, стоило только начать: взяла мои вещи, не приготовила ужин, не помогла Линде с уборкой… Но тут я остановилась, приведенная в замешательство ее бессмысленным взглядом. Она хоть слово слышала?

– Если у меня сажа на носу или мышь бежит по рукаву, скажи мне сразу, – процитировала я.

– Да, – произнесла Мария тоном таким же оживленным, как полярный айсберг.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что меня, скорее всего, уволят. – Она отвела взгляд, но я успела заметить, что ее губы дрожат. – Так что завтра я вернусь рано.

Теперь была моя очередь бессмысленно таращиться.

– Ты хочешь сказать, что сегодня ходила на работу?

Она кивнула.

– Что за работа?

– Секретарша. У дантиста.

– У дантиста?! – в ужасе вскричала я. – У тебя что, внезапное буйное помешательство?

– Нет, – с несчастным видом ответила она. – Но у него, похоже, да.

Она закрыла дрожащими руками лицо и разрыдалась.

– Слабый чай и много сахара, – дала предписание Линда.

– Она съест яйцо и фасоль и будет довольна, – отрезала я.

Оглядываясь в прошлое, понимаешь, что в некоторые дни ты обречен на неудачу. Утешения помогли не больше ругани, и прошла добрая четверть часа, прежде чем мне удалось отправить Марию наверх умыться и переодеться.

Она спустилась обратно в брюках и свитере, почти совсем успокоившись. Я положила яичницу поверх горки фасоли и отнесла тарелку ей к камину.

Наедине с Марией мне удалось выяснить, что мисс Тэкеберри, директриса школы коммерции, звонила насчет работы в субботу.

– Но я подумала, если я скажу вам – ты ведь так не любишь дантистов, а папа вообще так переживает за нас, – вы не отпустите меня.

Я совсем забыла, что наши родители были просто помешаны на том, что все начальники – бабники.

– О боже, – сказала я. – Надеюсь, жена и семья дантиста живут с ним, я имею в виду там, где он практикует.

– О нет, они вообще с ним не живут. – Мария положила вилку. – По крайней мере, я не думаю, что у него есть семья, а жена покинула его.

– Да, папа будет просто в восторге, – прокомментировала я.

Чем дальше я расспрашивала, тем хуже вырисовывалась картина. Предшественница Марии ушла посреди утра пятницы, а подробности супружеских трудностей врача были предоставлены, хотя никто об этом не просил, парнем, чей статус в хозяйстве остался для Марии неясен. «Потрясающе выглядит, – сказала она. – Примерно нашего возраста». Он появился в холле, когда она уходила, и, не представившись, предложил подвезти ее, взяв для этого машину ее работодателя.

– А где был врач?

– Вышел. – Она вспыхнула. – Чтобы напиться, я думаю. Он сказал, что единственное лекарство – это забвение.

– Лекарство от чего? – с подозрением допытывалась я.

– Думаю, в основном от меня.

Она становилась восхитительно красивой, когда краснела, – сочетание кораллово-розового, пшенично-золотого и ярко-синего. Невинна как младенец.

– Имя? – сурово спросила я. – Как его зовут?

– Поррит.

Она неправильно истолковала мое потрясенное выражение лица.

– П-о-р-р…

– …ит, – закончила я. – Все ясно! Должно быть, именно ты записывала на прием К.Ф.

– Мистера Фрейзера! Конечно. Он работает с тобой! – Лицо моей сестры просветлело.

– Можешь не продолжать. Ты перепутала время его приема. Он прождал несколько часов.

– Ну разумеется, – почти с гордостью призналась она. – Я вообще перепутала все приемы. Я не знала, что регистрационный журнал лежит у него в ящике, и…

– О нет! – Я закрыла глаза. – Ты по второму разу заполнила все дневные часы приема.

– Ну, что-то вроде того. Мистер Фрейзер был очень мил. Он только сказал что-то насчет мышей, а потом…

Я с трудом удержалась, чтобы не дать ей подзатыльника, и подумала: пришлось ли так же плохо мистеру Порриту?

– …как раз когда произносил свою импровизированную речь.

– О! Через пару секунд, Мария Гибсон, ты рискуешь лишиться даже той пустой головы, которая у тебя есть. Что еще за речь?

– Ну, он помог мне… Понимаешь, в комнате ожидания было так много народу, что всем не хватало стульев, а мистер Поррит сказал, что не может бросить пациента, и некоторые посетители слегка разозлились, а мистер Фрейзер им все объяснил. Я не знаю, что бы я без него делала.

Я тоже не знала. И еще я не знала, что бы сделали в эту минуту родители, но представить себе это было несложно. Секретарши, так же как и жены, не уходят среди бела дня без веской причины. Может быть, мистер Поррит заигрывал с ней, возможно, он был пьян…

– Ты больше туда не пойдешь, Map, – твердо сказала я. – Первым делом завтра позвони мисс Тэкеберри. Просто скажи, что не берешься за эту работу, а я позже ей все объясню.

– О, но… – начала Мария.

– Никаких «но», – отрезала я. – Так, это все?

Постоянное упоминание о дантистах заставляло мой больной зуб ныть.

– Что ж, если ты спросишь меня, Марии понравился бедняга Поррит, – объявила Линда.

– Странно, не помню, чтобы я спрашивала, – спокойно ответила я.

По случаю соревнований по боулингу я взяла машину и подвезла Линду в школу. По дороге она продолжила разговор о Марии и ее дантисте:

– Она считает, что он получил плохие известия или что-то вроде этого. Где-то в середине дня, по ее словам, он вдруг стал нем как рыба. Знаешь, она хотела снова пойти туда сегодня утром…

Когда я добралась до офиса, зуб стал вести себя совершенно безобразно; после первого легкого укола боль начала расползаться – вниз к гландам, вверх до самого уха. Последовало пять или десять минут обострения, потом боль поутихла, и я подняла трубку, чтобы позвонить мисс Тэкеберри, но тут послышался шум открывающегося лифта, и холодный спокойный голос произнес:

– С добрым утром, мисс Гибсон.

– Доброе утро, мистер Фрейзер. Я вам нужна?

Он кивнул на телефонную трубку, которую я сжимала в руке. Его щека, с завистью заметила я, уже не была припухшей.

– Да, но если ваш звонок не займет много времени, звоните.

– Номер занят, – пошла на попятный я и поднялась.

Когда у меня в следующий раз появилась возможность позвонить мисс Тэкеберри, ее секретарша сказала мне, что она будет только после обеда, так что мне оставалось только надеяться, что Мария выполнит свою часть нашего договора.

К.Ф. вышел, оставив мне разбирать документы. К несчастью, через несколько секунд мой зуб заныл снова. Он утих, когда подошло время обеденного перерыва, но идти покупать горячий чай или кофе не было смысла. Я рассеянно отправила очередную папку на место и подняла голову, когда кто-то поскребся в стекло рядом со мной.

– Где он? – Хэзел с преувеличенной осторожностью заглянула во все углы и на цыпочках вошла. Я сказала, что он вышел, и объяснила, почему не пойду в ресторан.

– Как печально. Ты пойдешь к зубному?

– Да нет, он только начал болеть, – соврала я. – Иди. А то твое место займут.

– Какая разница. – Она пожала плечами. – Я тоже не пойду. Все ради моды!

Она принесла мне журнал Марии, и мы вместе посмотрели джемпер.

– А как тебе вот это? – Хэзел открыла журнал на цветной, в целый разворот фотографии подвенечного платья нежно-розового цвета.

– Может, и ничего.

– Если будешь так выглядеть, – заметила Хэзел, – тебя точно выберут невестой года.

– Какого года? – спросил голос у нас над головами.

Мой взгляд пополз вверх, медленно, безнадежно, безо всякого удивления… сияющие белые ботинки, темный костюм, карие глаза, загадочные и прищуренные. Шорох рядом со мной означал, что Хэзел поднялась на ноги, но я, как и вчера на террасе ресторана, обнаружила, что не могу пошевелиться.

– Я спросил, какого именно года, – повторил К.Ф. – Если этого, неплохо было бы знать заранее.

Через некоторое время он вышел из своего кабинета с журналом, раскрытым на той же самой странице.

– Это ваше, насколько я понимаю?

Покраснев, я протянула руку:

– Да, прошу прощения, мисс Тернер пришла вернуть его мне. У нас был перерыв.

К.Ф. положил журнал на мой стол и стоял, разглядывая фото. Вспомнив его блондинку, я не сдержалась и хихикнула, он взглянул на меня и решил заговорить.

– Я думаю, вы прекрасно знаете, – в голосе не было и намека на улыбку, – насколько подобные вещи важны для девушки.

– Абсолютно, безусловно и полностью, – выдохнула я.

– Хм, – задумчиво произнес он, – похоже, мне все это вскоре предстоит.

У меня есть дурацкая привычка заполнять паузы в разговоре, не подумав. Вот и сейчас я так сделала.

– Да, – согласилась я и умолкла, словно мне ударили под дых. – Мистер Фрейзер, вы имеете в виду то, что я думаю, вы имеете в виду?

Его лицо расслабилось, и на нем появилась мальчишеская улыбка.

– Ну и как мне ответить на этот вопрос?

– Просто скажите мне, не та ли это очаровательная девчушка, с которой я вас видела в воскресенье!

Это были тон и слова, которые я использовала в общении с одногодками, и они выскочили прежде, чем я успела подумать. Как бы то ни было, он, видимо, не был против подобной фамильярности и, расплывшись в улыбке, вдруг стал выглядеть на несколько лет моложе.

– Да. Это была Фиона. Она очаровательна, правда?

– Совершенно с вами согласна, – тепло ответила я. – И примите мои поздравления. Надеюсь, вы будете очень счастливы.

Я неловко протянула руку. Он пожал ее безо всякого смущения, снова улыбнувшись.

– Большое спасибо. – В его глазах мелькнуло сомнение, а потом вспыхнули игривые огоньки. – Я не буду говорить вам, что сказал на это босс.

«Босс» вместо формального «мистер Пратт» прозвучало совершенно обезоруживающе.

– Дайте угадать, – рассмеялась я, зная любовь босса к клише, – он пожелал вам множества маленьких хлопот!

– Именно так, – признал изменившийся до неузнаваемости К.Ф.

Я добавила собственное клише:

– Не волнуйтесь. Может, этого никогда не произойдет!

Разговор, в который не поверят Хэзел и Пег. Особенно в бесхитростное признание:

– Я был бы очень огорчен. Я люблю детей.

Любопытственнее и любопытственнее. Мне казалось, на нем жирным шрифтом написано: «Убежденный холостяк». Тем временем он продолжал:

– Я знаю, что в помолвке нет ничего криминального, но дело в том, что здесь никто ничего об этом не знает, кроме вас и босса. Мы решили, что еще немного подождем, прежде чем объявить о ней. Мать Фионы только что перенесла операцию, моей скоро тоже должны сделать, так что сейчас не самое подходящее время.

– Больше ни слова! – с пафосом объявила я. – Мы с боссом будем немы словно рыбы. – И добавила уже серьезно: – Честное слово, я могу, ну если очень постараюсь.

Он пристально посмотрел на меня и мягко произнес:

– Да, уверен, вы можете. И спасибо вам.

Что-то подталкивало меня продолжать разговор, превысив даже мой лимит идиотских реплик.

– Я даже не знала, что у вас есть мать.

– Ну это же в порядке вещей, – мрачно заметил он. – У меня еще и отец есть.

– Надеюсь, это будет не очень серьезная операция.

– Ну, она не такая уж легкая, – признал он, – но, насколько я знаю, ее состояние врачей вполне устраивает. Спасибо.

И он ушел.

От печатания зуб болел еще сильнее, и я позволила себе роскошь прерваться и закрыть глаза. Но они тут же распахнулись при звуке голоса:

– Мисс Гибсон, с вами все в порядке?

Мой господин и повелитель – вот уж кого только не хватало – стоял и смотрел на меня. Когда я в двух словах объяснила, в чем дело, его реакция на ситуацию меня совсем опечалила.

– Полагаю, вы уже звонили вашему дантисту?

– Ну, собственно, еще нет. Я была слишком занята, – промямлила я.

– Тогда, думаю, не стоит откладывать это на потом.

Он повернулся, чтобы уйти, но остановился у края моего стола прочитать письмо, которое я печатала. Я прилежно стучала по клавишам, не поднимая глаз. Он тоже не смотрел на меня, только небрежно бросил:

– Продолжайте, не обращайте на меня внимания.

Напечатав еще две строчки, я почувствовала, что взгляд переместился с письма на мое лицо. Я подпрыгнула, когда рука дотронулась до моего плеча. Другая рука вручила мне телефонную трубку. Я сердито набрала номер, гадая, почему же я такая бесхребетная.

Судьба, однако, показала, что она все еще является хозяйкой положения. Мистер Болтон уехал в отпуск и должен был вернуться только через две недели.

– Он уехал. – Я искусно придала голосу легкое раздражение. – Придется отложить визит.

– Ни в коем случае, глупое дитя, – грубовато возразил К.Ф. – Сидите здесь, а я позвоню тому врачу, у которого был вчера.

У меня не просто так рыжие волосы. Я уже десять лет не была «дитя», и никто, никто не смел меня так называть. И в довершение всего – этот мистер Поррит! Мистер Поррит, алкоголик, дурно обращающийся с женами и секретаршами! И я сделала то, от чего мы с Хэзел с трудом удерживались, если нам давали печатать еще одно письмо без пяти пять. Я закричала. Тонко и чуть слышно. Детский вопль ужаса.

К.Ф. положил трубку и уставился на меня:

– В чем, черт возьми, дело?

– Только не он! – Я так энергично замотала головой, что волосы упали на лицо, и мне пришлось откинуть их рукой. – Мы не пойдем к мистеру Порриту. Мой отец этого не одобрит.

– В случае крайней необходимости, я думаю, он не станет возражать. Тем не менее… – Он положил трубку на место. – Думаю, вам лучше сделать так, как устраивает вас. Только сделайте обязательно. Я не хочу, чтобы завтра вы появились в таком виде.

Он поднялся и прошел в свой кабинет.

– Ты всегда можешь привязать зуб к дверной ручке, – сказала Хэзел, когда я рассказала ей о своем затруднительном положении.

– Иди к черту! – от души попросила ее я.

Через десять минут она появилась снова.

– Все в порядке, – заявила она. – Помощь пришла.

Следом за ней, отбрасывая со лба непослушные кудри, возник Брайан.

– Только не говорите, что у нас тут и дантист есть, – простонала я.

– Не совсем угадала, но почти, – уверил меня Брайан. – У вас тут брат дантиста. – Он поклонился.

Наша «тайная разведка» докладывала о брате Брайана. Говорили, что у него быстрая машина и ялик, но никто не упоминал, чем он зарабатывает на жизнь. Дантист! Это было невероятно.

– Я связался с Саем. Он может принять тебя, если мы будем там через десять минут. Одевайся, а я скажу сэру Поганцу.

– Тс-с! – зашикала я. – Думаю, я лучше…

Но Брайан уже схватил меня за плечи и поставил на ноги.

– Можно подумать, что ты не хочешь ехать!

Самый ужасный момент любого посещения дантиста – ждать, пока откроется дверь в кабинет. Но Брайан открыл дверь своим ключом, впихнул меня в белую приемную с клетчатым ковром посередине и сунул голову в дверь справа.

– Можно заходить? – спросил он.

Голос за дверью произнес:

– Да.

– Умница, – прокомментировал Брайан и отступил, давая мне пройти.

– Кон – Саймон, – коротко представил нас он.

Я была слишком испугана, чтобы сразу посмотреть на самого людоеда, поэтому оглядела хирургическую. В дальнем конце – раковина, рядом высокий мужчина вытирает руки. От него – ни слова. В полной тишине я нервно перевела взгляд с него на Брайана. Даже тот, казалось, напрягся.

Отец называет меня «заядлый болтун», а когда мне страшно, я говорю еще больше. В данный момент я была просто в ужасе.

– Очень мило с вашей стороны согласиться принять меня.

– Не стоит благодарности, – изрек Саймон Уэст. – Садитесь.

Он указал на кресло, и я покорно пошла вперед. От двери он казался высоким, гибким, с копной темных волос; вблизи оказалось, что у него вытянутое аристократическое лицо, а нос по форме был даже лучше, чем у Брайана. Руки тонкие, красивой формы. Крупные широко расставленные глаза странного темного цвета. Мне захотелось, чтобы он улыбнулся мне, но он этого не сделал.

– Насколько я понимаю, у вас проблема.

Голос у него был хриплый и очень молодой. Вмешался Брайан, веселый, как всегда:

– Ты с ней поосторожнее, между прочим. Она кусается. – И он вышел.

Мне от всей души хотелось, чтобы он остался. Мистер Болтон, разменявший шестой десяток и лысый как яйцо, всегда говорил какие-то глупости, но все было лучше, чем молчание. Саймон Уэст, не говоря ни слова, установил поудобнее кресло и подошел ко мне справа с маленьким зеркальцем в руке.

– Ну, так который из них паршивая овца в стаде?

– Этот, – указала я.

Он кивнул, снова молча, и постучал серебряной палочкой по моему зубу.

– Так больно?

На его лбу появились аккуратные морщинки. Я покачала головой, и он постучал с другой стороны.

– В нем очень глубокая пломба и, скорее всего, он «пошел» под ней. Может, вырвать его?

Я кивнула, близкая к панике. Мистер Болтон всегда кудахтал надо мной, говоря, что больно не будет. Разумеется, больно все равно было, но по крайней мере появлялось чувство, что ему не все равно. Саймон Уэст сделал мне очень болезненный укол наркоза, и у меня на глаза навернулись слезы.

– Простите, – сказал он. Я была так потрясена, что выпрямилась и почувствовала себя лучше. Он обошел меня с другой стороны и бросил розовую таблетку в подготовленный стакан воды. Я вежливо улыбнулась. По челюсти распространялось забавное покалывание. Он спросил, как «у нас» дела, я ответила «нормально».

– Хорошо. Подождем еще пару минут.

Он отодвинул занавеску и посмотрел на платаны за окном. На них еще оставалось довольно много листьев.

Наконец он подошел ко мне со щипцами в руках.

– Откройте рот, пожалуйста.

Щипцы оказались у меня во рту и вылетели оттуда за секунду. Что-то звякнуло в металлическом лотке.

– Уже все? – недоверчиво прошамкала я.

– Да. Хотите медленный повтор? – Его лицо засветилось весельем. – Прополощите рот, – предложил он, что я и сделала.

Брайан болтался в холле, и Саймон Уэст выпроводил нас обоих.

– До свидания, мистер Уэст. Спасибо вам, – сказала я.

– Да не Уэст, душка, – поправил Брайан. – У нас одна мать, но разные отцы. Его фамилия Поррит.

Глава 3

– Эй, с тобой все в порядке? – спросил Брайан. – Ты не из тех куколок, которые падают в обморок, когда им делают укол?

Мое сердце продолжало прыгать, как шарик на ниточке.

– Все нормально. Меня просто удивило имя.

– И меня ваше тоже, собственно, – заметил Саймон Поррит. – Такое же, как у моей новой секретарши. Хотя не думаю, что вы родственницы.

– У нас одна мать, – просветила его я. – И отец тоже.

Два таких похожих лица вытянулись от изумления. Потрясенный свист Брайана потревожил тишину. А Саймон выпалил:

– Боже ты мой, ее, наверное, нашли под другим кустом!

– Я думаю, под тем же, – съязвила я. – Навык делает мастера.

Когда мы ехали обратно, Брайан взглянул на меня.

– Сай не имел в виду то, что ты подумала… Он не хотел тебя обидеть. Просто он стеснительный парень. Оторопел, вот и сморозил глупость…

В это, учитывая внешность Саймона Поррита, верилось с трудом. Но как бы то ни было, Брайан хотел как лучше.

– А он намного старше тебя, – заметила я.

– На двенадцать лет. И последние семь он мой опекун.

– А что случилось с вашими родителями?

– Старик разбился в автокатастрофе. Мама умерла, когда я родился.

– И за вами присматривала мать Саймона?

Он рассмеялся.

– Она делала это очень корректно, слава богу. Сай ненавидит, когда им управляют, так же как и я. Поэтому он и разозлился так вчера на Фрейзера.

Я уж было забыла про визит К.Ф. к Саймону. Произошло что-то интересное?

– Это давняя история. – Брайан сымитировал голос моего босса. – «Дело в том, что галстуки Брайана доставляют нам некоторое беспокойство».

Я захихикала. Вкус Брайана в отношении галстуков уже несколько недель был самой интересной темой в офисе. Сегодняшний – широкий, с зигзагообразными полосами розового, зеленого, оранжевого и бордового цветов – был пока наиболее цветастым. Тем не менее мне не верилось, что дело только в галстуках.

– Вот нахал! – Машина опасно дернулась. – Осторожнее! – предупредила я.

– Ну, сама посуди, Кон… – Шины зацепили тротуар, и я поморщилась. – Ты бы стерпела? Да и любой другой на его месте? Сай был в ярости. Ему и так работы хватало по горло без идиотских претензий К.Ф.

Я вспомнила, что Марии показалось, будто ее босс получил плохие известия. Все сходилось.

Мэри Лейден, кассир, перегнулась через стойку, когда мы с Брайаном вошли.

– Все о'кей? Как прошла операция?

– Нормально, – ответила я.

– У тебя кровь идет. – Она вздрогнула.

Через несколько минут то же самое повторила Хэзел.

– Боже мой, что он с тобой делал? У тебя весь рот в крови.

Обед тоже не удался. Крови и супа я проглотила поровну, а Хэзел закрывала глаза и морщилась каждый раз, как я открывала рот. К тому времени, как мы добрались до кофе, она заявила:

– Ну, не знаю, по-моему, он просто мясник.

Кто-то еще предположил, что Саймон Поррит выместил на мне свою злобу на К.Ф. Происшедшее уже не было секретом: Брайан рассказал об этом всему третьему этажу, и все сочувствовали ему.

На рабочем месте ко мне снова вернулось чувство отрешенности. Я сидела и смотрела на небо.

– Кон, ты совсем белая. – Хэзел нашла какой-то повод подняться ко мне. – У тебя голова не кружится?

– Нет, – ответила я, и она снова вскрикнула:

– Кон! У тебя опять полный рот крови. Что ты собираешься делать?

Я не видела, что я еще могу сделать, кроме как сглатывать.

– Думаю, у тебя кровотечение, – объявила Хэзел. – Тебе придется вернуться к врачу.

Возвращаться у меня не было ни малейшего желания, о чем я ей и сказала.

– А я подумала, что он шикарный парень, – возразила она. – Он тебе не понравился?

– Нет, – ответила я, вытирая рот платком.

Она стояла и озабоченно смотрела на меня, когда позади нас распахнулась дверь. Я уже научилась различать многих сотрудников по звуку шагов; это были как раз те, которые Линда считала подходящими для рекламы. Я с тоской подумала, что он опять застал нас врасплох, и ждала, что Хэзел сбежит. Вместо этого она сказала:

– Мистер Фрейзер, вы не думаете, что Кон надо что-то делать с этим зубом?

«Идиотка, – подумала я, – он, наверное, даже не знает, кто такая Кон». Вслух я твердо сказала:

– Я в порядке.

К.Ф. уставился на меня вытаращенными глазами:

– И давно вы в таком состоянии?

– Весьма, – снова влезла Хэзел. – С тех пор, как вернулась.

– Мне не больно, – защищалась я, но на меня не обратили внимания. Он буквально набросился на телефон и уже набирал номер.

Поездка в машине К.Ф., несмотря на начинающийся час пик, оказалась очень быстрой.

Он поднялся по ступенькам дома Саймона Поррита и позвонил, что меня удивило. Но я удивилась еще больше, когда дверь открыла Мария. Ее, видимо, предупредили обо мне заранее, поэтому вид у нее был не такой виноватый, как должен был быть.

– Мистер Поррит скоро освободится. Может, вы подождете наверху? Приемная заполнена.

К.Ф. взглянул на часы.

– Я думаю, это займет какое-то время. Не могли бы вы перезвонить мне, когда она будет готова и я заеду за ней?

– О нет! – начала было я, но Мария спокойно ответила:

– Да, мистер Фрейзер, конечно, позвоню.

Его последние слова с крыльца явно предназначались не мне.

– Сегодня дела идут лучше?

– Думаю, да, спасибо, – ответила Мария.

– Я же говорил, – заметил он, и дверь за ним закрылась.

– Так. Где мы можем поговорить? – сурово спросила я, пока Мария вела меня к лестнице.

– Поговорить? Здесь? – рассмеялась она. – Ты шутишь. У меня еще куча работы. Б-р-р, Кон, из тебя кровь хлещет, как из поросенка на скотобойне, – заметила сестра. – Очень гадко?

Честно говоря, к тому моменту мне стало действительно гадко. Я была рада сесть. Стакан розоватой жидкости и тазик стояли наготове.

– Мистер Поррит сказал, чтобы ты сидела и полоскала, а я вернусь за тобой через пару минут. Хорошо?

К тому времени, как кровь наконец удалось остановить, было пять тридцать, и я с облегчением поняла, что офис уже закрылся, а значит, нет смысла звонить К.Ф. и просить его снова поработать шофером. Саймон, однако, с этим согласен не был.

– Что ж, посмотрим, что мы будем делать с вами, – проговорил он, когда появилась Мария, уже надевшая пальто.

– Все в порядке, я позвонила мистеру Фрейзеру, – доложила она. – Он будет здесь через час, если сможет, то раньше.

– Но… – залепетала было я.

– Через час? – переспросил Саймон. – Я думал, он будет ждать звонка и приедет сразу.

– Да, но мы очень долго не могли остановить кровь, – принялась объяснять Мария. – А у него еще какие-то дела… Ему нужно кого-то куда-то отвезти…

Наконец мне удалось сделать так, что меня услышали. Если бы у Марии были хотя бы куриные мозги, она бы сообразила, что нельзя вот так сваливаться на людей – особенно на таких, как К.Ф., которым не хочешь быть обязан, или таких, как Саймон Поррит, которым и без тебя проблем хватает.

– Я сама могу добраться домой.

– Но он сказал… – начала Мария.

– Мне плевать, что он сказал!

– Зато я волнуюсь, что у вас опять пойдет кровь, – заметил Саймон. – Успокойтесь. – Саймон обернулся к Марии. – Если ты хочешь успеть на тот автобус, тебе лучше бежать.

К моему изумлению, он снял халат и повесил его в кабинете.

– Думаю, мы оба заслужили по чашечке чая.

Мы пошли наверх. Он был сложен как кот, стройный и мускулистый; светло-голубая рубашка выгодно оттеняла его золотисто-оливковую кожу.

– Прямо. – Он открыл дверь. – Чувствуйте себя как дома. Я пойду поставлю чайник.

За дверью несколько ступеней вели в большую гостиную. Я влюбилась в нее с первого взгляда – оформленная в красных тонах, стены обтянуты шелком. Длинный диван и мягкие кресла гармонировали с красным ковром, диванные подушки всех оттенков – от оранжевого до солнечно-желтого, и ярко-желтые крутящиеся стулья, похожие на гигантские тыквы.

Мои мысли прервал приход Саймона с чаем.

– Эта комната! – с восторгом воскликнула я. – Она просто волшебная. Как вам удалось придумать такое?

Темные глаза смотрели настороженно, почти холодно.

– Мне не удалось, – коротко ответил он и поставил поднос.

У меня вдруг появилось такое ощущение, словно я осталась одна. Длилось оно всего лишь мгновение, а потом он налил чай и забыл предложить мне молоко. Когда я напомнила ему об этом, он виновато посмотрел на меня:

– Извините. Боюсь, хозяин из меня никудышный. В нашей семье это гораздо лучше удается Брайану.

Это «в семье» прозвучало так трогательно. В конце концов, он был практически одинок. И вдруг меня словно озарило. Его жена! Та, которая покинула его. Наверное, она обставила эту комнату, и сейчас, когда на его лице резче обозначились морщины, он, наверное, вспомнил о ней.

– Мисс Гибсон – или я могу называть вас Кон?

– Да, пожалуйста.

– Вы часто видите моего проблемного ребенка?

– Брайана? Ну… только на работе.

– Именно работа меня и беспокоит. Этот тип Фрейзер, похоже, считает, что Брайан просто сорванец. Это так?

– Вы верите ему! – Мне захотелось взвиться под потолок. Только потому, что Брайан не носит стрижку под военного и такие же безупречные воротнички и манжеты, как сам К.Ф., тот заимел зуб на бедного парня… тоже мне сорванец! Я остановилась, стараясь не смотреть на ситуацию под другим углом… Брайан, с такой силой опускающий телефонную трубку, что аппарат падает со стола… Брайан, от избытка чувств включающий сигнал тревоги в лифте… Брайан, выходящий из себя и сбивающий с ног Мика Даггана прямо посреди отдела… Н-да…

– Ладно. Молчание – знак согласия, – нетерпеливо сказал Саймон. – Я не хочу, чтобы вы меня обманывали.

– Я и не собиралась, – быстро ответила я. – Но все совсем не так плохо, как, я уверена, это преподнес мистер Фрейзер. Он видит в людях только дурное.

– Здесь я спорить не буду. – Саймон вдруг помрачнел.

– Я думаю – может, мне стоит поговорить с Брайаном…

– Я как раз ломал голову, как бы попросить вас об этом, – обезоруживающе признался Саймон. – Я уверен, он нуждается в правильном подходе и правильной компании. Мне только одно не дает покоя. Если этот Фрейзер видит в людях только плохое, какого черта он делает во главе целой толпы народа?

– Ну, – пробормотала я, – наверное, не такой уж он… В общем, к нему привыкаешь… Он и на меня часто покрикивает.

– За то, что вы не стрижетесь?

– Нет, главным образом за разговоры. Я все время болтаю.

Эта чудесная красная комната была создана для того, чтобы в ней смеялись. Теперь она наполнилась звуками нашего веселья.

– Знаете что? – Саймон хитро посмотрел на меня. – Вас вовсе не под кустом нашли. Вас нашли на Иванов день под белладонной.

Он взглянул на часы и поднялся.

– Боюсь, мне придется оставить вас. Меня ожидает пациент. Нет, не вставайте. Я позвоню сюда, когда приедет Фрейзер. – Его лицо снова застыло. – Приходите снова в четверг. Я приму вас. В четверг, скажем, в половине двенадцатого?

Это было не совсем удобно. Поразмыслив, я поняла, что максимум, что я могу себе позволить в четверг, – это использовать свой обеденный перерыв.

– Извините, не получится, – с сожалением произнес Саймон. – По четвергам я прикрываю лавочку в полдень. Это у меня день Клондайка.

Я понятия не имела, что это означает, но все было ясно.

– Назначьте на половину двенадцатого. Все в порядке, – нетерпеливо перебил К.Ф., застывший у двери.

Я должна была бы быть благодарна, но не хотела. Я не хотела, чтобы К.Ф. был здесь, в холле Саймона. Было совершенно очевидно, что оба еще не забыли спор, произошедший накануне.

– Мистер Фрейзер, я понятия не имела, что Мария позвонит вам после пяти, – говорила я, пока мы спускались по ступеням, и его рука без особой надобности поддерживала меня под локоть. – Как вы сами видите, я в полном порядке и меня нет необходимости отвозить домой. Я…

– Да-да, в сторону Рэтнези, правильно? – пробормотал он.

– Мистер Фрейзер, у меня в городе машина.

– И у меня тоже, – заметил он, облокотившись на дверцу своей машины. – Двое людей, две машины. Я где-то недавно прочел, что восемьдесят процентов перемещения в Дублине происходит за счет частного транспорта. Если бы в нас присутствовал дух общественности, мы бы бросили обе машины и поехали домой на автобусе! – Он захлопнул за мной дверцу, а сам сел за руль. – Но в этот раз, пожалуй, мы этого делать не будем.