Текст книги "Ханет. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Дора Штрамм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Глава 14. Хороший гзартма

Вернувшись в свой номер, Ханет увидел, что Вагга занят уборкой и, чтобы не мешать слуге, забрался с ногами на подоконник. Поначалу вогнутая поверхность казалась ему не самым подходящим местом для сидения, но на деле это оказалось не так. Благодаря мягким подушкам и тяжелым портьерам, на подоконнике было и удобно, и уютно.

– Нейтан, кажись, отлично ладит со своей хозяйкой, – сказал Ханет, наблюдая, как Вагга деловито стряхивает пыль с мебели метелкой из разноцветных перьев.

– Атир Миджирг тоже очень добра к вам, – отозвался Вагга.

– Должно быть. Просто...

– Возможно, немного приветливее и добрее к ней следует стать вам?

Вагга перешел к столику и, зажав метелку подмышкой, принялся переставлять баночки с притираниями.

– Вот, на атэл Нейтан посмотрите вы, – продолжал он. – Всем доволен этот гзартма. Сразу видно такое.

– Это верно, – вынужден был признать Ханет. – Но я-то не Нейтан. Он из богатой семьи, привык проводить дни в праздности: пирушки там, болтовня часами о пустяках… а я так не могу. Мне скучно сидеть сиднем весь день. Давай я начну выполнять хоть какие-то гзартмовьи обязанности прямо сейчас? Чем они еще занимаются, кроме того, что прислуживают за столом?

Вагга развернулся к нему лицом и удивленно ответил:

– Да много чем! На вас дом будет весь. Мы, слуги помогать будем вам во всем, но распоряжаться всем и руководить нами будете вы.

Ханет нахмурился.

– Я не умею слугами распоряжаться, у нас их сроду не было. В деревне все по-простому: вот дом, вот огород, вот домашняя живность. Когда мы возвращались из моря, я рыбачил на реке, делал, что нужно, по дому, возил маму в город на ярмарку. Сестренки присматривали за животными, помогали маме готовить, стирать и убирать. Без слуг управлялись со всем сами!

Уши Вагги зашевелились.

– Ну, так ваша мама и уставала, поди, до смерти? – спросил он. – Даже то, что вы говорите, она делала, это уже много очень! А вам надо быть всегда свежим и отдохнувшим, чтобы хозяйку развлекать. Собственно, это ваша основная обязанность и есть. Сможете еще что-то по дому делать, хорошо, ну а не сможете, мы и сами управимся без вас. Вот купила бы вас земледелица какая, вы бы и жили с ней, как дома, а в доме госпожи Миджирг все по-другому. Гости часто приходить будут, да не простые, а важные. Их принять как следует надо, угощение большое приготовить, одеться красиво... Да и сами тоже будете с атир в гости ходить по вечерам…

– Так опять это развлечение, а не серьезное дело! В чем тут труд-то? Ты толком скажи, что я могу сделать полезного, а не вот это все – одеться красиво, песенку спеть гостям, сплясать или чем там их развлекают еще?

Вагга загнул мизинец:

– Перво-наперво, побаловать атир какими-то особыми блюдами можете вы. Конечно, если умеете готовить.

– Вряд ли ей придется по вкусу рыбная похлебка или каша. А что-то вкусное… – Ханет почесал в затылке. – Мама порой пекла ржаные лепешки. Мы ели их с медом и запивали молоком...

В Запопье Ханету довелось пробовать и воздушные булочки, и блинчики с кленовым сиропом, и пирожные с заварным кремом, ягодами или сбитыми сливками, и даже с шоколадом, который, как пояснил Вагга, был одним из самых дорогих продуктов в Забраге. И все же ни одно из этих лакомств не могло сравниться с лепешками, вкус которых он помнил с детства.

– Есть еще что-то, помимо еды?

– Конечно! – загнув следующий палец, с важным видом ответил Вагга. – Составлять букеты, чтобы украшать дом, можете вы. Целая наука существует о том, какое значение имеет каждый цветок, какие цветы наилучшим образом сочетаются друг с другом, и в какие дни недели те или иные букеты надлежит составлять. Каждый вечер будем обговаривать список необходимых цветов мы с вами, которые нужно заказать в оранжерее… Или, можно придумать что-то еще, – заметив кислое выражение лица Ханета, торопливо закончил слуга.

– Например? – Ханет уже практически не верил, что найдется хоть что-то, чем он сумеет угодить Миджирг. Конечно, он мог бы просто сказать ей о том, как ценит ее внимание и заботу, но слова – это только слова, просто звуки, не более того. Там, где он вырос, ценились, в первую очередь, дела, а не красивые речи. Миджирг кормит его, поит, одевает, а он не делает ровным счетом ничего. Разве это можно считать работой, за которую еще и вознаграждение положено?

– Многие гзартмы шьют или вяжут одежду, – уже без прежнего энтузиазма сообщил Вагга, загнув третий палец. – Украшают поясные сумки, вышивают платки...

– Вяжут? – встрепенулся Ханет. Нет, он не умел вязать, но у него перед глазами вдруг, словно наяву, возникли руки матери, держащие костяные спицы. Спицы весело постукивали друг о друга, подхватывали петли из серой или белой шерсти, протягивали через них нитку. Он так часто наблюдал за ней, когда был маленьким, что, наверное, смог бы вспомнить каждое движение, каждый узор, что она вязала. И уж наверняка сможет их повторить! К тому же вязание – уж куда более полезное умение, чем составление букетов. Ладно б еще какие лекарственные сборы составляли из трав полезных, а то так – баловство одно.

– Думается мне, вязать я сумею. Я и шить могу, одежду там починить или ежели кожи сшить для лодки, но у вас тут лодки другие совсем. А где взять шерсть? Мы можем ее купить?

– Можем! Здесь неподалеку прекрасная лавка есть, где всякая всячина для рукоделия продается. Если хотите, прямо сейчас пойдем туда, – предложил Вагга.

– Сейчас, без госпожи Миджирг?

– Одному-то ходить не стоит вам, а со мной можно. Эта лавка на соседней улице находится. За час обернемся. Я только Грэбса предупрежу, что уходим мы.

– Да, идем! – обрадовался Ханет, но, спрыгнув с подоконника, замер. – Погоди… А сколько стоит шерсть? У меня с собой всего несколько серебряных монет, которые я взял в дорогу, когда уезжал из дома.

Для Налдиса это были немалые деньги, но за время путешествия Ханет успел убедиться, что цены на Налдисе куда ниже, чем во всех других странах.

– Атэл, что опять такое говорите вы? – Вагга всплеснул руками, метелка упала на ковер. Он поднял ее и, тыкая ей в сторону Ханета, наставительно продолжал: – На деньги атир покупки делать должны вы. Иначе – неприлично! Атир мне достаточную сумму на ваши расходы выдала.

– А отчего она выдала их тебе, а не мне? – удивился Ханет, но, увидев, как надулся Вагга, собираясь разразиться очередной поучительной тирадой, поспешил высказать собственное предположение: – Гзартме не положено иметь денег?

– Да нет же! – вздохнул Вагга, явно уже отчаявшись объяснить ему обычаи Забрага. – Гзартме о деньгах беспокоиться не пристало.

– Ладно, – сдался Ханет. – Просто надо б купить подарок госпоже на свои, а не на ее деньги. В чем подарок-то, ежели он на ее же деньги и куплен?

– Подарком труд ваш, клубки шерсти в одежду превративший, будет, – ответил Вагга, и на этот раз Ханет не стал с ним спорить, но мысленно пообещал себе, что когда-нибудь приучит и слугу, и хозяйку иначе относиться к некоторым вещам.

***

Лавка с товарами для рукоделия и в самом деле находилась недалеко – достаточно было всего лишь завернуть за угол и пройти около двух сотен шагов вверх по улице в противоположную от реки сторону. Несмотря на близость центральной площади, улочка была тихая и лишь несколько слуг с большими корзинами сновали по ней от лавки к лавке.

Вывеску с изображением клубка и иголки с ниткой Ханет заметил издалека и направился прямиком к домику, на которой та висела. Он уже потянулся к дверной ручке, когда его остановил возмущенный шепот:

– Атэл!

Ханет отступил в сторону, позволив слуге открыть перед ним дверь и только после этого вошел в лавку.

Дома ему не раз случалось покупать в городе для матери отрезы тканей, нитки, иголки, а для сестер – разноцветные ленты, пуговицы и бусы, но эта лавка оказалась куда богаче Баргардской. Вдоль стен высились полки, ломившиеся от мотков ярких атласных лент, кружев, тесьмы и шерсти. Были тут и лотки с бисером, бусинами и пуговицами всех видов, форм и размеров, разной величины пяльцы, спицы, крючки и даже книги в ярких обложках.

На звон дверного колокольчика из глубины лавки появился пожилой человек. В черных волосах, заплетенных в косу, серебрилась седина, лицо покрывала сетка морщин, но спина все еще оставалась прямой, а движения – живыми и легкими. Ханету пока не приходилось видеть гзартм преклонного возраста, и сперва он растерялся, но быстро взял себя в руки. Везде есть старые люди, почему бы им не быть и в Запопье?

– Здравствуйте, шартма Роберто, – поклонился Вагга. Судя по имени, хозяин лавки был соотечественником Паоло. Ханету стало любопытно, что означала приставка к имени, которой он не слышал прежде, но спрашивать об этом сейчас, пожалуй, было не слишком-то вежливо.

– Здравствуй, здравствуй, дружок, – приветливо поздоровался шартма. – Привел за покупками хозяина?

Ханет открыл рот, собираясь поздороваться и назвать свое имя, но Вагга бросил на него предупреждающий взгляд, напоминая, что гзартме не пристало представляться самому.

– Да, это гзартма Ханет, из дома госпожи Миджирг Аппватауир, – вновь раздувшись от важности.

Помня наставления Вагги о том, как надлежит приветствовать тех, кто ниже его по положению в обществе, Ханет склонил голову в поклоне. Но потом, поскольку шартма был намного старше, сказал:

– Дорого вам дня, шартма. У вас тут столько всего… Просто глаза разбегаются!

– Значит, нам нужно поймать их и направить на то, за чем вы пришли, юноша! – рассмеялся шартма и повел Ханета вдоль полок. – Здесь есть все: ленты, тесьма, нитки для вышивания...

– Мне нужна овечья шерсть черная, белая и серая.

– Решили побаловать госпожу подарочком? И что же это будет? Гетры? Перчатки?

– Свитер, – решительно заявил Ханет. – Ну и, возможно, гетры с перчатками тоже.

– Тогда идемте обратно к прилавку.

Шартма Роберто хлопнул в ладоши. Из подсобного помещения выглянул слуга, столь же пожилой, как и его господин, поклонился Ханету и, вопросительно шевельнув ушами, поднял безволосые брови.

– Принеси-ка нам овечьей шерсти на хороший теплый свитер, Бомса. Белой, черной и серой, – распорядился шартма. Слуга понятливо кивнул и скрылся за дверью.

– Откуда вы родом, дружок? – зайдя за прилавок, спросил Роберто, с любопытством глядя на Ханета. – Не так уж часто мне доводилось видеть новеньких гзартм, которые умели бы шить, вышивать или вязать. Обычно этому умению молодые люди учатся уже здесь.

– Я с Налдиса, – ответил Ханет, сделав вид, будто не слышит возмущенного сопения Вагги за спиной. Он понятия не имел, какие правила сейчас нарушает, да и знать не хотел. – Я могу починить одежду, но вязать не умею, шартма Роберто. Пока не умею. Но думаю, что сумею научиться.

– Тогда вам непременно нужно купить это...

Роберто достал из-под прилавка толстую книгу в красочном переплете. На обложке были изображены клубок ниток и иголка, такие же, как и на вывеске лавки.

– Взгляните, – Роберто положил книгу перед Ханетом и открыл ее. – Здесь есть схемы для вязания спицами и крючком, а также советы по шитью и вышивке.

Ханет снял перчатки, коснулся гладкой бумаги кончиками пальцев, осторожно перелистнул несколько страниц. Он не стал говорить, что не умеет читать. В книге было много картинок и, глядя на них, любой бы понял, как держать спицы, набирать петли и вязать те или иные узоры. Были в ней так же изображения различных вещей, в том числе свитеров, перчаток, гетр и шапок в готовом виде, и деталей, из которых эти вещи состояли. Ханет решил, что с помощью картинок сумеет разобраться во всем, а если нет, так попросит Ваггу читать и объяснять необходимое.

– Мы возьмем эту книгу, – твердо и громко произнес он – на тот случай, если Вагга снова вздумает выражать недовольство, но слуга промолчал. Видимо, покупка книги не выходила за рамки того, что можно, а что нельзя делать благовоспитанному гзартме.

Тут из подсобки появился слуга, прижимающий к груди несколько огромных мотков шерсти: черных, белых и серых. Он выложил их в ряд перед Ханетом.

– Это наша лучшая шерсть, – сказал Роберто. – Мягкая, пушистая, и, конечно, «живая».

Ханет прекрасно понял, что он имеет в виду. На Налдисе считалось, что шерсть нужно срезать только с живой овцы, иначе она потеряет свои целебные свойства. Что ж, похоже, в Забраге тоже знали об этом. Он потрогал моток и слегка сжал его в пальцах. Шерсть и в самом деле оказалась очень мягкой и приятной на ощупь.

– Хороша, – одобрительно заметил Ханет. – Значит, мне нужно белой в три раза больше, чем черной, так, чтоб хватило на свитер, гетры, перчатки и шапку. А серой, наверное, хватит одного… нет, лучше два мотка.

– Еще вам понадобятся спицы, крючки, иглы, измерительная лента...

– Спицы лучше костяные, – поспешно вставил Ханет. Он вытачивал спицы для матери и сам хотел пользоваться такими же, пусть даже пока и покупными.

– Как скажете, дружок, – Роберто сделал знак слуге, чтобы тот принес все перечисленное. – Нужно ли вам что-нибудь еще? Может быть, нитки для вышивки?

– Я хотел бы купить что-нибудь в подарок для матери и сестер, – Ханет огляделся по сторонам. – Им бы здесь понравилось...

– Атэл, посылку через всю Табирнию и через море хотите отправить вы? – уточнил Вагга таким тоном, что сразу было ясно: намерений Ханета он не одобряет.

Однако Ханет, вспомнив, что говорил ему Нейтан о слугах, решительно заявил:

– Да, хочу! Я уже оставил торговцу, который продал меня госпоже Миджирг, письмо для моих родных, так почему бы не добавить к ним и посылку? Это ведь можно, верно?

– Можно, дружок, еще как, – заверил Роберто прежде, чем Вагга успел открыть рот. – Ваш торговец превосходно доставит все, что вы ему передадите, в Ондол, а оттуда королевская почтовая служба переправит посылку на ваш остров.

– Вот и ладно, – Ханет достал из потайного кармашка в поясе серебряные монеты и положил на прилавок, сделав вид, будто не слышит сопения Вагги. – Не знаю только, много ли можно купить тут на эти деньги?

– Вполне достаточно! Поменьше, конечно, чем купил на прошлой неделе ваш слуга, практически опустошив наши полки, но хватит на то, чтобы надолго обеспечить лентами и нитками ваших сестричек и вашу матушку.

– Хозяйка ужасно недовольна будет, когда узнает, что в лавке свои деньги тратили вы, – идя вслед за Ханетом по улице, бубнил Вагга. Его торба раздулась от покупок, а два свертка ему пришлось нести в руках.

– Эти деньги заплатил моей семье в качестве аванса торговец, а торговцу потом заплатила за меня госпожа Миджирг, как бы вернув долг, так что эти монеты, получается, ее! – торжествующе заявил Ханет, крайне довольный тем, что ему в голову пришел столь хитроумный довод.

– И все равно это неправильно, как бы не пытались уверить меня в обратном вы!

– Неправильно платить столько денег за спицы, которые я мог бы выточить сам! Если бы я знал, сколько они стоят! Просто уж неловко было отказываться, когда шартма стал стоимость подсчитывать. Кстати, а что такое шартма?

– Гзартма без контракта, не пожелавший на родину вернуться. Но отвлечь меня этим разговором не сможете вы! Похвально желание деньги атир экономить. Только необходимости в этом нет.

– Знаешь, что? Если хочешь со мной говорить, иди рядом, а не сзади. Мне неудобно так.

Ханет подумал было, что Вагга ни за что не согласится нарушить обычай, но через несколько шагов слуга догнал его и с любопытством спросил:

– Атэл, я так понял, искусство резьбы по кости знакомо вам?

– И по кости, и по дереву, – пожав плечами, ответил Ханет. – У нас это любой мальчишка может… А что?

– Узнаете, когда в гостиницу вернемся, – загадочно отозвался Вагга.

– А мы прямо сейчас пойдем назад? Я бы хотел пройтись немного по городу, может, повстречаю кого из знакомцев.

– Да ну, атэл, что вы говорите такое? Скоро обед, сейчас все уже по домам спешат. Вы мне скажите лучше, кого хотите найти, я поспрашиваю других слуг, а вы сходите потом в гости, как положено. А что по улицам-то попросту бегать? Ну никакого толку совершенно в этом нет.

***

– Вот, – слуга с гордостью водрузил на стол перед Ханетом увесистую тыкву. Оранжевые бока со светлыми прожилками словно светились изнутри, и казалось, что, зрея на грядке, она впитала в себя и силу земли, и солнечный свет, согревавший ее. – Атир очень долго тыкву выбирала для вас. Самую лучшую выбрала!

– И что я должен с ней делать? – погладив тыкву по гладкому прохладному боку, удивленно спросил Ханет.

– Нужно на ней узоры вырезать. Может быть, какие-то северные ваши...

– А, понял. Я видал много тыкв с узорами по всему городу. А зачем они?

– Для праздника Последнего урожая. На нем конкурс на самую красивую тыкву проводят.

– Вон оно как… – протянул Ханет. – Ну что ж… А праздник у нас, когда, напомни?

– Через шесть дней, – услужливо подсказал Вагга.

– Через шесть? А не рано ли резать тыкву? Она ж сгниет!

– Не сгниет. Вымочим в воде из источника Бавандруа ее мы, и долго еще не испортится она. Так что? Справитесь? Если что, помочь смогу я вам. Умею я! Хотите, я альбом принесу и работы покажу свои?

– Справлюсь, – усмехнулся Ханет, снова вспомнив наставления Нейтана. –альбом все ж тащи свой, я не прочь взглянуть.

***

– Ты помогал Вагге готовить? – принюхиваясь, спросила вечером Миджирг, когда они встретились в столовой перед ужином.

– Нет, я вырезал, – ответил Ханет, удивившись тонкости нюха огр. Он ведь тщательно вымыл руки и вычистил ногти перед ужином, но Миджирг все равно учуяла запах тыквы.

– И что же ты вырезал?

– Узор на тыкве. Вагга сказал, что мы должны будем принести ее с собой на праздник, вот я и…

– Послушай, Ханет, – перебила Миджирг. – Это очень хорошо, что ты вырезал узоры на тыкве, но хочу тебя предупредить: в конкурсе будут участвовать эмрисы, некоторые из них славятся своим мастерством уже долгие годы, да что там – столетия! На их фоне даже самые талантливые гзартмы выглядят посредственно.

– Ну, тогда едва ль я могу сравниться с ними, – пробормотал Ханет. Похвалы Вагги теперь уже показались ему преувеличенными и слишком поспешными.

– Этого никто и не ждет. В первый год после приезда в Забраг гзартмы редко могут похвастаться какими-то особыми достижениями. А ты еще так молод! Но не переживай. Ты всему научишься со временем.

– Хорошо, кабы так...

– В любом случае, я с удовольствием взгляну на твою тыкву, когда она будет готова, – снисходительно заметила Миджирг, подведя его к столу.

– Да… Вагга сказал, что ее еще нужно вымочить в какой-то особой воде, чтоб не заветривалась и не вяла.

– Совершенно верно. – Миджирг, уже протянула было руку, чтобы помочь ему, но он – раз! – и сам ловко запрыгнул на стул. Миджирг шевельнула ушами, кивнула и отступила в сторону, продолжив, как ни в чем не бывало: – В этих горах есть множество источников с самыми удивительными свойствами. Ты еще узнаешь о них…

И только после ужина, когда Грэбс принес Миджирг трубку и табак, Ханет решил, что, пожалуй, настал подходящий момент заговорить о боях. Прежде он еще ни о чем не просил и теперь немного волновался – вдруг огра откажет?

– Госпожа Миджирг, можно вас спросить кой о чем?

– Да, конечно, – ответила та, подкрепив свои слова приглашающим жестом.

– Я слыхал, нынче на арене проходят бои. Нейтан бывает на них, могу и я пойти?

– Не думала, что тебе это будет интересно, – пророкотала Миджирг, раскуривая трубку. По комнате поплыл и приятно защекотал ноздри запах табака. Сам Ханет никогда не курил, но на корабле любил сидеть рядом с мужчинами постарше, когда те по вечерам доставали табак и трубки.

– Многие гзартмы курят, – заметив, как трепещут его ноздри, добродушно пророкотала Миджирг и протянула ему трубку. – Хочешь? Хотя, пожалуй, такой табак будет крепковат для человека...

– Нет-нет, – поспешно отказался Ханет. – Мне нравится запах дыма, но и все.

– Ну что ж, нет, так нет. А что до боев, пожалуй, я и правда возьму тебя с собой послезавтра. Финальный бой стоит того, чтобы его увидеть.

– Вот спасибо вам, госпожа! – обрадованно воскликнул Ханет.

Его стремление стать хорошим гзартмой в первый же день начало давать плоды. Пожалуй, Вагга был прав. Наладить отношения с Миджирг оказалось проще, чем ему казалось прежде. Глядишь, так они скоро и о море поговорят!

Глава 15. Арена

Тилшарг провела великолепную серию ударов, победно зарычала, когда ее противница Рагжарг Широкоплечая тяжело осела на песок арены, перевела взгляд на ложу для гзартм и только потом вспомнила, что Нейтан сегодня остался в гостинице вместе с Ханетом. Вагга и Тодда, шившие наряды для приема у мэра по случаю праздника Последнего урожая, в один голос заявили, что такие сложные одежды требуют большой работы и постоянной примерки, и, если атиры хотят, чтобы они успели закончить вовремя, атэлы должны остаться дома хотя бы на один день. Пришлось уступить, хотя Тилшарг была от этого не в восторге. Прошло всего семь дней с их первой встречи с Нейтаном, а она уже не мыслила без него жизни. Все изменилось и приобрело новый смысл, даже бои. Прежде Тилшарг сражалась ради славы и уважения, чувства превосходства над соперницами, но теперь значение имела лишь гордость за нее в глазах Нейтана.

Зрители вяло порадовались успеху Тилшарг, а вот на голову Рагжарг так и сыпались упреки. Та в ответ раздраженно рычала и промокала разбитое ухо полотенцем.

– Да ты, я смотрю, разошлась пуще прежнего! Бедняга Рагж, не хотела бы я быть на ее месте! – воскликнула Миджирг, зайдя в раздевалку к победительнице. Дожидаясь, пока Тилшарг вымоется и оденется, Миджирг прикидывала, как заговорить о том, что мучило ее уже несколько дней.

«Нужно сделать это осторожно, – думала она, – а то ведь Тилшарг такая смешливая! Захохочет – и придется стерпеть, сама же напросилась. А если не спросишь, как самой найти ответ?»

Ближе, чем названная сестра у Миджирг никого не было. Старая Гуджарг, ее наставница и бывшая министрисса морских ресурсов, вряд ли одобрила бы подобный разговор. В последнее время она, впрочем, любые разговоры не одобряла, да к тому же находилась сейчас в Западном Забраге, где жила затворницей со своим аргх-гзартмой Сатиэлем. Во время последней войны Сатиэля опалило драконьим пламенем, а как известно, подобные ожоги невозможно исцелить ни обычными средствами, ни магией. И даже живительные воды из источников Забрага лишь немного сгладили рубцы. Гуджарг, конечно, было все равно, но вот Сатиэль стеснялся своего уродства. Даже Миджирг видела аргх-гзартму наставницы лишь несколько раз, а потому научиться на их примере всему, что нужно, не могла. Теперь же и вовсе было поздно – Гуджарг и ее аргх-гзартма готовились отправится в долины Аргхайна.

Миджирг задумалась о том, каково это – совершить обряд со своим единственным, прожить отведенные Удрой годы, служа ей, и готовиться к переходу? Страшно ли тем, кто покидает этот мир, или, наоборот, им не терпится начать путешествие по Великой спирали?

– О чем размышляешь, сестра? – спросила Тилшарг. Она уже успела одеться и теперь нетерпеливо похлопывала по бедру сложенными вместе вязанными перчатками.

– О Долинах Аргхайна, – ответила Миджирг и поднялась. – О том, что моей наставнице и ее агрх-гзартме остался последний год в этом мире, о том, страшно ли им.

– Я бы не стала бояться. Мать Удра не отправит своих детей в дурное место, – ответила Тилшарг. Обе дарды дотронулись до лба и груди и произнесли:

– Сердцем и разумом я с Удрой!

А потом вышли из раздевалки и направились в центр города.

Арену, в отличие от Аукционного дома, спроектировал не иноземный архитектор, а известная зодчая Забрага Гздаширг К-Небесам. Здание с множеством арок и сводов, полностью построенное из черного мрамора, выглядело строгим даже по меркам дард. Его единственным украшением служили беломраморные барельефы, тянущиеся вдоль внешних стен и разделяющие все шесть этажей. Барельефы изображали сцены из жизни первой королевы дард Згыр, последней войны, битвы с драконами, победившими армию дард, основание Забрага. Последний барельеф, находящийся выше других, был посвящен схватке между принцессами Уширг, Шадраг и Таржаг, о победе Уширг и ее коронации.

Даже здесь, в Турнирном квартале, все свидетельствовало о приближении Священного праздника Последнего Урожая. В арках Арены были выставлены тыквы, с вырезанными на них композициями, чаще всего изображавшими сцены из самых знаменитых боев. Тыквы светились, благодаря свет-кристаллам, лежащим внутри, и в сгустившихся сумерках зрелище казалось поистине волшебным. Но одна тыква валялась на земле бесформенной оранжевой кучкой. Видимо, кто-то из посетителей столкнул ее вниз.

– Люди! – недовольно проворчала Миджирг, остановившись над разбитой тыквой. – До чего же они любят разрушать…

Ни одна дарда сознательно не совершила бы подобного, а если столкнула бы тыкву случайно, убрала бы за собой и принесла хозяйке Арены новую.

Тилширг кивнула. На сегодняшнем поединке действительно присутствовало очень много людей. Для большинства торговцев и их помощников это был последний бой в сезоне, завтра на рассвете чужакам предстояло покинуть Запопье до самого Шдэйангэдра[1]. Лишь немногим позволялось остаться и отпраздновать день Последнего Урожая.

Подруги огляделись в поисках уборщиков, но на улице, как назло, не оказалось ни одного. Тогда они сами собрали остатки тыквы и отнесли в мусорный бак. Тилшарг подняла голову, ища, откуда она упала. Одна из арок чернела пустотой, словно выбитый зуб.

– Девятнадцатый сектор, – определила она. Эта зона Арены предназначалась для гостей Запопья. – Действительно, люди. Надо сказать смотрительнице, чтобы исправили. Интересно, смогут ли найти такую большую тыкву за несколько дней до праздника?

Тилшарг отряхнула руки и снова посмотрела наверх. Тыквы для украшения общественных зданий, растили специально. Они были такого размера, что в их выдолбленной сердцевине с легкостью мог спрятаться хрупкий гзартма. Этакую тыквищу человеку без дополнительных усилий не своротить. Какая уж тут случайность!

Подруги направились к центральному входу Арены и сообщили о случившемся. К этому моменту в желудках у обеих уже урчало от голода, и обе мечтали о доброй бараньей похлебке с фасолью.

– Как там у тебя с твоим гзартмой идут дела? – спросила Тилшарг, когда официант поставил перед ней десерт – большую тарелку оладий с кленовым сиропом. Нейтан рассказал ей кое-что о взаимоотношениях Миджирг и Ханета, и это «кое-что» Тилшарг совершенно не понравилось. И, хотя задавать в лоб подобные вопросы обидчивой Миджирг, может быть и не стоило, но от любопытства, как известно, и фея зару[2] на хвост сядет, так что промолчать было просто выше ее сил.

– А-а-ар-р-р! – оскалилась Миджирг в сторону, догадавшись, что Тилшарг уже знает о ее проблемах. Похоже, в дружбе гзартм были не только плюсы, но и минусы. Конечно, они ведь наверняка рассказывают друг другу обо всем, и даже то, что рассказывать, может, и не следовало бы! Миджирг подумала, что непременно поговорит об этом с Ханетом… Да, когда-нибудь обязательно поговорит с ним об этом. Со временем.

Миджирг вытерла рот салфеткой и тяжело вздохнула.

– Я это как раз и хотела с тобой обсудить. Не знаю, как объяснить, но… Эм-м-м… Как бы так...

Она мялась не меньше минуты, и Тилшарг вспомнился городской водопровод, в трубу которого однажды попали гранитные осколки. Вода несколько дней текла по капле, пока трубы не прочистили. Вот и Тилшарг хотелось хорошенько треснуть подругу по лбу. Вдруг получится выбить то, что мешает говорить? Но она, конечно, сдержалась, терпеливо дожидаясь, когда мысли Миджирг выплеснутся словами.

– Это… ну… короче… Мне кажется, я его пугаю, – изрекла та, наконец.

– Что? – Тилшарг аж закашлялась от столь неожиданного заявления. – Он разве нежная феечка, чтобы тебя бояться? Откуда такие мысли?

– Ну, ты представь, – обстоятельно начала Миджирг, – ты родился и вырос в маленькой деревеньке, видишь только людей, живущих по соседству. А потом – бах! – и ты в другой стране с другими обычаями, языком и… жителями.

– Послушай, житель! В смысле, жительница… – Тилшарг сделала знак официанту, подзывая его к себе, и попросила принести две пинты темного сидра. – Тебя Ханет чурается, что ли? С чего ты взяла, будто он испуган?

Миджирг молчала, скорбно соскабливая абрикосовую глазурь с тыквенного пончика, потом проткнула его вилкой и помахала им, словно маятником, над тарелкой. Это подействовало успокаивающе. Она перестала хмуриться, а уши, прижатые до этого к голове, вернулись в нормальное положение.

– Мне так кажется. Просто кажется.

– Тогда укуси его – и все дела! Понятное дело, укус на людей действует слабее, чем на эмрисов, но действует ведь. Средство это проверенное!

Миджирг ничего не ответила, лишь вздохнула еще тяжелее.

– Ну что опять-то не так? – изумилась было Тилшарг, но осеклась. Она-то ведь тоже еще не кусала Нейтана, хотя тот и без укусов был всем доволен.

– Тут ведь еще такое дело… – вздохнула Миджирг. – Торговец напугал мальчика нелепыми россказнями об укусах, да и я в первый же день довольно глупо пошутила о том, что толстых гзартм в Забраге едят. Теперь бедняга старается поменьше есть...

Тилшарг развела руками.

– Мне, признаюсь, совсем не кажется, что твой Ханет такой уж робкий и пугливый, но тебе, конечно, виднее. Жди, значит, когда он привыкнет к тебе, что еще остается? Ну и не пугай его больше!

– Завтра я приведу его на финальный бой, – буркнула Миджирг, откусив от пончика сразу половину.

– Вот это дело! – одобрительно заметила Тилшарг. – А то что он у тебя взаперти-то сидит? Того и гляди совсем скоро от скуки скиснет!

Официант поставил на стол две кружки сидра и Тилшарг отсалютовала своей Миджирг прежде, чем сделать первый глоток:

– Бери его с собой почаще, выводи в общество, так и он быстрее привыкнет к нашей жизни, и быстрее у вас дела пойдут на лад!

***

Финальный бой сезона приходился на двадцать пятый день Огайошэдра[3]. В девять утра Миджирг и Ханет вышли из гостиницы и уселись в повозку. Грэбс устроился на козлах и, взяв в руки поводья, громко крикнул:

– Дазэ!

– Что такое «дазэ»? – спросил Ханет и Миджирг ответила:

– Вперед.

Кивнув, Ханет откинулся на спинку сиденья, время от времени поглядывая в окно. Сперва они ехали по уже знакомым ему улицам, но затем свернули в ту часть города, где ему еще не доводилось бывать. Вскоре впереди показалось огромное здание из черного камня, перед которым собралась внушительная толпа.

– Волнуешься? Ничего, Нейтан поможет тебе освоиться на ваших местах, – проворчала Миджирг таким недовольным тоном, словно это Ханет придумал рассаживать огр и гзартм в разные сектора Арены.

Повозка остановилась, Миджирг уже привычно помогла своему гзартме выйти из повозки. Одетый в бархатный плащ, подбитый мехом, жемчужно-серый наряд с сиреневым поясом и украшения из аметистов, Ханет снова чувствовал себя разряженной в пух и прах куклой. Всю дорогу ему было не по себе, несмотря на заверения Вагги, уверявшего, что гзартме столь высокопоставленной особы, как «атир министрисса» полагается блистать, что в переносном, что в буквальном смысле. Но теперь, стоя посреди толпы, где было немало гзартм, разодетых куда наряднее него, Ханет успокоился и даже улыбнулся Миджирг. Та озадачено моргнула и вопросительно шевельнула ушами. Ханет улыбнулся шире.