Текст книги "Банковский счет"

Автор книги: Дональд Эдвин Уэстлейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

«Это будет еще больший взрыв, чем раньше», – предупредил Герман. «Я хочу, чтобы ты это знал».

Дортмундер остановил восьмерку. Ровным голосом он спросил: «Мы переживем это?»

«О, конечно! Не такой большой!»

«Это все, о чем я прошу», – сказал Дортмундер. «Мои желания просты».

«Мне потребуется около пяти минут, чтобы все подготовить», – сказал Герман.

Это заняло меньше времени. Четыре минуты спустя Герман заставил всех встать по другую сторону перегородки от сейфа, объяснив: «Это может разбросать немного металла».

«Хорошо», – сказал Дортмундер. «Мне хочется сделать то же самое самому».

Все они ждали в главной части банка, пока Герман, скрывшись из виду, выполнял свою последнюю часть работы. После нескольких секунд молчания они смотрели, как он медленно возвращается в поле зрения из-за перегородки, держа в каждой руке по куску проволоки и осторожно вытягивая провода за собой. Он посмотрел на остальных через плечо. «Все готовы?»

«Взорви эту чертову штуку», – сказал Дортмундер.

«Правильно». Герман соединил оголенные концы проволоки, и с другой стороны перегородки раздался Крак! Банк тряхнуло гораздо сильнее, чем при предыдущих взрывах, и стопка пустых пластиковых банок из-под кофе упала со стола в углу, где их оставила Мэй. «Понял», – сказал Герман, улыбаясь во все лицо, и из-за края перегородки повалила струйка серого дыма.

Они все столпились у перегородки, чтобы посмотреть на сейф, и будь я проклят, если сбоку у него не было круглого отверстия. Келп крикнул: «Ты сделал это!»

«Черт возьми!» Герман закричал, довольный собой, и все захлопали его по спине.

Дортмундер сказал: «Почему оттуда идет дым?» Все снова замолчали и посмотрели на струйку дыма, поднимающуюся из отверстия. Герман сказал: «Подожди минутку», – и шагнул вперед, чтобы быстро осмотреть пол. Затем он возмущенно повернулся к Дортмундеру и сказал: «Ты знаешь, что произошло?»

«Нет», – сказал Дортмундер.

«Чертов металл упал внутрь», сказал Герман.

Келп подошел, чтобы заглянуть в дыру, и теперь он сказал: «Эй. Деньги горят».

Это вызвало всеобщую панику, но Дортмундер протолкался сквозь толпу и заглянул внутрь, и все оказалось не так уж плохо. Отверстие в боковой стенке сейфа было идеально круглым и около фута в диаметре, а внутри находился круглый кусок черного металла того же размера, похожий на карликовую крышку канализационного люка, только гораздо толще, и он лежал на пачках денег, поджигая их. Не очень сильно, просто подрумяньте и сверните их по краю кружочка. Однако пара маленьких огоньков уже вспыхнула, и если их предоставить самим себе, они распространятся, и в конце концов все деньги превратятся в пепел.

«Хорошо», – сказал Дортмундер, отчасти чтобы успокоить людей позади себя, отчасти чтобы бросить вызов судьбе. Он снял правый ботинок, просунул его в дыру и начал сбивать огонь.

«Если бы только у нас была вода», – сказал Виктор.

Мама Марча сказала: «Бачок в туалете! Мы не спускали воду с тех пор, как покинули трейлерный парк, бачок все еще должен быть полон!»

Это была еще одна проблема – четыре часа торчать здесь без туалета, но теперь и эта тоже оказалась скрытым благословением. Была создана бригада по упаковке кофе, и довольно скоро Дортмундер смог снова надеть ботинок и вместо этого полить водой тлеющие банкноты. Потребовалось всего четыре контейнера, и последний уголек погас.

«Мокрые деньги», – проворчал Дортмундер и покачал головой. «Хорошо, где пластиковые пакеты?»

Они взяли с собой коробку пластиковых пакетов для мусора, чтобы хранить в них деньги. Мэй достала их сейчас, вытащила одну из коробки, и Дортмундер с Келпом начали набивать ее обугленными купюрами, мокрыми купюрами и хорошими купюрами, пока Мэй и Виктор держали пакет открытым.

И тут мама Марча крикнула: «Мы переезжаем!»

Дортмундер выпрямился, его руки были полны денег. «Что?»

Марч выбежал из-за перегородки, выглядя гораздо более взволнованным, чем Дортмундер когда-либо видел его. «Мы снимаемся», – сказал он. «Мы катимся вниз с этого проклятого холма, и мы вышли из-под контроля!»

30

Келп толкнул дверь и посмотрел на проплывающую мимо сельскую местность. «Мы отправляемся в дорогу!»

Позади него Герман крикнул: «Прыгай! Прыгай!»

С какой скоростью они ехали? Вероятно, не более пяти-десяти миль в час, но для глаз Келпа тротуар, проносящийся у него под ногами, был просто размытым пятном.

Но им пришлось прыгнуть. В передней части банка не было окон, поэтому они не могли видеть, куда направляются, собираются ли они врезаться во что-нибудь или нет. Они ехали пока не очень быстро, потому что склон здесь был совсем не крутым, но берег наклонялся к дороге, а еще дальше холм становился намного круче, и тогда они ехали слишком быстро, чтобы перепрыгнуть. Так и должно было случиться сейчас, и у этой двери Келп был первым.

Он прыгнул. Справа от себя, вверх по склону, он заметил Виктора, выпрыгивающего из другой двери. Затем Келп упал на тротуар, потерял равновесие, растянулся и дважды перевернулся. Когда он сел, у него была новая большая дыра на правом колене брюк, а остальная банда растянулась под уклоном, все сидели и лежали на тротуаре под дождем, а банк катился прочь от них, теперь уже по дороге и набирал скорость.

Келп посмотрел в другую сторону, чтобы посмотреть, как дела у Виктора, а Виктор уже был на ногах и ковылял обратно к закусочной. Келп секунду не мог сообразить, что это такое, а потом понял, что Виктор гонится за «Паккардом». Броситься в погоню, вернуть банк!

Келп поднялся на ноги и захромал вслед за Виктором, но еще даже не добрался до посыпанной гравием подъездной дорожки, когда «Паккард» рванул с места и с визгом остановился рядом с ним. Он забрался внутрь, и Виктор снова завел мотор. Он собирался остановиться ради Дортмундера, который был следующим, стоя там с пластиковым пакетом, полным денег, в руке, но Дортмундер настойчиво махнул им, и Келп сказал: «Не останавливайся, Виктор, они поедут в фургоне».

«О'кей», – сказал Виктор и нажал на акселератор.

Берег был далеко внизу по длинному склону. Шел дождь, была середина дня, и они были далеко на Лонг-Айленде – три вещи, которые помогли им найти свободную дорогу, когда они в ней нуждались. Банк, пронесшийся точно по середине двухполосной дороги, пересекая белую линию, к счастью, не встретил никакого движения в противоположную сторону.

«На этом повороте он перевернется», – сказал Келп. «Там он разобьется, но у нас должно быть время вывести остальные деньги».

Но он не перевернулся. Поворот был накренившимся, под правильным углом, и крен обогнул его без проблем – полностью и вне поля зрения.

«Черт бы его побрал!» – заорал Келп. «Догони его, Виктор».

«Я так и сделаю», – сказал Виктор. Склонившись над рулем, его внимание было приковано к дороге впереди, он сказал: «Знаешь, что, по-моему, произошло?»

«Банк начал крениться», – сказал Келп.

«Из-за взрыва», – сказал Виктор. «Я думаю, это то, что сделало это. Вы почувствовали то, что сделало это потрясающим. Должно быть, это началось, и мы были на вершине холма, и как только он начал двигаться, он просто продолжил движение».

«Конечно, сработало». Сказал Келп. Он покачал головой. «Ты не можешь поверить, насколько Дортмундер будет раздражен», – сказал он.

Виктор бросил взгляд в зеркало заднего вида. «Пока не отстал от нас», – сказал он.

«Они придут. Давайте сначала побеспокоимся о банке».

Они достигли поворота, обогнули его и увидели берег далеко впереди. У подножия холма был небольшой городок, небольшая рыбацкая община, и берег направлялся прямо к нему.

Но Виктор выигрывал. Кроме того, по мере того, как дорога внизу выровнялась, крен начал медленно терять свою динамику. Когда он проехал на красный свет в центре города, скорость его составляла не более двадцати пяти миль в час. Женщина-охранник на переходе свистнула в свисток банку, когда тот проезжал на светофоре, но он не остановился. Виктор сбросил скорость, увидев женщину в похожей на полицейскую форме и белом ремне безопасности на перекрестке, и увидел красный сигнал светофора, но когда он достиг перекрестка, светофор загорелся зеленым, и он снова прибавил скорость. Женщина свистела, задыхаясь, и, когда они проходили мимо, стояла в дождливой канаве, тяжело дыша, с вздымающимися плечами и открытым ртом.

«Это скоро прекратится,» – с надеждой сказал Келп.». Здесь вообще нет никакого склона.

«Это океан», – сказал Виктор, кивая вперед.

«О, нет!»

В конце улицы был пирс, выступающий в воду на добрых тридцать футов. Виктор догнал банку как раз перед тем, как она выкатилась на пирс, но это не имело значения; остановить ее было невозможно. Один рыбак в желтом резиновом дождевике и непромокаемой шляпе, сидевший на складном стуле, поднял голову, увидел приближающийся берег и прыгнул прямо со стула в океан; берег, проходя, перевернул его стул вслед за ним. Он был единственным обитателем пирса, который теперь был предоставлен банку в полное распоряжение.

«Сделай так, чтобы это прекратилось!» – Крикнул Келп, когда Виктор резко остановил «Паккард» у начала пирса. «Мы должны это остановить!»

«Ни за что», – сказал Виктор. «Просто нет никакого способа».

Они вдвоем сидели в «Паккарде» и смотрели, как берег неумолимо катится по грохочущим доскам пирса до самого конца, а потом тихо, без драматизма откатывается от внешнего края и камнем падает в воду.

Келп застонал.

«Еще кое-что», – сказал Виктор. «На это было прекрасно смотреть».

«Виктор,» – сказал Келп.». Окажи мне одну услугу. Не говори этого Дортмундеру.

Виктор посмотрел на него. – «Нет?»

«Он бы не понял», – сказал Келп.

«О». – Виктор снова выглянул в лобовое стекло. «Интересно, насколько там глубоко», – сказал он.

«Почему?»

«Ну, может быть, мы могли бы доплыть до него и забрать остальные деньги».

Келп одарил его довольной улыбкой. «Ты прав», – сказал он. «Если не сегодня, то, может быть, когда-нибудь, когда будет светить солнце».

«И так теплее».

«Правильно».

«Если только, – сказал Виктор, – кто-нибудь другой не увидит это там и не сообщит».

«Послушайте», – сказал Келп, снова хмуро глядя в лобовое стекло. «На пирсе кто-то был».

«Там было?»

«Рыбак в желтом плаще».

«Я его не видел».

«Нам лучше взглянуть».

Они вдвоем вышли из машины и пошли под дождем на пирс. Келп выглянул за край и увидел человека в желтом плаще, взбирающегося по лесам вдоль борта. «Позволь мне помочь тебе», – позвал он и опустился на колени, чтобы протянуть к нему руку.

Рыбак поднял голову. На его лице отразилось изумление. Он сказал: «Вы не поверите, что произошло. Я сам в это не верю».

Келп помог ему взобраться на пирс. «Мы видели, как это произошло», – сказал он. «Сбежавший трейлер».

«Оно просто подошло вплотную, – сказал рыбак, – и выбросило меня в океан. Потерял стул, потерял снасти, черт возьми, чуть не потерял самого себя».

«Ты все равно оставил свою шляпу», – указал Виктор. «Завязанную у меня под подбородком», – сказал рыбак. «В этой штуке кто-нибудь был?»

«Нет, он был пуст», – сказал Келп.

Рыбак посмотрел на себя сверху вниз. «Моя жена сказала мне», – сказал он. «Она сказала, что сегодня не тот день, чтобы ловить рыбу. Будь я проклят, если на этот раз она оказалась не права».

«Просто чтобы ты не пострадал», – сказал Келп.

«Больно?» Рыбак ухмыльнулся. «Послушай», – сказал он. «Я выхожу из этого с такой историей о рыбе, что вам просто не переплюнуть. Мне было бы все равно, даже если бы я из-за этого сломал ногу».

«Ты этого не делал, не так ли?» Спросил Виктор.

Рыбак топнул ногами в ботинках по доскам пирса; они захлюпали. «Черт возьми, нет», – сказал он. «В отличной форме». Он чихнул. «За исключением того, что я действительно думаю, что заболеваю пневмонией».

«Может быть, тебе стоит вернуться домой», – сказал Келп. «Надень что-нибудь сухое».

«Бурбон», – сказал рыбак. «Это то, что мне нужно». Он отвел взгляд в конец пирса. «Самое ужасное, что я когда-либо видел», – сказал он, снова чихнул и ушел, качая головой.

«Давайте посмотрим», – сказал Келп. Они с Виктором дошли до конца пирса и уставились вниз, на забрызганную дождем воду. «Я этого не вижу», – сказал Келп.

«Вот оно. Видишь?»

Келп посмотрел туда, куда показывал Виктор. «Точно», – сказал он, мельком увидев что-то похожее на бело-голубого кита там, внизу, в воде. Затем он нахмурился, вглядываясь в него, и сказал: «Эй, он движется».

«Так и есть?»

Секунд десять они молча щурились, а потом Виктор сказал: «Ты прав. Это подводное течение уносит все прочь».

«Я в это не верю», – сказал Келп.

Виктор оглянулся на берег. «А вот и остальные», – сказал он.

Келп неохотно обернулся и увидел, как остальные пятеро выходят из фургона. Они вышли на пирс, Дортмундер впереди. Келп натянул на лицо болезненную улыбку и стал ждать.

Дортмундер подошел и заглянул в воду. «Я не думаю, что вы двое пришли сюда загорать», – сказал он.

«Нет», – сказал Келп.

Дортмундер кивнул на воду. «Оно попало туда, верно?»

«Это верно», – сказал Келп. «Вы можете видеть это…» Он указал, затем нахмурился. «Нет, вы больше не можете».

Виктор сказал: «Оно движется».

«Движется», – эхом повторил Дортмундер.

«Спускаясь с холма,». сказал Виктор,». ветер снова захлопнул двери. Я не думаю, что он полностью герметичен, но закрыт довольно хорошо, и в нем должно быть ровно столько воздуха, чтобы сделать его достаточно плавучим, чтобы не застрять в грязи или песке на дне. Значит, его перемещает подводное течение.»

К этому времени подошли остальные. Мэй спросила: «Ты хочешь сказать, что это проходит?»

«Это верно», – сказал Виктор.

Келп почувствовал, что Дортмундер смотрит на него, но не подал виду. Вместо этого он продолжал смотреть в воду.

Мама Марча спросила: «Куда это ты направляешься?»

«Франция», – сказал Дортмундер.

Герман сказал: «Ты хочешь сказать, что все пропало навсегда? После всей этой работы?»

«Ну, мы все равно получили часть денег», – сказал Келп и снова огляделся с болезненной улыбкой на лице. Но Дортмундер уже уходил по пирсу в сторону берега. Один за другим остальные последовали за ним, а вокруг лил дождь.

31

«Двадцать три тысячи восемьсот двадцать долларов», – сказал Дортмундер и чихнул.

Они все были в квартире, его и Мэй. Все переоделись, причем Мэй и мама Марча были в одежде, принадлежащей Мэй, а все пятеро мужчин – в одежде Дортмундера. Кроме того, все они чихали, и Мэй заварила много чая с добавлением виски.

«Двадцать три, почти двадцать четыре тысячи», – бодро сказал Келп. «Могло быть и хуже».

«Да», – сказал Дортмундер. «Это могли быть деньги Конфедерации».

Марч чихнул и спросил: «Сколько это стоит за штуку?»

Дортмундер сказал: «Сначала мы расплачиваемся с финансистом. Получается восемь тысяч, остается пятнадцать тысяч восемьсот двадцать. Делим на семь, получается две тысячи двести шестьдесят баксов за штуку».

Марч скривился, как будто от чего-то дурно пахло. «Две тысячи долларов? Это все?»

Мама Германа и Марча одновременно чихнула.

«Мы потратим больше на медицинские счета», – сказал Дортмундер.

Виктор сказал: «Тем не менее, мы выполнили работу, вы должны это признать. Вы не можете назвать это провалом».

«Я могу, если захочу», – сказал Дортмундер.

«Выпей еще чаю», – сказала Мэй.

Келп чихнул.

«Две тысячи долларов», – сказал Герман и высморкался. «Я столько пролил».

Они все были в гостиной, сидели вокруг денег, обугленных купюр, мокрых купюр и хороших купюр, сложенных разными стопками на кофейном столике. В квартире было тепло и сухо, но из спальни доносился запах мокрой одежды и катастрофы.

Мама Марча вздохнула. «Мне придется снова начать носить этот бандаж», – сказала она.

«Ты его потеряла», – обвиняющим тоном сказал ей сын. «Ты оставила его в банке».

«Значит, мы купим новый».

«Еще один расход».

«Что ж,» – сказал Келп, – я думаю, мы можем с таким же успехом разделить добычу и разойтись по домам».

«Делим добычу», – эхом повторил Дортмундер и посмотрел на бумагу на кофейном столике. «У тебя есть глазная пипетка?»

«Все не так уж плохо», – сказал Келп. «Мы вышли из этого не с пустыми руками».

Виктор поднялся на ноги, потянулся и сказал: «Я полагаю, это было бы больше похоже на празднование, если бы мы получили остальные деньги».

Дортмундер кивнул. «Можно и так сказать».

Они разделили наличные и ушли, каждый пообещав вернуть одолженную одежду и забрать свою. Предоставленные сами себе, Дортмундер и Мэй сидели на диване и смотрели на четыре тысячи пятьсот двадцать долларов, оставшиеся на кофейном столике. Они вздохнули. Дортмундер сказал: «Что ж, должен признать, это дало мне пищу для размышлений».

«Самое худшее в простуде, – сказала Мэй, – это то, какой вкус она придает сигаретам». Она вынула уголек из уголка рта и бросила его в пепельницу, но новую зажигать не стала. «Хочешь еще чаю?»

«У меня еще есть немного». Он отхлебнул чая и нахмурился. «Каково процентное содержание чая и виски в этой штуке?»

«Примерно пополам».

Он отпил еще немного. Теплый пар вился вокруг его ноздрей. «Тебе лучше заварить еще одну кастрюлю», – сказал он.

Она кивнула, начиная улыбаться. «Верно», – сказала она.

32

«Это на острове», – сказал капитан Димер. «Это где-то на этом чертовом острове».

«Да, сэр», – еле слышно ответил лейтенант Хепплуайт.

«И я собираюсь это найти».

«Да, сэр».

Они были вдвоем в патрульной машине без опознавательных знаков, черном «Форде», оснащенном радио. Капитан был за рулем, а лейтенант рядом с ним. Капитан сгорбился за рулем, его глаза постоянно двигались, пока он ездил взад-вперед, вверх-вниз и по всему Лонг-Айленду.

Взгляд лейтенанта, стоявшего рядом с ним, был расфокусирован. Он ничего не искал и ни на что не смотрел, а еще раз репетировал речь, которую никогда не произнесет перед капитаном. В своей последней форме он гласил: «Капитан, прошло три недели. Вы посылаете участок ко всем чертям, вы стали одержимы этим пропавшим банком, все, что вы делаете, это проводите все светлое время суток, семь дней в неделю, разъезжая по округе в поисках этого банка. Он исчез, капитан, этот банк исчез, и мы никогда его не найдем.

«Но, капитан, даже если вы одержимы и не можете избавиться от своей одержимости, я – нет. Ты отстранил меня от ночного дежурства, а я любил ночные дежурства, мне нравилось быть человеком за столом ночью в участке. Но вы посадили этого идиота Шлюмгарда на мое место, и Шлюмгард не понимает, что, черт возьми, он делает, и моральный дух летит к чертям. Если я когда-нибудь вернусь на свою работу, Шлюмгард сведет на нет все, что я пытался сделать.

«Но дело в том, капитан, что прошло три недели. Полиция Нью-Йорка прекратила сотрудничество через четыре дня, что означает, что банк мог быть выведен из-под нашей юрисдикции в любое время за последние две с половиной недели, а это значит, что к настоящему времени он мог находиться в любой точке мира. Я знаю вашу теорию, капитан, что банк был спрятан где-то в ту первую ночь, что мошенники опустошили сейф в первые день или два и ушли, просто оставив его там, но даже если вы правы, какой от этого прок? Если они спрятали его так хорошо, что мы не смогли найти его в первые несколько дней, когда поисковые группы прочесали весь остров, то двое из нас не найдут его, разъезжая на машине три недели спустя.

«Вот почему, капитан, я чувствую, что должен сказать вам, что я пришел к решению. Если вы хотите продолжать поиски банка, это ваше дело. Но либо вы позволите мне вернуться к моим обычным обязанностям, либо мне просто придется поговорить с комиссаром. Итак, капитан, я согласился с вами во всех…

«Ты что-то сказал?»

Пораженный лейтенант резко повернул голову и уставился на капитана. «Что? Что?»

Капитан Димер нахмурился, глядя на него, затем снова уставился на дорогу. «Мне показалось, ты что-то сказал».

«Нет, сэр».

«Ну, просто держи ухо востро».

«Да, сэр».

Лейтенант выглянул в боковое окно, хотя и без всякой надежды. Они взбирались на холм, и прямо впереди виднелась вывеска закусочной Маккея. Лейтенант вспомнил об обещанном бесплатном чизбургере и улыбнулся. Он уже собирался повернуть голову к капитану и предложить им остановиться перекусить, когда увидел, что закусочная снова исчезла. «Ну, будь я проклят», – сказал он.

«Что?»

«Эта закусочная, сэр», – сказал лейтенант, когда они проезжали мимо. «Они уже прекратили свое существование».

«Это правда». В голосе капитана не прозвучало заинтересованности.

«Даже быстрее, чем я думал», – сказал лейтенант, оглядываясь на место, где раньше была закусочная.

«Мы ищем банк, лейтенант, а не закусочную».

«Да, сэр». Лейтенант повернулся лицом вперед и снова начал осматривать местность. «Я знал, что у них ничего не получится», – сказал он.