Текст книги "История мирового цирка"

Автор книги: Домини Жандо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Его сыновья разлетелись в разные концы Европы: Адольф-Леонар руководил берлинским Ипподромом, Ипполит – Ипподромом Альма, Эжен-Леонар был директором Копенгагенского цирка (до того, как тот перешел в руки Шуманов), а также цирка в Осло.

Это блистательное семейство обосновалось в Швеции, но некоторые его представители возвратились во Францию – среди них, в частности, Жан Хук, который еще недавно прогуливался по Большим бульварам со своим неизменным моноклем, в желтом соломенном канотье летом, в котелке и белом шарфе зимой. Последние представители семейства Хук – Надя, школьная наездница, пошедшая по стопам своей родственницы Виргинии Хук; Саша Хук, наездник-дрессировщик в Цирке Кни, а затем в Цирке Буша – Роланда, и Жильбер Хук, который вначале был наездником, а затем сделался одним из лучших укротителей тигров.

Алессандро Гверра и Гаэтано Чинизелли, подобно Лорану Франкони, были выходцами из Италии. Эта страна, как мы уже видели, поставляла цирковых артистов самым разным странам Европы – таланты итальянцев расцветали в основном за пределами их родины. Семейства Приами, Пьерантони, Джотти выступали во Франции, Сидоли – в Румынии, Кьези – в Польше. А Кьярини можно было встретить в любом уголке земного шара.

Но представители династий Тоньи и Орфеи, царящих сейчас в Италии, начали свой путь в прошлом столетии с разъездов именно по родной стране.

Родоначальник семейства Орфеи, Паоло, был священником в Романье, в местечке Масса-Ломбарда. Однако искушение, явившееся ему в лице прекрасной акробатки Фаусты Массари, было слишком сильным, и он не устоял – сбросил сутану и последовал за бродячими артистами. К 1820 году он стал главой небольшой труппы, разыгрывающей музыкальные спектакли и пантомимы. Дело имело успех и перешло по наследству к сыну Паоло и Фаусты, Фердинандо, который превратил его в первый Цирк Орфеи.

Фердинандо, как и его брат Паоло, был замечательным прыгуном и сделался «звездой» собственного цирка. В 1909 году он оставил акробатику и превратился в очень популярного августа Баккала. У него было пятеро сыновей от первого брака и шестой от второго – так появилась династия Орфеи. Цирк Орфеи завоевал всеобщую известность после второй мировой войны, и его слава не увядает.

С любви к циркачке началась и история династии Тоньи: юный студент из хорошей семьи, Аристид Тоньи, пленившись прекрасной наездницей Терезой Бьянки, предпочел ремесло циркача профессии инженера. Он стал компаньоном своего тестя, а в 1876 году, когда тот умер, открыл собственный цирк – первый Цирк Тоньи.

У Аристида было восемь сыновей; четверо из них – Эрколе, Уго, Фернандо и Риккардо – превратили маленький семейный цирк в один из крупнейших цирков Италии.

Мы еще вернемся к шести циркам Тоньи и Орфеи; некоторые из них по масштабам не уступают американским гигантам – представления в них разворачиваются одновременно на трех манежах; аттракционы сменяются парадами и грандиозными феериями с участием артистов, статистов и животных.

Цирки Тоньи и Орфеи – едва ли не единственные европейские цирки, работающие в американском стиле. Американский цирк развивался иначе, чем его европейский собрат; пуристам из Старого Света его облик может не нравиться, но от этого он не становится менее интересным и не утрачивает своего очарования.

Глава пятая. Американский цирк: от Финеаса Барнума до братьев Ринглинг

Своеобразную атмосферу американского цирка обусловливают тяга к гигантским масштабам, любовь к праздничности, кричащей яркости и благоговение перед традициями, которых так не хватает жителям Нового Света. В самом деле, дерзкие начинания американцев не лишили их цирки очарования, которое не удалось сохранить многим европейским цирковым деятелям, гоняющимся за модой. Жан Ришар сказал однажды: «Завтра цирк будет таким, каким был позавчера». По ту сторону Атлантического океана этот лозунг неизменно пытались претворить в жизнь!

Финеас Тейлор Барнум.

С цирковым искусством жителей Соединенных Штатов познакомили англичане; произошло это вскоре после того, как Астлей приступил к осуществлению своих замыслов.

Но еще во времена могущества ацтеков, задолго до появления европейцев, жителям американского континента были известны разнообразные трюки. До нас дошли рисунки, изображающие акробатов, жонглеров и даже антиподистов, меж тем как в странах Старого Света жонглирование ногами было освоено гораздо позже. Такие «демонстрации гибкости» происходили во дворце Монтесумы[33]33
  Монтесума (1390-ок. 1468) – вождь ацтеков. Завершил подчинение ацтекам древних индейских племен Центральной Мексики и возглавил союз этих племен.


[Закрыть], а в Теночтитлане, нынешнем Мехико, устраивались бои гладиаторов, не уступающие древнеримским.

Среди переселенцев из Европы в Америку прибыли в поисках удачи бродячие акробаты и укротители. В 1716 году в Новом Свете появился первый лев, а в 1733 году публика зачарованно следила за невиданным зверем, о чьей кровожадности кричала реклама, – белым медведем. Полстолетием позже в Филадельфии, на холме неподалеку от еврейского кладбища, наездник Пул демонстрировал вольтиж на одной, двух и трех лошадях, а между конными номерами зрителей развлекал клоун. Гвоздем программы был скетч под названием… «Поездка портного в Брентфорд». Портной пересек Атлантику: цирк вступал в пору своего расцвета!

И вот 3 апреля 1793 года Джон Билл Рикетс, один из наездников лондонского Королевского цирка Хьюза, открыл в Филадельфии на углу 12-й авеню и Маркет-стрит первый американский цирк.

В программе принимали участие наездники, канатные плясуны и клоуны; успех был так велик, что Рикетс показал ее также зрителям Нью-Йорка, Олбэни и других городов Новой Англии.

Он даже выстроил в Нью-Йорке второй деревянный амфитеатр, а в Филадельфии перебрался в более просторное здание. Это был круглый амфитеатр с причудливым куполом в форме опрокинутой воронки; его венчала маленькая статуя наездника, стоящего на крупе скачущей лошади. Фасад был предельно скромен: простой фронтон, опирающийся на шесть колонн, обычная дверь и два окна.

Одним из наиболее восторженных поклонников Джона Билла Рикетса был президент Джордж Вашингтон, учившийся у него основам верховой езды.

Но в 1799 году в пантомиме «Дон Жуан в Аду» Мефистофель явился зрителям в столь реалистическом пламени, что Нью-Йоркский цирк сгорел дотла. Чуть позже то же несчастье постигло и цирк в Филадельфии, после чего разоренный Рикетс решил возвратиться в Англию. Увы, ему не суждено было увидеть родные берега – судно, на борт которого он вошел вместе со спасенными от пожара лошадьми, потерпело кораблекрушение.

И все же Джон Билл Рикетс успел окончательно укоренить на американской земле новое искусство, созданное Филипом Астлеем.

В 1808 году француз Виктор Пепен открыл цирк на углу Бродвея и Мэгэзин-стрит; здесь вниманию нью-йоркской публики в очередной раз были предложены полные неувядающего комизма похождения портного. Десять лет спустя, тоже на Бродвее, но в районе Кэнэл-стрит, состоялись представления конной труппы Джеймса Уэста. Дело постепенно шло к созданию первого нью-йоркского стационара; его открыл в 1826 году «генерал» Сэндфорд.

Американских зрителей неизменно отличала большая любовь к слонам. Заатлантические цирки держались на этих толстокожих; они были необходимы всякому уважающему себя шапито, и о значительности цирка судили по количеству слонов в его зверинце. В Цирке Ринглингов, Барнума и Бейли в конце XIX века их было около пятидесяти; между цирками шла «война слонов» – каждый мечтал похвастаться большим поголовьем, чем у соперника.

Первого слона высадил на американский берег капитан Джэкоб Кроуниншильд в 1796 году.

Его купил некий Оуэн из Филадельфии; он широко рекламировал одаренное сверхъестественным умом животное, способное поглощать «разнообразные спиртные напитки»! Право взглянуть на чудовище стоило четверть доллара для взрослых и вполовину меньше для детей.

Но самым знаменитым американским слоном до барнумовского Джумбо был Олд Бет, африканский слон, которого Хачалиа Бейли из Сомерса, штат Нью-Йорк, приобрел в 1815 году, выложив тысячу долларов. На пару с Натаном Б. Хоузом из маленького городка Брустера близ Сомерса он оборудовал на этнологической выставке зверинец и стал показывать в нем Олд Бета.

Этому новому типу зрелища предстояло получить широкое распространение и достичь зенита славы при великом Барнуме.

К несчастью, Олд Бета ждал печальный конец: методисты[34]34
  Методистская церковь. – Возникла в XVIII веке. Методисты проповедуют религиозное смирение, терпение.


[Закрыть] сочли поднятую вокруг него шумиху аморальной, и в 1827 году в Мэне его убил какой-то фанатик-фермер.

Бейли, наживший на своем слоне целое состояние, открыл в Сомерсе «Гостиницу Слона», а напротив нее поставил Олд Бету памятник. Несмотря на печаль, которая, без сомнения, была огромной (во всяком случае, она не уступала по своим размерам убытку, который понес владелец священного животного), Бейли пережил своего любимца на восемнадцать лет и скончался в 1845 году.

Но вернемся к цирку. Начинания Рикетса, Уэста, Сэндфорда, Пепена вскоре были продолжены. Американцы очень быстро сообразили, какую выгоду можно извлечь из нового зрелища, приобретающего все большую популярность.

Однако в Америке, где новые города росли как грибы, требовались такие цирки, для которых переезд с места на место не был бы проблемой. Вот почему в Соединенных Штатах «шатры», или шапито, прижились гораздо лучше, чем в Европе.

Идея путешествовать с брезентовым шатром впервые пришла в голову сапожнику из Риджбери Аарону Тернеру. Вместе с Натаном Б. Хоузом, компаньоном Хачалии Бейли, он соорудил маленькое одномачтовое шапито диаметром девяносто футов. Произошло это в 1830 году. Двое сыновей Тернера, Наполеон и Тимоти, сделались наездниками, и их цирк быстро стал процветающим заведением. В 1836 году Хоуз и Тернер заключили контракт с жонглером синьором Виваллой, чьим импресарио был некий Финеас Тейлор Барнум.

В том же году у них появился опасный соперник – директор одного из известных английских передвижных цирков. Томас Кук пересек океан, чтобы поразить американских неофитов великолепием британских представлений.

Двадцать лет спустя брат Натана Б. Хоуза, Сет Б., нанес Куку ответный визит – он отплыл в Англию с самой необыкновенной труппой, какая когда-либо существовала в Америке (во всяком случае, так он утверждал). По-видимому, его представление действительно было превосходным, ибо он провел в Старом Свете целых семь лет. Сет Б. Хоуз первым стал расклеивать на улицах щедро украшенные литографиями афиши; до него в трактирах и общественных местах вывешивались простые объявления.

В 1820–1835 годах американский цирк пережил период бурного развития. Передвижные цирки открывались в количествах, по европейским меркам совершенно невероятных. Уличные парады достигли чрезвычайного размаха – в фургоны, украшенные позолотой и зеркалами, было подчас запряжено до сорока лошадей!

Обстановка в Америке, в особенности на Западе ее, отнюдь не всегда была спокойной; у циркачей был свой клич: «Неу Rube!», означавший, что дело плохо. Потасовки были непременной частью путешествия, а когда тяжелые фургоны застревали на дорогах, мало похожих на наши шоссе, засучивать рукава приходилось всей труппе. Название «mud show» («представления в грязи») надолго закрепилось за теми цирками, которые продолжали передвигаться старым способом даже после появления железных дорог.

Несмотря на тяжелые условия, деятельность людей, связанных с цирком, быстро профессионализировалась. Этого требовала жизнь в Новом Свете – царстве бизнеса.

Идя по стопам своего земляка Хачалии Бейли, уроженцы округа Сомерс Джон Джун, Иеремия Крейн, Калеб С. Ангевин, Льюис Б. Титус объединились в первый цирковой синдикат. Они купили Зоологический институт и превратили его из маленького бродячего зверинца в гигантское заведение; расположилось оно в Нью-Йорке, на Бауэри. Здесь можно было увидеть самых разных хищников, неизменных слонов и поразительного единорога, в роли которого выступал, разумеется, обыкновенный носорог. Зоологический институт как бы получил монополию на демонстрацию диких животных, и большая часть бродячих зверинцев страны оказалась у него в руках.

Поскольку для привлечения публики недостаточно было просто выставлять напоказ хищников, институт обратился к услугам молодого укротителя Исаака А. Ван Амбурга. Этот двадцатидвухлетний метис завоевал известность, выступив в 1833 году на сцене театра «Ричмонд Хилл» со смешанной группой хищников. Гвоздем программы была «психическая атака» на льва: несчастное животное, никому не желавшее зла, жалось к прутьям клетки под «властным взглядом» человека.

Слава Ван Амбурга стала всемирной; мы уже встречались с ним во Франции и в Англии, где он привел в трепет королеву Викторию.

Он показал вместе льва и ягненка и даже вошел в клетку в сопровождении ребенка, чтобы «явить во всем блеске триумф веры над диким зверем»!

Ван Амбург умер в 1865 году, нажив значительное состояние и прославив свое имя, которое до 1908 года сияло над входом одного из цирков.

Вскоре дирекция Зоологического института присоединила к своему зверинцу передвижной цирк. Акционерная компания, управляющая институтом, носила название Синдиката Северного Салема, или «Партии плоской стопы» («Flatfoot Party»); прозвище это было дано ей после того, как один из членов Синдиката высказал свое кредо: «Мы возьмемся за дело решительно и будем играть в Нью-Йорке»[35]35
  Непереводимая игра слов: английское выражение «to put the foot down flat» (ставить стопу плоско) означает «браться за дело решительно». – Примеч. пер.


[Закрыть].

«Партия плоской стопы» постепенно взяла под свой контроль все передвижные цирки Соединенных Штатов. Как только какой-нибудь из них разорялся, она немедленно покупала его оборудование и животных и пускала их в ход. Каждому цирку был выделен район действия и дан порядковый номер. Эта превосходная организация вызвала зависть у финансистов, и они начали вкладывать деньги в цирк, как в хлопковые плантации или золотые прииски.

Нат Б. Хоуз, Аарон Тернер и многие другие также вошли в состав синдиката, поскольку действовать вне его было уже невозможно. Экономический кризис 1837 года поколебал господство «Партии плоской стопы», и те ее члены, которые были способны вести дела дальше, объединились в новые синдикаты. Однако постепенно Синдикат Северного Салема снова стал прибирать американские цирки к рукам и в результате целиком подчинил их своей власти; он вершил судьбами заокеанского циркового искусства до 1880 года.

Дэн Райс, кандидат на пост президента Соединенных Штатов.

Среди пионеров американского цирка выделяется фигура здоровяка Джона Робинсона. Он родился в 1802 году в Теннесси; в шестьдесят лет он все еще продолжал разъезжать по стране. Карьера его началась с того, что он без чьей бы то ни было помощи подавил бунт труппы, в которой служил. Джон Робинсон был истинным атлетом, его отличали стойкий характер и непреодолимая страсть к приключениям. Говорят, что он начал свои странствия в 1825 году, но более правдоподобно, что свой первый цирк он открыл лет на пятнадцать позже. Цирк этот был замечателен по своему размаху – в один из фургонов были впряжены сорок две лошади; такой упряжкой мог похвастаться лишь Цирк Сполдинга и Роджерса. Джон Робинсон бывал даже на озере Эри, где вступал в стычки с индейцами, не баловавшими его своей благосклонностью: в жизни Цирка Джона Робинсона не было недостатка в сюрпризах! Во время войны между Севером и Югом Робинсон много ездил по южным штатам, что впоследствии обеспечило ему огромную популярность среди южан. «Старина» Джон Робинсон, как звали его в конце жизни, умер в 1888 году, но цирк его продолжал разъезжать по стране до 1911 года, а потом перешел в другие руки и окончил свой долгий путь в 1930 году, будучи уже под контролем братьев Ринглингов.

Другая легендарная личность – Гилберт Р. Сполдинг, по прозвищу Док Сполдинг, аптекарь из окрестностей Олбэни, штат Нью-Йорк. Он родился в 1812 году; артистическую карьеру начал в 1843 году и внес в цирковое искусство большой вклад. Он изобрел «quarter poles» – дополнительные опоры, которые, располагаясь между центральными мачтами и боковыми стойками, позволяют сильно увеличить размер шапито. Изобретение пересекло Атлантический океан и прижилось в Европе, где название его превратилось в «quaderpole» (некоторые французские любители цирка до сих пор употребляют это слово, полагая, что изъясняются на профессиональном жаргоне, между тем как цирковые артисты давно уже называют эти мачты «карнизными опорами» или просто «карнизами»).

Док Сполдинг разработал также систему разборных трибун, не устаревшую и сегодня; доски, служащие сиденьями и полом, укрепляются с помощью крюков на стойках в виде буквы «А».

Еще одно изобретение гениального фармацевта – «Плавучий дворец». Перед американскими артистами постоянно вставали транспортные проблемы – ведь им приходилось двигаться по опасным, а подчас и труднодоступным дорогам, преодолевая все большие и большие расстояния.

Поэтому Сполдингу пришла в голову мысль использовать водный путь – ведь многие населенные пункты располагаются на берегах рек. Он выстроил в Цинциннати плавучий цирк, затратив на это сорок две тысячи долларов. «Плавучий дворец», открытый в марте 1852 года, походил на четырехэтажный деревянный дом, поставленный на огромную плоскую баржу. Внутри цирка на две тысячи четыреста мест располагался манеж обычных размеров, а с двух сторон его во всю длину баржи тянулись трибуны для зрителей. Над ними вдоль стен шел опиравшийся на столбы балкон, по которому зрители могли прогуливаться в антракте; в центре стояли четыре колонны, как бы символизировавшие мачты шапито; с потолка спускалась двухсотрожковая люстра, освещавшая манеж. Убранство отличалось большой пышностью: стены были украшены деревянными скульптурами и зеркалами, лестницы и трибуны устланы красивыми коврами. Кроме того, в помещении было паровое отопление. Баржу тянул буксир «Норт Ривер» – колесный пароход, на борту которого располагались конюшни и подсобные помещения цирка.

«Плавучий дворец» Сполдинга и Роджерса с огромным успехом плавал по Миссисипи и Огайо, но в 1865 году произошла катастрофа, и речной гигант погиб в пламени пожара.

Компаньон Дока Сполдинга Чарлз Роджерс стал с 1856 года использовать другой способ передвижения, у которого оказалось большое будущее, – железную дорогу.

Между тем Сполдинг и Роджерс не бросили и своего шапито. В 1844 году в нем дебютировал клоун, ставший впоследствии самым популярным артистом Соединенных Штатов, – Дэн Райс.

Его настоящее имя было Дэниэл Мак-Ларен; он родился в 1823 году в Нью-Йорк Сити. Псевдоним ему дал отец в память о знаменитом ирландском клоуне. В пятнадцать лет он стал жокеем, а в свободное время дрессировал поросенка по кличке Лорд Байрон. Первый контракт в своей жизни Дэн Райс подписал, нанявшись за четыре доллара в неделю в бродячий кукольный театр; здесь он научился танцам (на земле и на проволоке), освоил силовую акробатику и начал сочинять веселые песенки.

С первых шагов на манеже Цирка Сполдинга и Роджерса его ждал шумный успех, что и побудило Сполдинга четырьмя годами позже открыть передвижной Цирк Дэна Райса, в котором выступления клоуна были гвоздем программы. Дэн Райс объехал все уголки Соединенных Штатов, неизменно очаровывая публику своими комическими танцами, беседами со шпрехшталмейстером и куплетами, которые распевала вся страна, такими, как, например, «Подрывай корни рылом или умри!»– самая популярная из его песенок. В конце своего творческого пути Дэн Райс стал выступать в костюме и маске дяди Сэма. На гребне славы он получал больше денег, чем сам президент Линкольн! После смерти главы государства «Королю клоунов» пришла в голову оригинальная мысль – выдвинуть свою кандидатуру на пост президента; напрасно его соотечественники из Джирарда (штат Пенсильвания) предлагали ему более скромный, но достаточно почетный пост губернатора их штата. Надо ли уточнять, что Конгресс не избрал Дэна Райса, и Соединенные Штаты лишились возможности увидеть своим президентом клоуна…

Тяжелый характер Дэна Райса усугубляло пристрастие к джину. Это отразилось и на его делах – агрессивный клоун все чаще ссорился с «открывшим» его Доком Сполдингом. И все же именно Сполдинг предоставил Райсу последнюю возможность продолжать работу после того, как от клоуна, разрывавшего контракт за контрактом, отвернулись все цирки. Дэн Райс отверг предложение бывшего аптекаря и продолжал катиться по наклонной плоскости. С возрастом он малость поутих, а на склоне лет даже сделался апологетом умеренности и читал публичные лекции о вреде пьянства, но, увы, было уже поздно! Умер знаменитый клоун вместе с XIX столетием, в возрасте семидесяти семи лет, почти забытый, и лишь два коротеньких абзаца в отделе некрологов «Нью-Йорк тайме» возвестили миру о кончине величайшей «звезды» американского цирка.

Цирк Хоуза и Кашинга выступает перед королевой Викторией.

История американского цирка богата яркими личностями. Из артистов самым популярным был Дэн Райс; никому не удалось превзойти его, хотя многие артисты, такие, как Кодона и Лилиан Лейтцель, Эммет Келли, а в наши дни Гюнтер Гебель-Уильямс, сделались национальной гордостью Соединенных Штатов. Самые же удивительные характеры можно обнаружить, пожалуй, среди американских директоров цирка. Директор цирка в Соединенных Штатах XIX столетия отнюдь не походил на тех диторов, которых знала старая Европа. Хотя подчас и во главе европейских цирков оказывались деловые люди, в большинстве случаев цирки принадлежали самим артистам. В Америке, напротив, директора цирков, будь то члены синдикатов или контролирующих компаний или же независимые одиночки, были прежде всего бизнесменами; они жонглировали долларами, отыскивали новые источники доходов, вкладывали капиталы, боролись с конкурирующими компаниями. Но эти денежные воротилы любили приключения; ведь они жили в мире, где что ни день увенчивались блистательным успехом или оканчивались крахом самые неожиданные начинания.

Помянем добрым словом некоторых из этих людей: Джона «Поги» О’Брайена, неграмотного ирландца, в течение двадцати пяти лет управлявшего несколькими цирками и пользовавшегося среди прочих соблазнительным методом «short-changing» («обсчитывание»), суть которого заключалась в том, чтобы не возвращать сдачу посетителям, покупающим билеты в кассе цирка! Или Уильяма Вашингтона Коула, за сдержанность и немногословность прозванного «Чилли Билли»[36]36
  Chilly Billy – прохладный Билли (англ.). – Примеч. пер.


[Закрыть]. Этот директор цирка, похожий на протестантского пастора, потомок английских артистов из труппы Кука, побывал со своим шапито в Австралии и Новой Зеландии. Наконец, братьев Селлз, бывших конюхов, начавших свою карьеру около 1850 года, а спустя десятилетие возглавивших заведение, которое было одним из самых крупных в Соединенных Штатах, пока его не поглотил цирк Барнума и Бейли.

Барнум… Крупнейший антрепренер всех времен и народов, чье имя навсегда осталось в истории цирка, хотя цирковое искусство никогда не было основной сферой приложения его талантов, а идею создания цирка, носящего имя Барнума, продал знаменитому импресарио некто Коуп.

«Шекспир рекламы», как в лирическом порыве окрестил его один профессор Йельского университета, родился 5 июля 1810 года в Бетеле, штат Коннектикут, в скромной набожной семье, где всю премудрость черпали из Библии. Тем не менее юный Финеас быстро открыл для себя божество, не упомянутое в Ветхом завете; имя его было Доллар, а новая религия заключалась в «humbug» («обмане») – умении блефовать, разыгрывать, ловко обводить вокруг пальца; этой религии Барнум остался верен до конца своих дней!

Барнум был бакалейщиком и журналистом, он создал рекламу лже-Людовику XVII и Джойс Хет, «кормилице Джорджа Вашингтона» (то была одна из самых восхитительных барнумовских выдумок); в конце концов он занялся «шоу-бизнесом» и, став импресарио синьора Виваллы, благодаря изобретательной рекламе создал имя этому незначительному итальянскому жонглеру. Именно в этот период Финеас, как мы уже говорили, поступает к Аарону Тернеру и исполняет помимо обязанностей импресарио еще и функции кассира.

По окончании этой околоцирковой интермедии наш импресарио снова пустился в авантюры и через несколько лет остался без гроша. Вот тут-то он и решил приобрести прогоревший Американский музей Скуддера в Нью-Йорке. В этом музее на Бродвее, представлявшем собой нечто среднее между нынешним парижским Дворцом открытий и блэкпулским «Риплей оддиториум», демонстрировались разнообразные диковины. В конце концов выставка наскучила публике, и Барнум заявил, что он – единственный, кто может вдохнуть в нее жизнь.

1 января 1842 года благодаря кредиту, предоставленному ему несколькими акционерами, он оказался во главе Американского музея. Восковые статуи он заменил великанами и карликами, глотателями огня и тому подобными восьмыми чудесами света; место занимательных физических опытов занял действующий макет Ниагарского водопада. Не забыта была и моральная сторона дела: в музее демонстрировались впечатляющие панорамы на библейские сюжеты и разыгрывались «нравоучительные драмы».

Паноптикум Барнума во Франции.

Афиша выступлений слона Джумбо у Барнума.

В Американском музее Барнум выставил и диковину собственного изобретения – «сирену с островов Фиджи», омерзительное животное, в действительности бывшее не чем иным, как чучелом обезьяны с привязанным к нему рыбьим хвостом.

Но богатство и всемирная известность (вкупе с традиционным выступлением перед королевой Викторией) пришли к Барнуму, когда он «открыл» «мальчика с пальчик» (карлика Чарлза Стрэттона). Сыграла свою роль и «шведский соловей» Дженни Линд – певица, которой гениальный импресарио создал рекламу, как сегодня создают рекламу новой марке стирального порошка или новому эстрадному певцу. Причем и поныне в ход идут методы, которые были известны Барнуму еще в 1851 году!

В 1870 году Финеасу Тейлору Барнуму исполнилось шестьдесят. Он был богат и всемирно знаменит. Удалившись от дел, он поселился в Бриджпорте – городе, где власть его была беспредельна. Здесь он в 1848 году выстроил себе «Иранистан» – дворец в восточном стиле; по словам одного из приглашенных на его открытие, здание это было «элегантно, как пароход». «Иранистан» сгорел дотла в 1857 году; Американский музей, уже переживший пожар в 1865 году и затем восстановленный, снова запылал в 1868 году.

Но все это уже не волновало Барнума – он решил посвятить остаток жизни семье и своим соотечественникам из Бриджпорта.

И вот тут на арену выходит Уильям Кэмерон Коуп. Он родился в 1837 году в Индиане в семье трактирщика, был зазывалой в цирке Янки Робинсона, а потом вместе со старым клоуном Дэном Кастелло открыл собственный цирк.

Коуп и Кастелло предложили Барнуму повторить опыт, который тот осуществил в 1851 году, организовав вместе с Сетом Б. Хоузом и отцом «мальчика с пальчик», Шервудом Стрэттоном, Большой азиатский караван, музей и зверинец Барнума – передвижной вариант Американского музея. На этот раз речь шла о том, чтобы соединить паноптикум и зверинец с настоящим цирком, причем цирком таких размеров, чтобы знаменитому импресарио было не стыдно возглавить его – ведь положение обязывает.

Подумав, Барнум согласился принять участие в этом предприятии и финансировать его.

И вот 10 апреля 1871 года Большой цирк, музей и зверинец Барнума начал свою работу в Бруклине.

В «side-show»[37]37
  Так называют в Соединенных Штатах шапито, где размещается паноптикум.


[Закрыть] («побочное представление») демонстрировались, среди прочих, Адмирал Дот, палестинский гигант Гесем, «каннибалы» с островов Фиджи и жираф. Представление отличалось особым блеском, а размах всего заведения поразил публику, хотя она уже более или менее привыкла к барнумовской гигантомании.

В следующем году Великая передвижная выставка и всемирная ярмарка (в те времена люди не скупились на громкие названия) отправилась в путь по железной дороге в шестидесяти пяти специально оборудованных вагонах; Коуп изобрел для них особые сходни, используемые и в наши дни. Тому же Коупу принадлежала идея так соединять между собой платформы, чтобы живой груз мог без труда попадать на свое место, переходя с одной платформы на другую.

Афиша «Представлений о Диком Западе» Буффало Билла.

Передвижение по железной дороге не отменяло традиционной церемонии въезда в город, «большого бесплатного парада», в котором можно было увидеть «Храм Юноны» (его везла упряжка из двадцати верблюдов), колесницы с телескопическим верхом, изготовленные лучшими лондонскими специалистами (из-за железнодорожных туннелей в пути верх убирался), а также «Умирающего зуава» и «Спящую красавицу» – «живые картины» на колесах с участием автоматов. Коуп ввел и еще одно новшество – он увеличил число манежей: чтобы каждый зритель со своего места мог как следует оценить все номера программы, два одинаковых или почти одинаковых представления разворачивались на двух манежах. Бейли добавил третий манеж, позже манежи были соединены помостами, и, наконец, при Джоне Ринглинге публика получила возможность наблюдать одновременно за семью аттракционами, демонстрируемыми на трех манежах и четырех помостах – не считая огромного скакового круга, опоясывающего манежи. Вначале пуристы подвергли эту систему критике, но весьма скоро она вошла в моду и стала неотъемлемым элементом американского цирка. (В 1889 году в журнале «Лайф» появилась карикатура: один человек спрашивает другого, у которого глаза смотрят в разные стороны: «Что с тобой, Боб?» – «Я только что из трехманежного цирка!» – отвечает Боб.)

У Барнума все, от сборки шапито до погрузки оборудования в поезд, следующий ночью, делалось «на публику», все становилось объектом рекламы; гонцы прибывали за две недели и повсюду, где только можно, подчас даже за много километров от того места, где должен был раскинуться огромный палаточный город, расклеивали огромные яркие афиши, которые великий импресарио сочинял, не скупясь на похвалы. Одной из «звезд» цирка Барнума и Коупа был Бен Ласби, «экспресс-кассир», который мог продать за час и три минуты до шести тысяч ста пятидесяти трех билетов. Имя его стояло в афишах и проспектах рядом с именами участников представления!

Барнум очень быстро сообразил, что цирк – чудесный источник дохода. Прежде ему уже случалось продавать свое имя владельцам мелких паноптикумов, путешествовавшим по районам, куда он не попадал самолично. Теперь великий импресарио вернулся к этой весьма выгодной системе и позволил Пардону А. Оулдеру в зимнее время объезжать юг Америки во главе «Цирка Барнума». В 1874/75 году такая же удача выпала на долю «Поги» О’Брайена.

У.-К. Коупу эта система решительно не нравилась, потому что она, как он справедливо полагал, полностью подрывала авторитет созданного им цирка, а может быть, и потому, что ему лично она не несла никакой выгоды…